Иннокентий, описывая смерть праведников и грешников, подчеркивает это
различие. Вот его слова: "Тихая и непостыдная кончина есть такое благо, к
достижению коего можно отказаться от многих удовольствий жизни. Но тот, кто
работает греху и служит страстям, должен знать заранее, что если он не
исправится, то сие благо для него потеряно; что под конец жизни, при разлуке
души с телом, его ожидают не покой и услаждение, а скорбь и муки. Смерть
грешников люта, говорит слово Божие". Он продолжает: "Те, кто были при
кончине людей праведных, видели, что они не умирают, а как бы засыпают и
отходят с миром куда-то от нас. Наоборот, смерть грешников мучительна".
У праведника есть вера и надежда, у грешника, наоборот, страх и
отчаяние; он к смерти не готов, и когда она вдруг оказывается близкой, он
поражен ужасом, малодушием и отчаянием.
Даже у самой грани нам не дано знать Божьего определения, но многие
могут предчувствовать его и свою будущую судьбу, и это предчувствие делает
переход легким и радостным или трудным и страшным.
Часто хорошо умирали крестьяне, растившие хлеб на своей земле. Они
трудились, помогали другим, выращивали хороших детей и не позволили сбить
себя с толку разными безбожными философиями. Грешили, конечно, но каялись и
старались не повторять. У них было ощущение жизни, прожитой не зря. Они свое
дело на земле сделали и отходили легко.
Часто хорошо умирали ученые, отдавшие свою жизнь науке, а не поискам
наслаждений.
Люди хорошей жизни, трудившиеся и заботившиеся о других, умирают мирно
и, чувствуя приближение смерти, не страшатся, а принимают ее спокойно.
Отцы Церкви учат, что "совершенное чувство смерти свободно от страха".
В "Вестнике Русского христианского движения" (No 144, 1985) есть статья
христианского философа О. Матта эль-Мескина. Он пишет: "Первым и
определенным знаком того, что жизнь Божия начала действовать в нас, будет
наша свобода от ощущения смерти и ее страха. Человек, живущий в Боге,
испытывает глубокое чувство, что он сильнее смерти, что он вышел из ее
тисков. Даже умирая, он не будет ощущать этого; напротив, в нем будет
сильное чувство непрекращающейся жизни в Боге".
В третьей главе мы упоминали, что отец Сергий Булгаков пережил эпизод
временной смерти во время операции рака горла. Позже он описал свои
переживания в "Автобиографических записках". Мы цитируем их по книге Л. А.
Зандера "Бог и Мир" (ИМКА-Пресс, Париж. 1948).
"После страшной муки адского горения, которое было "как бы хождением по
мытарствам, в котором вскрывались жгучие раны души"... прохлада и утешение
проникли вдруг в огненную пещь моего сердца... Я вдруг почувствовал, как
ничто не отделяет меня от Господа, ибо я искуплен Господом... Небесная,
невыразимая на человеческом языке радость исполнила все мое существо... И в
тот же миг я почувствовал, как все, связанное любовью и заботой с сердцем
моим... все мои любимые... от меня отделились, куда-то отошли, я умер и
оказался за гранью этого мира. Во мне все светилось особенной радостью.
Явилось сознание, что живы и близки одинаково все -- и живые, и умершие. Я
всех духовно чувствовал с собою... вызывал к себе, как бы ощупывая, духовно
лобызал давно, давно умерших, так же как и живых, и была для меня также
свобода от чувства места... Надо всем же царило присутствие Божие. Навсегда
я познал, что есть только Бог и милость Его, что жить надо только для Бога,
любить только Бога, искать только Царствия Божия..." (с. 35).
Таково было это откровение смерти, от которого Господь вернул отца
Сергия к жизни, "как новорожденного, потому что в моей жизни произошел
перерыв, потому что через нее прошла освобождающая рука смерти" (с. 35).
Церковь часто называет уход праведников из земной жизни не смертью, а
успением, показывая этим его мир и покой. А теперь мы знаем, что это не
смерть личности и не сон, а мирный и счастливый переход в загробное
существование.
Смерть людей озлобленных и нераскаянных, преследовавших Бога и ближних,
бывала очень трудной. Они умирали в отчаянии и ужасе; иногда в самое время
перехода они видели в загробном мире разных гадов и страшные фигуры,
ожидавшие их. Об этом сообщают и христианские писатели (в их числе отец
Серафим Розе) и ученые (в их числе Елизавета Кюблер-Росс).
Человек, растративший свою жизнь на поиски материальных благ, почета и
удовольствий, не думавший ни о Боге, ни о собственной душе, счастья не
достигает. Вокруг него пустота; нет никого, кто по-настоящему любил бы его.
А подумать о том, что ждет его впереди, -- страшно.
У таких людей бывают ужасные видения. Вот что написано в одной из
христианских книг: "Перед кончиною завеса, скрывающая невидимый мир,
приподнимается уже рукою смерти и умирающий видит то, что незримо для всех
прочих, окружающих его. Праведные, уходящие с миром, видят хорошее, светлое
и обретают мир и покой душевный... иногда при умирании праведников бывает
свет, аромат, воспринимаемые всеми присутствующими... А что увидит
нераскаянный грешник? Что может предстать ему из духовного мира, кроме духов
злобы, с которыми он при жизни вошел в невидимое, но тесное содружество? И
сейчас они встретят его, чтобы взять то, что принадлежит им, в свое
всегдашнее общество, в тьму кромешную".
Тяжело страдал перед смертью Вольтер. Он жаловался: "Я оставлен Богом и
людьми" -- и, обращаясь к Богу, обещал сделать все, что может, -- "но еще
полгода жизни!".
Страшные картины и мучения ада видел умирающий Талейран: "Я страдаю, о
Боже!"
Иисус Христос и все христианские наставники призывают людей каяться и
молить Господа о прощении, всегда и особенно когда смерть близка. Смертный
ужас -- это рука спасения, протянутая грешному человеку, призыв Господа
понять весь ужас плохо прожитой жизни и обратиться к Богу с молитвой от
сердца. Человек, подойдя к роковой черте, может почувствовать себя на краю
пропасти и в эти последние минуты обратиться к Богу. Мольба о прощении может
успокоить измученную душу и облегчить ее участь.
Христианство учит, что каждому из нас при переходе в загробный мир
придется встретить злых духов и пройти их проверку. Они ищут свое. Иисус
Христос сказал перед смертью: "Теперь князь мира сего приходит, но он ничего
не имеет во Мне".
Демоны, приняв ужасный вид, могут напугать грешника и довести его до
отчаяния. Поддавшись страху, он отдаст себя еще больше в их власть. Но и в
это время умирающий может молить Бога о помощи и помнить, что судьбу его
души определяют не злые духи, а Господь Иисус Христос. Архимандрит Серафим
Розе пишет: "Если в нас будет страх, мы не пройдем свободно мимо владыки
мира сего".
Есть и другая опасность. Апостолы и отцы Церкви предостерегают нас, что
злые духи, приняв светлый облик, могут стараться внушить умирающему, что все
хорошо и раскаяние излишне.
Святой Иоанн Лествичних писал в "Лествице": "Когда оплакиваешь грехи
свои, никогда не слушайся оного пса, который внушает тебе, что Бог
человеколюбив; ибо он делает это с тем намерением, чтобы отторгнуть тебя от
плача и от бесстрашного страха. Мысль же о милосердии Божием принимай только
тогда, когда видишь, что низвлекаешься в глубину отчаяния".
Епископ Феофан за много лет до последних открытий науки о жизни души
писал: "Бедное время наше. Ухитрился враг губить души наши. Знает, что страх
смерти и суда самое сильное средство к отрезвлению души, и заботится
всячески разогнать его, и успевает. Но погасни страх этот, отойдет страх
Божий, а без страха Божия совесть становится безгласной. И стала душа
пуста..."
Архимандрит Серафим Розе в 1980 году выпустил книгу на английском языке
"Душа после смерти". Он разбирает труды доктора Муди и других ученых и
приходит к выводу, что в их заключениях есть ошибки, которые вредят людям,
отвлекая их от страха Божия и покаяния. Отец Серафим пишет: "Сегодняшний мир
избалован и не хочет слышать о реальности духа и ответственности за грехи.
Гораздо приятнее думать, что Бог не очень строг и что мы безопасны под
любящим Богом, который не будет требовать ответа. Лучше чувствовать, что
спасение обеспечено. В наш век мы ждем приятного и часто видим то, чего
ждем. Однако действительность иная". Он продолжает: "Час смерти -- это время
дьявольского искушения. Судьба личности в вечности зависит, главным образом,
от того, как она сама смотрит на свою смерть и как готовится к ней. Старец
Амвросий Оптинский учил, что перед судом Божиим имеют значение не характеры,
а направление воли. Главное в христианском отношении к смерти -- страх и
неуверенность... однако страх этот не безнадежен. Люди хорошей жизни смерти
не боятся".
Почти все свидетельства людей, получивших некоторое познание загробной
жизни, были радостные и светлые. Некоторые из них вернулись к земной жизни,
чувствуя себя в безопасности, и ничего не изменили в своем образе жизни.
Однако легкость перехода еще ничего не говорит о будущем суде и судьбе души.
Легкий переход -- это милость Господа ко всем людям в трудное время жизни.
Солнце тоже равно светит всем людям, хорошим и плохим. Но определение
Господа все еще впереди и все еще скрыто от умершего.
Кроме того, не все вернувшиеся "оттуда" имели светлые восприятия;
некоторые выходили не в свет, а в,
"тусклую тьму", в "серый сумрак", в темноту. Есть рассказы об
отталкивающих фигурах, озере огня и так далее.
Авва Пимен писал: "Блажен, кто оплакивает себя здесь. Если мы не будем
плакать здесь, то будем плакать в вечности. Нельзя избежать плача, либо
здесь добровольно, либо там вынужденно".
Авва говорит не о паническом страхе, который иногда охватывает
нераскаянных людей плохой жизни, а о спасительном страхе Божием, милости
Бога к человеку, подошедшему к последней грани своей земной жизни.
Страх Божий -- это не опасение чего-то плохого, что может со мной
случиться. Этот страх рождается от чувства величия и высоты Бога.
Переход в загробный мир есть великое таинство для каждого из нас. К
нему нужно готовиться и совершить его со всей серьезностью, с покаянием и
молитвой, имея страх Божий -- неуверенность и надежду -- то, что святой
Иоанн Лествичник называет "бесстрашным страхом".
Диагноз рака и диагноз неизлечимого рака. Время кризиса. Депрессия или
преодоление? Несколько свидетельств. Терминальная болезнь: страдания,
соблазны. Помощь Господа. Феномен "принятия". Образ жизни терминально
больного. Молитва солдата. Молитвы.
В предыдущих главах терминальная болезнь и сопровождающий ее страх
смерти рассматривались глазами христианских пастырей и глазами ученых,
главным образом медиков, изучавших умирание и смерть человека. Эта глава
будет о том, что он чувствует и что ему приходится менять в привычном образе
жизни.
Это трудный период жизни, но Господь любит свое творение и поможет и в
самое темное время. Если заболевший найдет правильный путь к преодолению
трудностей, он почувствует направляющую руку Господа.
Пока человек здоров, он живет день ото дня, как и все. Работает,
развлекается. И вдруг -- рак. Сразу почувствовал, что все внешнее не так уж
важно, мысли ушли вглубь, на себя. И дано было время подумать об этом, с
болезнью стало больше свободного времени.
Сначала, конечно, не хотел признать, убеждал себя, что не так уж это
плохо и опасно. Но пройдет немного времени, и обманывать себя он больше не
сможет.
Диагноз рака это еще полбеды, но диагноз неизлечимого рака много
труднее. Теперь человек увидел и понял, что его время ограничено и что,
вероятно, уже скоро...
Момент, когда он увидел, что неизбежное касается его самого, лично его,
это самый трудный момент во всей жизни. Человека, близкого к вере, это может
приблизить к Богу, однако каждый, верующий или неверующий, узнав, что он
поражен смертельным недугом, неизбежно и сразу сталкивается с проблемой --
что же теперь будет
и что мне делать. Это кризис, и он требует разрешения. Уйти от него
нельзя.
Хуже всего, если больной поддастся панике: "Теперь все равно",-- или в
силу душевной слабости ничего не решит, оставив все, как было. Тогда
останется одно -- наблюдать, как развиваются симптомы болезни и как слабеет
и гибнет тело; будут трудные и бесполезные мысли, бессонные ночи и все более
глубокая тоска и отчаяние.
Кризис требует разрешения. Нужно принять неизбежное и понять, что
теперь придется жить иначе, чем до сих пор. Прежде всего нужно спокойно
обдумать и решить, что нужно сделать в еще оставшееся время. А времени
осталось совсем не так мало. Современная медицина добилась больших успехов.
Даже там, где она не нашла излечения от неоперабельного рака, она
обеспечивает много месяцев и даже год, два, а иногда и три года полноценной
активной жизни, часто без каких-либо физических страданий. Нужно еще долгое
время не умирать, а продолжать жить. Многие больные сумели это понять и
сделать последнюю стадию своей жизни не только сносной, а светлой и
счастливой.
В "Журнале для клиницистов о раковых заболеваниях" помещена статья Е.
А. Вастияна "Духовная сторона ухода за раковыми больными".
Иллюстрируя свои мысли о раковых больных, автор приводит ряд случаев.
Хирург доктор Роберт М. Мак, больной неоперабельным раком легкого, сам
описал свои переживания. Вначале, узнав о своей болезни, он был очень
испуган, растерян и близок к отчаянию. Но пережив первый шок, он преодолел
кризис, и вот что он пишет:
"Я счастливее, чем был когда-либо раньше. Эти дни теперь на самом деле
самые хорошие дни моей жизни".
Он пишет, что "в то время" (кризис) он был вынужден сделать выбор; он
мог ничего не решить и предоставить болезни и лечению идти своим чередом,
или он мог остановиться, посмотреть на свою жизнь и спросить себя, что
теперь действительно важно и что еще нужно сделать.
В заключение он говорит: "Глубокая ирония человеческого существования в
том, что многие из нас только после тяжелой травмы или даже только при
близости смерти узнают истинную цель существования и понимают, как нужно
жить".
В 12-й главе приводились очень похожие слова американского сенатора
Пауля Цонгаса.
Один протестантский священник, описывая свою терминальную болезнь,
называет ее "счастливейшим временем моей жизни".
Это может показаться неправдоподобным, но это не выдумка, не
бахвальство, а правда. Многие люди, приближаясь к концу своей земной жизни,
говорят о том же. Исчезают все мелкие заботы. Больше нет амбиции, желания
славы, положения в обществе, богатства. Больше радости дает то, что еще
окружает, ближе люди. Перестает огорчать собственная слабость: "Да, это я
умираю, я больше не хозяин моей судьбы, но есть что-то больше всего этого,
есть вечное". Это уже начало религиозного чувства, и воспринимается оно как
счастье.
Все стадии терминальной болезни, о которых писалось выше, это
постепенное примирение с неизбежным, время роста души. Человек на правильном
пути, он чувствует это, и ему становится легче.
Описанное течение терминальной болезни бывает не у всех. Есть люди,
которые ни за что не хотят и не смогут принять близость смерти. Они будут
стараться жить полнее и активнее, чем раньше, больше заниматься разными
делами -- нужными или ненужными, больше развлекаться. Они будут заполнять
свое время и мысли чем угодно, лишь бы забыть и не думать о трудном и
страшном. Однако ни радости, ни облегчения они не достигнут. Забвение иногда
достигалось, но было временным и неполным. В самые, казалось бы, веселые
минуты вдруг наваливалась гнетущая тоска. Особенно трудны бессонные ночи с
чувством безысходности и тяжелыми мыслями снова и снова. Но во время такой
трудной ночи может прийти понимание, что выбрана неверная дорога и нужно
искать другую.
Среди терминальных больных есть и такие, которые не видят, не способны
видеть и понимать того, что с ними происходит. Они не прячутся, не стараются
закрыть глаза и не думать или занять свои мысли чем-нибудь посторонним. Они
-- почти как дети, просто не видят, не замечают. Чаще всего это молодые
мужчины или женщины. Иногда до последнего дня они не замечают явных
признаков близкой смерти -- страшного исхудания, слабости, наличия опухоли.
Они полны надежд и почти уверены, что на следующей неделе их выпишут из
больницы и они вернутся к привычной работе. Они подходят к смерти без
душевных страданий, так до конца и не поняв, что они умирают. {Плох тот
доктор, который всегда говорит больным всю правду об их болезни.}
Верующие люди во всем течении терминальной болезни могут видеть помощь
Господа человеку в трудное время его жизни. Сама последняя болезнь дает
время и призывает подумать о своей душе и прийти к вере.
Господь не спасает насильно, против нашей воли, но показывает нам путь
к Нему.
В психике тяжелобольного происходят какие-то сдвиги, помогающие ему при
переходе. Люди, способные понять, совершают переход спокойно и радостно,
неспособные -- не видят и, сохранив надежду до конца, тоже получают
облегчение.
Сны терминальных больных часто бывают светлыми и радостными, и спят они
и видят сны по многу часов.
Красота природы воспринимается сильнее. Иногда появляется чувство
общности с природой, с людьми, со всем миром. Люди, прежде бывшие чужими,
тоже чувствуют симпатию к тяжелобольному, подходят ближе, появляются новые
друзья.
Иногда -- и это может случиться в любой стадии болезни -- к больному
приходит ощущение блаженства; он любим и принят. Врачи, изучавшие феномен
умирания, назвали это чувство -- "acceptance", то есть "принятие".
Умирающему вдруг стало хорошо. Все хорошо. Это состояние может прийти после
молитв или обещаний, данных Богу, но может появиться и независимо от них.
Это дар Господа, Его милосердие. Человек не стал ни лучше, ни хуже, чем был.
От него требуется только одно -- принять этот дар. И все сразу становится
другим.
О таком именно чувстве рассказывают люди, пережившие временную смерть и
возвращенные к жизни на земле. Появление света приносило с собой такую
любовь, которую нельзя описать человеческими словами. Страха больше не было,
исчезали все опасения. Умершие чувствовали себя в безопасности, все было
хорошо.
Они познавали это чувство уже "на той стороне", после того как они
перешагнули порог. Но это же чувство радостного освобождения иногда приходит
к терминальным больным еще в земной жизни, давая покой и умиротворение.
Начиная с того времени, когда больной узнал, что его болезнь
неизлечима, ему придется менять многое из того, к чему он привык. Все сразу
стало другим. До сих пор он был хозяином своей жизни: поступал, как считал
нужным, что-то организовывал, строил планы на будущее. Теперь все это стало
неважным и неинтересным. Он чувствует, что люди относятся к нему иначе, чем
раньше. Вся обстановка вокруг него в чем-то изменилась, все приобрело иной
смысл, и нет больше энергии и желания что-либо делать. Может захотеться
спрятаться от людей и молча переносить свои страдания и горе. Но так нельзя.
Жизнь продолжается, и умирать еще не завтра и не послезавтра. Так или иначе,
кризис будет преодолен, и жизнь придется перестраивать по-новому.
Прежде всего нужно не сдаваться, а продолжать привычную активную
деятельность -- работу, службу, встречи с людьми, и делать это как можно
дольше. Тогда сохранится или вернется и желание что-то делать.
Кое в чем придется перестраиваться. Он теперь в большей степени зависит
от других, в первую очередь, от близких ему людей, членов его семьи. Он
должен научиться принимать их помощь и услуги. Конечно, следует и дальше
участвовать в принятии решений, но нужно иногда уметь принять совет родных и
подчиниться, а не упрямствовать. Это не всегда легко, так как именно
больному часто хочется доказать другим и себе самому, что он в полном
порядке и может во всем обеспечить себя сам. К сожалению, это теперь уже не
так. Нужно это признать и вместе с женой, мужем, детьми жить и дальше
дружно, но несколько иначе, чем до сих пор.
Через некоторое время придется решать, поместить ли больного в
какой-нибудь стационар или ухаживать за ним дома. Этот вопрос, скорее всего,
будет обсуждать и решать вместе с семьей и сам больной; он будет разбираться
в 18-й главе, посвященной родственникам умершего.
Еще несколько слов о том, что делать больному, где бы он ни находился,
в семье или в стационаре.
Важнее всего теперь подумать не о материальном, а о самом себе,
направить мысли на духовное и высокое. Это равно относится к верующим и
неверующим. Есть много книг -- духовных и светских, -- прочитать которые до
сих пор времени не нашлось. Хорошие книги дадут хорошие и часто новые мысли.
Музыка. Мелодичная музыка может принести много радости и примирения;
благодаря современной аппаратуре она доступна каждому, и время для нее тоже
есть. Нужно встречаться с людьми, пойти в театр и даже продолжать собирать
марки или открытки, если он это любил.
Когда смерть ближе, человек ярче и сильнее чувствует природу. Прогулки
в парк, лес, на холмы, к морю. Звери и птицы. В природе можно лучше
почувствовать Господа в Его творениях, можно и свой близкий уход принять с
грустью и надеждой.
Если есть средства, подумайте о путешествиях; еще есть время увидеть
то, что вы всегда хотели. Сократ, приговоренный к смерти, за день до того,
как выпить яд из чаши, учил какое-то стихотворение. На вопрос удивленных
учеников он ответил: "А когда же еще я успею выучить его?"
Конечно, эти советы не относятся к тому времени, когда сил осталось уже
совсем немного. Но пока можно, следует стараться жить наиболее полно. Тогда
не будет угнетения, а мысли о самом главном будут сильнее и глубже.
Нужно, конечно, устроить все свои земные дела. Перед самым переходом и
во время его все мысли должны быть отданы главному, внимание не должно
отвлекаться ни на что земное и временное. Нужно заранее проверить или
составить завещание, чтобы обеспечить, чем возможно, своих остающихся
близких. Об этом есть хорошие слова в "Раковом корпусе" Солженицына:
"...кому кобыла, кому жеребенок, кому зипун, кому сапоги... и отходили
облегченно".
Терминальная болезнь может принести с собой боли и другие трудные
симптомы. Но если есть страдание, то дается и мужество перенести его. Рядом
есть люди, которые возьмут на себя часть тяжести. Когда разделяется боль,
рождается близость.
Даже если болей нет, больной может бояться, что они появятся позже.
Этого не должно случиться. При правильном медицинском уходе никаких болей не
будет и любые трудные симптомы будут облегчены. Если будет бессонница,
помогут снотворные средства. Принимать снотворные можно, но так называемые
"успокаивающие" -- транквилизаторы -- не нужно. Их действие одурманивающее,
а последняя стадия жизни не менее важна, чем любая из предыдущих. Голову
нужно иметь светлой и мысли ясными. До перехода еще остаются дела, еще есть
семья, еще нужно жить с ней и для нее, еще есть друзья, которые вас любят,
еще нужно подумать о Боге и о душе... И молиться.
Когда придет время, нужно проститься с мужем, женой, детьми, со всеми
близкими и дорогими, и со всеми, кто хочет проститься. Непременно нужно
проститься, как вы делаете перед отъездом в далекую страну, испросить
прощения и самому простить все несправедливости и обиды, причиненные вам.
Подумать о всех, кого чем обидели, и постараться загладить эти обиды. Дать
последние наставления детям. Ваши слова, сказанные в это время, они могут
сохранить до конца своей жизни. Найдите слова утешения для тех, кто горюет о
вашем уходе. И после этого уйдите в себя и отдайте все ваши мысли Господу.
Если вы раньше не молились, то ведь начать никогда не поздно. Многие
думают, что если они не верят в Бога, то молитва бесцельна. Это ошибка.
Понять что-либо можно, только испробовав его. Никакая симфония, никакая
мелодия не будет полностью понята и оценена после того, как вы ее прослушали
в первый раз. Нужно слушать ее еще и еще. А молитва сложнее симфонии, и
ощутить ее действие гораздо труднее. Но человек, начав молиться,
когда-нибудь испытает внутреннюю радость, будто Кто-то действительно слушает
молящегося.
Не следует быть разочарованным, если просьба к Господу не будет
исполнена. Мы не всегда просим о том, что нам действительно нужно. Господь
может дать не то, о чем мы просим, а нужное нашей душе. Искренняя молитва
всегда будет услышана.
Для иллюстрации можно привести известный рассказ о молитве солдата. Вот
он.
Во время Отечественной войны в бою был убит красноармеец Александр
Зайцев. Его друг нашел в кармане гимнастерки убитого стихотворение,
написанное накануне боя:
Послушай, Бог, еше ни разу в жизни
С Тобой не говорил я, но сегодня
Мне хочется приветствовать Тебя.
Ты знаешь, с детских лет всегда мне говорили,
Что нет Тебя, и я дурак поверил.
Твоих я никогда не созерцал творений.
И вот сегодня ночью я смотрел
На небо звездное, что было надо мной.
Я понял вдруг, любуясь их мерцаньем,
Каким жестоким может быть обман.
Не знаю, Боже, дашь ли Ты мне руку?
Но я Тебе скажу и Ты меня поймешь.
Не странно ль, что среди ужаснейшего ада
Мне вдруг открылся свет, и я узрел Тебя?
А кроме этого мне нечего сказать.
Еще хочу сказать, что, как Ты знаешь,
Битва будет злая;
Быть может, ночью же к Тебе я постучусь.
И вот, хоть до сих пор я не был Твоим другом,
Позволишь ли Ты мне войти, когда приду?
различие. Вот его слова: "Тихая и непостыдная кончина есть такое благо, к
достижению коего можно отказаться от многих удовольствий жизни. Но тот, кто
работает греху и служит страстям, должен знать заранее, что если он не
исправится, то сие благо для него потеряно; что под конец жизни, при разлуке
души с телом, его ожидают не покой и услаждение, а скорбь и муки. Смерть
грешников люта, говорит слово Божие". Он продолжает: "Те, кто были при
кончине людей праведных, видели, что они не умирают, а как бы засыпают и
отходят с миром куда-то от нас. Наоборот, смерть грешников мучительна".
У праведника есть вера и надежда, у грешника, наоборот, страх и
отчаяние; он к смерти не готов, и когда она вдруг оказывается близкой, он
поражен ужасом, малодушием и отчаянием.
Даже у самой грани нам не дано знать Божьего определения, но многие
могут предчувствовать его и свою будущую судьбу, и это предчувствие делает
переход легким и радостным или трудным и страшным.
Часто хорошо умирали крестьяне, растившие хлеб на своей земле. Они
трудились, помогали другим, выращивали хороших детей и не позволили сбить
себя с толку разными безбожными философиями. Грешили, конечно, но каялись и
старались не повторять. У них было ощущение жизни, прожитой не зря. Они свое
дело на земле сделали и отходили легко.
Часто хорошо умирали ученые, отдавшие свою жизнь науке, а не поискам
наслаждений.
Люди хорошей жизни, трудившиеся и заботившиеся о других, умирают мирно
и, чувствуя приближение смерти, не страшатся, а принимают ее спокойно.
Отцы Церкви учат, что "совершенное чувство смерти свободно от страха".
В "Вестнике Русского христианского движения" (No 144, 1985) есть статья
христианского философа О. Матта эль-Мескина. Он пишет: "Первым и
определенным знаком того, что жизнь Божия начала действовать в нас, будет
наша свобода от ощущения смерти и ее страха. Человек, живущий в Боге,
испытывает глубокое чувство, что он сильнее смерти, что он вышел из ее
тисков. Даже умирая, он не будет ощущать этого; напротив, в нем будет
сильное чувство непрекращающейся жизни в Боге".
В третьей главе мы упоминали, что отец Сергий Булгаков пережил эпизод
временной смерти во время операции рака горла. Позже он описал свои
переживания в "Автобиографических записках". Мы цитируем их по книге Л. А.
Зандера "Бог и Мир" (ИМКА-Пресс, Париж. 1948).
"После страшной муки адского горения, которое было "как бы хождением по
мытарствам, в котором вскрывались жгучие раны души"... прохлада и утешение
проникли вдруг в огненную пещь моего сердца... Я вдруг почувствовал, как
ничто не отделяет меня от Господа, ибо я искуплен Господом... Небесная,
невыразимая на человеческом языке радость исполнила все мое существо... И в
тот же миг я почувствовал, как все, связанное любовью и заботой с сердцем
моим... все мои любимые... от меня отделились, куда-то отошли, я умер и
оказался за гранью этого мира. Во мне все светилось особенной радостью.
Явилось сознание, что живы и близки одинаково все -- и живые, и умершие. Я
всех духовно чувствовал с собою... вызывал к себе, как бы ощупывая, духовно
лобызал давно, давно умерших, так же как и живых, и была для меня также
свобода от чувства места... Надо всем же царило присутствие Божие. Навсегда
я познал, что есть только Бог и милость Его, что жить надо только для Бога,
любить только Бога, искать только Царствия Божия..." (с. 35).
Таково было это откровение смерти, от которого Господь вернул отца
Сергия к жизни, "как новорожденного, потому что в моей жизни произошел
перерыв, потому что через нее прошла освобождающая рука смерти" (с. 35).
Церковь часто называет уход праведников из земной жизни не смертью, а
успением, показывая этим его мир и покой. А теперь мы знаем, что это не
смерть личности и не сон, а мирный и счастливый переход в загробное
существование.
Смерть людей озлобленных и нераскаянных, преследовавших Бога и ближних,
бывала очень трудной. Они умирали в отчаянии и ужасе; иногда в самое время
перехода они видели в загробном мире разных гадов и страшные фигуры,
ожидавшие их. Об этом сообщают и христианские писатели (в их числе отец
Серафим Розе) и ученые (в их числе Елизавета Кюблер-Росс).
Человек, растративший свою жизнь на поиски материальных благ, почета и
удовольствий, не думавший ни о Боге, ни о собственной душе, счастья не
достигает. Вокруг него пустота; нет никого, кто по-настоящему любил бы его.
А подумать о том, что ждет его впереди, -- страшно.
У таких людей бывают ужасные видения. Вот что написано в одной из
христианских книг: "Перед кончиною завеса, скрывающая невидимый мир,
приподнимается уже рукою смерти и умирающий видит то, что незримо для всех
прочих, окружающих его. Праведные, уходящие с миром, видят хорошее, светлое
и обретают мир и покой душевный... иногда при умирании праведников бывает
свет, аромат, воспринимаемые всеми присутствующими... А что увидит
нераскаянный грешник? Что может предстать ему из духовного мира, кроме духов
злобы, с которыми он при жизни вошел в невидимое, но тесное содружество? И
сейчас они встретят его, чтобы взять то, что принадлежит им, в свое
всегдашнее общество, в тьму кромешную".
Тяжело страдал перед смертью Вольтер. Он жаловался: "Я оставлен Богом и
людьми" -- и, обращаясь к Богу, обещал сделать все, что может, -- "но еще
полгода жизни!".
Страшные картины и мучения ада видел умирающий Талейран: "Я страдаю, о
Боже!"
Иисус Христос и все христианские наставники призывают людей каяться и
молить Господа о прощении, всегда и особенно когда смерть близка. Смертный
ужас -- это рука спасения, протянутая грешному человеку, призыв Господа
понять весь ужас плохо прожитой жизни и обратиться к Богу с молитвой от
сердца. Человек, подойдя к роковой черте, может почувствовать себя на краю
пропасти и в эти последние минуты обратиться к Богу. Мольба о прощении может
успокоить измученную душу и облегчить ее участь.
Христианство учит, что каждому из нас при переходе в загробный мир
придется встретить злых духов и пройти их проверку. Они ищут свое. Иисус
Христос сказал перед смертью: "Теперь князь мира сего приходит, но он ничего
не имеет во Мне".
Демоны, приняв ужасный вид, могут напугать грешника и довести его до
отчаяния. Поддавшись страху, он отдаст себя еще больше в их власть. Но и в
это время умирающий может молить Бога о помощи и помнить, что судьбу его
души определяют не злые духи, а Господь Иисус Христос. Архимандрит Серафим
Розе пишет: "Если в нас будет страх, мы не пройдем свободно мимо владыки
мира сего".
Есть и другая опасность. Апостолы и отцы Церкви предостерегают нас, что
злые духи, приняв светлый облик, могут стараться внушить умирающему, что все
хорошо и раскаяние излишне.
Святой Иоанн Лествичних писал в "Лествице": "Когда оплакиваешь грехи
свои, никогда не слушайся оного пса, который внушает тебе, что Бог
человеколюбив; ибо он делает это с тем намерением, чтобы отторгнуть тебя от
плача и от бесстрашного страха. Мысль же о милосердии Божием принимай только
тогда, когда видишь, что низвлекаешься в глубину отчаяния".
Епископ Феофан за много лет до последних открытий науки о жизни души
писал: "Бедное время наше. Ухитрился враг губить души наши. Знает, что страх
смерти и суда самое сильное средство к отрезвлению души, и заботится
всячески разогнать его, и успевает. Но погасни страх этот, отойдет страх
Божий, а без страха Божия совесть становится безгласной. И стала душа
пуста..."
Архимандрит Серафим Розе в 1980 году выпустил книгу на английском языке
"Душа после смерти". Он разбирает труды доктора Муди и других ученых и
приходит к выводу, что в их заключениях есть ошибки, которые вредят людям,
отвлекая их от страха Божия и покаяния. Отец Серафим пишет: "Сегодняшний мир
избалован и не хочет слышать о реальности духа и ответственности за грехи.
Гораздо приятнее думать, что Бог не очень строг и что мы безопасны под
любящим Богом, который не будет требовать ответа. Лучше чувствовать, что
спасение обеспечено. В наш век мы ждем приятного и часто видим то, чего
ждем. Однако действительность иная". Он продолжает: "Час смерти -- это время
дьявольского искушения. Судьба личности в вечности зависит, главным образом,
от того, как она сама смотрит на свою смерть и как готовится к ней. Старец
Амвросий Оптинский учил, что перед судом Божиим имеют значение не характеры,
а направление воли. Главное в христианском отношении к смерти -- страх и
неуверенность... однако страх этот не безнадежен. Люди хорошей жизни смерти
не боятся".
Почти все свидетельства людей, получивших некоторое познание загробной
жизни, были радостные и светлые. Некоторые из них вернулись к земной жизни,
чувствуя себя в безопасности, и ничего не изменили в своем образе жизни.
Однако легкость перехода еще ничего не говорит о будущем суде и судьбе души.
Легкий переход -- это милость Господа ко всем людям в трудное время жизни.
Солнце тоже равно светит всем людям, хорошим и плохим. Но определение
Господа все еще впереди и все еще скрыто от умершего.
Кроме того, не все вернувшиеся "оттуда" имели светлые восприятия;
некоторые выходили не в свет, а в,
"тусклую тьму", в "серый сумрак", в темноту. Есть рассказы об
отталкивающих фигурах, озере огня и так далее.
Авва Пимен писал: "Блажен, кто оплакивает себя здесь. Если мы не будем
плакать здесь, то будем плакать в вечности. Нельзя избежать плача, либо
здесь добровольно, либо там вынужденно".
Авва говорит не о паническом страхе, который иногда охватывает
нераскаянных людей плохой жизни, а о спасительном страхе Божием, милости
Бога к человеку, подошедшему к последней грани своей земной жизни.
Страх Божий -- это не опасение чего-то плохого, что может со мной
случиться. Этот страх рождается от чувства величия и высоты Бога.
Переход в загробный мир есть великое таинство для каждого из нас. К
нему нужно готовиться и совершить его со всей серьезностью, с покаянием и
молитвой, имея страх Божий -- неуверенность и надежду -- то, что святой
Иоанн Лествичник называет "бесстрашным страхом".
Диагноз рака и диагноз неизлечимого рака. Время кризиса. Депрессия или
преодоление? Несколько свидетельств. Терминальная болезнь: страдания,
соблазны. Помощь Господа. Феномен "принятия". Образ жизни терминально
больного. Молитва солдата. Молитвы.
В предыдущих главах терминальная болезнь и сопровождающий ее страх
смерти рассматривались глазами христианских пастырей и глазами ученых,
главным образом медиков, изучавших умирание и смерть человека. Эта глава
будет о том, что он чувствует и что ему приходится менять в привычном образе
жизни.
Это трудный период жизни, но Господь любит свое творение и поможет и в
самое темное время. Если заболевший найдет правильный путь к преодолению
трудностей, он почувствует направляющую руку Господа.
Пока человек здоров, он живет день ото дня, как и все. Работает,
развлекается. И вдруг -- рак. Сразу почувствовал, что все внешнее не так уж
важно, мысли ушли вглубь, на себя. И дано было время подумать об этом, с
болезнью стало больше свободного времени.
Сначала, конечно, не хотел признать, убеждал себя, что не так уж это
плохо и опасно. Но пройдет немного времени, и обманывать себя он больше не
сможет.
Диагноз рака это еще полбеды, но диагноз неизлечимого рака много
труднее. Теперь человек увидел и понял, что его время ограничено и что,
вероятно, уже скоро...
Момент, когда он увидел, что неизбежное касается его самого, лично его,
это самый трудный момент во всей жизни. Человека, близкого к вере, это может
приблизить к Богу, однако каждый, верующий или неверующий, узнав, что он
поражен смертельным недугом, неизбежно и сразу сталкивается с проблемой --
что же теперь будет
и что мне делать. Это кризис, и он требует разрешения. Уйти от него
нельзя.
Хуже всего, если больной поддастся панике: "Теперь все равно",-- или в
силу душевной слабости ничего не решит, оставив все, как было. Тогда
останется одно -- наблюдать, как развиваются симптомы болезни и как слабеет
и гибнет тело; будут трудные и бесполезные мысли, бессонные ночи и все более
глубокая тоска и отчаяние.
Кризис требует разрешения. Нужно принять неизбежное и понять, что
теперь придется жить иначе, чем до сих пор. Прежде всего нужно спокойно
обдумать и решить, что нужно сделать в еще оставшееся время. А времени
осталось совсем не так мало. Современная медицина добилась больших успехов.
Даже там, где она не нашла излечения от неоперабельного рака, она
обеспечивает много месяцев и даже год, два, а иногда и три года полноценной
активной жизни, часто без каких-либо физических страданий. Нужно еще долгое
время не умирать, а продолжать жить. Многие больные сумели это понять и
сделать последнюю стадию своей жизни не только сносной, а светлой и
счастливой.
В "Журнале для клиницистов о раковых заболеваниях" помещена статья Е.
А. Вастияна "Духовная сторона ухода за раковыми больными".
Иллюстрируя свои мысли о раковых больных, автор приводит ряд случаев.
Хирург доктор Роберт М. Мак, больной неоперабельным раком легкого, сам
описал свои переживания. Вначале, узнав о своей болезни, он был очень
испуган, растерян и близок к отчаянию. Но пережив первый шок, он преодолел
кризис, и вот что он пишет:
"Я счастливее, чем был когда-либо раньше. Эти дни теперь на самом деле
самые хорошие дни моей жизни".
Он пишет, что "в то время" (кризис) он был вынужден сделать выбор; он
мог ничего не решить и предоставить болезни и лечению идти своим чередом,
или он мог остановиться, посмотреть на свою жизнь и спросить себя, что
теперь действительно важно и что еще нужно сделать.
В заключение он говорит: "Глубокая ирония человеческого существования в
том, что многие из нас только после тяжелой травмы или даже только при
близости смерти узнают истинную цель существования и понимают, как нужно
жить".
В 12-й главе приводились очень похожие слова американского сенатора
Пауля Цонгаса.
Один протестантский священник, описывая свою терминальную болезнь,
называет ее "счастливейшим временем моей жизни".
Это может показаться неправдоподобным, но это не выдумка, не
бахвальство, а правда. Многие люди, приближаясь к концу своей земной жизни,
говорят о том же. Исчезают все мелкие заботы. Больше нет амбиции, желания
славы, положения в обществе, богатства. Больше радости дает то, что еще
окружает, ближе люди. Перестает огорчать собственная слабость: "Да, это я
умираю, я больше не хозяин моей судьбы, но есть что-то больше всего этого,
есть вечное". Это уже начало религиозного чувства, и воспринимается оно как
счастье.
Все стадии терминальной болезни, о которых писалось выше, это
постепенное примирение с неизбежным, время роста души. Человек на правильном
пути, он чувствует это, и ему становится легче.
Описанное течение терминальной болезни бывает не у всех. Есть люди,
которые ни за что не хотят и не смогут принять близость смерти. Они будут
стараться жить полнее и активнее, чем раньше, больше заниматься разными
делами -- нужными или ненужными, больше развлекаться. Они будут заполнять
свое время и мысли чем угодно, лишь бы забыть и не думать о трудном и
страшном. Однако ни радости, ни облегчения они не достигнут. Забвение иногда
достигалось, но было временным и неполным. В самые, казалось бы, веселые
минуты вдруг наваливалась гнетущая тоска. Особенно трудны бессонные ночи с
чувством безысходности и тяжелыми мыслями снова и снова. Но во время такой
трудной ночи может прийти понимание, что выбрана неверная дорога и нужно
искать другую.
Среди терминальных больных есть и такие, которые не видят, не способны
видеть и понимать того, что с ними происходит. Они не прячутся, не стараются
закрыть глаза и не думать или занять свои мысли чем-нибудь посторонним. Они
-- почти как дети, просто не видят, не замечают. Чаще всего это молодые
мужчины или женщины. Иногда до последнего дня они не замечают явных
признаков близкой смерти -- страшного исхудания, слабости, наличия опухоли.
Они полны надежд и почти уверены, что на следующей неделе их выпишут из
больницы и они вернутся к привычной работе. Они подходят к смерти без
душевных страданий, так до конца и не поняв, что они умирают. {Плох тот
доктор, который всегда говорит больным всю правду об их болезни.}
Верующие люди во всем течении терминальной болезни могут видеть помощь
Господа человеку в трудное время его жизни. Сама последняя болезнь дает
время и призывает подумать о своей душе и прийти к вере.
Господь не спасает насильно, против нашей воли, но показывает нам путь
к Нему.
В психике тяжелобольного происходят какие-то сдвиги, помогающие ему при
переходе. Люди, способные понять, совершают переход спокойно и радостно,
неспособные -- не видят и, сохранив надежду до конца, тоже получают
облегчение.
Сны терминальных больных часто бывают светлыми и радостными, и спят они
и видят сны по многу часов.
Красота природы воспринимается сильнее. Иногда появляется чувство
общности с природой, с людьми, со всем миром. Люди, прежде бывшие чужими,
тоже чувствуют симпатию к тяжелобольному, подходят ближе, появляются новые
друзья.
Иногда -- и это может случиться в любой стадии болезни -- к больному
приходит ощущение блаженства; он любим и принят. Врачи, изучавшие феномен
умирания, назвали это чувство -- "acceptance", то есть "принятие".
Умирающему вдруг стало хорошо. Все хорошо. Это состояние может прийти после
молитв или обещаний, данных Богу, но может появиться и независимо от них.
Это дар Господа, Его милосердие. Человек не стал ни лучше, ни хуже, чем был.
От него требуется только одно -- принять этот дар. И все сразу становится
другим.
О таком именно чувстве рассказывают люди, пережившие временную смерть и
возвращенные к жизни на земле. Появление света приносило с собой такую
любовь, которую нельзя описать человеческими словами. Страха больше не было,
исчезали все опасения. Умершие чувствовали себя в безопасности, все было
хорошо.
Они познавали это чувство уже "на той стороне", после того как они
перешагнули порог. Но это же чувство радостного освобождения иногда приходит
к терминальным больным еще в земной жизни, давая покой и умиротворение.
Начиная с того времени, когда больной узнал, что его болезнь
неизлечима, ему придется менять многое из того, к чему он привык. Все сразу
стало другим. До сих пор он был хозяином своей жизни: поступал, как считал
нужным, что-то организовывал, строил планы на будущее. Теперь все это стало
неважным и неинтересным. Он чувствует, что люди относятся к нему иначе, чем
раньше. Вся обстановка вокруг него в чем-то изменилась, все приобрело иной
смысл, и нет больше энергии и желания что-либо делать. Может захотеться
спрятаться от людей и молча переносить свои страдания и горе. Но так нельзя.
Жизнь продолжается, и умирать еще не завтра и не послезавтра. Так или иначе,
кризис будет преодолен, и жизнь придется перестраивать по-новому.
Прежде всего нужно не сдаваться, а продолжать привычную активную
деятельность -- работу, службу, встречи с людьми, и делать это как можно
дольше. Тогда сохранится или вернется и желание что-то делать.
Кое в чем придется перестраиваться. Он теперь в большей степени зависит
от других, в первую очередь, от близких ему людей, членов его семьи. Он
должен научиться принимать их помощь и услуги. Конечно, следует и дальше
участвовать в принятии решений, но нужно иногда уметь принять совет родных и
подчиниться, а не упрямствовать. Это не всегда легко, так как именно
больному часто хочется доказать другим и себе самому, что он в полном
порядке и может во всем обеспечить себя сам. К сожалению, это теперь уже не
так. Нужно это признать и вместе с женой, мужем, детьми жить и дальше
дружно, но несколько иначе, чем до сих пор.
Через некоторое время придется решать, поместить ли больного в
какой-нибудь стационар или ухаживать за ним дома. Этот вопрос, скорее всего,
будет обсуждать и решать вместе с семьей и сам больной; он будет разбираться
в 18-й главе, посвященной родственникам умершего.
Еще несколько слов о том, что делать больному, где бы он ни находился,
в семье или в стационаре.
Важнее всего теперь подумать не о материальном, а о самом себе,
направить мысли на духовное и высокое. Это равно относится к верующим и
неверующим. Есть много книг -- духовных и светских, -- прочитать которые до
сих пор времени не нашлось. Хорошие книги дадут хорошие и часто новые мысли.
Музыка. Мелодичная музыка может принести много радости и примирения;
благодаря современной аппаратуре она доступна каждому, и время для нее тоже
есть. Нужно встречаться с людьми, пойти в театр и даже продолжать собирать
марки или открытки, если он это любил.
Когда смерть ближе, человек ярче и сильнее чувствует природу. Прогулки
в парк, лес, на холмы, к морю. Звери и птицы. В природе можно лучше
почувствовать Господа в Его творениях, можно и свой близкий уход принять с
грустью и надеждой.
Если есть средства, подумайте о путешествиях; еще есть время увидеть
то, что вы всегда хотели. Сократ, приговоренный к смерти, за день до того,
как выпить яд из чаши, учил какое-то стихотворение. На вопрос удивленных
учеников он ответил: "А когда же еще я успею выучить его?"
Конечно, эти советы не относятся к тому времени, когда сил осталось уже
совсем немного. Но пока можно, следует стараться жить наиболее полно. Тогда
не будет угнетения, а мысли о самом главном будут сильнее и глубже.
Нужно, конечно, устроить все свои земные дела. Перед самым переходом и
во время его все мысли должны быть отданы главному, внимание не должно
отвлекаться ни на что земное и временное. Нужно заранее проверить или
составить завещание, чтобы обеспечить, чем возможно, своих остающихся
близких. Об этом есть хорошие слова в "Раковом корпусе" Солженицына:
"...кому кобыла, кому жеребенок, кому зипун, кому сапоги... и отходили
облегченно".
Терминальная болезнь может принести с собой боли и другие трудные
симптомы. Но если есть страдание, то дается и мужество перенести его. Рядом
есть люди, которые возьмут на себя часть тяжести. Когда разделяется боль,
рождается близость.
Даже если болей нет, больной может бояться, что они появятся позже.
Этого не должно случиться. При правильном медицинском уходе никаких болей не
будет и любые трудные симптомы будут облегчены. Если будет бессонница,
помогут снотворные средства. Принимать снотворные можно, но так называемые
"успокаивающие" -- транквилизаторы -- не нужно. Их действие одурманивающее,
а последняя стадия жизни не менее важна, чем любая из предыдущих. Голову
нужно иметь светлой и мысли ясными. До перехода еще остаются дела, еще есть
семья, еще нужно жить с ней и для нее, еще есть друзья, которые вас любят,
еще нужно подумать о Боге и о душе... И молиться.
Когда придет время, нужно проститься с мужем, женой, детьми, со всеми
близкими и дорогими, и со всеми, кто хочет проститься. Непременно нужно
проститься, как вы делаете перед отъездом в далекую страну, испросить
прощения и самому простить все несправедливости и обиды, причиненные вам.
Подумать о всех, кого чем обидели, и постараться загладить эти обиды. Дать
последние наставления детям. Ваши слова, сказанные в это время, они могут
сохранить до конца своей жизни. Найдите слова утешения для тех, кто горюет о
вашем уходе. И после этого уйдите в себя и отдайте все ваши мысли Господу.
Если вы раньше не молились, то ведь начать никогда не поздно. Многие
думают, что если они не верят в Бога, то молитва бесцельна. Это ошибка.
Понять что-либо можно, только испробовав его. Никакая симфония, никакая
мелодия не будет полностью понята и оценена после того, как вы ее прослушали
в первый раз. Нужно слушать ее еще и еще. А молитва сложнее симфонии, и
ощутить ее действие гораздо труднее. Но человек, начав молиться,
когда-нибудь испытает внутреннюю радость, будто Кто-то действительно слушает
молящегося.
Не следует быть разочарованным, если просьба к Господу не будет
исполнена. Мы не всегда просим о том, что нам действительно нужно. Господь
может дать не то, о чем мы просим, а нужное нашей душе. Искренняя молитва
всегда будет услышана.
Для иллюстрации можно привести известный рассказ о молитве солдата. Вот
он.
Во время Отечественной войны в бою был убит красноармеец Александр
Зайцев. Его друг нашел в кармане гимнастерки убитого стихотворение,
написанное накануне боя:
Послушай, Бог, еше ни разу в жизни
С Тобой не говорил я, но сегодня
Мне хочется приветствовать Тебя.
Ты знаешь, с детских лет всегда мне говорили,
Что нет Тебя, и я дурак поверил.
Твоих я никогда не созерцал творений.
И вот сегодня ночью я смотрел
На небо звездное, что было надо мной.
Я понял вдруг, любуясь их мерцаньем,
Каким жестоким может быть обман.
Не знаю, Боже, дашь ли Ты мне руку?
Но я Тебе скажу и Ты меня поймешь.
Не странно ль, что среди ужаснейшего ада
Мне вдруг открылся свет, и я узрел Тебя?
А кроме этого мне нечего сказать.
Еще хочу сказать, что, как Ты знаешь,
Битва будет злая;
Быть может, ночью же к Тебе я постучусь.
И вот, хоть до сих пор я не был Твоим другом,
Позволишь ли Ты мне войти, когда приду?