Камерон Стелла. Французский квартал

   Дальше Селина выложила Джеку все, что произошло с Розой.
   — И ты молчала? Ни словом не обмолвилась даже после того, как тебя похитили? Неужели ты не понимаешь, что эти два события непосредственно связаны? Но даже если бы это было не так, почему, почему ты мне ничего не сказала?!
   Селина попыталась было отойти от Джека, но он крепко держал ее за руку.
   — Ответь! — Но прошло какое-то мгновение, и Джек пробормотал: — Черт, как же Антуана угораздило…
   — В том-то и дело! — с жаром воскликнула Селина. — Именно поэтому я и боялась говорить. Антуан у них в руках, и неизвестно, жив ли он вообще. И Роза с тех пор больше не объявлялась. А в тот раз она показала мне его футболку, которая вся была залита кровью, и осколок зуба.
   Джек побелел и нахмурился. То же самое случилось и с Сайрусом.
   — Ты боялась обращаться за помощью… — подытожил Джек, не спуская с нее внимательного взгляда. — Что ж, по крайней мере теперь понятно. Не думай, я тебя не осуждаю. Ты испугалась, это естественно. Но пришло время овладеть ситуацией и не жить под чужую диктовку!
   — Прости меня… — тихо произнесла она.
   — Боюсь, наши обоюдные расшаркивания мало чем помогут Антуану, — проворчал Джек. — Возможно, ему сейчас уже вообще ничто не поможет. Но будем надеяться, что это не так. Селина, дай слово, что больше никогда ничего не будешь от меня утаивать.
   — Прости меня, — только и повторила она, опустив глаза.
   — Вы тут поговорите… — неловко пробормотал Сайрус, собираясь выйти из комнаты.
   — Не уходи, — поспешно произнес Джек. — Селина, сейчас не очень подходящий момент, но я все-таки скажу тебе в присутствии брата…
   — Я все-таки, пожалуй… — проговорил Сайрус.
   — Пожалуйста, останься, — попросила его на сей раз сестра.
   Джек погладил ее по голове, коснулся щеки и сомкнутых губ.
   — Сегодня я понял, что мы еще не так близки, как мне бы того хотелось, Селина. Но я люблю тебя. И наш брак… я очень надеюсь, что мы приняли правильное решение. А теперь, дорогая, пойдем-ка домой.

ГЛАВА 36

   Выстрелы раздались прежде, чем Джек увидел мигалки полицейских машин. Он тут же схватил Селину за руку и прикрыл ее собой, а сам осторожно выглянул за угол — туда, где начиналась Шартр-стрит.
   С десяток автомобильных фар и специальных прожекторов были обращены на фасад напротив дома Джека. Позади баррикад из полицейских машин собралась довольно приличная толпа зевак.
   — Джек?
   — Тише, — сказал он, не оборачиваясь. — Похоже, что-то случилось у этих двух старух, которые живут напротив.
   Прошло несколько минут. Наконец из дома, где, по словам Амелии, живут привидения, полицейские вывели двух человек в наручниках и запихнули их в свой фургон. Затем какой-то рослый полицейский отнес в ожидавшую тут же машину «Скорой помощи» хрупкую старушку. Опираясь на палку, вышла вторая женщина. Даже отсюда было видно, какой яростью полыхают ее глаза. Понемногу все стали разъезжаться.
   На месте происшествия остался только один молоденький полицейский, который усиленно призывал толпу разойтись.
   — Нам пора, — проговорил Джек.
   — Сюда нельзя, — сказал им полицейский, выставив грудь колесом.
   — Мы здесь живем, — спокойно объяснил Джек, кивнув в сторону своего дома. В окне второго этажа за занавесками угадывались две смутные фигурки. Джек хмыкнул. Сколько раз им говорить, чтобы не подходили к окнам!.. — А что стряслось? — Джек рассчитывал разговорить полицейского.
   Сняв фуражку и смахнув пот со лба, юноша пробормотал:
   — Я не имею права распространяться, сэр. Тут замешана мафия. Очевидно, оттуда они следили за человеком, которого намеревались убрать.
   Джек озабоченно покачал головой.
   — Обманом проникли в дом к двум пожилым леди. Видимо, прикинулись служащими газовой компании. Ну и взяли их обеих в заложники. Держали в дальней комнате несколько недель. Одна женщина очень ослабла, но другая та еще тетка! Испытания, похоже, только разозлили ее. А сегодня ребята маленько утратили бдительность. Очевидно, в связи с разборкой в штаб-квартире Джаванелли. Там такая каша заварилась!.. Ну и ребята подрастерялись. Сердитой леди удалось завладеть телефоном, и она позвонила нам.
   — А вам известно, за кем они следили? — осторожно спросила Селина.
   — Да за каким-то пижоном… Шарбоннэ, кажется. Я лично никогда не слыхал про него. Но в любом случае теперь это уже не так важно.
   Джек изобразил на лице еще большую озабоченность, собираясь копнуть поглубже.
   — Так что там с Джаванелли, говорите? — как бы между прочим спросил он.
   — Старика убрал какой-то его ближайший подручный. Потом за Джаванелли попыталась отомстить его охрана. Ну и понеслось, как водится… Когда дым рассеялся, в живых уже почти никого не осталось. Это все в ресторане в каком-то случилось… «Марина»… вроде так называется…
   — Может, «Ла Мурена»? — машинально уточнил Джек, чуть утратив бдительность.
   — Во-во, точно! Итальянский, рыбный, ну правильно. Теперь запомню.
   — Я слышал про него, — торопливо поправился Джек. — А с этим подручным что стало?
   — Отвезли в больницу. Он жив, но ему прилично досталось.
   «А Вин убит. Почему же я не радуюсь?»
   Джек даже пожал плечами от разочарования и тут же посмотрел на женщину рядом с ним.
   «Я люблю ее, и теперь никакие мысли не будут отвлекать меня от этого».
   Взяв Селину под руку, Джек неторопливо направился вниз по улице, но едва полицейский отвернулся, как он быстро свернул к своему дому. Дверь открылась сразу же, словно Тилли видела сквозь стены.
   — Все кончено, Тилли, — кивнул ей Джек. — Вина Джаванелли больше нет.
   — Вот и отдохнете теперь, — проворчала Тилли. — И душа вашей несчастной матери наконец упокоится с миром.
   Вслед за Селиной и Тилли Джек стал подниматься наверх.
   — Я же говорила тебе, папа, что видела там злых духов! — Амелия выбежала к отцу босиком и в розовой ночной рубашечке. И теперь стояла на верхней ступеньке лестницы, прижимая к груди своего Принца Лягушку.
   — Ты же должна спать, букашка.
   — Как я могла заснуть при таком шуме? — возразила девочка. — Я же говорила тебе, что видела красные огоньки в окнах того дома. Говорила же, что кто-то смотрел на меня оттуда! — Джек виновато опустил глаза. — Вот видишь, папа! И когда я в следующий раз что-нибудь скажу, ты не отмахивайся, а лучше послушай! — строго проговорила Амелия.
   Шарбоннэ вновь взглянул на дочь, и его захлестнуло чувство нежной любви. Он подхватил Амелию на руки, прижал к себе и крепко поцеловал.
   Пожалуй, еще не все испытания закончились. Но непосредственная угроза жизни его любимой и дочери, похоже, миновала.
   — Ты не очень хорошо себя чувствуешь, да? — оценивающе глядя на Селину, спросила девочка.
   — Да нет, все в порядке…
   — Нет, нет, я вижу. Просто ты не хочешь признаваться. Что ж, когда папа закончит рассказывать сказку, тебе лучше пойти спать к нему. Если что, он может померить температуру или дать таблетку.
   Селина, спавшая рядом, дышала глубоко и ровно. Джек лежал с открытыми глазами. Мысли его вертелись вокруг событий последнего дня, и еще он пытался угадать, что готовит день грядущий.
   Перед их уходом Сайрус поделился с ними подозрениями Салли Ламар в отношении ее мужа, а также ее планами на будущее и стратегией достижения поставленных перед ней целей. Джек, мягко говоря, не слишком симпатизировал Салли, но все же ему стало ее жалко. «Сердце женщины разбито и, возможно, уже никогда не будет исцелено», — подумал он тогда.
   Ночную тишину взорвал резкий телефонный звонок.
   Проявив чудеса реакции, Джек мгновенно сорвал с аппарата трубку и опасливо взглянул на Селину. Кажется, не проснулась. Джек улыбнулся и тихо сказал в трубку:
   — Да?
   — Мистер Шарбоннэ?
   Джек нахмурился. Какой-то незнакомый хриплый голос…
   — Это мистер Шарбоннэ? Мне нужен он. Джек нахмурился и прижал трубку ближе к уху.
   — Да, это Джек Шарбоннэ. С кем я говорю?
   — Я в больнице. Здесь никто не знает, кто я такой. Мистер Эррол… он доверял вам. И вы всегда были добры ко мне.
   Не может быть… Какое невероятное везение! И именно сейчас, когда не ясно, что делать дальше!
   — Антуан?
   — Здесь никто не знает этого имени, — ответили на том конце провода. — Я ударился головой. Здесь никто не знает, кто я. Вы понимаете? А значит, никто меня здесь не найдет. Антуан… у него было много неприятностей. Он боится за жену и детей. Но он жив.
   — Полиция…
   В ответ раздались частые гудки. Антуан бросил трубку.
   Ладно, главное — Антуан жив, пока в безопасности и решил пойти на контакт.
   Телефон зазвонил вновь. Вздохнув, Джек включил ночник. Селина открыла глаза и растерянно заморгала.
   Джек приложил палец к губам.
   После второго звонка Джек снял-таки трубку.
   — Говорит Шарбоннэ.
   — Селина Пэйн у тебя?
   Он заскрипел зубами, но тут же овладел собой. Сейчас не время беситься.
   — Сначала представься.
   — Я звоню по поручению мистера Уилсона Ламара. Дело касается ее родных, которым, очевидно, не избежать неприятностей.
   — Выражайся яснее. Даю тебе еще один шанс, дорогой. В противном случае я кладу трубку.
   — Мне поручили передать мисс Пейн конфиденциальное сообщение следующего содержания. Накануне вечером супруга мистера Ламара отправилась на встречу со священником Сайрусом Пэйном. Вскоре после этого она была найдена на улице, около своей машины, убитой. Ее зарезали.

ГЛАВА 37

   Интересно, как много эта сучка успела разболтать Сайрусу Пэйну?
   Уилсон вовсе не был набожным человеком, но сейчас готов был молить Бога о том, чтобы святой отец держал все полученные от Салли новости при себе.
   Из ванной вышла обнаженная Шерман. Ламар окинул ее красноречивым взглядом, в котором сквозили одновременно раздражение и похоть. Они спали вот уже несколько лет, но впервые в его доме. Будь его воля, он ни за что не допустил бы этого, но она сама явилась к нему около полуночи. Спустя пять минут после того, как его оставила в покое полиция, сообщившая о смерти Салли. Шерман, как всегда, узнала о происшествии едва ли не раньше всех в городе и поспешила принести Уилсону свои «соболезнования».
   — Пойду, — сказала она, надевая на руку часы. — Имей в виду, я всегда в твоем распоряжении. Всегда готова взбодрить тебя.
   Она стала медленно — как это действовало Уилсону на нервы! — одеваться. Маленькие крепкие груди увенчивались остренькими сосками. Казалось, Шерман вся сплошь состояла из эрогенных зон. Даже прикосновения собственных рук вызывали в ней возбуждение.
   Уилсон поднялся с постели, на которой лежал одетым, подошел к любовнице и поцеловал ее так, как она больше всего любила — жестко, кусая губы. Затем взял с кресла дамскую сумочку и передал ей.
   — Спасибо, дорогая. Утешила меня по высшему разряду. Впрочем, как всегда. Сейчас я посмотрю, все ли в порядке. Потом ты выйдешь, спустишься по задней лестнице и окажешься в саду. Там тихо и покойно. Все глаза устремлены на парадный вход. Впервые, пожалуй, я не спешу раскрывать свои объятия представителям прессы.
   Шерман сунула руку ему между ног.
   — Достаточно того, что ты раскрыл их мне, красавчик. Уилсон убрал ее руку и осторожно приоткрыл дверь.
   Тишина. Шерман ущипнула его напоследок за ягодицу и бесшумно выпорхнула в коридор, держа туфли на высоких каблуках в руке.
   Не глядя ей вслед, Уилсон тут же закрыл дверь. Ему вдруг пришла в голову мысль, что их с Шерман отношения затянулись… даже слишком.
   Подойдя к окну, он убедился, что Шерман покинула особняк незамеченной, и с облегчением вздохнул.
   В комнате с кофе и сандвичами на подносе появился Бен. Уилсон попросил его закрыть за собой дверь.
   — Долго прятаться от полиции мне не удастся, — проговорил он. — Поэтому к их вопросам лучше подготовиться сразу. Что скажешь по этому поводу?
   — Я не имею никакого отношения к смерти вашей жены.
   — К убийству. Не к смерти, а к убийству, — поправил его Уилсон. — Ее убили, Бен. Будем называть вещи своими именами.
   — Хорошо, я не убивал миссис Ламар, — ответил юноша совершенно спокойно. — Я делал лишь то, что вы мне говорили. Задания убивать ее я не получал.
   — Хорошо держишься, мой мальчик, — проговорил Уилсон. — Но признайся, разве ты не занервничал маленько, когда увидел в газете тот прелестный снимочек и прочитал собственные обвинения в адрес Салли, которая, мол, домогалась своей прислуги? Тебе не приходила в голову мысль, что она может отомстить тебе за это, наведя о тебе справки и устроив тебе сладкую жизнь? Итак, вопрос стоит предельно четко: как в газете оказались фотографии? Ведь они делались не для печати, а лишь как инструмент давления на Салли.
   Бен опустил глаза.
   — Повторяю, я лишь выполнял ваши указания. Я вообще впервые увидел фотографии только в газете.
   — Хорошо, Бен. Если это был не ты… то кто же? В газету снимки мог отдать либо ты, либо фотограф, но фотограф этого не делал, я точно знаю, потому что фотографом был я сам. Я просто хотел припугнуть Салли и заиметь на нее документальный компромат, вот и все. А что вышло? Ситуация вышла из-под контроля. И кого винить?
   — А где пленка?
   Уилсон нахмурился, подошел к бельевому шкафу и раздвинул в стороны висевшие на вешалках костюмы.
   Вытащив из шкафа спортивную сумку, он расстегнул молнию и вынул фотоаппарат.
   — Ну, так я и знал… — пробормотал он, обнаружив отсутствие кассеты с пленкой. — Откуда? Кто мог узнать о том, что пленка здесь? Так, это кто-то из своих… Они сперли пленку и собираются меня шантажировать. — Он с прищуром взглянул на Бена. — Мерзавец, это ты, признайся! Тебе все мало? Хочется больше?
   Темные глаза Бена сверкнули от возмущения.
   — Я когда-нибудь просил у вас деньги? — Нет…
   — И не собираюсь. Еще раз повторяю: я не имею никакого отношения к тому, что случилось вчера с вашей женой.
   — Попробуй-ка убедить в этом полицию… Ты и так у них на подозрении после тех публикаций. Не надо было болтать про нее репортерам.
   — А вы? Думаете, я буду молчать? Думаете, я не расскажу про вас, если ко мне прицепится полиция?
   Уилсон побледнел. А парнишка, оказывается, не промах…
   — Лучше давай подготовимся к возможным вопросам.
   — В отношении меня полиции ничего доказать не удастся, — спокойно сказал Бен. — Вы же — другое дело. У каждой фотографии бывает негатив. И тот, кто взял их, конечно, вспомнит, откуда он их взял.
   В дверь тихо постучали.
   — Это я, сэр… Опи.
   — Подождешь, я занят!
   Через полминуты Опи постучался вновь.
   — Проваливай! — крикнул Уилсон почти истерично, но тут же натолкнулся на снисходительный взгляд Бена Эйнджела и чертыхнулся. Переведя дух, он уже спокойнее сказал: — Входи, Опи. Что там у тебя?
   Дверь медленно открылась, и в проеме показалась лысина дворецкого.
   — Не понимаю, что происходит, но тебе надо спуститься вниз, Бен Эйнджел. Там полиция. Пришли за тобой.
   Уилсон взял Опи за руку и втащил в комнату.
   — У тебя есть родители? — спросил Опи у Бена. Самоуверенность мгновенно покинула Бена.
   — У каждого человека есть родители, старик.
   — Они были здесь, у нас? Мистер и миссис Рид? Пришли без приглашения на вечер и разыскивали мистера Ламара.
   — В чем дело? — резко спросил Бен, судорожно сжимая кулаки. — Миссис Рид — моя мать, а мистер Рид — отчим. Что дальше?
   — Их забрали в участок для дачи показаний, и они попросили пригласить тебя. Говорят, ты их спасешь.
   — Спасу? Ты что, спятил?! — вскричал Бен нервно. Опи взялся за ручку двери.
   — Их допрашивали на предмет гибели хозяйки, миссис Ламар. Сдается мне, полиция думает, что это они ее убили.

ГЛАВА 38

   — Ты никогда не спрашивала меня, Селина, почему я стал священником.
   Она нашла наконец свои туфли в коробке и обернулась к брату.
   — Я думала, тебя призвал к этому Господь… Порой я даже завидовала тебе, твоей железной уверенности в правильности принятого решения.
   Губы его дрогнули в слабой улыбке.
   — Да… Я хотел постичь целостность мира. Мне казалось, что вера — последний необходимый компонент уравнения, что без нее жизни все-таки нет. Но при этом я скоро обнаружил, что вера не избавила меня от вечной муки и борьбы с самим собой.
   Селина взглянула на брата с явным любопытством. Сайрус никогда раньше не говорил с ней на такие темы.
   — Это все из-за Салли, да? Я понимаю, такой шок… Тут впору и от веры отказаться. Ты слышал, что полиция задержала супругов Рид?
   Сайрус вздохнул:
   — Да. Их машину обнаружили припаркованной на той улице, где была убита Салли.
   — Мало того, Сайрус, кто-то выглянул из окна и увидел человека, склонившегося над телом. Уолт Рид не отрицает, что это был он, но настаивает на том, что они с женой видели только, как Салли упала.
   — Несчастная, несчастная Салли. Если бы она вышла замуж за кого-нибудь другого, ее жизнь, возможно, сложилась бы иначе…
   Селина внимательно взглянула на брата. Натолкнувшись на этот взгляд, он сделал удивленное лицо и едва заметно покачал головой.
   Сегодня должна была состояться ее свадьба. Час был давно определен и приближался с каждой минутой. Селину смущало лишь то, что праздник совпал с гибелью Салли. Они будут пить шампанское, а она в морге… Да и убийство Эррола до сих пор не раскрыто.
   Слезы выступили у нее на глазах.
   — Сайрус, Сайрус… — Она улыбнулась. — Так почему ты все-таки стал священником?
   — С моей стороны это было бегство, — тут же ответил он и отвернулся. Она увидела, как дернулся его кадык. — Я жалею лишь, что она не попросила меня об отпущении грехов.
   Сестра удивленно взглянула на него.
   — Я про Салли. Я спросил, хочет ли она получить отпущение грехов, но она отказалась. Сейчас мне кажется, что стоило проявить настойчивость. Знаешь, Селина… я борюсь с собой, продолжаю бороться. Эти встречи с Салли… они встряхнули меня. О Господи, я до сих пор не могу поверить, что ее уже нет. Она была полна жизни, она… Словом, Салли ждала от меня ответных шагов… Господи, помоги мне, я желал ее! Да, да, желал ее как женщину, еще тогда, когда мы учились в школе! Во мне боролись два начала: стремление служить Богу и желание почувствовать себя мужчиной рядом с женщиной. Но потом… мир показался мне греховным, я остро ощутил свою беззащитность и стал искать пути спасения! Я…
   Селина подошла к брату и нежно обняла его.
   — Ты хочешь сказать, что можешь отказаться от сана?
   — Нет, нет, что ты! Просто я хотел, чтобы ты поняла… какой я на самом деле. Я не святой. Обычный человек, который мучается от осознания своей греховности и порой очень сожалеет о том, что его выбор небогат: либо преодолеть себя, либо отказаться от веры. Вот и все. Не будем об этом больше. — Он оторвался от нее и улыбнулся. — Ладно, сегодня твой день, твой праздник. И я желаю тебе счастья и любви…
   Тут дверь без стука отворилась и в комнату влетела их мать.
   — Просто глазам своим не верю! Ты что, действительно вознамерилась выскочить за него замуж? У нас с отцом просто в голове не укладывается!
   — Мама… — начал было Сайрус, но Селина взглядом заставила его замолчать.
   — Нам все известно, Селина… — неожиданно проговорила Битси, промокнув носовым платком несуществующие слезы. — Ты думала, что сможешь скрывать это вечно?
   «Ага, понятно…»
   — Меня лишь удивляет, что ты так поздно заметила, мама.
   В дверь тихо постучали. Битси распахнула ее, и в спальню тут же ввалился Невил Пэйн.
   — За домом ждет машина, — хмурясь, пробормотал он. Селина уже привыкла к его серебристым вискам, но только сейчас обратила внимание, что он чуть ли не весь седой. — Ты пойдешь с нами. Мы поможем тебе выкинуть из головы эту глупую блажь.
   — Я пойду проведаю Амелию, — в ответ заявила Селина. — Думаю, Тилли одна не справится…
   — Замуж за такого человека… — покачал головой Невил. — Да к тому же еще и со взрослым ребенком! Поразительно! Уже одно это — убедительное доказательство расстройства твоей психики, дорогая! — Сделав неопределенный жест в ее сторону и глядя на ее живот, он буркнул: — Это, конечно, Эррола. Говорили мы тебе: не переезжай на Ройал-стрит! И вот на тебе, пожалуйста! Доигралась! Ну ладно, теперь-то хоть остановись! Нельзя же жертвовать собой только ради того, чтобы дать ребенку фамилию! И какую! Нашла тоже!
   У Селины екнуло сердце.
   — Папа, ты о чем?
   — Да все о том же! У тебя есть возможность выйти за Ламара! Он этого хочет! И твой дочерний долг перед нами требует от тебя того же!
   Потрясенный до глубины души, Сайрус покачал головой.
   — Как вы можете? Жену Ламара только что убили! И ребенок этот не от Эррола. Поймите, человека больше нет! Он погиб насильственной смертью! От руки убийцы! А вы позволяете себе рассуждать о нем в таком тоне!
   — У меня сейчас свадебная церемония, мне пора.
   — Селина!
   Но она даже не обернулась на окрик матери и быстро вышла в коридор. Навстречу ей бросился Джек, а следом за ним радостная и взволнованная Амелия. Она была во всем желтом, как цыпленок.
   Едва жених с невестой переступили порог комнаты, как грянул гром аплодисментов. Вокруг были знакомые лица из клубов на Бурбон-стрит и магазинчиков на Ройал, в том числе и завсегдатаи «Кошек».
   Жан-Клод исполнил на клавишных свадебный канон, и у Селины защемило сердце.
   С улыбкой приняв букет живых орхидей и поцелуй в щеку от Дуэйна, она застыла, приготовившись к церемонии бракосочетания.
   Молодожены обменялись кольцами, принесли друг другу супружеские клятвы и взялись за руки. Господь наконец-то осенил их благодатью. В следующую же минуту их торжественно провозгласили мужем и женой. Джек тотчас шепнул ей на ухо:
   — У нас с тобой все получится как нельзя лучше, вот увидишь!
   Она кивнула, нисколько не сомневаясь.
   Жан-Клод и Дуэйн исполнили «Аве Марию», да так проникновенно, что Селина даже прослезилась.
   … Они стояли в спальне, взявшись за руки, и не могли наглядеться друг на друга. Правда, во взгляде Селины читалась некоторая растерянность. Заметив это, Джек тихо проговорил:
   — Люди женятся и вовсе без любви, а я люблю тебя, дорогая. И с каждой минутой все больше.
   Она кивнула:
   — Прости за банальность, но я тоже тебя люблю.

ГЛАВА 39

   — Сегодня особенный вечер, правда, пап? — сказала Амелия. Она все еще была в своем нарядном желтом платье, желтеньких же кружевных носочках и белых кожаных туфельках. Все трое сидели в столовой, которая обычно пустовала, и ели испеченные Селиной оладьи.
   — Не то слово, букашка, — согласился Джек.
   Он безумно радовался тому, что Амелия, кажется, смирилась с появлением новой мамы и как будто даже была рада ей. Час назад он наконец сменил смокинг на серые штаны и синюю рубаху; переоделась и Селина. В доме царила чудесная семейная атмосфера.
   «У нас все получится, потому что мы сами этого хотим», — повторял он про себя без конца, словно мантру.
   Но Господь не долго прислушивался к его желаниям. В коридоре тревожно зазвонил телефон. Этого еще не хватало в такой вечер!..
   — Не бери, папа, — сказала Амелия.
   О, как ему хотелось последовать ее совету! Но, чувствуя на себе взгляд Селины, он все-таки снял трубку.
   — Шарбоннэ.
   — Я читал газету. Эррол научил меня читать. Я прочитал сегодня газету и видел фотографии. Я знаю человека, которого отвезли в больницу. Санни. В газете написано, что он очень плох.
   «Антуан…»
   Джек закрыл глаза и глубоко вздохнул.
   — Я все больницы обзвонил, но тебя не нашел. Ты нет плохо спрятался. Я ждал, когда ты еще раз позвонишь.
   — Я боялся. Мне очень не везло в последнее время.
   — Понятно. Слушай… только не вешай трубку… теперь тебе ничто не угрожает. Я лично гарантирую тебе это. Где ты?
   На том конце провода повисла продолжительная пауза, и Джек испугался, что Антуан вновь бросит трубку.
   — Я хочу, чтобы тот человек, который пытал Розу, был наказан. Он очень плохой.
   — Слушай, если я стану гарантом твоей безопасности, ты пойдешь со мной и укажешь полиции на этого человека?
   Наконец-то и Эррол добьется правосудия, пусть и посмертно.
   Антуан опять надолго замолчал, но наконец произнес:
   — Идите в больницу. Я тоже приду, если смогу.
   Джек спорил, грозился, умолял ее остаться дома, но Селина наотрез отказалась. Во-первых, она хотела увидеть Антуана своими глазами, во-вторых, не хотела расставаться с Джеком даже на пару часов.
   Санни Клита поместили в отдельный застекленный загончик, у дверей которого постоянно дежурили полицейские. Селина никогда прежде не видела этого человека. Волосы его скрывались под бинтами, маленькие красненькие глазки постоянно бегали по сторонам. Руки вздрагивали, а пальцы судорожно мяли простыню. Он был с головы до ног увит проводами и трубками, которые тянулись к многочисленным приборам и датчикам.
   Селина и Джек простояли в коридоре больше получаса, но Антуана все не было. Похоже, они напрасно надеялись.
   — Не произноси его имя вслух, — вдруг тихо проговорил Шарбоннэ. — Идет.
   Селина, не удержавшись, посмотрела в конец коридора.