Страница:
Свою карьеру Дамм начал в качестве инженера в текстильной промышленности. Работая управляющим на фабрике в Финляндии, Дамм влюбился в цирковую наездницу-венгерку, нравственные устои которой были слишком твердыми, чтобы она могла позволить себе какие-либо отношения с мужчинами до брака. Тогда Дамм попросил своего товарища облачиться в одежду священника и «поженить» их на фиктивной церемонии в местной часовне, добившись тем самым желанной цели.
С юных лет Дамм очень увлекался механикой. На его вилле в пригороде Стокгольма были такие кресла, у которых нажатием кнопки можно было регулировать высоту подлокотников или упоров для ног. С помощью кнопок, расположенных на письменном столе, Дамм мог зажигать лампочки и открывать двери. Были у Дамма и другие трюки, которыми он любил забавлять своих гостей.
Интерес к шифровальному делу пробудился у Дамма под влиянием его брата Айвара, криптоаналитика-любителя, преподававшего математику в средней школе в шведском городе Евле. Дамм рассказал об изобретенной им шифрмашине одному своему знакомому, работавшему в шведском посольстве в Берлине. Этот знакомый организовал встречу Дамма со своим братом, капитаном 3-го ранга Олофом Гюльденом, начальником Королевского морского училища в Стокгольме. В 1916 г. Гюльден и Дамм основали фирму «Крипто АГ». Среди вкладчиков капитала фирмы оказались Эммануэль Нобель, племянник Альфреда Нобеля, изобретшего динамит и учредившего Нобелевские премии, и Цезарь Хагелин, близкий друг Эммануэля, работавший управляющим нефтедобывающей компанией братьев Нобель в России, а до этого занимавший пост генерального консула Швеции в Санкт-Петербурге. В 1921 г. фирма «Крипто АГ» снимала помещение из трех комнат в центре Стокгольма, и в ней работало больше управляющих, чем собственно рабочих: не считая самого Дамма, среди ее персонала числились исполнительный директор, технический директор, чертежник и бухгалтер.
Неудивительно, что успехи руководимой Даммом фирмы были практически нулевыми. Тем более, что Дамм не мог уделять достаточного внимания делам фирмы, поскольку личная жизнь поглотила его целиком. Началось все с того, что он влюбился в молоденькую девушку чуть старше 20 лет, которую он встретил в пригородном поезде. Дамм решил отделаться от своей фиктивной жены-венгерки путем бракоразводного процесса, который, как он считал, будет не более действительным с юридической точки зрения, чем и сама его женитьба. В качестве запасного варианта Дамм рассчитывал добиться высылки «жены» из страны, обвинив ее в шпионаже. Однако он оказался в очень трудном положении на суде, когда его партнер Гюльден рассказал о мошенничестве Дамма с женитьбой, а также о придуманной Даммом уловке с мнимым шпионажем. Дамм отомстил Гюльдену, передав пост исполнительного директора своей фирмы другому лицу, как только представилась такая возможность.
Однако к этому времени в фирме стало укреплять свои позиции новое лицо – Борис Хагелин, сын Цезаря Хагелина. Борис родился 2 июля 1892 г. на Кавказе, где некоторое время работал его отец. В течение трех или четырех лет он учился в Санкт-Петербурге, а затем вернулся в Швецию и в 1914 г. закончил Королевский технологический институт в Стокгольме, получив диплом инженера-механика. После шести лет работы в шведском филиале американской компании «Дженерал электрик» и года, проведенного в США на службе в компании «Стандард ойл», Цезарь Хагелин и Эммануэль Нобель устроили Бориса в «Крипто АГ», чтобы он представлял их интересы, как основных вкладчиков капитала этой фирмы.
Три года спустя, когда Дамм был в командировке в Париже, молодой Хагелин узнал, что шведская армия рассматривает вопрос о закупке «Энигм». Он спешно внес ряд изменений в один из дисковых шифраторов, разработанных Даммом. Хагелин снабдил его клавиатурой и индикаторными лампочками наподобие тех, которые применялись в «Энигме», сделав более пригодным для использования в полевых условиях. Назвав переделанный им шифратор «Б-21», Хагелин предложил его шведской армии. Вернувшийся из Парижа Дамм в пух и прах раскритиковал «Б-21», но армия осталась им довольна и в 1926 г. сделала на него в «Крипто АГ» большой заказ.
В начале 1927 г. Дамм умер. Фирма «Крипто АГ», находившаяся в плачевном финансовом положении, была куплена семьей Хагелин. После реорганизации ее возглавил Борис Хагелин. Он прекрасно понимал, что печатающие шифраторы работают быстрее, точнее и более экономичны, чем индикаторные шифрмашины, подобные «Энигме». Вначале Хагелин подсоединил «Б-21» к электрической печатной машинке, но обнаружил, что получившееся в результате шифровальное устройство было слишком громоздким. Поэтому он объединил в одной машине и печатающий, и шифрующий механизмы, создав дисковый шифратор «Б-211». Этот шифратор весил около 17 килограммов, работал со скоростью 200 знаков в минуту и помещался в деревянном футляре размером с большой портфель.
В 1934 г. это был самый компактный печатающий дисковый шифратор. Но Хагелин пошел еще дальше, когда французский генеральный штаб обратился к нему с просьбой совершить, казалось бы, невозможное – создать карманный шифратор, который распечатывал бы текст и мог использоваться одним человеком. Чтобы иметь наглядное представление о размерах этого шифратора, Хагелин вначале выстрогал кусок дерева, который помещался в кармане. Пытаясь придумать шифрующий механизм, который имел бы такие размеры и, кроме того, был бы достаточно стойким, он вспомнил о конструкции, предложенной ему тремя годами ранее изобретателями автомата для штучной продажи товаров. Это было как раз то, что нужно. Тем более, что изобретатели уступили Хагелину все права на данное устройство, когда не смогли уплатить за прототип, изготовленный Хагелином по их просьбе.
Хагелин уменьшил это устройство до нужных размеров и назвал его «С-36». Весило оно примерно столько же, сколько весит обычная кодовая книга. При работе с «С-36» оператор сначала устанавливал ключ, а потом поворачивал ручку, расположенную слева от буквы открытого текста на клавиатуре, и вращал рукоятку, расположенную справа. При этом механизм делал один оборот, и маленькое колесико печатало выходной знак шифртекста на бумажной ленте. Хагелин даже добился, чтобы «С-36» распечатывал шифртекст с разбиением на пятизначные группы, а открытый текст – в виде обычных слов. Скорость работы «С-36» составляла в среднем 25 букв в минуту.
Когда французы увидели «С-36», они сразу же ухватились за него руками и ногами. Сделанный ими в 1935 г. заказ сразу на пять тысяч таких шифраторов оказался поворотным пунктом для процветания «Крипто АГ». Хеберн, Шербиус и Дамм потерпели неудачу не из-за внутренних недостатков изобретенных ими дисковых шифраторов, а просто потому, что в 20-х годах для этих машин еще не пришло время. До тех пор, пока не начался процесс перевооружения, пришедшийся на середину 30-х годов, рынок для подобных устройств просто еще не сложился, и найти им сбыт в количестве, достаточном для оправдания затрат на их производство, было просто невозможно.
В 1936 г. Ив Гюльден, сын одного из основателей «Крипто АГ», проанализировал стойкость шифратора «С-36» и порекомендовал внести в него некоторые важные изменения, которые были одобрены самим Хагелином. В этом же году Хагелин начал переписку с американцами относительно «С-36», а в 1937-м и 1939 гг. совершил длительные деловые поездки за океан.
Со своей стороны США выразили большую заинтересованность в закупке «С-36», однако при условии внесения в него определенных усовершенствований. Хагелин вернулся в Швецию, чтобы модифицировать «С-36» и подготовить его для массового производства, но уже через короткое время понял, что если хочет добиться успеха, то должен немедленно отправиться в США, поскольку начавшаяся Вторая мировая война, скорее всего, не позволит развернуть выпуск модифицированных дисковых шифраторов типа «С-36» в Европе.
В 1944 г. Хагелин, теперь уже мультимиллионер, вернулся в Швецию. Полагая, что с производством шифраторов покончено и на первый план выдвигаются проблемы мирного времени, Хагелин приобрел огромное имение и кирпичный завод, находившиеся в 50 километрах к югу от Стокгольма. Как же он ошибался!
Началась «холодная война». По мере того как две великие державы, испытывая огромное недоверие друг к другу, наращивали свою собственную военную мощь и вооруженные силы своих союзников, формировался новый, еще более емкий рынок для шифраторов. Затем стали разваливаться старые колониальные империи. Десятки новых государств, возникших на их руинах, в значительной степени увеличили потребность в шифраторах. За помощью в организации защиты каналов связи своих дипломатических представительств, которые они учредили по всему миру, эти страны обратились к Хагелину.
Вначале Хагелин сосредоточил все свои научно-исследовательские подразделения и производственные мощности в Стокгольме. Однако шведское законодательство позволяло правительству присваивать себе изобретения, в которых оно нуждалось для целей национальной обороны, и это вынудило Хагелина перенести в 1947 г. свою научно-исследовательскую работу в швейцарский город Цуг. Цуг оказался настолько привлекательным для предпринимательской деятельности Хагелина (в немалой степени из-за своих льгот по налогам), что в 1959 г. он перевел туда и остальные части своей фирмы.
Фирма «Крипто АГ» располагается на холме посреди жилого района в четырехэтажном здании фабричного типа, отделанном коричневатой штукатуркой. Из здания открывается вид на переливающееся искорками Цугское озеро и на расположенные вдалеке голубоватые Швейцарские Альпы. Вероятно, это самое красивое место, где когда-либо занимались криптографией. Изнутри доносятся гул и слабое жужжание – типичные звуки для промышленного предприятия. Более полутора сотен рабочих выполняют, главным образом, сборку шифраторов из комплектующих, которые Хагелин закупает у швейцарских и германских производителей. На верхнем этаже здания находятся помещения для конструкторов и чертежников. Большая часть третьего этажа выделена администрации. Там же у Хагелина отведено место и под собственный музей шифраторов, которые размещаются у него на двух огромных стеллажах.
Инструментальные цеха вместе с небольшим штамповочным производством занимают весь первый этаж. Сборка шифраторов происходит на втором этаже, где рядом с крохотными токарными станками, применяемыми в часовом производстве, располагаются груды отдельных частей и где рабочие производят пайку ультразвуком. В лаборатории инженеры создают и испытывают новые электронные устройства, которые моделируют механические операции для достижения очень высоких скоростей работы.
Хагелин не пытается заниматься криптоанализом своих собственных шифраторов. Он очень хорошо разбирается в методах их вскрытия и прекрасно осознает, что стойкость его шифрмашин зависит от их правильного использования. Поэтому Хагелин полагается на мнение тех, кто является потребителем его продукции, и это мнение служит ему в качестве неиссякаемого источника идей для внесения всевозможных усовершенствований.
Фирма «Крипто АГ» торгует тремя основными моделями. «С-52» является модифицированным вариантом «М-209» и стоит 600 долларов. «СД-55» представляет собой карманный шифратор, размером чуть больше транзисторного приемника. За него в «Крипто АГ» просят 200 долларов. «Т-55» относится к классу линейных шифраторов, предназначенных для шифрования телетайпных импульсов, а не букв открытого текста, и он гораздо больше по габаритам и тяжелее по весу, чем все другие шифраторы.
Кроме того, Хагелин предлагает своим клиентам целую серию весьма соблазнительных дополнительных приспособлений, оказывающих в своей области такое же воздействие на покупателей, как те модные новинки, от приобретения которых так трудно удержаться любителям высококачественного воспроизведения звука или заядлым яхтсменам. «Крипто АГ» выпускает раму с клавиатурой и электромотором, на которую устанавливается шифратор «С-52». В результате работа на нем значительно ускоряется и уподобляется работе на обычной электрической пишущей машинке. Приставка «РЕ-61» производит набивку шифртекста, получаемого при помощи «С-52», на телетайпную ленту. Арабы, бирманцы, таиландцы и другие клиенты, использующие алфавиты, отличающиеся от латинского, могут покупать машины с буквами своих национальных алфавитов. Эти буквы обычно используются только для набора открытого текста, а в шифртексте применяются латинские буквы, которые более приемлемы для международной переписки. Можно также купить аппараты для изготовления одноразовых шифрблокнотов. Эти аппараты обычно вырабатывают «гамму» с помощью одного из самых известных случайных процессов – распада какого-либо радиоактивного элемента. Счетчик Гейгера заставляет такой аппарат пробивать отверстие в бумажной ленте всякий раз, когда распад превышает определенный уровень. Соответственно отверстие не пробивается, если интенсивность распада падает ниже этого уровня. Также используется тепловой шум, который в равной мере является случайным.
Покупателями почти всей продукции фирмы «Крипто АГ» являются правительственные ведомства различных стран. Лишь небольшая часть выпускаемого этой фирмой оборудования попадает в коммерческие компании, которые работают в таких отраслях с высокой степенью конкуренции, как добыча нефти и других полезных ископаемых, или в финансовой области. Полностью укомплектованные шифровальные установки обычно стоят от 30 до 50 тысяч долларов. Когда покупатели начинают возмущенно протестовать против слишком завышенной цены, Хагелин спрашивает их, посылают ли они сообщения, ценность которых ниже, чем та сумма, которую просят в «Крипто АГ» за оборудование для защиты этих сообщений. Такой вопрос, как правило, успокаивает разволновавшихся клиентов.
В «Крипто АГ» покупателям терпеливо разъясняют, что огромное количество изменяемых элементов в шифраторе – более 24 квинтильонов квинтильонов квинтильонов квинтильонов – позволяет каждому клиенту выбирать индивидуальный набор ключей к шифру. Им дают советы о том, какие процедуры работы с ключами являются хорошими, поскольку они не снижают стойкость шифратора, а какие – плохими. Но в «Крипто АГ» тщательно воздерживаются от того, чтобы рекомендовать конкретные ключи, так как не хотят, чтобы клиенты думали, что им даются однотипные инструкции, которые получают и все остальные покупатели. «Мы считаем плохой деловой практикой, когда продавец знает о том, как именно используется машина покупателя. Это должно действительно храниться в строгой тайне, – говорится в фирменной брошюре, – подобно тому, как изготовителю сейфов не следует быть оссломленным о конкретной ключевой комбинации сейфа своего клиента».
Хагелин, дом которого в Цуге расположен в нескольких десятках метров позади здания его фирмы, отошел от дел лишь частично. Он уже не проводит целые дни на своем уникальном предприятии, но все же продолжает лично руководить большей частью научно-исследовательских разработок фирмы. Хагелин говорит: «Я не знаю электроники, но я знаю, как много можно добиться с ее помощью». Он сам ведет дела со своими старыми клиентами, хотя и передал обслуживание новой клиентуры, а также рассмотрение многих административных деталей своему главному управляющему Стюру Нюбергу. Седовласый мужчина выше среднего роста и умеренной упитанности с волевыми, приятными чертами лица, Хагелин отличается спокойным юмором и добротой. Его карманы всегда набиты арахисом, которым он кормит птиц, слетающихся к нему на подоконник. Был случай, когда одна птичка села ему на голову, а другая – на руку, пока он вечером возвращался домой с работы. А по ночам птицы оставляют свои «визитные карточки» на светильнике в его спальне.
Круг интересов Хагелина очень широк. Как большой знаток, он разбирается в вопросах гастрономии, делает хорошие любительские фотографии, любит парусный спорт и со знанием дела беседует о цветах, растущих позади дома на клумбах, за которыми ухаживает его жена. Дважды в год Хагелин ездит в Швецию либо в свое поместье, находящееся неподалеку от Стокгольма, либо в бревенчатый коттедж на севере страны. Суфле, подаваемое на завтрак его кухаркой, такое же воздушное и приятное на вкус, как и в лучшем ресторане Нью-Йорка или Парижа. В белом «мерседесе», которым Хагелин правит сам, ощущается крепкий запах коричневатой кожи, которой отделаны сиденья. В его книге для гостей собраны подписи людей, приехавших в Цуг со всего света – из Германии, Египта, Ирана, США, Франции. Сам он – исключительно любезный и внимательный хозяин. Благодаря криптографии Хагелин получил наибольшие материальные выгоды по сравнению с любым другим человеком во всем мире, и можно с уверенностью сказать, что для этой цели нельзя было бы подобрать личность более приятную.
«Американский черный кабинет»
С юных лет Дамм очень увлекался механикой. На его вилле в пригороде Стокгольма были такие кресла, у которых нажатием кнопки можно было регулировать высоту подлокотников или упоров для ног. С помощью кнопок, расположенных на письменном столе, Дамм мог зажигать лампочки и открывать двери. Были у Дамма и другие трюки, которыми он любил забавлять своих гостей.
Интерес к шифровальному делу пробудился у Дамма под влиянием его брата Айвара, криптоаналитика-любителя, преподававшего математику в средней школе в шведском городе Евле. Дамм рассказал об изобретенной им шифрмашине одному своему знакомому, работавшему в шведском посольстве в Берлине. Этот знакомый организовал встречу Дамма со своим братом, капитаном 3-го ранга Олофом Гюльденом, начальником Королевского морского училища в Стокгольме. В 1916 г. Гюльден и Дамм основали фирму «Крипто АГ». Среди вкладчиков капитала фирмы оказались Эммануэль Нобель, племянник Альфреда Нобеля, изобретшего динамит и учредившего Нобелевские премии, и Цезарь Хагелин, близкий друг Эммануэля, работавший управляющим нефтедобывающей компанией братьев Нобель в России, а до этого занимавший пост генерального консула Швеции в Санкт-Петербурге. В 1921 г. фирма «Крипто АГ» снимала помещение из трех комнат в центре Стокгольма, и в ней работало больше управляющих, чем собственно рабочих: не считая самого Дамма, среди ее персонала числились исполнительный директор, технический директор, чертежник и бухгалтер.
Неудивительно, что успехи руководимой Даммом фирмы были практически нулевыми. Тем более, что Дамм не мог уделять достаточного внимания делам фирмы, поскольку личная жизнь поглотила его целиком. Началось все с того, что он влюбился в молоденькую девушку чуть старше 20 лет, которую он встретил в пригородном поезде. Дамм решил отделаться от своей фиктивной жены-венгерки путем бракоразводного процесса, который, как он считал, будет не более действительным с юридической точки зрения, чем и сама его женитьба. В качестве запасного варианта Дамм рассчитывал добиться высылки «жены» из страны, обвинив ее в шпионаже. Однако он оказался в очень трудном положении на суде, когда его партнер Гюльден рассказал о мошенничестве Дамма с женитьбой, а также о придуманной Даммом уловке с мнимым шпионажем. Дамм отомстил Гюльдену, передав пост исполнительного директора своей фирмы другому лицу, как только представилась такая возможность.
Однако к этому времени в фирме стало укреплять свои позиции новое лицо – Борис Хагелин, сын Цезаря Хагелина. Борис родился 2 июля 1892 г. на Кавказе, где некоторое время работал его отец. В течение трех или четырех лет он учился в Санкт-Петербурге, а затем вернулся в Швецию и в 1914 г. закончил Королевский технологический институт в Стокгольме, получив диплом инженера-механика. После шести лет работы в шведском филиале американской компании «Дженерал электрик» и года, проведенного в США на службе в компании «Стандард ойл», Цезарь Хагелин и Эммануэль Нобель устроили Бориса в «Крипто АГ», чтобы он представлял их интересы, как основных вкладчиков капитала этой фирмы.
Три года спустя, когда Дамм был в командировке в Париже, молодой Хагелин узнал, что шведская армия рассматривает вопрос о закупке «Энигм». Он спешно внес ряд изменений в один из дисковых шифраторов, разработанных Даммом. Хагелин снабдил его клавиатурой и индикаторными лампочками наподобие тех, которые применялись в «Энигме», сделав более пригодным для использования в полевых условиях. Назвав переделанный им шифратор «Б-21», Хагелин предложил его шведской армии. Вернувшийся из Парижа Дамм в пух и прах раскритиковал «Б-21», но армия осталась им довольна и в 1926 г. сделала на него в «Крипто АГ» большой заказ.
В начале 1927 г. Дамм умер. Фирма «Крипто АГ», находившаяся в плачевном финансовом положении, была куплена семьей Хагелин. После реорганизации ее возглавил Борис Хагелин. Он прекрасно понимал, что печатающие шифраторы работают быстрее, точнее и более экономичны, чем индикаторные шифрмашины, подобные «Энигме». Вначале Хагелин подсоединил «Б-21» к электрической печатной машинке, но обнаружил, что получившееся в результате шифровальное устройство было слишком громоздким. Поэтому он объединил в одной машине и печатающий, и шифрующий механизмы, создав дисковый шифратор «Б-211». Этот шифратор весил около 17 килограммов, работал со скоростью 200 знаков в минуту и помещался в деревянном футляре размером с большой портфель.
В 1934 г. это был самый компактный печатающий дисковый шифратор. Но Хагелин пошел еще дальше, когда французский генеральный штаб обратился к нему с просьбой совершить, казалось бы, невозможное – создать карманный шифратор, который распечатывал бы текст и мог использоваться одним человеком. Чтобы иметь наглядное представление о размерах этого шифратора, Хагелин вначале выстрогал кусок дерева, который помещался в кармане. Пытаясь придумать шифрующий механизм, который имел бы такие размеры и, кроме того, был бы достаточно стойким, он вспомнил о конструкции, предложенной ему тремя годами ранее изобретателями автомата для штучной продажи товаров. Это было как раз то, что нужно. Тем более, что изобретатели уступили Хагелину все права на данное устройство, когда не смогли уплатить за прототип, изготовленный Хагелином по их просьбе.
Хагелин уменьшил это устройство до нужных размеров и назвал его «С-36». Весило оно примерно столько же, сколько весит обычная кодовая книга. При работе с «С-36» оператор сначала устанавливал ключ, а потом поворачивал ручку, расположенную слева от буквы открытого текста на клавиатуре, и вращал рукоятку, расположенную справа. При этом механизм делал один оборот, и маленькое колесико печатало выходной знак шифртекста на бумажной ленте. Хагелин даже добился, чтобы «С-36» распечатывал шифртекст с разбиением на пятизначные группы, а открытый текст – в виде обычных слов. Скорость работы «С-36» составляла в среднем 25 букв в минуту.
Когда французы увидели «С-36», они сразу же ухватились за него руками и ногами. Сделанный ими в 1935 г. заказ сразу на пять тысяч таких шифраторов оказался поворотным пунктом для процветания «Крипто АГ». Хеберн, Шербиус и Дамм потерпели неудачу не из-за внутренних недостатков изобретенных ими дисковых шифраторов, а просто потому, что в 20-х годах для этих машин еще не пришло время. До тех пор, пока не начался процесс перевооружения, пришедшийся на середину 30-х годов, рынок для подобных устройств просто еще не сложился, и найти им сбыт в количестве, достаточном для оправдания затрат на их производство, было просто невозможно.
В 1936 г. Ив Гюльден, сын одного из основателей «Крипто АГ», проанализировал стойкость шифратора «С-36» и порекомендовал внести в него некоторые важные изменения, которые были одобрены самим Хагелином. В этом же году Хагелин начал переписку с американцами относительно «С-36», а в 1937-м и 1939 гг. совершил длительные деловые поездки за океан.
Со своей стороны США выразили большую заинтересованность в закупке «С-36», однако при условии внесения в него определенных усовершенствований. Хагелин вернулся в Швецию, чтобы модифицировать «С-36» и подготовить его для массового производства, но уже через короткое время понял, что если хочет добиться успеха, то должен немедленно отправиться в США, поскольку начавшаяся Вторая мировая война, скорее всего, не позволит развернуть выпуск модифицированных дисковых шифраторов типа «С-36» в Европе.
«Обычную визу получить было невозможно,– вспоминал Хагелин, -
поэтому я убедил шведское министерство иностранных дел послать меня в Америку в качестве дипломатического курьера. Мы с женой отправили наш багаж заранее и сели в поезд, следовавший в Стокгольм. Там мы узнали, что стокгольмские бюро путешествий отменили все поездки в США. Тогда мы решили попытаться отплыть из Италии. С чертежами в портфеле и двумя разобранными шифраторами в сумке мы сели в экспресс Стокгольм – Берлин. Нам сопутствовала удача. Мы с грохотом промчались через самое сердце Германии и через три дня благополучно прибыли в Геную. В ту ночь стекла в окнах отеля, в котором мы остановились, были побиты – мы совершенно случайно решили расположиться в отеле «Лондон», а Италия уже находилась в состоянии войны с Англией. Но мы все же сумели отправиться в Нью-Йорк с последним рейсом парохода, отплывавшего из Генуи».Этот лихой побег окупился с избытком. Усовершенствованный вариант «С-36» американцам очень понравился. После испытаний он был переименован в «М-209» и стал широко использоваться в американских военных подразделениях от дивизий до батальонов. Отчисления Хагелину, как владельцу патента, составили миллионы долларов. Он стал первым и единственным человеком, нажившим многомиллионное состояние благодаря криптографии.
В 1944 г. Хагелин, теперь уже мультимиллионер, вернулся в Швецию. Полагая, что с производством шифраторов покончено и на первый план выдвигаются проблемы мирного времени, Хагелин приобрел огромное имение и кирпичный завод, находившиеся в 50 километрах к югу от Стокгольма. Как же он ошибался!
Началась «холодная война». По мере того как две великие державы, испытывая огромное недоверие друг к другу, наращивали свою собственную военную мощь и вооруженные силы своих союзников, формировался новый, еще более емкий рынок для шифраторов. Затем стали разваливаться старые колониальные империи. Десятки новых государств, возникших на их руинах, в значительной степени увеличили потребность в шифраторах. За помощью в организации защиты каналов связи своих дипломатических представительств, которые они учредили по всему миру, эти страны обратились к Хагелину.
Вначале Хагелин сосредоточил все свои научно-исследовательские подразделения и производственные мощности в Стокгольме. Однако шведское законодательство позволяло правительству присваивать себе изобретения, в которых оно нуждалось для целей национальной обороны, и это вынудило Хагелина перенести в 1947 г. свою научно-исследовательскую работу в швейцарский город Цуг. Цуг оказался настолько привлекательным для предпринимательской деятельности Хагелина (в немалой степени из-за своих льгот по налогам), что в 1959 г. он перевел туда и остальные части своей фирмы.
Фирма «Крипто АГ» располагается на холме посреди жилого района в четырехэтажном здании фабричного типа, отделанном коричневатой штукатуркой. Из здания открывается вид на переливающееся искорками Цугское озеро и на расположенные вдалеке голубоватые Швейцарские Альпы. Вероятно, это самое красивое место, где когда-либо занимались криптографией. Изнутри доносятся гул и слабое жужжание – типичные звуки для промышленного предприятия. Более полутора сотен рабочих выполняют, главным образом, сборку шифраторов из комплектующих, которые Хагелин закупает у швейцарских и германских производителей. На верхнем этаже здания находятся помещения для конструкторов и чертежников. Большая часть третьего этажа выделена администрации. Там же у Хагелина отведено место и под собственный музей шифраторов, которые размещаются у него на двух огромных стеллажах.
Инструментальные цеха вместе с небольшим штамповочным производством занимают весь первый этаж. Сборка шифраторов происходит на втором этаже, где рядом с крохотными токарными станками, применяемыми в часовом производстве, располагаются груды отдельных частей и где рабочие производят пайку ультразвуком. В лаборатории инженеры создают и испытывают новые электронные устройства, которые моделируют механические операции для достижения очень высоких скоростей работы.
Хагелин не пытается заниматься криптоанализом своих собственных шифраторов. Он очень хорошо разбирается в методах их вскрытия и прекрасно осознает, что стойкость его шифрмашин зависит от их правильного использования. Поэтому Хагелин полагается на мнение тех, кто является потребителем его продукции, и это мнение служит ему в качестве неиссякаемого источника идей для внесения всевозможных усовершенствований.
Фирма «Крипто АГ» торгует тремя основными моделями. «С-52» является модифицированным вариантом «М-209» и стоит 600 долларов. «СД-55» представляет собой карманный шифратор, размером чуть больше транзисторного приемника. За него в «Крипто АГ» просят 200 долларов. «Т-55» относится к классу линейных шифраторов, предназначенных для шифрования телетайпных импульсов, а не букв открытого текста, и он гораздо больше по габаритам и тяжелее по весу, чем все другие шифраторы.
Кроме того, Хагелин предлагает своим клиентам целую серию весьма соблазнительных дополнительных приспособлений, оказывающих в своей области такое же воздействие на покупателей, как те модные новинки, от приобретения которых так трудно удержаться любителям высококачественного воспроизведения звука или заядлым яхтсменам. «Крипто АГ» выпускает раму с клавиатурой и электромотором, на которую устанавливается шифратор «С-52». В результате работа на нем значительно ускоряется и уподобляется работе на обычной электрической пишущей машинке. Приставка «РЕ-61» производит набивку шифртекста, получаемого при помощи «С-52», на телетайпную ленту. Арабы, бирманцы, таиландцы и другие клиенты, использующие алфавиты, отличающиеся от латинского, могут покупать машины с буквами своих национальных алфавитов. Эти буквы обычно используются только для набора открытого текста, а в шифртексте применяются латинские буквы, которые более приемлемы для международной переписки. Можно также купить аппараты для изготовления одноразовых шифрблокнотов. Эти аппараты обычно вырабатывают «гамму» с помощью одного из самых известных случайных процессов – распада какого-либо радиоактивного элемента. Счетчик Гейгера заставляет такой аппарат пробивать отверстие в бумажной ленте всякий раз, когда распад превышает определенный уровень. Соответственно отверстие не пробивается, если интенсивность распада падает ниже этого уровня. Также используется тепловой шум, который в равной мере является случайным.
Покупателями почти всей продукции фирмы «Крипто АГ» являются правительственные ведомства различных стран. Лишь небольшая часть выпускаемого этой фирмой оборудования попадает в коммерческие компании, которые работают в таких отраслях с высокой степенью конкуренции, как добыча нефти и других полезных ископаемых, или в финансовой области. Полностью укомплектованные шифровальные установки обычно стоят от 30 до 50 тысяч долларов. Когда покупатели начинают возмущенно протестовать против слишком завышенной цены, Хагелин спрашивает их, посылают ли они сообщения, ценность которых ниже, чем та сумма, которую просят в «Крипто АГ» за оборудование для защиты этих сообщений. Такой вопрос, как правило, успокаивает разволновавшихся клиентов.
В «Крипто АГ» покупателям терпеливо разъясняют, что огромное количество изменяемых элементов в шифраторе – более 24 квинтильонов квинтильонов квинтильонов квинтильонов – позволяет каждому клиенту выбирать индивидуальный набор ключей к шифру. Им дают советы о том, какие процедуры работы с ключами являются хорошими, поскольку они не снижают стойкость шифратора, а какие – плохими. Но в «Крипто АГ» тщательно воздерживаются от того, чтобы рекомендовать конкретные ключи, так как не хотят, чтобы клиенты думали, что им даются однотипные инструкции, которые получают и все остальные покупатели. «Мы считаем плохой деловой практикой, когда продавец знает о том, как именно используется машина покупателя. Это должно действительно храниться в строгой тайне, – говорится в фирменной брошюре, – подобно тому, как изготовителю сейфов не следует быть оссломленным о конкретной ключевой комбинации сейфа своего клиента».
Хагелин, дом которого в Цуге расположен в нескольких десятках метров позади здания его фирмы, отошел от дел лишь частично. Он уже не проводит целые дни на своем уникальном предприятии, но все же продолжает лично руководить большей частью научно-исследовательских разработок фирмы. Хагелин говорит: «Я не знаю электроники, но я знаю, как много можно добиться с ее помощью». Он сам ведет дела со своими старыми клиентами, хотя и передал обслуживание новой клиентуры, а также рассмотрение многих административных деталей своему главному управляющему Стюру Нюбергу. Седовласый мужчина выше среднего роста и умеренной упитанности с волевыми, приятными чертами лица, Хагелин отличается спокойным юмором и добротой. Его карманы всегда набиты арахисом, которым он кормит птиц, слетающихся к нему на подоконник. Был случай, когда одна птичка села ему на голову, а другая – на руку, пока он вечером возвращался домой с работы. А по ночам птицы оставляют свои «визитные карточки» на светильнике в его спальне.
Круг интересов Хагелина очень широк. Как большой знаток, он разбирается в вопросах гастрономии, делает хорошие любительские фотографии, любит парусный спорт и со знанием дела беседует о цветах, растущих позади дома на клумбах, за которыми ухаживает его жена. Дважды в год Хагелин ездит в Швецию либо в свое поместье, находящееся неподалеку от Стокгольма, либо в бревенчатый коттедж на севере страны. Суфле, подаваемое на завтрак его кухаркой, такое же воздушное и приятное на вкус, как и в лучшем ресторане Нью-Йорка или Парижа. В белом «мерседесе», которым Хагелин правит сам, ощущается крепкий запах коричневатой кожи, которой отделаны сиденья. В его книге для гостей собраны подписи людей, приехавших в Цуг со всего света – из Германии, Египта, Ирана, США, Франции. Сам он – исключительно любезный и внимательный хозяин. Благодаря криптографии Хагелин получил наибольшие материальные выгоды по сравнению с любым другим человеком во всем мире, и можно с уверенностью сказать, что для этой цели нельзя было бы подобрать личность более приятную.
«Американский черный кабинет»
Один из самых знаменитых американских криптоаналитиков обязан своей славой в большей степени сенсационной манере собственных заявлений и в меньшей – достижениям в области дешифрования. И в этом нет ничего удивительного, поскольку Герберт Ярдли был, по-видимому, наиболее обаятельной, эрудированной и яркой личностью среди тех, кто когда-либо занимался криптоанализом.
Ярдли родился 13 апреля 1889 г. в Уортингтоне – маленьком городке на Среднем Западе США. Его детство и юность пришлись на спокойные и безоблачные годы, которые предшествовали Первой мировой войне. В школе Ярдли выделялся среди сверстников своей активностью: он был старостой класса, редактором школьной газеты и капитаном футбольной команды. Будучи посредственным учеником, Ярдли имел явную склонность к математическим дисциплинам. Начиная с 16-летнего возраста, его можно было часто застать в местных игорных салонах у покерных столиков за изучением карточной игры, которая позже стала главной страстью в жизни Ярдли. В детстве он хотел стать юристом по уголовным делам, но вместо этого в 23 года устроился работать шифровальщиком в государственном Департаменте.
Это было счастливым совпадением, поскольку работа шифровальщика идеально подходила для Ярдли. Его романтический ум приходил в трепет от соприкосновения с потоком мировой истории, который ежедневно проходил через его руки в виде посольских депеш. От своих коллег он слышал фантастические рассказы о криптоаналитиках, которые могли проникать в самые сокровенные государственные тайны. И когда однажды вечером президенту Вильсону было передано сообщение из 500 слов от его советника Хауза, Ярдли с присущей ему дерзостью решил попробовать вскрыть используемый для переписки код. Он был поражен, прочитав это сообщение всего за несколько часов.
Достигнутый успех еще более повысил интерес Ярдли к криптоанализу, и он написал 100-страничную записку по поводу вскрытия американских дипломатических кодов. Глубоко поглощенный проблемой возможного вскрытия очередного шифра, он первым поставил диагноз явлению, которое с тех пор известно среди американских криптоаналитиков как «симптом Ярдли»: «Просыпаясь, я сразу начинаю об этом думать. Засыпая, я все равно продолжаю думать об этом».
В апреле 1917 г., вскоре после вступления США в мировую войну, Ярдли сумел убедить военное министерство в необходимости создания дешифровальной спецслужбы. Он добился успеха не только потому, что американской армии были нужны криптоаналитики, но и благодаря исключительному дару убеждать людей в своей правоте. Уже в первые месяцы работы Ярдли на практике продемонстрировал свои выдающиеся криптоаналитические способности. Он настолько хорошо справлялся с порученными обязанностями, что почти сразу же добился для себя значительного повышения жалованья. Неудивительно, что вскоре 28-летний Ярдли получил звание лейтенанта и назначение на должность начальника криптоаналитического отдела разведуправления военного министерства – отдела МИ-8.
В то время отдел МИ-8 только начинал создаваться. Его учебное отделение по подготовке криптоаналитиков возглавил доктор Джон Мэнли. 52-летний филолог, бывший декан факультета английского языка в Чикагском университете, давний и страстный поклонник криптоанализа, Мэнли стал одним из лучших криптоаналитиков МИ-8. Из Чикагского университета Мэнли привел с собой в МИ-8 целую группу докторов философии, членов почетного общества студентов американских колледжей «Фи Бета Каппа». Руководимое им учебное отделение вело обучение криптоанализу в военном колледже армии США. В качестве одного из заданий слушателям учебного отделения предлагалось разработать общие принципы вскрытия кода с перешифровкой, когда кодовая книга известна и требуется определить систему перешифровки.
Отдел МИ-8 быстро разрастался. Одним из первых в нем появилось отделение стеганографии, которое могло читать письма, написанные с использованием более 30 различных систем. Вскоре эксперты-химики этого отделения сумели продемонстрировать свое искусство на практике, обнаружив шпионские послания, которые были написаны невидимыми чернилами, замаскированными под духи с настоящим ароматом.
Позже немцы заменили чернила, имевшие объем и весьма заметную форму жидкости, химическими веществами, которыми пропитывали шарфы, и другие предметы шпионской одежды. После этого их нужно было только намочить в воде, чтобы получить жидкость для тайнописи, которая была настолько тщательно составлена, что вступала в реакцию только с одним определенным химическим веществом, создавая видимый текст.
В ответ американские химики создали реагент, который выявлял тайнопись с применением любого вида чернил, даже чистой воды. Осторожно нагретые кристаллы йода при возгонке превращались в пары фиолетового оттенка, которые более плотно оседали на волокнах бумаги, нарушенных при любом намокании, и тем самым выявляли, как двигалось перо. Тогда немцы стали писать письма симпатическими чернилами и затем смачивать ими весь лист. Американцы, в свою очередь, начали подвергать полоски бумаги химическим проверкам, которые показывали, была ли поверхность бумаги намочена. Это было почти такой же уликой, как и фактическое обнаружение письма, написанною симпатическими чернилами. Кто, кроме шпиона, станет смачивать письмо специальной жидкостью для тайнописи?
Шедшая с переменным успехом борьба между немецкими и американскими химиками зашла в тупик, когда обе стороны создали универсальный химический реагент, который выявлял симпатические чернила при любых условиях. К тому времени, когда появился этот реагент, отделение тайнописи МИ-8 подвергало проверке 20 тысяч писем в неделю с целью обнаружения невидимых текстов и сумело найти 50 очень важных шпионских посланий. Среди них оказались письма, которые привели к аресту некой Марии Викторики, очаровательной немецкой шпионки, замышлявшей ввезти предназначавшуюся для саботажа взрывчатку в пустотелых статуях Девы Марии и евангельских апостолов!
Отдел МИ-8 также дешифровывал большое количество криптограмм. Он читал дипломатическую шифрпереписку Аргентины, Бразилии, Германии, Испании, Коста-Рики, Кубы, Мексики, Панамы и Чили. Служба американской цензуры присылала в МИ-8 перехваченные шифрованные письма. Большинство из них на поверку оказывались любовными посланиями, в которых применялись очень простые шифры. Хотя многие из них были настолько компрометирующими, что Ярдли часто повторял: «Меня весьма раздражает тот факт, что мужья и жены доверяют свою тайную переписку таким слабым методам шифрования».
Самая важная из разработок МИ-8 привела к осуждению Лотара Витцке – единственного немецкого шпиона, приговоренного в США к смертной казни во время Первой мировой войны. 25 января 1918 г. при обыске в его багаже было обнаружено шифрованное письмо, датированное 15 января. Оно попало в МИ-8 только весной и пробыло там в течение еще нескольких месяцев, пока криптоаналитики безуспешно пытались его дешифровать. В конце концов это письмо удалось прочитать Мэнли, который в результате выяснил, что оно было послано Эккардтом немецкому консулу в Мексике. Открытый текст письма гласил:
Ярдли родился 13 апреля 1889 г. в Уортингтоне – маленьком городке на Среднем Западе США. Его детство и юность пришлись на спокойные и безоблачные годы, которые предшествовали Первой мировой войне. В школе Ярдли выделялся среди сверстников своей активностью: он был старостой класса, редактором школьной газеты и капитаном футбольной команды. Будучи посредственным учеником, Ярдли имел явную склонность к математическим дисциплинам. Начиная с 16-летнего возраста, его можно было часто застать в местных игорных салонах у покерных столиков за изучением карточной игры, которая позже стала главной страстью в жизни Ярдли. В детстве он хотел стать юристом по уголовным делам, но вместо этого в 23 года устроился работать шифровальщиком в государственном Департаменте.
Это было счастливым совпадением, поскольку работа шифровальщика идеально подходила для Ярдли. Его романтический ум приходил в трепет от соприкосновения с потоком мировой истории, который ежедневно проходил через его руки в виде посольских депеш. От своих коллег он слышал фантастические рассказы о криптоаналитиках, которые могли проникать в самые сокровенные государственные тайны. И когда однажды вечером президенту Вильсону было передано сообщение из 500 слов от его советника Хауза, Ярдли с присущей ему дерзостью решил попробовать вскрыть используемый для переписки код. Он был поражен, прочитав это сообщение всего за несколько часов.
Достигнутый успех еще более повысил интерес Ярдли к криптоанализу, и он написал 100-страничную записку по поводу вскрытия американских дипломатических кодов. Глубоко поглощенный проблемой возможного вскрытия очередного шифра, он первым поставил диагноз явлению, которое с тех пор известно среди американских криптоаналитиков как «симптом Ярдли»: «Просыпаясь, я сразу начинаю об этом думать. Засыпая, я все равно продолжаю думать об этом».
В апреле 1917 г., вскоре после вступления США в мировую войну, Ярдли сумел убедить военное министерство в необходимости создания дешифровальной спецслужбы. Он добился успеха не только потому, что американской армии были нужны криптоаналитики, но и благодаря исключительному дару убеждать людей в своей правоте. Уже в первые месяцы работы Ярдли на практике продемонстрировал свои выдающиеся криптоаналитические способности. Он настолько хорошо справлялся с порученными обязанностями, что почти сразу же добился для себя значительного повышения жалованья. Неудивительно, что вскоре 28-летний Ярдли получил звание лейтенанта и назначение на должность начальника криптоаналитического отдела разведуправления военного министерства – отдела МИ-8.
В то время отдел МИ-8 только начинал создаваться. Его учебное отделение по подготовке криптоаналитиков возглавил доктор Джон Мэнли. 52-летний филолог, бывший декан факультета английского языка в Чикагском университете, давний и страстный поклонник криптоанализа, Мэнли стал одним из лучших криптоаналитиков МИ-8. Из Чикагского университета Мэнли привел с собой в МИ-8 целую группу докторов философии, членов почетного общества студентов американских колледжей «Фи Бета Каппа». Руководимое им учебное отделение вело обучение криптоанализу в военном колледже армии США. В качестве одного из заданий слушателям учебного отделения предлагалось разработать общие принципы вскрытия кода с перешифровкой, когда кодовая книга известна и требуется определить систему перешифровки.
Отдел МИ-8 быстро разрастался. Одним из первых в нем появилось отделение стеганографии, которое могло читать письма, написанные с использованием более 30 различных систем. Вскоре эксперты-химики этого отделения сумели продемонстрировать свое искусство на практике, обнаружив шпионские послания, которые были написаны невидимыми чернилами, замаскированными под духи с настоящим ароматом.
Позже немцы заменили чернила, имевшие объем и весьма заметную форму жидкости, химическими веществами, которыми пропитывали шарфы, и другие предметы шпионской одежды. После этого их нужно было только намочить в воде, чтобы получить жидкость для тайнописи, которая была настолько тщательно составлена, что вступала в реакцию только с одним определенным химическим веществом, создавая видимый текст.
В ответ американские химики создали реагент, который выявлял тайнопись с применением любого вида чернил, даже чистой воды. Осторожно нагретые кристаллы йода при возгонке превращались в пары фиолетового оттенка, которые более плотно оседали на волокнах бумаги, нарушенных при любом намокании, и тем самым выявляли, как двигалось перо. Тогда немцы стали писать письма симпатическими чернилами и затем смачивать ими весь лист. Американцы, в свою очередь, начали подвергать полоски бумаги химическим проверкам, которые показывали, была ли поверхность бумаги намочена. Это было почти такой же уликой, как и фактическое обнаружение письма, написанною симпатическими чернилами. Кто, кроме шпиона, станет смачивать письмо специальной жидкостью для тайнописи?
Шедшая с переменным успехом борьба между немецкими и американскими химиками зашла в тупик, когда обе стороны создали универсальный химический реагент, который выявлял симпатические чернила при любых условиях. К тому времени, когда появился этот реагент, отделение тайнописи МИ-8 подвергало проверке 20 тысяч писем в неделю с целью обнаружения невидимых текстов и сумело найти 50 очень важных шпионских посланий. Среди них оказались письма, которые привели к аресту некой Марии Викторики, очаровательной немецкой шпионки, замышлявшей ввезти предназначавшуюся для саботажа взрывчатку в пустотелых статуях Девы Марии и евангельских апостолов!
Отдел МИ-8 также дешифровывал большое количество криптограмм. Он читал дипломатическую шифрпереписку Аргентины, Бразилии, Германии, Испании, Коста-Рики, Кубы, Мексики, Панамы и Чили. Служба американской цензуры присылала в МИ-8 перехваченные шифрованные письма. Большинство из них на поверку оказывались любовными посланиями, в которых применялись очень простые шифры. Хотя многие из них были настолько компрометирующими, что Ярдли часто повторял: «Меня весьма раздражает тот факт, что мужья и жены доверяют свою тайную переписку таким слабым методам шифрования».
Самая важная из разработок МИ-8 привела к осуждению Лотара Витцке – единственного немецкого шпиона, приговоренного в США к смертной казни во время Первой мировой войны. 25 января 1918 г. при обыске в его багаже было обнаружено шифрованное письмо, датированное 15 января. Оно попало в МИ-8 только весной и пробыло там в течение еще нескольких месяцев, пока криптоаналитики безуспешно пытались его дешифровать. В конце концов это письмо удалось прочитать Мэнли, который в результате выяснил, что оно было послано Эккардтом немецкому консулу в Мексике. Открытый текст письма гласил: