Канушкин Роман. Стилет - Обратный отсчет

   Мальчик вдруг отстранился от мамы. Только что было опять объявление (и теперь мальчик не считал их больше странными) о том, что самолет входит в зону сильного ветра, а по этой причине всех убедительно просят застегнуть ремни безопасности. ЗОНА СИЛЬНОГО ВЕТРА. Мальчик коснулся головой спинки кресла - два иероглифа, два ярко-красных знака на катушке белых ниток. Так это было в кабинете рукоделия? Да, так.
   Священный ветер... Живой свет. Но ведь человек с выцветшими глазами появился, он вошел через дверь, открытую в небо.
   ЭТО СЛУЧИТСЯ В НЕБЕ.
   Тогда мальчик не понял, что это значило. А потом он выронил катушку из рук. Она упала и размоталась. Снова стала белой. А по полу убегала нить с ярко-красными пятнами - следами фломастера. Это случится в небе... Конечно, уже случилось. Потому что если катушку смотать, то на ее поверхности снова образуются два ярко-красных знака, два иероглифа - "Священный ветер"... Но это случится в небе. Если катушку смотать, на ее поверхности образуются те самые цифры, которые остановят Чудовище. Те самые цифры, которые им так нужны! Но ведь...
   Мальчик быстро отстегнул ремень безопасности и поднялся.
   - Куда ты? - встревоженно проговорила мама. - Постой...
   - Мама, я сейчас... Я знаю...
   И в этот момент он увидел Чипа. Тот только что появился из кабины пилотов и сразу нашел глазами мальчика.
   - Пойдем, - проговорил Чип, - твой выход, парень. Сеанс космической связи.
   Четверг, 29 февраля
   16 час. 32 мин. (до взрыва 00 часов 28 минут)
   КОДА ОТКЛЮЧЕНИЯ БОМБЫ ВСЕ ЕЩЕ НЕТ.
   Лейтенант Соболев смотрел на монитор компьютера, зажав между ухом и плечом телефонную трубку.
   - Этого не может быть, - прошептал он, - бред...
   Потом понял, что разговор давно окончен, и повесил трубку. Несколько оторопело посмотрел по сторонам:
   - Черт побери, неужели?
   Он открыл ящик стола, покопался там, пробубнив:
   - Вполне возможно. - Он помнил, что это должно было быть в ящике стола, как-то, уже давно, он сам принес эту вещь и оставил там. Потом забыл за ненадобностью, а вот сейчас пригодилось. Его пальцы наткнулись на то, что он искал.
   - Bay! - Соболь издал этот игривый звук, и трое шифровальщиков, среди них была одна девушка, усмехнулись. - Надо же, все на месте!
   Это была старая полупустая катушка ниток, когда-то белых, а сейчас пожелтевших. Соболь извлек ее, потом в большой подставке для карандашей и фломастеров взял маркер самого ядовитого цвета. Повернул катушку к себе и написал маркером по всей высоте год своего рождения - 1972. Быстро размотал катушку - на пожелтевшей от времени нити было множество свежих ярко-синих пятен, следов фломастера.
   - Ну вот и все...
   Потом он посмотрел на монитор компьютера - все было ясно, дальше сравнивать ничего не требовалось. Он вдруг взял и с силой запустил катушкой ниток в стену.
   - Черт побери! - закричал лейтенант Соболев. - Черт побери! Срочно!
   Он не верил своим глазам. Он не верил этой удивительной догадке.
   - Ну конечно, все так просто - это же нить! Черт его побери... Невозможно. Великолепно!...
   Соболь уставился широко раскрытыми глазами в монитор компьютера.
   - Нет, он гений, - проговорил лейтенант Соболев, не очень понимая, кого имеет в виду: этого удивительного мальчика, с которым он только что разговаривал через диспетчерский пункт по телефону, или того, кто записывал дискету. - Это невозможно. Великолепно. Он совместил несовместимое! И всех надул. Так просто - ведь это только графический рисунок. Это НИТЬ!
   - Не понимаю, - проговорил один из шифровальщиков.
   - Он на это и рассчитывал. - Лейтенант Соболев был очень возбужден. Он рассчитывал на то, что смысл будут искать внутри, понимаешь, внутри!
   - Секундочку...
   - Четкий расчет! Мы должны были это расшифровать, искать смысл внутри этих цифр и букв. Бить все на группы, искать взаимозависимости. Анализировать числовой ряд. Все - блеф! Это просто графический рисунок.
   - Но почему? С чего ты взял?
   - Не важно. Объяснять долго. Смотрите. - Соболь указал на бегущий по экрану ряд цифр. - Что это?
   - Цифровой ряд.
   - Очевидно. Но не в этом дело! Это просто нить. Бесконечная размотанная нить. Цифры абсолютно ничего не значат.
   - Что это ты такое говоришь - не значат?! Что за бред!
   - Ровным счетом ничего!
   - И?
   - Бзди! - Соболь радостно откинулся на спинку стула. - Вернее, бди и не бзди, военный. Это нить - смотри внимательно. Ее надо смотать, смотать на катушку.
   - Что ты несешь, Соболь?
   - Ну конечно! Представь обычную катушку белых ниток, какие я только что выбросил. Ты пишешь на ней четыре цифры, да вот, Господи, хоть ручкой, хоть фломастером... Представил? Да переключи мозги - эти цифры не значат ничего! Понимаешь? Тащите обратно катушку. Вот, смотри - обычный, чуть замаскированный рисунок.
   - Допустим.
   - Не хрена допускать, слушай. Нарисовал четыре цифры прямо сверху, на катушке, и размотал нить. Вот она перед тобой на экране монитора!
   - Цифры?
   - Да. И буквы. Цифры - это сама белая нить, понимаешь? В них нет смысла, они только изображают нить. Симуляция смысла, а на самом деле - это просто линия.
   - Боже мой...
   - Ага, понимаешь. А редкие вкрапления букв в цифровом ряду - это следы от твоего фломастера. Понимаешь? Четыре цифры, которые ты написал.
   - Ведь это... на экране монитора...
   - Ну конечно - перед нами просто графический рисунок размотанной нити. Четыре наши искомые цифры - я же говорил, он большой шутник. Нитка - это цифровой ряд, а вот эти следы фломастера у него превращены в буквы. Вот такой перед нами парень.
   - Соболь... Соболь, но ведь... Ну ты даешь!
   - Конечно! Все, что нам надо, - смотать нить. Смотать ее обратно на катушку. Мы раз-га-да-ли! Смотать этот гребаный цифровой ряд на некую катушку, и получим наши цифры. Ферштейн?!
   - Блин... блин! Оно!... Но... как? Эту линию надо наматывать... Мы должны знать диаметр катушки!
   - Умница, но это другой вопрос.
   - Соболь, - впервые вмешалась в разговор девушка, - ты молодец, но ведь этот другой вопрос...
   - Конечно. Сейчас пишем программу...
   - Прости, Соболь, ты увлекаешься. У нас просто нет времени.
   - Хорошо, можно успеть методом тыка. Будем искать, начиная с первой буквы.
   - Но как ты допер? Ну и башка у тебя.
   - Да это все мальчишка.
   - Мальчишка?
   - Он в самолете.
   - Что? Что ты несешь? Я иногда не пойму: ты в детстве был вундеркиндом или придурком?
   - Не важно. Детство у меня было набоковским, то есть счастливым. Срочно ищем, как нам сматывать нить.
   - Соболь - это великолепно, - снова проговорила девушка, - и компьютер все бы сделал, но... Двадцать пять минут, уже меньше, - у нас действительно нет времени для составления такой программы.
   - Говорю же, методом тыка! Первым делом стираем все цифры, вместо них пусть остаются только точки, так нагляднее.
   - А вместо букв?
   - Ну, не знаю... Ну, скажем, какие-нибудь значки, пусть крестики.
   - Соболь, - девушка не сводила глаз с экрана монитора, - мы не знаем, как нам сматывать нить, даже если ты прав...
   - Что значит "если"?
   - Хорошо. Но как сматывать нить - вправо, влево, вниз или вверх по катушке? Если действовать таким способом, то это совсем разные вещи. Ты понимаешь меня? У нас нет времени.
   - Да нет, получим просто зеркальное изображение...
   - Ну-ка смотрите, какие у нас есть программы, близкие к тому, что мы имеем? Черт, осталось чуть больше двадцати минут...
   - Никаких! - вдруг закричал Соболь. - Никаких у нас нет программ! Таких идиотских программ - наматывание веревочки на палочку - никто не пишет. Только теперь они поняли, что лейтенант Соболев находится на пределе. - И это еще один привет от него. Он знал, что у нас не будет времени. И сейчас наслаждается... Может быть, мастурбирует. Сука...
   - Успокойся, Соболь.
   - Вы что думаете, я всего этого не знаю?!
   - Хорошо, - проговорила девушка. Она была по-прежнему абсолютно спокойной. - Где там у нас первая буква? После нее множество пропусков и снова буква, видимо, начало следующей цифры на рисунке.
   - Семнадцать, - бросил Соболь.
   - Что семнадцать?
   - Семнадцать пропусков, забитых произвольными цифрами. Я довольно долго смотрю на это.
   - Ладно, семнадцать... С чего начинаем?
   - С арифметики.
   - Что?! Соболь, если ты решил что-то делать, делаем это быстро!
   - Чему там у нас равна длина окружности? Врубайте все, что здесь есть! Будем сматывать нить. На всех компьютерах.
   Четверг, 29 февраля
   16 час. 43 мин. (до взрыва 00 часов 17 минут)
   КОДА ОТКЛЮЧЕНИЯ БОМБЫ ВСЕ ЕЩЕ НЕТ.
   - Они нашли! - проговорил Стилет. - Они нашли нить. Она была упрятана в дискету! Весьма высока вероятность того, что они успеют. Сейчас начнут сматывать нить.
   - Что все это значит?
   - Что парень абсолютно прав! Нить существует, она в дискете.
   - Есть вероятность того, что они успеют, - задумчиво произнес Чип.
   - Я сказал - высока вероятность того, что они успеют, - сказал Игнат, снимая наушники СПУ. - Нитью оказался числовой ряд. Должны успеть.
   - А если нет? - прозвучал тихий голос.
   Они все обернулись. Этот голос принадлежал стюардессе по имени Жанна, в ее распахнутых глазах вот-вот должны были появиться слезы.
   Игнат посмотрел на нее, затем ласково улыбнулся:
   - Скорее всего да, милая.
   И тогда Чип протянул ей руку:
   - Успокойся.
   - Я не хочу умирать, - прошептала она.
   - Мы и не будем. Совсем наоборот... - Чип вдруг снова увидел кадр из собственного ролика - тепловоз рушится в бездну... Мир остывает? Сумасшествие? Вовсе нет. Здесь, на краю катастрофы, на краю черной пасти, бездны, куда они уже совсем скоро рухнут, Чип был убежден - вовсе нет!... Пошли отсюда. Пойдем. В любом случае у нас есть еще семнадцать минут.
   Он коснулся ее руки. Она совершенно не представляла, куда Чип ее ведет. Но от этого прикосновения ей стало гораздо спокойнее.
   * * *
   Что-то не так.
   Они нашли нить. Видимую в темноте и знающую выход из Лабиринта. Нитью оказался числовой ряд. И сейчас на земле ее начали сматывать в клубок. Они начали возвращаться из Лабиринта. Но... что-то не так. Запах, багряный, полыхающий закат, прямо как в иллюминаторах самолета. Почему запах продолжает сгущаться?
   Заждавшаяся мальчика радость, дверь, выход из Лабиринта... Он нашел человека с серо-голубыми глазами, но почему запах продолжает сгущаться? Мальчик подошел к Игнату, дотронулся до его рукава и негромко произнес:
   - Что-то не так.
   Стилет обнял мальчика за плечи:
   - Все будет хорошо. Сейчас мы получим коды и остановим бомбу. Ты молодчина.
   - Нет, - еще тише сказал мальчик, - это все продолжается...
   - Что?
   - Я не знаю, но... она должна была нас обмануть.
   - Кто должен был обмануть?
   - Нить...
   - Да. Но теперь мы нашли ее. Все будет хорошо, краснокожий... - Игнат с улыбкой потрепал его по волосам.
   Мальчик покачал головой, потом произнес какую-то странную фразу:
   - Тогда при чем здесь ружье?
   Игнат отстранил мальчика от себя:
   - Ты что-то забыл мне сказать, парень? Вспоминай. Только очень быстро.
   - Я не знаю. Но... нить должна была нас обмануть. Может быть... Может, она нас уже обманывает.
   Стилет кивнул и тихо проговорил:
   - Ну-ка подумай. Пожалуйста, подумай. Я верю тебе на все сто, ты молодчина. Только, пожалуйста, подумай. Ты что-то еще должен мне сказать? Спокойно, парень, у нас есть время. Полно времени.
   Мальчик смотрел на Стилета, что-то в глубине его широко раскрытых глаз сгустилось, мальчик вздрогнул и неожиданно прижался к Ворону.
   - Ну, ты что, парень? - Игнат провел рукой по плечам мальчика и почувствовал, что тот дрожит. - Эй, краснокожий! - Игнат улыбнулся. - Когда человек боится, злые духи радуются. - Взгляд Игната снова упал на циферблат часов, он понял, что за протекающую минуту это происходит с ним уже в третий раз. - Ничего, парень, они успеют, должны успеть.
   - Я не знаю, - голос мальчика показался Игнату очень слабым, - но что-то не так. Запах...
   - Послушай меня, послушай. - Стилет присел, посмотрел мальчику в глаза - две черные детские вишенки. Стилет ободряюще потрепал его и сразу же произнес: - Что ты забыл мне сказать?
   - Я не знаю. Мне... По-моему, нам надо... - Мальчик замолчал.
   - Ну, ничего, ничего, краснокожий, все хорошо. Что нам надо?
   - По-моему, нам надо будет сделать ВЫБОР. И вот это окажется самым главным.
   Четверг, 29 февраля
   16 нас. 46 мин. (до взрыва 00 часов 14 минут)
   На мониторе компьютера выплыл полупрозрачный цилиндр, под ним бежал рисунок нити - лейтенант Соболев заменил все цифры точками, а вместо букв оставил крестики:
   .......х.......................х..............
   ........х.....................хх............
   ...........................хх..........хх.
   - Мне кажется, я нашел, - тихо произнес лейтенант Соболев.
   - Тогда говори, - быстро отозвалась девушка, - какой диаметр?
   - Смотри - первые три крестика, предположим, что это начало первых трех цифр.
   - Да.
   - Четвертая цифра - это еще два крестика.
   - Может быть. Если первые три крестика - это единицы, а не какой-то иной знак.
   - Подожди, давай остановимся так. Тогда следующие два крестика - это новый оборот нити.
   - Возможно. Сколько между ними знаков?
   - Сейчас узнаю... Вот, точки плюс крестики... Восемьдесят шесть. Восемьдесят шесть знаков.
   - Предположим, что это диаметр.
   - Немедленно проверяй.
   Соболь покрутил изображение цилиндра, затем начал его разворачивать.
   - Сейчас мы сделаем нашу катушечку плоской, словно чистый лист бумаги. Так... Даем ему формат - восемьдесят шесть знаков. И начинаем нарезать полоску. - Пальцы лейтенанта Соболева быстро бегали по клавиатуре компьютера. - Восемьдесят шесть знаков, следующие восемьдесят шесть знаков под ними и так далее. Я запускаю.
   - Поехали. Черт, метод тыка.
   - Да, слой за слоем. На все остальное просто нет времени.
   Они смотрели на монитор компьютера и вдруг через несколько секунд почувствовали, что сейчас, сейчас произойдет нечто... еще немного - и в этой повисшей тишине... А потом Соболь и девушка закричали одно и то же слово:
   - Есть!
   - Есть, мать его!
   Девушка обняла лейтенанта Соболева за плечи:
   - Все - они здесь! Здесь, Соболь! Я готова извиниться за все, что когда-либо сделала или не сделала с тобой.
   - Соболь, отлично! Пошла, милая. Первые три цифры... уже совершенно ясно! Первые три - это единицы.
   - Единицы, мать их!
   - Давай, родной, давай! Ну... Четвертая - это... либо ноль, либо девятка, либо восьмерка.
   - Совершенно точно! Связь с Вороном, срочную мне связь с самолетом.
   Тайные пещеры раскрывались, черным священным холодом веяло оттуда. На экране монитора появились совершенно отчетливые единицы и вот-вот должна была раскрыться четвертая цифра.
   - Что-то он не так умен, а, Соболь? Твой супершутник.
   - Кто? Не смейся раньше времени.
   - Три единицы. И чего там - девять, восемь?..
   - Может, ноль?
   - Подождите, сейчас все станет ясно. Уже точно не ноль - видите, она стала закругляться. Прямо в середине цифры линии начали закругляться - точно не ноль.
   - Да, либо восемь, либо девять и три единицы.
   - Все! Перекидываем это на борт самолета.
   - Подожди, сейчас, еще четвертая цифра. Соболь смотрел на экран монитора - перед ним выплывал числовой код, который остановит бомбу.
   - Я нашел тебя, - проговорил лейтенант Соболев, - чужой самовлюбленный мозг, но я смог забраться в тебя. Так у кого яйца круче?
   Потом он резко отодвинулся от компьютера:
   - Что происходит, эй! Чего вы сделали?
   - Ничего.
   - Почему он встал? Я спрашиваю, почему он встал?!
   - Не знаю. Никто ничего не делал.
   - Здесь какое-то нарушение...
   - Нет!
   - Что "нет"?
   - Соболь, ты... - девушка не сводила глаз с экрана монитора, - со своими яйцами... Он просто встал. Понимаешь?
   - Что?!
   - Надо вводить следующий пароль. Он просто остановился на середине! Вот тебе яйца!... Чтобы запуститься дальше, нужен еще один пароль.
   - Что ты имеешь в виду? - Хотя Соболь уже сам все понял.
   - Что это не все. Там есть еще эта ниточка. Он просто остановился на половине. Три единицы, а дальше выбирайте - восемь или девять. Он совсем не так прост. Он решил еще пошутить на прощание.
   - Сука! Да он... падла! Он что, знал, что все будет вот так? Время на исходе. Чтобы подбирать пароль... Это несколько минут.
   - Срочно загружайте "взломку"!
   - Совсем нет времени! Восемь или девять?!
   - Что еще можно сделать?! У нас только верхняя половина рисунка.
   Лейтенант Соболев смотрел на мерцающую картинку. Чужой самовлюбленный мозг, последний привет от него. Компьютер стоял, выдав почти всю информацию, но ведь почти - не в счет. На мониторе застыла картинка:
   - Три единицы плюс восемь или девять... Это срочно передать в самолет! - Соболь поднялся на ноги. - Немедленно загружайте "взломку"! Тяните эту сраную нить! Может, успеем. Либо хвостик с одной стороны девяточка, с двух - восемь! Скорее! Мы сейчас все потеряем...
   Соболь посмотрел на часы. До взрыва оставалось восемь минут. Восемь или девять? Вдруг в голове Соболя всплыла какая-то чушь из предыдущих файлов: "Телефон спасения 911. Поищи еще одного". Так-так-так... Получается: 9, 1, 1, 1 или наоборот, как на нашей картинке, - 1,1,1, 9... Так, значит, девять? Или все же восемь?..
   - Черт побери, - Соболь протер испарину, - так это не я в его, это он влез в мой мозг. Он знал все, что со мной будет происходить! Он не просто самовлюбленный, нет, он больной, тонкий, изощренный садист... Так восемь или девять? Телефон доверия: 1-1-1-9! Доверия... Вот сволочь! Значит, девять? Значит, ты хочешь, чтобы тебе доверяли? Ты, больной садист, затеял дьявольскую игру... Сволочы Значит, девять? Или опять вранье? Ты, маньяк, хочешь доверия? Что с тобой случилось, что с тобой сделали или не сделали в детстве? Ответь!
   Минутная стрелка уже давно подползла к отметке "без восьми пять" и двинулась дальше. Еще семь с небольшим минут, и они все "выпьют чаю"... Все вместе, мать его... Лейтенант обвел взглядом помещение, мерцающие экраны мониторов, царящую вокруг панику и понял, что ему необходимо взять себя в руки. Но перед тем как Соболь это понял, он закричал во все горло:
   - С-в-о-л-о-ч-ь!!!
   Четверг, 29 февраля
   16 час. 54 мин. (до взрыва 00 часов 6 минут)
   КОДА ОТКЛЮЧЕНИЯ БОМБЫ ВСЕ ЕЩЕ НЕТ.
   - Только что они передали - три единицы и... - Командир экипажа вдруг замолчал, потом провел рукой по лбу, убирая прядь седых волос. - Что?! Что значит нет? Хорошо, понял вас. До связи. - Командир экипажа снял наушники: Три цифры - три единицы. Четвертой пока нет. Черт, шесть минут...
   - Что значит нет? - Стилет, понимая, насколько накалена обстановка, пытался контролировать свои интонации.
   - Значит, нет, капитан. Нет.
   - Я вас понимаю, но по картинке с этой нитью все четыре цифры должны были появиться одновременно.
   - Не знаю. Что-то у них там с компьютером... Три цифры - точно единицы. Четвертая - либо восемь, либо девять. Сейчас ловят картинку.
   - В каком они порядке?
   - Что?!
   - В каком они порядке? Цифры?
   - Да-да, извините, капитан... Первые три цифры - единицы, четвертая восемь или девять.
   Командир экипажа посмотрел на часы, тихо, ни к кому не обращаясь, проговорил:
   - Пять минут двенадцать секунд, восемь или девять... - В его поведении не чувствовалось страха - это был волевой человек, давно уже привыкший к разного рода неожиданностям и умеющий в экстремальных ситуациях сохранять самообладание до самого конца. Но в глазах его застыла такая пронизывающая печаль, что Игнат на мгновение снова вспомнил о фотографии - командир экипажа в домашней обстановке с двумя маленькими внучатами. "Тихо, тихо, командор, рано нам еще прощаться со всем, что мы любим".
   А потом Стилет сам почувствовал некое ощущение кошмара, гораздо более глубокое, чем осознание неминуемо приближающегося взрыва. Взрыва, до которого осталось лишь пять минут. Мальчик... Мальчик говорил, что нам придется сделать выбор. И это окажется самым важным. Выбор...
   - Значит, один, один, один и выбор? - тихо произнес Стилет.
   - Что?
   - Нам придется выбирать - восемь или девять.
   - Да, скорее всего так. Но они обещают успеть, - сказал командир экипажа.
   "Нет, - подумал Игнат, - они не успеют. И парень это знает. Нам придется выбирать самим. Или кому-то из нас одному придется сделать выбор. Это он имел в виду. Именно это. Восемь или девять".
   - Капитан, есть еще кое-что, - проговорил командир экипажа, - топливо на исходе. Я отдал приказ идти на посадку. В том или ином случае нам придется снижаться. Иначе мы даже не дотянем до аэродрома. Через несколько минут нам придется проходить эту высоту - тысячу шестьсот метров.
   - Я понимаю.
   - У нас уже нет выхода. Я пойду готовить самолет к посадке. Единственное, что я могу пообещать, - командир экипажа вдруг улыбнулся, и ощущение кошмара, только что навалившееся на Игната, отступило, - что мы пройдем высоту тысяча шестьсот не раньше семнадцати ноль-ноль.
   Четверг, 29 февраля
   16 час. 56 мин. (до взрыва 00 часов 4 минуты)
   КОДА ОТКЛЮЧЕНИЯ БОМБЫ ВСЕ ЕЩЕ НЕТ.
   Он взял ее без всяких разговоров. Сначала она не поняла, зачем, зачем сейчас он решил делать это с ней. Даже не поняла, как оказалась в помещении служебного туалета, где все уже стало совсем чужим: пластиковые стены, блестящая поверхность крана, за которую сейчас держалась ее рука, раковина, подпирающая ее раздвинутые ноги, дверь, ручка замка - все начало растворяться в приближающемся небытии. Было холодно, и мир вокруг темнел. В мир шла смерть, забирая себе ее сознание и ее волю, вытесняя ее из существования и заполняя образовавшуюся полость то бархатным, то киселеобразным страхом. Ее жизнь выходила из тела в виде липкого панического пота, пахнущего всеми ее бывшими и, возможно, будущими болезнями, и, оказавшись здесь и не поняв, зачем она здесь, чувствуя лишь его прикосновения, она подумала, что ей, возможно, все безразлично и, наверное, действительно лучше провести последние минуты именно так. Но время начало растягиваться, время ее последней и подлинной любви. Сначала прикосновения Чипа лишь успокаивали ее, потом он согрел ее, и лихорадка отступила, и в черноте остывающего мира зажегся сначала лишь слабый огонек. Потом она почувствовала, как меняется ее запах, запах пота и физиологических выделений, меняя природу страха на природу жажды, природу ожидания, предвкушения соития, природу совокупляющего творения. Огонек разрастался, сжигая безразличие; он разрастался, когда Жанна почувствовала у себя между ног пальцы Чипа, уже освободившие ее от белья, дорогого и сексуального; он разрастался, прожигая ее пухлые детские губы его поцелуями; он разрастался, превращаясь в пожар ее лона, когда Чип сладостным проникающим утверждением вошел в нее. И сначала там, внизу, где незавершаемой пылающей жизнью двигался фаллос, а потом во всей недавней пустоте ее тела разгорелся огонь, сжигая холод уже поселившейся там смерти, огонь безудержной пляски достоинства, зовущей пляски оплодотворения, обращенной к небу, способному послать им новую жизнь...
   ЖРИЦА... АФРИКА. КУЛЬТ СОЛНЕЧНОГО БОЖЕСТВА.
   Чип синхронизировал свои часы с часами бомбы, секунда в секунду. Чип смотрел на лицо Жанны и думал, что нет ничего прекраснее женщины, которую забрала страсть. Потом он видел циферблат часов, казавшийся сейчас уродливо огромным, и видел свой взбесившийся рибоковский локомотив, тепловоз, охваченный пламенем и несущийся к бездне. Мир остывает, но в нем еще остались островки тепла. Она сможет, эта порочная жрица с губами невинного ребенка. Нет, мы разожжем пожар, мы вернем всему этому дерьму изначальный смысл. Чип чувствовал, что уже скоро его член взорвется спермой и они оба взорвутся солнечными брызгами, и северный ветер, пронизывающий это обжигающее закатное небо, станет их зеркалом, когда они будут тонуть друг в друге. Два зеркала, смотрящихся одно в другое, бесконечный Лабиринт... Чип понял, что он уже видит выход, Чип понял, что там, где заканчивается Лабиринт, их ждет огромное пылающее Солнце.
   Оставалась одна минута. Одна. Уже меньше. И тогда какой-то пламень начал заливать пространство, такой же густой и смеющийся, как и на тепловозно-рибоковском ролике.
   "Что это, я неправильно поставил часы? - подумал Чип. - Это начался взрыв?"
   Четверг, 29 февраля
   16 час. 58 мин. (до взрыва 00 часов 2 минуты)
   КОДА ОТКЛЮЧЕНИЯ БОМБЫ ВСЕ ЕЩЕ НЕТ.