Страница:
3. Будущие организационные формы, которые смогли бы облегчить международное сотрудничество в этой области в рамках ООН.
4. Проблемы юридического характера, которые могут возникнуть в процессе осуществления программ по исследованию космического пространства» [515].
Специальный комитет также должен был информировать ООН о ходе выполнения данных задач.
Однако в силу вышеуказанных причин СССР препятствовал работе нового «космического» органа ООН в течение двух лет. Выход из тупика наметился лишь после 20 декабря 1961 г., когда была принята резолюция ООН 1721. Именно в ее рамках Советский Союз и США впервые пришли к согласию по базовым принципам исследования и освоения космического пространства. На волне подобного сближения позиций удалось договориться и о деятельности Комитета по космосу. Впрочем, для этого пришлось ее ограничить куда более жесткими рамками, чем те, в которых она была первоначально. В сферу деятельности комитета теперь входило лишь:
Вся деятельность комитета (а вместе с ним и ООН в данном направлении) свелась, в основном, к помощи в установлении контактов между лицами и организациями, так или иначе связанными с космической деятельностью, а также в распространении информации о ходе исследования и освоения космического пространства.
Справедливости ради следует отметить, что ни Советский Союз, ни Соединенные Штаты не стали делать основную ставку на ООН в качестве локомотива развития заатмосферной кооперации. Данную задачу они решали в рамках отношений с другими странами без посредников в лице международных организаций. Подобная форма сотрудничества в космосе преследовала вполне определенные цели, мало связанные с исследованием и освоением космического пространства. О них достаточно однозначно сказал МакДугал, когда отметил, что запуск спутника «полностью изменил суть холодной войны. То, что раньше было военным и политическим сражением, в котором США (и СССР) достаточно было предоставлять помощь и спокойствие союзникам на переднем крае, стало тотальной борьбой за преданность и доверие всех народов (Советскому Союзу или Соединенным Штатам)» [518].
Разумеется, одной из форм борьбы за подобную «преданность» и стало приобщение как уже имеющихся, так и потенциальных союзников к передовым достижениям науки и техники, воплотившимся в форме ракет и аппаратов, предназначенных для проникновения в космическое пространство. Так, к началу 1970-х годов Соединенные Штаты уже напрямую взаимодействовали в области исследования космоса с 74 странами. Что касается Советского Союза, он также развивал соответствующее сотрудничество с другими государствами. Правда, в силу уже неоднократно отмеченной тесной связи советской гражданской и военной космических программ, Кремль предпочитал взаимодействовать в космосе только с «проверенными» партнерами, к категории которых относились страны социалистического содружества. Были, впрочем, и исключения, как, например, Франция и Индия.
Пожалуй, наиболее ярким примером неспособности ООН сыграть сколько-нибудь значительную роль в организации международной космической деятельности стала печальная сага о долго планировавшейся и постоянно откладывавшейся Конференции ООН по мирному использованию космического пространства, которая в конце концов была проведена в Вене во второй половине августа 1968 г. Идею осуществления подобного мероприятия выдвинул Советский Союз еще в октябре 1959 г. Предложение это было с энтузиазмом поддержано США и прочими некоммунистическими странами. Следующим шагом в данном направлении стало принятие 14 декабря 1959 г. резолюции Генассамблеи ООН 1472, в которой конференцию эту планировалось провести либо в 1960, либо в 1961г. [519]
Однако, когда дело дошло до конкретной реализации намеченного плана, советские представители выступили против намерения США придать ООН более активную роль в данном форуме. По их мнению, работа конференции должна быть в основном сведена к обмену информацией между ее участниками, причем в формате, который бы на ней обеспечил доминирующее положение СССР, как ведущей космической державы [520]. Понятно, что подобный расклад вещей не устроил ни Соединенные Штаты, ни их союзников, а потому мероприятие это было отложено до 1966 г., пока Комитет по космосу не учредил специальную рабочую группу для решения данной проблемы. Группа решила начать подготовку конференции «с чистого листа» и предложила провести ее в Вене в 1967 г. Главные вопросы, на решении которых должны были сконцентрироваться участники форума, были следующие: а) практическая отдача от освоения космического пространства с учетом потребностей развивающихся стран; б) возможности для международного сотрудничества в рамках национальных космических программ. Рекомендации группы были одобрены 19 декабря 1966 г. в виде резолюции Генассамблеи ООН 2221 (XXII) [521].
Однако, как показали дальнейшие события, повестка дня форума, который, кстати, был в очередной раз перенесен на год — с 1967 на 1968 г. — дала мало что нового с точки зрения развития сотрудничества. В центре внимания были последние космические достижения, а также то, как они помогут улучшить жизнь на Земле. При этом почти ничего не говорилось о механизмах, с помощью которых эти достижения можно было бы поставить на пользу всему человечеству. Разговор, в основном, вращался вокруг того, что уже сделано в рамках национальных программ (в первую очередь СССР и США), в частности, по установлению сотрудничества с другими странами. Вместе с тем, дальнейшие направления космической деятельности остались практически незатронутыми [522]. Не случайно поэтому многие участники конференции, а также сторонние наблюдатели, расценили данное мероприятие как во многом бесполезное [523].
Что же касается вопроса, ради которого форум был созван, а именно — роль ООН в развитии международного сотрудничества в космосе, здесь единственным результатом стало признание недостаточной вовлеченности этой организации в космическую деятельность. Участники также согласились, что если бы ведущие космические державы более активно использовали возможности, предоставляемые им ООН, то смогли бы достичь на «космической ниве» куда более впечатляющих результатов. Вот и все.
«Бесхребетность» итогов проведенного мероприятия была косвенно отмечена и Генеральным секретарем ООН У. Таном, который, подводя ей итог, смог только сказать: «Предложения и идеи, высказанные на конференции относительно будущей роли ООН, затронули широкий круг [вопросов]. Это призывает всех заинтересованных лиц со всей внимательностью рассмотреть направления и диапазон новых идей, отобрать [лучшие] и дать конкретные рекомендации относительно будущей роли ООН. Данные рекомендации должны обеспечить наиболее эффективное использование ресурсов и возможностей ООН в этой сфере деятельности с тем, чтобы люди как можно скорее получили практическую пользу от освоения космического пространства» [524].
Пожалуй, главным (и вполне предсказуемым) результатом работы форума стало подчеркивание важности советско-американского сотрудничества в космосе в качестве прелюдии и основы истинной интернационализации освоения космического пространства.
Международное сотрудничество в космосе или поиск союзников в космическом «противоборстве»?
Заключение
Глава 3
Разрядка
4. Проблемы юридического характера, которые могут возникнуть в процессе осуществления программ по исследованию космического пространства» [515].
Специальный комитет также должен был информировать ООН о ходе выполнения данных задач.
Однако в силу вышеуказанных причин СССР препятствовал работе нового «космического» органа ООН в течение двух лет. Выход из тупика наметился лишь после 20 декабря 1961 г., когда была принята резолюция ООН 1721. Именно в ее рамках Советский Союз и США впервые пришли к согласию по базовым принципам исследования и освоения космического пространства. На волне подобного сближения позиций удалось договориться и о деятельности Комитета по космосу. Впрочем, для этого пришлось ее ограничить куда более жесткими рамками, чем те, в которых она была первоначально. В сферу деятельности комитета теперь входило лишь:
A) Поддерживать тесные контакты с правительственными и неправительственными организациями относительно вопросов [исследования и освоения] космического пространства;На практике же оказалось, комитет этот, как и ООН в целом, смогли выполнить только первых два пункта. Что касается третьего, а именно развития международного сотрудничества в космосе, то здесь прогресс практически отсутствовал по причинам, связанным, в первую очередь, с нежеланием Советского Союза приподнять занавес тайны над собственной космической программой [517].
Б) Обеспечить обмен такой информацией, относящейся к космической деятельности и добровольно предоставляемой правительствами разных стран, которая дополняла бы, но не дублировала уже существующие обмены научно-техническими данными;
B) Помогать в изучении способов развития международного сотрудничества в области космической деятельности… [516]
Вся деятельность комитета (а вместе с ним и ООН в данном направлении) свелась, в основном, к помощи в установлении контактов между лицами и организациями, так или иначе связанными с космической деятельностью, а также в распространении информации о ходе исследования и освоения космического пространства.
Справедливости ради следует отметить, что ни Советский Союз, ни Соединенные Штаты не стали делать основную ставку на ООН в качестве локомотива развития заатмосферной кооперации. Данную задачу они решали в рамках отношений с другими странами без посредников в лице международных организаций. Подобная форма сотрудничества в космосе преследовала вполне определенные цели, мало связанные с исследованием и освоением космического пространства. О них достаточно однозначно сказал МакДугал, когда отметил, что запуск спутника «полностью изменил суть холодной войны. То, что раньше было военным и политическим сражением, в котором США (и СССР) достаточно было предоставлять помощь и спокойствие союзникам на переднем крае, стало тотальной борьбой за преданность и доверие всех народов (Советскому Союзу или Соединенным Штатам)» [518].
Разумеется, одной из форм борьбы за подобную «преданность» и стало приобщение как уже имеющихся, так и потенциальных союзников к передовым достижениям науки и техники, воплотившимся в форме ракет и аппаратов, предназначенных для проникновения в космическое пространство. Так, к началу 1970-х годов Соединенные Штаты уже напрямую взаимодействовали в области исследования космоса с 74 странами. Что касается Советского Союза, он также развивал соответствующее сотрудничество с другими государствами. Правда, в силу уже неоднократно отмеченной тесной связи советской гражданской и военной космических программ, Кремль предпочитал взаимодействовать в космосе только с «проверенными» партнерами, к категории которых относились страны социалистического содружества. Были, впрочем, и исключения, как, например, Франция и Индия.
Пожалуй, наиболее ярким примером неспособности ООН сыграть сколько-нибудь значительную роль в организации международной космической деятельности стала печальная сага о долго планировавшейся и постоянно откладывавшейся Конференции ООН по мирному использованию космического пространства, которая в конце концов была проведена в Вене во второй половине августа 1968 г. Идею осуществления подобного мероприятия выдвинул Советский Союз еще в октябре 1959 г. Предложение это было с энтузиазмом поддержано США и прочими некоммунистическими странами. Следующим шагом в данном направлении стало принятие 14 декабря 1959 г. резолюции Генассамблеи ООН 1472, в которой конференцию эту планировалось провести либо в 1960, либо в 1961г. [519]
Однако, когда дело дошло до конкретной реализации намеченного плана, советские представители выступили против намерения США придать ООН более активную роль в данном форуме. По их мнению, работа конференции должна быть в основном сведена к обмену информацией между ее участниками, причем в формате, который бы на ней обеспечил доминирующее положение СССР, как ведущей космической державы [520]. Понятно, что подобный расклад вещей не устроил ни Соединенные Штаты, ни их союзников, а потому мероприятие это было отложено до 1966 г., пока Комитет по космосу не учредил специальную рабочую группу для решения данной проблемы. Группа решила начать подготовку конференции «с чистого листа» и предложила провести ее в Вене в 1967 г. Главные вопросы, на решении которых должны были сконцентрироваться участники форума, были следующие: а) практическая отдача от освоения космического пространства с учетом потребностей развивающихся стран; б) возможности для международного сотрудничества в рамках национальных космических программ. Рекомендации группы были одобрены 19 декабря 1966 г. в виде резолюции Генассамблеи ООН 2221 (XXII) [521].
Однако, как показали дальнейшие события, повестка дня форума, который, кстати, был в очередной раз перенесен на год — с 1967 на 1968 г. — дала мало что нового с точки зрения развития сотрудничества. В центре внимания были последние космические достижения, а также то, как они помогут улучшить жизнь на Земле. При этом почти ничего не говорилось о механизмах, с помощью которых эти достижения можно было бы поставить на пользу всему человечеству. Разговор, в основном, вращался вокруг того, что уже сделано в рамках национальных программ (в первую очередь СССР и США), в частности, по установлению сотрудничества с другими странами. Вместе с тем, дальнейшие направления космической деятельности остались практически незатронутыми [522]. Не случайно поэтому многие участники конференции, а также сторонние наблюдатели, расценили данное мероприятие как во многом бесполезное [523].
Что же касается вопроса, ради которого форум был созван, а именно — роль ООН в развитии международного сотрудничества в космосе, здесь единственным результатом стало признание недостаточной вовлеченности этой организации в космическую деятельность. Участники также согласились, что если бы ведущие космические державы более активно использовали возможности, предоставляемые им ООН, то смогли бы достичь на «космической ниве» куда более впечатляющих результатов. Вот и все.
«Бесхребетность» итогов проведенного мероприятия была косвенно отмечена и Генеральным секретарем ООН У. Таном, который, подводя ей итог, смог только сказать: «Предложения и идеи, высказанные на конференции относительно будущей роли ООН, затронули широкий круг [вопросов]. Это призывает всех заинтересованных лиц со всей внимательностью рассмотреть направления и диапазон новых идей, отобрать [лучшие] и дать конкретные рекомендации относительно будущей роли ООН. Данные рекомендации должны обеспечить наиболее эффективное использование ресурсов и возможностей ООН в этой сфере деятельности с тем, чтобы люди как можно скорее получили практическую пользу от освоения космического пространства» [524].
Пожалуй, главным (и вполне предсказуемым) результатом работы форума стало подчеркивание важности советско-американского сотрудничества в космосе в качестве прелюдии и основы истинной интернационализации освоения космического пространства.
Международное сотрудничество в космосе или поиск союзников в космическом «противоборстве»?
Интернационализация космоса,
истинноемеждународное сотрудничество в космосе, сотрудничество между странами или группами стран в исследовании и освоении космического пространства… На первый взгляд, за этими по сути своей весьма схожими терминами стоит одно и то же явление — взаимодействие между государствами за переделами атмосферы. Но только на первый взгляд.
На самом деле интернационализация космоса — это в настоящее время нечто идеалистическое и довольно абстрактное, ситуация, при которой «народы, распри позабыв, в единую семью объединятся» и при этом каждому государству, пусть даже самому бедному и незначительному, будет обеспечен такой же доступ в космос, что и мегадержаве. В общем, некое подобие ООН за пределами атмосферы.
Что касается истинногомеждународного сотрудничества в космосе (на выделенном курсивом слове сделали акцент участники венской конференции), то это несколько более конкретное явление. Речь идет о равноправном взаимодействии стран в деле освоения космического пространства без учета их политических или экономических систем. И, наконец, есть (а точнее — было) сотрудничество, которое каждая из супердержав — СССР и США — во многом в пику друг другу развивали с отдельными странами или группами стран. Подобное взаимодействие, подчеркнули выступавшие на конференции, осуществляется в рамках американской и советской космических программ, служит, в первую очередь, национальным интересам Советского Союза и Соединенных Штатов и по сути своей является одной из форм соперничества в космосе между двумя сверхдержавами.
По мнению американских исследователей Харви и Сиккоритти, как США, так и СССР могли использовать механизмы ООН или же сопряженных с ней организаций для распространения в мировом сообществе сведений, полученных ими в результате исследования космоса. «Плюс» такой формы обогащения интеллектуальной копилки человечества новыми знаниями состоял в том, что при этом не требовалось ни формального соглашения, ни фактического взаимодействия между Советским Союзом и Соединенными Штатами за пределами атмосферы. Так, США, например, к тому времени уже довольно давно использовали Комитет по космосу, да и прочие органы ООН, для распространения «космической» информации.
Не упускали американцы случай и организовать небольшую международную кооперацию в рамках небольших проектов. К числу таких относились программа запуска геофизических ракет под эгидой ООН (с ограниченным участием СССР), ряд шагов по регулированию деятельности, относящейся к компетенции Международного телекоммуникационного союза (также с некоторым участием СССР) [525].
Довольно бурную деятельность Соединенные Штаты развили и в рамках Всемирной метеорологической организации, Всемирной организации здравоохранения, Всемирной организации продуктов питания и т. д. [526]
В деятельности некоторых из этих организаций принимал участие и Советский Союз. Что же касается будущего, то как СССР, так и США вполне могли предоставить в распоряжение ООН, а также ассоциированных с ней организаций, большой объем данных, полученных в результате исследования космического пространства. Однако ирония в том, что степень, в которой ООН могла распорядиться во благо человечества полученными от Советского Союза и Соединенных Штатов фактами, также зависела по меньшей мере от неформального соглашения между двумя космическими супердержавами или от их молчаливого согласия с подобной деятельностью ООН. Тем не менее, как свидетельствовала история да и развитие событий на конференции в Вене, СССР по-прежнему не приветствовал активизации и расширения роли ООН в области освоения космического пространства. На форуме в австрийской столице представители Советского Союза традиционно доложили об обширных двусторонних программах сотрудничества страны в области космоса с отдельными государствами, в первую очередь с восточноевропейскими сателлитами СССР, а также — с Францией. Кроме того, они упомянули о многосторонних программах, реализуемых Советским Союзом с участием стран «социалистического содружества», а также о намерении развивать и в будущем этот тип космического партнерства.
Что же касается Америки, она отрапортовала о своем взаимодействии как с отдельными странами, так и с группами государств, в основном в рамках уже упоминавшихся Европейской организации космических исследований — ESRO, а также Европейской организации по разработке ракет-носителей — ELDO. Проявляли США активность и в рамках тех международных космических консорциумов, в которых СССР не участвовал, как, например, «Интелсат». Более того, постепенно Вашингтону становилось все более очевидно — объединить вокруг себя страны, желающие участвовать в исследовании и освоении космического пространства, можно и без участия Советского Союза и более того — даже в пику последнему. Да и вообще советский «космический фактор» постепенно снижал свое влияние на формирование политики США в области космоса. Как отметили в 1969 г. члены Оперативной группы по космосу при Белом доме, «американское общество советские свершения в космосе… более не расстраивают. В настоящее время советские достижения уже не будут иметь того воздействия [на сознание людей], как в прошлом» [527]. Было, правда, одно «но». СССР и США продолжали ревностно отслеживать степень доступности космических программ друг друга, чтобы, не дай Бог, не дать потенциальному противнику информации о «двойных технологиях» больше, чем получил от него. По этой причине традиционная секретность, какой Советский Союз окутывал свою космическую деятельность, была одним из главных факторов, сдерживающих темпы открытия американской космической программы перед «третьими» странами».
Разумеется, при такой ситуации США были вынуждены выстраивать вокруг собственной космической деятельности барьеры, заглянуть за которые не всегда удавалось даже их ближайшим союзникам. Этот фактор, а также необходимость продолжать единоличную борьбу с СССР за космическое лидерство, ставили национальное в космической политике США над международным. Подобное распределение приоритетов неизбежно определяло особенность подхода Соединенных Штатов к сотрудничеству в космосе, при котором сотрудничество это также становилось одной из форм борьбы за ведущие позиции во внеземном пространстве. Победа определялась тем, кто больше сможет объединить вокруг себя стран, желающих и способных участвовать в освоении космического пространства.
На самом деле интернационализация космоса — это в настоящее время нечто идеалистическое и довольно абстрактное, ситуация, при которой «народы, распри позабыв, в единую семью объединятся» и при этом каждому государству, пусть даже самому бедному и незначительному, будет обеспечен такой же доступ в космос, что и мегадержаве. В общем, некое подобие ООН за пределами атмосферы.
Что касается истинногомеждународного сотрудничества в космосе (на выделенном курсивом слове сделали акцент участники венской конференции), то это несколько более конкретное явление. Речь идет о равноправном взаимодействии стран в деле освоения космического пространства без учета их политических или экономических систем. И, наконец, есть (а точнее — было) сотрудничество, которое каждая из супердержав — СССР и США — во многом в пику друг другу развивали с отдельными странами или группами стран. Подобное взаимодействие, подчеркнули выступавшие на конференции, осуществляется в рамках американской и советской космических программ, служит, в первую очередь, национальным интересам Советского Союза и Соединенных Штатов и по сути своей является одной из форм соперничества в космосе между двумя сверхдержавами.
По мнению американских исследователей Харви и Сиккоритти, как США, так и СССР могли использовать механизмы ООН или же сопряженных с ней организаций для распространения в мировом сообществе сведений, полученных ими в результате исследования космоса. «Плюс» такой формы обогащения интеллектуальной копилки человечества новыми знаниями состоял в том, что при этом не требовалось ни формального соглашения, ни фактического взаимодействия между Советским Союзом и Соединенными Штатами за пределами атмосферы. Так, США, например, к тому времени уже довольно давно использовали Комитет по космосу, да и прочие органы ООН, для распространения «космической» информации.
Не упускали американцы случай и организовать небольшую международную кооперацию в рамках небольших проектов. К числу таких относились программа запуска геофизических ракет под эгидой ООН (с ограниченным участием СССР), ряд шагов по регулированию деятельности, относящейся к компетенции Международного телекоммуникационного союза (также с некоторым участием СССР) [525].
Довольно бурную деятельность Соединенные Штаты развили и в рамках Всемирной метеорологической организации, Всемирной организации здравоохранения, Всемирной организации продуктов питания и т. д. [526]
В деятельности некоторых из этих организаций принимал участие и Советский Союз. Что же касается будущего, то как СССР, так и США вполне могли предоставить в распоряжение ООН, а также ассоциированных с ней организаций, большой объем данных, полученных в результате исследования космического пространства. Однако ирония в том, что степень, в которой ООН могла распорядиться во благо человечества полученными от Советского Союза и Соединенных Штатов фактами, также зависела по меньшей мере от неформального соглашения между двумя космическими супердержавами или от их молчаливого согласия с подобной деятельностью ООН. Тем не менее, как свидетельствовала история да и развитие событий на конференции в Вене, СССР по-прежнему не приветствовал активизации и расширения роли ООН в области освоения космического пространства. На форуме в австрийской столице представители Советского Союза традиционно доложили об обширных двусторонних программах сотрудничества страны в области космоса с отдельными государствами, в первую очередь с восточноевропейскими сателлитами СССР, а также — с Францией. Кроме того, они упомянули о многосторонних программах, реализуемых Советским Союзом с участием стран «социалистического содружества», а также о намерении развивать и в будущем этот тип космического партнерства.
Что же касается Америки, она отрапортовала о своем взаимодействии как с отдельными странами, так и с группами государств, в основном в рамках уже упоминавшихся Европейской организации космических исследований — ESRO, а также Европейской организации по разработке ракет-носителей — ELDO. Проявляли США активность и в рамках тех международных космических консорциумов, в которых СССР не участвовал, как, например, «Интелсат». Более того, постепенно Вашингтону становилось все более очевидно — объединить вокруг себя страны, желающие участвовать в исследовании и освоении космического пространства, можно и без участия Советского Союза и более того — даже в пику последнему. Да и вообще советский «космический фактор» постепенно снижал свое влияние на формирование политики США в области космоса. Как отметили в 1969 г. члены Оперативной группы по космосу при Белом доме, «американское общество советские свершения в космосе… более не расстраивают. В настоящее время советские достижения уже не будут иметь того воздействия [на сознание людей], как в прошлом» [527]. Было, правда, одно «но». СССР и США продолжали ревностно отслеживать степень доступности космических программ друг друга, чтобы, не дай Бог, не дать потенциальному противнику информации о «двойных технологиях» больше, чем получил от него. По этой причине традиционная секретность, какой Советский Союз окутывал свою космическую деятельность, была одним из главных факторов, сдерживающих темпы открытия американской космической программы перед «третьими» странами».
Разумеется, при такой ситуации США были вынуждены выстраивать вокруг собственной космической деятельности барьеры, заглянуть за которые не всегда удавалось даже их ближайшим союзникам. Этот фактор, а также необходимость продолжать единоличную борьбу с СССР за космическое лидерство, ставили национальное в космической политике США над международным. Подобное распределение приоритетов неизбежно определяло особенность подхода Соединенных Штатов к сотрудничеству в космосе, при котором сотрудничество это также становилось одной из форм борьбы за ведущие позиции во внеземном пространстве. Победа определялась тем, кто больше сможет объединить вокруг себя стран, желающих и способных участвовать в освоении космического пространства.
Заключение
Политические перемены как в Соединенных Штатах, так и в Советском Союзе (связанные, в первую очередь, со сменой высшего руководства этих стран) в 1963-1964 гг. привнесли свои новшества в советско-американские космические отношения. Подход Линдона Джонсона к партнерству в космосе между СССР и США отличался от того, что был у Джона Кеннеди. Подобно Кеннеди, Джонсон также был не прочь объединить усилия двух сверхдержав за пределами атмосферы, но не в пример своему предшественнику, отнюдь не предлагал Советскому Союзу принять участие в главном и наиболее престижном космическом проекте США — программе «Аполлон». Его приглашения СССР к сотрудничеству не шли дальше взаимодействия в рамках второстепенных проектов.
Подобные изменения были обусловлены рядом причин:
1. Джонсон в большей степени, чем Кеннеди, отождествил себя с достижением цели американского космического лидерства.
2. Он был озабочен той возможной конкуренцией, которую могли составить ведущим позициям США в космосе нарождающиеся космические программы других стран Запада. Одним из главных способов уменьшить эту конкуренцию было объединить усилия этих стран за пределами атмосферы под руководством Соединенных Штатов.
3. Для Джонсона космическое сотрудничество было, в первую очередь, средством укрепления связей с Европой, а не с СССР.
4. Не хотел новый президент навлечь на себя и критику со стороны республиканцев за преувеличенный интерес к взаимодействию с Советским Союзом в космосе при недостатке внимания к «заатмосферному» партнерству с другими странами.
5. Для Джонсона развитие космических отношений Америки с другими государствами было ходом, рассчитанным на оказание давления на СССР.
Что касается отношения Советского Союза к сотрудничеству с Соединенными Штатами в космосе, отношение это не претерпело каких-либо существенных изменений в первые пять лет правления Брежнева. К факторам, которые оказывали негативное воздействие на советско-американское космическое взаимодействие в прошлом, прибавились еще три. Один из них — усилившийся консерватизм во внутренней и внешней политике СССР, другой — возросшее воздействие на жизнь государства военно-промышленного комплекса и третий — война во Вьетнаме, еще более обострившая отношения между СССР и США. Сочетание всех этих явлений практически полностью стерло из повестки дня советско-американского диалога какие-либо разговоры о серьезном двустороннем сотрудничестве в космосе.
Подобные изменения были обусловлены рядом причин:
1. Джонсон в большей степени, чем Кеннеди, отождествил себя с достижением цели американского космического лидерства.
2. Он был озабочен той возможной конкуренцией, которую могли составить ведущим позициям США в космосе нарождающиеся космические программы других стран Запада. Одним из главных способов уменьшить эту конкуренцию было объединить усилия этих стран за пределами атмосферы под руководством Соединенных Штатов.
3. Для Джонсона космическое сотрудничество было, в первую очередь, средством укрепления связей с Европой, а не с СССР.
4. Не хотел новый президент навлечь на себя и критику со стороны республиканцев за преувеличенный интерес к взаимодействию с Советским Союзом в космосе при недостатке внимания к «заатмосферному» партнерству с другими странами.
5. Для Джонсона развитие космических отношений Америки с другими государствами было ходом, рассчитанным на оказание давления на СССР.
Что касается отношения Советского Союза к сотрудничеству с Соединенными Штатами в космосе, отношение это не претерпело каких-либо существенных изменений в первые пять лет правления Брежнева. К факторам, которые оказывали негативное воздействие на советско-американское космическое взаимодействие в прошлом, прибавились еще три. Один из них — усилившийся консерватизм во внутренней и внешней политике СССР, другой — возросшее воздействие на жизнь государства военно-промышленного комплекса и третий — война во Вьетнаме, еще более обострившая отношения между СССР и США. Сочетание всех этих явлений практически полностью стерло из повестки дня советско-американского диалога какие-либо разговоры о серьезном двустороннем сотрудничестве в космосе.
Глава 3
ОТ «ЛУННОЙ ГОНКИ» К «РУКОПОЖАТИЮ В КОСМОСЕ»
(конец 1960-х — начало 1970-х гг.)
Разрядка
В начале книги я упомянул о первом наиболее известном и значительном эпизоде в советско-американском сотрудничестве в космосе — полете «Союз — Аполлон». Рассмотрение этого проекта не входит в число задач книги, однако, поскольку он последовал прямо за «лунной гонкой», было бы неправильно хотя бы вкратце не рассказать о том, как из величайшего соперничества в космосе смогло вырасти, пусть и не сравнимое по масштабам с «битвой за Луну», но все же сотрудничество.
Период в истории советско/российско-американского сотрудничества в космосе, который начался вскоре после окончания «лунной гонки» и привел к «рукопожатию в космосе» в 1975 г., и по сей день вызывает немало вопросов. Ни у Брежнева, ни у Никсона, бывших главами государств, когда родилась идея ЭПАС (напомню, что это официальное название программы — «экспериментальный проект Аполлон — Союз»), отнюдь не было того «космического» энтузиазма, который наблюдался у их предшественников — Хрущева, Кеннеди и Джонсона. Более того, ни Брежнев, ни Никсон отнюдь не собирались превращать космос в «сферу совместных интересов» Советского Союза и Соединенных Штатов или же активно способствовать двустороннему сотрудничеству в космосе. Несмотря на то, что, по мысли американского президента, одной из «опор» для «моста» между США и СССР могло бы стать, в том числе, научно-техническое сотрудничество, космическое партнерство рассматривалось лишь в качестве одного из элементов подобной «опоры». Как же получилось, что именно во времена Брежнева — Никсона, а после — Брежнева — Форда советско-американское сотрудничество в космосе перешло из области надежд и планов в практическую плоскость и достигло своего пика в виде ЭПАС? Ответ на этот вопрос станет важным подспорьем в понимании механизмов советско/российско-американского взаимодействия за пределами атмосферы.
Факторы, которые оказали воздействие на сотрудничество двух стран в космосе в конце 1960-х — начале 1970-х гг., можно условно разделить на две категории. Первая — комплекс внутренних и внешних факторов, повлиявших на общие двусторонние отношения между Советским Союзом и Соединенными Штатами. Вторая — факторы, порожденные изменениями в космической промышленности и космической политике обоих государств.
Как показал анализ истории попыток советско-американского взаимодействия в космосе, одной из важнейших преград на пути двустороннего сотрудничества в этой сфере был весьма холодный политический климат в отношениях между двумя странами. Напрашивается вывод: чтобы у этого сотрудничества появился шанс, необходимо было «отогреть» советско-американские отношения.
По мнению многих экспертов, 1969 год стал своего рода переломным моментом в ходе холодной войны, после которого началась «разрядка». Подобные изменения на международной арене были продуктом, в первую очередь, внутренних перемен в СССР и США. В конце 1960-х гг. Советский Союз в целом достиг военно-стратегического паритета с Соединенными Штатами, если не по качеству (способности ракеты нести несколько боеголовок), то — по количеству баллистических ракет. Предложив Москве провести переговоры по ограничению стратегических вооружений, Вашингтон тем самым признал появившуюся у СССР и США возможность гарантированно уничтожить друг друга [528].
Для Кремля подобное признание de factoозначало, что по меньшей мере одна из целей, провозглашенных руководством страны, а именно — создание сверхдержавы, не уступающей другой сверхдержаве — США, как минимум в военной мощи достигнута. Теперь можно было сосредоточить больше сил и средств на решении внутренних экономических проблем СССР. А их к тому времени накопилось немало. В 1964-1965 гг. началась хозяйственная реформа в СССР, главным вдохновителем которой стал А. Н. Косыгин. Суть ее заключалась в том, чтобы обеспечить существенный сдвиг экономической системы в переходе к рыночному механизму хозяйствования за счет расширения хозяйственной самостоятельности и ответственности, ориентации производственных единиц на получение прибыли и создание экономической заинтересованности в улучшении производственных результатов. Однако к концу 1960-х гг., вследствие дальнейшего укрепления административно-командной системы в СССР, робкие попытки либерализации советской экономики постепенно сошли на нет [529]. Режим Брежнева нуждался в иностранных инвестициях с тем, чтобы обеспечить экономический рост страны или по крайней мере предотвратить ее хозяйственную стагнацию. Разрядка, благоприятствовавшая развитию торговли между Советским Союзом и западными государствами, способствовала привлечению «капиталистических» денег в «цитадель социализма».
Впрочем, потепление отношений с Западом использовалось руководителем Кремля для решения не только экономических, но и внутриполитических проблем. Так, в начале 1970-х гг. Брежнев вывел из состава Политбюро бывшего Первого секретаря компартии Украины Петра Шелеста [530].
Одним из формальных предлогов для подобного решения стало выступление Шелеста против политики разрядки [531].
Международная обстановка также способствовала разрядке. В конце 1960-х годов в Европе наметилась тенденция на «оттаивание» отношений с Советским Союзом. Тенденция эта была всячески поддержана Кремлем, который давно стремился восстановить миролюбивый имидж СССР, изрядно подпорченный советским вторжением в Чехословакию в 1968 г. [532]
Немалое беспокойство доставляли Москве и процессы, происходящие на восточных рубежах страны. Речь идет об обострении китайско-советских отношений, пик которого пришелся на пограничный конфликт между двумя странами вокруг острова Даманский в марте 1969 г., а также о сближении Китая и США. Окончание холодной войны с Соединенными Штатами могло предотвратить если не дальнейший рост напряженности в отношениях между СССР и КНР, то по крайней мере формирование мощного антисоветского альянса двух крупнейших держав [533].
Символическое совпадение — именно в тот день, когда Советский Союз начал с Китаем переговоры по урегулированию пограничных проблем, а именно 20 октября 1969 г., посол СССР в США Анатолий Добрынин встретился с президентом Никсоном, чтобы уведомить последнего о готовности Москвы начать предварительные переговоры с Вашингтоном по ограничению стратегических вооружений.
Надо сказать, что и администрация Никсона была не прочь подсократить военный бюджет США. Начало 1970-х годов было отмечено нарастанием экономических проблем в Америке, которые требовали немалых средств для их решения. Окончание гонки вооружений с СССР и постепенное свертывание прямого американского участия в войне во Вьетнаме позволяло уменьшить военные расходы. Как мудрый политик Никсон понимал, что Советский Союз и США входят в новую эру стратегического паритета. По его мнению, США уже не могли восстановить над СССР то военное превосходство, которое имели предыдущие двадцать лет, однако при этом сохраняли достаточно силы, чтобы убедить Москву пойти на переговоры с Вашингтоном. Пожалуй, из всех своих предшественников на посту главы Белого дома (за исключением, может быть, Эйзенхауэра, который взаимодействовал с советским руководством не только в бытность свою президентом, но и во время Второй мировой войны в роли командующего войсками союзников в Европе) Никсон знал Советский Союз лучше всех. Отчасти благодаря непосредственному знакомству со Страной Советов в ходе визитов: в 1959 г. в должности вице-президента, а в 1965-1967 гг. — как частного лица. Понимал он и то, что приобретенная им репутация консерватора, республиканца, а также последовательного антикоммуниста защитит его от любых обвинений в излишнем либерализме по отношению к Советскому Союзу. У президентов-демократов подобного «щита» не было
Период в истории советско/российско-американского сотрудничества в космосе, который начался вскоре после окончания «лунной гонки» и привел к «рукопожатию в космосе» в 1975 г., и по сей день вызывает немало вопросов. Ни у Брежнева, ни у Никсона, бывших главами государств, когда родилась идея ЭПАС (напомню, что это официальное название программы — «экспериментальный проект Аполлон — Союз»), отнюдь не было того «космического» энтузиазма, который наблюдался у их предшественников — Хрущева, Кеннеди и Джонсона. Более того, ни Брежнев, ни Никсон отнюдь не собирались превращать космос в «сферу совместных интересов» Советского Союза и Соединенных Штатов или же активно способствовать двустороннему сотрудничеству в космосе. Несмотря на то, что, по мысли американского президента, одной из «опор» для «моста» между США и СССР могло бы стать, в том числе, научно-техническое сотрудничество, космическое партнерство рассматривалось лишь в качестве одного из элементов подобной «опоры». Как же получилось, что именно во времена Брежнева — Никсона, а после — Брежнева — Форда советско-американское сотрудничество в космосе перешло из области надежд и планов в практическую плоскость и достигло своего пика в виде ЭПАС? Ответ на этот вопрос станет важным подспорьем в понимании механизмов советско/российско-американского взаимодействия за пределами атмосферы.
Факторы, которые оказали воздействие на сотрудничество двух стран в космосе в конце 1960-х — начале 1970-х гг., можно условно разделить на две категории. Первая — комплекс внутренних и внешних факторов, повлиявших на общие двусторонние отношения между Советским Союзом и Соединенными Штатами. Вторая — факторы, порожденные изменениями в космической промышленности и космической политике обоих государств.
Как показал анализ истории попыток советско-американского взаимодействия в космосе, одной из важнейших преград на пути двустороннего сотрудничества в этой сфере был весьма холодный политический климат в отношениях между двумя странами. Напрашивается вывод: чтобы у этого сотрудничества появился шанс, необходимо было «отогреть» советско-американские отношения.
По мнению многих экспертов, 1969 год стал своего рода переломным моментом в ходе холодной войны, после которого началась «разрядка». Подобные изменения на международной арене были продуктом, в первую очередь, внутренних перемен в СССР и США. В конце 1960-х гг. Советский Союз в целом достиг военно-стратегического паритета с Соединенными Штатами, если не по качеству (способности ракеты нести несколько боеголовок), то — по количеству баллистических ракет. Предложив Москве провести переговоры по ограничению стратегических вооружений, Вашингтон тем самым признал появившуюся у СССР и США возможность гарантированно уничтожить друг друга [528].
Для Кремля подобное признание de factoозначало, что по меньшей мере одна из целей, провозглашенных руководством страны, а именно — создание сверхдержавы, не уступающей другой сверхдержаве — США, как минимум в военной мощи достигнута. Теперь можно было сосредоточить больше сил и средств на решении внутренних экономических проблем СССР. А их к тому времени накопилось немало. В 1964-1965 гг. началась хозяйственная реформа в СССР, главным вдохновителем которой стал А. Н. Косыгин. Суть ее заключалась в том, чтобы обеспечить существенный сдвиг экономической системы в переходе к рыночному механизму хозяйствования за счет расширения хозяйственной самостоятельности и ответственности, ориентации производственных единиц на получение прибыли и создание экономической заинтересованности в улучшении производственных результатов. Однако к концу 1960-х гг., вследствие дальнейшего укрепления административно-командной системы в СССР, робкие попытки либерализации советской экономики постепенно сошли на нет [529]. Режим Брежнева нуждался в иностранных инвестициях с тем, чтобы обеспечить экономический рост страны или по крайней мере предотвратить ее хозяйственную стагнацию. Разрядка, благоприятствовавшая развитию торговли между Советским Союзом и западными государствами, способствовала привлечению «капиталистических» денег в «цитадель социализма».
Впрочем, потепление отношений с Западом использовалось руководителем Кремля для решения не только экономических, но и внутриполитических проблем. Так, в начале 1970-х гг. Брежнев вывел из состава Политбюро бывшего Первого секретаря компартии Украины Петра Шелеста [530].
Одним из формальных предлогов для подобного решения стало выступление Шелеста против политики разрядки [531].
Международная обстановка также способствовала разрядке. В конце 1960-х годов в Европе наметилась тенденция на «оттаивание» отношений с Советским Союзом. Тенденция эта была всячески поддержана Кремлем, который давно стремился восстановить миролюбивый имидж СССР, изрядно подпорченный советским вторжением в Чехословакию в 1968 г. [532]
Немалое беспокойство доставляли Москве и процессы, происходящие на восточных рубежах страны. Речь идет об обострении китайско-советских отношений, пик которого пришелся на пограничный конфликт между двумя странами вокруг острова Даманский в марте 1969 г., а также о сближении Китая и США. Окончание холодной войны с Соединенными Штатами могло предотвратить если не дальнейший рост напряженности в отношениях между СССР и КНР, то по крайней мере формирование мощного антисоветского альянса двух крупнейших держав [533].
Символическое совпадение — именно в тот день, когда Советский Союз начал с Китаем переговоры по урегулированию пограничных проблем, а именно 20 октября 1969 г., посол СССР в США Анатолий Добрынин встретился с президентом Никсоном, чтобы уведомить последнего о готовности Москвы начать предварительные переговоры с Вашингтоном по ограничению стратегических вооружений.
Надо сказать, что и администрация Никсона была не прочь подсократить военный бюджет США. Начало 1970-х годов было отмечено нарастанием экономических проблем в Америке, которые требовали немалых средств для их решения. Окончание гонки вооружений с СССР и постепенное свертывание прямого американского участия в войне во Вьетнаме позволяло уменьшить военные расходы. Как мудрый политик Никсон понимал, что Советский Союз и США входят в новую эру стратегического паритета. По его мнению, США уже не могли восстановить над СССР то военное превосходство, которое имели предыдущие двадцать лет, однако при этом сохраняли достаточно силы, чтобы убедить Москву пойти на переговоры с Вашингтоном. Пожалуй, из всех своих предшественников на посту главы Белого дома (за исключением, может быть, Эйзенхауэра, который взаимодействовал с советским руководством не только в бытность свою президентом, но и во время Второй мировой войны в роли командующего войсками союзников в Европе) Никсон знал Советский Союз лучше всех. Отчасти благодаря непосредственному знакомству со Страной Советов в ходе визитов: в 1959 г. в должности вице-президента, а в 1965-1967 гг. — как частного лица. Понимал он и то, что приобретенная им репутация консерватора, республиканца, а также последовательного антикоммуниста защитит его от любых обвинений в излишнем либерализме по отношению к Советскому Союзу. У президентов-демократов подобного «щита» не было