Страница:
[635]
Неудача «Программы помощи университетскому образованию» была «плохой новостью» для НАСА, но куда более тревожащим стало другое. Как уже отмечалось, поначалу у руководства агентства не было причин волноваться за будущее США в космосе. Вскоре после формального вступления в должность президента Джонсон поручил Уэббу разработать план космической деятельности после завершения «Аполлона». Однако к 1965 году Джонсон уже не хотел слышать ни о каком подобном плане и более того — не желал доводить его до сведения конгресса. Всякие решения о программе-преемнике «Аполлона» были отложены Белым домом в «долгий ящик». Единственное, что одобрил президент для продолжения пилотируемых полетов в космос после завершения лунных экспедиций, — проект так называемой «Пилотируемой орбитальной лаборатории», или ПОЛ. Лаборатория эта должна была создаваться под личным контролем министра обороны МакНамары и представляла из себя военный вариант «Джемини» [636]. Теперь Уэббу прибавилась еще одна головная боль — нужно было сделать так, чтобы ПОЛ не подменила большую околоземную многоцелевую станцию, которую намеревалось разработать НАСА.
Понимая, что Джонсон не поддержит никакую новую цель агентства в космосе, по масштабам соизмеримую с «Аполлоном», Уэбб сфокусировал усилия на так называемой «Программе прикладной отдачи „Аполлона"» (ППО). Суть ее заключалась в том, чтобы в максимальной степени использовать технологии, разработанные в рамках проекта «Аполлон» для создания новых, «промежуточных» образцов пилотируемой техники. Конструирование и производство данных образцов должно было поддерживать в «форме» американскую космическую отрасль до тех пор, пока правительство США не приняло бы очередное решение о реализации глобальной космической программы, какой могла стать экспедиция на Марс или строительство на околоземной орбите крупного обитаемого комплекса. Забегая вперед, скажу, что ППО, правда в весьма урезанном виде, и стала станцией «Скайлэб», выведенной в космос 14 мая 1973 г. «Скайлэб» эксплуатировалась в пилотируемом режиме с 25 мая 1973 г. по 8 февраля 1974 г. За это время на ней поработали три экипажа, каждый из которых состоял из трех человек. После того, как станцию покинул последний астронавт, она была переведена в автоматический режим полета и 11 июля 1979 г. сошла с орбиты, просыпавшись в виде искусственного метеоритного дождя на юго-западную Австралию.
Обеспечить преемственность «Аполлону» — именно эту задачу решал Уэбб с 1964 по 1966 г. Собственно, во многом это было решение судьбы НАСА. В 1965 году бюджет агентства достиг своего пика — 5,25 млрд долларов (почти 4% национального бюджета), после чего начал постепенно снижаться. А никакой определенности в вопросе, куда и на чем лететь после «Аполлона», не было. Джонсон продолжал хранить молчание. Подобная ситуация стала создавать для Уэбба проблемы в отношениях с конгрессом. Законодатели требовали от него ясного ответа: что Америка будет делать в космосе после «Аполлона». «Решения должны принимать президент и конгресс, а НАСА — лишь исполнять их», — слабо пытался отбиться от подобных нападок глава агентства. «Да, но идеи, на основе которых данные решения будут приняты, все равно должны исходить от вас», — напоминали ему на Капитолийском холме. Такого рода упреки в фактическом бездействии были несправедливы. Уэбб неоднократно в ходе личных встреч с Джонсоном предлагал различные варианты космической политики США после завершения лунной эпопеи. Увы, лишь для того, чтобы президент их отверг.
Уэбб стал терять терпение. В мае 1966 года он даже рискнул пойти на некоторое обострение отношений с Белым домом. В интервью газете «Нью-Йорк Таймс» он предупредил о надвигающемся «кризисе в планировании космической деятельности». Решение о преемнике программы «Аполлон», подчеркнул Уэбб, должно быть принято в течение года, задолго до первой посадки на Луну. «Очень важно выбросить из головы мысль, что данное решение вновь может быть отложено. Думаю, крайне необходимо организовать серьезные национальные дебаты, чтобы решить — хотим ли мы пройти точку возврата», — убеждал руководитель агентства избирателей и политиков. Под «точкой возврата», пояснял Уэбб, имеется в виду следующее: в США запланировано произвести лишь определенное количество ракет-носителей типа «Сатурн» и кораблей типа «Аполлон». Как только заказы на их изготовление будут выполнены, конструкторские бюро и заводские линии встанут и будут стоять в ожидании новых заказов. Вот когда будет пройдена данная «точка». Это означает, что некоторым подрядчикам, работавшим на «Аполлон», придется увольнять своих сотрудников. «Маховик» связки НАСА — промышленность, раскрученный благодаря «Аполлону», уже начинает тормозить, предупреждал Уэбб. В июле, т. е. через пару месяцев после этого интервью, аэрокосмическая индустрия будет вынуждена лишить работы от 40 000 до 60 000 специалистов [637].
Не ограничившись высказываниями на страницах печати, руководитель агентства выступал по всей стране перед разного рода влиятельными людьми. В ходе этих выступлений он пытался донести до аудитории главную мысль — не стоит думать, будто «лунная гонка» уже выиграна, пока Советский Союз демонстрирует способность выводить на орбиту грузы большего веса, чем Соединенные Штаты. По мнению Уэбба, до того момента, как США догонят СССР по грузоподъемности и надежности носителей, пройдет как минимум год-два. А пока Советы «безусловно впереди нас не только в сфере пилотируемого облета Луны, но, вполне возможно, и в сфере посадки на Луну» [638].
Однако далеко не всегда призывы и предупреждения Уэбба находили отклик у его слушателей. Настоящим «холодным душем» для администратора НАСА стала реакция, которую он получил на свое выступление со стороны мэров в ходе встречи с ними на заседании Национальной лиги городов США. Главы муниципалитетов не испытывали энтузиазма по поводу достижений агентства, равно как не желали ничего слышать о «послеаполлоновских» планах Америки. Единственное, чего они добивались — это принятия резолюцийо выделении дополнительных средств в городские бюджеты. Уэбб был буквально шокирован тем, в какой степени «отцы городов» сделали НАСА «козлом отпущения» проблем, в первую очередь финансовых, вставших на пути построения «великого общества». «Аполлон» на фоне городских трущоб — такую картину для иллюстрации своей мысли о нарушении принципа очередности национальных приоритетов рисовали разгневанные мэры. На этой встрече, как на поле битвы, столкнулись два разных типа ценностей: с одной стороны — идеологический, связанный с использованием космической программы для утверждения статуса Америки в качестве мировой сверхдержавы, а с другой — «утилитарно-бытовой», вызванный необходимостью поднять уровень жизни простых американцев. Для руководителя НАСА, у которого первое было неразрывно связано со вторым, подобное противопоставление стало неожиданным и довольно жестким ударом [639].
Не облегчал жизнь Уэбба в 1965-1966 гг. и директор бюджетного отдела Чарльз Шульце. Война во Вьетнаме становилась все более тяжким бременем для национального бюджета США, и Джонсон наделил Шульце еще большими полномочиями по охране государственного «кошелька» Америки от «посягательства» ведомств, не связанных непосредственно с кампанией в юго-восточной Азии. К числу последних относилось и НАСА. Шульце остался равнодушен к переживаниям Уэбба по поводу возможных увольнений из космической промышленности, напомнив ему, что космическая программа — не бюро по трудоустройству. Впрочем, к середине декабря 1966 г. главный «бюджетник» Белого дома согласился с руководителем агентства в том, что откладывать дальше решение по программе — преемнице «Аполлона» означает неизбежно вызвать перерыв в заатмосферной пилотируемой деятельности США. Хотя они по-прежнему называли разные суммы, призванные обеспечить данную преемственность, и Уэбб догадывался, что Джонсон предпочтет минимальную цифру, указанную Шульце [640].
Заканчивался 1966 год. Администратор НАСА видел — то национальное согласие, которое было когда-то прочной опорой для НАСА и программы «Аполлон», постепенно исчезает. Успехи «Джемини», вопреки ожиданию, не зарядили Америку еще большим «космическим» энтузиазмом, не заставили ее устремиться от «пыльных тропинок» Луны к красным равнинам Марса или, на худой конец, построить на земной орбите большой обитаемый комплекс. Напротив, по мере того, как США вырывались вперед в космической «гонке», общество и политиков этой страны все больше охватывали благодушие и самоуспокоенность. Их все чаще посещала мысль: а нужно ли надрывать федеральный бюджет, тратя миллиарды на лунную экспедицию, когда Америка и так, в общем-то, уже доказала свое превосходство в космосе? Опасаясь, что и президент разделяет подобные чувства, руководитель агентства напомнил ему, как в 1961 году он практически вынудил его, Уэбба, рекомендовать Кеннеди программу «Аполлон» [641]. Впрочем, Джонсон и не отказывался от «Аполлона». Он просто не поддерживал планы администратора НАСА по развитию заатмосферной деятельности США после завершения экспедиций на Луну, но это «просто» было губительно для будущего американской космической программы. Таким образом, подвести итог трем годам (с начала 1964 по конец 1966), прошедшим после гибели Кеннеди и вступления Джонсона в должность президента, Уэбб, подобно Фемиде, мог с помощью весов. На одну чашу он положил бы сохраненные в целом темпы реализации «Аполлона», взятые на старте «лунной гонки». Добавил бы туда же успех программы «Джемини», ставший важнейшим шагом на пути к главной цели — посадке на Селену. Однако на другой чаше весов оказались бы сокращение бюджета НАСА, постепенное свертывание «Программы поддержки университетского образования», а также задержка в принятии решений по «послеаполлоновскому» будущему Америки в космосе. Глава НАСА, наверное, и сам не смог бы сказать — какая из двух чаш оказалась бы тяжелее [642].
1967 год начался для программы «Аполлон», НАСА и Уэбба достаточно хорошо. Подготовка к первому пилотируемому пуску «Аполлона» шла по графику. Кроме того, руководителю агентства наконец-то удалось убедить президента, что если Белый дом тотчас не примет решение по будущему американской космической программы, то программа эта перекочует в учебники истории сразу после завершения экспедиций на Луну. Джонсон внял предостережениям Уэбба и поручил ему включить в бюджетный запрос НАСА на 1968 год 454,7 млн долларов для «Программы прикладной отдачи „Аполлона"». По сообщению газеты «Нью-Йорк Таймс», планы НАСА по освоению космоса после окончания «Аполлона» включали в себя экспедиции на Селену продолжительностью до двух недель, а также полеты на околоземную орбиту длительностью до года. Запрашиваемые средства должны были пойти на разработку и постройку новых ракет-носителей и кораблей, а также на модификацию уже имеющейся техники [643]. У всех работающих в космической отрасли США появилось чувство: по крайней мере за ближайшее будущее НАСА можно не волноваться. 27 января по этому впечатлению был нанесен ощутимый удар.
В тот день астронавты Гриссом, Уайт и Чаффи заняли в 13:00 свои места в командном модуле корабля «Аполлон», расположенном на вершине ракеты-носителя «Сатурн-1Б». Шла обычная подготовка к предстоящему через три с небольшим недели старту. По плану они должны были отправиться 21 февраля в двухнедельный полет по земной орбите. В 18:31, за десять минут до имитации пуска носителя в конце тренировки, в кабине «Аполлона» возник пожар. Члены экипажа погибли буквально в течение нескольких секунд от удушья ядовитыми газами, образовавшимися в результате горения материалов внутренней отделки капсулы «Аполлона». Несмотря на то, что президент Джонсон, вице-президент Хамфри, сенатор Андерсон и Джордж Миллер — председатель комитета палаты депутатов по космосу, выступили с заявлением, что, несмотря на эту трагедию, программа «Аполлон» должна продолжаться [644], было очевидно — критики «Аполлона» не заставят себя долго ждать. И действительно, сначала СМИ, а после некоторые инженеры НАСА стали говорить, что спешка с осуществлением лунной программы вынудила агентство «срезать углы» в вопросах обеспечения безопасности экипажей. Был создан специальный комитет по рассмотрению причин происшествия. В него вошли 15 человек, в том числе представители НАСА, ВВС, а также научных кругов, не связанных напрямую с лунной программой.
Комитет работал десять недель. Конечным продуктом его деятельности, стоившей 4 миллиона долларов, стал доклад на 3000 страниц. Члены комитета не пощадили ни НАСА, ни одного из главных подрядчиков этого ведомства — компанию «Норт Америкэн». Именно она осуществляла разработку и постройку космического корабля «Аполлон», в том числе его командного модуля, где и произошел пожар. В докладе прямо говорилось об ответственности, которую несли агентство и «Норт Америкэн» за «многочисленные упущения» при проектировании и производстве корабля. Справедливости ради нужно отметить, что авторы документа не смогли точно указать главную причину трагедии и ограничились лишь перечислением условий, которые могли к ней привести:
герметичная кабина, наддутая чистым кислородом;
большое количество огнеопасного материала, распределенного по всей кабине;
уязвимая электропроводка корабля;
уязвимая система трубопроводов, по которым подается огнеопасный и агрессивный охладитель;
неэффективная система экстренного покидания экипажем корабля;
неэффективная система спасения экипажа или оказания ему медицинской помощи [645].
Документ также содержал ряд рекомендаций по повышению уровня безопасности «Аполлона».
Доклад этот подлил «масла в огонь» критики, которую обрушили американские СМИ на «голову» космической программе США. Характерной в этом плане была редакционная статья, опубликованная в «Нью-Йорк Таймс». Истинной причиной гибели экипажа, по мнению газеты, стал «совершенно иррациональный имидж космической программы в глазах общества, с ее технически необоснованной и, как показала трагедия «Аполлона», исключительно опасной приверженностью бессмысленному сроку высадки человека на Луну к 1970 году». «Во имя политически обусловленного графика, — утверждала «Таймс», — шли на огромный риск, который стоил жизни астронавтам Гриссому, Уайту и Чаффи». Газета потребовала, чтобы «будущая политика НАСА при новом руководстве определялась бы… безопасностью, а не связями с общественностью». Намек на «новое руководство» был весьма прозрачным — Уэбб должен уйти [646].
Вполне возможно, что и администратору НАСА пришлось бы это сделать, если б он не предпринял ряд решительных мер, направленных на исправление ситуации. Уэбб признал: «Пожар показал, что ряд позиций, относящихся к конструкции и функционированию окружающей среды [корабля], потребуют самого тщательного рассмотрения и, возможно, переделки» [647]. Однако глава агентства начал «с себя», а точнее с собственного ведомства. Проведенная им внутренняя реорганизация НАСА была нацелена на усиление контроля руководящего звена агентства над деятельностью подрядчиков, а также на повышение эффективности общения между нижними и верхними эшелонами иерархической структуры НАСА. Второй важнейший шаг состоял в привлечении «Боинга» к дополнительному контролю за работой «Норт Америкэн». Дело в том, что «Боинг» уже выступал в роли подрядчика НАСА, разрабатывая по заказу этого ведомства одну из трех ступеней «Сатурна», а также отвечая за связку этих ступеней в одно целое. Так почему бы не расширить полномочия «Боинга», поручив ему интеграцию ракеты-носителя и корабля? Этот шаг фактически превратил бы «Боинг» в еще одного «смотрителя» за качеством продукции «Норт Америкэн», а заодно и других подрядчиков. Так и было сделано [648].
Еще два события способствовали выходу американской космической программы из состояния «стопора», в котором она оказалась после пожара на «Аполлоне-1». Одно из них, печальное, произошло в Советском Союзе. 23 апреля 1967 года при посадке корабля «Союз-1» погиб космонавт Владимир Комаров. Известие об этом трагическом инциденте не только подтвердило, что СССР продолжал участвовать в «лунной гонке», но и напомнило: освоение космоса — опасное дело, платить за которое человеческими жизнями удел не только Америки [649]. Второе событие носило позитивный характер. 29 ноября 1967 г. в космос ушел беспилотный «Аполлон-4». Первое испытание носителя «Сатурн-5» закончилось полным успехом. Но еще за неделю до этого события НАСА опубликовало план полетов «Аполлонов», согласно которому американские астронавты должны были ступить на Луну не позднее конца 1969 г. План удивил многих: его осуществление в намеченные сроки было возможно лишь при условии, что все без исключения полеты «Аполлонов» в течение последующих двух лет будут успешными. Трудно сказать, чего было больше в документе — истинной веры Уэбба в надежность техники или же его стремления «заразить» подобной верой простых американцев и политиков, восстановив тем самым их поддержку лунной программе. Если верно второе предположение, то глава агентства достиг своей цели. 30 января 1968 г. — немногим менее чем через три месяца после обнародования данного плана, комитет по космосу сената США опубликовал доклад, содержащий основные итоги парламентского расследования пожара на «Аполлоне-1». Авторы документа, хотя и высказали определенную критику в адрес НАСА, но не усмотрели связи между случившейся трагедией и спешкой, с какой осуществлялась программа «Аполлон». Более того, первой из рекомендаций комитета был призыв к НАСА продолжить реализацию данной программы для достижения поставленных перед ней целей [650].
Несмотря на столь обещающее начало, 1968 год принес администратору НАСА, пожалуй, не меньше головной боли, чем предыдущий. Правда, никто, слава Богу, не погиб и не пострадал, но то, что стало происходить как внутри, так и за пределами США, все больше отодвигало пилотируемую экспедицию на Селену в конец списка национальных приоритетов Америки. К числу неблагоприятных для «Аполлона» событий внутриполитического характера относились убийства борца за гражданские права чернокожего меньшинства Мартина Лютера Кинга и брата Джона Кеннеди — Роберта, одного из вероятных кандидатов на пост президента США. К этому следует добавить и волну негритянских протестов, захлестнувших американские города после убийства Кинга. Наконец, Джонсон — один из наиболее последовательных и активных сторонников деятельности Соединенных Штатов за пределами атмосферы, решил не переизбираться на очередной срок. Что же касается происходящего за пределами страны, то это было ухудшающееся военное положение США во Вьетнаме, а также советское вторжение в Чехословакию. Все эти события отвлекали внимание общества и политиков, а следовательно и средства из федерального бюджета, от космической программы. Это стало очевидно при бюджетном запросе НАСА на 1969 год. Если проект «Аполлон» получал требуемое «питание», то «Программа практической отдачи „Аполлона"» переводилась на «голодный паек». На нее было запрошено 439 млн долларов — примерно половина того, сколько собирались потратить в 1968 году [651]. Отчасти подобная ситуация объяснялась тем, что конгресс сделал сокращение расходов из федерального бюджета главным приоритетом своей финансовой деятельности в 1968 году. В отличие от начала 1960-х годов, когда многие из членов верхней и нижней палат наживали политический капитал на поддержке великого лунного «броска» Америки, законодатели конца данного десятилетия узрели для себе политическую выгоду в свертывании космической программы США. «Разве мы можем позволить себе столь большие траты на нечто, не связанное напрямую с разрешением острейших внутренних и внешних проблем нашей страны?» — таковбыл вопрос, лежащий в основе их нового, «реалистичного» отношения к деятельности Соединенных Штатов в космосе. Подобный «реализм» вполне соответствовал настроению избирателей. Уже к лету 1965 года треть опрошенных американцев выступали за сокращение расходов на космос, в то время как только 16% — за их рост. За последующие три с половиной года количество желающих уменьшить бюджет НАСА выросло до 40%, а число предлагающих его увеличить упало до 14%. Опрос, проведенный летом 1969 г., показал, что 53% американцев против пилотируемого полета на Марс [652].
ППО была одной из наиболее «легкопоражаемых» целей. В самом деле — зачем расходовать деньги на то, что, в общем, дублирует «Пилотируемую орбитальную лабораторию», создаваемую военными? Уэбб назвал весну 1968 года временем, когда «НАСА в массированном порядке теряла поддержку в конгрессе». В июне этого года бюджет НАСА был урезан до 4 миллиардов долларов, из которых на ППО выделялось лишь 253 млн. При этом Джонсон предупредил Уэбба о грядущих новых изъятиях средств из «кошелька» агентства. Это означало, что конвейер, с которого сходили «Сатурны», будет остановлен. Фон Браун и ряд других высокопоставленных сотрудников НАСА убеждали главу агентства зарезервировать для ППО хотя бы один «Сатурн-5», способный вывести на орбиту тяжелую станцию, «начиненную» всем необходимым на Земле. В противном случае пришлось бы использовать меньший носитель для запуска этой станции на околоземную орбиту, а затем уже дооснастить комплекс в полете. Уэбб выступил против такого предложения. Ему с трудом удалось убедить конгресс и бюджетный отдел Белого дома в том, что программе «Аполлон» потребуется как минимум 15 носителей типа «Сатурн-5», и он не собирается ставить под сомнение эту цифру путем передачи хотя бы одного носителя для «послеаполлоновской» космической станции. Потом его неоднократно критиковали за якобы недостаточную последовательность в отстаивании ППО. Но руководитель агентства понимал: в 1968 году у него не было уже ни средств, ни политической поддержки, чтобы оправдать в глазах налогоплательщиков, законодателей и Белого дома необходимость как лунной программы, так и ее преемницы. Любые попытки обеспечить будущее Америки в космосе могли привести к политической девальвации ее текущей космической деятельности, а это уже могло поставить под угрозу «Аполлон» [653].
7 октября 1968 г., за два с половиной месяца до первого облета Селены экипажем «Аполлона-8», Джеймс Уэбб ушел в отставку. Он прожил долгую жизнь. Бывшего администратора НАСА не стало в возрасте 85 лет — 27 марта 1992 года, ровно в 34-ю годовщину гибели Гагарина. Похоронен он был на Арлингтонском национальном кладбище — одна из высших почестей, которой удостаиваются те, кто имеет исключительные заслуги перед американской нацией. Вот что написал о нем президент Джордж Буш-старший его вдове:
США: а нужно ли было соперничать?
Неудача «Программы помощи университетскому образованию» была «плохой новостью» для НАСА, но куда более тревожащим стало другое. Как уже отмечалось, поначалу у руководства агентства не было причин волноваться за будущее США в космосе. Вскоре после формального вступления в должность президента Джонсон поручил Уэббу разработать план космической деятельности после завершения «Аполлона». Однако к 1965 году Джонсон уже не хотел слышать ни о каком подобном плане и более того — не желал доводить его до сведения конгресса. Всякие решения о программе-преемнике «Аполлона» были отложены Белым домом в «долгий ящик». Единственное, что одобрил президент для продолжения пилотируемых полетов в космос после завершения лунных экспедиций, — проект так называемой «Пилотируемой орбитальной лаборатории», или ПОЛ. Лаборатория эта должна была создаваться под личным контролем министра обороны МакНамары и представляла из себя военный вариант «Джемини» [636]. Теперь Уэббу прибавилась еще одна головная боль — нужно было сделать так, чтобы ПОЛ не подменила большую околоземную многоцелевую станцию, которую намеревалось разработать НАСА.
Понимая, что Джонсон не поддержит никакую новую цель агентства в космосе, по масштабам соизмеримую с «Аполлоном», Уэбб сфокусировал усилия на так называемой «Программе прикладной отдачи „Аполлона"» (ППО). Суть ее заключалась в том, чтобы в максимальной степени использовать технологии, разработанные в рамках проекта «Аполлон» для создания новых, «промежуточных» образцов пилотируемой техники. Конструирование и производство данных образцов должно было поддерживать в «форме» американскую космическую отрасль до тех пор, пока правительство США не приняло бы очередное решение о реализации глобальной космической программы, какой могла стать экспедиция на Марс или строительство на околоземной орбите крупного обитаемого комплекса. Забегая вперед, скажу, что ППО, правда в весьма урезанном виде, и стала станцией «Скайлэб», выведенной в космос 14 мая 1973 г. «Скайлэб» эксплуатировалась в пилотируемом режиме с 25 мая 1973 г. по 8 февраля 1974 г. За это время на ней поработали три экипажа, каждый из которых состоял из трех человек. После того, как станцию покинул последний астронавт, она была переведена в автоматический режим полета и 11 июля 1979 г. сошла с орбиты, просыпавшись в виде искусственного метеоритного дождя на юго-западную Австралию.
Обеспечить преемственность «Аполлону» — именно эту задачу решал Уэбб с 1964 по 1966 г. Собственно, во многом это было решение судьбы НАСА. В 1965 году бюджет агентства достиг своего пика — 5,25 млрд долларов (почти 4% национального бюджета), после чего начал постепенно снижаться. А никакой определенности в вопросе, куда и на чем лететь после «Аполлона», не было. Джонсон продолжал хранить молчание. Подобная ситуация стала создавать для Уэбба проблемы в отношениях с конгрессом. Законодатели требовали от него ясного ответа: что Америка будет делать в космосе после «Аполлона». «Решения должны принимать президент и конгресс, а НАСА — лишь исполнять их», — слабо пытался отбиться от подобных нападок глава агентства. «Да, но идеи, на основе которых данные решения будут приняты, все равно должны исходить от вас», — напоминали ему на Капитолийском холме. Такого рода упреки в фактическом бездействии были несправедливы. Уэбб неоднократно в ходе личных встреч с Джонсоном предлагал различные варианты космической политики США после завершения лунной эпопеи. Увы, лишь для того, чтобы президент их отверг.
Уэбб стал терять терпение. В мае 1966 года он даже рискнул пойти на некоторое обострение отношений с Белым домом. В интервью газете «Нью-Йорк Таймс» он предупредил о надвигающемся «кризисе в планировании космической деятельности». Решение о преемнике программы «Аполлон», подчеркнул Уэбб, должно быть принято в течение года, задолго до первой посадки на Луну. «Очень важно выбросить из головы мысль, что данное решение вновь может быть отложено. Думаю, крайне необходимо организовать серьезные национальные дебаты, чтобы решить — хотим ли мы пройти точку возврата», — убеждал руководитель агентства избирателей и политиков. Под «точкой возврата», пояснял Уэбб, имеется в виду следующее: в США запланировано произвести лишь определенное количество ракет-носителей типа «Сатурн» и кораблей типа «Аполлон». Как только заказы на их изготовление будут выполнены, конструкторские бюро и заводские линии встанут и будут стоять в ожидании новых заказов. Вот когда будет пройдена данная «точка». Это означает, что некоторым подрядчикам, работавшим на «Аполлон», придется увольнять своих сотрудников. «Маховик» связки НАСА — промышленность, раскрученный благодаря «Аполлону», уже начинает тормозить, предупреждал Уэбб. В июле, т. е. через пару месяцев после этого интервью, аэрокосмическая индустрия будет вынуждена лишить работы от 40 000 до 60 000 специалистов [637].
Не ограничившись высказываниями на страницах печати, руководитель агентства выступал по всей стране перед разного рода влиятельными людьми. В ходе этих выступлений он пытался донести до аудитории главную мысль — не стоит думать, будто «лунная гонка» уже выиграна, пока Советский Союз демонстрирует способность выводить на орбиту грузы большего веса, чем Соединенные Штаты. По мнению Уэбба, до того момента, как США догонят СССР по грузоподъемности и надежности носителей, пройдет как минимум год-два. А пока Советы «безусловно впереди нас не только в сфере пилотируемого облета Луны, но, вполне возможно, и в сфере посадки на Луну» [638].
Однако далеко не всегда призывы и предупреждения Уэбба находили отклик у его слушателей. Настоящим «холодным душем» для администратора НАСА стала реакция, которую он получил на свое выступление со стороны мэров в ходе встречи с ними на заседании Национальной лиги городов США. Главы муниципалитетов не испытывали энтузиазма по поводу достижений агентства, равно как не желали ничего слышать о «послеаполлоновских» планах Америки. Единственное, чего они добивались — это принятия резолюцийо выделении дополнительных средств в городские бюджеты. Уэбб был буквально шокирован тем, в какой степени «отцы городов» сделали НАСА «козлом отпущения» проблем, в первую очередь финансовых, вставших на пути построения «великого общества». «Аполлон» на фоне городских трущоб — такую картину для иллюстрации своей мысли о нарушении принципа очередности национальных приоритетов рисовали разгневанные мэры. На этой встрече, как на поле битвы, столкнулись два разных типа ценностей: с одной стороны — идеологический, связанный с использованием космической программы для утверждения статуса Америки в качестве мировой сверхдержавы, а с другой — «утилитарно-бытовой», вызванный необходимостью поднять уровень жизни простых американцев. Для руководителя НАСА, у которого первое было неразрывно связано со вторым, подобное противопоставление стало неожиданным и довольно жестким ударом [639].
Не облегчал жизнь Уэбба в 1965-1966 гг. и директор бюджетного отдела Чарльз Шульце. Война во Вьетнаме становилась все более тяжким бременем для национального бюджета США, и Джонсон наделил Шульце еще большими полномочиями по охране государственного «кошелька» Америки от «посягательства» ведомств, не связанных непосредственно с кампанией в юго-восточной Азии. К числу последних относилось и НАСА. Шульце остался равнодушен к переживаниям Уэбба по поводу возможных увольнений из космической промышленности, напомнив ему, что космическая программа — не бюро по трудоустройству. Впрочем, к середине декабря 1966 г. главный «бюджетник» Белого дома согласился с руководителем агентства в том, что откладывать дальше решение по программе — преемнице «Аполлона» означает неизбежно вызвать перерыв в заатмосферной пилотируемой деятельности США. Хотя они по-прежнему называли разные суммы, призванные обеспечить данную преемственность, и Уэбб догадывался, что Джонсон предпочтет минимальную цифру, указанную Шульце [640].
Заканчивался 1966 год. Администратор НАСА видел — то национальное согласие, которое было когда-то прочной опорой для НАСА и программы «Аполлон», постепенно исчезает. Успехи «Джемини», вопреки ожиданию, не зарядили Америку еще большим «космическим» энтузиазмом, не заставили ее устремиться от «пыльных тропинок» Луны к красным равнинам Марса или, на худой конец, построить на земной орбите большой обитаемый комплекс. Напротив, по мере того, как США вырывались вперед в космической «гонке», общество и политиков этой страны все больше охватывали благодушие и самоуспокоенность. Их все чаще посещала мысль: а нужно ли надрывать федеральный бюджет, тратя миллиарды на лунную экспедицию, когда Америка и так, в общем-то, уже доказала свое превосходство в космосе? Опасаясь, что и президент разделяет подобные чувства, руководитель агентства напомнил ему, как в 1961 году он практически вынудил его, Уэбба, рекомендовать Кеннеди программу «Аполлон» [641]. Впрочем, Джонсон и не отказывался от «Аполлона». Он просто не поддерживал планы администратора НАСА по развитию заатмосферной деятельности США после завершения экспедиций на Луну, но это «просто» было губительно для будущего американской космической программы. Таким образом, подвести итог трем годам (с начала 1964 по конец 1966), прошедшим после гибели Кеннеди и вступления Джонсона в должность президента, Уэбб, подобно Фемиде, мог с помощью весов. На одну чашу он положил бы сохраненные в целом темпы реализации «Аполлона», взятые на старте «лунной гонки». Добавил бы туда же успех программы «Джемини», ставший важнейшим шагом на пути к главной цели — посадке на Селену. Однако на другой чаше весов оказались бы сокращение бюджета НАСА, постепенное свертывание «Программы поддержки университетского образования», а также задержка в принятии решений по «послеаполлоновскому» будущему Америки в космосе. Глава НАСА, наверное, и сам не смог бы сказать — какая из двух чаш оказалась бы тяжелее [642].
1967 год начался для программы «Аполлон», НАСА и Уэбба достаточно хорошо. Подготовка к первому пилотируемому пуску «Аполлона» шла по графику. Кроме того, руководителю агентства наконец-то удалось убедить президента, что если Белый дом тотчас не примет решение по будущему американской космической программы, то программа эта перекочует в учебники истории сразу после завершения экспедиций на Луну. Джонсон внял предостережениям Уэбба и поручил ему включить в бюджетный запрос НАСА на 1968 год 454,7 млн долларов для «Программы прикладной отдачи „Аполлона"». По сообщению газеты «Нью-Йорк Таймс», планы НАСА по освоению космоса после окончания «Аполлона» включали в себя экспедиции на Селену продолжительностью до двух недель, а также полеты на околоземную орбиту длительностью до года. Запрашиваемые средства должны были пойти на разработку и постройку новых ракет-носителей и кораблей, а также на модификацию уже имеющейся техники [643]. У всех работающих в космической отрасли США появилось чувство: по крайней мере за ближайшее будущее НАСА можно не волноваться. 27 января по этому впечатлению был нанесен ощутимый удар.
В тот день астронавты Гриссом, Уайт и Чаффи заняли в 13:00 свои места в командном модуле корабля «Аполлон», расположенном на вершине ракеты-носителя «Сатурн-1Б». Шла обычная подготовка к предстоящему через три с небольшим недели старту. По плану они должны были отправиться 21 февраля в двухнедельный полет по земной орбите. В 18:31, за десять минут до имитации пуска носителя в конце тренировки, в кабине «Аполлона» возник пожар. Члены экипажа погибли буквально в течение нескольких секунд от удушья ядовитыми газами, образовавшимися в результате горения материалов внутренней отделки капсулы «Аполлона». Несмотря на то, что президент Джонсон, вице-президент Хамфри, сенатор Андерсон и Джордж Миллер — председатель комитета палаты депутатов по космосу, выступили с заявлением, что, несмотря на эту трагедию, программа «Аполлон» должна продолжаться [644], было очевидно — критики «Аполлона» не заставят себя долго ждать. И действительно, сначала СМИ, а после некоторые инженеры НАСА стали говорить, что спешка с осуществлением лунной программы вынудила агентство «срезать углы» в вопросах обеспечения безопасности экипажей. Был создан специальный комитет по рассмотрению причин происшествия. В него вошли 15 человек, в том числе представители НАСА, ВВС, а также научных кругов, не связанных напрямую с лунной программой.
Комитет работал десять недель. Конечным продуктом его деятельности, стоившей 4 миллиона долларов, стал доклад на 3000 страниц. Члены комитета не пощадили ни НАСА, ни одного из главных подрядчиков этого ведомства — компанию «Норт Америкэн». Именно она осуществляла разработку и постройку космического корабля «Аполлон», в том числе его командного модуля, где и произошел пожар. В докладе прямо говорилось об ответственности, которую несли агентство и «Норт Америкэн» за «многочисленные упущения» при проектировании и производстве корабля. Справедливости ради нужно отметить, что авторы документа не смогли точно указать главную причину трагедии и ограничились лишь перечислением условий, которые могли к ней привести:
герметичная кабина, наддутая чистым кислородом;
большое количество огнеопасного материала, распределенного по всей кабине;
уязвимая электропроводка корабля;
уязвимая система трубопроводов, по которым подается огнеопасный и агрессивный охладитель;
неэффективная система экстренного покидания экипажем корабля;
неэффективная система спасения экипажа или оказания ему медицинской помощи [645].
Документ также содержал ряд рекомендаций по повышению уровня безопасности «Аполлона».
Доклад этот подлил «масла в огонь» критики, которую обрушили американские СМИ на «голову» космической программе США. Характерной в этом плане была редакционная статья, опубликованная в «Нью-Йорк Таймс». Истинной причиной гибели экипажа, по мнению газеты, стал «совершенно иррациональный имидж космической программы в глазах общества, с ее технически необоснованной и, как показала трагедия «Аполлона», исключительно опасной приверженностью бессмысленному сроку высадки человека на Луну к 1970 году». «Во имя политически обусловленного графика, — утверждала «Таймс», — шли на огромный риск, который стоил жизни астронавтам Гриссому, Уайту и Чаффи». Газета потребовала, чтобы «будущая политика НАСА при новом руководстве определялась бы… безопасностью, а не связями с общественностью». Намек на «новое руководство» был весьма прозрачным — Уэбб должен уйти [646].
Вполне возможно, что и администратору НАСА пришлось бы это сделать, если б он не предпринял ряд решительных мер, направленных на исправление ситуации. Уэбб признал: «Пожар показал, что ряд позиций, относящихся к конструкции и функционированию окружающей среды [корабля], потребуют самого тщательного рассмотрения и, возможно, переделки» [647]. Однако глава агентства начал «с себя», а точнее с собственного ведомства. Проведенная им внутренняя реорганизация НАСА была нацелена на усиление контроля руководящего звена агентства над деятельностью подрядчиков, а также на повышение эффективности общения между нижними и верхними эшелонами иерархической структуры НАСА. Второй важнейший шаг состоял в привлечении «Боинга» к дополнительному контролю за работой «Норт Америкэн». Дело в том, что «Боинг» уже выступал в роли подрядчика НАСА, разрабатывая по заказу этого ведомства одну из трех ступеней «Сатурна», а также отвечая за связку этих ступеней в одно целое. Так почему бы не расширить полномочия «Боинга», поручив ему интеграцию ракеты-носителя и корабля? Этот шаг фактически превратил бы «Боинг» в еще одного «смотрителя» за качеством продукции «Норт Америкэн», а заодно и других подрядчиков. Так и было сделано [648].
Еще два события способствовали выходу американской космической программы из состояния «стопора», в котором она оказалась после пожара на «Аполлоне-1». Одно из них, печальное, произошло в Советском Союзе. 23 апреля 1967 года при посадке корабля «Союз-1» погиб космонавт Владимир Комаров. Известие об этом трагическом инциденте не только подтвердило, что СССР продолжал участвовать в «лунной гонке», но и напомнило: освоение космоса — опасное дело, платить за которое человеческими жизнями удел не только Америки [649]. Второе событие носило позитивный характер. 29 ноября 1967 г. в космос ушел беспилотный «Аполлон-4». Первое испытание носителя «Сатурн-5» закончилось полным успехом. Но еще за неделю до этого события НАСА опубликовало план полетов «Аполлонов», согласно которому американские астронавты должны были ступить на Луну не позднее конца 1969 г. План удивил многих: его осуществление в намеченные сроки было возможно лишь при условии, что все без исключения полеты «Аполлонов» в течение последующих двух лет будут успешными. Трудно сказать, чего было больше в документе — истинной веры Уэбба в надежность техники или же его стремления «заразить» подобной верой простых американцев и политиков, восстановив тем самым их поддержку лунной программе. Если верно второе предположение, то глава агентства достиг своей цели. 30 января 1968 г. — немногим менее чем через три месяца после обнародования данного плана, комитет по космосу сената США опубликовал доклад, содержащий основные итоги парламентского расследования пожара на «Аполлоне-1». Авторы документа, хотя и высказали определенную критику в адрес НАСА, но не усмотрели связи между случившейся трагедией и спешкой, с какой осуществлялась программа «Аполлон». Более того, первой из рекомендаций комитета был призыв к НАСА продолжить реализацию данной программы для достижения поставленных перед ней целей [650].
Несмотря на столь обещающее начало, 1968 год принес администратору НАСА, пожалуй, не меньше головной боли, чем предыдущий. Правда, никто, слава Богу, не погиб и не пострадал, но то, что стало происходить как внутри, так и за пределами США, все больше отодвигало пилотируемую экспедицию на Селену в конец списка национальных приоритетов Америки. К числу неблагоприятных для «Аполлона» событий внутриполитического характера относились убийства борца за гражданские права чернокожего меньшинства Мартина Лютера Кинга и брата Джона Кеннеди — Роберта, одного из вероятных кандидатов на пост президента США. К этому следует добавить и волну негритянских протестов, захлестнувших американские города после убийства Кинга. Наконец, Джонсон — один из наиболее последовательных и активных сторонников деятельности Соединенных Штатов за пределами атмосферы, решил не переизбираться на очередной срок. Что же касается происходящего за пределами страны, то это было ухудшающееся военное положение США во Вьетнаме, а также советское вторжение в Чехословакию. Все эти события отвлекали внимание общества и политиков, а следовательно и средства из федерального бюджета, от космической программы. Это стало очевидно при бюджетном запросе НАСА на 1969 год. Если проект «Аполлон» получал требуемое «питание», то «Программа практической отдачи „Аполлона"» переводилась на «голодный паек». На нее было запрошено 439 млн долларов — примерно половина того, сколько собирались потратить в 1968 году [651]. Отчасти подобная ситуация объяснялась тем, что конгресс сделал сокращение расходов из федерального бюджета главным приоритетом своей финансовой деятельности в 1968 году. В отличие от начала 1960-х годов, когда многие из членов верхней и нижней палат наживали политический капитал на поддержке великого лунного «броска» Америки, законодатели конца данного десятилетия узрели для себе политическую выгоду в свертывании космической программы США. «Разве мы можем позволить себе столь большие траты на нечто, не связанное напрямую с разрешением острейших внутренних и внешних проблем нашей страны?» — таковбыл вопрос, лежащий в основе их нового, «реалистичного» отношения к деятельности Соединенных Штатов в космосе. Подобный «реализм» вполне соответствовал настроению избирателей. Уже к лету 1965 года треть опрошенных американцев выступали за сокращение расходов на космос, в то время как только 16% — за их рост. За последующие три с половиной года количество желающих уменьшить бюджет НАСА выросло до 40%, а число предлагающих его увеличить упало до 14%. Опрос, проведенный летом 1969 г., показал, что 53% американцев против пилотируемого полета на Марс [652].
ППО была одной из наиболее «легкопоражаемых» целей. В самом деле — зачем расходовать деньги на то, что, в общем, дублирует «Пилотируемую орбитальную лабораторию», создаваемую военными? Уэбб назвал весну 1968 года временем, когда «НАСА в массированном порядке теряла поддержку в конгрессе». В июне этого года бюджет НАСА был урезан до 4 миллиардов долларов, из которых на ППО выделялось лишь 253 млн. При этом Джонсон предупредил Уэбба о грядущих новых изъятиях средств из «кошелька» агентства. Это означало, что конвейер, с которого сходили «Сатурны», будет остановлен. Фон Браун и ряд других высокопоставленных сотрудников НАСА убеждали главу агентства зарезервировать для ППО хотя бы один «Сатурн-5», способный вывести на орбиту тяжелую станцию, «начиненную» всем необходимым на Земле. В противном случае пришлось бы использовать меньший носитель для запуска этой станции на околоземную орбиту, а затем уже дооснастить комплекс в полете. Уэбб выступил против такого предложения. Ему с трудом удалось убедить конгресс и бюджетный отдел Белого дома в том, что программе «Аполлон» потребуется как минимум 15 носителей типа «Сатурн-5», и он не собирается ставить под сомнение эту цифру путем передачи хотя бы одного носителя для «послеаполлоновской» космической станции. Потом его неоднократно критиковали за якобы недостаточную последовательность в отстаивании ППО. Но руководитель агентства понимал: в 1968 году у него не было уже ни средств, ни политической поддержки, чтобы оправдать в глазах налогоплательщиков, законодателей и Белого дома необходимость как лунной программы, так и ее преемницы. Любые попытки обеспечить будущее Америки в космосе могли привести к политической девальвации ее текущей космической деятельности, а это уже могло поставить под угрозу «Аполлон» [653].
7 октября 1968 г., за два с половиной месяца до первого облета Селены экипажем «Аполлона-8», Джеймс Уэбб ушел в отставку. Он прожил долгую жизнь. Бывшего администратора НАСА не стало в возрасте 85 лет — 27 марта 1992 года, ровно в 34-ю годовщину гибели Гагарина. Похоронен он был на Арлингтонском национальном кладбище — одна из высших почестей, которой удостаиваются те, кто имеет исключительные заслуги перед американской нацией. Вот что написал о нем президент Джордж Буш-старший его вдове:
«Он навсегда останется в памяти, как человек, который привел только что сформированное космическое агентство к его величайшему успеху в 1960-е годы, кульминацией которого стали исторические шаги американского астронавта по Луне. Это единичное событие входит в число тех моментов [в истории] страны, которыми она гордится более всего. Оно стало одним из величайших научных, инженерных, а также управленческих достижений 20-го века. Успех этот является великой данью руководству Джима в НАСА. Народ Америки всегда будет благодарен ему за неиссякаемый вклад, который он внес в нашу нацию, а в общем-то — в [развитие] всего человечества» [654].Формально Уэбб перестал быть ответственным за гражданскую космическую деятельность США в конце 1968 г. Все последующие метаморфозы стали происходить с ней уже при его преемниках. Но нетрудно представить, что творилось в душе одного из главных творцов американских космических триумфов, когда он увидел, как в начале 1970-х годов Соединенные Штаты отменили вначале пять экспедиций на Луну, а после — и вторую станцию типа «Скайлэб» [655].
США: а нужно ли было соперничать?
Несмотря на то, что редко когда вся американская нация была одержима таким духом соперничества и страстным желанием одержать победу, как во время «лунной гонки», общество переключило свои симпатии с конкуренции на сотрудничество еще до окончания полета Армстронга, Олдрина и Коллинза. Так, газета «Сант-Луис Пост Диспетч» в тот же день, когда «Орел» коснулся поверхности Селены, опубликовала статью. В ней она призвала США продолжить осуществление широкомасштабной космической программы. При этом, однако, отметила, что «будущие полеты в космос должны осуществляться совместными усилиями… Соревнование типа того, в какое вовлечены Россия и США, — неоправданная трата средств». Обе страны, подчеркнуло издание, «совершили гигантский прыжок в космосе, а теперь им следует сотрудничать»
[656]. По мнению газеты «Бостон Глоб», освоение космоса должно продолжиться «объединенным, а не разделенным человечеством». Как считала «Глоб», «Государствам просто смешно бороться за [единоличный доступ] к маленьким кусочкам [космического пространства], устраивать гонки ради того, чтобы быстрее добраться до одного из его уголков во имя национального престижа, рискуя при этом обанкротиться, углубляя соперничество [между странами] и провоцируя расколы и расхождения [в обществе] внутри своих границ»