Карлайл Лиз. Леди и авантюрист

   – Ах, эта обаятельная леди Сэндс! – фыркнул он. – Очень понимаю тебя, старина! Похоже, список и правда маловат. Ты хочешь, чтобы я навел справки?
   Де Роуэн с нескрываемым облегчением перевел дыхание. Кембл при всей своей напыщенности, похоже, более чем внимательно следил за всем, что происходит в Мейфэре – если вообще не во всем Лондоне, – и на его сведения можно положиться со спокойной совестью. Де Роуэн удовлетворенно кашлянул.
   – Тогда я нанесу тебе визит завтра утром. Не возражаешь?
   у Кембла брови полезли вверх.
   – Ого, само собой! Приходи, я весьма заинтригован! – ответил он, возвращая листок де Роуэну. – Сделай любезность и приходи к четырем, чтобы мы спокойно попили чаю. И не забудь прихватить с собой мистера Сиска! Не следует упускать возможность лишний раз поупражняться в остроумии на ком-нибудь с дутым самомнением и напрочь лишенным мозгов.
   Кэтрин смотрела вслед стремительно удалявшемуся Кемблу и, улыбаясь, заметила:
   – Что за занятный парень!
   – Вы заметили? – сухо проговорил де Роуэн.
   Лицо ее просияло.
   – Он мне понравился, и весьма. Думаю, у вас очень милые друзья.
   – Кембл вовсе не мой друг, – поморщился де Роуэн.
   Кэтрин весело рассмеялась:
   – Тогда позвольте узнать, кем вы его назовете?
   Де Роуэн хмуро уставился на телятину в тарелке. Черт возьми, кем же назвать Кембла? Он не подходил ни под какое определение. Более того, де Роуэн готов поклясться чем угодно, что в Кембле скрыто гораздо больше того, каким он представлял себя на публике. Всякая встреча с ним напоминала встречу с ловким жонглером с деревенской ярмарки. Глаз только и успевал следить за выхваченным из рукава цветистым шарфом, в то время как подлинная правда оставалась надежно укрытой от посторонних глаз.
   Тем не менее, при всей его диковинной манерности Кема можно, без всякого сомнения, причислить к тем, к кому не страшно поворачиваться спиной. Если же он вам доверяет, то сможет предоставить кучу важных сведений. Познакомившись с ним в то время, когда скандал вокруг Общества Назареев был в самом разгаре, де Роуэн с тех пор не раз и не два советовался с ним по весьма щекотливым вопросам. Кем знал буквально всех и все.
   – Ну, хорошо, – неохотно признал де Роуэн. – Он друг.
   Кэтрин, не скрывая своего удовлетворения, улыбнулась и принялась перебирать вилкой овощной гарнир.
   – Вы ведь сейчас занимаетесь убийством леди Сэндс? – поинтересовалась она, бросив в его сторону лукавый взгляд. – Господи, я же не ошиблась в вас, когда говорила, что вы кто угодно, но только не скучный человек.
   Де Роуэн слегка насупился и посмотрел на нее открытым взглядом.
   – Не могу себе представить, что обсуждение хода расследования убийства за ужином – признак хорошего светского тона, леди Кэтрин.
   Однако от такого замечания интерес ее отнюдь не угас, скорее наоборот.
   – Я вовсе не отношу себя к малодушным особам, – заверила она. – Кроме того, я убеждена, что именно по делу об убийстве вы вчера нанесли визит лорду Сэндсу. Для того чтобы помочь раскрыть убийство. Ужасное и отвратительное преступление! Надеюсь, полиция не считает Гарри виновным? – Она доверительно подалась вперед, посмотрев на него твердым и серьезным взглядом. – Конечно, все говорит за то, что это он: причины, удачная возможность, обстоятельства ... Но желание, мистер де Роуэн, желание совершить такое? Вот здесь-то его как раз вы и не найдете, потому что его просто нет.
   Хотя де Роуэну и удалось ничем себя не выдать, но его искренне поразила схожесть ее рассуждений с его мыслями. Де Роуэн понял, что Кэтрин Вудвей не похожа ни на одну из женщин, которых он когда-либо знал. Он находил ее более чем желанной. Но прежде всего привлекало в ней чувство здравого смысла, практичность и реальный взгляд на жизнь. Перечисленные качества склоняли его к той близости отношений, от которой ему становилось неловко. Господи, да не собирается он ей доверяться, как бы ни казалось подобное соблазнительным!
   Он придал лицу суровое и неприступное выражение и мрачно уставился на нее. Контрабандисты, сводницы, сутенеры, торговцы опиумом – сколько таких закоренелых преступников ежилось под его обвиняющим взглядом!
   – Расследование убийства, – ответил он, – дело совершенно конфиденциальное.
   Однако сверлящий взгляд не оказал никакого действия на его собеседницу.
   – Я не о том, – спокойно ответила Кэтрин. – Просто Гарри не тот человек. Но может быть, вы считаете, что ее смерть каким-то образом связана с коррупцией в полиции? Взяточничество или незаконное применение силы? Поэтому они вас и пригласили?
   Разубеждать ее было бесполезным и безнадежным делом. Лучше бить противника его же оружием и поменяться с ним ролями.
   – Леди Кэтрин, – проговорил он, – у вас ничего не припасено для ведения обыкновенной беседы?
   Кэтрин чуть откинулась назад и растерянно заморгала.
   – Простите?
   Де Роуэн прищурился.
   – Остроумная беседа за ужином, к примеру? – предположил он. – А может быть, вы замечательно вышиваете гарусом по канве? Нет ли у вас чудесного настоя из целебных трав, который вы можете посоветовать мне принимать, чтобы спастись от непроходящей головной боли? А как насчет горячего увлечения готическими романами, о которых вы так любите судачить?
   – Да нет. – На высоком и чистом аристократическом лбу Кэтрин собрались симпатичные морщинки. – Нет, на самом деле я читаю не очень много.
   Де Роуэн поиграл желваками.
   – В таком случае вы, возможно, предпочитаете обсуждать самые последние модные женские шляпки? Или отчего бы вам не поинтересоваться – даже если мне и не придется по душе ваш интерес! – почему я в свои зрелые годы все еще не женат? Короче говоря, мэм, не могли бы вы предаться праздной и милой женской болтовне и не лезть в дела, которые не очень-то подходят для женских ушей?
   Наконец до нее дошел намек, однако взгляд ее больших карих глаз остался спокойным.
   – В самом деле, мистер де Роуэн! – Кэтрин поставила локти в стол, уперлась подбородком о сложенные вместе руки и насмешливо продолжала: – Мне следует понимать так, что человеку вашего недюжинного ума легковесная болтовня о вышивании гладью и прочитанных романах не может не представляться занудной? Именно потому вы и мучаетесь непроходящими головными болями? Вероятно, в вашей жизни попадалось слишком много занудных женщин?
   – Со временем все женщины становятся занудными, – заявил он и неожиданно для себя лукаво улыбнулся.
   Кэтрин вызывающе на него посмотрела.
   – Мне такое не грозит.
   Де Роуэн предпочел в ответ промолчать и поспешил отвести взгляд, думая в душе, что она права. Иметь дело с ней очень опасно, но от этого она становилась еще более привлекательной.
   Кэтрин вернулась к прежней теме их разговора.
   – Как бы там· ни было, я полагаю, что убийство совершил один из любовников Джулии, – проговорила она, задумчиво сводя брови к переносице. – Обычно именно так все и происходит.
   – Кэтрин, я и в самом деле не думаю ...
   Неожиданно она округлила глаза и воскликнула:
   – Я догадалась! Может быть, ревнивая жена наняла какого-нибудь головореза, чтобы тот и сгубил Джулию!
   Де Роуэн с легким интересом посмотрел на Кэтрин.
   – Как вы сказали – сгубил?
   Молодая женщина с торжественным видом кивнула.
   – Ревность – ужасная вещь, мистер де Роуэн. Что далеко ходить, неподалеку от нашего поместья, в деревушке Честон-он-Уотер, жена булочника вознамерилась сгубить своего мужа! А все из-за тихони Молли Спрэтт, которая приходила прибираться в доме у пастора.
   – Молли Спрэтт?
   – Оказался мышьяк, – будничным тоном объяснила Кэтрин. – Его замесили прямо в тесто.
   – Мышьяк?
   – Ну да. – Кэтрин слегка приподняла свои красивые брови и кивнула. – Несчастный его видел – такой порошок сероватого цвета, – да принял за новый сорт дрожжей. Все кончилось кошмарной смертью – спазмы, конвульсии, рвота ...
   – Дрожжи? – уточнил де Роуэн.
   – Мышьяк, – поправила она его недрогнувшим голосом. – Вот только старый доктор Клейтон, наш местный коновал, мигом во всем разобрался, и весьма вовремя.
   – Право, леди Кэтрин ...
   Кэтрин осуждающе покачала головой:
   – Я же говорю вам, что ревность может натворить ужасные вещи. – Она·чуть понизила голос: – Наверное, сейчас я могу рассказать вам про свою невестку.
   Несмотря на всю свою осведомленность, де Роуэн глубоко заинтересовался.
   – Конечно, сделайте милость.
   При свете свечей лицо Кэтрин, казалось, слегка побледнело.
   – Кассандра – первая жена моего старшего брата, – выпалила она. – Самое худшее мы сумели замять, но позвольте вам сказать, что мне повезло быть принятой в одной из лучших гостиных. Кроме того, если я вам не расскажу, это сделает кто-то другой. Особенно если и дальше все так пойдет.
   Отчего-то де Роуэну захотелось расхохотаться.
   – Что дальше так пойдет?
   – Как что? Ведь мы, кажется, становимся друзьями, – со слабой улыбкой ответила она. – А в случае с Кассандрой был пастор церкви Святого Михаила. Представляете?
   – Получается, что пастора сгубил ваш брат? – поддразнил он.
   У Кэтрин вытянулось лицо.
   – Вы уже слышали?
   Господи, она что, говорила обо всем всерьез? Не веря, де Роуэн покачал головой:
   – Ничего такого я не слышал.
   – Слава небесам! – облегченно вздохнула Кэтрин и жалко улыбнулась. – Все произошло годы спустя, после того как он похитил мою племянницу Ариану. Понимаете, пастор имел любовную интрижку с Кассандрой. А когда она попыталась порвать с ним, он ее и убил. Мы считаем, что был несчастный случай. Но наверняка сказать нельзя, что он не ... что он ...
   – ... что именно ваш брат и сгубил его? – договорил за нее де Роуэн.
   Кэтрин едва ли не с благодарностью закивала.
   – Именно так, но только после похищения. А застрелил его мой младший брат. Все так запутано.
   – Теперь я начинаю понимать. – Де Роуэн ухватился, наконец, хоть за какую-то ниточку. – Хотите вина? – Он предупредительно приподнял бутылку и полувопросительно покачал ею в воздухе.
   – Спасибо, – улыбнулась она, и он наполнил ей бокал. – От захватывающей беседы всегда пересыхает во рту, так ведь? Так на чем мы остановились?
   Де Роуэн вздохнул и со смиренным видом поставил локти на стол.
   – Я понимаю так, что один из ваших братьев кого-то застрелил, – сказал он, машинально разглаживая скатерть перед собой. – Кажется, викария?
   – На самом деле пастора, – поправила она. – Но хватит семейных сплетен! Я пытаюсь вам рассказать вот что: я отнюдь не щепетильная особа и вполне уверена, что смогу помочь вам. Дело в том, что у меня богатый опыт.
   Отчаявшись, де Роуэн вновь опорожнил свой бокал.
   – Богатый опыт в чем именно?
   – Как в чем? В убийствах, конечно! – невозмутимым голосом ответила она. – С тех самых пор, когда Изабель решила ввести меня в высший свет подобно ягненку на заклание, я теперь вполне могу с большей пользой тратить свое время.
   За столом воцарилась мертвая тишина. У де Роуэна кровь застыла в жилах. Он буквально пригвоздил ее взглядом.
   – Чем же, черт возьми, вы надумали заняться?
   Лавочники за столом в углу притихли. Один из них вытянул шею да так и застыл с вилкой в руке. Кэтрин одарила его возмущенным взглядом и повернулась к де Роуэну.
   – Что вы, в самом деле, мистер де Роуэн! – выбранила она его, хотя в голосе явно слышались поддразнивающие нотки. – Изабель говорит, что в свете никогда не займешь достойного места, если на людях произносить такие выражения.
   – Чем вы надумали заняться? – угрожающим тоном повторил он свой вопрос.
   Взгляда Кэтрин не отвела, но улыбка у нее с лица исчезла.
   – Да просто выспрашивать людей! – ответила она и неопределенным жестом легонько повела в воздухе рукой. – И больше ничего! В высшем свете леди только и занимаются тем, что сплетничают обо всем и обо всех. По правде сказать, моя единственная истинно женская способность – выспрашивать. Я не умею толком ни вышивать, ни рисовать. В самом деле, в чем разница между лакомым кусочком сплетен и полицейским расследованием? Готова поклясться, почти никакой.
   Де Роуэн задумчиво потер рукой подбородок.
   – Кэтрин ... – начал он. – Ваш покойный муж вас бил?
   Кэтрин насмешливо фыркнула и шлепнула ладонью по столу.
   – Кто, Уилл? – скептически переспросила она. – Что вы, у него бы духу не хватило.
   Так. Мужа ее звали Уилл.
   Де Роуэну на самом деле совсем не хотелось слышать его имя. Такую малозначительную деталь, касающуюся Кэтрин Вудвей, знать ему было вовсе необязательно. Не хотелось ему и углубляться в чувство – назвать его сожалением он все же не решался, – которое возникало у него в душе в отношении Кэтрин. Несомненно, она красива и привлекательна. Она могла вывести из себя кого угодно и отличалась несгибаемой целеустремленностью. С какой стати он должен испытывать в отношении нее что-то еще, кроме страсти? В жизни он выбрал собственный путь и теперь мог позволить себе оглянуться назад. Что он сделал по своей воле и выбору, изменить теперь невозможно. Прошлая жизнь канула в небытие. Как ее муж. И как его отец.
   Кэтрин вдруг просияла улыбкой.
   – Мистер де Роуэн, отчего бы нам не вернуться в покой и тишину Мортимер-стрит? – предложила она. – Я предложу вам португальского портвейна, и мы мирно обсудим, как я смогу вам помочь.
   Де Роуэн остался непоколебим.
   – Помочь вы мне не можете, – ответил он. – Ни малейшим образом.
   Он сам не очень понял, что, собственно говоря, имел в виду, отвечая таким образом, но Кэтрин просто возмутилась.
   – Глупость какая! Вы же с явным удовольствием приняли помощь от шалопая Кембла!
   – Кэтрин! – не выдержал наконец де Роуэн. – Разрази меня гром, он же, в конце концов, мужчина!
   Кэтрин озорно улыбнулась:
   – Я не в полной мере уверена, что все в этом с вами согласятся.
   Де Роуэн в раздражении бросил салфетку на стол.
   – Ничего, они бы сразу поверили, доведись им оказаться с ним в темном углу! – рыкнул он. – Я знаю, что говорю! Многие от него зависят и ведут себя соответственно, не делая резких движений!
   Кэтрин успокаивающе повела рукой.
   – Да вы присядьте, – доброжелательно предложила она. – Мне он понравился. Безмерно. Мне просто хотелось доказать кое-что.
   – Что именно?
   – Что о людях, как правило, нельзя судить по их внешнему облику.
   Он отлично видел, куда она клонит.
   – Ну нет, – сердито посмотрел на нее де Роуэн, начиная ненавидеть ее не по-женски логический ум. – Нет, нет и нет!
   Кэтрин невинно заморгала.
   – Что – нет?
   – Просто нет, и все! Нет – всему тому, что вы мне туг наговорили! Всему тому, о чем вы просите! И нет – всему тому, о чем вы только еще думаете!
   – Всему? – повторила за ним Кэтрин, и голос ее упал до хриплого шепота.
   Де Роуэну вдруг снова стало нечем дышать. Господи, да она и правда флиртовала с ним.
   – Да, – сумел он выговорить, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал твердо и ни на йоту не дрогнул. – Безусловно, так.
   – Определенно и ясно? – В тоне вопроса безошибочно слышалась дразнящая двусмысленность. – Нет – всему-всему?
   Де Роуэн постарался придать лицу бесстрастное выражение.
   – Вы не слышали, что я только что сказал?
   Она отвела глаза, и щеки у нее порозовели.
   – А откуда вам известно, о чем я думаю? – негромко поинтересовалась она.
   Над столом снова повисла гнетущая тишина. Гул голосов, запахи горячей еды напрочь ускользнули от внимания де Роуэна, охваченного мучительным чувством одновременно влечения, страсти и печали утраты. Однако остались и моменты, смертельно для него опасные, и Кэтрин, черт возьми, была одним из них.
   – Я полагаю, что точно знаю, о чем вы думаете, Кэтрин, – наконец ответил он. – К моему великому сожалению, ответом всегда будет «нет».
   Частичка его души желала немедленно отказаться от только что произнесенных слов. Даже если она и была женщиной совершенно иного сорта, чем те, с кем ему доводилось иметь дело прежде, он больше не мог себе позволить пройти через уже пережитое еще раз. При всей честности отношений между ними из их связи не выйдет ничего, кроме обоюдной боли. Будь его кабинет в самом Уайтхолле, его все равно будут считать в лучшем случае за состоятельного буржуа, а в худшем – за полицейского. И тем и другим можно гордиться, но подняться выше уже не получится никогда. Выбор он сделал по собственной воле, ясно понимая, от чего отказывается. Теперь на первом месте исполнение принятого на себя долга, чего, собственно говоря, он и хотел. Он не будет объясняться и извиняться. Ни за что и ни перед кем.

ГЛАВА 7

   Однако добродетель сама по себе настолько прекрасна, что очаровывает нас с первого взгляда, и мы все больше и·больше увлекаемся ею с каждой последующей встречей.

Лорд Честерфилд. Этикет истинного дворянина

   Ужин завершился в неловком молчании. Де Роуэн машинально расплатился по счету и так же машинально сопроводил Кэтрин к выходу. Ему показалось, что на улице похолодало, Ветер налетал холодными порывами, и вдалеке, на углу Оксфорд-стрит, два уличных фонаря пали жертвой его прихоти. Несмотря на возникшее между ними отчуждение, де Роуэн невольно чуть привлек молодую женщину к себе, однако удержался от горячего желания обнять ее покрепче.
   Неожиданно с Принсес-стрит с грохотом выкатила запряженная четверкой лошадей большущая карета, которой правил здоровенный, закутанный в темное кучер. Она уже промчалась мимо, но кучер резко натянул вожжи, и экипаж остановился прямо напротив забегаловки, из которой только что вышли де Роуэн и Кэтрин. Увенчанная фамильным гербом дверца распахнулась, и в проеме появилась модная шляпка, украшенная покачивающимися черными перьями, владелицу которой в царившем вокруг сумраке разглядеть было весьма затруднительно.
   – Макс! – воскликнул нежный и исполненный отчаяния голосок. – Это ты, Макс? Боже, какая удача!
   Лакей леди Делакорт уже стоял у дверцы кареты и явно не знал, как поступить: то ли помочь миледи выйти, то ли, напротив, усадить ее обратно, чтобы ехать дальше. Всерьез обеспокоенный де Роуэн заспешил назад, увлекая за собой державшую его под руку Кэтрин.
   Сесилия настойчиво махала ему рукой, подзывая поближе.
   – Господи, Макс, – требовательно воскликнула она, – скорее садись! Мы должны поговорить!
   Де Роуэн привлек Кэтрин к себе.
   – Добрый вечер, леди Делакорт, – спокойно поздоровался он. – Что-то случилось?
   – Кто бы говорил! – возмутилась Сесилия. – Нет, ничего не случилось! – Она замолчала и вгляделась в сумерки. – Господи, леди Кэтрин, я вас и не узнала! Прошу прощения!
   Де Роуэн, понуждаемый нескрываемым отчаянием в голосе Сесилии, помог Кэтрин сесть· в карету, а затем последовал за ней.
   – Спасибо тебе! – воскликнула Сесилия, едва лакей закрыл дверцу. – Извини за столь поздний час, но я еду сейчас прямо от Гарри. Он в ужасном состоянии! Макс, ты не поверишь, ожерелье с семейным сапфиром Сэндсов исчезло!
   Де Роуэн шумно выдохнул сквозь зубы.
   – Ты уверена?
   – Теперь да. – Свет уличного фонаря упал на бледное и расстроенное лицо Сесилии. – Женевьева так и не смогла его найти, а мы с Гарри обыскали особняк сверху донизу. Переворошили все ящики в комодах и письменных столах, и уже от отчаяния я отправила лакея в Холли-Хилл. Я надеялась, что Джулия отослала ожерелье назад, но она этого не сделала. Макс, наша семейная реликвия пропала!
   Де Роуэна охватило какое-то мрачное предчувствие.
   – Значит, можно не сомневаться, что ожерелье взяли из вашего ящика с драгоценностями в ту самую ночь, когда убили Джулию.
   – Скорее всего, так, – кивнув, согласилась Сесилия. – Но тогда получается, что Гарри ее не убивал. С какой стати тогда ему красть свое собственное ожерелье?
   – Действительно, с какой стати? – пробормотал де Роуэн.
   У него не хватило духу сказать Сесилии, что к такой уловке прибегают сплошь и рядом. Сделать пару-тройку грубых царапин рашпилем вокруг оконного запора, кинуть в водосточную трубу горсть драгоценных камушков – вот тебе и неоспоримый мотив убийства. Грабителя явно застали врасплох на месте преступления, вот он и разъярился. Но он тут же начал обдумывать все сначала. Что-то здесь не состыковывалось ...
   – Подозреваемый просто мог утверждать, что исчезновение ожерелья подстроено, – вмешалась в разговор Кэтрин, – но, даже сделай ваш брат такую чудовищную вещь, он никогда бы не выбрал для этого семейную реликвию. Да, он выбрал бы что-нибудь очень ценное, но не трогающее за душу.
   – Правильно, – неожиданно согласился с ней де Роуэн. Господи, да у нее мозги работают столь же шустро, как и язык!
   – Леди Делакорт, а украли одно только ожерелье? У большинства леди всегда много драгоценностей, – заметила Кэтрин.
   – А ведь верно! – воскликнула Сесилия, и на ее лице появилось выражение робкой надежды. – Там лежало целое состояние, и ничего не взяли. Конечно, семейный сапфир среди драгоценностей самый лучший, но почему вор на нем и остановился?
   – Вопрос требует ответа, не так ли? – задумчиво заметила Кэтрин.
   Де Роуэн машинально снял шляпу и взъерошил волосы.
   – Сесилия, мне нужны оставшиеся драгоценности, – спокойно добавил он. – Твои брат согласится дать их?
   Вид у Сесилии стал немного удивленный.
   – Несомненно! Отправь кого-нибудь завтра к Гарри. И еще одно. Насчет денег Гарри. Насколько я могу судить, все обстоит именно так, как и должно быть. Он оказался ужасающе безалаберным с кредиторами, и с каждым разом они злились все больше и больше ...
   Кэтрин негромко рассмеялась.
   – Исходя из того, что мне довелось здесь наблюдать, леди Делакорт, если бы убийства совершались из-за неоплаченных счетов, то две трети обитателей Мейфэра давно бы уже стали хладными трупами. Здесь что-то другое.
   – Боюсь, что так и есть, – хмуро согласилась Сесилия и повернулась к де Роуэну: – Констебль Сиск уже просмотрел большинство вещей Джулии, но ее дopoжнoe бюро осталось в Холли-Хилл. Там ее старые календари, записная книжка и какие-то письма. Принести их тебе в субботу?
   В субботу он как раз собирался пообедать с бабушкой.
   – Хорошо, – ответил он, отметив темные круги под глазами у Сесилии. Похоже, Софии придется подождать. Он пошлет Нейта с запиской на Веллклоуз-сквер.
   Сесилия тронула его за руку.
   – Спасибо, – прошептала она, и голос у нее дрогнул. – Господи, Макс. Спасибо.
   Де Роуэн ласково улыбнулся:
   – Теперь, дорогая, отправляйтесь прямо домой. Немедленно.
   – Да, я должна! Боюсь, мой муж сейчас дома один с малышкой, мучающейся от колик. – Сесилия дотянулась и с признательностью сжала руки Кэтрин. – Дорогая Кэтрин! Я так рада, что мы подружились! Приходите ко мне в гости вместе с Изабель. Как насчет завтра?
   – Пренепременно, если вы так желаете. – В голосе Кэтрин прозвучало легкое удивление.
   Сесилия облегченно откинулась на спинку сиденья.
   – В таком случае еще раз благодарю вас обоих. Я должна извиниться за то, что нарушила ваше ... – Она замолчала, подыскивая нужное слово, и; чуть порозовев, закончила: – Ваш вечер вдвоем.
   Де Роуэн не нашелся, что ответить. Неужели так и есть? Вечер вдвоем? Фраза намекала на многое. Решив не задумываться, де Роуэн широко распахнул дверцу кареты, соскочил на тротуар и помог спуститься Кэтрин. Кучер Сесилии хлестнул кнутом лошадь, и экипаж затерялся в ночи.
   Они пошли по улице, и Кэтрин держалась от де Роуэна чуть на расстоянии, едва касаясь его руки. Как если бы короткий разговор с Сесилией уже забыт и все, что недавно он ей наговорил, вернулось, чтобы вбить между ними невидимый клин. Он всем сердцем сожалел, что произнес такие слова. Сказать их было необходимо, чтобы обескуражить ее ради его же здравомыслия.
   Дома, тянувшиеся вдоль улицы, по большей части оставались темными, а многие уличные фонари благополучно задул ветер. Буквально на следующем углу еще один фонарь замигал и потух. Темнота скрадывала вокруг почти все, и де Роуэн мгновенно весь превратился в слух – привычка, сложившаяся за многолетнее рыскание по черным как смоль ночным проулкам и затянутым непроглядным туманом набережным. Он вдруг как-то остро ощутил легкий, едва различимый приятный запах, шедший от волос Кэтрин. Он мог чувствовать привкус соли и дыма во влажном воздухе. Уши его услышали едва различимые нежные скрипки из квинтета Гайдна, что донес ветер из какой-то гостиной неподалеку от Кавендиш-сквер. Он буквально впитывал в себя окружающие звуки и отдавал на откуп своей интуиции. Именно она помогла де Роуэну не увидеть, но почувствовать человека, который в густой темноте направлялся в их сторону.
   Повинуясь какому-то внутреннему чувству, он резко дернул Кэтрин ближе к себе и бросил встревоженный взгляд через право е плечо. Ни чего и никого. Он попробовал стряхнуть с себя внезапно охватившую его тревогу. Просто сегодня в его жизни случился необычный вечер, вот и все беспокойство. Оставаясь тем не менее настороже, де Роуэн шагнул на мостовую, чтобы поскорее перевести Кэтрин на другую сторону улицы, но ехавшая подвода вынудила его остановиться, а ее тускло горевшего фонаря оказалось достаточно, чтобы разглядеть в нескольких шагах впереди расплывчатую темную мужскую фигуру.
   Подвода, наконец, прогрохотала мимо, и их вновь окутала темнота. Де Роуэн покрепче стиснул в руке трость и несколько раз стукнул ею по каблуку. Мужчина замедлил шаги.