Страница:
Не успел Макс сделать и пары шагов, как получил сильный удар по голове. Колени у него подогнулись, и он упал, со всего маху ударившись головой о камень. В полузабытьи он принялся шарить руками перед собой, но отчего-то все время нащупывал одну лишь пустоту. В глазах все сильнее темнело. Что-то со страшной силой ударило его по ребрам, потом удары посыпались на голову. Господи Иисусе! Боль была жаркой и пронзительной, под щекой, на которой он лежал, вдруг стало мокро. Кровь? Чья же она? Ах да, Ратледж ... у него тоже по лицу текла кровь ... Нет, нет, бессмыслица какая-то ...
Еще один удар по голове. Кто-то грязно выругался. Осторожнее, осторожнее. Что-то горячее как бы лопнуло у него в груди. Человек никогда до конца не бывает осторожным. Он машинально поднял руку, чтобы помешать очередному удару. Из клубящегося вокруг него мрака, как сквозь вату, до его ушей донеслись крики, и голос показался странно знакомым.
– Помогите, грабят! Держи вора! Убивают! Насилуют! Пожар!
Следом громко задребезжала трещотка сторожа.
Макс безжизненной грудой валялся на дорожке, и даже попытки не делал, чтобы подняться. Как хорошо – тишина, темнота, прохладно, никто не бьет ... Чьи-то маленькие, холодные как лед пальцы боязливо ощупали ему голову, потом кто-то с трудом перевернул его на спину. Холодно, холодно, холодно ... Боже всемогущий, как же холодно спине!
– Де Роуэн? – назвал его по имени неуверенный и до ужаса знакомый тонкий голос, прозвучавший глухо и гулко, как из какого-то темного и глубокого тоннеля. – Ты ж не помер, да? Сэр, когда ж вы очухаетесь, пожалуйста, сэр! Подымайся, покудова этот не вернулся!
– Нейт? – еле ворочая языком, промычал Макс.
– Да я это, я, куды ж я денусь! – зашептал Нейт. – Только отсюдова нам тикать надо, сэр!
– Ты позвал сторожа?
Мальчишка чуть замялся.
– Ну не – так чтоб позвал, – признался он. – Просто упер трещалку из караульной будки.
Макс с трудом, но сумел сесть. Что-то горячее текло по шее. Морщась, он осторожно тронул ее рукой и поднес ладонь к глазам. Кровь. В том, что она его, можно не сомневаться.
– Что ты тут делаешь? – запинаясь, проговорил он.
– Да так, ничего такого, – невнятно ответил Нейт.
Макс выругался.
– Правду, парень!
По гравию заелозил ботинок мальчишки. Макс с трудом разлепил один глаз и обратил взор на своего спасителя.
– Ладно, – неохотно согласился Нейт. – Я тут нашаривал себе деньжат по карманам на Пэлл-Мэлл, как вижу тип из благородных разворачивается и чешет вслед за вами, прямиком в парк.
Мальчишка врал, конечно, но Макса сейчас интересовали последние его слова.
– Говоришь, тип из благородных?
– Чтоб мне провалиться! – по-свойски объяснил Нейт. – В длинном черном пальто! А врезал вам по башке, кажись, своей тростью.
Макс оперся о дерево и, пошатываясь, поднялся на ноги.
– Ты что, не разглядел?
Мальчишка покачал головой.
– Ага, так я ж услыхал! Я прям за ним шел!
Максу удалось выдавить из себя сдавленный смешок.
– О да! Убивают, насилуют, пожар ... Действует безотказно. – Он похлопал дрожащей рукой мальчугана по плечу. – Спасибо тебе, Нейт. Ты, слава Богу, умный парнишка. Поможешь мне до дома добраться?
Кэтрин промаялась до полудня, пока сумела хоть как-то собраться с мыслями. Под конец она решила отыскать Макса. В очередной раз. Bыxoдит, гордости у нее совсем нет? Скорее всего, так и есть. Или ее у нее слишком много? Точно можно сказать одно – она злилась, и злилась очень сильно. Злилась на своего брата, который повел себя как самый последний осел, о чем во время завтрака она сделала ему весьма эмоциональное внушение. Злилась она и на Макса, второго осла, с которым пока еще не разобралась.
Кроме того, Кэтрин чувствовала какую-то безысходность. Она приехала в Лондон в надежде отыскать то, чего ей недоставало в жизни, а нашла то, что искала. Теперь же, проведя ночь в объятиях Макса, она опасалась за свой здравый рассудок. Действительно, она очень боялась, что унаследовала любовные аппетиты своего отца и, возможно, заслуженную им кару.
Нет! Она выкинет все из головы, тем более все неправда. Макс де Роуэн – хороший человек, и то, что она к нему испытывает, далеко превосходит любовное влечение. Возможно, именно оно нагоняло на нее страх и вызывало желание развеять свою гордость по ветру. Чтобы выразить свои чувства, она не могла подыскать нужных слов. Есть намного более достойные вещи, чем гордость, и есть чувства, которые обжигают сильнее, нежели гнев.
Ей нужно пойти к нему, поговорить по душам, рано или поздно все равно придется внести ясность в их отношения.·Конечно, она должна защитить Бентли. Хотя, как всегда, худшим врагом брата был, он сам. О чем он только думал? Лечь в постель с Джулией Маркэм-Сэндс! С аморальной стервой, к тому же на десять лет его старше. Сам Бентли – чистейшей воды распутник, всегда крутился среди подозрительных личностей и сомнительных женщин, внезапно появляясь там, где его никто не ждал. Как в прошлую ночь.
Да, Макс заслужил хотя бы немного сочувствия. Так что Кэтрин без колебаний устремилась на Риджент-стрит, остановила первый подвернувшийся кеб, дала адрес в районе Челси-роуд, где Макс снимал комнаты, и всю дорогу молила Бога, чтобы Макс был дома. Он должен принять ее помощь. И расследование убийства, которое он ведет, неожиданно стало ее глубоко личным делом.
Экипаж подкатил к тротуару, и Кэтрин нерешительно посмотрела на большой, заурядного вида дом. На пороге сидел маленький мальчишка и строгал ржавым перочинным ножом какую-то дощечку. У его ног развалилась громадная черная зверюга. Кэтрин расплатилась с кучером и спустилась из кеба на тротуар. В мгновение ока зверь вскочил на ноги, весь напружинился и уставился на нее горящими глазами. Парнишка тоже поднял на нее подозрительный взгляд. Выглядел он чуть пухлее и чище, чем она помнила, но узнала она его сразу.
– Нейт?
При звуке ее голоса собака расслабилась, потянулась и затрусила по дорожке, дружелюбно виляя хвостом. Мальчишку завоевать оказалось труднее.
– Здравствуйте, мэм, – поздоровался он, не подумав подняться. – Де Роуэн вас приглашал?
Нейт сохранял неприступный вид. Впечатление такое, будто он уже просидел здесь много часов наподобие малыша-часового. Кэтрин стало неуютно, как если ее попросили сказать тайный пароль или ответить на заумный вопрос.
– Если он не занят, то мне хотелось бы с ним увидеться, – ушла она от ответа.
Мальчишка фыркнул.
– Ну ладно, хирург-то уже ушел, – ответил он. – Только вам придется идти мимо этой уродины. Она пустила только лакея старой синьоры, который собаку привел, а всех остальных отшила так, что те свалили поджавши хвосты.
– Хирург? Какой хирург? – Встревоженная Кэтрин присела на корточки и посмотрела на мальчугана. – Что случилось?
Как бы почувствовав ее тревогу, Люцифер принялся ободряюще тыкаться горячим носом ей в лицо. Она ласково потрепала его по голове и легонько оттолкнула от себя, чтобы видеть мальчугана.
– Нейт? – уже требовательно и строго спросила она.
Парнишка метнул на нее оценивающий и настороженный взгляд.
– Не могу сказать, мэм, – поколебавшись, ответил он, – но он точно будет в порядке.
Кэтрин поднялась и покрепче прижала ридикюль к груди.
– Мне нужно обязательно войти, – уверенным тоном произнесла она, охваченная волнением. – Домохозяйка меня не удержит. Или сможет?
– Точно сможет, – покачал головой Нейт и заговорщически ей подмигнул. – Если хотите, то можно перелезть через заднюю стену. Тогда никому не увидать, сколько вы тут пробудете.
Растерявшаяся Кэтрин провела языком по губам.
– Значит, зайти в дом через сад? Через черный ход?
Дерзость немалая, что и говорить, но зато удастся избежать массы всяческих недоразумений, особенно сейчас, когда она вовсе не уверена, что хочет видеться с кем бы то ни было.
Мальчишка встал с порога и отряхнул стружку со штанов. Он понял, что Кэтрин безоговорочно согласилась на его предложение. Он буркнул что-то по-итальянски собаке, которая тут же улеглась перед порогом охранять вход. Затем молча провел Кэтрин вокруг дома в узкий проулок. Примерно посередине стена заметно понижалась, и тут можно наверняка было пройти, чем явно не раз пользовались для, так сказать, входа. И выхода. Нейт на удивление элегантно присел на корточки и похлопал ладонью по своему плечу.
– Становитесь сюда, мэм, – пригласил он, – потом залазьте на·стену обеими ногами и сигайте вниз.
Стараясь не думать о, мягко говоря, странности всего происходящего, Кэтрин проделала все в точности так, как ей сказал Нейт, и, вцепившись обеими руками в юбку, замерла на гребне стены в полной растерянности. Впрочем, ее колебаниям быстро положили конец ладони мальчишки, которые плотно уперлись ей пониже спины и от всей души спихнули ее вниз.
Вскрикнув от испуга, Кэтрин наполовину сползла, наполовину упала в сад. Молотя руками по воздуху и с юбками, раздутыми, как паруса, она благополучно приземлилась на четвереньки прямехонько на клумбу с роскошными пионами. Отчего-то ей вдруг стало неудержимо весело. Здорово!
Кэтрин кое-как поднялась на ноги и вылезла из клумбы на дорожку. Неловко поправив правой рукой съехавший набок капор, она бросила сердитый взгляд наверх на стену и направилась к двустворчатой двери балкона. Она вновь остановилась в нерешительности, но тут же для храбрости закусила нижнюю губу и сильно и громко постучала в оконное стекло.
– Черт бы тебя побрал, стекло разобьешь! – прокричал из глубины комнаты хриплый, исполненный неприкрытого раздражения голос.
Решив, что ей разрешили войти, Кэтрин толкнула створки и просунула голову в комнату. В гостиной никого не было. Молодая женщина вошла, прикрыла за собой створки, освободилась от плаща и ридикюля, бросив их на скамейку, решительно прошла в коридор, дошла до двери спальни и открыла ее. Все в груди у нее сжалось от ужаса.
– Боже мой, Макс, – шепотом вскрикнула она, бросаясь к его кровати, – что с тобой случилось?!
Макс, лежавший на своей постели и подпертый со всех сторон полудюжиной подушек, приоткрыл один глаз.
– Ты! – рявкнул он. – Господи! Что ты здесь делаешь?
Голос его, однако, не казался сердитым. Скривившись, он зашевелился на кровати, пытаясь сесть, и лежавшие на одеяле две немыслимо затертые пухлые тетради соскользнули на пол.
Кэтрин подняла их и положила обратно.
– Лежи спокойно, – потребовала она – Тебе же больно, дурачок.
Макс что-то неразборчиво проворчал и, упершись руками в постель, попытался сесть повыше.
– Наверное, именно твоя отзывчивость меня и привлекает в тебе, Кэтрин, – сухо заметил он. – Твое подкупающее умение выразить симпатию и привязанность. – Он упал обратно на подушки и посмотрел на нее ищущим взглядом. На его лице появилось выражение неприкрытой нежности. – Случаем, твой братец прошлой ночью не пошел за мной следом и не исполнил обещанную месть, а?
Кэтрин холодно посмотрела на него и поднялась на ноги.
– Он не мог сделать подобного ни под каким видом! – горячо воскликнула она. – Бентли не отходил от меня до тех пор, пока ... ну, очень долго. «До тех пор, пока я не перестала рыдать», – договорила она про себя.
Макс поднял руку и выставил ладонь вперед, как бы успокаивая ее.
– Я сразу подумал, что это не он, – признался он и осторожно взял ее за руку, – хотя какое-то время желал, чтобы так оно и оказалось. Всегда как-то немного не по себе, когда не знаешь, кто твои враги.
В голосе его явно слышался упрек в свой собственный адрес, и Кэтрин смягчилась.
– Ну тебе и досталось, не приведи Господи, – сочувственно проговорила она и бережным жестом убрала у него со лба волосы. – Получилось намного хуже, чем ты, как мне казалось, заслуживал. У тебя не может быть сотрясения мозга?
Макс отрывисто рассмеялся.
– Зависит от того, сколько прекрасных женщин склонилось надо мной.
– Так, так. Ты, пожалуй, прав. – Она с тревогой принялась вглядываться в его зрачки.
Он будет жить, решила она, но повезло ему сказочно, что и говорить. Если бы один из ударов угодил на дюйм левее, то глаз ... Кэтрин поспешила отогнать эту мысль прочь.
– Не задумывался, кто это мог быть?
По губам его скользнула какая-то странная усмешка.
– Целый список уже составил, – негромко ответил он. – Все подозреваемые по делу об убийстве Джулии Сэндс.
Кэтрин приподняла брови:
– Хочешь сказать, кто-то занервничал?
Макс досадливо поморщился.
– То, что сделал я, оказалось невероятно глупым промахом, – проворчал он, – само собой, что кто-то и разволновался сверх всякой меры. Я разослал письма чуть ли не каждому из подозреваемых, в которых упомянул про фальшивые драгоценности, в надежде, что убийца не выдержит и вылезет на свет Божий из кустов, в которых он затаился. Весьма действенно, не так ли?
Кэтрин улыбнулась и подтянула ему одеяло чуть выше.
– Ты такой отважный, – прошептала она. – А теперь, сэр, не заключить ли нам перемирие? Я пришла предложить вам свою помощь, а весь вид ваш говорит о том, что вы в ней ой как нуждаетесь.
Макс подозрительно покосился на нее.
– Какое такое перемирие? Черт побери, Кэтрин, тебе вообще здесь не следует находиться.
Кэтрин покусала губы.
– Прошлой ночью мой брат не замышлял нападать на тебя, – спокойно начала она. – Честное слово, в своей злости так далеко он не заходил. Он и убивать никого не собирался. А то, как тебе вчера досталось, только подтверждает мои слова, иного я не вижу.
Макс молча разглядывал одеяло, явно раздумывая над сказанным ею.
– Дело в том, Кэтрин, что официально он остается подозреваемым, – негромко заметил он, – потому что человек, который напал на меня прошлой ночью, имел причину для совершения такого действия. Сама моя работа плодит мне моих врагов.
– Я не из их числа; Макс.
Он покачал головой, и устало прикрыл глаза.
– Я никогда не хотел считать твоего брата виновным, Кэтрин, – хрипло проговорил он, – но неужели тебе не ясно, что такое желание и может заставить человека потерять бдительность. Значит, нужно хорошенько постараться и еще раз постараться, прежде чем стать непредвзятым ...
– Но послушай, Макс, – перебила она его, – я от тебя что-нибудь скрывала? Я когда-нибудь уклонялась от ответа на твои вопросы? Нет, поэтому ты и не спрашивал меня ни о чем! Напротив, ты пользовался каждой благоприятной возможностью, чтобы мы отдалились друг от друга. И про себя ты мне ничего не рассказывал, Макс, вообще ничего! Мне приходилось узнавать хоть что-то о человеке, которого я ... который мне нравится, от его бабушки!
Глаза Макса вдруг полыхнули яростью.
– Вот как! Представляю, какой романтической дрянью она тебя накормила! – проворчал он. – Но дело в том, что я совсем не тот, кого с такой благостью рисует бабушка София. Если я и был таким когда-то, но только не сейчас. Не придавай значения болтовне сующей нос во все дела старушенции.
Несмотря на всю резкость его слов, Кэтрин успела заметить в его глазах скрытое неохотное признание бабушкиной правоты. Она глубоко вздохнула и перевела дыхание.
– Макс, ты – это ты, – согласилась она. – В душе ты тот, кто мне нравится. То, каким ты выставляешь себя перед всем миром, меня не интересует. Будь для всех остальных кем хочешь, но только не пытайся одурачивать меня.
Наконец-то выражение его лица смягчилось, как будто он что-то решил про себя.
– Мир, Максимилиан, – протянула она ему руку.
Он взял предложенную руку и, к изумлению Кэтрин, легонько коснулся губами тыльной стороны ладони.
– Тогда присаживайся, – предложил он и слегка привлек ее к себе. – Мне нужна твоя помощь, чтобы разобраться с ними, – он кивнул головой в направлении тетрадей.
Кэтрин, удивленно приподняв брови, поудобнее устроилась на краю кровати, взяла первую из них, раскрыла и в недоумении посмотрела на Макса.
– Так это же, кажется, старые записи судебных дел, Макс! И все на итальянском!
– Да, я попросил Нейта откопать их для меня. Вот только он не умеет читать, а у меня перед глазами все расплывается, – проворчал Макс. – Отыщи, пожалуйста, дело Мэри О’Гейвин. Нашла? Оно должно быть где-то на первых страницах.
Кэтрин сосредоточенно полистала тетрадь и, наконец, удовлетворенно кивнула.
– Вот. О Боже! Убийство?
Макс кивнул.
– Давнишнее, – коротко объяснил он. – Теперь просмотри записи, пока не найдешь ту, где записано про корабль. Смотри на левой странице, в самом верху. Если не ошибаюсь, на английском. «Королева ... » чего-то там. И дата постановки судна в док. Найди мне дату.
– Вот, «Королева Кашмира»! Третье декабря ...
– А год? Какой год? – нетерпеливо перебил он ее.
– ... тысяча восемьсот двадцать четвертого года, – торопливо дочитала Кэтрин.
Макс неожиданно с обессиленным видом откинулся на подушки.
– Так я и думал, – пробормотал он скорее самому себе и протянул руку, чтобы забрать тетрадь. – Прости, Кэтрин. Голова просто раскалывается, но это слабое извинение за мою несдержанность.
Кэтрин склонилась к нему.
– Я вижу, что ты успокоился, – заметила она. – Можно спросить, что означает дата?
На лице Макса проступило выражение воодушевления.
– Дата означает день возвращения твоего брата из Индии, – сказал он. – Почти год спустя после того, как леди Сэндс начала распродавать свои драгоценности.
Кэтрин озадаченно нахмурилась.
– Я не понимаю.
– Кто бы ни украл сапфир Сэндсов, вор прекрасно знал, что сапфир – единственный оставшийся у нее настоящий драгоценный камень, – объяснил Макс. – Кража вовсе не случайна. И ее не мог совершить твой брат.
Кэтрин с раскрытым ртом изумленно уставилась на Макса. Одна ее половина сгорала от желания узнать, зачем он выяснял дату возвращения Бентли из Индии, но вторая половина до смерти боялась этого. Макс снова уставился на одеяло.
– Все недели я мучился, пытаясь вспомнить что-то важное в отношении твоего брата, – негромко сказал он. – Похоже, мне нужно было хорошенько врезать по голове, чтобы я, наконец, вспомнил. – Он с видимым облегчением вздохнул и поднял глаза. – Так что, скорее всего я должен ему – и тебе – принести свои извинения.
Кэтрин в волнении принялась разглаживать складки на юбке.
– Извинение принимается, – быстро ответила она. – Значит, с перемирием мы договорились. Но предложение помощи остается в силе.
– Значит, перемирие, – хмуро проговорил он и бросил на нее испытующий взгляд. – Но никакой помощи, Кэтрин.
у Кэтрин от неожиданности округлились глаза.
– Каков негодяй! – вскричала она, вскакивая на ноги, как если бы под ней загорелась кровать. – Самодовольный пес! Исхитрился пролезть ко мне в постель, а теперь имеет наглость ...
– Что?! Я исхитрился пролезть к тебе в постель?! – перебил ее Макс, вновь пытаясь сесть. – Мне отчего-то припоминается, что я туда попал по приглашению.
– ... и теперь после всего имеешь наглость считать, что ты мне по-прежнему нужен?
С неожиданной для избитого человека стремительностью и силой Макс сумел сесть и, схватив Кэтрин за запястье, рванул ее к себе так, что она повалилась на него и оказалась нос к носу с больным.
– Вот как я тебе нужен! – прорычал он, хотя в глазах прыгал и скакал сдерживаемый смех. – О да, Кэтрин, я тебе нужен, иначе ты бы сюда не прибежала. Женщине не требуются неимоверные усилия, чтобы перелезть через забор к мужчине ...
– Да как ты смеешь! – вскрикнула она и яростно задергала рукой, стараясь освободиться от его хватки.
Макс осуждающе посмотрел на нее.
– Кэтрин, твое прелестное заднее место испачкано травой.
– Скажите, какой сыщик! – Она почувствовала, что щекам ее стало жарко. – Между прочим, это вовсе не трава, а пионы! Но я ничего другого не могу вам, сэр, предложить, кроме как свою помощь. Мне хотелось просмотреть письма и дневники Джулии. Я подумала, что ты вряд ли мне откажешь, после ... ну, после того как ты обвинил моего собственного брата.
Макс изучающе вгляделся ей в лицо, затем взгляд его скользнул по ее шее, еще ниже.
– Я их все уже просмотрел, и не один раз, – сообщил он отчего-то охрипшим голосом. – Ничего достойного внимания там нет.
Должно быть, сотрясение мозга оказалось не очень серьезным, потому·что Кэтрин увидела, как во взгляде Макса все отчетливее проступает желание.
– Тогда ты не будешь возражать, если я их полистаю? – еле слышно прошептала она. – Я могу тихонько посидеть на другой стороне твоей кровати. В конце концов, ты другой половиной не пользуешься.
Глаза Макса блеснули, и он крепче сжал руку Кэтрин.
– Значит, не пользуюсь? – переспросил Макс. – Большая глупость с моей стороны.
Его слова прозвучали как повторное приглашение. Кэтрин порывисто сбросила туфли, приподняла юбки, с осторожностью залезла на матрас и уселась у него в ногах. Она взглянула на его лицо, и дыхание у нее перехватило, когда она неожиданно для себя почувствовала через одеяло силу его желания.
– Я думала, что тебя совсем вывели из строя, – негромко заметила она.
Макс отпустил ее руку, положил свои широкие ладони ей на бедра и медленно начал вести их вверх по гладкому шелку ее чулок, потихоньку приподнимая ей юбку.
– А я думал, – дрогнувшим голосом ответил он, – что больше тебе не нужен.
Кэтрин попыталась припомнить, чем она, собственно говоря, собиралась сейчас заняться.
– Так мне нужно посмотреть письма Джулии, – напомнила она вновь. – Макс, ты разрешаешь?
– Да, возьми их, Кэтрин, – хрипло разрешил он и принялся поглаживать нежную кожу над ее подвязками, – но чуть позже, хорошо?
Она блаженно наслаждалась его настроением.
Господи, как хорошо! Она и не представляла, как отчаянно ей не хватало Макса. Как страшилась потерять его навсегда. Возможно, он ей до конца и не доверяет, вернее – боится вообще кому-либо доверять. Но в душе она его понимала и принимала таким, какой он есть.
Пришла она сюда сердитая и возмущенная. Но увидела его на кровати, где они совсем недавно любили друг друга, такого беспомощного, такого обессиленного, с лицом землистого цвета и ужаснулась до глубины души. Она любила его. Любила без памяти. И прошлой ночью у него вырвался такой всплеск чувств и тоски, искаженной гримасой мучительной душевной боли, что Кэтрин поняла – Макс к ней относится гораздо серьезнее, чем она могла предполагать.
У Кэтрин возникло странное ощущение, что ей, наконец, удалось уцепиться за настоящую жизнь, и выпускать ее из рук она не собиралась. Она смотрела и смотрела на Макса долгим и исполненным нежности взглядом. Когда он схватил ее за руку, одеяло сползло вниз, открыв скульптурные грудные мышцы. Он был великолепен, но любила она его отнюдь не за его красоту, хотя выглядел он сейчас грубым и устрашающим типом. Она еще раз всмотрелась в его лицо, испещренное ссадинами, со здоровенным синяком на левой скуле, но неодолимо соблазнительное.
– Макс, – неуверенно спросила она, – ты что, лежишь под одеялом без одежды?
– Да, – ответил он дрогнувшим голосом. Тогда она молча распустила ленты накинутой на плечи кружевной косынки и скинула ее на пол. Сиплый вздох вырвался у Макса, и руки его сами собой обхватили ее лицо, скользнули трепетной лаской на шею, а затем его ладони осторожно легли ей на плечи. Холодные пальцы коснулись ткани корсажа.
– Тебе на самом деле не следовало приходить сюда, – шелестящим шепотом проговорил он, – не следовало тебе и забираться ко мне на кровать. Я даже не уверен, что смогу встретить тебя так, как ты достойна. Но, Боже мой, Кэтрин, как же мне хотелось тебя увидеть!
Кэтрин посмотрела в его бездонно-черные глаза и молча кивнула, не совсем понимая, с чем, собственно говоря, она соглашается.
Резким движением он дернул корсаж вниз, и Кэтрин услышала, как затрещал шов. Ее полная грудь оголилась почти полностью.
– Какая же ты красивая, – выдохнул Макс и потянул корсаж еще ниже, пока не открылись начавшие напрягаться соски. В глазах Макса плескалось уже неприкрытое желание.
Кэтрин казалась себе самой настоящей развратницей. Но когда рука его проникла в кружевную пену ее нижних юбок и скользнула еще выше, отыскивая путь под панталоны, что-то прорвалось из самой глубины ее сердца.
– Макс ... Макс ...
Макс почувствовал, как их обоих бьет мелкая дрожь желания с самого первого мига прикосновения к Кэтрин. Он заставил себя сдерживать так и рвущуюся наружу страсть и начал ласково водить пальцем по завиткам шелковистого кустика. Лицо Кэтрин залила краска смущения. Она как-то по-особому посмотрела на Макса. В глазах ее начала проступать робкая радость. Она тихонько и коротко простонала, чуть неуверенно прижалась к его руке. Теперь Макс начал ласкать ее более интимно. Он слышал, как учащенно и со всхлипами она задышала, и вдруг понял, что удивляется, чем же занимался с ней в постели ее покойный муж. Ничем особенным, если судить по его вдове. Большинство англичан, насколько он мог судить, не озадачивали себя тем, чтобы доставить женщине в постели должное удовольствие и радость.
Еще один удар по голове. Кто-то грязно выругался. Осторожнее, осторожнее. Что-то горячее как бы лопнуло у него в груди. Человек никогда до конца не бывает осторожным. Он машинально поднял руку, чтобы помешать очередному удару. Из клубящегося вокруг него мрака, как сквозь вату, до его ушей донеслись крики, и голос показался странно знакомым.
– Помогите, грабят! Держи вора! Убивают! Насилуют! Пожар!
Следом громко задребезжала трещотка сторожа.
Макс безжизненной грудой валялся на дорожке, и даже попытки не делал, чтобы подняться. Как хорошо – тишина, темнота, прохладно, никто не бьет ... Чьи-то маленькие, холодные как лед пальцы боязливо ощупали ему голову, потом кто-то с трудом перевернул его на спину. Холодно, холодно, холодно ... Боже всемогущий, как же холодно спине!
– Де Роуэн? – назвал его по имени неуверенный и до ужаса знакомый тонкий голос, прозвучавший глухо и гулко, как из какого-то темного и глубокого тоннеля. – Ты ж не помер, да? Сэр, когда ж вы очухаетесь, пожалуйста, сэр! Подымайся, покудова этот не вернулся!
– Нейт? – еле ворочая языком, промычал Макс.
– Да я это, я, куды ж я денусь! – зашептал Нейт. – Только отсюдова нам тикать надо, сэр!
– Ты позвал сторожа?
Мальчишка чуть замялся.
– Ну не – так чтоб позвал, – признался он. – Просто упер трещалку из караульной будки.
Макс с трудом, но сумел сесть. Что-то горячее текло по шее. Морщась, он осторожно тронул ее рукой и поднес ладонь к глазам. Кровь. В том, что она его, можно не сомневаться.
– Что ты тут делаешь? – запинаясь, проговорил он.
– Да так, ничего такого, – невнятно ответил Нейт.
Макс выругался.
– Правду, парень!
По гравию заелозил ботинок мальчишки. Макс с трудом разлепил один глаз и обратил взор на своего спасителя.
– Ладно, – неохотно согласился Нейт. – Я тут нашаривал себе деньжат по карманам на Пэлл-Мэлл, как вижу тип из благородных разворачивается и чешет вслед за вами, прямиком в парк.
Мальчишка врал, конечно, но Макса сейчас интересовали последние его слова.
– Говоришь, тип из благородных?
– Чтоб мне провалиться! – по-свойски объяснил Нейт. – В длинном черном пальто! А врезал вам по башке, кажись, своей тростью.
Макс оперся о дерево и, пошатываясь, поднялся на ноги.
– Ты что, не разглядел?
Мальчишка покачал головой.
– Ага, так я ж услыхал! Я прям за ним шел!
Максу удалось выдавить из себя сдавленный смешок.
– О да! Убивают, насилуют, пожар ... Действует безотказно. – Он похлопал дрожащей рукой мальчугана по плечу. – Спасибо тебе, Нейт. Ты, слава Богу, умный парнишка. Поможешь мне до дома добраться?
Кэтрин промаялась до полудня, пока сумела хоть как-то собраться с мыслями. Под конец она решила отыскать Макса. В очередной раз. Bыxoдит, гордости у нее совсем нет? Скорее всего, так и есть. Или ее у нее слишком много? Точно можно сказать одно – она злилась, и злилась очень сильно. Злилась на своего брата, который повел себя как самый последний осел, о чем во время завтрака она сделала ему весьма эмоциональное внушение. Злилась она и на Макса, второго осла, с которым пока еще не разобралась.
Кроме того, Кэтрин чувствовала какую-то безысходность. Она приехала в Лондон в надежде отыскать то, чего ей недоставало в жизни, а нашла то, что искала. Теперь же, проведя ночь в объятиях Макса, она опасалась за свой здравый рассудок. Действительно, она очень боялась, что унаследовала любовные аппетиты своего отца и, возможно, заслуженную им кару.
Нет! Она выкинет все из головы, тем более все неправда. Макс де Роуэн – хороший человек, и то, что она к нему испытывает, далеко превосходит любовное влечение. Возможно, именно оно нагоняло на нее страх и вызывало желание развеять свою гордость по ветру. Чтобы выразить свои чувства, она не могла подыскать нужных слов. Есть намного более достойные вещи, чем гордость, и есть чувства, которые обжигают сильнее, нежели гнев.
Ей нужно пойти к нему, поговорить по душам, рано или поздно все равно придется внести ясность в их отношения.·Конечно, она должна защитить Бентли. Хотя, как всегда, худшим врагом брата был, он сам. О чем он только думал? Лечь в постель с Джулией Маркэм-Сэндс! С аморальной стервой, к тому же на десять лет его старше. Сам Бентли – чистейшей воды распутник, всегда крутился среди подозрительных личностей и сомнительных женщин, внезапно появляясь там, где его никто не ждал. Как в прошлую ночь.
Да, Макс заслужил хотя бы немного сочувствия. Так что Кэтрин без колебаний устремилась на Риджент-стрит, остановила первый подвернувшийся кеб, дала адрес в районе Челси-роуд, где Макс снимал комнаты, и всю дорогу молила Бога, чтобы Макс был дома. Он должен принять ее помощь. И расследование убийства, которое он ведет, неожиданно стало ее глубоко личным делом.
Экипаж подкатил к тротуару, и Кэтрин нерешительно посмотрела на большой, заурядного вида дом. На пороге сидел маленький мальчишка и строгал ржавым перочинным ножом какую-то дощечку. У его ног развалилась громадная черная зверюга. Кэтрин расплатилась с кучером и спустилась из кеба на тротуар. В мгновение ока зверь вскочил на ноги, весь напружинился и уставился на нее горящими глазами. Парнишка тоже поднял на нее подозрительный взгляд. Выглядел он чуть пухлее и чище, чем она помнила, но узнала она его сразу.
– Нейт?
При звуке ее голоса собака расслабилась, потянулась и затрусила по дорожке, дружелюбно виляя хвостом. Мальчишку завоевать оказалось труднее.
– Здравствуйте, мэм, – поздоровался он, не подумав подняться. – Де Роуэн вас приглашал?
Нейт сохранял неприступный вид. Впечатление такое, будто он уже просидел здесь много часов наподобие малыша-часового. Кэтрин стало неуютно, как если ее попросили сказать тайный пароль или ответить на заумный вопрос.
– Если он не занят, то мне хотелось бы с ним увидеться, – ушла она от ответа.
Мальчишка фыркнул.
– Ну ладно, хирург-то уже ушел, – ответил он. – Только вам придется идти мимо этой уродины. Она пустила только лакея старой синьоры, который собаку привел, а всех остальных отшила так, что те свалили поджавши хвосты.
– Хирург? Какой хирург? – Встревоженная Кэтрин присела на корточки и посмотрела на мальчугана. – Что случилось?
Как бы почувствовав ее тревогу, Люцифер принялся ободряюще тыкаться горячим носом ей в лицо. Она ласково потрепала его по голове и легонько оттолкнула от себя, чтобы видеть мальчугана.
– Нейт? – уже требовательно и строго спросила она.
Парнишка метнул на нее оценивающий и настороженный взгляд.
– Не могу сказать, мэм, – поколебавшись, ответил он, – но он точно будет в порядке.
Кэтрин поднялась и покрепче прижала ридикюль к груди.
– Мне нужно обязательно войти, – уверенным тоном произнесла она, охваченная волнением. – Домохозяйка меня не удержит. Или сможет?
– Точно сможет, – покачал головой Нейт и заговорщически ей подмигнул. – Если хотите, то можно перелезть через заднюю стену. Тогда никому не увидать, сколько вы тут пробудете.
Растерявшаяся Кэтрин провела языком по губам.
– Значит, зайти в дом через сад? Через черный ход?
Дерзость немалая, что и говорить, но зато удастся избежать массы всяческих недоразумений, особенно сейчас, когда она вовсе не уверена, что хочет видеться с кем бы то ни было.
Мальчишка встал с порога и отряхнул стружку со штанов. Он понял, что Кэтрин безоговорочно согласилась на его предложение. Он буркнул что-то по-итальянски собаке, которая тут же улеглась перед порогом охранять вход. Затем молча провел Кэтрин вокруг дома в узкий проулок. Примерно посередине стена заметно понижалась, и тут можно наверняка было пройти, чем явно не раз пользовались для, так сказать, входа. И выхода. Нейт на удивление элегантно присел на корточки и похлопал ладонью по своему плечу.
– Становитесь сюда, мэм, – пригласил он, – потом залазьте на·стену обеими ногами и сигайте вниз.
Стараясь не думать о, мягко говоря, странности всего происходящего, Кэтрин проделала все в точности так, как ей сказал Нейт, и, вцепившись обеими руками в юбку, замерла на гребне стены в полной растерянности. Впрочем, ее колебаниям быстро положили конец ладони мальчишки, которые плотно уперлись ей пониже спины и от всей души спихнули ее вниз.
Вскрикнув от испуга, Кэтрин наполовину сползла, наполовину упала в сад. Молотя руками по воздуху и с юбками, раздутыми, как паруса, она благополучно приземлилась на четвереньки прямехонько на клумбу с роскошными пионами. Отчего-то ей вдруг стало неудержимо весело. Здорово!
Кэтрин кое-как поднялась на ноги и вылезла из клумбы на дорожку. Неловко поправив правой рукой съехавший набок капор, она бросила сердитый взгляд наверх на стену и направилась к двустворчатой двери балкона. Она вновь остановилась в нерешительности, но тут же для храбрости закусила нижнюю губу и сильно и громко постучала в оконное стекло.
– Черт бы тебя побрал, стекло разобьешь! – прокричал из глубины комнаты хриплый, исполненный неприкрытого раздражения голос.
Решив, что ей разрешили войти, Кэтрин толкнула створки и просунула голову в комнату. В гостиной никого не было. Молодая женщина вошла, прикрыла за собой створки, освободилась от плаща и ридикюля, бросив их на скамейку, решительно прошла в коридор, дошла до двери спальни и открыла ее. Все в груди у нее сжалось от ужаса.
– Боже мой, Макс, – шепотом вскрикнула она, бросаясь к его кровати, – что с тобой случилось?!
Макс, лежавший на своей постели и подпертый со всех сторон полудюжиной подушек, приоткрыл один глаз.
– Ты! – рявкнул он. – Господи! Что ты здесь делаешь?
Голос его, однако, не казался сердитым. Скривившись, он зашевелился на кровати, пытаясь сесть, и лежавшие на одеяле две немыслимо затертые пухлые тетради соскользнули на пол.
Кэтрин подняла их и положила обратно.
– Лежи спокойно, – потребовала она – Тебе же больно, дурачок.
Макс что-то неразборчиво проворчал и, упершись руками в постель, попытался сесть повыше.
– Наверное, именно твоя отзывчивость меня и привлекает в тебе, Кэтрин, – сухо заметил он. – Твое подкупающее умение выразить симпатию и привязанность. – Он упал обратно на подушки и посмотрел на нее ищущим взглядом. На его лице появилось выражение неприкрытой нежности. – Случаем, твой братец прошлой ночью не пошел за мной следом и не исполнил обещанную месть, а?
Кэтрин холодно посмотрела на него и поднялась на ноги.
– Он не мог сделать подобного ни под каким видом! – горячо воскликнула она. – Бентли не отходил от меня до тех пор, пока ... ну, очень долго. «До тех пор, пока я не перестала рыдать», – договорила она про себя.
Макс поднял руку и выставил ладонь вперед, как бы успокаивая ее.
– Я сразу подумал, что это не он, – признался он и осторожно взял ее за руку, – хотя какое-то время желал, чтобы так оно и оказалось. Всегда как-то немного не по себе, когда не знаешь, кто твои враги.
В голосе его явно слышался упрек в свой собственный адрес, и Кэтрин смягчилась.
– Ну тебе и досталось, не приведи Господи, – сочувственно проговорила она и бережным жестом убрала у него со лба волосы. – Получилось намного хуже, чем ты, как мне казалось, заслуживал. У тебя не может быть сотрясения мозга?
Макс отрывисто рассмеялся.
– Зависит от того, сколько прекрасных женщин склонилось надо мной.
– Так, так. Ты, пожалуй, прав. – Она с тревогой принялась вглядываться в его зрачки.
Он будет жить, решила она, но повезло ему сказочно, что и говорить. Если бы один из ударов угодил на дюйм левее, то глаз ... Кэтрин поспешила отогнать эту мысль прочь.
– Не задумывался, кто это мог быть?
По губам его скользнула какая-то странная усмешка.
– Целый список уже составил, – негромко ответил он. – Все подозреваемые по делу об убийстве Джулии Сэндс.
Кэтрин приподняла брови:
– Хочешь сказать, кто-то занервничал?
Макс досадливо поморщился.
– То, что сделал я, оказалось невероятно глупым промахом, – проворчал он, – само собой, что кто-то и разволновался сверх всякой меры. Я разослал письма чуть ли не каждому из подозреваемых, в которых упомянул про фальшивые драгоценности, в надежде, что убийца не выдержит и вылезет на свет Божий из кустов, в которых он затаился. Весьма действенно, не так ли?
Кэтрин улыбнулась и подтянула ему одеяло чуть выше.
– Ты такой отважный, – прошептала она. – А теперь, сэр, не заключить ли нам перемирие? Я пришла предложить вам свою помощь, а весь вид ваш говорит о том, что вы в ней ой как нуждаетесь.
Макс подозрительно покосился на нее.
– Какое такое перемирие? Черт побери, Кэтрин, тебе вообще здесь не следует находиться.
Кэтрин покусала губы.
– Прошлой ночью мой брат не замышлял нападать на тебя, – спокойно начала она. – Честное слово, в своей злости так далеко он не заходил. Он и убивать никого не собирался. А то, как тебе вчера досталось, только подтверждает мои слова, иного я не вижу.
Макс молча разглядывал одеяло, явно раздумывая над сказанным ею.
– Дело в том, Кэтрин, что официально он остается подозреваемым, – негромко заметил он, – потому что человек, который напал на меня прошлой ночью, имел причину для совершения такого действия. Сама моя работа плодит мне моих врагов.
– Я не из их числа; Макс.
Он покачал головой, и устало прикрыл глаза.
– Я никогда не хотел считать твоего брата виновным, Кэтрин, – хрипло проговорил он, – но неужели тебе не ясно, что такое желание и может заставить человека потерять бдительность. Значит, нужно хорошенько постараться и еще раз постараться, прежде чем стать непредвзятым ...
– Но послушай, Макс, – перебила она его, – я от тебя что-нибудь скрывала? Я когда-нибудь уклонялась от ответа на твои вопросы? Нет, поэтому ты и не спрашивал меня ни о чем! Напротив, ты пользовался каждой благоприятной возможностью, чтобы мы отдалились друг от друга. И про себя ты мне ничего не рассказывал, Макс, вообще ничего! Мне приходилось узнавать хоть что-то о человеке, которого я ... который мне нравится, от его бабушки!
Глаза Макса вдруг полыхнули яростью.
– Вот как! Представляю, какой романтической дрянью она тебя накормила! – проворчал он. – Но дело в том, что я совсем не тот, кого с такой благостью рисует бабушка София. Если я и был таким когда-то, но только не сейчас. Не придавай значения болтовне сующей нос во все дела старушенции.
Несмотря на всю резкость его слов, Кэтрин успела заметить в его глазах скрытое неохотное признание бабушкиной правоты. Она глубоко вздохнула и перевела дыхание.
– Макс, ты – это ты, – согласилась она. – В душе ты тот, кто мне нравится. То, каким ты выставляешь себя перед всем миром, меня не интересует. Будь для всех остальных кем хочешь, но только не пытайся одурачивать меня.
Наконец-то выражение его лица смягчилось, как будто он что-то решил про себя.
– Мир, Максимилиан, – протянула она ему руку.
Он взял предложенную руку и, к изумлению Кэтрин, легонько коснулся губами тыльной стороны ладони.
– Тогда присаживайся, – предложил он и слегка привлек ее к себе. – Мне нужна твоя помощь, чтобы разобраться с ними, – он кивнул головой в направлении тетрадей.
Кэтрин, удивленно приподняв брови, поудобнее устроилась на краю кровати, взяла первую из них, раскрыла и в недоумении посмотрела на Макса.
– Так это же, кажется, старые записи судебных дел, Макс! И все на итальянском!
– Да, я попросил Нейта откопать их для меня. Вот только он не умеет читать, а у меня перед глазами все расплывается, – проворчал Макс. – Отыщи, пожалуйста, дело Мэри О’Гейвин. Нашла? Оно должно быть где-то на первых страницах.
Кэтрин сосредоточенно полистала тетрадь и, наконец, удовлетворенно кивнула.
– Вот. О Боже! Убийство?
Макс кивнул.
– Давнишнее, – коротко объяснил он. – Теперь просмотри записи, пока не найдешь ту, где записано про корабль. Смотри на левой странице, в самом верху. Если не ошибаюсь, на английском. «Королева ... » чего-то там. И дата постановки судна в док. Найди мне дату.
– Вот, «Королева Кашмира»! Третье декабря ...
– А год? Какой год? – нетерпеливо перебил он ее.
– ... тысяча восемьсот двадцать четвертого года, – торопливо дочитала Кэтрин.
Макс неожиданно с обессиленным видом откинулся на подушки.
– Так я и думал, – пробормотал он скорее самому себе и протянул руку, чтобы забрать тетрадь. – Прости, Кэтрин. Голова просто раскалывается, но это слабое извинение за мою несдержанность.
Кэтрин склонилась к нему.
– Я вижу, что ты успокоился, – заметила она. – Можно спросить, что означает дата?
На лице Макса проступило выражение воодушевления.
– Дата означает день возвращения твоего брата из Индии, – сказал он. – Почти год спустя после того, как леди Сэндс начала распродавать свои драгоценности.
Кэтрин озадаченно нахмурилась.
– Я не понимаю.
– Кто бы ни украл сапфир Сэндсов, вор прекрасно знал, что сапфир – единственный оставшийся у нее настоящий драгоценный камень, – объяснил Макс. – Кража вовсе не случайна. И ее не мог совершить твой брат.
Кэтрин с раскрытым ртом изумленно уставилась на Макса. Одна ее половина сгорала от желания узнать, зачем он выяснял дату возвращения Бентли из Индии, но вторая половина до смерти боялась этого. Макс снова уставился на одеяло.
– Все недели я мучился, пытаясь вспомнить что-то важное в отношении твоего брата, – негромко сказал он. – Похоже, мне нужно было хорошенько врезать по голове, чтобы я, наконец, вспомнил. – Он с видимым облегчением вздохнул и поднял глаза. – Так что, скорее всего я должен ему – и тебе – принести свои извинения.
Кэтрин в волнении принялась разглаживать складки на юбке.
– Извинение принимается, – быстро ответила она. – Значит, с перемирием мы договорились. Но предложение помощи остается в силе.
– Значит, перемирие, – хмуро проговорил он и бросил на нее испытующий взгляд. – Но никакой помощи, Кэтрин.
у Кэтрин от неожиданности округлились глаза.
– Каков негодяй! – вскричала она, вскакивая на ноги, как если бы под ней загорелась кровать. – Самодовольный пес! Исхитрился пролезть ко мне в постель, а теперь имеет наглость ...
– Что?! Я исхитрился пролезть к тебе в постель?! – перебил ее Макс, вновь пытаясь сесть. – Мне отчего-то припоминается, что я туда попал по приглашению.
– ... и теперь после всего имеешь наглость считать, что ты мне по-прежнему нужен?
С неожиданной для избитого человека стремительностью и силой Макс сумел сесть и, схватив Кэтрин за запястье, рванул ее к себе так, что она повалилась на него и оказалась нос к носу с больным.
– Вот как я тебе нужен! – прорычал он, хотя в глазах прыгал и скакал сдерживаемый смех. – О да, Кэтрин, я тебе нужен, иначе ты бы сюда не прибежала. Женщине не требуются неимоверные усилия, чтобы перелезть через забор к мужчине ...
– Да как ты смеешь! – вскрикнула она и яростно задергала рукой, стараясь освободиться от его хватки.
Макс осуждающе посмотрел на нее.
– Кэтрин, твое прелестное заднее место испачкано травой.
– Скажите, какой сыщик! – Она почувствовала, что щекам ее стало жарко. – Между прочим, это вовсе не трава, а пионы! Но я ничего другого не могу вам, сэр, предложить, кроме как свою помощь. Мне хотелось просмотреть письма и дневники Джулии. Я подумала, что ты вряд ли мне откажешь, после ... ну, после того как ты обвинил моего собственного брата.
Макс изучающе вгляделся ей в лицо, затем взгляд его скользнул по ее шее, еще ниже.
– Я их все уже просмотрел, и не один раз, – сообщил он отчего-то охрипшим голосом. – Ничего достойного внимания там нет.
Должно быть, сотрясение мозга оказалось не очень серьезным, потому·что Кэтрин увидела, как во взгляде Макса все отчетливее проступает желание.
– Тогда ты не будешь возражать, если я их полистаю? – еле слышно прошептала она. – Я могу тихонько посидеть на другой стороне твоей кровати. В конце концов, ты другой половиной не пользуешься.
Глаза Макса блеснули, и он крепче сжал руку Кэтрин.
– Значит, не пользуюсь? – переспросил Макс. – Большая глупость с моей стороны.
Его слова прозвучали как повторное приглашение. Кэтрин порывисто сбросила туфли, приподняла юбки, с осторожностью залезла на матрас и уселась у него в ногах. Она взглянула на его лицо, и дыхание у нее перехватило, когда она неожиданно для себя почувствовала через одеяло силу его желания.
– Я думала, что тебя совсем вывели из строя, – негромко заметила она.
Макс отпустил ее руку, положил свои широкие ладони ей на бедра и медленно начал вести их вверх по гладкому шелку ее чулок, потихоньку приподнимая ей юбку.
– А я думал, – дрогнувшим голосом ответил он, – что больше тебе не нужен.
Кэтрин попыталась припомнить, чем она, собственно говоря, собиралась сейчас заняться.
– Так мне нужно посмотреть письма Джулии, – напомнила она вновь. – Макс, ты разрешаешь?
– Да, возьми их, Кэтрин, – хрипло разрешил он и принялся поглаживать нежную кожу над ее подвязками, – но чуть позже, хорошо?
Она блаженно наслаждалась его настроением.
Господи, как хорошо! Она и не представляла, как отчаянно ей не хватало Макса. Как страшилась потерять его навсегда. Возможно, он ей до конца и не доверяет, вернее – боится вообще кому-либо доверять. Но в душе она его понимала и принимала таким, какой он есть.
Пришла она сюда сердитая и возмущенная. Но увидела его на кровати, где они совсем недавно любили друг друга, такого беспомощного, такого обессиленного, с лицом землистого цвета и ужаснулась до глубины души. Она любила его. Любила без памяти. И прошлой ночью у него вырвался такой всплеск чувств и тоски, искаженной гримасой мучительной душевной боли, что Кэтрин поняла – Макс к ней относится гораздо серьезнее, чем она могла предполагать.
У Кэтрин возникло странное ощущение, что ей, наконец, удалось уцепиться за настоящую жизнь, и выпускать ее из рук она не собиралась. Она смотрела и смотрела на Макса долгим и исполненным нежности взглядом. Когда он схватил ее за руку, одеяло сползло вниз, открыв скульптурные грудные мышцы. Он был великолепен, но любила она его отнюдь не за его красоту, хотя выглядел он сейчас грубым и устрашающим типом. Она еще раз всмотрелась в его лицо, испещренное ссадинами, со здоровенным синяком на левой скуле, но неодолимо соблазнительное.
– Макс, – неуверенно спросила она, – ты что, лежишь под одеялом без одежды?
– Да, – ответил он дрогнувшим голосом. Тогда она молча распустила ленты накинутой на плечи кружевной косынки и скинула ее на пол. Сиплый вздох вырвался у Макса, и руки его сами собой обхватили ее лицо, скользнули трепетной лаской на шею, а затем его ладони осторожно легли ей на плечи. Холодные пальцы коснулись ткани корсажа.
– Тебе на самом деле не следовало приходить сюда, – шелестящим шепотом проговорил он, – не следовало тебе и забираться ко мне на кровать. Я даже не уверен, что смогу встретить тебя так, как ты достойна. Но, Боже мой, Кэтрин, как же мне хотелось тебя увидеть!
Кэтрин посмотрела в его бездонно-черные глаза и молча кивнула, не совсем понимая, с чем, собственно говоря, она соглашается.
Резким движением он дернул корсаж вниз, и Кэтрин услышала, как затрещал шов. Ее полная грудь оголилась почти полностью.
– Какая же ты красивая, – выдохнул Макс и потянул корсаж еще ниже, пока не открылись начавшие напрягаться соски. В глазах Макса плескалось уже неприкрытое желание.
Кэтрин казалась себе самой настоящей развратницей. Но когда рука его проникла в кружевную пену ее нижних юбок и скользнула еще выше, отыскивая путь под панталоны, что-то прорвалось из самой глубины ее сердца.
– Макс ... Макс ...
Макс почувствовал, как их обоих бьет мелкая дрожь желания с самого первого мига прикосновения к Кэтрин. Он заставил себя сдерживать так и рвущуюся наружу страсть и начал ласково водить пальцем по завиткам шелковистого кустика. Лицо Кэтрин залила краска смущения. Она как-то по-особому посмотрела на Макса. В глазах ее начала проступать робкая радость. Она тихонько и коротко простонала, чуть неуверенно прижалась к его руке. Теперь Макс начал ласкать ее более интимно. Он слышал, как учащенно и со всхлипами она задышала, и вдруг понял, что удивляется, чем же занимался с ней в постели ее покойный муж. Ничем особенным, если судить по его вдове. Большинство англичан, насколько он мог судить, не озадачивали себя тем, чтобы доставить женщине в постели должное удовольствие и радость.