Страница:
Она опасалась, что, проснувшись, снова почувствует себя несчастной, но этого не случилось. Она открыла глаза, увидела золотистые лучи солнца, пробивавшиеся в щелку между шторами, и радость наполнила ее.
Летиция снова стала думать о короле и разглядывать крохотный шрам на руке, но тут дверь распахнулась, и в спальню ворвалась Мари-Генриетта.
— Вставай, Летиция! — крикнула она. — И поживее! Тут такое происходит!
— Что случилось? — спросила Летиция, садясь в постели.
— Поскольку король не сделал предложение Стефани, она не поедет с ним в ратушу в одной карете. Поедет в другой, с нашей мамой, и мы едем с ними!
Сердце у Летиции так и замерло от радостного предвкушения.
Король не сделал предложения Стефани и сегодня уезжает. Но она увидит его еще раз!
Кроме того, событие само по себе неслыханное — впервые со дня смерти отца им разрешено присутствовать на официальной церемонии в честь высокого гостя.
Летиция знала, как счастлива будет мать после долгих лет унижения и забвения слышать приветственные крики людей, стоящих по обе стороны дороги.
— Скорее, поторапливайся! — говорила Мари-Генриетта. И с этими словами умчалась к себе в спальню.
Летиция умылась и начала судорожно соображать, что же надеть.
Выбор был более чем скромен. Впрочем, не важно. Главное — король увидит ее!..
Наконец она остановилась на белом платье, хоть и не новом, но дорогом и некогда очень модном и красивом. Принцесса Ольга купила его дочери несколько лет назад.
За это время девушка переделала его, удлинила кружевной оборкой, отрезанной от другого платья, и украсила поясом, сделанным из шифонового шарфика матери.
Пояс был темно-розовый, и она надеялась, что он напомнит королю ее цыганский наряд — ярко-красную юбку и платок, что были на ней во время свадебной церемонии.
Торопливо она приколола к шляпке, украшенной лентами, несколько белых роз, чтоб оживить ее.
Спустившись по лестнице, Летиция увидела внизу Гертруду. В одной руке служанка держала чашку кофе, в другой — теплую булочку.
— Вы не позавтракали, ваше высочество. Надо поесть! — не допускающим возражений тоном заявила она.
— О, я вчера просто объелась! — воскликнула Летиция. — Ну ладно, так и быть, кофе выпью.
Она отпила глоток кофе и увидела, что по лестнице спускается мать.
На принцессе было лиловое платье, сшитое в свое время на смену черному траурному наряду, который она носила год после смерти мужа. До этого дня у нее так и не было случая обновить его. Ее, как и дочь, волновала мысль о том, что предстоит проехать в королевской процессии. И от этого щеки принцессы раскраснелись, глаза блестели, и выглядела она так прелестно, что Летиция порывисто воскликнула:
— Ну наконец-то, мама, ты займешь достойное место при дворе! Знаешь, мне почему-то кажется, что именно кузен Луи настоял, чтоб Стефани ехала с тобой.
— Просто уверена в этом, — ответила мать. А потом, тихонько вздохнув, добавила:
— Милый наш Луи! Знаешь, вчера он говорил, как страшно рад видеть всех нас во дворце.
— Ему не мешало бы быть построже с кузиной Августиной, тогда он радовался бы чаще! — не преминула вставить Мари-Генриетта.
Летиции не хотелось, чтоб сестра и дальше распространялась на эту уже набившую всем оскомину тему, а потому торопливо заметила:
— Идемте же во дворец. Лучше приедем раньше и подождем.
В глубине души она надеялась, что ей представится возможность перекинуться хотя бы парой слов с королем.
Пусть даже они успеют сказать друг другу всего лишь «Доброе утро!». Этого будет достаточно, чтоб заставить всю ее трепетать от восторга и вернуть чувства и ощущения, испытанные накануне.
— Перчатки при вас? — спросила принцесса. Затем, увидев, что обе девушки держат в руках по паре белых лайковых перчаток, добавила:
— Можете надеть их, пока мы будем идти через сад.
Гертруда провожала их, стоя у двери, и когда они выходили, заметила:
— Я вами очень горжусь! Честное слово!
— Как бы хотелось, чтобы и ты была с нами, Гертруда! — воскликнула Мари-Генриетта.
— Не волнуйся, — ответила Гертруда. — Я буду рядом. Буду любоваться, как вы едете в карете. И никто не отнимет у меня этого удовольствия!
Они пересекли двор, вошли в сад и через зеленые лужайки, расцвеченные пестрыми клумбами, направились к дворцу.
Они были уже на полпути, когда вдруг заметили карету с открытым верхом в сопровождении эскорта кавалеристов.
В карете сидела великая герцогиня с сыном Отто. Они направлялись в городскую ратушу, куда позже должен прибыть король.
Ни принцесса Ольга, ни ее дочери не произнесли ни слова, но подумали об одном: как это, должно быть, унизительно для великого герцога — знать, что жена с сыном заняли его законное место!
И лишь когда последние из эскорта всадники скрылись из виду, принцесса Ольга с дочерьми снова продолжили путь и вскоре дошли до дворца.
Они приблизились к ступеням, стража отсалютовала, и навстречу вышел лорд-распорядитель. Он поклонился и сказал:
— Доброе утро, ваше высочество! Мне поручено проводить вас в салон, где уже ожидают его высочество и его королевское величество.
Сердце у Летиции радостно забилось. Возможно, она не только снова увидит короля, но и сможет поговорить с ним.
Лорд-распорядитель проводил их до салона. Два лакея в напудренных париках распахнули двери.
Великий герцог и король были одни, и Летиция догадалась, что придворные и другие сопровождающие лица, которые затем присоединятся к процессии в каретах, ждут где-то рядом, в соседнем зале.
Великий герцог протянул руку принцессе со словами:
— Доброе утро, Ольга, дорогая! Уверен, вы не откажетесь от бокала шампанского, прежде чем мы выйдем к народу и начнется церемония, где все речи будут наверняка страшно длинными и скучными.
Принцесса сделала реверанс и рассмеялась.
— Стоит ли пугать его величество такой перспективой, Луи?
Она присела в реверансе перед королем, который поцеловал ей руку. Летиция поздоровалась с герцогом и подошла к королю.
Он смотрел на нее так, что у девушки не осталось сомнений — он действительно любит ее.
Она даже замешкалась на секунду и забыла сделать реверанс, потом, кое-как справившись с волнением, поздоровалась. Рука короля коснулась ее руки, и Летиция вдруг испугалась: их любовь так сильна, что не заметить этого невозможно; и мать, и великий герцог сразу все поняли.
К счастью, в этот момент в салон торопливо вошла Стефани.
— Прости, что опоздала, папа! — воскликнула она. — Но мне так не понравилось платье, которое выбрала для меня мама, что пришлось переодеваться, как только они уехали.
С этими словами она подошла к отцу, поцеловала его, и великий герцог заметил:
— Думаю, у тебя будут неприятности, когда мать заметит, что ты ослушалась ее.
— Да у меня вечно одни неприятности! — весело отмахнулась Стефани.
Затем, поздоровавшись с королем, добавила:
— Вот, к примеру, сегодня утром, ваше величество, я получила выговор за то, что вы изволили открыть бал не со мной. Думаю, вы поступили не слишком справедливо.
Король рассмеялся.
— Уверен, что вы будете прощены? Разве можно долго сердиться на такую отчаянно хорошенькую девушку?
— Сомневаюсь, что получу прощение, — ответила Стефани.
И, не ожидая ответа короля, расцеловалась с принцессой Ольгой и кузинами.
Все они прекрасно понимали, чем вызвано столь приподнятое настроение Стефани. Ведь король так и не посватался к ней.
А Стефани, в свою очередь, понимала, что мать, разрешив ей ехать в другой карете, временно признала свое поражение.
Однако это вовсе не означало, что великая герцогиня совсем отказалась от своих планов или на примете у нее нет какого-нибудь другого короля.
Как бы там ни было, но радостное настроение Стефани, похоже, передалось всем; они выпили шампанского и стояли, весело болтая о разных пустяках, чего бы никогда не осмелились сделать в присутствии великой герцогини.
Затем, сама не понимая, каким образом это получилось, Летиция оказалась у окна, рядом с королем.
Тихим, еле слышным голосом он заметил:
— Сегодня ты еще красивее, чем вчера. Я тебе снился?
— Кто же… как не ты… мог мне присниться, — шепнула девушка в ответ.
Ей едва удалось произнести эти слова — такое волнение испытывала она от одного сознания того, что король так близко, совсем рядом. А затем, подняв на него глаза, ощутила ту же восторженную дрожь, как тогда, когда губы их слились в поцелуе.
— Я люблю тебя… — шепнул король. — И клянусь небом и землей, ты будешь принадлежать только мне!
Летиция не нашла слов для ответа и просто стояла, любуясь им и словно впитывая любовь, которой светились его глаза. В этот миг двери распахнулись, вошел лорд-распорядитель и сказал великому герцогу:
— Думаю, вашему высочеству и его величеству пора отправиться в ратушу.
— О да, да, конечно, — ответил великий герцог. Он опустил бокал на столик и оглянулся, ища глазами своего высокого гостя и удивляясь, куда тот исчез. Король быстро отошел от окна.
Мужчины вышли из салона вместе, за ними следовали принцесса Ольга со Стефани, шествие замыкали Летиция с Мари-Генриеттой. Они прошли через зал, где собрались придворные, — при приближении короля все они низко поклонились.
Великий герцог с королем вышли из дворца.
Их уже ждала открытая карета.
Украшенная золотым орнаментом, она выглядела роскошно, а головы четырех впряженных лошадей венчали плюмажи из перьев.
Кучер и лакей на запятках были одеты в кремового цвета ливреи с золотыми позументами в стиле семнадцатого века, а на головах у них поверх белых париков красовались треуголки.
Это было очень впечатляющее зрелище, и Летиции вдруг захотелось, чтоб король на все это обратил внимание. Интересно, есть ли у них в Звотане равный по великолепию выезд?..
Но в тот момент, когда великий герцог жестом пригласил короля в карету, послышался цокот копыт, и через секунду на лужайку перед дворцом на всем скаку вылетел всадник.
Все обернулись, и тут Летиция узнала в офицере Кирила.
Он остановился у королевской кареты, кинув поводья подбежавшему лакею, бросился вверх, по ступенькам, к великому герцогу.
Скорость, с какой он примчался, и что-то в его поведении подсказали окружающим, что случилось экстраординарное. Все умолкли в ожидании его слов.
Кирил отдал честь великому герцогу, затем обнажил голову и произнес тихо, но отчетливо:
— Сожалею, сэр, но я принес вашему высочеству печальное известие.
— В чем дело, Кирил? — с тревогой спросил великий герцог.
— В карету, где ехали ее королевское высочество и принц Отто, бросили бомбу. Мне лишь остается выразить вашему высочеству свои глубочайшие соболезнования!
Секунду вокруг стояла мертвая тишина, затем великий герцог каким-то чужим голосом спросил:
— Они что же… погибли?
— Спасти их было невозможно, ваше высочество.
Плечи великого герцога бессильно опустились.
Затем он сказал:
— Я должен отправиться туда и посмотреть, что можно сделать.
— Думаю, что не стоит, ваше высочество, вы уж простите меня за то, что осмеливаюсь давать вам советы, — сказал Кирил. — Врачи увезли тела… ваших родных, а также других раненых и пострадавших от взрыва.
Затем после паузы он добавил:
— В городе смятение и паника. И будет лучше, если вы с его величеством останетесь здесь, пока не наведут порядок.
— Понимаю… — ответил герцог.
— Я обо всем позабочусь, ваше высочество.
Кирил отдал великому герцогу честь, сбежал вниз по ступенькам, вскочил на лошадь и ускакал. Все присутствующие словно окаменели. Принцесса Ольга первой подошла к великому герцогу со словами:
— Луи, дорогой мой, Кирил прав. Сейчас ты все равно ничем не можешь помочь, а если народ в панике, то лучше остаться здесь.
— Да, конечно, — тихо ответил великий герцог. Забыв о короле, принцесса Ольга повела его обратно во дворец. Они прошли через зал, но в салон заходить не стали, а прямиком отправились в личные апартаменты герцога, и дверь за ними затворилась.
Когда Кирил умчался, Летиция взяла Стефани за руку и проводила ее в салон. Следом шли король и Мари-Генриетта.
— Я… просто не могу… поверить, — прошептала Стефани.
— Мне очень жаль, дорогая, — сочувственно заметила Летиция.
— Бедная мама!..
Стефани не плакала, и через секунду король сказал:
— Это страшный удар для всех нас. Думаю, стоит выпить.
Усадив Стефани с Летицией на диван, Мари-Генриетта подошла к столу, за которым король разливал напитки, и прошептала:
— Я не такая лицемерка, как прочие. И не стану притворяться, что мне жаль.
— Что вы имеете в виду? — спросил король.
— Я имею в виду, — ответила Мари-Генриетта, — что теперь Стефани представляется прекрасная возможность выйти за моего брата Кирила.
— Ах вот в чем дело! — заметил король, и глаза его хитровато сощурились. — Что ж, теперь не вижу никаких препятствий к тому, чтоб он стал кронпринцем.
Мари-Генриетта уставилась на него в изумлении.
— О!.. А мне и в голову не приходило! Замечательно! Ну да, конечно же! Ведь Отто погиб!..
— Должен заметить вам, — сказал король, — что сейчас не самый подходящий момент для подобных откровений.
— О, вы бы думали и чувствовали то же самое, если б настрадались, как мы! — парировала она.
— У меня свои причины радоваться, — ответил король, — так что могу понять ваши чувства.
Мари-Генриетта подозрительно уставилась на него, а потом спросила:
— Вы что же, хотите сказать, что любите Летицию? Должна заметить, что вчера вы вели себя самым скандальным образом!
— Не только люблю, — решительно заметил король, — но и собираюсь жениться на ней!
Мари-Генриетта восхищенно вскрикнула:
— О, это просто потрясающе! Вот счастье-то!
И, привстав на цыпочки, поцеловала короля в щеку. Летиция с изумлением взирала на них с дивана.
Мари-Генриетта бросилась к сестре.
— Знаю, что говорить об этом сейчас неуместно, но у нас такая радость! — воскликнула она. — Король только что сказал, что теперь ты, Стефани, сможешь выйти за Кирила, поскольку он должен стать кронпринцем! А сам король собирается жениться на Летиции!
Настала пауза. Летиция начала было говорить:
— Ну знаешь ли, Гетти…
Но тут Стефани перебила ее.
— Это правда? — спросила она.
— Разумеется, правда!
— Я знаю, что папа… позволит мне стать женой Кирила… Потому что всегда любил его…
Тут двери в салон распахнулись, и вошла принцесса Ольга.
— Прошу прощения, ваше величество, за то, что оставила вас. Великий герцог тоже просил передать свои извинения, но в данный момент он…
— Это тяжелый удар, — сказал король, — и я бесконечно сожалею о случившемся. Могу лишь добавить, что рад, что сам великий герцог не пострадал.
— К нему прибыли люди выразить свое соболезнование, — сказала принцесса Ольга. — Однако он просил меня вернуться и немного побыть с ним. Еще раз прошу простить нас, ваше величество.
— Нет, нет, не беспокойтесь, меня тут прекрасно занимают ваши дочери и принцесса Стефани.
Только тут принцесса Ольга вспомнила о Стефани. И подошла к ней со словами:
— Девочка моя дорогая, мне страшно жаль!..
— Спасибо за сочувствие, кузина Ольга, не волнуйтесь, я в порядке, — ответила Стефани. — Я знаю, папа хочет, чтоб вы были с ним.
— Да, пойду к нему, — сказала принцесса Ольга. И, торопливо присев в реверансе перед королем, вышла.
Тут Стефани протянула руку Мари-Генриетте и сказала:
— Идем ко мне, Гетти.
Летиция поняла, что Стефани хочет поговорить с Мари-Генриеттой о своем браке с Кирилом.
У нее также промелькнула мысль о том, что теперь, когда великая герцогиня погибла, возможно, великий герцог и ее мать, эти двое одиноких людей, найдут друг в друге свое счастье.
Девушки попрощались с королем и вышли из комнаты. Летиция и король остались одни.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Затем король протянул руку и предложил:
— А не пойти ли нам в сад? Там никто не будет мешать.
Летиция вложила свою руку в его и подумала в этот момент, что чудо, казавшееся невозможным, нереальным, наконец свершилось.
Они молча прошли через стеклянные двери в сад и, не сговариваясь, свернули на тропинку, ведущую к заветному уголку, в «Сад трав».
Он был окружен красной кирпичной стеной, а в струях фонтана играли солнечные лучи, расцвечивая их миллионом искрящихся крошечных радуг.
В бассейне плавали розовые водяные лилии и золотые рыбки.
Они сели рядом на ту же скамью, что и вчера, король поднес руки Летиции к губам и заметил:
— Вот видишь, дорогая, чутье меня не подвело. Теперь мы можем пожениться!.. И если ты думаешь, что я собираюсь ждать положенный в случае траура год, то, моя милая, глубоко заблуждаешься!
Летиция еле слышно вымолвила:
— Н-не… слишком ли… ты торопишься?
— Ерунда! — ответил король. — Я всего лишь следую твоему примеру, дорогая. Буду с тем же упорством добиваться своей цели!
Он рассмеялся, а затем уже серьезнее добавил:
— Ты — прекрасный пример решимости, достойный восхищения и подражания, но, дорогая, ты не слишком годишься на роль дамы, поучающей, как вести себя и соблюдать приличия.
Летиция покраснела и потупила взор.
— Когда ты говоришь со мной вот так, — с вызовом заметила она, — я начинаю сомневаться, правильно ли ты поступил, остановив свой выбор на мне. Гожусь ли я на роль жены… и королевы…
— Какое все это имеет значение! — нетерпеливо воскликнул король. — Ты должна стать моей, и как можно быстрее, — вот что самое главное!
В голосе его появились какие-то новые, незнакомые ей нотки, и Летиция сказала:
— Я люблю тебя и, кажется, готова на все, о чем ты ни попросишь, но ты… совершенно уверен, что тебе нужна именно я?..
— Как ты можешь задавать такие глупые вопросы! — возмутился король.
— Просто я подумала, — сказала Летиция, — что после того как я помешала Стефани… выйти за тебя… и теперь, когда мать ее погибла и она может стать женой Кирила, тебе вовсе не обязательно… брать себе жену из Овенштадта.
Король рассмеялся, и смех его звучал нежно.
— Я прекрасно понимаю, в чем причина этих слов, дорогая, — ответил он. — Ты хочешь заранее защититься, предполагая, что я стану винить тебя за то, что ты обманом вынудила меня вступить в брак. Или околдовала с помощью цыган…
Он усмехнулся и добавил:
— Хотя это так и есть, но не важно, почему именно это произошло… Теперь я и помыслить не могу о том, что моей женой станет какая-то другая женщина. Так что чем скорее мы поженимся, тем лучше.
Он поднес ее руку к губам и заметил:
— Но ведь мы и так уже женаты, согласно цыганским законам, и не важно, признают их другие люди или нет. Это закон моей и твоей крови.
Произнес он эти слова очень торжественно и взволнованно, и Летиция ответила:
— Люблю тебя и за то, что ты веришь в это. Да, я согласна стать твоей женой, это единственное и самое страстное мое желание. А говорила я все это просто для того, чтоб дать тебе шанс… отказаться.
— Понимаю, — ответил король, — но он мне не нужен! Ни теперь, ни в будущем. Уж я постараюсь доказать тебе это!
Король обнял девушку и привлек к себе.
— Н-нас… могут увидеть, — прошептала Летиция.
Губы его были так близко…
— Ну и пусть! — сказал король. — Главное, убедить тебя, что отныне и навеки ты моя и только моя!..
Губы их слились, и Летиция почувствовала, как вся растворяется в этом поцелуе.
Да, она принадлежит ему, и ни один из них не мыслит своей жизни без другого.
Толпа радостно зашумела, приветственные возгласы становились все громче и громче.
Карета, в которой ехали король с Летицией, уже была засыпана цветами, которые со всех сторон бросали люди.
Сперва цветы покрывали лишь пол кареты, теперь выросла целая гора.
Говорить из-за шума было невозможно, но король крепко держал ее за руку.
Изредка помахивая людям, они снова и снова переживали тот момент, когда перед алтарем кафедрального собора священник объявил их мужем и женой.
Как это похоже на Виктора, думала Летиция, — исполнить все, что он задумал, абсолютно все.
Он просил руки Летиции и, когда его предложение было принято, убедил принцессу Ольгу в том, что свадьба должна состояться в Звотане через три месяца.
Он был столь красноречив и убедителен, что сперва принцесса Ольга, а затем и великий герцог согласились.
И вот все они приехали к королю Виктору и остановились у него во дворце, который приятно контрастировал с мрачной траурной обстановкой дома.
Впрочем, никто в Овенштадте не оплакивал особенно великую герцогиню, хотя на публике приличия, разумеется, соблюдались, а принцесса Аспазия со свойственной ей прямотой заявила Летиции:
— Да на самом деле все рады, что ее больше нет! И теперь снова счастливы и веселы, как до ее появления в Овенштадте.
Но великий герцог был просто обязан соблюдать приличия и, дав согласие на брак дочери с Кирилом, ибо теперь он являлся кронпринцем, заявил, что они должны подождать самое малое полгода, прежде чем официально объявить о своем обручении.
— Это несправедливо! — жаловалась Стефани, узнав, что Летиции позволили выйти за короля через три месяца.
— Но ведь теперь вы с Кирилом можете встречаться каждый день и проводить сколько угодно времени вместе! — возразила Летиция. — Мы же действительно с королем видимся очень редко.
Действительно, видеться часто им было невозможно, поскольку каждое прибытие короля в Овенштадт обставлялось с невероятной помпезностью. И он побывал в столице Овенштадта всего два раза и во время своего пребывания не мог оставаться с Летицией наедине.
Но однажды она с принцессой Ольгой, Кирилом и Мари-Генриеттой отправились встречать его в замок Тхор. Королю были предоставлены в замке самые лучшие апартаменты, и уж тут Летиции удалось увидеться с ним наедине в той маленькой гостиной, где он поцеловал ее в первый раз и где она едва не стала ему цыганской женой без священного благословения церкви.
— Я люблю тебя! — сказал король в первый же вечер, когда принцесса Ольга на двадцать минут разрешила им побыть наедине.
— И я… люблю тебя!.. — ответила Летиция.
— Если бы я был простым цыганом, а не королем! — заметил он. — Тогда нам бы не пришлось ждать такую чертову уйму времени! Мы бы уселись в кибитку и уехали куда глаза глядят, и я бы все дни и ночи напролет занимался с тобой любовью и рассказывал бы тебе, как много ты для меня значишь, и никто не стучался бы в дверь по миллиону раз на дню, напоминая, что мы всего лишь помолвлены!..
Летиция рассмеялась.
— Теперь уже недолго ждать, — сказала она. — И, о дорогой, милый, замечательный мой Виктор, я тоже очень хочу быть с тобой всегда и везде!
— Не знаю, что ты со мной сделала, — заметил король. — Возможно, это цыганское колдовство, но я просто не в состоянии думать ни о чем и ни о ком другом, кроме тебя.
И, коснувшись губами ее щеки, он продолжил:
— Принимаю законы, слушаю дебаты на самые серьезные темы и все время вижу перед собой твое лицо и чувствую твои губы…
Ответить Летиция не смогла, так как он принялся страстно целовать ее.
Поцелуи его были столь восхитительны, а сами они в те секунды были столь близки, что ближе, как показалось Летиции, их уже не могла сделать даже церемония в кафедральном соборе.
Теперь же, когда они ехали в карете сквозь толпы празднично одетых людей, размахивающих флагами, девушка подумала, что у нее начинается новая жизнь и что впереди ее ждет нечто уж совсем замечательное и прекрасное, чего нельзя выразить словами.
Идя по проходу под руку с Кирилом, в сопровождении Стефани и Мари-Генриетты, подружек невесты, она вознесла благодарственную молитву небесам.
Все, о чем она мечтала, свершилось. Она смогла стать женой любимого человека, брат Кирил занял место глупого и избалованного Отто и в один прекрасный день станет герцогом Овенштадтским.
Ей вспомнились слова воеводы: «Слушайся только своего сердца».
Так она и поступила, и это помогло осуществить самые заветные желания, достичь того, что казалось совершенно недоступным и недостижимым.
Карета, в которой они ехали, подъехала к городским воротам.
Кучер остановил лошадей, лакей принялся разгребать гору цветов, чтоб молодые могли выйти. И Летиция увидела, что их уже ждет фаэтон, запряженный парой великолепных коней.
Она знала, что он умчит их в летний дворец короля, где они проведут первые дни медового месяца.
А вот куда они направятся после, она не знала. Король сказал, что это секрет.
Распрощавшись с придворными, он помог ей сесть в фаэтон, затем занял место кучера. Взял в руки поводья, и, глядя на него, Летиция в который уже раз подумала: это сон.
Теперь она сколько угодно могла находиться наедине с любимым, и, уже отъезжая, король обернулся, заглянул ей в глаза, и она поняла, что и он подумал о том же.
Позади, на некотором отдалении, за ними следовал эскорт из четырех кавалеристов.
— Ничего не бойся, дорогая, — сказал король накануне вечером. — Власти уверяют меня, что человек, повинный в гибели великой герцогини и принца Отто, которого они схватили и казнили, был последним по-настоящему опасным преступником в этой части Европы.
Летиция снова стала думать о короле и разглядывать крохотный шрам на руке, но тут дверь распахнулась, и в спальню ворвалась Мари-Генриетта.
— Вставай, Летиция! — крикнула она. — И поживее! Тут такое происходит!
— Что случилось? — спросила Летиция, садясь в постели.
— Поскольку король не сделал предложение Стефани, она не поедет с ним в ратушу в одной карете. Поедет в другой, с нашей мамой, и мы едем с ними!
Сердце у Летиции так и замерло от радостного предвкушения.
Король не сделал предложения Стефани и сегодня уезжает. Но она увидит его еще раз!
Кроме того, событие само по себе неслыханное — впервые со дня смерти отца им разрешено присутствовать на официальной церемонии в честь высокого гостя.
Летиция знала, как счастлива будет мать после долгих лет унижения и забвения слышать приветственные крики людей, стоящих по обе стороны дороги.
— Скорее, поторапливайся! — говорила Мари-Генриетта. И с этими словами умчалась к себе в спальню.
Летиция умылась и начала судорожно соображать, что же надеть.
Выбор был более чем скромен. Впрочем, не важно. Главное — король увидит ее!..
Наконец она остановилась на белом платье, хоть и не новом, но дорогом и некогда очень модном и красивом. Принцесса Ольга купила его дочери несколько лет назад.
За это время девушка переделала его, удлинила кружевной оборкой, отрезанной от другого платья, и украсила поясом, сделанным из шифонового шарфика матери.
Пояс был темно-розовый, и она надеялась, что он напомнит королю ее цыганский наряд — ярко-красную юбку и платок, что были на ней во время свадебной церемонии.
Торопливо она приколола к шляпке, украшенной лентами, несколько белых роз, чтоб оживить ее.
Спустившись по лестнице, Летиция увидела внизу Гертруду. В одной руке служанка держала чашку кофе, в другой — теплую булочку.
— Вы не позавтракали, ваше высочество. Надо поесть! — не допускающим возражений тоном заявила она.
— О, я вчера просто объелась! — воскликнула Летиция. — Ну ладно, так и быть, кофе выпью.
Она отпила глоток кофе и увидела, что по лестнице спускается мать.
На принцессе было лиловое платье, сшитое в свое время на смену черному траурному наряду, который она носила год после смерти мужа. До этого дня у нее так и не было случая обновить его. Ее, как и дочь, волновала мысль о том, что предстоит проехать в королевской процессии. И от этого щеки принцессы раскраснелись, глаза блестели, и выглядела она так прелестно, что Летиция порывисто воскликнула:
— Ну наконец-то, мама, ты займешь достойное место при дворе! Знаешь, мне почему-то кажется, что именно кузен Луи настоял, чтоб Стефани ехала с тобой.
— Просто уверена в этом, — ответила мать. А потом, тихонько вздохнув, добавила:
— Милый наш Луи! Знаешь, вчера он говорил, как страшно рад видеть всех нас во дворце.
— Ему не мешало бы быть построже с кузиной Августиной, тогда он радовался бы чаще! — не преминула вставить Мари-Генриетта.
Летиции не хотелось, чтоб сестра и дальше распространялась на эту уже набившую всем оскомину тему, а потому торопливо заметила:
— Идемте же во дворец. Лучше приедем раньше и подождем.
В глубине души она надеялась, что ей представится возможность перекинуться хотя бы парой слов с королем.
Пусть даже они успеют сказать друг другу всего лишь «Доброе утро!». Этого будет достаточно, чтоб заставить всю ее трепетать от восторга и вернуть чувства и ощущения, испытанные накануне.
— Перчатки при вас? — спросила принцесса. Затем, увидев, что обе девушки держат в руках по паре белых лайковых перчаток, добавила:
— Можете надеть их, пока мы будем идти через сад.
Гертруда провожала их, стоя у двери, и когда они выходили, заметила:
— Я вами очень горжусь! Честное слово!
— Как бы хотелось, чтобы и ты была с нами, Гертруда! — воскликнула Мари-Генриетта.
— Не волнуйся, — ответила Гертруда. — Я буду рядом. Буду любоваться, как вы едете в карете. И никто не отнимет у меня этого удовольствия!
Они пересекли двор, вошли в сад и через зеленые лужайки, расцвеченные пестрыми клумбами, направились к дворцу.
Они были уже на полпути, когда вдруг заметили карету с открытым верхом в сопровождении эскорта кавалеристов.
В карете сидела великая герцогиня с сыном Отто. Они направлялись в городскую ратушу, куда позже должен прибыть король.
Ни принцесса Ольга, ни ее дочери не произнесли ни слова, но подумали об одном: как это, должно быть, унизительно для великого герцога — знать, что жена с сыном заняли его законное место!
И лишь когда последние из эскорта всадники скрылись из виду, принцесса Ольга с дочерьми снова продолжили путь и вскоре дошли до дворца.
Они приблизились к ступеням, стража отсалютовала, и навстречу вышел лорд-распорядитель. Он поклонился и сказал:
— Доброе утро, ваше высочество! Мне поручено проводить вас в салон, где уже ожидают его высочество и его королевское величество.
Сердце у Летиции радостно забилось. Возможно, она не только снова увидит короля, но и сможет поговорить с ним.
Лорд-распорядитель проводил их до салона. Два лакея в напудренных париках распахнули двери.
Великий герцог и король были одни, и Летиция догадалась, что придворные и другие сопровождающие лица, которые затем присоединятся к процессии в каретах, ждут где-то рядом, в соседнем зале.
Великий герцог протянул руку принцессе со словами:
— Доброе утро, Ольга, дорогая! Уверен, вы не откажетесь от бокала шампанского, прежде чем мы выйдем к народу и начнется церемония, где все речи будут наверняка страшно длинными и скучными.
Принцесса сделала реверанс и рассмеялась.
— Стоит ли пугать его величество такой перспективой, Луи?
Она присела в реверансе перед королем, который поцеловал ей руку. Летиция поздоровалась с герцогом и подошла к королю.
Он смотрел на нее так, что у девушки не осталось сомнений — он действительно любит ее.
Она даже замешкалась на секунду и забыла сделать реверанс, потом, кое-как справившись с волнением, поздоровалась. Рука короля коснулась ее руки, и Летиция вдруг испугалась: их любовь так сильна, что не заметить этого невозможно; и мать, и великий герцог сразу все поняли.
К счастью, в этот момент в салон торопливо вошла Стефани.
— Прости, что опоздала, папа! — воскликнула она. — Но мне так не понравилось платье, которое выбрала для меня мама, что пришлось переодеваться, как только они уехали.
С этими словами она подошла к отцу, поцеловала его, и великий герцог заметил:
— Думаю, у тебя будут неприятности, когда мать заметит, что ты ослушалась ее.
— Да у меня вечно одни неприятности! — весело отмахнулась Стефани.
Затем, поздоровавшись с королем, добавила:
— Вот, к примеру, сегодня утром, ваше величество, я получила выговор за то, что вы изволили открыть бал не со мной. Думаю, вы поступили не слишком справедливо.
Король рассмеялся.
— Уверен, что вы будете прощены? Разве можно долго сердиться на такую отчаянно хорошенькую девушку?
— Сомневаюсь, что получу прощение, — ответила Стефани.
И, не ожидая ответа короля, расцеловалась с принцессой Ольгой и кузинами.
Все они прекрасно понимали, чем вызвано столь приподнятое настроение Стефани. Ведь король так и не посватался к ней.
А Стефани, в свою очередь, понимала, что мать, разрешив ей ехать в другой карете, временно признала свое поражение.
Однако это вовсе не означало, что великая герцогиня совсем отказалась от своих планов или на примете у нее нет какого-нибудь другого короля.
Как бы там ни было, но радостное настроение Стефани, похоже, передалось всем; они выпили шампанского и стояли, весело болтая о разных пустяках, чего бы никогда не осмелились сделать в присутствии великой герцогини.
Затем, сама не понимая, каким образом это получилось, Летиция оказалась у окна, рядом с королем.
Тихим, еле слышным голосом он заметил:
— Сегодня ты еще красивее, чем вчера. Я тебе снился?
— Кто же… как не ты… мог мне присниться, — шепнула девушка в ответ.
Ей едва удалось произнести эти слова — такое волнение испытывала она от одного сознания того, что король так близко, совсем рядом. А затем, подняв на него глаза, ощутила ту же восторженную дрожь, как тогда, когда губы их слились в поцелуе.
— Я люблю тебя… — шепнул король. — И клянусь небом и землей, ты будешь принадлежать только мне!
Летиция не нашла слов для ответа и просто стояла, любуясь им и словно впитывая любовь, которой светились его глаза. В этот миг двери распахнулись, вошел лорд-распорядитель и сказал великому герцогу:
— Думаю, вашему высочеству и его величеству пора отправиться в ратушу.
— О да, да, конечно, — ответил великий герцог. Он опустил бокал на столик и оглянулся, ища глазами своего высокого гостя и удивляясь, куда тот исчез. Король быстро отошел от окна.
Мужчины вышли из салона вместе, за ними следовали принцесса Ольга со Стефани, шествие замыкали Летиция с Мари-Генриеттой. Они прошли через зал, где собрались придворные, — при приближении короля все они низко поклонились.
Великий герцог с королем вышли из дворца.
Их уже ждала открытая карета.
Украшенная золотым орнаментом, она выглядела роскошно, а головы четырех впряженных лошадей венчали плюмажи из перьев.
Кучер и лакей на запятках были одеты в кремового цвета ливреи с золотыми позументами в стиле семнадцатого века, а на головах у них поверх белых париков красовались треуголки.
Это было очень впечатляющее зрелище, и Летиции вдруг захотелось, чтоб король на все это обратил внимание. Интересно, есть ли у них в Звотане равный по великолепию выезд?..
Но в тот момент, когда великий герцог жестом пригласил короля в карету, послышался цокот копыт, и через секунду на лужайку перед дворцом на всем скаку вылетел всадник.
Все обернулись, и тут Летиция узнала в офицере Кирила.
Он остановился у королевской кареты, кинув поводья подбежавшему лакею, бросился вверх, по ступенькам, к великому герцогу.
Скорость, с какой он примчался, и что-то в его поведении подсказали окружающим, что случилось экстраординарное. Все умолкли в ожидании его слов.
Кирил отдал честь великому герцогу, затем обнажил голову и произнес тихо, но отчетливо:
— Сожалею, сэр, но я принес вашему высочеству печальное известие.
— В чем дело, Кирил? — с тревогой спросил великий герцог.
— В карету, где ехали ее королевское высочество и принц Отто, бросили бомбу. Мне лишь остается выразить вашему высочеству свои глубочайшие соболезнования!
Секунду вокруг стояла мертвая тишина, затем великий герцог каким-то чужим голосом спросил:
— Они что же… погибли?
— Спасти их было невозможно, ваше высочество.
Плечи великого герцога бессильно опустились.
Затем он сказал:
— Я должен отправиться туда и посмотреть, что можно сделать.
— Думаю, что не стоит, ваше высочество, вы уж простите меня за то, что осмеливаюсь давать вам советы, — сказал Кирил. — Врачи увезли тела… ваших родных, а также других раненых и пострадавших от взрыва.
Затем после паузы он добавил:
— В городе смятение и паника. И будет лучше, если вы с его величеством останетесь здесь, пока не наведут порядок.
— Понимаю… — ответил герцог.
— Я обо всем позабочусь, ваше высочество.
Кирил отдал великому герцогу честь, сбежал вниз по ступенькам, вскочил на лошадь и ускакал. Все присутствующие словно окаменели. Принцесса Ольга первой подошла к великому герцогу со словами:
— Луи, дорогой мой, Кирил прав. Сейчас ты все равно ничем не можешь помочь, а если народ в панике, то лучше остаться здесь.
— Да, конечно, — тихо ответил великий герцог. Забыв о короле, принцесса Ольга повела его обратно во дворец. Они прошли через зал, но в салон заходить не стали, а прямиком отправились в личные апартаменты герцога, и дверь за ними затворилась.
Когда Кирил умчался, Летиция взяла Стефани за руку и проводила ее в салон. Следом шли король и Мари-Генриетта.
— Я… просто не могу… поверить, — прошептала Стефани.
— Мне очень жаль, дорогая, — сочувственно заметила Летиция.
— Бедная мама!..
Стефани не плакала, и через секунду король сказал:
— Это страшный удар для всех нас. Думаю, стоит выпить.
Усадив Стефани с Летицией на диван, Мари-Генриетта подошла к столу, за которым король разливал напитки, и прошептала:
— Я не такая лицемерка, как прочие. И не стану притворяться, что мне жаль.
— Что вы имеете в виду? — спросил король.
— Я имею в виду, — ответила Мари-Генриетта, — что теперь Стефани представляется прекрасная возможность выйти за моего брата Кирила.
— Ах вот в чем дело! — заметил король, и глаза его хитровато сощурились. — Что ж, теперь не вижу никаких препятствий к тому, чтоб он стал кронпринцем.
Мари-Генриетта уставилась на него в изумлении.
— О!.. А мне и в голову не приходило! Замечательно! Ну да, конечно же! Ведь Отто погиб!..
— Должен заметить вам, — сказал король, — что сейчас не самый подходящий момент для подобных откровений.
— О, вы бы думали и чувствовали то же самое, если б настрадались, как мы! — парировала она.
— У меня свои причины радоваться, — ответил король, — так что могу понять ваши чувства.
Мари-Генриетта подозрительно уставилась на него, а потом спросила:
— Вы что же, хотите сказать, что любите Летицию? Должна заметить, что вчера вы вели себя самым скандальным образом!
— Не только люблю, — решительно заметил король, — но и собираюсь жениться на ней!
Мари-Генриетта восхищенно вскрикнула:
— О, это просто потрясающе! Вот счастье-то!
И, привстав на цыпочки, поцеловала короля в щеку. Летиция с изумлением взирала на них с дивана.
Мари-Генриетта бросилась к сестре.
— Знаю, что говорить об этом сейчас неуместно, но у нас такая радость! — воскликнула она. — Король только что сказал, что теперь ты, Стефани, сможешь выйти за Кирила, поскольку он должен стать кронпринцем! А сам король собирается жениться на Летиции!
Настала пауза. Летиция начала было говорить:
— Ну знаешь ли, Гетти…
Но тут Стефани перебила ее.
— Это правда? — спросила она.
— Разумеется, правда!
— Я знаю, что папа… позволит мне стать женой Кирила… Потому что всегда любил его…
Тут двери в салон распахнулись, и вошла принцесса Ольга.
— Прошу прощения, ваше величество, за то, что оставила вас. Великий герцог тоже просил передать свои извинения, но в данный момент он…
— Это тяжелый удар, — сказал король, — и я бесконечно сожалею о случившемся. Могу лишь добавить, что рад, что сам великий герцог не пострадал.
— К нему прибыли люди выразить свое соболезнование, — сказала принцесса Ольга. — Однако он просил меня вернуться и немного побыть с ним. Еще раз прошу простить нас, ваше величество.
— Нет, нет, не беспокойтесь, меня тут прекрасно занимают ваши дочери и принцесса Стефани.
Только тут принцесса Ольга вспомнила о Стефани. И подошла к ней со словами:
— Девочка моя дорогая, мне страшно жаль!..
— Спасибо за сочувствие, кузина Ольга, не волнуйтесь, я в порядке, — ответила Стефани. — Я знаю, папа хочет, чтоб вы были с ним.
— Да, пойду к нему, — сказала принцесса Ольга. И, торопливо присев в реверансе перед королем, вышла.
Тут Стефани протянула руку Мари-Генриетте и сказала:
— Идем ко мне, Гетти.
Летиция поняла, что Стефани хочет поговорить с Мари-Генриеттой о своем браке с Кирилом.
У нее также промелькнула мысль о том, что теперь, когда великая герцогиня погибла, возможно, великий герцог и ее мать, эти двое одиноких людей, найдут друг в друге свое счастье.
Девушки попрощались с королем и вышли из комнаты. Летиция и король остались одни.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Затем король протянул руку и предложил:
— А не пойти ли нам в сад? Там никто не будет мешать.
Летиция вложила свою руку в его и подумала в этот момент, что чудо, казавшееся невозможным, нереальным, наконец свершилось.
Они молча прошли через стеклянные двери в сад и, не сговариваясь, свернули на тропинку, ведущую к заветному уголку, в «Сад трав».
Он был окружен красной кирпичной стеной, а в струях фонтана играли солнечные лучи, расцвечивая их миллионом искрящихся крошечных радуг.
В бассейне плавали розовые водяные лилии и золотые рыбки.
Они сели рядом на ту же скамью, что и вчера, король поднес руки Летиции к губам и заметил:
— Вот видишь, дорогая, чутье меня не подвело. Теперь мы можем пожениться!.. И если ты думаешь, что я собираюсь ждать положенный в случае траура год, то, моя милая, глубоко заблуждаешься!
Летиция еле слышно вымолвила:
— Н-не… слишком ли… ты торопишься?
— Ерунда! — ответил король. — Я всего лишь следую твоему примеру, дорогая. Буду с тем же упорством добиваться своей цели!
Он рассмеялся, а затем уже серьезнее добавил:
— Ты — прекрасный пример решимости, достойный восхищения и подражания, но, дорогая, ты не слишком годишься на роль дамы, поучающей, как вести себя и соблюдать приличия.
Летиция покраснела и потупила взор.
— Когда ты говоришь со мной вот так, — с вызовом заметила она, — я начинаю сомневаться, правильно ли ты поступил, остановив свой выбор на мне. Гожусь ли я на роль жены… и королевы…
— Какое все это имеет значение! — нетерпеливо воскликнул король. — Ты должна стать моей, и как можно быстрее, — вот что самое главное!
В голосе его появились какие-то новые, незнакомые ей нотки, и Летиция сказала:
— Я люблю тебя и, кажется, готова на все, о чем ты ни попросишь, но ты… совершенно уверен, что тебе нужна именно я?..
— Как ты можешь задавать такие глупые вопросы! — возмутился король.
— Просто я подумала, — сказала Летиция, — что после того как я помешала Стефани… выйти за тебя… и теперь, когда мать ее погибла и она может стать женой Кирила, тебе вовсе не обязательно… брать себе жену из Овенштадта.
Король рассмеялся, и смех его звучал нежно.
— Я прекрасно понимаю, в чем причина этих слов, дорогая, — ответил он. — Ты хочешь заранее защититься, предполагая, что я стану винить тебя за то, что ты обманом вынудила меня вступить в брак. Или околдовала с помощью цыган…
Он усмехнулся и добавил:
— Хотя это так и есть, но не важно, почему именно это произошло… Теперь я и помыслить не могу о том, что моей женой станет какая-то другая женщина. Так что чем скорее мы поженимся, тем лучше.
Он поднес ее руку к губам и заметил:
— Но ведь мы и так уже женаты, согласно цыганским законам, и не важно, признают их другие люди или нет. Это закон моей и твоей крови.
Произнес он эти слова очень торжественно и взволнованно, и Летиция ответила:
— Люблю тебя и за то, что ты веришь в это. Да, я согласна стать твоей женой, это единственное и самое страстное мое желание. А говорила я все это просто для того, чтоб дать тебе шанс… отказаться.
— Понимаю, — ответил король, — но он мне не нужен! Ни теперь, ни в будущем. Уж я постараюсь доказать тебе это!
Король обнял девушку и привлек к себе.
— Н-нас… могут увидеть, — прошептала Летиция.
Губы его были так близко…
— Ну и пусть! — сказал король. — Главное, убедить тебя, что отныне и навеки ты моя и только моя!..
Губы их слились, и Летиция почувствовала, как вся растворяется в этом поцелуе.
Да, она принадлежит ему, и ни один из них не мыслит своей жизни без другого.
Толпа радостно зашумела, приветственные возгласы становились все громче и громче.
Карета, в которой ехали король с Летицией, уже была засыпана цветами, которые со всех сторон бросали люди.
Сперва цветы покрывали лишь пол кареты, теперь выросла целая гора.
Говорить из-за шума было невозможно, но король крепко держал ее за руку.
Изредка помахивая людям, они снова и снова переживали тот момент, когда перед алтарем кафедрального собора священник объявил их мужем и женой.
Как это похоже на Виктора, думала Летиция, — исполнить все, что он задумал, абсолютно все.
Он просил руки Летиции и, когда его предложение было принято, убедил принцессу Ольгу в том, что свадьба должна состояться в Звотане через три месяца.
Он был столь красноречив и убедителен, что сперва принцесса Ольга, а затем и великий герцог согласились.
И вот все они приехали к королю Виктору и остановились у него во дворце, который приятно контрастировал с мрачной траурной обстановкой дома.
Впрочем, никто в Овенштадте не оплакивал особенно великую герцогиню, хотя на публике приличия, разумеется, соблюдались, а принцесса Аспазия со свойственной ей прямотой заявила Летиции:
— Да на самом деле все рады, что ее больше нет! И теперь снова счастливы и веселы, как до ее появления в Овенштадте.
Но великий герцог был просто обязан соблюдать приличия и, дав согласие на брак дочери с Кирилом, ибо теперь он являлся кронпринцем, заявил, что они должны подождать самое малое полгода, прежде чем официально объявить о своем обручении.
— Это несправедливо! — жаловалась Стефани, узнав, что Летиции позволили выйти за короля через три месяца.
— Но ведь теперь вы с Кирилом можете встречаться каждый день и проводить сколько угодно времени вместе! — возразила Летиция. — Мы же действительно с королем видимся очень редко.
Действительно, видеться часто им было невозможно, поскольку каждое прибытие короля в Овенштадт обставлялось с невероятной помпезностью. И он побывал в столице Овенштадта всего два раза и во время своего пребывания не мог оставаться с Летицией наедине.
Но однажды она с принцессой Ольгой, Кирилом и Мари-Генриеттой отправились встречать его в замок Тхор. Королю были предоставлены в замке самые лучшие апартаменты, и уж тут Летиции удалось увидеться с ним наедине в той маленькой гостиной, где он поцеловал ее в первый раз и где она едва не стала ему цыганской женой без священного благословения церкви.
— Я люблю тебя! — сказал король в первый же вечер, когда принцесса Ольга на двадцать минут разрешила им побыть наедине.
— И я… люблю тебя!.. — ответила Летиция.
— Если бы я был простым цыганом, а не королем! — заметил он. — Тогда нам бы не пришлось ждать такую чертову уйму времени! Мы бы уселись в кибитку и уехали куда глаза глядят, и я бы все дни и ночи напролет занимался с тобой любовью и рассказывал бы тебе, как много ты для меня значишь, и никто не стучался бы в дверь по миллиону раз на дню, напоминая, что мы всего лишь помолвлены!..
Летиция рассмеялась.
— Теперь уже недолго ждать, — сказала она. — И, о дорогой, милый, замечательный мой Виктор, я тоже очень хочу быть с тобой всегда и везде!
— Не знаю, что ты со мной сделала, — заметил король. — Возможно, это цыганское колдовство, но я просто не в состоянии думать ни о чем и ни о ком другом, кроме тебя.
И, коснувшись губами ее щеки, он продолжил:
— Принимаю законы, слушаю дебаты на самые серьезные темы и все время вижу перед собой твое лицо и чувствую твои губы…
Ответить Летиция не смогла, так как он принялся страстно целовать ее.
Поцелуи его были столь восхитительны, а сами они в те секунды были столь близки, что ближе, как показалось Летиции, их уже не могла сделать даже церемония в кафедральном соборе.
Теперь же, когда они ехали в карете сквозь толпы празднично одетых людей, размахивающих флагами, девушка подумала, что у нее начинается новая жизнь и что впереди ее ждет нечто уж совсем замечательное и прекрасное, чего нельзя выразить словами.
Идя по проходу под руку с Кирилом, в сопровождении Стефани и Мари-Генриетты, подружек невесты, она вознесла благодарственную молитву небесам.
Все, о чем она мечтала, свершилось. Она смогла стать женой любимого человека, брат Кирил занял место глупого и избалованного Отто и в один прекрасный день станет герцогом Овенштадтским.
Ей вспомнились слова воеводы: «Слушайся только своего сердца».
Так она и поступила, и это помогло осуществить самые заветные желания, достичь того, что казалось совершенно недоступным и недостижимым.
Карета, в которой они ехали, подъехала к городским воротам.
Кучер остановил лошадей, лакей принялся разгребать гору цветов, чтоб молодые могли выйти. И Летиция увидела, что их уже ждет фаэтон, запряженный парой великолепных коней.
Она знала, что он умчит их в летний дворец короля, где они проведут первые дни медового месяца.
А вот куда они направятся после, она не знала. Король сказал, что это секрет.
Распрощавшись с придворными, он помог ей сесть в фаэтон, затем занял место кучера. Взял в руки поводья, и, глядя на него, Летиция в который уже раз подумала: это сон.
Теперь она сколько угодно могла находиться наедине с любимым, и, уже отъезжая, король обернулся, заглянул ей в глаза, и она поняла, что и он подумал о том же.
Позади, на некотором отдалении, за ними следовал эскорт из четырех кавалеристов.
— Ничего не бойся, дорогая, — сказал король накануне вечером. — Власти уверяют меня, что человек, повинный в гибели великой герцогини и принца Отто, которого они схватили и казнили, был последним по-настоящему опасным преступником в этой части Европы.