Страница:
— Знакомься, дорогая, это генерал Лейнинзен. Он так тепло говорил о нашем Кириле!
Летиция присела в реверансе, и генерал, взяв ее руку, заметил:
— Мне следовало бы догадаться, что у такой красавицы матери и дочь должна быть настоящая красавица!
Летиция улыбнулась:
— О, мы с сестрой так стараемся быть похожими на маму, но можете вообразить, генерал, сколь сложная это задача!
Генерал рассмеялся.
Тут принцесса Ольга услышала у самого своего уха мужской голос:
— Я ожидал увидеть ваше высочество на обеде, где мы могли бы продолжить ту чрезвычайно занимательную беседу, которую начали во время ленча…
— Ваше величество! — Принцесса Ольга грациозно присела в реверансе.
Король смотрел на генерала, и она сказала:
— Позвольте, ваше величество, представить вам генерала Лейнинзена, командующего полком, где служит мой сын. А раньше служил муж.
Король протянул руку.
— Рад познакомиться, генерал!
— Огромная честь для меня, ваше величество! — ответил генерал.
Увидев, что король заговорил с матерью, Летиция занервничала и решила, что ей лучше удалиться.
И в то же время она чувствовала, что ноги у нее словно приросли к полу — ведь он был так близко, совсем рядом.
А в следующую секунду, когда она решилась, было слишком поздно.
— Разрешите также представить вашему величеству мою дочь, Летицию, — сказала принцесса Ольга.
Летиция не осмелилась поднять на короля глаз, обрамленных длинными черными ресницами.
Однако она все же сделала реверанс.
Король протянул ей руку, и от этого прикосновения по ее телу пробежала сладостная волна, как тогда, прошлой ночью. Она ощущала исходившее от короля магическое притяжение и снова, казалось, была в его власти, как тогда, когда была в его объятиях и чувствовала на губах его поцелуи.
Она ощущала, что дрожит с головы до ног, и не в силах была поднять глаза. Затем некая неведомая сила все же заставила ее взглянуть на него.
Воспоминания не подвели — он был так же красив и неотразим, как и вчера ночью, и какое-то время она просто не могла оторвать от него глаз.
Она не была уверена, узнал ли ее король. Но вот наконец он отпустил ее руку и обернулся к принцессе Ольге.
— Окажите мне такую честь, позвольте пригласить вас на танец, — сказал он ей.
Принцесса Ольга была так изумлена, что сперва просто не нашлась, что ответить.
Затем, полуобернувшись, посмотрела в ту сторону зала, где стояла великая герцогиня. Она была поглощена беседой с пожилой и, по всей видимости, очень знатной дамой. В этот момент она не смотрела на короля.
— Боюсь, это не совсем соответствует этикету, — сказала принцесса Ольга. — Ведь вы, ваше величество, еще не открыли бал.
— А все, наверное, просто умирают от желания танцевать, — подхватил король. — В таком случае я открою его с вашей дочерью.
С этими словами он повернулся к Летиции, обнял ее за талию и пошел в центр зала. Девушка понимала, что ей следует отказаться, но, похоже, потеряла дар речи.
Оркестр тихо наигрывал какую-то мелодию, но как только король с Летицией оказались в центре зала, грянул вальс «Сказки Венского леса». Было уже слишком поздно отступать, и девушке ничего не оставалось, как покориться воле короля.
И все вокруг преобразилось — ведь она снова была рядом с ним, рука его крепко держала ее за талию.
Она видела, как исказилось от злобы лицо великой герцогини, только сейчас заметившей, что происходит, и как засветился веселый огонек в глазах великого герцога.
А на лице Стефани явственно читалось облегчение, и она покосилась в тот конец зала, где должен был находиться Кирил.
Стефани так и подмывало подбежать к нему и убедиться, что и он тоже счастлив видеть, что король танцует не с ней.
Обоим это казалось добрым предзнаменованием, знаком того, что все обстоит не так плохо, как они ожидали.
Летиция с королем совершили по залу полный круг — лишь после этого к ним, согласно установившейся традиции, могли присоединиться другие пары.
Они легко скользили по паркету под хрустальными люстрами, когда король завел светскую беседу:
— Счастлив познакомиться с вами, принцесса. Я немало наслышан о вашем отце, знаю, как его любили в Овенштадте.
Летиция ждала от него совсем других слов. Так, значит, он не узнал в ней свою цыганскую жену!
— Польщена, ваше величество, что вы такого высокого мнения о моем отце, — ответила она. — Нам его очень не хватает. Жизнь нашей семьи… совсем изменилась с тех пор… как он умер.
— Да, мне говорили, — кивнул король.
— Говорили?! Вот уж не думала, что его величество король Звотаны наслышан… о наших неприятностях.
— Собираясь посетить какую-либо страну, — ответил король, — я всегда стараюсь как можно больше узнать о ее истории и народе… Кстати, перед самым приездом сюда мне сообщили, как невероятно красива принцесса Летиция.
Он произнес ее имя с каким-то особым значением, и девушка от неожиданности на секунду сбилась с ритма.
— Я… О, простите… — пролепетала она.
— Прощаю, — с улыбкой ответил король, — но с одним условием. Расскажите о себе как можно больше. Чем вы занимаетесь? Ну разумеется, помимо того, что танцуете на балах…
Летиция рассмеялась. Теперь она была совершенно уверена, что король не узнал ее. И после паузы ответила:
— Возможно, вы будете удивлены, сэр, но это первый бал, на котором я танцую, а комплимент вашего величества — один из первых, который я получила.
— Но можно ли поверить в такое? — изумился король.
— Это правда. Видите ли, сэр, но я обычно предпочитаю говорить правду. Когда это возможно, конечно…
Она произнесла эту фразу бездумно, затем вдруг вспомнила, что вчера вечером ее вряд ли можно было назвать правдивой. Ведь она заставила короля поверить в то, что она цыганка, мало того — знаменитая танцовщица.
Они кружились по залу в молчании, и когда оркестр умолк, король сказал:
— К сожалению, теперь мне пора вернуться к своим обязанностям. Льщу себя надеждой, что вы подарите мне хотя бы еще один танец. Поэтому прошу вас, не уходите рано!
Он произнес эти слова повелительно и властно, и Летиция замерла. Затем глаза их встретились — бальный зал, казалось, исчез, а над головой снова блистали звезды, и голос воеводы, соединявшего их руки, звенел в ночи.
Но тут словно удар хлыста прозвучали слова великой герцогини:
— Надеюсь, ваше величество насладились танцем. И я была бы вам чрезвычайно признательна, если б вы соизволили наконец обратить внимание на нашу маленькую хозяйку бала. Она с нетерпением ожидает, когда вы окажете честь танцевать с ней!
В голосе великой герцогини отчетливо угадывались язвительные нотки, но король лишь улыбнулся и ответил:
— Ну разумеется! Буду очень рад. Полагаю, нам с принцессой Стефани следовало открыть бал. А потому прошу прощения за то, что я столь бездумно пренебрег традицией вашей страны.
— Ах, нет, нет, ваше величество! — вмешалась Стефани прежде, чем мать успела остановить ее. — Это не наш овенштадтский обычай. Так принято на родине мамы, в Пруссии, а она ввела этот обычай здесь.
— Тогда тем более есть надежда, что мне извинят этот faux pas[1], — весело заметил король.
Музыка заиграла снова, и они со Стефани закружились в танце.
Из-за того, что ее выделил король, а также потому, что они с Мари-Генриеттой, несомненно, были самыми хорошенькими девушками на балу, Летицию вдруг окружили поклонники.
Некоторые из них были староваты, но зато знатны, другие молоды и вполне привлекательны, однако с первого взгляда было ясно, что ни один из них не может соперничать с королем.
Даже без белого мундира, на котором блистали и переливались ордена, он, вне всякого сомнения, был здесь самым красивым мужчиной.
Интересно, подумала Летиция, видя, как он проносится мимо в танце, помнит ли он о том ордене, усыпанном бриллиантами, который вчера ночью отдал воеводе?
Она уже несколько раз задавалась вопросом: к чему король подарил воеводе столь дорогую вещь, когда вполне можно было обойтись несколькими золотыми монетами.
Это был щедрый дар, достойный настоящего короля.
Летиция была уверена, что воевода не станет продавать эту дорогую вещь. Нет, он будет хранить орден вместе с другими сокровищами, принадлежавшими его племени, которые затем перейдут следующим поколениям кальдерашей.
В середине бала предполагался ужин, на который, как рассчитывала великая герцогиня, король должен сопровождать Стефани.
После двенадцати великий герцог позволил гостям постарше откланяться — им предстоял неблизкий путь в свои особняки и замки.
В бальном зале стало просторнее, и Летиция уже начала беспокоиться — не забыл ли король о своем обещании станцевать с ней еще раз?
Но после того как один из кавалеров отвел ее после бурной кадрили к распахнутому настежь окну, к ним подошел король.
— Следующий танец мой, принцесса Летиция! — сказал он.
Летиция не колебалась ни секунды.
Она уже обещала этот танец кому-то другому, но разве можно отказать королю?..
Да и к тому же ей вовсе не хотелось отказывать. Она мечтала снова оказаться в его объятиях и одновременно страшилась его прикосновений. Она ощущала его присутствие каждую секунду в этот незабываемый вечер.
Девушка была почти уверена, что он не узнал ее — в этом пышном светлом платье, с прической из темных локонов, обрамляющих лицо, единственным украшением которой служили три белые розы, приколотые к подобранным сзади прядям.
Но что, если он вспомнит ее голос, ее глаза или, возможно, — при одной мысли об этом она задрожала — ее губы?..
Кавалер поклонился Летиции и сказал:
— Благодарю вас, принцесса, за совершенно восхитительный танец!
Он отошел, а король взял Летицию за руку и увлек в сад.
С мраморной террасы на зеленую лужайку вели всего две ступени.
Сойдя с них и не произнося ни слова, король повел девушку подальше от ярко освещенных окон дворца. Они прошли мимо усаженных цветами клумб и рядов кустарника и оказались у маленького фонтана, расположенного посреди так называемого «Сада трав».
Звезды мерцали на небе точь-в-точь, как вчера, луна заливала все вокруг таинственным серебристым сиянием.
Возле фонтана стояла скамья, и король, не выпуская руки девушки, подвел ее к ней, усадил и сам опустился рядом.
Затем, по-прежнему не произнося ни слова, снял с ее руки кружевную перчатку.
Она не противилась, не вымолвила ни слова — по той простой причине, что одного прикосновения короля было достаточно, чтобы заставить всю ее затрепетать от волнения.
Пытаясь унять эту дрожь, она также чувствовала, как жар, исходивший от его тела, пронзил ее всю насквозь, сладкой волной разлился по всему телу.
Король повернул ее руку ладонью вверх, и при лунном свете на белой коже отчетливо стала видна крохотная темная отметинка от надреза, сделанного воеводой.
Король долго смотрел на нее. Потом спросил:
— Почему ты исчезла, даже не попрощавшись? Как можно было оставить меня, зная, что принадлежишь мне, что стала моей женой?
— Я… я не думала, что вы меня узнали… — пролепетала Летиция.
Король улыбнулся:
— Войдя в зал, я сразу почувствовал, что ты где-то здесь, рядом!
— Но как… как вы могли это почувствовать?
— В моих жилах течет цыганская кровь, или ты забыла? — сказал король. — И без всякой магии, без всякого там колдовства я обладаю куда более тонкой, чем у обычного человека, интуицией.
— И вы подумали… прошлой ночью, что я сбежала… с остальными цыганами?
Король снова улыбнулся.
— Просто был уверен в этом. Ты исчезла столь внезапно, что в первый момент я даже подумал: а не было ли это наваждением, иллюзией, подобно птичке, сидевшей на дереве, или голубям, слетевшимся ниоткуда?..
Он усмехнулся и продолжил:
— Однако, поразмыслив как следует, пришел к выводу, что должно существовать вполне реальное и логическое объяснение не только твоему исчезновению, но и настойчивости, с которой ты добивалась от меня верности.
Он умолк, и Летиция, изумленно глядя на него, спросила:
— Так вы… действительно догадались?
— Ну уж не настолько я глуп, — ответил король, — к тому же меня так настойчиво зазывали, умоляли и уговаривали приехать в Овенштадт, что я догадался: от меня ждут, что я сделаю предложение дочери великой герцогини. И теперь лишь одна-единственная причина может помешать мне сделать это.
— Какая же… причина?
— Да то, что принцесса Стефани вовсе не хочет выходить за меня замуж!
Летиция тихо ахнула:
— Да, это так!
— К тому же, — продолжил король, — лишь кто-то очень близкий этой девушке мог знать о ее чувствах. Еще в Звотане слышал, что старшая дочь принца Павла не только необычайно красива, но и очень похожа на мою прапрабабушку, танцовщицу Савийю.
Летиция захлопала в ладоши.
— Так вы… догадались, кто я?
— Ну не сразу, — признался король. — Сперва просто подумал, что боги очень благосклонны ко мне, посылая такую красавицу скрасить страшно скучный вечер в замке.
От тона, которым были произнесены эти слова, щеки девушки вспыхнули.
— Вы были… шокированы? — спросила она.
— О нет! Скорее заинтригован, — ответил король. — Но позднее, под действием этого обряда и тех невыразимых словами чувств, которые мы пробудили друг в друге, вдруг подумал, что оба мы, должно быть, несколько обезумели и что это я шокировал или даже обидел тебя. Так что иного выхода, как бежать, у прекрасной цыганки не было.
Рука Летиции, которую он сжимал в своей, дрогнула и напряглась. Ее обидели слова короля.
Догадавшись о ее чувствах, он наклонил голову и поцеловал крохотный шрам на запястье.
— Итак, Летиция-Савийя, — сказал он, — что же нам теперь делать?
— Что вы… имеете в виду? — нервно спросила Летиция.
— Воевода подарил нам волшебство любви, сделал нас мужем и женой… — с нежностью произнес король.
— Да, на пять дней.
— Ну все зависит от нас. Пять дней, а может быть, пять лет. Или же пятьдесят пять, или пять веков!
Вся дрожа, Летиция спросила:
— Что… вы сказали?
— Я сказал, что ты моя, — ответил король. — Моя жена. Конечно, мы можем пожениться согласно законам и обычаям, существующим в наших странах. Но по цыганским законам мы уже женаты. А ведь оба мы в них верим, правда?
— Нет… нет! — воскликнула Летиция. — Это… невозможно!
— Почему невозможно?
— Потому что я… мне никогда не позволят… выйти за вас, даже если вы… очень бы хотели этого.
— Хотел бы?! — воскликнул король. — Но ты и без моих слов знаешь, Летиция, что мы принадлежим друг другу.
— Это невозможно… просто вы не знаете!.. — в отчаянии прошептала Летиция.
И с этими словами она отвернулась от короля. Тогда он взял ее двумя пальцами за подбородок и развернул к себе.
— Посмотри на меня! — потребовал он.
Она пыталась сопротивляться, но одного прикосновения его руки оказалось достаточно, чтобы все ее тело затрепетало и потянулось к нему. Она взглянула на него, и ей показалось — возможно, этот эффект был вызван мерцанием звезд над головой, — что от него исходит некое странное сияние.
Летиция почувствовала, как сердце ее дрогнуло и устремилось к нему, как в нем зажегся тот же огонь, что и вчера. Она поняла, что и сам король тоже сгорает в этом огне.
Только вторили двум сердцам на этот раз не цыганские скрипки, а чудесная торжественная мелодия, звучавшая у них в груди.
Король долго всматривался в лицо девушки, затем тихо спросил:
— А теперь скажи правду. Какие чувства ты ко мне испытываешь?
— Я… люблю тебя! — шепнула Летиция. — Люблю, отчаянно люблю, но… мне все равно не позволят… стать твоей женой…
— Откуда такая уверенность?
От волнения девушка не могла вымолвить и слова.
Ей хотелось лишь одного — чувствовать короля рядом, ощущать его руки на своем теле и губы на своих губах и знать, что ей ни о чем не надо думать. Ни о чем и ни о ком, только о нем.
И она глядела на него зачарованно, и единственное, что слышала сейчас, — биение собственного сердца. И тут вдруг в саду послышался смех.
Звук этот донесся откуда-то издали, однако тут же вернул девушку к реальности.
— Ты… вы… не понимаете, — с горечью сказала она. — Но великая герцогиня… она ненавидит всех нас. И меня, и маму, и брата с сестрой… И она никогда не… позволит великому герцогу… дать разрешение на брак.
— Но почему ты так в этом уверена? — снова спросил король.
— А почему нас не пригласили ни на ленч, ни на обед, устроенный в твою честь? Нам также дали понять, что мы не будем… представлены королю на балу.
Король нахмурился.
— В это трудно поверить! Ведь твой отец пользовался таким уважением и приходился к тому же единственным кузеном великому герцогу.
— Это так, — кивнула Летиция. — Но великая герцогиня родом из Пруссии… и всегда… умеет добиться своего.
— Со мной этого у нее не получится! — решительно заметил король.
— Возможно, ей так и не удастся уговорить тебя жениться на Стефани, но никогда… даже через тысячу лет она не позволит мне стать твоей женой.
— Тогда мы должны придумать способ обвести ее вокруг пальца, — сказал король, — поскольку я уже дал свое слово цыганочке, что буду верен только ей. Да и в любом случае мне необходимо жениться!
— Но почему? — спросила Летиция. — Из-за… римского цирка, что ли?
Король рассмеялся:
— Тонко подмечено! Но нет, конечно же, не потому. Куда важнее совсем другое. Я не только повстречал наконец женщину, на которой хотел бы жениться. Я хочу, чтобы в жилах моих детей тоже текла цыганская кровь.
Улыбнувшись, он добавил мягко:
— Надеюсь, и на их долю выпадет то же счастье — познать волшебство любви. Важнее этого нет ничего на свете!
Летиция снова обернулась к нему.
— Ты и вправду… так считаешь?
— Неужели ты думаешь, я лгу? Что подсказывает тебе сердце?
— Что ты… говоришь правду.
— Тогда слушай меня внимательно, — сказал король. — Возможно, у нас ничего не получится, пока я здесь. Но завтра, когда мне вручат ключи от города, я уеду. А вернувшись домой, отыщу способ официально объявить тебя своей женой, каковой ты пока являешься тайно.
Понизив голос, он добавил:
— На это может потребоваться какое-то время, но ты должна мне довериться…
Летиция затаила дыхание.
— О, если это когда-нибудь случится, это будет счастливейший день в моей жизни!.. Но пока… пока мне все кажется лишь сном…
— Тогда этот сон мы будем смотреть вместе, как вчера! Вчера вечером, когда происходили эти чудеса, все вокруг казалось нереальным, и, знаешь, когда ты исчезла, я на какой-то краткий миг подумал, что ты мне просто приснилась. Но, увидев тебя снова сегодня, понял — все это было наяву.
Волнение, звучавшее в его голосе, напомнило Летиции любовную песню, которую пели цыгане, когда они с королем поднимались по ступенькам к замку.
Король, склонив голову, снова поцеловал крошечный шрам на ее запястье.
— Это доказательство, что ты принадлежишь мне, — сказал он. — И в будущем, Летиция, у нас не возникнет нужды оставлять метки или шрамы на теле, поскольку сердца наши слиты воедино. Целуя тебя, я чувствую, что ты даришь мне не только свои губы и сердце, но и саму душу.
— И я… чувствую… то же, — прошептала Летиция. — И еще, когда я думала о тебе… то поняла, что никогда… не буду любить так никого… и никогда не выйду замуж ни за кого… другого.
— Ты моя! — пылко воскликнул король. — И я не позволю ни одному мужчине прикоснуться к тебе!
Страсть влекла Летицию к королю с непреодолимой силой, и через секунду губы их слились в пылком поцелуе.
Но поблизости кто-то прогуливался, и король, сделав над собой усилие, оторвался от губ Летиции и помог ей подняться.
— Я должен проводить тебя обратно, в бальный зал, — сказал он. — Иначе начнутся сплетни.
— И великая герцогиня рассердится… — пробормотала девушка.
— Не бойся, — заметил король. — Некое шестое, наверняка цыганское чувство подсказывает мне, что никто и ничто не может помешать нам быть вместе. Так уж распорядились боги.
Он усмехнулся и добавил:
— И если не веришь мне, красавица моя, верь богам. Уж они-то, уверяю тебя, куда могущественнее какой-то злобной и вздорной прусской выскочки!
Его слова прозвучали так весело и иронично, что Летиция не могла удержаться от смеха.
А потом, идя рядом с ним к ярко освещенным окнам бального зала, она поняла, что отныне никто не сможет загасить пламя надежды, загоревшееся в ее груди.
Глава 7
Летиция присела в реверансе, и генерал, взяв ее руку, заметил:
— Мне следовало бы догадаться, что у такой красавицы матери и дочь должна быть настоящая красавица!
Летиция улыбнулась:
— О, мы с сестрой так стараемся быть похожими на маму, но можете вообразить, генерал, сколь сложная это задача!
Генерал рассмеялся.
Тут принцесса Ольга услышала у самого своего уха мужской голос:
— Я ожидал увидеть ваше высочество на обеде, где мы могли бы продолжить ту чрезвычайно занимательную беседу, которую начали во время ленча…
— Ваше величество! — Принцесса Ольга грациозно присела в реверансе.
Король смотрел на генерала, и она сказала:
— Позвольте, ваше величество, представить вам генерала Лейнинзена, командующего полком, где служит мой сын. А раньше служил муж.
Король протянул руку.
— Рад познакомиться, генерал!
— Огромная честь для меня, ваше величество! — ответил генерал.
Увидев, что король заговорил с матерью, Летиция занервничала и решила, что ей лучше удалиться.
И в то же время она чувствовала, что ноги у нее словно приросли к полу — ведь он был так близко, совсем рядом.
А в следующую секунду, когда она решилась, было слишком поздно.
— Разрешите также представить вашему величеству мою дочь, Летицию, — сказала принцесса Ольга.
Летиция не осмелилась поднять на короля глаз, обрамленных длинными черными ресницами.
Однако она все же сделала реверанс.
Король протянул ей руку, и от этого прикосновения по ее телу пробежала сладостная волна, как тогда, прошлой ночью. Она ощущала исходившее от короля магическое притяжение и снова, казалось, была в его власти, как тогда, когда была в его объятиях и чувствовала на губах его поцелуи.
Она ощущала, что дрожит с головы до ног, и не в силах была поднять глаза. Затем некая неведомая сила все же заставила ее взглянуть на него.
Воспоминания не подвели — он был так же красив и неотразим, как и вчера ночью, и какое-то время она просто не могла оторвать от него глаз.
Она не была уверена, узнал ли ее король. Но вот наконец он отпустил ее руку и обернулся к принцессе Ольге.
— Окажите мне такую честь, позвольте пригласить вас на танец, — сказал он ей.
Принцесса Ольга была так изумлена, что сперва просто не нашлась, что ответить.
Затем, полуобернувшись, посмотрела в ту сторону зала, где стояла великая герцогиня. Она была поглощена беседой с пожилой и, по всей видимости, очень знатной дамой. В этот момент она не смотрела на короля.
— Боюсь, это не совсем соответствует этикету, — сказала принцесса Ольга. — Ведь вы, ваше величество, еще не открыли бал.
— А все, наверное, просто умирают от желания танцевать, — подхватил король. — В таком случае я открою его с вашей дочерью.
С этими словами он повернулся к Летиции, обнял ее за талию и пошел в центр зала. Девушка понимала, что ей следует отказаться, но, похоже, потеряла дар речи.
Оркестр тихо наигрывал какую-то мелодию, но как только король с Летицией оказались в центре зала, грянул вальс «Сказки Венского леса». Было уже слишком поздно отступать, и девушке ничего не оставалось, как покориться воле короля.
И все вокруг преобразилось — ведь она снова была рядом с ним, рука его крепко держала ее за талию.
Она видела, как исказилось от злобы лицо великой герцогини, только сейчас заметившей, что происходит, и как засветился веселый огонек в глазах великого герцога.
А на лице Стефани явственно читалось облегчение, и она покосилась в тот конец зала, где должен был находиться Кирил.
Стефани так и подмывало подбежать к нему и убедиться, что и он тоже счастлив видеть, что король танцует не с ней.
Обоим это казалось добрым предзнаменованием, знаком того, что все обстоит не так плохо, как они ожидали.
Летиция с королем совершили по залу полный круг — лишь после этого к ним, согласно установившейся традиции, могли присоединиться другие пары.
Они легко скользили по паркету под хрустальными люстрами, когда король завел светскую беседу:
— Счастлив познакомиться с вами, принцесса. Я немало наслышан о вашем отце, знаю, как его любили в Овенштадте.
Летиция ждала от него совсем других слов. Так, значит, он не узнал в ней свою цыганскую жену!
— Польщена, ваше величество, что вы такого высокого мнения о моем отце, — ответила она. — Нам его очень не хватает. Жизнь нашей семьи… совсем изменилась с тех пор… как он умер.
— Да, мне говорили, — кивнул король.
— Говорили?! Вот уж не думала, что его величество король Звотаны наслышан… о наших неприятностях.
— Собираясь посетить какую-либо страну, — ответил король, — я всегда стараюсь как можно больше узнать о ее истории и народе… Кстати, перед самым приездом сюда мне сообщили, как невероятно красива принцесса Летиция.
Он произнес ее имя с каким-то особым значением, и девушка от неожиданности на секунду сбилась с ритма.
— Я… О, простите… — пролепетала она.
— Прощаю, — с улыбкой ответил король, — но с одним условием. Расскажите о себе как можно больше. Чем вы занимаетесь? Ну разумеется, помимо того, что танцуете на балах…
Летиция рассмеялась. Теперь она была совершенно уверена, что король не узнал ее. И после паузы ответила:
— Возможно, вы будете удивлены, сэр, но это первый бал, на котором я танцую, а комплимент вашего величества — один из первых, который я получила.
— Но можно ли поверить в такое? — изумился король.
— Это правда. Видите ли, сэр, но я обычно предпочитаю говорить правду. Когда это возможно, конечно…
Она произнесла эту фразу бездумно, затем вдруг вспомнила, что вчера вечером ее вряд ли можно было назвать правдивой. Ведь она заставила короля поверить в то, что она цыганка, мало того — знаменитая танцовщица.
Они кружились по залу в молчании, и когда оркестр умолк, король сказал:
— К сожалению, теперь мне пора вернуться к своим обязанностям. Льщу себя надеждой, что вы подарите мне хотя бы еще один танец. Поэтому прошу вас, не уходите рано!
Он произнес эти слова повелительно и властно, и Летиция замерла. Затем глаза их встретились — бальный зал, казалось, исчез, а над головой снова блистали звезды, и голос воеводы, соединявшего их руки, звенел в ночи.
Но тут словно удар хлыста прозвучали слова великой герцогини:
— Надеюсь, ваше величество насладились танцем. И я была бы вам чрезвычайно признательна, если б вы соизволили наконец обратить внимание на нашу маленькую хозяйку бала. Она с нетерпением ожидает, когда вы окажете честь танцевать с ней!
В голосе великой герцогини отчетливо угадывались язвительные нотки, но король лишь улыбнулся и ответил:
— Ну разумеется! Буду очень рад. Полагаю, нам с принцессой Стефани следовало открыть бал. А потому прошу прощения за то, что я столь бездумно пренебрег традицией вашей страны.
— Ах, нет, нет, ваше величество! — вмешалась Стефани прежде, чем мать успела остановить ее. — Это не наш овенштадтский обычай. Так принято на родине мамы, в Пруссии, а она ввела этот обычай здесь.
— Тогда тем более есть надежда, что мне извинят этот faux pas[1], — весело заметил король.
Музыка заиграла снова, и они со Стефани закружились в танце.
Из-за того, что ее выделил король, а также потому, что они с Мари-Генриеттой, несомненно, были самыми хорошенькими девушками на балу, Летицию вдруг окружили поклонники.
Некоторые из них были староваты, но зато знатны, другие молоды и вполне привлекательны, однако с первого взгляда было ясно, что ни один из них не может соперничать с королем.
Даже без белого мундира, на котором блистали и переливались ордена, он, вне всякого сомнения, был здесь самым красивым мужчиной.
Интересно, подумала Летиция, видя, как он проносится мимо в танце, помнит ли он о том ордене, усыпанном бриллиантами, который вчера ночью отдал воеводе?
Она уже несколько раз задавалась вопросом: к чему король подарил воеводе столь дорогую вещь, когда вполне можно было обойтись несколькими золотыми монетами.
Это был щедрый дар, достойный настоящего короля.
Летиция была уверена, что воевода не станет продавать эту дорогую вещь. Нет, он будет хранить орден вместе с другими сокровищами, принадлежавшими его племени, которые затем перейдут следующим поколениям кальдерашей.
В середине бала предполагался ужин, на который, как рассчитывала великая герцогиня, король должен сопровождать Стефани.
После двенадцати великий герцог позволил гостям постарше откланяться — им предстоял неблизкий путь в свои особняки и замки.
В бальном зале стало просторнее, и Летиция уже начала беспокоиться — не забыл ли король о своем обещании станцевать с ней еще раз?
Но после того как один из кавалеров отвел ее после бурной кадрили к распахнутому настежь окну, к ним подошел король.
— Следующий танец мой, принцесса Летиция! — сказал он.
Летиция не колебалась ни секунды.
Она уже обещала этот танец кому-то другому, но разве можно отказать королю?..
Да и к тому же ей вовсе не хотелось отказывать. Она мечтала снова оказаться в его объятиях и одновременно страшилась его прикосновений. Она ощущала его присутствие каждую секунду в этот незабываемый вечер.
Девушка была почти уверена, что он не узнал ее — в этом пышном светлом платье, с прической из темных локонов, обрамляющих лицо, единственным украшением которой служили три белые розы, приколотые к подобранным сзади прядям.
Но что, если он вспомнит ее голос, ее глаза или, возможно, — при одной мысли об этом она задрожала — ее губы?..
Кавалер поклонился Летиции и сказал:
— Благодарю вас, принцесса, за совершенно восхитительный танец!
Он отошел, а король взял Летицию за руку и увлек в сад.
С мраморной террасы на зеленую лужайку вели всего две ступени.
Сойдя с них и не произнося ни слова, король повел девушку подальше от ярко освещенных окон дворца. Они прошли мимо усаженных цветами клумб и рядов кустарника и оказались у маленького фонтана, расположенного посреди так называемого «Сада трав».
Звезды мерцали на небе точь-в-точь, как вчера, луна заливала все вокруг таинственным серебристым сиянием.
Возле фонтана стояла скамья, и король, не выпуская руки девушки, подвел ее к ней, усадил и сам опустился рядом.
Затем, по-прежнему не произнося ни слова, снял с ее руки кружевную перчатку.
Она не противилась, не вымолвила ни слова — по той простой причине, что одного прикосновения короля было достаточно, чтобы заставить всю ее затрепетать от волнения.
Пытаясь унять эту дрожь, она также чувствовала, как жар, исходивший от его тела, пронзил ее всю насквозь, сладкой волной разлился по всему телу.
Король повернул ее руку ладонью вверх, и при лунном свете на белой коже отчетливо стала видна крохотная темная отметинка от надреза, сделанного воеводой.
Король долго смотрел на нее. Потом спросил:
— Почему ты исчезла, даже не попрощавшись? Как можно было оставить меня, зная, что принадлежишь мне, что стала моей женой?
— Я… я не думала, что вы меня узнали… — пролепетала Летиция.
Король улыбнулся:
— Войдя в зал, я сразу почувствовал, что ты где-то здесь, рядом!
— Но как… как вы могли это почувствовать?
— В моих жилах течет цыганская кровь, или ты забыла? — сказал король. — И без всякой магии, без всякого там колдовства я обладаю куда более тонкой, чем у обычного человека, интуицией.
— И вы подумали… прошлой ночью, что я сбежала… с остальными цыганами?
Король снова улыбнулся.
— Просто был уверен в этом. Ты исчезла столь внезапно, что в первый момент я даже подумал: а не было ли это наваждением, иллюзией, подобно птичке, сидевшей на дереве, или голубям, слетевшимся ниоткуда?..
Он усмехнулся и продолжил:
— Однако, поразмыслив как следует, пришел к выводу, что должно существовать вполне реальное и логическое объяснение не только твоему исчезновению, но и настойчивости, с которой ты добивалась от меня верности.
Он умолк, и Летиция, изумленно глядя на него, спросила:
— Так вы… действительно догадались?
— Ну уж не настолько я глуп, — ответил король, — к тому же меня так настойчиво зазывали, умоляли и уговаривали приехать в Овенштадт, что я догадался: от меня ждут, что я сделаю предложение дочери великой герцогини. И теперь лишь одна-единственная причина может помешать мне сделать это.
— Какая же… причина?
— Да то, что принцесса Стефани вовсе не хочет выходить за меня замуж!
Летиция тихо ахнула:
— Да, это так!
— К тому же, — продолжил король, — лишь кто-то очень близкий этой девушке мог знать о ее чувствах. Еще в Звотане слышал, что старшая дочь принца Павла не только необычайно красива, но и очень похожа на мою прапрабабушку, танцовщицу Савийю.
Летиция захлопала в ладоши.
— Так вы… догадались, кто я?
— Ну не сразу, — признался король. — Сперва просто подумал, что боги очень благосклонны ко мне, посылая такую красавицу скрасить страшно скучный вечер в замке.
От тона, которым были произнесены эти слова, щеки девушки вспыхнули.
— Вы были… шокированы? — спросила она.
— О нет! Скорее заинтригован, — ответил король. — Но позднее, под действием этого обряда и тех невыразимых словами чувств, которые мы пробудили друг в друге, вдруг подумал, что оба мы, должно быть, несколько обезумели и что это я шокировал или даже обидел тебя. Так что иного выхода, как бежать, у прекрасной цыганки не было.
Рука Летиции, которую он сжимал в своей, дрогнула и напряглась. Ее обидели слова короля.
Догадавшись о ее чувствах, он наклонил голову и поцеловал крохотный шрам на запястье.
— Итак, Летиция-Савийя, — сказал он, — что же нам теперь делать?
— Что вы… имеете в виду? — нервно спросила Летиция.
— Воевода подарил нам волшебство любви, сделал нас мужем и женой… — с нежностью произнес король.
— Да, на пять дней.
— Ну все зависит от нас. Пять дней, а может быть, пять лет. Или же пятьдесят пять, или пять веков!
Вся дрожа, Летиция спросила:
— Что… вы сказали?
— Я сказал, что ты моя, — ответил король. — Моя жена. Конечно, мы можем пожениться согласно законам и обычаям, существующим в наших странах. Но по цыганским законам мы уже женаты. А ведь оба мы в них верим, правда?
— Нет… нет! — воскликнула Летиция. — Это… невозможно!
— Почему невозможно?
— Потому что я… мне никогда не позволят… выйти за вас, даже если вы… очень бы хотели этого.
— Хотел бы?! — воскликнул король. — Но ты и без моих слов знаешь, Летиция, что мы принадлежим друг другу.
— Это невозможно… просто вы не знаете!.. — в отчаянии прошептала Летиция.
И с этими словами она отвернулась от короля. Тогда он взял ее двумя пальцами за подбородок и развернул к себе.
— Посмотри на меня! — потребовал он.
Она пыталась сопротивляться, но одного прикосновения его руки оказалось достаточно, чтобы все ее тело затрепетало и потянулось к нему. Она взглянула на него, и ей показалось — возможно, этот эффект был вызван мерцанием звезд над головой, — что от него исходит некое странное сияние.
Летиция почувствовала, как сердце ее дрогнуло и устремилось к нему, как в нем зажегся тот же огонь, что и вчера. Она поняла, что и сам король тоже сгорает в этом огне.
Только вторили двум сердцам на этот раз не цыганские скрипки, а чудесная торжественная мелодия, звучавшая у них в груди.
Король долго всматривался в лицо девушки, затем тихо спросил:
— А теперь скажи правду. Какие чувства ты ко мне испытываешь?
— Я… люблю тебя! — шепнула Летиция. — Люблю, отчаянно люблю, но… мне все равно не позволят… стать твоей женой…
— Откуда такая уверенность?
От волнения девушка не могла вымолвить и слова.
Ей хотелось лишь одного — чувствовать короля рядом, ощущать его руки на своем теле и губы на своих губах и знать, что ей ни о чем не надо думать. Ни о чем и ни о ком, только о нем.
И она глядела на него зачарованно, и единственное, что слышала сейчас, — биение собственного сердца. И тут вдруг в саду послышался смех.
Звук этот донесся откуда-то издали, однако тут же вернул девушку к реальности.
— Ты… вы… не понимаете, — с горечью сказала она. — Но великая герцогиня… она ненавидит всех нас. И меня, и маму, и брата с сестрой… И она никогда не… позволит великому герцогу… дать разрешение на брак.
— Но почему ты так в этом уверена? — снова спросил король.
— А почему нас не пригласили ни на ленч, ни на обед, устроенный в твою честь? Нам также дали понять, что мы не будем… представлены королю на балу.
Король нахмурился.
— В это трудно поверить! Ведь твой отец пользовался таким уважением и приходился к тому же единственным кузеном великому герцогу.
— Это так, — кивнула Летиция. — Но великая герцогиня родом из Пруссии… и всегда… умеет добиться своего.
— Со мной этого у нее не получится! — решительно заметил король.
— Возможно, ей так и не удастся уговорить тебя жениться на Стефани, но никогда… даже через тысячу лет она не позволит мне стать твоей женой.
— Тогда мы должны придумать способ обвести ее вокруг пальца, — сказал король, — поскольку я уже дал свое слово цыганочке, что буду верен только ей. Да и в любом случае мне необходимо жениться!
— Но почему? — спросила Летиция. — Из-за… римского цирка, что ли?
Король рассмеялся:
— Тонко подмечено! Но нет, конечно же, не потому. Куда важнее совсем другое. Я не только повстречал наконец женщину, на которой хотел бы жениться. Я хочу, чтобы в жилах моих детей тоже текла цыганская кровь.
Улыбнувшись, он добавил мягко:
— Надеюсь, и на их долю выпадет то же счастье — познать волшебство любви. Важнее этого нет ничего на свете!
Летиция снова обернулась к нему.
— Ты и вправду… так считаешь?
— Неужели ты думаешь, я лгу? Что подсказывает тебе сердце?
— Что ты… говоришь правду.
— Тогда слушай меня внимательно, — сказал король. — Возможно, у нас ничего не получится, пока я здесь. Но завтра, когда мне вручат ключи от города, я уеду. А вернувшись домой, отыщу способ официально объявить тебя своей женой, каковой ты пока являешься тайно.
Понизив голос, он добавил:
— На это может потребоваться какое-то время, но ты должна мне довериться…
Летиция затаила дыхание.
— О, если это когда-нибудь случится, это будет счастливейший день в моей жизни!.. Но пока… пока мне все кажется лишь сном…
— Тогда этот сон мы будем смотреть вместе, как вчера! Вчера вечером, когда происходили эти чудеса, все вокруг казалось нереальным, и, знаешь, когда ты исчезла, я на какой-то краткий миг подумал, что ты мне просто приснилась. Но, увидев тебя снова сегодня, понял — все это было наяву.
Волнение, звучавшее в его голосе, напомнило Летиции любовную песню, которую пели цыгане, когда они с королем поднимались по ступенькам к замку.
Король, склонив голову, снова поцеловал крошечный шрам на ее запястье.
— Это доказательство, что ты принадлежишь мне, — сказал он. — И в будущем, Летиция, у нас не возникнет нужды оставлять метки или шрамы на теле, поскольку сердца наши слиты воедино. Целуя тебя, я чувствую, что ты даришь мне не только свои губы и сердце, но и саму душу.
— И я… чувствую… то же, — прошептала Летиция. — И еще, когда я думала о тебе… то поняла, что никогда… не буду любить так никого… и никогда не выйду замуж ни за кого… другого.
— Ты моя! — пылко воскликнул король. — И я не позволю ни одному мужчине прикоснуться к тебе!
Страсть влекла Летицию к королю с непреодолимой силой, и через секунду губы их слились в пылком поцелуе.
Но поблизости кто-то прогуливался, и король, сделав над собой усилие, оторвался от губ Летиции и помог ей подняться.
— Я должен проводить тебя обратно, в бальный зал, — сказал он. — Иначе начнутся сплетни.
— И великая герцогиня рассердится… — пробормотала девушка.
— Не бойся, — заметил король. — Некое шестое, наверняка цыганское чувство подсказывает мне, что никто и ничто не может помешать нам быть вместе. Так уж распорядились боги.
Он усмехнулся и добавил:
— И если не веришь мне, красавица моя, верь богам. Уж они-то, уверяю тебя, куда могущественнее какой-то злобной и вздорной прусской выскочки!
Его слова прозвучали так весело и иронично, что Летиция не могла удержаться от смеха.
А потом, идя рядом с ним к ярко освещенным окнам бального зала, она поняла, что отныне никто не сможет загасить пламя надежды, загоревшееся в ее груди.
Глава 7
Летиция шла домой, и сердце ее пело. Ею овладело такое ощущение легкости и счастья, словно король, собрав все звезды с неба, осыпал ее с головы до ног. И думать ни о ком другом, кроме него, она не могла.
Однако она понимала, заметив, как злобно сверкали глаза великой герцогини, что как только король уедет, ее, Летицию, ждет тяжкая расплата за сегодняшнее счастье. Но все грядущие неприятности казались далекими и нереальными.
Дом их был совсем рядом, а потому принцесса Ольга с дочерьми пошли пешком через сад, хотя, как считала сама принцесса, было бы приличнее отъехать от дворца в карете.
— Поскольку кареты у нас нет, мама, — со смехом заметила Мари-Генриетта, — прогуляемся после бала!
Наступило молчание, и девушки подумали об одном и том же: если бы великая герцогиня хотела соблюсти приличия, она вполне могла бы послать за ними карету.
Но спускаясь по лестнице парадного входа, по обе стороны которой стояли и кланялись слуги, Летиция, переполненная счастьем, даже не заметила, что они с сестрой и матерью единственные, кто уходит с бала пешком.
Тут Мари-Генриетта взяла принцессу Ольгу за руку и сказала:
— Итак, Золушка, а это относится к каждой из нас, мама, возвращается домой, на кухню, чистить грязные горшки и сковородки!
Принцесса Ольга рассмеялась, но смех этот прозвучал невесело, и лишь войдя в свой маленький домик, она заметила Летиции:
— Я могу понять, дорогая, что ты нашла короля Виктора весьма привлекательным, но боюсь, как бы всем нам не пришлось страдать из-за вашей довольно длительной прогулки по саду.
Летиция усилием воли заставила себя вслушаться в слова матери.
— Что ты имеешь в виду, мама?
— Кузина Августина была просто в бешенстве и заявила мне: «Ваша дочь вела себя совершенно непристойным образом, Ольга! И совершила тем самым роковую ошибку. Я позабочусь о том, чтоб подобное больше никогда не повторилось».
Настала пауза. Затем Мари-Генриетта спросила:
— Как думаешь, что она замышляет? Переселить нас куда-нибудь подальше от дворца или же вовсе выгнать из Овенштадта?
— Ну не думаю, чтобы она зашла так далеко, — ответила принцесса Ольга. — Но она вполне может отобрать у нас этот дом, и хотя я… не хотела бы говорить вам об этом, но мне… страшно.
Это было совсем не похоже на мать, и Летиция порывисто обняла ее за шею.
— О, мама! Прости меня! — воскликнула она. — Знаю, я поступила необдуманно, но у меня… не было сил отказать королю.
— Понимаю тебя, дорогая, — заметила принцесса Ольга. — И однако же он вернется к себе, в Звотану, и позабудет о нас. Мы же остаемся здесь.
Секунду Летиция колебалась — стоит ли рассказывать матери о том, что задумал король.
Затем, решив, что тогда придется рассказывать все, пришла к выводу не посвящать принцессу Ольгу в свои планы.
После паузы Летиция сказала:
— Знаешь, мне все же как-то не верится, мама, что дела наши обстоят столь уж скверно. В последнее время у меня появилось ощущение, что папа видит все и оберегает нас. А кто, как не папа, может противостоять кузине Августине?
И тут девушка поняла, что нашла верные слова.
— Ты права, дорогая, — ответила мать. — Конечно, папа все видит и заботится о нас. И защитит, что бы ни случилось. И совершенно непростительно с моей стороны забыть об этом.
— Ненавижу эту Августину! — пылко воскликнула вдруг Мари-Генриетта. — Она превратила нашу жизнь в сплошное несчастье и вечно все портит! Я видела, как она вся так и перекосилась от злости, когда заметила, что молодой симпатичный принц Ивор из Саксонии пригласил меня на танец в третий раз!
Ее слова отвлекли внимание принцессы от Летиции.
— Рада, что тебе понравился Ивор, — сказала она. — Когда ваш отец был жив, мы часто виделись с его родителями. Совершенно очаровательные люди!
— Кажется, он собрался… навестить меня на следующей неделе, — застеснявшись, сказала Мари-Генриетта.
Девушка сильно покраснела, и чтобы скрыть смущение, торопливо поцеловала мать и сестру и выбежала из комнаты.
— Прошу тебя, не волнуйся так, мама! — взмолилась Летиция. — Чутье подсказывает мне, а оно меня никогда еще не подводило, ведь я цыганка, что всех нас впереди ожидает счастье… совсем рядом, где-то за углом…
Мать улыбнулась.
— Ну вот ты меня и развеселила, дорогая! Отныне буду думать только о самых приятных вещах, о том, что произошло на балу, и забуду кузину Августину, обещаю.
Они вместе поднялись наверх. Однако, войдя к себе в комнату, Летиция вдруг подумала: а не слишком ли оптимистично рассуждала она о будущем и не вселила ли несбыточные надежды в сердца своих близких?..
Но тут она вспомнила слова короля, ту сладостную дрожь, охватившую ее, когда он коснулся губами маленького шрама на запястье, и снова ощутила себя влюбленной, и любовью этой был полон весь мир.
Однако она понимала, заметив, как злобно сверкали глаза великой герцогини, что как только король уедет, ее, Летицию, ждет тяжкая расплата за сегодняшнее счастье. Но все грядущие неприятности казались далекими и нереальными.
Дом их был совсем рядом, а потому принцесса Ольга с дочерьми пошли пешком через сад, хотя, как считала сама принцесса, было бы приличнее отъехать от дворца в карете.
— Поскольку кареты у нас нет, мама, — со смехом заметила Мари-Генриетта, — прогуляемся после бала!
Наступило молчание, и девушки подумали об одном и том же: если бы великая герцогиня хотела соблюсти приличия, она вполне могла бы послать за ними карету.
Но спускаясь по лестнице парадного входа, по обе стороны которой стояли и кланялись слуги, Летиция, переполненная счастьем, даже не заметила, что они с сестрой и матерью единственные, кто уходит с бала пешком.
Тут Мари-Генриетта взяла принцессу Ольгу за руку и сказала:
— Итак, Золушка, а это относится к каждой из нас, мама, возвращается домой, на кухню, чистить грязные горшки и сковородки!
Принцесса Ольга рассмеялась, но смех этот прозвучал невесело, и лишь войдя в свой маленький домик, она заметила Летиции:
— Я могу понять, дорогая, что ты нашла короля Виктора весьма привлекательным, но боюсь, как бы всем нам не пришлось страдать из-за вашей довольно длительной прогулки по саду.
Летиция усилием воли заставила себя вслушаться в слова матери.
— Что ты имеешь в виду, мама?
— Кузина Августина была просто в бешенстве и заявила мне: «Ваша дочь вела себя совершенно непристойным образом, Ольга! И совершила тем самым роковую ошибку. Я позабочусь о том, чтоб подобное больше никогда не повторилось».
Настала пауза. Затем Мари-Генриетта спросила:
— Как думаешь, что она замышляет? Переселить нас куда-нибудь подальше от дворца или же вовсе выгнать из Овенштадта?
— Ну не думаю, чтобы она зашла так далеко, — ответила принцесса Ольга. — Но она вполне может отобрать у нас этот дом, и хотя я… не хотела бы говорить вам об этом, но мне… страшно.
Это было совсем не похоже на мать, и Летиция порывисто обняла ее за шею.
— О, мама! Прости меня! — воскликнула она. — Знаю, я поступила необдуманно, но у меня… не было сил отказать королю.
— Понимаю тебя, дорогая, — заметила принцесса Ольга. — И однако же он вернется к себе, в Звотану, и позабудет о нас. Мы же остаемся здесь.
Секунду Летиция колебалась — стоит ли рассказывать матери о том, что задумал король.
Затем, решив, что тогда придется рассказывать все, пришла к выводу не посвящать принцессу Ольгу в свои планы.
После паузы Летиция сказала:
— Знаешь, мне все же как-то не верится, мама, что дела наши обстоят столь уж скверно. В последнее время у меня появилось ощущение, что папа видит все и оберегает нас. А кто, как не папа, может противостоять кузине Августине?
И тут девушка поняла, что нашла верные слова.
— Ты права, дорогая, — ответила мать. — Конечно, папа все видит и заботится о нас. И защитит, что бы ни случилось. И совершенно непростительно с моей стороны забыть об этом.
— Ненавижу эту Августину! — пылко воскликнула вдруг Мари-Генриетта. — Она превратила нашу жизнь в сплошное несчастье и вечно все портит! Я видела, как она вся так и перекосилась от злости, когда заметила, что молодой симпатичный принц Ивор из Саксонии пригласил меня на танец в третий раз!
Ее слова отвлекли внимание принцессы от Летиции.
— Рада, что тебе понравился Ивор, — сказала она. — Когда ваш отец был жив, мы часто виделись с его родителями. Совершенно очаровательные люди!
— Кажется, он собрался… навестить меня на следующей неделе, — застеснявшись, сказала Мари-Генриетта.
Девушка сильно покраснела, и чтобы скрыть смущение, торопливо поцеловала мать и сестру и выбежала из комнаты.
— Прошу тебя, не волнуйся так, мама! — взмолилась Летиция. — Чутье подсказывает мне, а оно меня никогда еще не подводило, ведь я цыганка, что всех нас впереди ожидает счастье… совсем рядом, где-то за углом…
Мать улыбнулась.
— Ну вот ты меня и развеселила, дорогая! Отныне буду думать только о самых приятных вещах, о том, что произошло на балу, и забуду кузину Августину, обещаю.
Они вместе поднялись наверх. Однако, войдя к себе в комнату, Летиция вдруг подумала: а не слишком ли оптимистично рассуждала она о будущем и не вселила ли несбыточные надежды в сердца своих близких?..
Но тут она вспомнила слова короля, ту сладостную дрожь, охватившую ее, когда он коснулся губами маленького шрама на запястье, и снова ощутила себя влюбленной, и любовью этой был полон весь мир.