Страница:
— Знаю.
— А сегодня мама предположила, что кузина Августина, узнав о вашей любви, отправит Кирила в Пруссию, в казармы.
Стефани в отчаянии вскрикнула:
— О, этого нельзя допустить! Я этого не переживу! Я помню, что рассказывал папа. Там просто ужасно!
— Да, это может погубить Кирила, — сказала Летиция. — Так что помни, Стефани, ты должна тщательно скрывать свои чувства. Думаю, тебе не стоит возражать, когда кузина Августина объявит, что ты должна стать женой короля.
Она заметила, как содрогнулась Стефани.
— Но я… я не могу выйти за него!.. Этому… не бывать! О, Летиция, ну что же мне делать?
Этот возглас Летиция частенько слышала и прежде, а потому ответила без долгих размышлений:
— А ты не думай об этом, и все тут! Забудь хотя бы на время. И просто радуйся тому, что Кирил вернулся.
— Ты обещала помешать королю сделать мне предложение.
— Я постараюсь.
— Но ведь осталось всего два дня. Он будет здесь уже во вторник.
— Да, знаю, — ответила Летиция. — Но прошу тебя, Стефани, думай и молись только о том, чтобы худшие твои ожидания не оправдались. И еще помни, что вот так, тайно, встречаясь с Кирилом, вы поступаете очень опрометчиво.
— Обещаю… буду помнить, — пробормотала Стефани. — И буду молиться, Летиция, молиться днем и ночью, чтобы нас с Кирилом не разлучили.
— Да, молись, — сказала Летиция. — И тогда обязательно свершится чудо, и желание твое исполнится.
Личико Стефани снова просияло. Она крепко обняла Летицию и расцеловала в обе щеки.
— Я люблю тебя! — воскликнула она. — И так хочу стать твоей невесткой!
Слова эти были произнесены столь пылко и трогательно, что Летиция почувствовала спазм в горле. Затем, справившись с волнением, она сказала:
— Мне пора! Если твоя мать узнает, что я здесь, наверняка что-нибудь заподозрит.
— А никто не видел, как ты пришла? — с тревогой спросила Стефани.
— Думаю, нет, — ответила Летиция. — Но здесь, во дворце, даже у стен есть глаза и уши.
Тут она заметила, что Стефани не слушает ее. На лице девушки застыло мечтательное выражение.
— Раз мне предстоит свидание с Кирилом, — сказала она, — надо надеть самое красивое платье…
— Тогда советую поторопиться, — заметила Летиция. — Не стоит опаздывать к обеду и лишний раз раздражать мать.
— Да, ты права.
Летиция отворила дверь. За ней стояла Доротея.
— Спасибо тебе, Доротея, — шепнула ей девушка.
Горничная присела в реверансе и проскользнула в спальню, а Летиция стала тихонько спускаться по ступенькам.
Она благополучно добралась до двери в сад, теперь надо было постараться столь же незаметно пробраться по дорожкам среди кустов.
К счастью, на эту сторону выходило мало окон дворца, к тому же девушка мчалась как ветер.
Она надеялась, что если кто-то и заметит ее, то примет за какую-нибудь служанку, спешащую на свидание с садовником или солдатом.
Когда наконец высокие дворцовые окна скрылись из вида, она уже не таясь припустила во весь дух и, достигнув дверей собственного дома, совсем запыхалась.
Она вбежала в прихожую и увидела Кирила.
— Все в порядке! — задыхаясь, пролепетала она. — Я с ней виделась… Она так обрадовалась скорой встрече с тобой…
— Ты предупредила, чтоб она была осторожна?
— Да, конечно! Ей лучше нас известно, как жестоко может расправиться с нами кузина Августина, стоит ей только заподозрить что-либо о ваших чувствах.
Кирил с облегчением вздохнул. Он уже принял ванну и переоделся. Ласково и крепко стиснул он сестру в объятиях.
— Спасибо! Ты лучшая из сестер на свете! — воскликнул он. — Конечно, я не имел права просить тебя входить в клетку льва, но другого выхода не было. И я очень тебе благодарен.
«Клетка льва»… Более подходящего определения подобрать невозможно, думала Летиция, поднимаясь к себе.
А сама великая герцогиня, пожалуй, опаснее любого льва.
Летиция уже предчувствовала, как будет волноваться брат, когда отправится на свидание.
— Господи, прошу тебя, спаси и сохрани его! — молилась она. И продолжала молиться вечером, когда семейный праздник в честь приезда Кирила, полный веселья и смеха, наконец закончился.
Кирил заявил, что устал и должен лечь пораньше, но Летиция прекрасно понимала, в чем причина. Ей оставалось лишь надеяться на то, что мать ничего не подозревает.
Она слышала, как брат вышел из дома, знала, что он пробирается сейчас, как и она днем, , теми же дорожками и тропинками среди кустарника, направляясь к дворцу.
На небе ярко сияла луна, и если Кирил не будет осторожен, любой может заметить, как он карабкается по стенам дворца. И если это будет какой-нибудь бдительный страж, брата вполне могут пристрелить.
Затем она пыталась успокоить себя мыслью о том, что прежде в Овенштадте никогда ничего подобного не случалось.
Насколько ей было известно, ни революционеров, ни бунтарей, подобных тем, что, по словам принцессы Аспазии, активно действовали в Звотане, здесь не было. Поэтому стража, охранявшая дворец, окончательно обленилась.
Зная, что за ними никто не следит, стражники, стоявшие у ворот, болтали друг с другом, а иногда даже приваливались спинами к решетке и опускали ружья вместо того, чтобы держать их на плече.
Они также любили шутить и разговаривать с проходившими мимо людьми и всегда огорчались, если Летиция и Мари-Генриетта просто пробегали мимо и не останавливались посплетничать с ними.
На прошлой неделе они говорили исключительно о визите короля и о том, что в столицу вызваны полки, которые должны выстроиться на пути следования высокого гостя и по прибытии во дворец стоять в почетном карауле.
— А это означает, что мы только тем и занимаемся, что чистим перышки, ваше высочество! — пожаловался Летиции один из стражников. — Целый Божий день только и надраиваем свои железяки!..
— Зато как шикарно будете выглядеть, — заметила Летиция. — Да в вас все девушки повлюбляются!
— В меня-то пусть влюбляются, я не против, лишь бы моя девчонка ни в кого другого не влюбилась! — ответил стражник. — Хотя где еще ей найти такого удальца, как я!
Летиция рассмеялась и прошла дальше, к главному входу во дворец. Она несла записку от матери о том, что та принимает приглашение на официальный ленч и бал. Наверняка великая герцогиня не одобрила бы эту болтовню со стражником.
Как и ожидалось, на церемонии, связанные с приездом короля, они получили минимум приглашений.
Принцессу Ольгу приглашали на ленч, который должен состояться сразу же по приезде короля; Летицию же и Мари-Генриетту в этот список не включили.
Их приглашали лишь на бал.
Все мысли Мари-Генриетты были сосредоточены только на том, что она наденет на этот бал. И Летиция, помимо работы над своим цыганским нарядом, старалась сделать все возможное, обновляя старые платья, чтобы они выглядели новыми и модными.
— О, как бы я рада была дать вам хотя бы одно из своих платьев! — сказала Стефани, застав обеих сестер в столовой за столом, заваленным обрезками лоскутов и принадлежностями для шитья.
— Да, было бы неплохо! — воскликнула Мари-Генриетта. — Наши старания бесполезны. Все это давным-давно вышло из моды.
— Да, но мама просто убьет меня, если узнает, что я дала что-то… без ее разрешения, — смущенно объяснила Стефани.
Затем взглянула на оборки на платье Летиции, которые после нескольких лет носки выглядели довольно потрепанными, и воскликнула:
— О, идея!
— Какая? — осведомилась Мари-Генриетта.
— В прошлом году мама купила два рулона тюля, чтобы сшить мне платья. Потом дворцовая портниха вдруг заболела, ну и все как-то забыли о них.
Мари-Генриетта встрепенулась.
— Плотный тюль — это как раз что надо! Из него можно сшить красивые чехлы на платья, можно сделать новые оборки на юбку Летиции!
— Уверена, никто не заметит, что ткань исчезла из комода, — сказала Стефани. — Один рулон белый, другой — бледно-голубой, прямо под цвет твоих глаз, Гетти!
Мари-Генриетта захлопала в ладоши.
— О, пожалуйста, Стефани, раздобудь для нас этот тюль!
— Постараюсь, как только вернусь во дворец, — ответила Стефани. — И пришлю его с Доротеей.
Она сдержала свое слово. Примерно часом позже явилась Доротея с корзиной для грязного белья, где под какими-то старыми тряпками и свертками лежали рулоны тюля.
Он как нельзя лучше подходил для того, чтобы подновить оборки платья Летиции и придать ему изящный и воздушный вид, как и подобает платью молоденькой девушки.
Тюля хватило, чтобы задрапировать все платье целиком и превратить его в столь элегантный наряд, что независимо от того, будет на балу король или нет, Летиция насладится этим праздником сполна и к тому же будет знать, что красивее и наряднее ее никого нет.
Мари-Генриетта была в полном восторге от бледно-голубого тюля, в точности под цвет ее наряда, сшитого еще при жизни отца.
Но теперь это платье выглядело слишком простеньким и незамысловатым для девушки, которой уже почти семнадцать.
— Я переделаю его в туалет, который будет выглядеть в точности, как на парижских картинках! — воскликнула она.
Мари-Генриетта пришила две тюлевые оборки к подолу, отчего платье сразу стало нужной длины, затем более мелкие и пышные оборки украсили плечи и низкий округлый вырез, и наряд сразу же преобразился. Когда сестра надела его, Летиция подумала, что если на балу появится прекрасный принц, то непременно влюбится в ее Гетти.
Сама Летиция уже почти закончила работу над цыганским платьем к тому времени, как Стефани прислала им тюль, и теперь, когда нет Кирила, никто не мешает им заняться своими бальными нарядами.
« Но если только кузина Августина узнает что-то о Стефани с Кирилом, — подумала Летиция, — тогда все пропало! Тогда она не разрешит нам являться во дворец!»
Затем она запретила себе думать о столь неприятных вещах, боясь тем самым накликать беду, и решила сосредоточиться на том, как объяснит матери свою завтрашнюю отлучку из дома.
Она дождалась позднего вечера, когда было пора ложиться спать, и сказала:
— А я не говорила тебе, мама, что получила сегодня записку от фрейлейн Собески?
— Записку, дорогая? — удивилась принцесса.
— Да, она просто умоляет меня приехать к ней. Наверное, занемогла, бедняжка… Ну ты же знаешь, возраст уже преклонный…
Фрейлейн Собески была одной из первых гувернанток Летиции и Мари-Генриетты и, удалившись на покой, поселилась в деревне, в небольшом домике, невдалеке от замка Тхор.
Она жила там одна, и время от времени Летиция навещала старушку.
— И если ты, конечно, позволишь, мама, — сказала Летиция, — я бы завтра съездила навестить нашу старую гувернантку. А чтобы не возвращаться поздно, могу там заночевать и вернуться на следующее утро, пораньше.
Принцесса Ольга подумала немного:
— Мне кажется, куда разумнее не назначать всех дел на один день. Я бы не хотела, чтоб ты выглядела утомленной к началу праздника.
Летиция улыбнулась.
— Но, насколько я понимаю, мы будем наблюдать за этим праздником с галерки, — призналась она. — Ведь нас с Гетти в отличие от тебя не пригласили на ленч. Нам всего-то и остается, что смотреть, как король принимает парад, и жевать хлеб с сыром в то время, когда другие будут наслаждаться разными экзотическими блюдами во дворце!
Принцесса рассмеялась.
— Нечего строить из себя маленькую несчастную Золушку. Я бы охотно поменялась с тобой местами. Ты же знаешь, как скучны и помпезны эти официальные обеды!
Тут уже Летиция засмеялась.
— Ничего! Мы с Гетти твердо решили взять свое на балу, раз уж никуда больше нас не зовут. А до этого спрячемся наверху, у Стефани, и узнаем от нее, как все было.
— Кузине Августине это не понравится, — нахмурившись, заметила мать.
— А мы постараемся не попадаться ей на глаза, — уверила ее Летиция. — Да мы и саму Стефани сто раз предупреждали, чтоб была как можно осторожнее и не давала бы кузине Августине повода для подозрений.
— Ну довольно, не будем больше об этом, — сказала принцесса Ольга. — Это меня просто пугает!.. Кирил тоже обещал вести себя благоразумно. И разумеется, его, бедняжку, тоже никуда не пригласили, кроме бала.
Летиция поцеловала мать и сказала:
— Не беспокойся, мамочка, все будет хорошо! Передам фрейлейн Собески от тебя привет. Ты же знаешь, она тебя просто обожает.
— Надо бы послать ей что-нибудь в подарок, — заметила принцесса. — Пойду посмотрю, не найдется ли у меня чего-нибудь подходящего.
Как это было похоже на мать — делать подарки людям, когда в доме у самой не было практически ничего. И Летиция поспешила заметить:
— Я сама что-нибудь подберу, мама.
Затем она пожелала ей доброй ночи и пошла к себе наверх, довольная тем, что все прошло как нельзя более гладко.
Она уже успела завернуть цыганское платье в старую скатерть и сделала маленький аккуратный сверток, который можно было привязать к седлу Кахо.
Летиция заранее предупредила Кирила о том, чтоб тот ни при каких обстоятельствах не брал Кахо.
— Но я всегда предпочитал его Чино! — возразил брат.
— Знаю, но мне предстоит долгий путь, и Кахо более надежен. Так что уж придется оставить его мне.
Тон, которым были произнесены эти слова, убедил Кирила, что поездка на Кахо каким-то образом связана с таинственными планами сестры, и он тут же попросил:
— Ты должна рассказать мне, что задумала, Летиция! Не хочу, чтобы из-за меня ты подвергалась хоть малейшему риску.
— Ничего я тебе не скажу, — ответила Летиция. — Просто потому, что пока еще сама не слишком уверена, что все выйдет именно как я задумала, и скорее всего придется действовать по обстоятельствам. А тебе остается пожелать мне успеха.
В глазах Кирила мелькнула хитрая усмешка:
— Подозреваю, дорогая сестрица, что ты решила воспользоваться цыганским колдовством. Сами цыгане твердо знают, что колдовство имеет силу лишь в том случае, если в него веришь.
— Папа всегда верил, что стоит захотеть чего-либо очень сильно, обязательно своего добьешься, — ответила Летиция. — Он рассказывал мне, что когда хотел жениться на маме и все в один голос твердили, что это невозможно, ему удалось добиться своего, посылая некие волны или флюиды. Шли они из самой глубины сердца и были столь сильны, что, по его твердому убеждению, помогли достичь заветной цели.
— А заветная цель — это мама! — закончил за сестру Кирил.
— Да, и мама делала то же самое, и папа говорил, что против этой двойной, объединенной силы устоять было просто невозможно!
— Так, значит, ты решила заняться тем же?
— Именно! А от тебя требуется посылать эти флюиды и просить судьбу или Бога, чтоб Стефани стала твоей.
— Иногда ты меня просто пугаешь, — заметил Кирил. — Обещай мне, Летиция, что не станешь делать ничего, что могло бы причинить вред тебе самой.
Тревога в голосе брата говорила о том, как искренне он ее любит, и Летиция ответила:
— Ты же знаешь, дорогой, я на все пойду, преодолею любое препятствие, лишь бы ты был счастлив. И уверяю тебя, в моем плане нет ничего рискованного или опасного. Ну разве что он… немного необычный.
— Ну расскажи! — взмолился Кирил. Летиция отрицательно покачала головой.
— Не будем больше об этом. Просто молись за меня. А я почему-то в глубине души убеждена, что, если нам и предстоит битва, мы ее обязательно выиграем!
Глава 4
— А сегодня мама предположила, что кузина Августина, узнав о вашей любви, отправит Кирила в Пруссию, в казармы.
Стефани в отчаянии вскрикнула:
— О, этого нельзя допустить! Я этого не переживу! Я помню, что рассказывал папа. Там просто ужасно!
— Да, это может погубить Кирила, — сказала Летиция. — Так что помни, Стефани, ты должна тщательно скрывать свои чувства. Думаю, тебе не стоит возражать, когда кузина Августина объявит, что ты должна стать женой короля.
Она заметила, как содрогнулась Стефани.
— Но я… я не могу выйти за него!.. Этому… не бывать! О, Летиция, ну что же мне делать?
Этот возглас Летиция частенько слышала и прежде, а потому ответила без долгих размышлений:
— А ты не думай об этом, и все тут! Забудь хотя бы на время. И просто радуйся тому, что Кирил вернулся.
— Ты обещала помешать королю сделать мне предложение.
— Я постараюсь.
— Но ведь осталось всего два дня. Он будет здесь уже во вторник.
— Да, знаю, — ответила Летиция. — Но прошу тебя, Стефани, думай и молись только о том, чтобы худшие твои ожидания не оправдались. И еще помни, что вот так, тайно, встречаясь с Кирилом, вы поступаете очень опрометчиво.
— Обещаю… буду помнить, — пробормотала Стефани. — И буду молиться, Летиция, молиться днем и ночью, чтобы нас с Кирилом не разлучили.
— Да, молись, — сказала Летиция. — И тогда обязательно свершится чудо, и желание твое исполнится.
Личико Стефани снова просияло. Она крепко обняла Летицию и расцеловала в обе щеки.
— Я люблю тебя! — воскликнула она. — И так хочу стать твоей невесткой!
Слова эти были произнесены столь пылко и трогательно, что Летиция почувствовала спазм в горле. Затем, справившись с волнением, она сказала:
— Мне пора! Если твоя мать узнает, что я здесь, наверняка что-нибудь заподозрит.
— А никто не видел, как ты пришла? — с тревогой спросила Стефани.
— Думаю, нет, — ответила Летиция. — Но здесь, во дворце, даже у стен есть глаза и уши.
Тут она заметила, что Стефани не слушает ее. На лице девушки застыло мечтательное выражение.
— Раз мне предстоит свидание с Кирилом, — сказала она, — надо надеть самое красивое платье…
— Тогда советую поторопиться, — заметила Летиция. — Не стоит опаздывать к обеду и лишний раз раздражать мать.
— Да, ты права.
Летиция отворила дверь. За ней стояла Доротея.
— Спасибо тебе, Доротея, — шепнула ей девушка.
Горничная присела в реверансе и проскользнула в спальню, а Летиция стала тихонько спускаться по ступенькам.
Она благополучно добралась до двери в сад, теперь надо было постараться столь же незаметно пробраться по дорожкам среди кустов.
К счастью, на эту сторону выходило мало окон дворца, к тому же девушка мчалась как ветер.
Она надеялась, что если кто-то и заметит ее, то примет за какую-нибудь служанку, спешащую на свидание с садовником или солдатом.
Когда наконец высокие дворцовые окна скрылись из вида, она уже не таясь припустила во весь дух и, достигнув дверей собственного дома, совсем запыхалась.
Она вбежала в прихожую и увидела Кирила.
— Все в порядке! — задыхаясь, пролепетала она. — Я с ней виделась… Она так обрадовалась скорой встрече с тобой…
— Ты предупредила, чтоб она была осторожна?
— Да, конечно! Ей лучше нас известно, как жестоко может расправиться с нами кузина Августина, стоит ей только заподозрить что-либо о ваших чувствах.
Кирил с облегчением вздохнул. Он уже принял ванну и переоделся. Ласково и крепко стиснул он сестру в объятиях.
— Спасибо! Ты лучшая из сестер на свете! — воскликнул он. — Конечно, я не имел права просить тебя входить в клетку льва, но другого выхода не было. И я очень тебе благодарен.
«Клетка льва»… Более подходящего определения подобрать невозможно, думала Летиция, поднимаясь к себе.
А сама великая герцогиня, пожалуй, опаснее любого льва.
Летиция уже предчувствовала, как будет волноваться брат, когда отправится на свидание.
— Господи, прошу тебя, спаси и сохрани его! — молилась она. И продолжала молиться вечером, когда семейный праздник в честь приезда Кирила, полный веселья и смеха, наконец закончился.
Кирил заявил, что устал и должен лечь пораньше, но Летиция прекрасно понимала, в чем причина. Ей оставалось лишь надеяться на то, что мать ничего не подозревает.
Она слышала, как брат вышел из дома, знала, что он пробирается сейчас, как и она днем, , теми же дорожками и тропинками среди кустарника, направляясь к дворцу.
На небе ярко сияла луна, и если Кирил не будет осторожен, любой может заметить, как он карабкается по стенам дворца. И если это будет какой-нибудь бдительный страж, брата вполне могут пристрелить.
Затем она пыталась успокоить себя мыслью о том, что прежде в Овенштадте никогда ничего подобного не случалось.
Насколько ей было известно, ни революционеров, ни бунтарей, подобных тем, что, по словам принцессы Аспазии, активно действовали в Звотане, здесь не было. Поэтому стража, охранявшая дворец, окончательно обленилась.
Зная, что за ними никто не следит, стражники, стоявшие у ворот, болтали друг с другом, а иногда даже приваливались спинами к решетке и опускали ружья вместо того, чтобы держать их на плече.
Они также любили шутить и разговаривать с проходившими мимо людьми и всегда огорчались, если Летиция и Мари-Генриетта просто пробегали мимо и не останавливались посплетничать с ними.
На прошлой неделе они говорили исключительно о визите короля и о том, что в столицу вызваны полки, которые должны выстроиться на пути следования высокого гостя и по прибытии во дворец стоять в почетном карауле.
— А это означает, что мы только тем и занимаемся, что чистим перышки, ваше высочество! — пожаловался Летиции один из стражников. — Целый Божий день только и надраиваем свои железяки!..
— Зато как шикарно будете выглядеть, — заметила Летиция. — Да в вас все девушки повлюбляются!
— В меня-то пусть влюбляются, я не против, лишь бы моя девчонка ни в кого другого не влюбилась! — ответил стражник. — Хотя где еще ей найти такого удальца, как я!
Летиция рассмеялась и прошла дальше, к главному входу во дворец. Она несла записку от матери о том, что та принимает приглашение на официальный ленч и бал. Наверняка великая герцогиня не одобрила бы эту болтовню со стражником.
Как и ожидалось, на церемонии, связанные с приездом короля, они получили минимум приглашений.
Принцессу Ольгу приглашали на ленч, который должен состояться сразу же по приезде короля; Летицию же и Мари-Генриетту в этот список не включили.
Их приглашали лишь на бал.
Все мысли Мари-Генриетты были сосредоточены только на том, что она наденет на этот бал. И Летиция, помимо работы над своим цыганским нарядом, старалась сделать все возможное, обновляя старые платья, чтобы они выглядели новыми и модными.
— О, как бы я рада была дать вам хотя бы одно из своих платьев! — сказала Стефани, застав обеих сестер в столовой за столом, заваленным обрезками лоскутов и принадлежностями для шитья.
— Да, было бы неплохо! — воскликнула Мари-Генриетта. — Наши старания бесполезны. Все это давным-давно вышло из моды.
— Да, но мама просто убьет меня, если узнает, что я дала что-то… без ее разрешения, — смущенно объяснила Стефани.
Затем взглянула на оборки на платье Летиции, которые после нескольких лет носки выглядели довольно потрепанными, и воскликнула:
— О, идея!
— Какая? — осведомилась Мари-Генриетта.
— В прошлом году мама купила два рулона тюля, чтобы сшить мне платья. Потом дворцовая портниха вдруг заболела, ну и все как-то забыли о них.
Мари-Генриетта встрепенулась.
— Плотный тюль — это как раз что надо! Из него можно сшить красивые чехлы на платья, можно сделать новые оборки на юбку Летиции!
— Уверена, никто не заметит, что ткань исчезла из комода, — сказала Стефани. — Один рулон белый, другой — бледно-голубой, прямо под цвет твоих глаз, Гетти!
Мари-Генриетта захлопала в ладоши.
— О, пожалуйста, Стефани, раздобудь для нас этот тюль!
— Постараюсь, как только вернусь во дворец, — ответила Стефани. — И пришлю его с Доротеей.
Она сдержала свое слово. Примерно часом позже явилась Доротея с корзиной для грязного белья, где под какими-то старыми тряпками и свертками лежали рулоны тюля.
Он как нельзя лучше подходил для того, чтобы подновить оборки платья Летиции и придать ему изящный и воздушный вид, как и подобает платью молоденькой девушки.
Тюля хватило, чтобы задрапировать все платье целиком и превратить его в столь элегантный наряд, что независимо от того, будет на балу король или нет, Летиция насладится этим праздником сполна и к тому же будет знать, что красивее и наряднее ее никого нет.
Мари-Генриетта была в полном восторге от бледно-голубого тюля, в точности под цвет ее наряда, сшитого еще при жизни отца.
Но теперь это платье выглядело слишком простеньким и незамысловатым для девушки, которой уже почти семнадцать.
— Я переделаю его в туалет, который будет выглядеть в точности, как на парижских картинках! — воскликнула она.
Мари-Генриетта пришила две тюлевые оборки к подолу, отчего платье сразу стало нужной длины, затем более мелкие и пышные оборки украсили плечи и низкий округлый вырез, и наряд сразу же преобразился. Когда сестра надела его, Летиция подумала, что если на балу появится прекрасный принц, то непременно влюбится в ее Гетти.
Сама Летиция уже почти закончила работу над цыганским платьем к тому времени, как Стефани прислала им тюль, и теперь, когда нет Кирила, никто не мешает им заняться своими бальными нарядами.
« Но если только кузина Августина узнает что-то о Стефани с Кирилом, — подумала Летиция, — тогда все пропало! Тогда она не разрешит нам являться во дворец!»
Затем она запретила себе думать о столь неприятных вещах, боясь тем самым накликать беду, и решила сосредоточиться на том, как объяснит матери свою завтрашнюю отлучку из дома.
Она дождалась позднего вечера, когда было пора ложиться спать, и сказала:
— А я не говорила тебе, мама, что получила сегодня записку от фрейлейн Собески?
— Записку, дорогая? — удивилась принцесса.
— Да, она просто умоляет меня приехать к ней. Наверное, занемогла, бедняжка… Ну ты же знаешь, возраст уже преклонный…
Фрейлейн Собески была одной из первых гувернанток Летиции и Мари-Генриетты и, удалившись на покой, поселилась в деревне, в небольшом домике, невдалеке от замка Тхор.
Она жила там одна, и время от времени Летиция навещала старушку.
— И если ты, конечно, позволишь, мама, — сказала Летиция, — я бы завтра съездила навестить нашу старую гувернантку. А чтобы не возвращаться поздно, могу там заночевать и вернуться на следующее утро, пораньше.
Принцесса Ольга подумала немного:
— Мне кажется, куда разумнее не назначать всех дел на один день. Я бы не хотела, чтоб ты выглядела утомленной к началу праздника.
Летиция улыбнулась.
— Но, насколько я понимаю, мы будем наблюдать за этим праздником с галерки, — призналась она. — Ведь нас с Гетти в отличие от тебя не пригласили на ленч. Нам всего-то и остается, что смотреть, как король принимает парад, и жевать хлеб с сыром в то время, когда другие будут наслаждаться разными экзотическими блюдами во дворце!
Принцесса рассмеялась.
— Нечего строить из себя маленькую несчастную Золушку. Я бы охотно поменялась с тобой местами. Ты же знаешь, как скучны и помпезны эти официальные обеды!
Тут уже Летиция засмеялась.
— Ничего! Мы с Гетти твердо решили взять свое на балу, раз уж никуда больше нас не зовут. А до этого спрячемся наверху, у Стефани, и узнаем от нее, как все было.
— Кузине Августине это не понравится, — нахмурившись, заметила мать.
— А мы постараемся не попадаться ей на глаза, — уверила ее Летиция. — Да мы и саму Стефани сто раз предупреждали, чтоб была как можно осторожнее и не давала бы кузине Августине повода для подозрений.
— Ну довольно, не будем больше об этом, — сказала принцесса Ольга. — Это меня просто пугает!.. Кирил тоже обещал вести себя благоразумно. И разумеется, его, бедняжку, тоже никуда не пригласили, кроме бала.
Летиция поцеловала мать и сказала:
— Не беспокойся, мамочка, все будет хорошо! Передам фрейлейн Собески от тебя привет. Ты же знаешь, она тебя просто обожает.
— Надо бы послать ей что-нибудь в подарок, — заметила принцесса. — Пойду посмотрю, не найдется ли у меня чего-нибудь подходящего.
Как это было похоже на мать — делать подарки людям, когда в доме у самой не было практически ничего. И Летиция поспешила заметить:
— Я сама что-нибудь подберу, мама.
Затем она пожелала ей доброй ночи и пошла к себе наверх, довольная тем, что все прошло как нельзя более гладко.
Она уже успела завернуть цыганское платье в старую скатерть и сделала маленький аккуратный сверток, который можно было привязать к седлу Кахо.
Летиция заранее предупредила Кирила о том, чтоб тот ни при каких обстоятельствах не брал Кахо.
— Но я всегда предпочитал его Чино! — возразил брат.
— Знаю, но мне предстоит долгий путь, и Кахо более надежен. Так что уж придется оставить его мне.
Тон, которым были произнесены эти слова, убедил Кирила, что поездка на Кахо каким-то образом связана с таинственными планами сестры, и он тут же попросил:
— Ты должна рассказать мне, что задумала, Летиция! Не хочу, чтобы из-за меня ты подвергалась хоть малейшему риску.
— Ничего я тебе не скажу, — ответила Летиция. — Просто потому, что пока еще сама не слишком уверена, что все выйдет именно как я задумала, и скорее всего придется действовать по обстоятельствам. А тебе остается пожелать мне успеха.
В глазах Кирила мелькнула хитрая усмешка:
— Подозреваю, дорогая сестрица, что ты решила воспользоваться цыганским колдовством. Сами цыгане твердо знают, что колдовство имеет силу лишь в том случае, если в него веришь.
— Папа всегда верил, что стоит захотеть чего-либо очень сильно, обязательно своего добьешься, — ответила Летиция. — Он рассказывал мне, что когда хотел жениться на маме и все в один голос твердили, что это невозможно, ему удалось добиться своего, посылая некие волны или флюиды. Шли они из самой глубины сердца и были столь сильны, что, по его твердому убеждению, помогли достичь заветной цели.
— А заветная цель — это мама! — закончил за сестру Кирил.
— Да, и мама делала то же самое, и папа говорил, что против этой двойной, объединенной силы устоять было просто невозможно!
— Так, значит, ты решила заняться тем же?
— Именно! А от тебя требуется посылать эти флюиды и просить судьбу или Бога, чтоб Стефани стала твоей.
— Иногда ты меня просто пугаешь, — заметил Кирил. — Обещай мне, Летиция, что не станешь делать ничего, что могло бы причинить вред тебе самой.
Тревога в голосе брата говорила о том, как искренне он ее любит, и Летиция ответила:
— Ты же знаешь, дорогой, я на все пойду, преодолею любое препятствие, лишь бы ты был счастлив. И уверяю тебя, в моем плане нет ничего рискованного или опасного. Ну разве что он… немного необычный.
— Ну расскажи! — взмолился Кирил. Летиция отрицательно покачала головой.
— Не будем больше об этом. Просто молись за меня. А я почему-то в глубине души убеждена, что, если нам и предстоит битва, мы ее обязательно выиграем!
Глава 4
По пути Летиция думала, что пока все идет гладко.
Встала она не слишком рано — специально для того, чтоб повидать Кирила за завтраком. Затем, когда он ушел, прибежала Стефани с запиской и просьбой передать ее Кирилу.
— Я только на минутку! — запыхавшись, сказала она. — Мама весь дворец перевернула вверх дном, все скребут и чистят к приезду короля, который, я уверена, вовсе не заметит ее стараний. Она же уверена в обратном.
Служанки и слуги так и метались по комнатам. Дворецкий бесконечно придирался и ругал их за то, что убирают они не настолько безупречно, чтоб великая герцогиня, проведя шелковым платочком, не обнаружила пыли.
Подобное происходило довольно часто, особенно по весне, и доводило половину дворцовой челяди до слез.
— Кирил благополучно добрался до дома? — шепотом спросила Стефани, оставшись наедине с Летицией.
— Да, он вышел к завтраку, — ответила та. — Но, Стефани, ты не должна подвергать его такому риску слишком часто. Ты же прекрасно понимаешь, что произойдет, если его поймают.
— Знаю, знаю! — воскликнула Стефани с самым несчастным видом. — И не перестаю думать о том, что если ты… не спасешь меня, Летиция, придется… выходить замуж… за короля… и я… никогда больше не увижу… Кирила!
На глаза ее снова навернулись слезы, и Летиция сказала:
— А теперь возвращайся во дворец. Если кузина Августина узнает, что ты здесь из-за Кирила, неприятностей не избежать.
Эти слова так перепугали Стефани, что бедняжка, торопливо поцеловав кузину, бегом припустилась обратно, словно маленький испуганный зверек.
И снова Летиция вознесла Богу молитву, чтоб он помог ей спасти Стефани и Кирила от несчастья. Затем она направилась в комнату матери.
Принцесса Ольга имела привычку вставать довольно поздно и, по настоянию дочерей, завтракала в постели.
Девушки по очереди носили ей наверх приготовленный Гертрудой завтрак, и вот теперь принцесса сидела в постели. Она выглядела очень посвежевшей и даже помолодевшей.
— Доброе утро, милая! — поздоровалась она с дочерью. — Надеюсь, ты нашла, что подарить фрейлейн? Если, конечно, не раздумала навестить ее.
— Нет, не раздумала, мама. Я отвезу ей шарф, который Стефани подарила мне на Рождество, — ответила Летиция. — Я его ни разу не надевала. И еще карандашный портрет Кирила, который сделала Гетти. Он там не очень похож, но уверена, фрейлейн все равно понравится.
— Конечно, понравится, — сказала принцесса Ольга. — Но, дорогая, старайся ехать осторожнее, не гони! И возвращайся не слишком поздно, иначе я буду волноваться.
— Постараюсь пораньше, — обещала Летиция. Она наклонилась, поцеловала мать и уже подошла к двери, когда принцесса Ольга крикнула вслед:
— Густав за тобой присмотрит. Очень славный и надежный человек.
Летиция не ответила, надеясь, что чем позднее мать узнает о том, что Густав вовсе не собирается сопровождать ее, тем лучше. Тогда можно будет притвориться, что она не слышала этих последних слов.
Она поспешила к конюшням, где Густав седлал для нее Кахо.
Летиция заранее отдала Густаву сверток с платьем, который теперь был привязан сзади к седлу, отчего Кахо выглядел несколько необычно.
Но она надеялась, что их никто не увидит, да у нее и не было иного способа перевезти наряд, который может понадобиться вечером.
Густав подтянул подпругу, и Летиция сказала:
— Ее высочество думает, что ты сегодня меня сопровождаешь, Густав, так что уж постарайся не попадаться ей на глаза без крайней надобности.
Густав понимающе усмехнулся.
— Мне и без того надо сегодня в лавку, — сказал он. — А когда вернусь, постараюсь не попадаться ее высочеству на глаза. Так что она и знать не будет, где я.
— Спасибо, Густав! — пылко воскликнула Летиция и поскакала со двора.
День стоял чудесный, ясный, но с ветерком, а оттого не слишком жаркий.
Птицы заливались, бабочки порхали над цветами, и при виде этой идиллической картины казалось, что в мире нет и не может быть зла и несправедливости.
Но Летиции было слишком хорошо известно, что зло существует, и лишь слова воеводы, до сих пор звучавшие в ушах, оставляли слабую надежду на то, что беда поправима.
По дороге путь к замку Тхор занимал четыре часа, но Летиция знала, что, если скакать напрямик, можно добраться почти вдвое быстрее.
Ей все же придется заехать к фрейлейн Собески. Но добравшись до маленькой уютной деревушки, где жила ее старая гувернантка, девушка знала, что находится теперь всего в получасе езды от замка.
Домик фрейлейн Собески располагался почти у самого подножия горы, на которой высился замок, скрытый разросшимися деревьями.
Деревенька была очень славная, а небольшие домики с белыми стенами и красными черепичными крышами, как казалось Летиции, очень удачно дополняли и украшали пейзаж и придавали ему несколько сказочный облик.
Дом, где поселилась удалившаяся на покой фрейлейн Собески, был чуть побольше остальных и окружен садом, пестревшим самыми разнообразными цветами.
Летиция привязала Кахо к деревянной изгороди, прошла по узенькой тропинке между клумбами к входной двери и постучала.
Она слышала, как старушка отодвинула кресло, в котором сидела, и медленно, прихрамывая, пошла открывать.
Распахнув дверь, она издала радостный и удивленный возглас:
— Летиция! Дорогая! Вот уж сюрприз! Я тебя не ждала!..
— А мне вдруг страшно захотелось вас увидеть, — сказала Летиция.
— Должно быть, ты заехала по дороге в замок? Хочешь повидать короля Виктора, который прибывает сегодня вечером, не иначе…
Летиция не стала возражать и вошла в маленькую кухоньку, начищенную словно одна из медных сковородок, висевших на стене.
— Ну расскажи, как вы поживаете, — сказала фрейлейн Собески. — А я тем временем приготовлю тебе чашечку кофе.
Старушка захлопотала у плиты, а Летиция принялась рассказывать о Кириле, о том, какие платья они с Мари-Генриеттой шьют себе, готовясь к балу.
И лишь после того как фрейлейн Собески поставила перед ней на стол кофе, девушка сказала:
— А я привезла вам небольшой подарок. Надеюсь, что понравится.
— О, как это мило с твоей стороны, девочка моя! — воскликнула фрейлейн Собески. — Я слышала, как нелегко вам после смерти отца, знаю, что вы считаете каждый пенни…
— Откуда вам это известно? — спросила Летиция.
— Должна сознаться, дорогая, я стала прислушиваться к сплетням, — сказала старушка. — Любой, приехавший сюда из города, рассказывает, как ужасно обращается с вашей семьей великая герцогиня.
— Вот уж не думала, что об этом все говорят!
Фрейлейн взглянула на нее и после паузы заметила:
— Ты уж прости меня за то, что я пересказываю то, о чем лучше умолчать, но твои отец и мать были всегда так добры ко мне. И одна мысль о том, что их дети могут быть несчастливы, просто непереносима!
Летиция поняла, что притворяться смысла не имеет, раз уж фрейлейн Собески и без того многое известно.
И она рассказала ей, как ненавидит их великая герцогиня, как их всеми путями и способами стараются отвадить от дворца и не разрешают принимать участие в праздниках и развлечениях.
— Но это жестоко! Жестоко! — сердито воскликнула фрейлейн. — То же самое рассказывают и люди, знавшие и любившие твоего отца! Они и тебя, несомненно, полюбили бы, если б узнали получше.
Летиция вздохнула.
— Тут уж ничего не поделаешь, — заметила она. — Единственное, что остается, — следовать вашему совету. Помните, как вы говорили нам в детстве? «Терпи и улыбайся!»
Фрейлейн Собески рассмеялась.
— О, ты была такой шустрой девчонкой! Настоящая разбойница, ни минуты на месте! Вечно падала с деревьев или с лестницы. Я чувствовала себя точно на иголках, только и ждала от тебя новых сюрпризов.
Летиция понимала, что нынешнее ее приключение куда более рискованное, и пусть даже она ниоткуда не упадет, неприятности может нажить нешуточные. Но она сочла, что благоразумнее будет не говорить об этом фрейлейн Собески.
Допив кофе, Летиция спросила:
— Вы не возражаете, если я побуду у вас еще немного? Просто не хочется слишком рано появляться в замке.
Фрейлейн Собески была в восторге.
— Ну конечно же, дитя мое дорогое! — воскликнула она. — А лошадь можешь поставить в стойло на заднем дворе. Вернее, это не стойло, а так, маленький навес, но там ей будет удобно.
Летиция отвела Кахо под навес, а вернувшись, увидела, что фрейлейн уже приготовила ей ленч.
Он состоял из омлета — яйца были свежайшие, старушка держала своих кур в клетке на заднем дворе, — из сочных овощей, кусочка мягкого домашнего сыра и клубники. Летиция нашла еду восхитительно вкусной.
Они беседовали о старых добрых временах, и время пролетело незаметно. Настала пора прощаться.
Но перед тем как проводить Летицию, фрейлейн Собески рассказала девушке нечто очень важное и интересное.
— Я слышала, — сказала гувернантка, — что король Виктор настаивал на том, чтобы его сегодняшний приезд прошел без излишних формальностей.
Летиция навострила уши, а фрейлейн продолжала:
— Сын одной моей знакомой, который живет по соседству, служит у принца Кловики, владельца земель в этой части Овенштадта. И вот этот человек рассказал мне, что принц собирается встретить его величество в замке.
Летиция слышала о принце Кловики и знала, что этот старичок живет в чудесном замке, доставшемся ему в наследство, но замок этот находится слишком далеко отсюда, чтобы королю Виктору было удобно остановиться в нем на пути к дворцу великой герцогини.
— А с принцем, — продолжила фрейлейн Собески, — прибудет и лорд-канцлер как представитель правительства. С премьер-министром король встретится завтра во дворце и с великой герцогиней тоже.
— Конечно, с великой герцогиней, — подхватила Летиция. — Это ведь она организовала визит короля в Овенштадт!
Встала она не слишком рано — специально для того, чтоб повидать Кирила за завтраком. Затем, когда он ушел, прибежала Стефани с запиской и просьбой передать ее Кирилу.
— Я только на минутку! — запыхавшись, сказала она. — Мама весь дворец перевернула вверх дном, все скребут и чистят к приезду короля, который, я уверена, вовсе не заметит ее стараний. Она же уверена в обратном.
Служанки и слуги так и метались по комнатам. Дворецкий бесконечно придирался и ругал их за то, что убирают они не настолько безупречно, чтоб великая герцогиня, проведя шелковым платочком, не обнаружила пыли.
Подобное происходило довольно часто, особенно по весне, и доводило половину дворцовой челяди до слез.
— Кирил благополучно добрался до дома? — шепотом спросила Стефани, оставшись наедине с Летицией.
— Да, он вышел к завтраку, — ответила та. — Но, Стефани, ты не должна подвергать его такому риску слишком часто. Ты же прекрасно понимаешь, что произойдет, если его поймают.
— Знаю, знаю! — воскликнула Стефани с самым несчастным видом. — И не перестаю думать о том, что если ты… не спасешь меня, Летиция, придется… выходить замуж… за короля… и я… никогда больше не увижу… Кирила!
На глаза ее снова навернулись слезы, и Летиция сказала:
— А теперь возвращайся во дворец. Если кузина Августина узнает, что ты здесь из-за Кирила, неприятностей не избежать.
Эти слова так перепугали Стефани, что бедняжка, торопливо поцеловав кузину, бегом припустилась обратно, словно маленький испуганный зверек.
И снова Летиция вознесла Богу молитву, чтоб он помог ей спасти Стефани и Кирила от несчастья. Затем она направилась в комнату матери.
Принцесса Ольга имела привычку вставать довольно поздно и, по настоянию дочерей, завтракала в постели.
Девушки по очереди носили ей наверх приготовленный Гертрудой завтрак, и вот теперь принцесса сидела в постели. Она выглядела очень посвежевшей и даже помолодевшей.
— Доброе утро, милая! — поздоровалась она с дочерью. — Надеюсь, ты нашла, что подарить фрейлейн? Если, конечно, не раздумала навестить ее.
— Нет, не раздумала, мама. Я отвезу ей шарф, который Стефани подарила мне на Рождество, — ответила Летиция. — Я его ни разу не надевала. И еще карандашный портрет Кирила, который сделала Гетти. Он там не очень похож, но уверена, фрейлейн все равно понравится.
— Конечно, понравится, — сказала принцесса Ольга. — Но, дорогая, старайся ехать осторожнее, не гони! И возвращайся не слишком поздно, иначе я буду волноваться.
— Постараюсь пораньше, — обещала Летиция. Она наклонилась, поцеловала мать и уже подошла к двери, когда принцесса Ольга крикнула вслед:
— Густав за тобой присмотрит. Очень славный и надежный человек.
Летиция не ответила, надеясь, что чем позднее мать узнает о том, что Густав вовсе не собирается сопровождать ее, тем лучше. Тогда можно будет притвориться, что она не слышала этих последних слов.
Она поспешила к конюшням, где Густав седлал для нее Кахо.
Летиция заранее отдала Густаву сверток с платьем, который теперь был привязан сзади к седлу, отчего Кахо выглядел несколько необычно.
Но она надеялась, что их никто не увидит, да у нее и не было иного способа перевезти наряд, который может понадобиться вечером.
Густав подтянул подпругу, и Летиция сказала:
— Ее высочество думает, что ты сегодня меня сопровождаешь, Густав, так что уж постарайся не попадаться ей на глаза без крайней надобности.
Густав понимающе усмехнулся.
— Мне и без того надо сегодня в лавку, — сказал он. — А когда вернусь, постараюсь не попадаться ее высочеству на глаза. Так что она и знать не будет, где я.
— Спасибо, Густав! — пылко воскликнула Летиция и поскакала со двора.
День стоял чудесный, ясный, но с ветерком, а оттого не слишком жаркий.
Птицы заливались, бабочки порхали над цветами, и при виде этой идиллической картины казалось, что в мире нет и не может быть зла и несправедливости.
Но Летиции было слишком хорошо известно, что зло существует, и лишь слова воеводы, до сих пор звучавшие в ушах, оставляли слабую надежду на то, что беда поправима.
По дороге путь к замку Тхор занимал четыре часа, но Летиция знала, что, если скакать напрямик, можно добраться почти вдвое быстрее.
Ей все же придется заехать к фрейлейн Собески. Но добравшись до маленькой уютной деревушки, где жила ее старая гувернантка, девушка знала, что находится теперь всего в получасе езды от замка.
Домик фрейлейн Собески располагался почти у самого подножия горы, на которой высился замок, скрытый разросшимися деревьями.
Деревенька была очень славная, а небольшие домики с белыми стенами и красными черепичными крышами, как казалось Летиции, очень удачно дополняли и украшали пейзаж и придавали ему несколько сказочный облик.
Дом, где поселилась удалившаяся на покой фрейлейн Собески, был чуть побольше остальных и окружен садом, пестревшим самыми разнообразными цветами.
Летиция привязала Кахо к деревянной изгороди, прошла по узенькой тропинке между клумбами к входной двери и постучала.
Она слышала, как старушка отодвинула кресло, в котором сидела, и медленно, прихрамывая, пошла открывать.
Распахнув дверь, она издала радостный и удивленный возглас:
— Летиция! Дорогая! Вот уж сюрприз! Я тебя не ждала!..
— А мне вдруг страшно захотелось вас увидеть, — сказала Летиция.
— Должно быть, ты заехала по дороге в замок? Хочешь повидать короля Виктора, который прибывает сегодня вечером, не иначе…
Летиция не стала возражать и вошла в маленькую кухоньку, начищенную словно одна из медных сковородок, висевших на стене.
— Ну расскажи, как вы поживаете, — сказала фрейлейн Собески. — А я тем временем приготовлю тебе чашечку кофе.
Старушка захлопотала у плиты, а Летиция принялась рассказывать о Кириле, о том, какие платья они с Мари-Генриеттой шьют себе, готовясь к балу.
И лишь после того как фрейлейн Собески поставила перед ней на стол кофе, девушка сказала:
— А я привезла вам небольшой подарок. Надеюсь, что понравится.
— О, как это мило с твоей стороны, девочка моя! — воскликнула фрейлейн Собески. — Я слышала, как нелегко вам после смерти отца, знаю, что вы считаете каждый пенни…
— Откуда вам это известно? — спросила Летиция.
— Должна сознаться, дорогая, я стала прислушиваться к сплетням, — сказала старушка. — Любой, приехавший сюда из города, рассказывает, как ужасно обращается с вашей семьей великая герцогиня.
— Вот уж не думала, что об этом все говорят!
Фрейлейн взглянула на нее и после паузы заметила:
— Ты уж прости меня за то, что я пересказываю то, о чем лучше умолчать, но твои отец и мать были всегда так добры ко мне. И одна мысль о том, что их дети могут быть несчастливы, просто непереносима!
Летиция поняла, что притворяться смысла не имеет, раз уж фрейлейн Собески и без того многое известно.
И она рассказала ей, как ненавидит их великая герцогиня, как их всеми путями и способами стараются отвадить от дворца и не разрешают принимать участие в праздниках и развлечениях.
— Но это жестоко! Жестоко! — сердито воскликнула фрейлейн. — То же самое рассказывают и люди, знавшие и любившие твоего отца! Они и тебя, несомненно, полюбили бы, если б узнали получше.
Летиция вздохнула.
— Тут уж ничего не поделаешь, — заметила она. — Единственное, что остается, — следовать вашему совету. Помните, как вы говорили нам в детстве? «Терпи и улыбайся!»
Фрейлейн Собески рассмеялась.
— О, ты была такой шустрой девчонкой! Настоящая разбойница, ни минуты на месте! Вечно падала с деревьев или с лестницы. Я чувствовала себя точно на иголках, только и ждала от тебя новых сюрпризов.
Летиция понимала, что нынешнее ее приключение куда более рискованное, и пусть даже она ниоткуда не упадет, неприятности может нажить нешуточные. Но она сочла, что благоразумнее будет не говорить об этом фрейлейн Собески.
Допив кофе, Летиция спросила:
— Вы не возражаете, если я побуду у вас еще немного? Просто не хочется слишком рано появляться в замке.
Фрейлейн Собески была в восторге.
— Ну конечно же, дитя мое дорогое! — воскликнула она. — А лошадь можешь поставить в стойло на заднем дворе. Вернее, это не стойло, а так, маленький навес, но там ей будет удобно.
Летиция отвела Кахо под навес, а вернувшись, увидела, что фрейлейн уже приготовила ей ленч.
Он состоял из омлета — яйца были свежайшие, старушка держала своих кур в клетке на заднем дворе, — из сочных овощей, кусочка мягкого домашнего сыра и клубники. Летиция нашла еду восхитительно вкусной.
Они беседовали о старых добрых временах, и время пролетело незаметно. Настала пора прощаться.
Но перед тем как проводить Летицию, фрейлейн Собески рассказала девушке нечто очень важное и интересное.
— Я слышала, — сказала гувернантка, — что король Виктор настаивал на том, чтобы его сегодняшний приезд прошел без излишних формальностей.
Летиция навострила уши, а фрейлейн продолжала:
— Сын одной моей знакомой, который живет по соседству, служит у принца Кловики, владельца земель в этой части Овенштадта. И вот этот человек рассказал мне, что принц собирается встретить его величество в замке.
Летиция слышала о принце Кловики и знала, что этот старичок живет в чудесном замке, доставшемся ему в наследство, но замок этот находится слишком далеко отсюда, чтобы королю Виктору было удобно остановиться в нем на пути к дворцу великой герцогини.
— А с принцем, — продолжила фрейлейн Собески, — прибудет и лорд-канцлер как представитель правительства. С премьер-министром король встретится завтра во дворце и с великой герцогиней тоже.
— Конечно, с великой герцогиней, — подхватила Летиция. — Это ведь она организовала визит короля в Овенштадт!