Картленд Барбара. Цыганская магия

   Принцесса Ольга играла на рояле, а три девочки и два мальчика — Кирил и Отто — отплясывали лихие цыганские танцы, которым научились сызмальства, наблюдая за цыганами.
   Иногда они играли в шарады, а один раз даже ставили спектакль по пьесе, которую сочинила сама Летиция. Спектакль был одновременно драматичный и смешной — последнее получалось как бы само собой.
   Но отец умер, и уже никто больше не возил их в замок.
   Летиция знала, что поездки эти запретила великая герцогиня, положив тем самым конец немногочисленным развлечениям, которые еще оставались семье принца Павла.
   — Ну конечно, — согласилась Летиция, — именно там должен остановиться король… Надеюсь, ему понравится замок. Папа… всегда любил его.
   Что-то в ее голосе подсказало Аспазии, что девушка скучает по старым добрым временам, и она заметила:
   — Однако сомневаюсь, чтоб ему понравился визит во дворец, когда, спустившись с облаков, он встретится с этой женщиной и узнает, что ждут от него в Овенштадте.
   — Но, насколько я знаю, он могущественный король и правит куда большей страной, чем наша, — сказала Летиция. — Так какой ему смысл подчиняться кузине Августине?
   — Как вижу, он вызывает у тебя изрядное любопытство, девочка моя, — заметила Аспазия. — Так уж и быть, расскажу, что знаю о нем, вернее, то, что тебе положено знать.
   — О, умоляю, расскажите мне все! — воскликнула Летиция. — Я должна найти способ спасти Стефани, а без вашей помощи я даже не знаю, с чего начать!
   — Король Виктор, — начала старуха, — в данный момент, насколько мне известно, столкнулся в своей Звотане с немалыми трудностями.
   — Какими же? — спросила Летиция.
   — Он унаследовал трон три года назад, — продолжила Аспазия. — А до того страна находилась во власти глупого и никчемного регента и совершенно вышла из-под контроля.
   — В каком смысле?
   — Ну прежде всего появились анархисты, настраивающие народ против монархии, что привело к политическому и финансовому кризису, и теперь король Виктор, получивший образование во Франции, попал в ситуацию, выход из которой найти весьма затруднительно. Особенно такому молодому и еще неопытному монарху!
   — Так он молодой! — воскликнула Летиция. — А я думала, ему как минимум тридцать.
   — Ты очень сообразительная девочка, Летиция, так и ловишь все на лету. Да, в следующем году ему исполнится тридцать, причем трон должен был унаследовать вовсе не он, поскольку Виктор не сын, а племянник старого короля.
   — А что же случилось с кронпринцем?
   — Он был еще совсем молод, когда умер отец, а потому править назначили регента. Борис должен был взойти на трон в двадцать один год, но судьба распорядилась по-другому…
   Летиция с интересом ловила каждое слово тетушки, а та тем временем продолжила:
   — Конечно, этого бы никогда не произошло, не будь регент таким безнадежным глупцом! Дуэль можно и нужно было предотвратить. Но когда они спохватились, было уже поздно.
   — И принца Бориса убили?
   — Да, он погиб. И все из-за какой-то актрисульки, с которой ему и связываться-то не следовало.
   — Должно быть, это вызвало жуткий скандал, — заметила Летиция.
   — Уверена, все дворы Европы только об этом и говорили, — сухо ответила Аспазия. — Шуму было много, и Виктора, который в то время находился в Париже, срочно вызвали домой, короновали и заставили править королевством, в котором он несколько лет не жил.
   Тетушка Аспазия усмехнулась и продолжила:
   — Мне всегда было жаль его, беднягу. Воображаю, насколько тяжелы и безрадостны для него были эти три последних года!
   — Тогда почему кузина Августина вечно твердила о том, какой он ужасный человек и что ноги его в ее дворце не будет, потому что в жилах его течет цыганская кровь?
   — Ты еще слишком молода, чтоб получить ответ на первую часть вопроса, — сказала тетушка, и в глазах ее заискрились огоньки.
   — Вы хотите сказать, кузина Августина считает короля аморальным?
   — Он очень весело проводил время во Франции и не захотел менять образ жизни только потому, что стал королем. И само собой разумеется, нашлось немало красивых девушек, готовых развлечь его в любую минуту, оторвать от скучных государственных обязанностей.
   — И это определенно шокирует кузину! — заметила Летиция.
   — Если и есть на земле место скучное и утомительное настолько, что смерть по сравнению с ним может показаться блаженством, — сказала тетушка Аспазия, — так это прусский двор, правила и обычаи которого эта женщина пытается насаждать здесь!
   Она вздохнула и добавила:
   — Когда мой отец был великим герцогом, во дворце постоянно звенел смех, а все овенштадтцы были людьми веселыми и счастливыми.
   — Папа тоже так говорил.
   — Твой отец был истинным овенштадтцем, — сказала тетушка. — Мы пели, танцевали и были счастливы, а потому и наш народ тоже был счастлив.
   Выразительно взмахнув рукой, на которой проступали голубоватые вены, она заметила:
   — И попробуй объяснить то, что я только что сказала, этой женщине! Она все равно не поймет.
   — Но расскажите же дальше о короле! — взмолилась Летиция.
   — Что касается второй части твоего вопроса, — начала Аспазия, — конечно же, в жилах его течет цыганская кровь. Но то же самое можно сказать и обо всех остальных членах семьи.
   — Кузина Августина утверждает, что это неправда.
   — Просто ей не хочется в это верить. Однако ты, мое дитя, настоящая красавица, потому что унаследовала прекрасные черные волосы от своих цыганских предков.
   — Рада, что вы верите в эту легенду, — сказала Летиция. — Прежде я никогда не спрашивала вас об этом, просто боялась разочароваться. А вдруг бы вы сказали, что это неправда.
   — Ну разумеется, правда! — отрезала тетушка. — К каким только докторам не возил мой прапрадед свою жену! А потом отчаялся, вернулся домой и позволил цыгану сделать то, на что сам был не способен.
   Тетушка выпалила эту фразу и тут же спохватилась — вспомнила, как молода и невинна Летиция. И поспешно добавила:
   — Нет, конечно, все это магия, волшебство, и сын, который родился у моей прапрабабушки, был так красив, что придворные дамы, все до одной, просто глаз от него не могли отвести точно завороженные.
   Летиция захлопала в ладоши.
   — О, как я рада, что вы сказали мне это! Ведь я всегда верила, что так оно и есть, и находила легенду страшно романтичной!
   Затем, вспомнив о Стефани, она добавила:
   — А теперь скажите, как получилось, что король считается по происхождению почти чистым цыганом?
   — Просто он… э-э… был ближе связан с этим народом, — ответила старуха. — Ведь его прадед женился на цыганке.
   — Женился на цыганке?! — воскликнула Летиция.
   — Да. Это была русская цыганка, а в России к цыганам всегда относились лучше, чем в других европейских странах… Наверное, потому, что они так великолепно танцуют и поют. И русские князья и графы всегда старались переплюнуть друг друга, приглашая цыган в свои дома и частные театры.
   Она сделала паузу, но, увидев, что Летиция продолжает слушать ее, продолжала:
   — Прабабушка короля Виктора по имени Савийя, была одной из самых знаменитых цыганских танцовщиц. Она выступала перед самим русским царем. В то время с визитом к нему, в Санкт-Петербург, прибыл король Звотаны и влюбился в красавицу с первого взгляда.
   — И она согласилась выйти за него?
   — Цыгане, как я надеюсь, ты знаешь, люди по-своему высоконравственные. Савийя отказалась стать любовницей короля. Наверное, считала, что рано или поздно должна выйти замуж за человека одной с ней крови.
   — И вместо этого вышла за короля, да?
   — Легенда гласит, что эти двое были очень счастливы вместе, но когда он привез ее домой, в Звотану, среди придворных возникло недовольство и многие родственники отказались принимать жену короля.
   — И что же дальше?
   — О, она умерла родами. От первых родов, когда произвела на свет девочку.
   — Как это печально! — заметила Летиция.
   — Сердце у короля, конечно, было навеки разбито, однако он был вынужден жениться снова и родил во втором браке наследника, который и занял трон после его смерти. Того самого короля, чей внук Борис был впоследствии убит на дуэли.
   — А что сталось с дочерью Савийи? — спросила Летиция.
   — Волею судьбы, а возможно, не без помощи цыганской магии, — ответила Аспазия, — она вышла замуж за кузена короля, и у них родилась дочь, ставшая затем женой дяди принца Бориса, младшего брата покойного короля. И у них родился сын Виктор, унаследовавший трон после того, как Борис погиб.
   — Совершенно потрясающая история! — воскликнула Летиция. — И что же, он похож на цыгана?
   Тетушка усмехнулась:
   — Вот на этот вопрос, дорогая, ответить не могу, потому как никогда его не видела. Но судя по примеру вашей семьи, очевидно: он так же красив, как и Кирил.
   Эти слова заставили Летицию вновь вспомнить о Кириле и Стефани.
   — Как бы ни был красив этот самый король, — начала она, словно рассуждая сама с собой, — но Стефани все равно не полюбит его. Ведь она любит моего брата.
   — Это безусловно, — согласилась тетушка. — Однако члены королевских семей, как правило, вынуждены сочетаться браком по расчету, а не по любви. И уж эта женщина позаботится о том, чтобы Стефани ее не подвела.
   — Но надо срочно что-то предпринять, чтоб помешать Августине! — с отчаянием воскликнула Летиция.
   — Я бы очень хотела помочь тебе, дитя мое…
   Старуха на минуту задумалась, затем сказала:
   — А надо бы мне сделать вот что — выяснить, что думает король Виктор по этому поводу.
   — Но с какой стати ему хотеть жениться на Стефани, которую он никогда не видел? — спросила Летиция.
   — Он видел ее портрет.
   — Откуда вы знаете?
   Не успела ее собеседница ответить, как Летиция тихо ахнула.
   — Ах, ну конечно! Вспомнила! Примерно с месяц назад со Стефани писали портрет.
   — Вот именно! — сказала тетушка. — В том и заключалась идея этой женщины — послать портрет дочери в Звотану. Хотя, я помню, в то время, когда писался портрет, она уверяла дочь, что предназначен он в подарок великому герцогу.
   — Наверное, на этом портрете Стефани — настоящая красавица, — пробормотала Летиция. — И все равно, это еще ничего не означает. Совсем не обязательно, что король захочет жениться на ней.
   — Думаю, это нечто вроде римского цирка, — заметила герцогиня.
   Летиция была девушкой начитанной и знала, что римские правители, желавшие отвлечь народ от невзгод, вызванных войнами, от лишений и нищеты, часто устраивали грандиозные представления на огромной цирковой арене, где разыгрывались спектакли, происходили скачки на колесницах и развертывались кровавые сцены охоты на диких зверей.
   Это отвлекало людей от мыслей о собственном несчастном существовании, и позднее выражение «римский цирк» стало использоваться во многих странах в значении «политическая уловка».
   — Так значит, свадьба короля и Стефани есть не что иное, как римский цирк, — сказала Летиция.
   — О, да в любой стране женщины просто обожают свадьбы, — заметила тетушка. — На них собираются целые толпы. Вот и здесь люди хотя бы на день позабудут о ненависти к этой женщине и о тех новых налогах и несправедливых законах, которые навязаны им от имени Луи.
   Летиция с удивлением вскинула глаза на тетушку.
   — Так люди действительно ненавидят кузину Августину? Так же, как мы, да?
   — Даже больше! — ответила Аспазия. — И если уж Звотане необходим римский цирк, так нам здесь — тем более.
   — Вот уж не думала, что все обстоит так скверно! — воскликнула Летиция.
   — В результате политики премьер-министра народ совершенно обнищал. Цены на все подпрыгнули. А когда люди голодны, они бунтуют.
   — Бунтуют? — ахнула Летиция.
   — Как бы мне хотелось, чтоб Луи в полной мере осознал, что происходит в Овенштадте, — сказала Аспазия.
   — Может, маме поговорить с ним?
   — Я думала об этом, — ответила тетушка, — потому что считаю: она единственный человек, который может заставить Луи проявить свою волю, убедить его предпринять что-нибудь, пока еще не слишком поздно.
   — Тогда почему бы вам не поговорить с ней? — спросила Летиция.
   Тетушка умолкла, затем после паузы сказала:
   — Я и об этом думала, дорогая, думала уже давным-давно. Но я знаю, как успела настрадаться ваша семья из-за ненависти и ревности этой женщины. Так что это может лишь осложнить дело.
   Летиция и без того знала, что кузина Августина подозревает, что муж ее встречается с матерью, обсуждая различные политические вопросы, что ставило обоих в двусмысленное и даже опасное положение.
   — Но что же нам тогда делать? — спросила она.
   — Любоваться римским цирком, полагаю, — ответила тетушка.
   — О нет, нет! — воскликнула Летиция. — Нельзя допускать свадьбы! Нельзя сидеть сложа руки и спокойно наблюдать за тем, как Стефани с Кирилом будут страдать до конца своих дней!
   Тетушка улыбнулась:
   — Ты говоришь прямо как твой отец. Когда он хотел помочь кому-то, никакая сила не могла его остановить.
   — О, если бы папа был жив! — сказала Летиция. — Он бы обязательно помог нам действовать. Как же можно сидеть и смотреть, как страдают двое ни в чем не повинных молодых людей!
   — Уверена в этом, — согласилась тетушка, — Но даже ему было бы совсем не просто найти выход.
   — Но он должен, должен быть, этот выход! — пылко воскликнула Летиция. — Сегодня вторник, а значит, король прибудет в замок Тхор ровно через восемь дней.
   Она говорила с такой страстью, что, глядя на нее с умилением, тетушка подумала: «До чего хороша!»
   «Слишком красива, чтоб сидеть взаперти в маленьком жалком домике на задворках, — сказала она себе. — И слишком красива, чтобы ее присутствие могла спокойно снести эта женщина».
   И внезапно Аспазия почувствовала себя ужасно старой и безобразной.
   Затем с особой проницательностью, свойственной иногда людям, подошедшим к краю жизни, она сказала:
   — Не знаю, как ты добьешься этого, дитя мое, но твердо уверена в одном: раз уж ты настроена столь решительно и борешься за справедливое дело, то непременно сумеешь отыскать способ помочь Кирилу и Стефани!
   Когда Летиция возвращалась домой, в ее ушах все еще звучали слова старой тетушки. Словно зов трубы, побуждающей к решительным действиям.
   И в то же время у нее не было никакого плана и она даже понятия не имела, с чего начать.
   Покончив с обедом, который она проглотила, даже не заметив, что ест, поскольку мысли ее были заняты замужеством Стефани, Летиция заявила:
   — Мама, я хотела бы немного прокатиться верхом.
   — О конечно, дорогая, — откликнулась принцесса Ольга, — но Густав должен обязательно сопровождать тебя. Ты же знаешь, кузина Августина будет шокирована, узнав, что ты ездишь одна.
   — Но Густав уже так стар, что не в силах даже присматривать за лошадьми. Зачем же брать его в утомительную поездку? — возразила Летиция. — Я буду держаться подальше от дворца, так что надеюсь, кузина Августина не увидит меня и никто из ее слуг-шпионов не донесет.
   Принцесса только вздохнула и ничего не ответила.
   Все они знали, что великая герцогиня привезла слуг из Пруссии, и они исправно докладывают ей обо всем, что происходит, в особенности, как была уверена Летиция, обо всем, что касалось семьи принца Павла.
   Итак, она пошла к стойлам на заднем дворе, где находились всего две лошади — последние из тех, что держал отец при жизни.
   Когда после смерти принца Павла его вдова с дочерьми переселилась в гостевой домик, им пришлось распродать всех своих лошадей за исключением двух молодых жеребцов — самых чистопородных. Приобретая этих красавцев, принц Павел возлагал на них большие надежды.
   Теперь бы он порадовался, видя, что не ошибся: оба жеребца, великолепные каждый по-своему, были источником радости для Летиции и Мари-Генриетты, в особенности когда Кирила не бывало дома.
   Возвратясь из полка, он полностью монополизировал обеих лошадей, и у девушек было мало шансов покататься на них.
   И вот Летиция, хоть и бедно, но элегантно одетая в костюм для верховой езды, который носила вот уже несколько лет, оседлала жеребца по кличке Кахо.
   Это имя непременно вызвало бы осуждение у великой герцогини, поскольку по-цыгански «Кахо» означало «вождь».
   В свое время принц Павел забавлялся, давая всем лошадям цыганские клички. Летиции же казалось, что Кахо и впрямь выглядел как вождь.
   Она выехала с заднего двора и поскакала, стараясь держаться в тени деревьев и как можно дальше от дворца, пока не достигла городских ворот и не оказалась в чистом поле.
   Летя во весь опор по долине, она, как всегда, думала о том, как прекрасен Овенштадт и как сильно любит она свою страну.
   Вдали, на границе со Звотаной, высилась гряда гор. Хребет тянулся на многие мили, образуя естественную границу и с другими, менее дружественными странами.
   Некоторые горы были так высоки, что даже в самое жаркое лето на их вершинах и в глубоких расселинах виднелся снег. Теперь же, поздней весной, пики их сияли ослепительной снежной белизной на фоне ярко-синего неба.
   Снега питали бесчисленные ручейки и реки, а также дикие цветы, в изобилии растущие на полях и лужайках.
   Пестрые, яркие и разнообразные, они были столь хороши, что Летиции на миг стало жаль, что Кахо топчет их копытами.
   Затем внимание ее отвлекло целое облачко бабочек — они казались некими сказочными существами, вспархивающими из высокой травы перед бегущей лошадью.
   Они уже довольно далеко отъехали от города, и девушка начала смотреть по сторонам в надежде увидеть цыган.
   Тетушка Аспазия утверждала, что в жилах короля Виктора течет цыганская кровь, а потому Летиция была уверена, что если кто и поможет найти выход из положения, так это цыгане.
   Возможно, они сумеют каким-то образом околдовать короля или же подскажут ей, что делать дальше.
   Как бы там ни было, но некий инстинкт, которому она не могла не подчиниться, гнал девушку на их поиски.
   Обычно в это время года цыган поблизости бывало много, однако ей пришлось проскакать почти час, прежде чем она увидела вдали табор.
   Впереди виднелись округлые купола пестрых шатров и фигурки людей, двигающиеся между ними.
   Летиция очень рассчитывала на то, что это табор именно венгерских цыган.
   Венгрия граничила с Овенштадтом с востока, а венгерские цыгане, хотя и преследуемые и презираемые в ее стране, были умнее, талантливее и куда древнее по своему происхождению, нежели многие другие.
   В Венгрии вождя цыганского племени называли «герцогом Малого Египта», некогда венгерский король снабдил своих цыган специальными бумагами, где подтверждалось, что они находятся под его покровительством.
   Летиция, еще не подъехав к шатрам, замеченным ею издали, уже поняла, что встретилась с венгерскими цыганами.
   Именно их хотела она отыскать, поскольку кальдераши славились не только работой по металлу и умели производить изумительной красоты и изящества кубки, которыми венгерская знать украшала свои столы. О них шла слава как о колдунах и магах.
   — То, что надо! — сказала она себе.
   Девушка была уверена в том, что прием ей окажут самый теплый, поскольку цыгане сразу поймут, кто она. Сердце ее возбужденно билось — некое шестое чувство подсказывало, что они помогут спасти Стефани.
   На лужайке стояло восемь шатров — некоторые из них довольно изящной формы, ярко расписанные.
   Летиция въехала в табор, и к ней обернулось множество смуглых лиц, а темные глаза разглядывали ее с удивлением и недоверием.
   Девушка тут же отметила, как изумительно красивы эти цыгане. Высокие скулы, черные глаза, темные блестящие волосы. Все женщины до одной были красавицами, а мужчины — красавцами.
   Тут наконец одна из женщин узнала ее — Летиция услышала, как она прокричала что-то по-цыгански, и уловила среди потока слов свое имя.
   И сразу же на лицах, обращенных к ней, появились улыбки, а детишки — все до единого с огромными, бархатными, как у газелей, глазами — радостно устремились к ней.
   Летиция натянула поводья.
   — Добрый день! — поздоровалась она по-цыгански. — Я бы хотела поговорить с вашим воеводой.
   Заслышав, что гостья говорит на их языке, несколько женщин с красными платками на головах и огромными золотыми кольцами в ушах захлопали в ладоши и весело закричали.
   Затем маленький цыганенок поспешил к шатру в центре, и секунду спустя из него вышел мужчина. Судя по осанке и одеянию, Летиция сразу же поняла, что перед ней «герцог Малого Египта».
   На воеводе был синий камзол и высокие сапоги. Жилет украшали золотые пуговицы, а с шеи свисала толстая золотая цепь с брелоком.
   А в руке он держал некое подобие королевского скипетра, который, как знала Летиция, назывался по-цыгански «баре эсти робли рупуб».
   Сделан он был из серебра, а рукоятку восьмигранной формы украшали красные кисточки.
   На самом скипетре была искусная резьба, но в тот момент она ее не разглядела, а еще на нем был знак, по-цыгански — «семно», состоявший из пяти ритуальных цифр.
   Мужчина приблизился, и Летиция спешилась. И тут же два цыганских паренька подхватили Кахо под уздцы.
   Затем она прошла через толпу с любопытством взирающих на нее цыган и протянула воеводе руку.
   — Думаю, вам известно, что я — принцесса Летиция из Овенштадта, — сказала она. — И мне хотелось бы поговорить с вами наедине, если это, конечно, возможно.
   Склонив голову, он ответил на ее рукопожатие, и Летиция поняла, что это приветствие равного.
   — Какая честь для меня, ваше высочество, — произнес он на ее родном языке.
   И они прошли к шатрам. Возле одного, разукрашенного пышнее остальных, стояло кресло.
   Воевода щелкнул пальцами, и маленький цыганенок тут же принес еще одно кресло и поставил рядом с первым.
   — Не угодно ли присесть, ваше высочество? — спросил воевода.
   Летиция села. Он опустился на другое кресло.
   — Куда держите путь? — спросила девушка.
   — Не в ваш город, если это так беспокоит ваше высочество.
   — Ничуть не беспокоит, — ответила Летиция. — Я могу лишь извиниться перед вами за те законы, что мешают вашему свободному передвижению по стране. А ведь в прошлом это было вполне возможно. Знаю, это очень огорчило бы моего отца, принца Павла.
   — О, по его высочеству мы до сих пор скорбим, — заметил воевода. — И нас удивляет, что великий герцог позволяет этой прусской женщине попирать законы гостеприимства, которыми всегда славилась ваша земля.
   — В отличие от нас она не верит, что мы с вами одной крови, — ответила Летиция.
   Она произнесла эту фразу специально и тут же по выражению глаз воеводы поняла, что он не только доволен услышанным, но и удивлен, что она, особа королевских кровей, признает этот факт.
   — Один из предков семьи Раконзи — цыган, — сказала Летиция. — И Виктор, король Звотаны, также цыганского происхождения.
   Воевода кивнул с таким видом, словно знал об этом и прежде.
   — А теперь я хотела бы просить вас об огромном одолжении.
   — Я весь внимание. Просите, ваше высочество.
   Тихо, в нескольких словах Летиция изложила свою просьбу, а когда он кивнул в знак согласия, воскликнула:
   — О, благодарю вас! Я вам очень признательна!
   — Я делаю это потому, что одной с вами крови, — заметил воевода. — Надеюсь, вы не откажетесь от бокала вина.
   — Благодарю, — ответила Летиция.
   Она боялась обидеть его отказом, к тому же понимала, что удостаивается большой чести.
   Ведь цыгане обычно держатся обособленно и лишь в исключительных случаях позволяют чужаку разделить с ними трапезу.
   Воевода поднялся, подошел ко входу в шатер и что-то приказал по-цыгански.
   Минуту спустя им подали два изумительной красоты кубка, сделанных из золота и инкрустированных полудрагоценными камнями.
   Принесла их цыганка, и единственное, что успела заметить Летиция, — это крупные кольца на ее пальцах и тяжелые браслеты из золотых монет на запястьях.
   Воевода взял кубки и протянул один из них Летиции. Кубок был так красив, что девушка не удержалась от восторженного возгласа:
   — Никогда прежде не видела столь изумительной работы! Ваши люди это делают?
   — Мы в основном только копируем старые образцы, — ответил воевода. — Но эти два — настоящие; они принадлежат моей семье на протяжении нескольких поколений. Сами кальдераши считают их примером мастерства.
   — Хорошо, что немногие знают о таких невероятно ценных вещах. Сразу возникает соблазн отобрать их.
   — О, если вы имеете в виду обычных воров, — заметил воевода, — то они вряд ли осмелятся на это. Есть поверье, что любой укравший нашу вещь будет навеки проклят. Солдаты, конечно, с нами не церемонятся, но и они боятся.
   — Они боятся вашего колдовства, — со значением заметила Летиция. — Именно на него я теперь и надеюсь.
   — Я подумаю, как вам можно помочь, — сказал воевода.
   — О, прошу вас, помогите! — взмолилась Летиция.
   — Ваша кровь уже взывает к моей, вы это знаете. И мы постараемся сделать все, что от нас зависит, — сказал воевода.
   Похоже, он немного обиделся на то, что у Летиции могли возникнуть сомнения на счет силы их колдовства, и она поспешила сказать:
   — Простите меня, но на карту сейчас поставлено так много: счастье любимых мною людей, и я не могу удержаться от мысли, что нет на свете большей несправедливости, чем заставить страдать влюбленных, тем более ради самых низменных и корыстных целей.