Картленд Барбара. Игра любви

   Граф изумленно смотрел на незнакомца.
   — Кто вы? — спросил он.
   — Я Болтон, ваш дворецкий, милорд, и я надеюсь, что ваша светлость будете мной довольны. Я служил дворецким у последнего герцога Камберлендского до самой смерти его светлости.
   Герцог Камберлендский был одним из богатейших людей Англии.
   Работать в его доме — для любого из слуг это было отличной рекомендацией.
   Поскольку граф онемел от изумления, Болтон продолжал:
   — В гостиной подано шампанское, милорд, и мы постарались сделать все, что было в наших силах, чтобы вашей светлости было удобно.
   Несколько запоздало граф поискал глазами свою жену, но, пока они с Болтоном разговаривали, лакей проводил ее наверх, где на последней ступеньке стояла женщина в черном.
   Граф догадался, что, как бы невероятно это ни показалось, но у него теперь есть экономка.
   Тем временем фигура, завернутая в меха, свернула направо по коридору. Последний раз сверкнула бриллиантовая диадема, и женщина скрылась.
   Болтон распахнул дверь в гостиную.
   Как загипнотизированный граф вошел в комнату, которой не пользовался со времени возвращения из Франции.
   Это была любимая комната его матери.
   Граф с болью бросил взгляд на опустевшие стены, где когда-то висели зеркала в золотых оправах.
   Не хватало и нескольких картин, которые не относились к майорату и поэтому могли быть проданы на аукционе.
   К искреннему изумлению графа, все люстры в гостиной были зажжены, а на полу в огромных вазах стояли цветы.
   В вычищенном камине пылал огонь.
   Болтон подошел к столику в углу.
   Граф обратил внимание, что шампанское было подано в серебряном ведерке с выгравированным на нем фамильным гербом Инчестеров.
   Фамильное серебро тоже не могло быть продано.
   Будто во сне, граф принял бокал, поданный Болтоном на серебряном подносе, и взял один. из сандвичей с ветчиной с большого блюда.
   — Я надеюсь, вы понимаете, милорд, — заговорил Болтон, — что пока у нас еще не хватает прислуги. Но я уже спрашивал в деревне, и, мне кажется, там много молодых женщин, которые хотели бы служить в доме, и многим молодым людям тоже нужна работа.
   — Да, это мне известно, — выговорил граф.
   — Я уже нанял двух подходящих парней, — сообщил Болтон, — и, с разрешения вашей светлости, хотел бы взять еще двоих для» работы в усадьбе.
   Граф сделал глоток шампанского. В горле у него пересохло.
   — Шеф-повар, — продолжал дворецкий, — привез с собой помощника, милорд, но только на время. Если взять двух судомоек, можно будет нанять еще одного человека для работы на кухне, как только освободится место.
   Граф почувствовал, что Болтон ожидает ответа.
   Он произнес каким-то чужим голосом:
   — Да-да, конечно. Уверен, что вы наилучшим образом справились в этих ; — весьма стесненных — обстоятельствах.
   — Мне сказали, милорд, что поместье пришло в упадок, пока ваша светлость столь храбро сражались в Испании. Позволю себе добавить, что прислуга очень гордится тем, что работает именно у вас.
   — Благодарю вас, — смущенно ответил граф.
   Болтон взглянул на часы.
   — Если вам угодно, милорд, обед будет подан через час. Мистер Хокинс, камердинер вашей светлости, Оказал нам неоценимую помощь во всем.
   Болтон поклонился и исполненной достоинства походкой, которая сделала бы честь члену палаты лордов, удалился.
   Граф чувствовал, — что ему трудно дышать, а еще труднее — думать.
   Неужели все это происходило наяву, а не снилось ему?
   Он налил; себе еще шампанского и пожалел, что в этот момент сэра Антони нет рядом с ним.
   Но тут же он вспомнил, что еще не видел свою жену, не говорил с ней. И сразу ощутил, как чья-то холодная рука сжала сердце.
   Одно дело прийти в замешательство от того, как все в его доме было устроено Растусом Груном, и совсем другое — сознавать, что ты до сих пор не видел свою жену!
   Граф остро ощущал ее присутствие, поднимаясь в свою комнату.
   В ней хозяева Инч-Холла спали с тех самых пор, как была построена усадьба.
   Спальня была великолепная, с огромной кроватью под балдахином из темно-красного бархата, который опирался на четыре резных столбика по углам.
   В изголовье был пришит герб Инчестеров, разделенный на четыре поля.
   Бархат обветшал, белье расползалось на глазах, но комната все еще сохраняла свое величие.
   Графу всегда казалось, что она хранит воспоминания обо всех, кто жил здесь до него.
   Прежде чем открыть дверь, он снова вспомнил о женщине, которая находилась в соседней спальне. Когда-то это была комната его матери.
   Проходя мимо, граф услышал там чьи-то голоса, и это заставило его ускорить шаг, будто он испугался, что кто-то остановит его.
   Войдя к себе, Инчестер нашел там Хокинса и был так рад увидеть хоть одно знакомое лицо, что невольно протянул камердинеру руку.
   — Поздравляю, милорд! — сказал тот. — Да благословит вас небо! Ваша светлость, несомненно, заслужили это.
   Граф знал, что слова Хокинса шли от самого сердца.
   Затем, как всегда, сдержанно, камердинер спросил:
   — Не правда ли, милорд, все было хорошо подготовлено к вашей встрече?
   — Что здесь произошло? — поинтересовался Инчестер, пока камердинер помогал ему снять шикарное пальто от Уэстона.
   — Как только ваша светлость изволили покинуть нас вчера утром, милорд, они свалились как снег на голову.
   Граф слушал, снимая жилет.
   — Они прибыли в экипажах и фургонах! Ваша светлость никогда не видели такого нашествия!
   Хокинс засмеялся.
   — Я даже ущипнул себя, чтобы убедиться, что не сплю!
   — Мне тоже показалось, что все это как во сне.
   — Теперь, милорд, вы можете спокойно сидеть и наслаждаться. Те, кто прибыл вчера, знают, что они должны делать и как делать.
   Граф подумал, что ему бы не хотелось, чтобы кто-нибудь распоряжался В его доме, но он не стал прерывать Хокинса.
   — Хотите верьте, Хотите нет, — продолжал рассказывать тот, — шеф-повар, этот лягушатник, готовит лучше, чем кто бы то ни было из тех, кого я встречал в жизни.
   Граф улыбнулся.
   Он не сомневался, что так оно и было.
   — Я ему говорю: «Пять лет я боролся за это место. Мог ли я предположить, что здесь окажешься ты?»
   — И что же он ответил?
   — Он ответил: «Открой рот и попробуй вот это, тогда и узнаешь, почему я здесь!»
   Граф рассмеялся.
   Он подумал, что настал момент, когда можно снять то напряжение, в котором он пребывал со вчерашнего вечера.
   Перед разведенным в камине огнем была приготовлена ванна..
   Рядом стояли огромные начищенные до блеска медные сосуды с горячей и холодной водой.
   На некоторое время граф позабыл про все свои вопросы и с наслаждением погрузился в теплую воду.
   Восхищенные замечания Хокинса не оставляли никаких сомнений в том, что он по крайней мере получает большое удовольствие от наступивших перемен.
   Когда граф уже переоделся в вечерний костюм, камердинер сказал:
   — Если за обедом, милорд, вам покажется, что то, что вы едите, похоже на пищу Богов, вы поймете, что почувствовал я!
   Смеясь, граф покинул комнату.
   Проходя мимо спальни жены, он с трудом заставил себя не спешить.
   Внизу в камине был разожжен огонь. Граф не обратил внимания на это, когда в первый раз проходил через холл.
   Болтон ожидал в гостиной с бокалом шампанского на серебряном подносе.
   Граф заметил, что бокал только один.
   Предупреждая его вопрос, Болтон доложил:
   — Мне велено передать извинения вашей светлости, но ее светлость еще спит. Ее старая няня думает, что не стоит будить ее сейчас.
   Граф почти устыдился того чувства облегчения, которое овладело им.
   — Да, конечно, — сказал он. — Если ее светлость спит, не надо будить ее. День был очень длинный, и она, должно быть, ©чет» устала.
   Болтон поклонился и вышел из комнаты.
   Через несколько минут он вернулся и громовым голосом провозгласил:
   — Обед подан, милорд!
 
   Не только граф, но и Бенита, прибыв в Инч-Холл, была поражена.
   Она так стыдилась своего заплаканного лица и опухших глаз, что поспешила подняться наверх.
   Ей хотелось добраться до своей комнаты, прежде чем ее муж заговорит с ней.
   Экономка встретила ее наверху и, присев перед ней в реверансе, приветливо сказала:
   — Добро пожаловать, ваша светлость! Если вы соблаговолите последовать за мной, я покажу вашей светлости спальню.
   Она пошла вперед и открыла дверь.
   Бенита вошла и вскрикнула. Этот слабый звук эхом отразился от стен.
   — Няня! — воскликнула она. — Няня! Я и не думала, что ты будешь здесь.
   Бенита пробежала через всю комнату и обвила руками шею старушки, которая стояла окало туалетного столика.
   Когда Бените исполнилось восемнадцать, ее няне, которая с раннего детства заботилась о ней, стукнуло семьдесят.
   Няня никогда не покидала поместья, где всегда была очень счастлива, но майор Гренфел попросил ее поехать в Инч-Холл, чтобы Бените было не так одиноко без него в чужом доме.
   — Конечно, я поеду, сэр, — сказала она. — Нельзя же бросить бедную девочку совсем одну.
   — Я знал, что вы не откажете мне, — отвечал майор Гренфел. — И еще я прошу, чтобы вы были с ней, когда она узнает о моей смерти.
   — Не говорите так, сэр! — воскликнула было няня, но запнулась, увидев выражение его лица. — Простите, сэр. Вы всегда были добры к нам, и мне очень жаль.
   — Мисс Бенита — вот о ком сейчас нужно позаботиться, — спокойно сказал майор, — Убедить ее, что не надо слишком грустить и не надо носить траур.
   Он помолчал немного.
   — Пусть она думает о том, что я встретился с ее матерью, а я всегда буду думать о своей девочке и любить ее, как любил каждое мгновение с того дня, когда она появилась на свет.
   — Я знаю, сэр, — ответила няня. — Ни у одного ребенка не было такого заботливого отца.
   — Вы не представляете, как я рад, няня, что вы все еще с нами, — задумчиво проговорил майор.
   Когда Бенита прижалась к ней, няня поняла, насколько испугана ее любимица.
   Как только экономка закрыла за собой дверь и они остались одни, няня сказала:
   — Теперь, дорогая, позвольте мне помочь вам раздеться. Вам нужно отдохнуть.
   Меховой плащ Бенита сбросила, когда бежала через комнату. Теперь няня сняла с нее диадему и фату. Увидев заплаканное лицо Бениты, она подавила невольное восклицание и направилась к двери. Поговорив с кем-то, няня вернулась.
   Она помогла Бените переодеться. В этот момент раздался стук в дверь. Няня еще раз вышла и вернулась с подносом, на котором стоял кувшин с шоколадом.
   — Ложитесь, — сказала она девушке, — а я дам вам шоколаду. Как раз такого, какой вы любили в детстве.
   — Я ничего не ела… во время ленча, — прошептала Бенита.
   Няня подала ей чашку с шоколадом.
   — Я добавила немного меду, — сказала. она. — Выпейте и поспите.
   — Я… должна… спуститься вниз, к… к обеду, — испуганно проговорила Бенита.
   — Да-да, конечно. Всему свое время. А пока закройте глаза; когда вы проснетесь, мы поговорим.
   Бените показалось, что она вернулась в раннее детство. Раз няня с ней, никто не посмеет обидеть или напугать ее.
   А потом Бенита подумала, что с тех пор, как отец сказал, что она должна выйти замуж, прошло лет сто, не меньше. Она действительно совершенно измучилась.
   Даже быстрее, чем надеялась няня, Бенита провалилась в глубокий сон.
   Хотя старушка и не призналась в этом, но вместе с медом она добавила в шоколад успокаивающие травы. По ее разумению, свадьба Бениты была слишком поспешной. Увидев плачевное состояние Инч-Холла, няня решила, что граф так хотел жениться на ее любимой девочке из-за денег.
   «Если графу Инчестеру нужны были деньги, — сказала она себе, — он получил их достаточно! Но я не позволю ему огорчать мое бедное дитя ни за какие коврижки!»
 
   Если бы граф знал, что именно няне он обязан тем, что Бенита не обедала с ним, он был бы крайне изумлен. Но так или иначе, это было огромным облегчением для него.
   Сам обед был выше всяких похвал. Столовое серебро блестело. В честь свадьбы хозяина стол украшали белые цветы.
   Граф подумал, что никогда не ел такого вкусного обеда в собственном доме.
   Вина тоже были выше всяких похвал и, как догадывался граф, были доставлены не из опустевших подвалов Инч-Холла.
   Он вернулся в гостиную, чтобы, сидя перед ярко пылавшим камином, просмотреть газеты.
   Болтон немедленно подал их и сказал:
   — Я надеюсь, милорд, ваша светлость довольны тем, что нам удалось сделать. Завтра мы приведем в порядок кабинет вашей светлости, а на следующий день — библиотеку.
   — Спасибо, — ответил граф, чувствуя, что добавить ему нечего.
   — Думаю, мне следует уведомить вашу светлость, что завтра прибывают рабочие, которые займутся домом.
   Граф недоуменно посмотрел на пего.
   — А другие рабочие, — продолжал Болтон, — отправятся ремонтировать дома в деревне.
   Взгляд графа говорил о том, что он не уверен, правильно ли все расслышал.
   — Я полагаю, ваша светлость согласится после завтрака встретиться с управляющим. Он сообщил мне, что будет ждать вашу светлость в девять часов.
   С этими словами Болтон вышел.
   Только оставшись один, граф позволил себе восторженный возглас.
   Невозможно было поверить, как невероятно казалось все. Но именно об этом граф так долго мечтал. Ради этого он работал последние годы.
   Но потерпел неудачу!
   А Растус Грун взмахнул волшебной палочкой, и все получилось — действительно получилось!
   Графу казалось, что он не сможет дождаться утра.
   Ему хотелось увидеть лица своих людей, когда они узнают, что их дома отремонтируют, когда он скажет им, что оплата утроится.
   Затем, как будто эта мысль все время ускользала от него, граф подумал, что сегодня его первая брачная ночь.
   Но он еще ни словом не перекинулся с новобрачной.
   Не слышал даже ее голоса, если не считать шепота, которым она поклялась повиноваться ему.
   Возможно ли, чтобы она сдержала это обещание, если граф, стольким обязанный ей, ничего не даст взамен?
   Эта мысль вернула его с неба на землю.
   Граф чувствовал, что невероятно устал после прошлой бурно проведенной ночи. Ему хотелось спать.
   Он поднялся на лестничную площадку и оказался рядом с комнатой, в которой спала Бенита.
   Инчестер вновь подумал о том, что это первая брачная ночь.
   Но, видимо, он не был нетерпеливым женихом.
   — По крайней мере, — уговаривал себя граф, — я должен пожелать ей спокойной ночи. Если она не спит, то сочтет неоправданной грубостью с моей стороны, если я не сделаю это.
   Сделав над собой усилие, он остановился у Двери спальни Бениты.
   Если он не может обеспечить свою жену, то по крайней мере он в состоянии быть учтивым и благодарным!
   Очень вежливо граф постучал.
   Не услышав ответа, повернул ручку.
   Дверь была заперта.

Глава 5

 
   Бенита проснулась рано и сначала никак не могла понять, где находится.
   Она обвела комнату взглядом. Занавески на окнах выцвели, обои над ними отклеились, а на потолке проступили бесформенные пятна.
   Постепенно в памяти Бениты начали всплывать подробности предыдущего дня, ее свадьба.
   Девушка перевела взгляд на золотые часы возле кровати. Они показывали семь. Эти часы вместе с другими вещами прислал ей отец.
   Бенита встала и отдернула занавески.
   Солнце уже взошло, только несколько звездочек еще виднелись в посветлевшем небе. На земле, на ветвях деревьев блестел иней.
   Бенита подумала, что ветер, пробиравший вчера до костей, наверное, стих.
   «Поеду кататься», — решила она.
   Чтобы не будить няню в столь ранний час, Бенита сама переоделась в костюм для верховой езды, который нашла в шкафу, а длинные золотистые локоны перевязала шелковой лентой. Она никогда не носила шляпы, если никто не мог увидеть ее.
   Даже не взглянув в зеркало, Бенита направилась к двери, но с удивлением обнаружила, что она заперта, а ключ вставлен с внутренней стороны. Девушка решила, что няня прошлой ночью заперла комнату, а сама вышла через будуар, куда вела боковая дверь.
   Бените не хотелось ни о чем думать. Она спешила добраться до конюшен.
   Сбежав по лестнице, она увидела в холле двух горничных в домашних чепчиках. Несмотря на ранний час, одна из них чистила ковры в холле, другая разводила огонь в камине.
   Заметив Бениту, горничные присели в реверансе. Она улыбнулась им в ответ.
   Входная дверь уже была отперта, и Бенита вышла из дома.
   Накануне вечером девушка обратила внимание, в какую сторону отъехала бричка, которая привезла их после венчания, и сейчас направилась туда.
   Действительно, пройдя под сводами арки, она оказалась во дворе, вымощенном булыжником. По другую сторону двора располагались конюшни.
   В их крышах зияли дыры, а краска с дверей давно облезла.
   Когда Бенита подошла ближе, ей встретился грум, и она сразу узнала его. Бенни ухаживал за отцовскими лошадьми и за ее Лебедем.
   — Доброе утро, мисс Бе… Я хотел сказать, ваша светлость! Мы с Лебедем прибыли вчера.
   — С Лебедем? — радостно воскликнула Бенита. — Ах, Бенни, как замечательно, что Лебедь здесь!
   — Мы добрались сюда поздно вечером. Я вед его полями, короткой дорогой, так что наше путешествие оказалось не слишком утомительным.
   Но Бенита почти не слушала его. Она бросилась к конюшне, где в первом же стойле нашла своего любимца.
   — Ты здесь, мой Лебедь! Ты со мной! Как я рада тебя видеть! — все повторяла она, обнимая шею коня.
   Бенни оседлал Лебедя. Пристегивая уздечку, он заметил:
   — Лошади здесь прекрасные, мисс… то есть миледи. Но конюшни в ужасном состоянии!
   — Я уверена, вы позаботитесь о Лебеде, — проговорила Бенита.
   Бенни подвел коня к специальному помосту, с которого девушка легко села в седло.
   Лебедь был с ней. Все остальное не важно.
   Она не будет думать ни о чем неприятном, пока не вернется с прогулки.
   Бенита пустила коня в галоп. Невспаханная подмороженная земля словно приглашала к быстрой езде.
   Девушка скакала полями все дальше и дальше.
   Впереди на фоне неба виднелись грубые изгороди. Бенита направила Лебедя к ним. Он очень любил прыгать через барьеры и сейчас перемахнул через изгороди с запасом не меньше, чем в фут.
   — Великолепно, Лебедь! Хороший мальчик! — в восторге воскликнула Бенита.
   Она наклонилась вперед, чтобы потрепать коня по шее, а когда выпрямилась, заметила всадника, скакавшего ей навстречу.
   Это был мужчина, и Бенита подумала, что это скорее всего граф Инчестер.
   Бенита ни разу не взглянула на своего жениха ни во время венчания, ни пока они шли по боковому приделу к выходу. Только когда молодые подъезжали к Инч-Холлу, она раз или два робко скользнула взглядом по его лицу, но в наступивших сумерках сумела только смутно различить его профиль.
   При приближении всадника ее сердце забилось, как птичка в клетке.
   Подъехав к Бените, граф снял шляпу.
   — Доброе утро! — сказал он. — Меня восхитило, с какой легкостью ваш конь перелетел через изгородь. Перелетел словно птица!
   Бенита рассмеялась.
   — Его зовут Лебедь, так что ваш комплимент очень точен!
   — Лебедь? Какое совпадение! Моего коня зовут Ястреб.
   Бенита взглянула на огромного черного, совершенно не ухоженного жеребца графа. Это было великолепное животное, пусть и не безупречно чистых кровей.
   — Я должен извиниться за то, что Ястреб выглядит не так роскошно, как ваш Лебедь, — сказал граф. — Но мне самому приходится заботиться о нем, а я не такой уж умелый конюх.
   Бенита улыбнулась.
   Только теперь она догадалась, что граф — а Бенита не сомневалась, что это именно он, — понятия не имеет, с кем он разговаривает. Его следующие слова подтвердили, что она не ошиблась.
   — Вы, должно быть, недавно в наших краях, — заметил он. — Я никогда прежде не встречал вас.
   Бенита снова улыбнулась при мысли, в какой забавной ситуации они оказались. Перед ней был человек, за которого она вчера вышла замуж и которого так боялась. Бесспорно, он был очень хорош собой. Пожалуй, Бените еще не приходилось встречать столь привлекательного джентльмена.
   И он считал, что они незнакомы!
   — Расскажите мне еще о Ястребе, — попросила она. — Вы купили его?
   — Я не позволил бы себе такую роскошь, — отвечал граф. — Мне отдали его полгода назад, потому что никто не мог справиться с ним.
   — И вам удалось объездить его?
   — С другими он все еще пытается показывать характер. Но после длительной борьбы Ястребу все-таки пришлось признать меня хозяином.
   Бенита рассмеялась.
   — Я думаю, на самом деле вы любите его.
   Мой отец всегда говорил, что единственный способ смирить коня — это сильно любить его, чтобы он сам захотел повиноваться тебе.
   — Я никогда не задумывался об этом раньше, — в свою очередь засмеялся граф, — но я уверен, что ваш отец прав.
   Бенита улыбнулась, и ее спутник подумал, что никогда прежде он не встречал такой прекрасной девушки.
   Граф ломал голову, пытаясь догадаться, у кого из соседей гостит его собеседница и с кем она приехала сюда.
   Лорд-лейтенант был слишком стар. До графа ни разу не доходили слухи, чтобы тот принимал у себя молодых людей.
   Всем ближайшим соседям после войны уже перевалило за пятьдесят. Их сыновья и дочери проводили время в Лондоне.
   — Я вижу еще одну изгородь впереди, — говорила между тем Бенита. — Мой Лебедь меньше Ястреба, но если вы дадите нам небольшую фору, мы могли бы посостязаться.
   — Я медленно сосчитаю до десяти, — ответил граф и добавил:
   — Там, за этой, еще две ограды.
   Бенита слегка коснулась хлыстом крупа Лебедя.
   Граф начал медленно считать.
   Когда всадница заметно вырвалась вперед, он дал Ястребу поводья, и могучий жеребец показал, на что он способен.
   Первую преграду Бенита преодолела раньше, чем граф догнал ее.
   Ко второй изгороди лошади подошли бок о бок, а к третьей Ястреб вырвался далеко вперед.
   Граф придержал жеребца, ожидая, пока Бенита догонит его.
   Ее кудри выбились из-под ленты, а щеки залил легкий румянец. Восхищенному графу показалось, что рядом с ним едет не женщина из плоти и крови, а какое-то неземное создание.
   … Ни разу за время своих одиноких верховых — прогулок, которые он совершал каждое утро, ему не доводилось встретить кого-нибудь, а тем более богиню, спустившуюся с Олимпа.
   — Вы выиграли! — сказала Бенита, подъезжая к нему. — Но у Ястреба ноги гораздо длиннее.
   — Мой конь был бы смертельно уязвлен, «если бы такой малыш, как Лебедь, победил его! — ответил граф.
   Они рассмеялись.
   Впереди показался лес. Бенита поняла, что, сделав круг, они снова приближаются к дому.
   Словно прочитав ее мысли, граф сказал:
   — Возможно, вам пора возвращаться туда, откуда вы явились. Я боюсь только, что, если вы спустились с Луны или с Олимпа, я не смогу последовать за вами.
   Бенита смеялась.
   — Нет, гораздо ближе.
   Граф, казалось, колебался.
   — Может быть, вы согласитесь позавтракать со мной? Мой дом совсем недалеко, а после такой долгой скачки у вас должен был разыграться аппетит!
   — Вы правы, я действительно проголодалась, — отвечала Бенита, — и с удовольствием приму ваше предложение.
   Пока они разговаривали, девушка вспомнила, что не обедала вчера. А за ленчем, после разговора с отцом о скорой свадьбе, она была слишком возбуждена, чтобы съесть хоть что-нибудь.
   Бенита заметила сомнения графа, которые предшествовали его приглашению.
   Она не сомневалась, что в этот момент ее спутник вспомнил о жене. Наверное, он размышлял, как его жена отнесется к тому, что он принимает гостей, пока она сама еще в постели.
   И действительно, граф думал о жене. Думал, как бы контраст между нею и этой изящной молодой женщиной не оказался бы настолько разительным, что всем им будет неловко.
   Но потом он сказал себе, что его жена так устала накануне, что не вышла к обеду. Весьма вероятно, что она не станет подниматься сегодня рано, и проблема разрешится сама собой. Граф еще не был готов признать, что на самом деле не в силах так быстро расстаться с этим прекрасным видением, которое осчастливило своим явлением его бесплодные владения.
   Бенита и граф поскакали к Инч-Холлу, по дороге не упуская возможности перепрыгнуть через встреченные ограды. Затем они пустили лошадей рысью.
   — Здесь очень красиво, — заметила Бенита, оглядываясь вокруг.
   — Здесь могло бы быть очень красиво, но, пока я был на войне, некому было заниматься хозяйством, и все тут одичало.
   — Вы были на войне?
   — Был. А когда после Ватерлоо вернулся домой, застал свое хозяйство не менее опустошенным, чем поле битвы!
   Он говорил с нескрываемой горечью.
   Отец Бениты много рассказывал ей об ужасах войны и тяготах послевоенного времени, поэтому слова графа не удивили девушку.
   Медленно в голове Бениты начала складываться мозаика, главное место в которой занимало ее замужество. Она уже понимала, почему именно графа выбрал отец ей в мужья.
   Однако Бенита чувствовала, что встретиться с ним, пока она для него лишь прекрасная незнакомка, ей было намного легче.
   С невинным видом она спросила:
   — Не ваш ли дом показался вдали? Он кажется очень красивым!
   — Мог бы быть красивым, — ответил граф, — и был — во времена моего детства, — но сейчас…
   Он остановился, чувствуя, что не стоит ничего объяснять, а потом добавил: