Страница:
— Хорошо, мадам, я согласен подчиняться вам. Но не обвиняйте меня в последствиях своего решения, какими бы они ни были.
— Я согласна, — ответила Веста.
— Тогда переодевайтесь. Быстро. Какой из этой огромной кучи чемоданов отнести в вашу спальню?
— Мы поедем верхом? — поинтересовалась Веста.
— Верхом, — кивнул граф. — И вы можете взять с собой только то, что поместится в седельный мешок, да и то желательно обойтись без лишнего веса. Но не забудьте теплый плащ — ночью может быть холодно.
Веста не стала терять зря время. Граф открыл перед ней дверь, и она вышла в коридор.
Багаж Весты почти перекрывал вход в гостиницу. К счастью, герцогиня настояла на том, чтобы ее дочь лично посмотрела, что где лежит.
Граф стоял рядом. На секунду Веста ужаснулась, что не может вспомнить, где ее дорожный костюм. Но в следующий момент она уверенно указала на круглый кожаный баул, и хозяин гостиницы вместе с девушкой, которая прислуживала за столом, понесли его наверх.
В маленькой спальне с низким потолком Веста прижала ладони к щекам. Сражение с графом далось ей нелегко, но приятно было думать, что победа все-таки осталась за ней.
В графе было что-то властное и несгибаемое. Веста понимала: он твердо уверен, что ей лучше вернуться в Англию Граф почти физически выталкивал ее из своей страны, словно ему не нравилось, что она здесь находилась.
— Ненавижу его! — сказала себе Веста. — Ненавижу этого человека!
Она не часто испытывала к кому-то столь сильные чувства, и уж, конечно, ни одному мужчине еще не удавалось так ее взволновать.
Наверное, все дело в том, что граф — иностранец. Иностранцы всегда выражали свои чувства куда более явно и непосредственно, чем было принято у англичан.
Но все равно он не имел права разговаривать с ней подобным образом. Быть таким грубым, ругаться в ее присутствии, пытаться навязать ей свое решение.
— Ненавижу его, — снова прошептала девушка.
И все же ей придется доверить этому человеку свою жизнь.
Ей не к кому больше обратиться за помощью, не у кого попросить совета. А ведь, если граф прав, у нее в этой стране есть враги, которые хотят ее погубить.
Мысль эта показалась Весте ужасной, и она постаралась убедить себя, что граф все преувеличивает, расписывает ситуацию в слишком темных красках. Речь идет всего-навсего о людях, которым не хочется, чтобы она вышла замуж за принца.
Но в словах графа наверняка была доля истины.
И нельзя было отрицать тот факт, что никто не встретил ее по прибытии, а граф проделал долгий нелегкий путь, стремясь доставить премьер-министру послание принца.
Веста подумала вдруг о том, что никогда еще не видела джентльмена без шейного платка, не считая ее брата. И ни один мужчина не говорил с ней так, как говорил сегодня граф.
Юная горничная, открыв крышку чемодана, ждала ее дальнейших указаний. К великому облегчению Весты, летний костюм для верховой езды нашелся практически сразу.
Девушка быстро сняла муслиновое платье, которое надела перед высадкой на берег. Однако, посмотрев на костюм из зеленого шелка, она поняла, что он куда больше подходит для неспешной прогулки по Роттен-роу, чем для опасного путешествия в Дилас.
Но надеть было больше нечего, и оставалось только радоваться, что наряд, по крайней мере, ей идет.
К костюму прилагалось с полдюжины блузок, и, поскольку сегодня было очень жарко. Веста выбрала тонкую белую с кружевами. Затем она послала горничную вниз за шляпными картонками.
«Береги кожу, — напутствовала дочь герцогиня. — Солнце там жжет куда сильнее, чем в Англии. Твой цвет волос и белая кожа наверняка понравятся катонийцам, так что особенно внимательно следи за тем, чтобы не обгореть. — Она еще раз окинула взглядом свою красавицу дочь и добавила:
— У истинной леди всегда должна быть белая кожа».
Веста достала широкополую соломенную шляпу, украшенную зелеными листьями под цвет костюма.
В 1819 году в Лондон пришла из Парижа мода на узкую талию и пышные юбки. Корсеты оставались для тех, кто в них нуждался, остальные же предпочитали нижние юбки. Под дорожным костюмом Весты были две нижние юбки, отделанные кружевом по краю подола. Еще она надела белые перчатки и взяла кнутик с золотой рукояткой — свадебный подарок одной из сестер.
Веста не без удовольствия посмотрела в зеркало на собственное отражение. Но оставалось еще решить, что ей взять с собой. Девушка понимала, что граф будет недоволен, если она нагрузит на лошадь слишком много. А Веста решила не давать ему поводов придираться.
Поэтому она лишь завернула в одну из ночных рубашек, являвшихся частью ее свадебного гардероба, щетку, расческу и несколько носовых платков.
Те немногие косметические средства, которыми пользовалась Веста, легко поместились в кармане.
Взяв с кровати черный плащ, девушка спустилась вниз.
Граф находился в гостиной, и Веста отметила про себя, что он воспользовался ее отсутствием, чтобы привести в порядок свой костюм. Сюртук его был вычищен, сапоги отполированы, и теперь на нем был шейный платок, что являлось значительным улучшением его внешнего вида в глазах Весты.
Конечно, это был не настоящий галстук, а всего-навсего шелковый носовой платок, завязанный узлом на шее. Английский денди посмотрел бы на такой галстук с презрением. Но, по крайней мере, платок закрывал шею.
Когда Веста вошла в гостиную, граф держал в руке бокал вина, а на столе стояла пустая тарелка — очевидно, он успел съесть ленч.
При виде Весты граф поднялся на ноги.
— Удивительно быстро для женщины! — заметил он довольно ехидно, а затем добавил, встретившись с ней глазами:
— Мисс.
— Вы, кажется, настаивали на том, чтобы мы выехали немедленно, — ответила на это Веста. — Мне не хотелось бы навлечь на вас неприятности. — Увидев, что губы графа изогнулись в улыбке, девушка добавила:
— Я буду очень благодарна, если вы организуете, чтобы мой багаж спрятали в безопасное место. Приехав в Дилас, я, вероятно, пошлю за ним.
— Да, конечно, — сказал граф. — Если к тому времени закончится революция.
— Разумеется, я подумала об этом, — холодно произнесла Веста.
— Я договорился о лошадях, — сообщил ей граф. — Они должны стоять перед входом.
Веста ездила верхом практически с младенчества, и не было такой лошади, с которой она не могла бы справиться. Но она никогда не видела ничего похожего на двух приземистых лохматых коняг, стоявших перед гостиницей.
От графа не укрылось выражение ее лица.
— Там, куда мы отправляемся, лучше ездить именно на таких, — сказал он. — Хотя, конечно, в таком наряде катаются совсем на других лошадях.
Веста поняла, что над ней издеваются, и ненависть к графу вспыхнула в ней с новой силой. Взяв из рук девушки плащ, граф приторочил его к седлу. Затем он положил в седельный мешок своей лошади пакет с одеждой Весты.
Хозяин гостиницы стоял в дверях. Веста протянула ему руку.
— Благодарю вас, — произнесла она по-катонийски, — за то, что позаботились обо мне. И, пожалуйста, постарайтесь сохранить в целости мой багаж.
Она с трудом подобрала нужные слова, но владелец гостиницы понял, о чем идет речь. Он с улыбкой обещал беречь багаж пуще глаз и пожелал Весте и графу «попутного ветра»в их поездке.
Человек, приставленный к лошадям, помог Весте забраться в седло. Граф уже сидел верхом. Когда они выехали на мощенную камнем дорогу, он сказал:
— Итак, вы взяли на себя труд изучить наш язык.
— Совсем немного, но было бы жаль узнать, что я зря потратила силы и время.
— О, да, мисс, — в голосе графа снова послышались дразнящие нотки. Они проехали мимо последних домов, мостовая кончилась, перейдя в пыльную дорогу, и Веста увидела оливковые рощи и цветы, видом которых наслаждалась, стоя на пирсе.
Она и представить себе не могла такого многоцветья радужных красок, открывавшегося теперь ее взору.
Каких только цветов здесь не было — красные маки, золотистые ноготки, лиловый, белый, розовый клевер, а также нежные цикламены, желтые ирисы и дикие гладиолусы, растущие по соседству с ярко-синими лютиками.
Вдоль дороги росло и множество других цветов, названий которых Веста не знала. Но ей не хотелось спрашивать об этом графа. Она подозревала, что вопросы о цветах снова вызовут на его губах полную иронии улыбку.
Они проехали еще немного, и граф свернул на тропинку, поднимающуюся в горы.
Веста следовала за ним, настолько поглощенная красотой окружающего пейзажа, что ей даже не приходило в голову интересоваться маршрутом, по которому они ехали.
Теперь их окружали апельсиновые деревья, и Веста представила себе, в какой восторг придут ее сестры и их дети, когда она напишет им в письме, что видела, как апельсины растут на деревьях, среди зеленых листьев.
Еще здесь росли лимоны и какие-то фрукты, похожие на гранаты.
Только через полчаса Веста заметила, что они все время поднимаются вверх.
Оглядываясь назад, она видела крошечный порт, лежащий далеко внизу, а впереди были только горы, поднимавшиеся все выше и выше.
Вскоре и цветы остались позади. Тропинка теперь петляла среди толстых древесных корней, продолжая подниматься вверх. Здесь было гораздо прохладнее, а солнце, проглядывавшее сквозь ветви деревьев, казалось удивительно красивым.
Вокруг росли можжевельник, орех, мирт, потом пошли сосны, дубы и ели.
Они уверенно двигались вперед, и только теперь Веста поняла, что граф не ошибся в выборе лошадей.
Явно привычные к горам, они шагали не спеша и в то же время покрывали довольно большое расстояние. Веста поняла, что, хотя выглядят лошадки не слишком живописно, им не занимать выносливости.
Тропинка становилась все уже, но граф уверенно двигался вперед. Иногда он оборачивался посмотреть, поспевает ли за ним Веста. Граф не разговаривал с девушкой, наверное, продолжал сердиться за то, что она проигнорировала его совет и не согласилась вернуться в Англию.
«Неужели мой брак действительно можно объявить недействительным? — думала про себя Веста. — Но зачем тогда было просить меня проделать весь этот путь из Англии, если принц так быстро захотел от меня избавиться?»
И тут Веста поняла вдруг, что знает ответ на этот вопрос. Он давно маячил угрожающей тенью на задворках ее сознания.
Она старалась не вспоминать об этом, но теперь неожиданно поняла, что пора повернуться лицом к ужасной правде.
Глава 2
— Я согласна, — ответила Веста.
— Тогда переодевайтесь. Быстро. Какой из этой огромной кучи чемоданов отнести в вашу спальню?
— Мы поедем верхом? — поинтересовалась Веста.
— Верхом, — кивнул граф. — И вы можете взять с собой только то, что поместится в седельный мешок, да и то желательно обойтись без лишнего веса. Но не забудьте теплый плащ — ночью может быть холодно.
Веста не стала терять зря время. Граф открыл перед ней дверь, и она вышла в коридор.
Багаж Весты почти перекрывал вход в гостиницу. К счастью, герцогиня настояла на том, чтобы ее дочь лично посмотрела, что где лежит.
Граф стоял рядом. На секунду Веста ужаснулась, что не может вспомнить, где ее дорожный костюм. Но в следующий момент она уверенно указала на круглый кожаный баул, и хозяин гостиницы вместе с девушкой, которая прислуживала за столом, понесли его наверх.
В маленькой спальне с низким потолком Веста прижала ладони к щекам. Сражение с графом далось ей нелегко, но приятно было думать, что победа все-таки осталась за ней.
В графе было что-то властное и несгибаемое. Веста понимала: он твердо уверен, что ей лучше вернуться в Англию Граф почти физически выталкивал ее из своей страны, словно ему не нравилось, что она здесь находилась.
— Ненавижу его! — сказала себе Веста. — Ненавижу этого человека!
Она не часто испытывала к кому-то столь сильные чувства, и уж, конечно, ни одному мужчине еще не удавалось так ее взволновать.
Наверное, все дело в том, что граф — иностранец. Иностранцы всегда выражали свои чувства куда более явно и непосредственно, чем было принято у англичан.
Но все равно он не имел права разговаривать с ней подобным образом. Быть таким грубым, ругаться в ее присутствии, пытаться навязать ей свое решение.
— Ненавижу его, — снова прошептала девушка.
И все же ей придется доверить этому человеку свою жизнь.
Ей не к кому больше обратиться за помощью, не у кого попросить совета. А ведь, если граф прав, у нее в этой стране есть враги, которые хотят ее погубить.
Мысль эта показалась Весте ужасной, и она постаралась убедить себя, что граф все преувеличивает, расписывает ситуацию в слишком темных красках. Речь идет всего-навсего о людях, которым не хочется, чтобы она вышла замуж за принца.
Но в словах графа наверняка была доля истины.
И нельзя было отрицать тот факт, что никто не встретил ее по прибытии, а граф проделал долгий нелегкий путь, стремясь доставить премьер-министру послание принца.
Веста подумала вдруг о том, что никогда еще не видела джентльмена без шейного платка, не считая ее брата. И ни один мужчина не говорил с ней так, как говорил сегодня граф.
Юная горничная, открыв крышку чемодана, ждала ее дальнейших указаний. К великому облегчению Весты, летний костюм для верховой езды нашелся практически сразу.
Девушка быстро сняла муслиновое платье, которое надела перед высадкой на берег. Однако, посмотрев на костюм из зеленого шелка, она поняла, что он куда больше подходит для неспешной прогулки по Роттен-роу, чем для опасного путешествия в Дилас.
Но надеть было больше нечего, и оставалось только радоваться, что наряд, по крайней мере, ей идет.
К костюму прилагалось с полдюжины блузок, и, поскольку сегодня было очень жарко. Веста выбрала тонкую белую с кружевами. Затем она послала горничную вниз за шляпными картонками.
«Береги кожу, — напутствовала дочь герцогиня. — Солнце там жжет куда сильнее, чем в Англии. Твой цвет волос и белая кожа наверняка понравятся катонийцам, так что особенно внимательно следи за тем, чтобы не обгореть. — Она еще раз окинула взглядом свою красавицу дочь и добавила:
— У истинной леди всегда должна быть белая кожа».
Веста достала широкополую соломенную шляпу, украшенную зелеными листьями под цвет костюма.
В 1819 году в Лондон пришла из Парижа мода на узкую талию и пышные юбки. Корсеты оставались для тех, кто в них нуждался, остальные же предпочитали нижние юбки. Под дорожным костюмом Весты были две нижние юбки, отделанные кружевом по краю подола. Еще она надела белые перчатки и взяла кнутик с золотой рукояткой — свадебный подарок одной из сестер.
Веста не без удовольствия посмотрела в зеркало на собственное отражение. Но оставалось еще решить, что ей взять с собой. Девушка понимала, что граф будет недоволен, если она нагрузит на лошадь слишком много. А Веста решила не давать ему поводов придираться.
Поэтому она лишь завернула в одну из ночных рубашек, являвшихся частью ее свадебного гардероба, щетку, расческу и несколько носовых платков.
Те немногие косметические средства, которыми пользовалась Веста, легко поместились в кармане.
Взяв с кровати черный плащ, девушка спустилась вниз.
Граф находился в гостиной, и Веста отметила про себя, что он воспользовался ее отсутствием, чтобы привести в порядок свой костюм. Сюртук его был вычищен, сапоги отполированы, и теперь на нем был шейный платок, что являлось значительным улучшением его внешнего вида в глазах Весты.
Конечно, это был не настоящий галстук, а всего-навсего шелковый носовой платок, завязанный узлом на шее. Английский денди посмотрел бы на такой галстук с презрением. Но, по крайней мере, платок закрывал шею.
Когда Веста вошла в гостиную, граф держал в руке бокал вина, а на столе стояла пустая тарелка — очевидно, он успел съесть ленч.
При виде Весты граф поднялся на ноги.
— Удивительно быстро для женщины! — заметил он довольно ехидно, а затем добавил, встретившись с ней глазами:
— Мисс.
— Вы, кажется, настаивали на том, чтобы мы выехали немедленно, — ответила на это Веста. — Мне не хотелось бы навлечь на вас неприятности. — Увидев, что губы графа изогнулись в улыбке, девушка добавила:
— Я буду очень благодарна, если вы организуете, чтобы мой багаж спрятали в безопасное место. Приехав в Дилас, я, вероятно, пошлю за ним.
— Да, конечно, — сказал граф. — Если к тому времени закончится революция.
— Разумеется, я подумала об этом, — холодно произнесла Веста.
— Я договорился о лошадях, — сообщил ей граф. — Они должны стоять перед входом.
Веста ездила верхом практически с младенчества, и не было такой лошади, с которой она не могла бы справиться. Но она никогда не видела ничего похожего на двух приземистых лохматых коняг, стоявших перед гостиницей.
От графа не укрылось выражение ее лица.
— Там, куда мы отправляемся, лучше ездить именно на таких, — сказал он. — Хотя, конечно, в таком наряде катаются совсем на других лошадях.
Веста поняла, что над ней издеваются, и ненависть к графу вспыхнула в ней с новой силой. Взяв из рук девушки плащ, граф приторочил его к седлу. Затем он положил в седельный мешок своей лошади пакет с одеждой Весты.
Хозяин гостиницы стоял в дверях. Веста протянула ему руку.
— Благодарю вас, — произнесла она по-катонийски, — за то, что позаботились обо мне. И, пожалуйста, постарайтесь сохранить в целости мой багаж.
Она с трудом подобрала нужные слова, но владелец гостиницы понял, о чем идет речь. Он с улыбкой обещал беречь багаж пуще глаз и пожелал Весте и графу «попутного ветра»в их поездке.
Человек, приставленный к лошадям, помог Весте забраться в седло. Граф уже сидел верхом. Когда они выехали на мощенную камнем дорогу, он сказал:
— Итак, вы взяли на себя труд изучить наш язык.
— Совсем немного, но было бы жаль узнать, что я зря потратила силы и время.
— О, да, мисс, — в голосе графа снова послышались дразнящие нотки. Они проехали мимо последних домов, мостовая кончилась, перейдя в пыльную дорогу, и Веста увидела оливковые рощи и цветы, видом которых наслаждалась, стоя на пирсе.
Она и представить себе не могла такого многоцветья радужных красок, открывавшегося теперь ее взору.
Каких только цветов здесь не было — красные маки, золотистые ноготки, лиловый, белый, розовый клевер, а также нежные цикламены, желтые ирисы и дикие гладиолусы, растущие по соседству с ярко-синими лютиками.
Вдоль дороги росло и множество других цветов, названий которых Веста не знала. Но ей не хотелось спрашивать об этом графа. Она подозревала, что вопросы о цветах снова вызовут на его губах полную иронии улыбку.
Они проехали еще немного, и граф свернул на тропинку, поднимающуюся в горы.
Веста следовала за ним, настолько поглощенная красотой окружающего пейзажа, что ей даже не приходило в голову интересоваться маршрутом, по которому они ехали.
Теперь их окружали апельсиновые деревья, и Веста представила себе, в какой восторг придут ее сестры и их дети, когда она напишет им в письме, что видела, как апельсины растут на деревьях, среди зеленых листьев.
Еще здесь росли лимоны и какие-то фрукты, похожие на гранаты.
Только через полчаса Веста заметила, что они все время поднимаются вверх.
Оглядываясь назад, она видела крошечный порт, лежащий далеко внизу, а впереди были только горы, поднимавшиеся все выше и выше.
Вскоре и цветы остались позади. Тропинка теперь петляла среди толстых древесных корней, продолжая подниматься вверх. Здесь было гораздо прохладнее, а солнце, проглядывавшее сквозь ветви деревьев, казалось удивительно красивым.
Вокруг росли можжевельник, орех, мирт, потом пошли сосны, дубы и ели.
Они уверенно двигались вперед, и только теперь Веста поняла, что граф не ошибся в выборе лошадей.
Явно привычные к горам, они шагали не спеша и в то же время покрывали довольно большое расстояние. Веста поняла, что, хотя выглядят лошадки не слишком живописно, им не занимать выносливости.
Тропинка становилась все уже, но граф уверенно двигался вперед. Иногда он оборачивался посмотреть, поспевает ли за ним Веста. Граф не разговаривал с девушкой, наверное, продолжал сердиться за то, что она проигнорировала его совет и не согласилась вернуться в Англию.
«Неужели мой брак действительно можно объявить недействительным? — думала про себя Веста. — Но зачем тогда было просить меня проделать весь этот путь из Англии, если принц так быстро захотел от меня избавиться?»
И тут Веста поняла вдруг, что знает ответ на этот вопрос. Он давно маячил угрожающей тенью на задворках ее сознания.
Она старалась не вспоминать об этом, но теперь неожиданно поняла, что пора повернуться лицом к ужасной правде.
Глава 2
За последние несколько месяцев жизнь Весты круто изменилась. Даже сейчас, когда она думала об этом, у нее перехватывало дыхание.
Весной она собиралась в полной мере насладиться своим вторым сезоном в Лондоне. Первый сезон прошел успешно, чего и следовало ожидать, когда высшему свету представляли дочь такого влиятельного вельможи, как герцог Сэлфонт.
К тому же Веста давно знала все правила поведения юной леди в обществе. Герцогиня постоянно давала приемы для пятерых старших дочерей, и Веста часто принимала в них участие еще до официального представления свету.
Когда девочке исполнилось пятнадцать, ее стали приглашать на приемы вместе со старшими сестрами, потому что необычная красота Весты словно озаряла собой любой праздник.
Многие молодые люди просили у герцога разрешения ухаживать за его дочерью, но лишь слышали в ответ, что Веста еще слишком молода.
И вот в феврале, через месяц после восемнадцатого дня рождения Весты, в жизни ее взорвалась бомба в лице премьер-министра Катонии.
Веста хорошо помнила собственное изумление, когда герцог неожиданно пригласил ее в библиотеку их дома на Беркли-сквер и сказал несвойственным ему серьезным тоном:
— Веста, я хочу поговорить с тобой.
Девушку охватили недобрые предчувствия. Обычно серьезный тон отца означал, что за этим последует строгая нотация. Но сейчас герцог сказал:
— Вчера мне нанес визит его светлость премьер-министр Катонии. Он сообщил мне, что его высочество принц Катонии просит оказать честь отдать тебя ему в жены.
Веста смотрела на отца пораженная, чтобы произнести хоть слово.
— Это означает, что, поскольку Катония является независимым государством, тебе фактически предстоит стать королевой этой маленькой, но очень важной для международной политики страны.
Весте вдруг показалось, что она просто не правильно расслышала отца. Потом она произнесла, почти как маленькая:
— Но я ведь… я ведь не знаю принца.
Отец взял ее за руку и усадил рядом с собой на диван.
— Моя дорогая, когда речь идет о королевских фамилиях, браки устраиваются политиками, и мне кажется, со стороны советников принца было очень мудро предложить ему в жены дочь английского герцога.
— Вы хотите сказать, что это было предложение правительства… а не самого принца?
— Как я уже говорил, — продолжал герцог, — такие вещи организуются с учетом множества дипломатических и политических факторов. Я уже проконсультировался с лордом Кестлери, который считает, что мы должны в этом случае пойти навстречу интересам Катонии.
— Но папа! — воскликнула Веста. — Я ведь никогда не видела принца!
— Это очень обходительный и милый молодой человек, в жилах которого течет к тому же английская кровь. Его бабушка и прабабушка были англичанками. — Сделав паузу, герцог продолжал:
— Катония и Англия всегда были дружественными государствами. Необходимо, чтобы так оставалось и впредь.
На следующий день то же самое повторил Весте министр иностранных дел виконт Кестлери, когда она явилась на аудиенцию к премьер-министру, герцогу Ливерпульскому, в гостиной дома номер десять по Даунинг-стрит .
Визит этот немного страшил Весту, хотя она всегда испытывала искреннее расположение к лорду Кестлери, высокому, полному достоинства джентльмену, унаследовавшему знаменитую красоту своей матери, что делало его выдающейся фигурой в ряду британских министров иностранных дел.
Будучи предметом обожания многих женщин, он в отличие от премьер-министра и герцога Сэлфонта знал, как обращаться с нежной, чувствительной девушкой.
— Вижу, мне придется раскрыть вам свои секреты, — сказал он Весте. — Катония очень важна для нас с точки зрения передела Европы. С момента прошлогодней конференции в Экс-ля-Шапель и возвращения Франции в Европейский союз мы отчаянно пытаемся сохранить баланс сил.
Веста всегда интересовалась политикой, поэтому прекрасно понимала, о чем говорит министр иностранных дел. Улыбнувшись, он продолжал:
— В настоящий момент я твердо намерен сопротивляться планам русского царя Александра создать при поддержке австрийского канцлера Меттерниха союз европейских держав и поддерживать существующий порядок с помощью военной угрозы.
— Уверена, что это было бы ошибкой! — воскликнула Веста.
— Вижу, вы в курсе дел, — одобрительно заметил лорд Кестлери. — Поэтому должны понять, как нам необходимо, чтобы вы согласились отправиться в Катонию и оказывать необходимое нам влияние на принца Александра. — Заметив на лице девушки замешательство, министр поспешил добавить:
— Я знаком с принцем и готов заверить вас, что он очень милый, интеллигентный человек и отличный спортсмен.
«Полюбит ли он меня?»— хотелось спросить Весте, но она знала, что задавать сейчас подобный вопрос было бы неуместным.
Премьер-министр был так же настойчив, как министр иностранных дел.
— Уверяю вас, леди Веста, мы не были бы так счастливы видеть женой принца Катонии ни одну другую женщину. Вы — дочь своего отца. — Он улыбнулся. — Я много лет знаком с вашей семьей и знаю, что значит для вас благо Англии. Никто, я подчеркиваю, никто не сможет лучше вас представлять интересы Британии в этом вопросе.
«Высокопарные слова!»— думала Веста по дороге домой.
И все же ее пугала перспектива выйти замуж за человека, которого она совсем не знала, если не считать того, что говорили о нем члены кабинета.
Словно почувствовав смятение девушки, лорд Кестлери постарался утешить ее на прощание.
— Я был в Катонии, леди Веста, — сказал он. — Там так красиво! Такое буйство цветов и красок! Отрада для мысли и для очей! Иногда природа способна дать нам то, чего не могут дать люди.
Теперь, оказавшись в Катонии, Веста понимала, что он имел в виду.
Но даже министр иностранных дел не мог бы представить себе, что Веста прибудет в эту страну в разгар революции и обнаружит, что здесь ее никто не ждет.
Вспомнив настойчивые просьбы графа вернуться в Англию, Веста подумала о том, что принц ни за что не стал бы настаивать на этом, а вот революционеры скорее всего стали бы.
Для принца действия такого рода означали бы дипломатический конфликт с Англией. Их помолвка была широко обнародована в европейской прессе и обсуждалась в парламенте.
У Весты почти не осталось времени, чтобы успеть обновить свой гардероб и отплыть в назначенный день, но тем не менее в ее честь было устроено множество приемов.
Количество свадебных подарков исчислялось сотнями, среди них был и щедрый дар принца-регента — китайская напольная ваза удивительной красоты, вызывавшая восхищение всех, кто ее видел.
— Нет, — сказала себе Веста. — Принц не сможет заставить меня вернуться, как бы сильно ему этого ни хотелось.
Она решила также, что граф явно превысил свои полномочия, уговаривая ее отплыть обратно в Англию.
И невольно вновь подумала о том, что омрачало ее путешествие в Катонию.
Мечты и грезы были важной частью жизни Весты, и она уже успела сочинить сказочную историю о себе и принце Александре.
В ней жила почти детская уверенность, что при первой же встрече они с принцем непременно влюбятся друг в друга.
В конце концов, мама говорила ей, что катонийцы, сами будучи черными и смуглыми, очень любят блондинок, а Веста была не настолько неопытной, чтобы не понимать, как она красива.
Не только молодые люди, с которыми она танцевала на балах, говорили ей об этом. На лице каждого, кто встречал ее, неизменно отражалось благоговейное восхищение.
Сама себе Веста казалась слишком маленькой и хрупкой по сравнению со своей сестрой Ангелиной, напоминавшей античную статую, и слишком простенькой по сравнению с изысканно красивой Шарлоттой.
Но у нее была чудесная, почти прозрачная, белоснежная кожа, огромные голубые глаза и копна густых золотистых волос.
Порой Веста относилась к себе весьма критически, но чаще готова была представлять себя принцессой из волшебной сказки, путешествующей вокруг света в поисках прекрасного принца. А уж когда они встретят друг друга, то наверняка будут жить долго и счастливо.
Веста воображала, как они будут проводить время, свободное от обязанностей перед своими подданными.
От помощника премьер-министра она слышала, что принц Александр был отличным наездником. Наверное, потому что его мать была родом из Венгрии.
— Венгры отлично управляются с лошадьми, не правда ли? — спросила тогда Веста.
— Невозможно даже описать словами их умение, — подтвердил помощник. — Они, кажется, срастаются со своими лошадьми и способны заставить их творить чудеса.
Эта информация дала Весте пищу для новых грез.
«Мы будем скакать по широким равнинам, — представляла она. — А еще он будет катать меня в своем фаэтоне».
Она вела с будущим мужем воображаемые разговоры, говорила ему о вещах, о которых никогда и никому не говорила. Ведь став супругами, они будут самыми близкими людьми на свете.
Мечты ее были такими отчетливыми, что вскоре принц Александр уже казался Весте самым близким человеком из всех, кого она знала в своей жизни. Она могла представить себе в его облике все, кроме лица. Этот пробел предстояло восполнить в момент их встречи.
Пробуждение от грез было подобно удару.
Корабль вошел в Средиземное море прямо перед штормом, во время которого судно швыряло в разные стороны, словно щепку.
Весте захотелось подышать свежим воздухом, поэтому перед ленчем, завернувшись в черный плащ, она вышла на палубу.
Дул сильный ветер, матросы суетились на палубе с таким тревожным видом, что Веста поняла: надвигается беда.
Огромные волны захлестывали палубу.
Пробыв на палубе всего несколько минут, Веста насквозь промокла и решила, что разумнее будет спуститься вниз.
По узкому коридору она направилась в просторный салон, где они обедали.
Напротив входа были вбиты крючки, на которые матросы вешали мокрые плащи, чтобы не испачкать шикарную обивку стульев.
Веста откинула капюшон и стала медленно расстегивать плащ. Пуговиц было много, и, расстегивая их, девушка услышала голос помощника премьер-министра.
— Она слишком молода, слишком невинна, слишком неопытна, чтобы справиться с тем, что ждет ее впереди. Вы должны это понимать.
Он говорил горячо и убежденно.
— В леди Весте — уйма здравого смысла, — ответил премьер-министр.
Веста напряглась. Голоса доносились из-за приоткрытой двери салона.
— Я согласен с его светлостью, — сказал капитан. — Она не только самая обаятельная девушка из всех, кого мне приходилось видеть в своей жизни, но в ней определенно есть характер.
Веста поняла, что все говорили по-английски из-за капитана. И глупо было не послушать, что думают о ней эти люди.
— Но она полна фантазий, — возразил своим собеседникам помощник. — Она очень чувствительная. Как сможет она противостоять такой женщине, как мадам Зулейя.
— Разве его королевское высочество не покинул эту женщину? — спросил капитан. — Когда я последний раз был в Катонии, все говорили о ней с такой ненавистью, что любая здравомыслящая женщина немедленно убежала бы из этой страны.
— Пока она под защитой принца, ее никто не тронет, — сказал премьер-министр. — Но я согласен с вами, капитан. Я знаю о ней гораздо больше, чем вы: это дурная женщина, она оказывает на принца пагубное влияние и причинила моей стране больше зла, чем можно себе вообразить.
— Но ведь вам удалось убедить его высочество жениться, — заметил капитан.
— Я убедил его без труда, так как он всегда понимал: рано или поздно ему придется вступить в брак.
— Но, вступив в брак, он обязан расстаться с этой премерзкой особой! — воскликнул помощник. — Эта турчанка лишний раз подтвердила, что турка, всегда были и останутся нашими злейшими врагами.
В голосе помощника снова звучало волнение. Веста знала, что молодой человек влюблен в нее. Она не была бы женщиной, если бы не заметила, как он день ото дня все больше теряет голову из-за нее.
Каждый день помощник находил все новые предлоги, чтобы побыть рядом с ней, поговорить о чем-нибудь, хотя, прекрасно зная свое место, ни за что бы не решился выразить свои чувства.
— Я спрашивал вас, — напомнил капитан, — согласился ли его высочество расстаться с мадам Зулейей.
— Он дал понять, что собирается это сделать. — В голосе премьер-министра звучала неуверенность.
Капитан и премьер-министр были старыми друзьями. Они знали друг друга с детства. Но ни капитан, ни помощник понятия не имели, что принц и леди Веста уже связаны браком по доверенности.
Это держалось в строжайшем секрете. Кроме родных Весты, на церемонии присутствовали лишь лорд Кестлери и герцог Ливерпульский.
Веста не удивилась, услышав, как помощник премьер-министра заявил:
— Если бы это зависело от меня, я повернул бы корабль и доставил леди Весту обратно в Англию. Представляете, в каком шоке она будет, когда узнает о мадам Зулейе, когда поймет, что мужчина, который уже успел превратиться для нее в героя, очарован любовницей, которую ненавидят и презирают все в нашей стране.
Неожиданно Веста поняла, что не может больше все это слышать. Прокравшись мимо салона, она бросилась в свою каюту и упала на кровать.
Это просто не могло быть правдой! В ее голове не укладывалось то, что она узнала.
Построенный ею воздушный замок рассыпался, словно карточный домик. Веста была в шоке. Думать о том, что она услышала, было настолько невыносимо, что девушка постаралась об этом забыть.
Веста попыталась убедить себя, что, когда она прибудет в Катонию, все будет хорошо, как она и мечтала.
Но несмотря ни на что, мадам Зулейя не желала покидать ее мысли.
«Мерзкая женщина», — назвал ее премьер-министр.
— Но я достаточна сильна, чтобы противостоять злу, — убеждала себя Веста.
Она была так поглощена своими мыслями, что не сразу заметила, как граф остановил коня.
Лошадь Весты тут же встала рядом.
— Мы едем уже три часа, — сказал граф, — и мне кажется, лошадям надо дать отдых. К тому же перед нами лежит самая трудная часть пути.
— Да, неплохо было бы отдохнуть, — кивнула Веста.
Она увидела, как граф спешивается, и поняла, что, по долгу вежливости, он подойдет, чтобы помочь и ей.
Весте не хотелось, чтобы граф касался ее, поэтому она быстро соскользнула на землю.
Граф отвел лошадей в сторону, и они стали щипать траву.
— Давайте пройдемся немного, — сказал граф Весте. — Я должен показать вам кое-что.
Веста последовала за ним. Деревья вдруг кончились, и девушка с замиранием сердца увидела впереди голые скалы, лишенные какой-либо растительности.
Отвесные стены поднимались ввысь и обрывались над лежащей внизу долиной.
Веста молчала, пораженная, думая о том, какое стихийное бедствие могло привести к такому опустошению. Но тут же поняла, что видит перед собой образование из древних пород. На этих скалах никогда ничего не росло.
Весной она собиралась в полной мере насладиться своим вторым сезоном в Лондоне. Первый сезон прошел успешно, чего и следовало ожидать, когда высшему свету представляли дочь такого влиятельного вельможи, как герцог Сэлфонт.
К тому же Веста давно знала все правила поведения юной леди в обществе. Герцогиня постоянно давала приемы для пятерых старших дочерей, и Веста часто принимала в них участие еще до официального представления свету.
Когда девочке исполнилось пятнадцать, ее стали приглашать на приемы вместе со старшими сестрами, потому что необычная красота Весты словно озаряла собой любой праздник.
Многие молодые люди просили у герцога разрешения ухаживать за его дочерью, но лишь слышали в ответ, что Веста еще слишком молода.
И вот в феврале, через месяц после восемнадцатого дня рождения Весты, в жизни ее взорвалась бомба в лице премьер-министра Катонии.
Веста хорошо помнила собственное изумление, когда герцог неожиданно пригласил ее в библиотеку их дома на Беркли-сквер и сказал несвойственным ему серьезным тоном:
— Веста, я хочу поговорить с тобой.
Девушку охватили недобрые предчувствия. Обычно серьезный тон отца означал, что за этим последует строгая нотация. Но сейчас герцог сказал:
— Вчера мне нанес визит его светлость премьер-министр Катонии. Он сообщил мне, что его высочество принц Катонии просит оказать честь отдать тебя ему в жены.
Веста смотрела на отца пораженная, чтобы произнести хоть слово.
— Это означает, что, поскольку Катония является независимым государством, тебе фактически предстоит стать королевой этой маленькой, но очень важной для международной политики страны.
Весте вдруг показалось, что она просто не правильно расслышала отца. Потом она произнесла, почти как маленькая:
— Но я ведь… я ведь не знаю принца.
Отец взял ее за руку и усадил рядом с собой на диван.
— Моя дорогая, когда речь идет о королевских фамилиях, браки устраиваются политиками, и мне кажется, со стороны советников принца было очень мудро предложить ему в жены дочь английского герцога.
— Вы хотите сказать, что это было предложение правительства… а не самого принца?
— Как я уже говорил, — продолжал герцог, — такие вещи организуются с учетом множества дипломатических и политических факторов. Я уже проконсультировался с лордом Кестлери, который считает, что мы должны в этом случае пойти навстречу интересам Катонии.
— Но папа! — воскликнула Веста. — Я ведь никогда не видела принца!
— Это очень обходительный и милый молодой человек, в жилах которого течет к тому же английская кровь. Его бабушка и прабабушка были англичанками. — Сделав паузу, герцог продолжал:
— Катония и Англия всегда были дружественными государствами. Необходимо, чтобы так оставалось и впредь.
На следующий день то же самое повторил Весте министр иностранных дел виконт Кестлери, когда она явилась на аудиенцию к премьер-министру, герцогу Ливерпульскому, в гостиной дома номер десять по Даунинг-стрит .
Визит этот немного страшил Весту, хотя она всегда испытывала искреннее расположение к лорду Кестлери, высокому, полному достоинства джентльмену, унаследовавшему знаменитую красоту своей матери, что делало его выдающейся фигурой в ряду британских министров иностранных дел.
Будучи предметом обожания многих женщин, он в отличие от премьер-министра и герцога Сэлфонта знал, как обращаться с нежной, чувствительной девушкой.
— Вижу, мне придется раскрыть вам свои секреты, — сказал он Весте. — Катония очень важна для нас с точки зрения передела Европы. С момента прошлогодней конференции в Экс-ля-Шапель и возвращения Франции в Европейский союз мы отчаянно пытаемся сохранить баланс сил.
Веста всегда интересовалась политикой, поэтому прекрасно понимала, о чем говорит министр иностранных дел. Улыбнувшись, он продолжал:
— В настоящий момент я твердо намерен сопротивляться планам русского царя Александра создать при поддержке австрийского канцлера Меттерниха союз европейских держав и поддерживать существующий порядок с помощью военной угрозы.
— Уверена, что это было бы ошибкой! — воскликнула Веста.
— Вижу, вы в курсе дел, — одобрительно заметил лорд Кестлери. — Поэтому должны понять, как нам необходимо, чтобы вы согласились отправиться в Катонию и оказывать необходимое нам влияние на принца Александра. — Заметив на лице девушки замешательство, министр поспешил добавить:
— Я знаком с принцем и готов заверить вас, что он очень милый, интеллигентный человек и отличный спортсмен.
«Полюбит ли он меня?»— хотелось спросить Весте, но она знала, что задавать сейчас подобный вопрос было бы неуместным.
Премьер-министр был так же настойчив, как министр иностранных дел.
— Уверяю вас, леди Веста, мы не были бы так счастливы видеть женой принца Катонии ни одну другую женщину. Вы — дочь своего отца. — Он улыбнулся. — Я много лет знаком с вашей семьей и знаю, что значит для вас благо Англии. Никто, я подчеркиваю, никто не сможет лучше вас представлять интересы Британии в этом вопросе.
«Высокопарные слова!»— думала Веста по дороге домой.
И все же ее пугала перспектива выйти замуж за человека, которого она совсем не знала, если не считать того, что говорили о нем члены кабинета.
Словно почувствовав смятение девушки, лорд Кестлери постарался утешить ее на прощание.
— Я был в Катонии, леди Веста, — сказал он. — Там так красиво! Такое буйство цветов и красок! Отрада для мысли и для очей! Иногда природа способна дать нам то, чего не могут дать люди.
Теперь, оказавшись в Катонии, Веста понимала, что он имел в виду.
Но даже министр иностранных дел не мог бы представить себе, что Веста прибудет в эту страну в разгар революции и обнаружит, что здесь ее никто не ждет.
Вспомнив настойчивые просьбы графа вернуться в Англию, Веста подумала о том, что принц ни за что не стал бы настаивать на этом, а вот революционеры скорее всего стали бы.
Для принца действия такого рода означали бы дипломатический конфликт с Англией. Их помолвка была широко обнародована в европейской прессе и обсуждалась в парламенте.
У Весты почти не осталось времени, чтобы успеть обновить свой гардероб и отплыть в назначенный день, но тем не менее в ее честь было устроено множество приемов.
Количество свадебных подарков исчислялось сотнями, среди них был и щедрый дар принца-регента — китайская напольная ваза удивительной красоты, вызывавшая восхищение всех, кто ее видел.
— Нет, — сказала себе Веста. — Принц не сможет заставить меня вернуться, как бы сильно ему этого ни хотелось.
Она решила также, что граф явно превысил свои полномочия, уговаривая ее отплыть обратно в Англию.
И невольно вновь подумала о том, что омрачало ее путешествие в Катонию.
Мечты и грезы были важной частью жизни Весты, и она уже успела сочинить сказочную историю о себе и принце Александре.
В ней жила почти детская уверенность, что при первой же встрече они с принцем непременно влюбятся друг в друга.
В конце концов, мама говорила ей, что катонийцы, сами будучи черными и смуглыми, очень любят блондинок, а Веста была не настолько неопытной, чтобы не понимать, как она красива.
Не только молодые люди, с которыми она танцевала на балах, говорили ей об этом. На лице каждого, кто встречал ее, неизменно отражалось благоговейное восхищение.
Сама себе Веста казалась слишком маленькой и хрупкой по сравнению со своей сестрой Ангелиной, напоминавшей античную статую, и слишком простенькой по сравнению с изысканно красивой Шарлоттой.
Но у нее была чудесная, почти прозрачная, белоснежная кожа, огромные голубые глаза и копна густых золотистых волос.
Порой Веста относилась к себе весьма критически, но чаще готова была представлять себя принцессой из волшебной сказки, путешествующей вокруг света в поисках прекрасного принца. А уж когда они встретят друг друга, то наверняка будут жить долго и счастливо.
Веста воображала, как они будут проводить время, свободное от обязанностей перед своими подданными.
От помощника премьер-министра она слышала, что принц Александр был отличным наездником. Наверное, потому что его мать была родом из Венгрии.
— Венгры отлично управляются с лошадьми, не правда ли? — спросила тогда Веста.
— Невозможно даже описать словами их умение, — подтвердил помощник. — Они, кажется, срастаются со своими лошадьми и способны заставить их творить чудеса.
Эта информация дала Весте пищу для новых грез.
«Мы будем скакать по широким равнинам, — представляла она. — А еще он будет катать меня в своем фаэтоне».
Она вела с будущим мужем воображаемые разговоры, говорила ему о вещах, о которых никогда и никому не говорила. Ведь став супругами, они будут самыми близкими людьми на свете.
Мечты ее были такими отчетливыми, что вскоре принц Александр уже казался Весте самым близким человеком из всех, кого она знала в своей жизни. Она могла представить себе в его облике все, кроме лица. Этот пробел предстояло восполнить в момент их встречи.
Пробуждение от грез было подобно удару.
Корабль вошел в Средиземное море прямо перед штормом, во время которого судно швыряло в разные стороны, словно щепку.
Весте захотелось подышать свежим воздухом, поэтому перед ленчем, завернувшись в черный плащ, она вышла на палубу.
Дул сильный ветер, матросы суетились на палубе с таким тревожным видом, что Веста поняла: надвигается беда.
Огромные волны захлестывали палубу.
Пробыв на палубе всего несколько минут, Веста насквозь промокла и решила, что разумнее будет спуститься вниз.
По узкому коридору она направилась в просторный салон, где они обедали.
Напротив входа были вбиты крючки, на которые матросы вешали мокрые плащи, чтобы не испачкать шикарную обивку стульев.
Веста откинула капюшон и стала медленно расстегивать плащ. Пуговиц было много, и, расстегивая их, девушка услышала голос помощника премьер-министра.
— Она слишком молода, слишком невинна, слишком неопытна, чтобы справиться с тем, что ждет ее впереди. Вы должны это понимать.
Он говорил горячо и убежденно.
— В леди Весте — уйма здравого смысла, — ответил премьер-министр.
Веста напряглась. Голоса доносились из-за приоткрытой двери салона.
— Я согласен с его светлостью, — сказал капитан. — Она не только самая обаятельная девушка из всех, кого мне приходилось видеть в своей жизни, но в ней определенно есть характер.
Веста поняла, что все говорили по-английски из-за капитана. И глупо было не послушать, что думают о ней эти люди.
— Но она полна фантазий, — возразил своим собеседникам помощник. — Она очень чувствительная. Как сможет она противостоять такой женщине, как мадам Зулейя.
— Разве его королевское высочество не покинул эту женщину? — спросил капитан. — Когда я последний раз был в Катонии, все говорили о ней с такой ненавистью, что любая здравомыслящая женщина немедленно убежала бы из этой страны.
— Пока она под защитой принца, ее никто не тронет, — сказал премьер-министр. — Но я согласен с вами, капитан. Я знаю о ней гораздо больше, чем вы: это дурная женщина, она оказывает на принца пагубное влияние и причинила моей стране больше зла, чем можно себе вообразить.
— Но ведь вам удалось убедить его высочество жениться, — заметил капитан.
— Я убедил его без труда, так как он всегда понимал: рано или поздно ему придется вступить в брак.
— Но, вступив в брак, он обязан расстаться с этой премерзкой особой! — воскликнул помощник. — Эта турчанка лишний раз подтвердила, что турка, всегда были и останутся нашими злейшими врагами.
В голосе помощника снова звучало волнение. Веста знала, что молодой человек влюблен в нее. Она не была бы женщиной, если бы не заметила, как он день ото дня все больше теряет голову из-за нее.
Каждый день помощник находил все новые предлоги, чтобы побыть рядом с ней, поговорить о чем-нибудь, хотя, прекрасно зная свое место, ни за что бы не решился выразить свои чувства.
— Я спрашивал вас, — напомнил капитан, — согласился ли его высочество расстаться с мадам Зулейей.
— Он дал понять, что собирается это сделать. — В голосе премьер-министра звучала неуверенность.
Капитан и премьер-министр были старыми друзьями. Они знали друг друга с детства. Но ни капитан, ни помощник понятия не имели, что принц и леди Веста уже связаны браком по доверенности.
Это держалось в строжайшем секрете. Кроме родных Весты, на церемонии присутствовали лишь лорд Кестлери и герцог Ливерпульский.
Веста не удивилась, услышав, как помощник премьер-министра заявил:
— Если бы это зависело от меня, я повернул бы корабль и доставил леди Весту обратно в Англию. Представляете, в каком шоке она будет, когда узнает о мадам Зулейе, когда поймет, что мужчина, который уже успел превратиться для нее в героя, очарован любовницей, которую ненавидят и презирают все в нашей стране.
Неожиданно Веста поняла, что не может больше все это слышать. Прокравшись мимо салона, она бросилась в свою каюту и упала на кровать.
Это просто не могло быть правдой! В ее голове не укладывалось то, что она узнала.
Построенный ею воздушный замок рассыпался, словно карточный домик. Веста была в шоке. Думать о том, что она услышала, было настолько невыносимо, что девушка постаралась об этом забыть.
Веста попыталась убедить себя, что, когда она прибудет в Катонию, все будет хорошо, как она и мечтала.
Но несмотря ни на что, мадам Зулейя не желала покидать ее мысли.
«Мерзкая женщина», — назвал ее премьер-министр.
— Но я достаточна сильна, чтобы противостоять злу, — убеждала себя Веста.
Она была так поглощена своими мыслями, что не сразу заметила, как граф остановил коня.
Лошадь Весты тут же встала рядом.
— Мы едем уже три часа, — сказал граф, — и мне кажется, лошадям надо дать отдых. К тому же перед нами лежит самая трудная часть пути.
— Да, неплохо было бы отдохнуть, — кивнула Веста.
Она увидела, как граф спешивается, и поняла, что, по долгу вежливости, он подойдет, чтобы помочь и ей.
Весте не хотелось, чтобы граф касался ее, поэтому она быстро соскользнула на землю.
Граф отвел лошадей в сторону, и они стали щипать траву.
— Давайте пройдемся немного, — сказал граф Весте. — Я должен показать вам кое-что.
Веста последовала за ним. Деревья вдруг кончились, и девушка с замиранием сердца увидела впереди голые скалы, лишенные какой-либо растительности.
Отвесные стены поднимались ввысь и обрывались над лежащей внизу долиной.
Веста молчала, пораженная, думая о том, какое стихийное бедствие могло привести к такому опустошению. Но тут же поняла, что видит перед собой образование из древних пород. На этих скалах никогда ничего не росло.