Картленд Барбара. Таинственный жених

   Он был очень жестким, но, тонко нарезав его и добавив две луковицы, сорванные в огороде, и немного козьего молока. Весте удалось приготовить некое подобие английского сырного пирога.
   Она с тревогой смотрела на графа, пробующего блюдо.
   — Чудесно! — воскликнул он. — Надеюсь, вы позовете меня как-нибудь на обед. Разумеется, когда будете готовить сами.
   — Мне кажется, козий сыр плавится не очень хорошо, — скептически заметила Веста. — Но я так голодна, что мне он кажется вкусным.
   — И мне тоже, — искренне признался граф. — Поздравляю вас, мисс. Немногие женщины, не говоря уже о принцессах, могут приготовить столь вкусную пищу за такое короткое время и с таким ограниченным набором продуктов.
   Веста улыбнулась ему, впервые забыв на секунду о своей ненависти.
   — Как это мило с вашей стороны — так высоко оценить мое искусство, — сказала она. — Если нам предстоит умереть от несвежей пищи, это будет не моя вина. С ужасом думаю о том, что приходится переносить рядовым постояльцам этой гостиницы.
   — Вообще катонийцы — аккуратный народ. Но здесь уединенное место, в этой гостинице почти не бывает постояльцев, а тех, кто заглядывает сюда, как правило, интересует только выпивка. Муж этой женщины гораздо больше зарабатывает за счет охоты, чем от содержания гостиницы.
   — Уверена, что немногие захотели бы здесь поужинать, — заметила Веста.
   — Разве что ужин готовили бы вы, — снова сделал ей комплимент граф.
   — Я задумывалась над тем, что станет со мной, если никто так и не приедет меня встретить. Деньги рано или поздно кончатся. Я предполагала, что придется работать в апельсиновых садах, чтобы было чем заплатить за хлеб и кров, но теперь понимаю, что могла бы претендовать на должность повара. Например, я с удовольствием попробовала бы приготовить яично-лимонный соус, которым была приправлена моя рыба за ленчем.
   — Я вижу, вы весьма практичны. Веста улыбнулась.
   — Хотелось бы мне, чтобы это было так! Мама всегда ругала меня за то, что я витаю в облаках.
   — И о чем вы обычно думаете, когда всем кажется, что вы витаете в облаках? — поинтересовался граф.
   Снаружи сгущались сумерки, комнату с закопченными окнами освещал тусклый свет. Огонь отбрасывал длинные тени, и почему-то казалось удивительно легко разговаривать, не испытывая друг к другу враждебности.
   — О многих… вещах, — ответила графу Веста.
   — Расскажите мне, о чем вы думали сегодня, когда мы ехали, — попросил он.
   Весте не хотелось признаваться графу, что она все время думала о принце, поэтому она быстро произнесла:
   — Когда я смотрела на цветы — никогда не видела столько прекрасных цветов, — я думала, что они наверняка живые, как и мы с вами. — Она сделала паузу и продолжала:
   — А значит, наверное, жестоко… срывать их. Но мы делаем это, цветы умирают, и им, возможно, так же больно, как людям, когда их убивают.
   Вестой вдруг овладели дурные предчувствия. Как это ей пришло в голову делиться своими тайными мыслями, да еще не с кем-нибудь, а с этим ужасным графом.
   Она ожидала, что он рассмеется, и это было подобно ожиданию удара. Веста заранее чувствовала боль! Но граф лишь произнес тихо:
   — Многие буддисты верят, что так оно и есть. И точно так же, как они не отнимут жизнь у человека, они никогда не сорвут цветок.
   Веста посмотрела на него через стол горящими глазами.
   — А мне казалось… что только я… думаю о таких вещах.
   — Я уверен, что по мере того, как люди развиваются духовно и становятся более зрелыми, они задумываются над одними и теми же вечными ценностями, — сказал граф.
   Веста помолчала, думая над его словами. Затем воскликнула:
   — Это… самая замечательная вещь… какую я только слышала в своей жизни! — и выбежала из комнаты.
   Она вернулась не скоро, но графу слышны были голоса и смех в кухне. Эти две такие разные женщины умудрялись как-то понимать друг друга.
   Веста вошла в комнату в сопровождении хозяйки гостиницы, которая несла зажженную свечу.
   — Она хочет показать мне дорогу в мою спальню, — сказала Веста графу.
   — Я принесу вам наверх ведро с водой, — сказал граф, вставая и направляясь в кухню.
   Когда он вернулся, обе женщины карабкались вверх по лестнице.
   — Вам оказана большая честь, — сказал граф. — Свечи в этих местах — настоящее сокровище. Люди стараются, лечь спать до темноты.
   — Я очень благодарна, — улыбнулась Веста. Наверху было всего две спальни. Перекошенные двери не закрывались до конца. Веста прошла вслед за женщиной в первую спальню и тут же поняла, почему ей необходима зажженная свеча.
   Окно, в котором отсутствовало стекло, было занавешено грязными тряпками; сюда не проникали ни свет, ни воздух.
   У стены стояла кровать из грубого неполированного дерева. Напротив находился столик с тазом для умывания.
   Больше в комнате не было ничего, даже стула. С первого взгляда Весте стало ясно, что одеяло на кровати не только дырявое, но и чудовищно грязное.
   Граф налил немного воды в таз для умывания и поставил ведро на пол.
   — Спокойной ночи, мисс, — сказал он и вышел из комнаты.
   Веста подумала, что граф опять как-то неприятно улыбается.
   Когда они вместе ели приготовленный ею обед, она забыла о своей ненависти к этому человеку, но сейчас ненависть эта нахлынула на нее с новой силой.
   Веста была уверена: граф злорадствовал по поводу того, что ей придется ночевать в самой грязной и отвратительной комнате, какую только можно себе представить.
   Здесь пахло пылью, грязью и потом предыдущих постояльцев. В постели наверняка водились блохи, если не что-нибудь похуже.
   Хозяйка поставила свечу на стол.
   — Спокойной ночи, — сказала она, улыбаясь, и даже присела в подобии реверанса.
   — Спокойной ночи и спасибо вам, — ответила Веста. Пламя свечи отбрасывало на потолок странные тени.
   Веста с ужасом взглянула на кровать, затем подошла к тазу и умылась холодной водой.
   После этого она придирчиво оглядела полотенце и решила, что ничто не заставит ее воспользоваться им.
   Вместо этого Веста вынула из кармана платок. Она едва закончила вытирать лицо, когда раздался пук в дверь — Кто там? — спросила Веста.
   — Я принес вам ваши вещи из седельного мешка, вы забыли о них, — послышался голос графа.
   — О, действительно забыла. Спасибо вам большое! Открыв дверь, она приняла от графа сверток.
   — Спокойной ночи, мисс, — произнес он, кланяясь. — Надеюсь, вы хорошо выспитесь.
   — Я тоже желаю вам приятных снов, граф, — ответила Веста.
   За закрытой дверью послышались шаги — граф направлялся в свою комнату. Девушка крепко прижала к груди узел со своей прелестной ночной рубашкой.
   Но она вовсе не собиралась раздеваться среди всей этой грязи. К тому же Веста почувствовала, что в комнате становится холодно.
   Она слышала, как ходит за стеной граф. И неожиданно в голову ей пришло очень простое решение. Она присела на край кровати, постелив под себя плащ, чтобы не испачкалась юбка.
   Затем подождала, пока стихнут звуки в соседней комнате. Сняв туфли из лайковой кожи. Веста собрала все, что у нее было, включая зубную щетку, и тихонько открыла дверь.
   Держа в руках туфли и стараясь ступать как можно тише, она спустилась по лестнице в комнату с очагом.
   Огонь все еще пылал — граф подбросил побольше дров. Веста сложила все свои пожитки на одной скамье и легла на другую, накрывшись плащом.
   Без подушки спать было очень неудобно. Через какое-то время Веста встала, чтобы подбросить дров в огонь.
   Она старалась двигаться как можно тише, чтобы ее не услышали граф и хозяйка.
   Девушка сняла жакет от костюма и положила его под голову.
   Скамейка была жесткой, но от огня исходило приятное тепло, и Веста внезапно поняла, что очень устала.
   Ей так много пришлось сегодня пережить: волнения по приезде, отчаянную борьбу с графом, страх во время горного перехода.
   Глаза Весты закрылись словно сами собой, и она не заметила, как уснула.

Глава 4

   Ее разбудил звук упавшего в огонь полена. Открыв глаза. Веста увидела, что она не одна. На лавке с другой стороны от очага сидел граф. Он смотрел на девушку в упор, и она подумала, что, возможно, ее разбудил именно этот настойчивый взгляд.
   Несколько секунд Веста смотрела на него полусонным взглядом, затем пролепетала, прежде чем снова погрузиться в сон:
   — Я… думала… что вы… орел… но вы… спасли меня.
   — Орел? — хрипло переспросил граф.
   — Я… падала, — пробормотала Веста, глаза ее закрылись, и она вернулась к своим снам.
   Проснувшись утром. Веста увидела, что сквозь грязные окна в комнату проникает дневной свет. Несколько секунд девушка не могла вспомнить, где находится.
   Потом она увидела тлеющие в камине угли. А напротив, на другой скамье спал, вытянувшись, граф.
   Веста постаралась встать очень тихо, чтобы не разбудить его.
   У нее затекла одна нога — скамья была очень жесткой, — но тем не менее Веста отлично проспала всю ночь и проснулась свежей и полной энергии.
   Посмотрев на графа, она увидела, что он снова снял шейный платок и расстегнул рубашку. В то же время Веста не могла не заметить, что, расслабившись, граф выглядит куда более молодым и менее грозным.
   «Наверное, — подумала она, — это потому, что у него закрыты глаза».
   Перекинув через руку плащ, она подняла сверток с вещами, который граф положил на пол, и тихо двинулась к лестнице.
   Ступеньки скрипели под ее тяжестью, но когда она, поднявшись, посмотрела вниз, граф все еще спал.
   Веста прошла в комнату, где должна была ночевать.
   Здесь пахло еще хуже, чем накануне ночью. Отодвинув закрывавшую окно тряпку, Веста впустила в комнату свежий воздух и первые лучи солнечного света.
   Надо было привести себя в порядок, прежде чем они с графом продолжат путь. Может быть, сегодня они доберутся до Диласа, и ей не хотелось бы выглядеть замарашкой.
   На столе стоял таз с водой, которой она умывалась вчера. Ведро было наполовину полным.
   Веста подошла к окну, убедилась, что внизу нет ничего, кроме кустов, и выплеснула грязную воду.
   Затем она разделась, тщательно следя за тем, чтобы одежда лежала не на полу, который не мыли, вероятно, годами, а поверх плаща.
   Умывшись холодной водой и почувствовав прилив бодрости и свежести, Веста вытерлась ночной рубашкой.
   — Когда я прибуду в Дилас, кто-нибудь, надеюсь, одолжит мне рубашку, пока прибудет мой багаж, — тешила себя Веста.
   Затем она снова оделась, расчесала волосы и попыталась сделать прическу перед прикрепленным к стене осколком зеркала.
   Припудрив немного нос. Веста спустилась вниз. Утренний туалет занял у нее порядочно времени, поэтому девушка не удивилась, обнаружив, что комната пуста. Она направилась на кухню и увидела идущего ей навстречу графа.
   — Вы рано встали, — прокомментировал он.
   — Хотела привести себя в порядок, — ответила Веста.
   — Выглядите вы очень элегантно. — Веста не была уверена, что слышит комплимент, а не критику.
   Хозяйка гостиницы варила им на завтрак яйца. Веста не поспела вовремя, чтобы помешать им перевариться, но жаловаться было бы невежливым.
   Старая курица — вечером Веста научила хозяйку, как лучше ее приготовить — оказалась достаточно мягкой и вкусной. Лук и молоко, которые добавила к ней Веста, придали курице нежный вкус. Девушка вынула курятину из жаровни и, не найдя ничего чистого, во что можно было бы ее завернуть, использовала для этого бумагу, в которую была завернута ее одежда.
   Больше с собой взять было нечего, но Веста надеялась, что по дороге им снова, как вчера, попадутся апельсиновые деревья.
   Граф быстро позавтракал яйцами и серым хлебом без масла, и, хотя он молчал, у Весты сложилось впечатление, что ему хочется поскорее покинуть это место.
   — Нам сегодня предстоит долгий путь? — спросила она.
   — Зависит от обстоятельств, — ответил граф. — Я давно не ездил этой дорогой. Снега и торосы меняют ее год от года почти до неузнаваемости.
   Веста подумала, что граф снова хочет напугать се, и укрепилась в своей мысли, когда, оседлав коней, граф спросил:
   — Вы уверены, что не хотите вернуться назад, мисс? Теперь Весте уже казалось, что он скорее дразнит, чем пугает ее, она ответила абсолютно серьезно:
   — Как я уже говорила вам, граф, я намерена добраться до Диласа.
   На самом деле, даже если бы Весте хотелось вернуться, она не смогла бы вновь пережить путешествие над обрывом.
   Граф расплатился с хозяйкой гостиницы, которая с улыбкой пожелала им счастливого пути.
   Веста протянула женщине руку и сказала на ломаном катонийском:
   — Большое вам спасибо.
   Женщина что-то спросила, и Веста повернулась к графу, который перевел:
   — Она спрашивает, хорошо ли вы спали этой ночью.
   — Скажите ей, что все было замечательно. Граф поднял брови и сказал по-английски.
   — А я думал, вы — правдивая девушка.
   — Это правда. Я действительно отлично спала, и вы это знаете.
   Он передал женщине слова Весты, и та с довольным видом сложила на груди руки, а затем присела в реверансе, снова желая своим гостям счастливого пути.
   Хозяйка махала им вслед, пока они не скрылись из вида.
   — Она сделала все, что могла, — сказала Веста, обращаясь словно к самой себе.
   — Вы очень снисходительны, — отозвался граф.
   — Благие намерения тоже имеют цену, и не стоит ждать от людей слишком многого.
   Веста вспомнила, что говорили про нее отец и мать, и задумчиво произнесла:
   — Я не должна ждать от людей слишком многого.
   — Чтобы вас не постигло разочарование? — в голосе графа слышались нотки иронии.
   Веста ничего не ответила. Она думала о том, что, прибыв в Дилас, не надо ждать слишком многого от принца.
   Может быть, он и не влюбится в нее с первого взгляда, но если они сумеют стать хорошими друзьями, возможно, любовь придет позже. Трудно выходить замуж без любви.
   Тропинка под деревьями напоминала ту, по которой они ехали вчера. Поднималось солнце, день обещал быть жарким.
   Веста сняла шляпу и перчатки. Шляпу она положила перед собой, перчатки засунула в карман жакета.
   Она знала: мать никогда не одобрила бы подобных вольностей. Но здесь, в лесу, ее никто не видел, и вскоре Веста решила снять и жакет.
   Теперь она понимала, почему граф ездил без шейного платка.
   Кони шли ровным шагом, видно было, что они привыкли к долгим переходам и не скоро устанут.
   Веста предалась мечтам. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь зеленые кроны, вызывал в памяти воспоминания о древнегреческих мифах. Наверное, все это можно было рассказать и о Катонии.
   Она уже начинала испытывать голод, когда граф решил наконец устроить привал.
   — У меня такое чувство, — сказал он, — что пора съесть эту так называемую курицу, пока она не состарилась еще больше в моем седельном мешке.
   — Признаюсь, я проголодалась, — ответила Веста.
   Спешившись, она отпустила лошадь и вдруг вскрикнула от восторга.
   Деревья в этом месте были реже, и глазам ее открылась залитая солнечным светом поляна, покрытая травой и цветами. И вдруг Веста увидела среди цветов ягодки земляники. Она побежала к ним, восторженная, словно ребенок.
   — Земляника! Я была уверена, что мы найдем ее здесь. Веста попробовала ягодку. Она была сладкой и теплой от солнца. Затем, набрав горсть земляники, девушка вернулась к дереву, под которым устроился граф, положив рядом нарезанную курицу.
   Веста положила землянику на бумагу, в которую был завернут их ленч, и сказала:
   — Позже пойду наберу еще. Но сначала давайте поедим курицу.
   — Будь я лучшим натуралистом, — сказал граф, — я нарвал бы для вас дикого салата. Что касается флоры моей страны, образование мое оставляет желать лучшего.
   — Когда я только приехала, — призналась Веста, — мне пришла в голову мысль, что надо бы получше изучить растения Катонии.
   — Почему?
   — Моя мама увлекается медицинскими травами, делает из них бальзамы и лосьоны. У нас дома есть травяной садик. Он был засеян еще во время правления Генриха Восьмого.
   Откусив кусок курятины, девушка продолжала:
   — Курица была бы гораздо вкуснее, если бы мне удалось найти базилик. Не знаю, как он называется по-катонийски.
   — Вам надо посмотреть кулинарную книгу, — улыбнулся граф.
   — Во дворце большая библиотека? — поинтересовалась Веста.
   — Да, библиотека достаточно обширна. Покойный принц Андреас, отец его высочества, очень любил читать.
   — Это просто замечательно, мне понадобится много читать, чтобы освоить ваш язык.
   — Я вижу, — заметил граф, — вы действительно собираетесь здесь поселиться.
   Щеки девушки залил румянец гнева.
   — А вы все еще надеетесь отослать меня домой? Очень мило с вашей стороны, но ничто не заставит меня изменить своих планов.
   — Ничто? — переспросил граф.
   — Только смерть принца, — ответила Веста. — Вы действительно думаете, что революционеры могут его убить? Граф пожал плечами.
   — А это очень вас опечалит?
   Вопрос застиг Весту врасплох, и она ответила запинаясь:
   — Ну, я была бы… расстроена.
   — Потеряв мужа, которого никогда не видели? Веста собралась было ответить ему, но у нее появилось ощущение, что граф специально хочет поставить ее. в неловкое положение.
   — Мне кажется, граф, — холодно произнесла девушка, — вы снова пытаетесь выяснить то, что вас не касается.
   Она старалась говорить как можно официальнее, но это было довольно трудно, когда они сидели бок о бок в лесу, делясь кусками курятины.
   — Как вы жестоки, мисс, — в глазах графа застыла улыбка.
   — Я пытаюсь вести себя… правильно. А с вами это очень непросто.
   — Тогда я искренне извиняюсь.
   Весте показалось, что граф говорит серьезно. Она отвела глаза и сказала:
   — Я чувствую себя одинокой и немного скучаю по дому. Когда корабль уплыл, я потеряла последнюю связь с Англией. Я стараюсь полюбить Катонию. Ведь ей предстоит стать моей родиной «.
   Она старалась говорить спокойно, но голос ее дрожал. После паузы граф ответил таким тоном, каким еще ни разу с ней не говорил:
   — Прошу извинить, если мое поведение сделало вашу задачу более трудной.
   Веста никогда не умела долго сердиться, особенно если люди извинялись за свои оплошности.
   Она улыбнулась графу и поднялась на ноги.
   — Пойду попробую собрать еще земляники. Там, на солнышке, наверняка есть еще ягоды.
   Граф смотрел вслед Весте.
   Она оказалась права — на поляне под зелеными листьями было множество нежных красных ягод.
   Веста набрала целую горсть и, когда ягоды перестали помещаться в ладони, решила, что лучше отнести их графу.
   Оглянувшись, она обнаружила, что отошла довольно далеко от места их привала. Веста направилась назад, но тут в траве послышался странный шипящий звук, и девушка увидела черную змею.
   Она застыла неподвижно, не в силах двинуться ни вперед, ни назад.
   Почти непроизвольно у Весты вырвался тихий вскрик. И тут же она увидела краем глаза, что граф вскочил на ноги.
   — Что такое? — спросил он.
   Змея агрессивно зашипела, и Веста подумала, что, продолжая кричать, она только разозлит ее еще сильнее. Она смутно помнила, что при встрече со змеей лучше стоять абсолютно неподвижно. Девушка замерла с земляникой в руках, не в силах отвести взгляд от змеи.
   Змея словно негодовала по поводу вторжения на ее территорию. Она подняла голову, раздвоенный язычок быстро мелькал в пасти, глаза налились злобой.
   Веста видела, как движутся» чешуйки на спине змеи, и ей казалось, что та готова кинуться на нее в любой момент.
   Граф дошел до опушки и сразу понял, почему замолчала Веста. Со скоростью, поразившей девушку, он кинулся к лошади и достал что-то из седельного мешка, а затем направился к Весте.
   — Стойте спокойно, не двигайтесь, — приказал он.
   При звуках его голоса змея повернулась Вт его сторону, и граф застрелил ее одним метким выстрелом из револьвера. Эхо выстрела отдалось в горах.
   Веста увидела, как шевелится хвост змеи, хотя голова ее уже расплющена. Подхватив Весту на руки, граф перепрыгнул вместе с ней через змею.
   Затем он опустил девушку на землю и заглянул в ее бледное лицо.
   — С вами все в порядке? — спросил он. — Змея не тронула вас?
   — Со мной… все в порядке, — выдавила из себя Веста и, повернувшись, пошла прочь.
   «Я не должна показывать своих эмоций, — строго повторяла себе девушка. — Я должна сохранять спокойствие. Граф сочтет меня дурно воспитанной, если я покажу, что испугалась змеи».
   Звук выстрела все еще гремел у нее в ушах. Дойдя до лошади, она почти повисла на седле, не в силах держаться на ногах. Сзади послышались шаги графа.
   Он подошел к своей лошади и вынул из мешка красный пояс, какие Веста видела на катонийцах в Йено.
   Граф надел пояс и засунул за него пистолет. Веста еще раньше догадалась, что этот пояс предназначен для пистолета или ножа.
   Затем граф подошел к ней.
   — Я должен был предвидеть, что в это время года в траве встречаются змеи, — сердито произнес он. — Я проявил преступную неосторожность, во-первых, не предупредив вас и позволив гулять одной, а во-вторых, не надев пояс с пистолетом. Такое больше не повторится.
   — Змея была… ядовитой? — с замиранием сердца спросила Веста.
   — Да, черт возьми! В Катонии много змей, укусы которых абсолютно безвредны, но черные — очень ядовиты. Говоря все это, граф поднял Весту и усадил ее в седло.
   — Лучше поторопиться вернуться к цивилизации. За эти сутки мы оба успели насладиться простотой и близостью к природе так, что этого нам хватит на всю оставшуюся жизнь.
   Он вскочил на лошадь и пустил ее быстрым шагом. Теперь деревья перемежались огромными валунами. Граф время от времени смотрел вверх, словно хотел что-то разглядеть.
   Тропинка стала шире, и Веста смогла ехать рядом с графом.
   — На что вы смотрите? — спросила она.
   — Ни на что конкретно. Но в этих местах надо держать ухо востро. У этих гор дурная репутация. А выстрел из пистолета здесь слышно на много миль вокруг.
   — Что значит «дурная репутация»? — поинтересовалась Веста.
   Говоря это, она увидела людей, бегущих к ним из леса. Рука графа потянулась к пистолету, но он тут же понял, что в лесу наверняка прячется не меньше десятка мужчин. Ему не справиться со всеми.
   Мужчины приблизились, и Веста увидела, что одеты они в белые хлопковые туники и овчинные жилеты — меховые или дубленые. У большинства были жирные длинные волосы, усы и бороды.
   В руках мужчины держали колья, и на всех были красные пояса с ножами, похожие на пояс графа.
   Они подходили все ближе, пока граф и Веста, остановившие лошадей, не оказались в плотном кольце.
   — Что вы хотите? — спросил граф.
   Один из мужчин ответил ему на диалекте, которого Веста не в состоянии была понять. Но что бы он там ни сказал, граф энергично запротестовал.
   — Мы — мирные путешественники. И просим только дать нам беспрепятственно следовать дальше.
   И снова тот же мужчина заговорил грубым голосом. Веста подумала, что это весьма неприятный тип — щеку его рассекал жуткий шрам, придавая лицу зловещее выражение.
   Один из мужчин взял под уздцы лошадь Весты, другой — лошадь графа.
   — Что… происходит? — испуганно спросила Веста.
   — Они настаивают на том, что должны отвести нас к своему вожаку, — ответил по-английски граф.
   — Своему вожаку? — удивленно переспросила Веста.
   — Это повстанцы, — угрюмо объяснил граф. — Думаю, нам придется им подчиниться.
   Двое мужчин достали из карманов грязные платки. Один из них потянулся к Весте. Веста с отвращением отшатнулась — ее тошнило от одной мысли о прикосновении этих грязных рук. Тогда граф быстро сорвал с шеи платок.
   — Они хотят завязать нам глаза, — объяснил он. — Но я сказал им, что вы моя жена и никто не должен прикасаться к вам, кроме меня. Поэтому я сам завяжу вам глаза.
   Не спешиваясь, граф наклонился к Весте и завязал платок у нее на затылке.
   — Постарайтесь не пугаться, — тихо посоветовал он.
   Но Веста понимала, что граф лишь пытается ее приободрить, а на самом деле они попали в очень неприятную и явно опасную ситуацию.
   Девушка представила себе, как завязывают глаза графу, потом услышала, как повели его коня, за ним двинулась ее лошадь, а Весте оставалось только стараться удержаться в седле и думать, что будет дальше.
   Пока они ехали, мужчины почти не переговаривались между собой.
   Веста не видела их, и затянувшееся молчание казалось ей зловещим. Уж лучше бы они говорили, а она попыталась бы понять хоть слово.
   Они съехали с тропинки и теперь поднимались вверх по склону горы.
   Шли зигзагами, как казалось Весте, обходя деревья, но вскоре деревья, должно быть, остались позади, потому что теперь Веста слышала цокот копыт по камням.
   Она с испугом подумала, не идут ли они снова над отвесной скалой, как вчера.
   Граф не говорил с ней, но Веста чувствовала, что он едет впереди. Однажды он попытался заговорить с главарем. Веста поняла слово «деньги»и догадалась, что граф предлагает заплатить за их свободу.
   «Наверное, они захватили нас ради выкупа», — подумала девушка.
   Бандит что-то быстро и резко ответил. Веста не поняла ни слова, но решила, что, видимо, судьбу их должен решить предводитель шайки.
   Они шли и шли, вперед и вверх.
   Кони тяжело дышали от усталости — подъем был крутым.