Картленд Барбара. Таинственный жених

   — О каких эмоциях вы говорите? — не поняла Веста.
   — Самая главная из них, конечно же, любовь. Последовала пауза.
   — Мама говорила, — тихо ответила Веста, — что я не должна… ждать любви.
   — Но вы ведь надеетесь встретить ее!
   Веста глубоко вздохнула.
   Интересно, как он понял, что она втайне надеется обрести любовь принца и полюбить его в ответ.
   Но тут Веста подумала, что не стоит вести подобных разговоров с чужим человеком, который к тому же является другом принца и его придворным.
   — Я уверена, — медленно произнесла Веста, — моя мать… сочла бы… неподобающим, что я говорю с вами о таких… интимных вещах. Я знаю также, она была бы в шоке от того, что мы лежим тут с вами… вместе, хотя я не вижу для нас другого выхода.
   Говоря это, Веста выскользнула из объятий графа и снова отодвинулась на свой край постели.
   — Есть две вещи, которые вам стоит обдумать, — сказал граф. — Во-первых, мы попалила исключительные обстоятельства, а во-вторых, ваша мать очень далеко и вряд ли способна помочь вам справиться с крысами.
   Пока граф говорил. Веста снова услышала скребущие звуки в углу.
   Не думая ни о чем, вновь охваченная страхом, она прильнула к графу, дрожа при мысли, что по ней может пробежать крыса.
   — Вы думаете… их тут много? — испуганно прошептала девушка. А граф вдруг увидел поверх ее головы тощую кошку с длинным хвостом, которая пробиралась мимо постели к выходу из пещеры.
   Улыбнувшись, он крепче сжал девушку в объятиях. — Вы в безопасности, леди, пока держитесь поближе ко мне.
 
   Проснувшись, Веста обнаружила, что она одна. Девушка оглядела пещеру, но графа нигде не было.
   Тут она заметила, что в пещере стало гораздо светлее, чем было ночью. Медвежья шкура, закрывавшая вход, была чуть отогнута, и видно было, как в большой пещере снуют туда-сюда люди.
   Сев на постели. Веста разглядела среди них графа.
   Она видела, как он бреется бритвой, которую достал, должно быть, из седельного мешка, а дети толпятся вокруг него, наблюдая за незнакомыми им действиями.
   Веста встала и с ужасом обнаружила, что юбка ее измята. Она попробовала расправить ее, тряся нижними юбками.
   Когда герцогиня покупала этот костюм для верховой езды у одного из известнейших лондонских портных, ей и в голову не могло прийти, как ужасно с ним будут обращаться.
   В ногах кровати Веста увидела сверток со своими вещами, который принес для нее граф.
   Веста с удовольствием причесалась, хотя сегодня в ее распоряжении не было зеркала.
   Видимо, бесполезно было просить воды, чтобы умыться. К тому же ее не покидало чувство, что больше всего графу хочется поскорее убраться отсюда.
   Взяв плащ и сверток с вещами. Веста вышла в общую пещеру.
   Вокруг нее тут же снова собрались женщины. Мать накормленного вчера ребенка подошла к ней с младенцем на руках, что-то возбужденно тараторя.
   Веста посмотрела на ребенка сначала с опаской, а потом с восторгом. Несомненно, ему стало лучше! Личико не было больше синим, а ручки стали теплыми.
   Мать объяснила, что вчера ребенок несколько раз попил козьего молока. Веста вынула из кармана вторую перчатку и попросила графа снова поработать переводчиком. Она объяснила, что перчатки надо бережно хранить и использовать новый палец, только когда придет в негодность старый. Если дырка будет чересчур большой, мальчик станет слишком быстро заглатывать молоко, и это может вызвать несварение желудка.
   Граф перевел инструкцию, и женщина понимающе кивнула.
   Весте теперь задавали много других вопросов, которые уже не касались здоровья детей.
   Пока граф пытался договориться, чтобы оседлали их лошадей, его постоянно отвлекали переводить рецепты Весты для лечения различных болезней, от которых, очевидно, страдала вся община.
   Она объяснила, что следует собирать чеснок и употреблять его с молоком и медом, когда у кого-то заболит горло или начнется кашель.
   — А горечавка — замечательное тонизирующее средство для страдающих анемией женщин, вроде матери этого ребенка. Я видела много синей горечавки вдоль дороги, но скажите им, что лучше всего желтая.
   Граф улыбнулся.
   — Я тоже слышал об этом лекарстве. Легенда гласит, что оно было открыто королю Венгрии Ладиславу, когда он помолился, чтобы господь спас его народ от чумы, опустошавшей страну.
   Глаза Весты загорелись.
   — Это очень красивая легенда, — кивнула она. — Скажите им, чтобы нарезали корень горечавки ломтиками, добавили немного вина и принимали по столовой ложке перед едой. Если держать настойку в бутылке с пробкой, она сохранится всю зиму.
   — Нам надо ехать, — тихо произнес граф. — Дайте им еще один рецепт, как поддерживать свое здоровье, чтобы оно по-прежнему позволяло им, выходя на большую дорогу, грабить и убивать путников, а затем прощайтесь.
   — Надеюсь, они не понимают вас, — с опаской произнесла Веста.
   — За это можете не беспокоиться. Так что еще мне сказать им?
   — Скажите, что березовая кора — тоже хорошее средство. Многие дети страдают экземой. Кора поможет им, так как очищает кровь. И мама всегда говорила, что настой березовой коры очень полезен для пожилых людей.
   Граф перевел слова Весты и, не обращая внимания на новые вопросы, повел ее к выходу из пещеры.
   — Нам должны завязать глаза, — сказал он. — Так что прощайтесь.
   Веста протянула руку жене главаря, сына которой спасла от удушья. Но, к великому смущению девушки, женщина снова опустилась на колени и поцеловала ей руку.
   За ней последовали другие женщины. Наконец граф завязал ей глаза своим шейным платком и, подхватив на руки, посадил на лошадь.
   Затем Веста поняла, что графу тоже завязывают глаза. Их лошадей повели вперед, под прощальные крики главаря и его общины.
   Неожиданно раздался женский вой.
   — Они говорят, что никогда больше не увидят вас, — перевел граф.
   — Скажите, что я вернусь к ним. Или они пусть придут ко мне. Я не забуду их.
   — Вы уверены, что хотите, чтобы я это сказал?
   — Абсолютно.
   И граф перевел ее слова. Вой сменился воплями восторга. И хотя ей не видно было женщин, она знала, что ей машут вслед.
   Голоса их доносились до Весты, пока они не отъехали подальше от пещеры.
   Веста снова знала, что граф едет впереди, а ей остается только следовать за ним.
   Однако, если вчера они ехали в полной тишине, то теперь мужчины переговаривались друг с другом, шутили, и граф смеялся и шутил вместе с ними.
   Иногда он подолгу говорил что-то разбойникам, и они молча, с уважением слушали его.
   Они проехали по прямой дороге, затем спустились по склону холма.
   Наконец разбойники остановили коней.
   — Здесь они оставят нас, — сказал граф. — Вы можете снять платок с глаз.
   Веста повиновалась и, привыкнув к свету, увидела, что они стоят на тропинке посреди леса, похожей на ту, с которой их увели вчера.
   Граф достал из седельного мешка немного денег и передал их предводителю отряда.
   Тот попытался отказаться, но граф настаивал. Веста подумала, что он, наверное, говорит, что это для женщин и детей.
   Все по очереди пожали графу руку.
   — Они хотят воздать вам должное за то, что вы сделали для них и их семей, — сказал граф Весте. — Сидите спокойно — они не станут прикладываться к вашей руке.
   Веста удивленно смотрела на мужчин. Все по очереди вставали на одно колено перед ее лошадью и целовали край платья девушки.
   Они подходили один за другим с опущенными головами. Последним подошел брат предводителя, глядевший на Весту все теми же наглыми глазами, в которых явно читалось желание.
   Но он тоже опустился на колени и поцеловал край ее юбки, а затем разбойники помахали им на прощание и словно растворились среди деревьев — через несколько секунд их уже не было видно.
   Веста поглядела им вслед и спросила графа:
   — Почему они целовали подол моего платья?
   — Они канонизировали вас. На их глазах вы совершили два чуда подряд, и теперь эти люди считают вас святой.
   — Они не должны так думать обо мне, — пробормотала Веста. — Я… недостаточно хороша.
   — Одна женщина сказала мне как-то:» Это ангел, посланный богом «. Именно так вы выглядели в пещере.
   Веста вопросительно поглядела на графа. Должно быть, он снова дразнит ее. Но взгляд графа был серьезным и искренним. Он тяжело вздохнул.
   — Я бывал в своей жизни во многих опасных ситуациях, — сказал он. — Но ни одна из них не могла сравниться с тем, что нам пришлось пережить вчера. И я должен еще раз поблагодарить вас за свое спасение. Понимаете ли вы, мисс, что спасли жизнь нам обоим?
   — Сегодня утром вы не были уверены, что нас отпустят? — спросила Веста.
   — Я надеялся. У этих людей своеобразные принципы, но они придерживаются их. В то же время разбойники, как вы успели заметить, народ непредсказуемый. И раз уж нам так повезло, давайте поскорее выбираться отсюда, — добавил он с улыбкой.
   Граф пришпорил коня, и они поехали чуть быстрее, чем накануне.
   Вскоре деревья стали реже, и теперь перед ними открывался время от времени захватывающе красивый вид на долину. Весте даже показалось, что она уже различает вдали крыши Диласа.
   После нескольких часов пути граф остановил коня, чтобы оглядеться, и сказал:
   — Из-за разбойников мы сбились с пути, и не думаю, что сумеем добраться до Диласа сегодня.
   — Нам есть где остановиться? — Вестой понемногу овладевали дурные предчувствия.
   — Да, есть… — начал граф.
   Но не успел он договорить, как Веста, смотревшая вниз в долину, воскликнула:
   — Смотрите, там, в долине, люди.
   Белая лента дороги вилась внизу, среди холмов и по склонам гор, и на ней хорошо видны были всадники, а на поле у дороги — пешие мужчины.
   Граф молча смотрел вниз.
   — Это солдаты? — спросила Веста, заметив, что они несут что-то, поблескивающее в лучах солнца.
   — Не знаю, — сказал граф. — Но нам лучше не рисковать.
   Он поехал вперед, не говоря более ни слова. Веста двинулась за ним.» Какие еще опасные приключения ждут нас?«— пыталась угадать девушка.
   Очень скоро они выехали на затерянное в горах плато, где их наверняка не было видно, и стали подниматься вверх сквозь низкий кустарник.
   Совершенно неожиданно для Весты они оказались вдруг на вершине и стали спускаться вниз.
   Кругом росли серебристые ели, можжевельник, кустики земляники.
   Они шли вниз, отклоняясь немного к западу, пока не увидели небольшой водопад, бьющий прямо из скалы. Вода падала на камни, рассыпая вокруг серебристые брызги.
   Здесь росли огромные кусты диких роз, плющ, ракитник, азалии, рододендроны и масса других кустарников, названия которых Веста не знала. Девушка подъехала вслед за графом к небольшой поляне, напоминавшей альпийское плато.
   Никогда в жизни Веста не видела таких великолепных, таких захватывающе красивых цветов!
   Рядом с плато вода образовала небольшое озерцо и, переливаясь через край, низвергалась вниз новым водопадом.
   Граф остановил коня и подождал, пока Веста поравняется с ним.
   — Мне пришло в голову, что я сумею обеспечить нам ленч, — сказал он.
   — Каким образом? — удивилась Веста.
   Говоря это, она поняла, что голодна. На завтрак они ели только хлеб с сыром. Она заставила себя запить эту еду козьим молоком, стараясь не думать о том, какой грязной была чашка, куда его налили.
   — Я пытаюсь вспомнить, как мы ловили рыбу, когда я был мальчишкой. Мы останавливались в этих горах лагерем, и если я еще не утратил навыков, вскоре мы полакомимся свежей форелью.
   — Вы действительно сможете ее поймать?!
   — Не хочу, чтобы вы видели мою неудачу, — сказал граф. — Поэтому предлагаю вам оставить здесь свою лошадь и спуститься немного вниз. Не уходите далеко и не забывайте о змеях. Но вам, может быть, удастся найти лимоны или апельсины, которые могли бы улучшить вкус нашей пищи.
   — О, да! — восхищенно воскликнула Веста. — И там наверняка будет земляника. Я могу собрать ее в свою шляпу.
   Говоря это, девушка спешилась и, сняв висевшую за спиной шляпу, взяла ее как корзину.
   Было уже жарко, поэтому Веста сняла и жакет и бросила его на траву среди цветов.
   — Вы придете, если я позову? Ведь мне снова может попасться змея!
   — Я буду прислушиваться, — заверил ее граф. Граф тоже снял сюртук и закатал рукава. Он так и не повязал на шею платок, которым были завязаны глаза Весты.
   Словно прочитав мысли девушки, граф спросил с улыбкой — Надеюсь, вы простите мне неподобающий туалет? Веста вспыхнула.
   — Да, конечно, — смущенно ответила она — Я не хочу, чтобы вы считали меня чересчур придирчивой, особенно после того, как вы были так добры и одолжили мне свой шейный платок в качестве повязки для глаз. Я не перенесла бы, если бы на его месте оказались те мерзкие лохмотья, что носят эти люди. — Помолчав, девушка добавила:
   — Если я показалась вам чересчур чопорной при нашей первой встрече, то это лишь потому, что мне никогда не приходилось видеть джентльмена… с открытым воротом.
   Граф улыбнулся.
   — Вы еще очень молоды, но в вашей маленькой золотистой головке уже столько ума!
   Он сказал это так ласково, что Веста удивленно посмотрела на него, а затем смущенно потупила взгляд и, повернувшись, убежала прочь.
   Она довольно быстро обнаружила лимонное дерево.
   Наверное, граф хотел приготовить рыбу с лимоном, и четырех плодов будет вполне достаточно.
   Она собиралась оставить в шляпе место для земляники, но, к сожалению, ее нигде не было видно.
   Эта равнина была более тенистой, чем та, где они проезжали вчера, и, видимо, земляника здесь уже отцвела.
   Зато кругом было много спелых апельсинов и малины, которой Веста быстро наполнила шляпу. А лимоны и апельсины пришлось нести в руках.
   Змей тоже нигде не было видно, и среди всего этого великолепия цветущей природы Весте показалось, что она гуляет по райскому саду.
   — Как чудесно было бы остаться здесь навсегда, — произнесла она вслух.
   Тогда не надо было бы бояться Диласа, встречи с принцем, необходимости не уронить чести и достоинства члена королевской фамилии. От одной мысли об этом ей становилось не по себе с тех пор, как Веста узнала, что ей предстоит стать принцессой. Тогда она сказала себе, что все это глупости. Надо было верить в то, что в новой жизни ее ждет счастье.
   Вернувшись на плато. Веста увидела, что граф уже разжег костер. Он горел очень ярко, и сначала Веста подумала, что невыносимо будет находиться рядом с таким жаром, но тут заметила, что граф предусмотрительно развел костер таким образом, что весь дым и жар шли в одну сторону, а с другой можно было спокойно сидеть.
   Когда Веста подошла к костру, граф поднял голову и улыбнулся.
   — Так как — удача улыбнулась вам? — спросила Веста. Он указал на берег озера, где лежали шесть серебристых форелей.
   — Так вы поймали их! — восторженно воскликнула девушка. — Какой вы ловкий!
   — Я схватил их, — поправил граф. — Так говорят в этих местах опытные рыболовы. — Он прочитал в глазах девушки восхищение и поспешил добавить:
   — Говоря по правде, это было очень легко. Здесь бывало так мало людей, что рыба совершенно не пугается.
   Веста поглядела на озерцо. В серебристой водной глади резвилось бессчетное количество голубой озерной форели. Сложив фрукты на землю, она спросила:
   — Как вы собираетесь ее приготовить?
   — Я пытаюсь вспомнить, как мы делали это раньше. Вы с вашим знанием растений, наверное, сможете найти мне в лесу дикий анис.
   — Конечно, — ответила Веста. — Его здесь полно, — она указала на растения с плоскими желтыми головками, растущие среди кустов. — Но мне нужен ваш нож, чтобы срезать их — стебли аниса довольно жесткие.
   — Я срежу сам, — сказал граф. — Только покажите, что именно, чтобы я не ошибся.
   Они набрали листьев аниса, обернули ими рыбу, и Веста сказала, улыбнувшись:
   — Анис обещает тем, кто его ест, долгую жизнь, силу и мужество.
   — А какие травы обещают любовь?
   — Я их не знаю, — быстро ответила Веста.
   — Думаю, знаете. — Граф заметил, как щеки девушки залил яркий румянец.
   — В Англии сельские жители верят в дамский башмачок и дамский локон, — произнесла наконец Веста, видя, что граф ждет ее ответа. — Это дикие орхидеи. Про все орхидеи говорят, что их… используют в любовных зельях.
   — Уверен, что нам они не понадобятся, — тихо произнес граф.
   » Интересно, что он имеет в виду «, — подумала Веста.
   В середине пламени уже тлели седые угли, и граф положил на них рыбу Они поспорили немного, сколько должна готовиться форель. Когда приступили к трапезе, Веста вынуждена была признать правоту графа.
   Кожица легко отделялась, а мякоть пропеклась до кости. Рыба была очень горячей, и они, смеясь, дули на пальцы. Затем выдавливали на кусочки лимонный сок, прежде чем отправить их в рот, и казалось, что на свете не может быть ничего вкуснее.
   — Никогда не ела ничего подобного, — призналась Веста. — Вы готовите куда лучше меня!
   — Думаю, дело в том, что мы оба очень голодны, — улыбнулся граф. — Прошло слишком много времени с тех пор, как мы последний раз ели что-либо съедобное.
   — Не напоминайте мне про козлиное мясо, — Весту передернуло. — Оно выглядело так ужасно, что я почувствовала себя каннибалом, хотя даже не прикоснулась к нему. — Девушка рассмеялась. — Уверена, что бедные псы мучились всю ночь от несварения желудка.
   — Нам повезло, что они оказались рядом, — заметил граф. — Разбойники сочли бы за оскорбление, если бы мы отказались откушать мяса животного, зарезанного в нашу честь.
   Веста разложила перед ним апельсины и малину.
   — Земляника здесь уже отцвела, — сказала она. — Но лично я предпочитаю малину.
   — И я тоже, — ответил граф.
   — Ну разве можно представить себе более роскошный пикник! — воскликнула Веста, когда они доели десерт. — Или более великолепный пейзаж.
   Она огляделась вокруг, затем посмотрела на свои руки и сказала;
   — Я должна помыть их в пруду. Вообще-то мне стоило сделать это до ленча.
   Подойдя к пруду. Веста встала на колени и по локоть погрузила руки в ледяную воду. Вода была такой чистой! Веста пожалела, что не может раздеться и выкупаться.
   Набрав воды в ладони, она плеснула ее себе в лицо.
   И только ослепнув от брызг, вспомнила, что платок ее остался в жакете.
   — Пожалуйста, — крикнула она графу, — принесите мой платок. Он в кармане жакета.
   — Сейчас достану, — ответил граф.
   Веста снова плеснула себе в лицо, а потом, услышав шаги подошедшего графа, протянула руку за платком.
   Глаза девушки были закрыты, а в лучах солнечного света всеми цветами радуги на ресницах переливались капельки воды.
   Она почувствовала, как граф опустился рядом с ней на колени и начал вытирать платком ее лицо.
   — Спасибо, — сказала Веста, поднимая руку, чтобы взять платок.
   Но граф вдруг заключил ее в объятия, и прежде чем Веста успела опомниться, губы его нашли ее губы.
   На секунду она замерла в изумлении.
   Потом попыталась вырваться. Но тут все ее тело охватила вдруг такая сладкая, блаженная истома, что Веста была уже не в силах пошевелиться.
   Она только чувствовала то, чего не чувствовала никогда раньше, все тело ее трепетало от нахлынувших незнакомых эмоций.
   Руки графа сжимали ее так крепко, что Веста едва могла дышать. Губы его властно завладели губами девушки, и по телу ее проходила одна горячая волна за другой, пока Веста не перестала быть собой и не почувствовала себя частью обнимавшего ее мужчины.
   Ей казалось, что он вынул из ее груди сердце. Все прекрасное и совершенное слилось неожиданно в этом чувстве, которое пробудил в ней граф.
   Она не знала, как долго сжимал он ее, в своих объятиях, но когда граф поднял наконец голову. Веста взглянула ему в лицо, вновь и вновь понимая, что ее воля ей больше не подчиняется.
   — Господи, как я люблю вас! — хрипло, по-катонийски произнес граф дрожащим голосом.
   А через мгновение он уже целовал ее снова — медленно и в то же время требовательно, так что Веста содрогалась от страсти, которую олицетворял этот поцелуй.
   Пламя разгоралось в ее груди, зажженное огнем, пылавшим в сердце графа.
   И в тот момент, когда Весте показалось, что они достигли горных вершин и вот-вот вознесутся на небеса, граф снова поднял голову.
   Тихо вскрикнув. Веста сделала над собой нечеловеческое усилие и высвободилась из его объятий.
   Она отошла на несколько шагов и опустилась среди цветов, дрожа всем телом и прижимая руки к груди.
   Полными изумления глазами она посмотрела на графа и произнесла еще дрожащими от его поцелуев губами:
   — Как… вы… — могли?
   — Я люблю вас, — хрипло ответил граф, не сводя глаз с девушки.
   — Это… не правильно, — попыталась возразить она. Но тут рука ее непроизвольно коснулась губ, и Веста пробормотала, словно разговаривая сама с собой:
   — Я и не думала, что поцелуй может быть… таким!
   — Поцелуй может быть таким, только если двое по-настоящему любят друг друга, — сказал граф.
   — Но мы… не можем. Мы не должны.
   — Почему же нет? — спросил граф. — Я ведь мужчина.
   И ни один мужчина, моя дорогая красавица, не смог бы пробыть с вами рядом два дня и не полюбить вас.
   — Я… не понимаю. — Веста была в отчаянии.
   — Неужели это так трудно понять? — не поверил граф. — Вы — самая красивая женщина, которую я встречал в своей жизни, еще вы самая умная, самая храбрая и самая добрая. Трудно ожидать большего от такой малышки.
   — Вы не должны так говорить, — всхлипнула Веста. — Это не правильно, не правильно.
   — Разве любовь может быть не права?
   — Я… ничего… не знаю… о любви.
   — Зато я знаю, — заверил ее граф. — Настоящая любовь приходит лишь раз в жизни. Любовь, которая становится всем, о чем мужчина и женщина молятся и мечтают и на что надеются всю свою жизнь. — Увидев, как вздрогнула Веста, граф тихо добавил:
   — И именно этой любовью я полюбил вас.
   — Я не должна вас слушать, мне лучше уйти, — бормотала Веста.
   Но она не двинулась с места, и через несколько секунд граф произнес:
   — Когда вы лежали вчера ночью в моих объятиях, я понял: вы — все, о чем я мечтал, все, чего я просил у бога — Я не должна была вести себя так. Но там были крысы!
   — Если бы не было крыс, было бы что-нибудь еще, — ответил граф. — Я верю, что мы созданы друг для друга и мы нашли бы друг друга, какие бы барьеры и препятствия нас ни разделяли.
   Веста закрыла глаза ладонями.
   — Я не должна слушать, — сказала она. — Вы же знаете, что я замужем.
   — За человеком, которого ни разу не видели.
   — Это не повод, — возразила Веста. — Я официально вступила с ним в брак. Вы не должны говорить со мной так. Зачем, ну зачем вы поцеловали меня?
   — Я поцеловал вас, потому что ничего не мог с собой поделать, — признался граф. — Но когда мои губы коснулись ваших, я почувствовал, как вы отвечаете на мой поцелуй. И вам был приятен этот поцелуй, моя драгоценная. Не лгите же, признайтесь, что и вы любите меня.
   — Я., не могу… не должна.
   Это был крик испуганного ребенка. Граф посмотрел на нее долгим взглядом, затем тихо произнес:
   — Слишком поздно. Ваши губы, сердце моего сердца, рассказали мне о вашей любви.

Глава 6

   — Нет! Нет! — заплакала Веста.
   Но, произнося это, в глубине души она знала, что граф прав.
   Она действительно любила его! Веста сама не заметила, как ненависть ее переросла в любовь.
   Сначала она по-настоящему ненавидела графа за то, что он был таким высокомерным и властным, таким агрессивным. Она ненавидела его, но с самого начала к ненависти примешивалось восхищение этим умным, мужественным человеком.
   Граф волновал ее, и Веста ощущала его близость каждую секунду, что они были вместе.
   Когда они ехали по лесу, Веста старалась погрузиться в свои мечты, но и в эти моменты она чувствовала присутствие графа, он словно отвлекал ее от мыслей о светлом будущем.
   » А теперь я полюбила его «, — в отчаянии думала девушка.
   Она вдруг поняла, что ненависть ее окончательно превратилась в любовь в тот момент, когда в грязной гостинице она видела сон про графа, а проснувшись, обнаружила, что он смотрит на нее с лавки по другую сторону очага.
   Сон ее был таким живым, таким реальным Она падала с края скалы, охваченная душераздирающим страхом, который испытывала всякий раз при одной только мысли о высоте.
   Веста кричала о помощи, но вокруг никого не было. Тут в небе неожиданно появился орел и кинулся на помощь девушке.
   Она почувствовала, как обнимают ее сильные крылья, и поняла, что она в безопасности, что ей не грозит больше гибель. Вздохнув с облегчением. Веста увидела, что спасший ее от смерти орел — не кто иной, как граф.
   Сон этот подарил ей чувство безопасности и комфорта. И он же стал причиной рождения другого чувства, о котором Веста не подозревала до сегодняшнего дня.
   Это была любовь, думала она — ведь именно любовь побудила Весту довериться графу, чтобы он убил ее, но не оставлял на милость разбойников.
   Странно, но, зная, что граф вот-вот пронзит ножом ее грудь, она не испытывала страха.
   Потом она внушила себе, что ничего не чувствовала, потому что онемела от страха, но теперь Веста знала, что любила графа, и поэтому готова была умереть от его руки, зная, что он не подведет ее.