Картленд Барбара. В поисках любви

   — Конечно, каждый раз, когда я собираюсь на бал, мне вызывают еще специального парикмахера, — похвасталась Элоиза. — Он всегда говорит, что я для него прекрасная реклама, так как другие дамы, видя, как я выгляжу, стараются обращаться только к нему.
   Гильда заколола золотые волосы сестры последней шпилькой и спросила:
   — Так хорошо?
   — Неплохо, — признала Элоиза.
   Затем она потребовала надеть ей на голову кружевной чепец, чтобы накрученные локоны ночью не рассыпались.
   После этого Элоиза нанесла на лицо крем, который, как она не преминула возвестить, был куплен на Бонд-стрит.
   — Крем содержит вытяжку из луковиц ириса, — объяснила она, — благодаря этому кожа сохраняет чистоту и свежесть. Он стоит очень, очень дорого!
   — У тебя всегда была прекрасная кожа, — заметила Гильда. — Я не верю, что ирисы или еще что-нибудь в этом роде так уж повлияли на твой цвет лица.
   Элоиза рассмеялась.
   — Рада, что тебя не слышит крестная, — сказала она. — Она была несколько поражена, получив счет за прошлый месяц, и сказала, что я еще слишком молода, чтобы пользоваться такими средствами.
   — По-моему, она полностью права, — кивнула Гильда. — Тебе не нужны никакие лосьоны, кроме свежего воздуха и чистой воды.
   Она говорила убежденно, но все же достаточно мягко, чтобы Элоиза не обиделась, и не уехала раздраженной.
   » Что бы она ни говорила и как бы меня ни стыдилась, мы все же остаемся сестрами, — убеждала себя Гильда. — Кто знает, может быть, когда-нибудь я всерьез понадоблюсь ей «, — А теперь, — продолжала тем временем Элоиза, — закрой поплотнее ставни. Не хочу, чтобы меня разбудило солнце.
   Гильда выполнила ее просьбу, хотя и считала, что просыпаться, когда солнечный свет наполняет комнату, намного приятнее, чем в темноте.
   — И последнее, — сказала Элоиза, — принеси мне бутылочку с лауданумом, она стоит на трюмо. Я выпью ложечку.
   — Ах, Элоиза, прошу тебя, не надо! — взмолилась Гильда.
   — Я хочу спать крепко, — не слушала Элоиза. — Завтра в восемь утра ты меня разбудишь, чтобы я была готова, когда приедет экипаж.
   Гильде ничего не оставалось, как принести сестре то, что та требовала. Вид темной жидкости в пузырьке показался ей зловещим.
   Элоиза выпила три чайные ложки и сказала:
   — Поставь флакон рядом с кроватью. Иногда мне этого бывает недостаточно, тогда я принимаю еще немного.
   Гильда сделала так, как велела сестра, и задула свечи.
   — Если тебе больше ничего не нужно. — сказала она, — я тебя оставлю. А завтра разбужу тебя в восемь, принесу завтрак и упакую твои вещи.
   — Разбуди меня непременно, — подтвердила Элоиза. — Я должна до обеда попасть в Лондон. Уверена, маркиз захочет со мной увидеться.
   — Конечно, так и будет.
   Гильда взяла подсвечник и направилась к двери.
   — Спокойной ночи, Элоиза, — сказала она. — Какие бы чувства ты ни испытывала ко мне, я хочу, чтобы ты знала: мне было очень приятно повидаться с тобой. Я буду молиться, чтобы в жизни у тебя получалось все так, как ты захочешь.
   — Так и будет! — твердо сказала Элоиза.
   Гильда вышла из спальни и направилась на кухню.
   Она вымыла тарелки и приготовила поднос для завтрака.
   » Я должна что-нибудь придумать, чтобы сохранить дом, — сказала себе Гильда. — Если у Элоизы будет что-нибудь не так, мне бы хотелось, чтобы она могла приехать сюда жить «.
   Почему-то ей казалось, что маркиз не женится на ее сестре, как бы та ни старалась претворить в жизнь свой замысел.
   Она часто повила себя на ощущении, что точно знает, что произойдет с тем или иным человеком. Каким бы нереальным и нелогичным ни казалось это предчувствие, через некоторое время выяснялось, что Гильда была права.
   Сама она считала, что унаследовала эту способность от корнуэлпьских предков. Мама часто говорила, что корнуэльцы, так же, как и жители Шотландии и Уэльса, были кельтами, а кельтам дар ясновидения присущ испокон веков.
   — Я всегда чувствовала, когда твоему отцу грозит опасность, — говорила миссис Уингейт. — Сначала я считала, что это не более чем мое воображение, но позже научилась угадывать даже время и место происшествий.
   Затем она продолжала, понизив голос:
   — Позже, когда ваш отец возвращался, выяснялось, что в то самое время, когда меня посещало предчувствие, он чудом избегал удара копья туземца или выходил живым из баталии, где погибло много солдат.
   Гильда понимала теперь, что ей тоже передался дар ясновидения.
   Стоило ей раз увидеть человека, как она могла безошибочно сказать, честен ли он или зол и завистлив.
   Она всегда могла отличить правду от лжи.
   Но со временем Гильда решила, что лучше не смущать своими предсказаниями других людей.
   Теперь, когда Элоиза заговорила о маркизе и о предполагаемом браке, Гильда поняла абсолютно четко: сестру постигнет разочарование, маркиз не женится на ней.
   » Нет, я не права… я ошибаюсь «, — говорила она себе, отправляясь спать.
   Но уверенность в собственной правоте была так сильна, что она никак не могла заснуть.
   Тогда Гильда решила завить себе волосы точно так же, как завивала Элоиза, хотя волосы Гильды вились от природы, тогда как у сестры были всегда прямыми.
   » Наверное, утром я буду похожа на швабру «, — подумала она, но решила, что, если причесать волосы так же, как это делает сестра, все будет в порядке.
   Внезапно она подумала о необыкновенно красивых нарядах и изящных шляпках, которые носит ее сестра.
   Гильде очень захотелось примерить Элоизину шляпку с голубыми перьями, но она была уверена, что сестра не позволит.
   Элоиза больше не заводила разговор о двадцати фунтах в год. Было абсолютно очевидно, что она никогда больше не захочет приехать сюда, разве что случится нечто действительно очень серьезное.
   Гильде было больно думать о том, что Элоиза желает забыть, что у нее есть сестра.
   Но она призвала себя к благоразумию — ведь пытаться изменить что-либо бесполезно.
 
   Гильда проснулась рано и поняла, что у нее впереди еще уйма времени, чтобы приготовить Элоизе завтрак.
   Она встала и отправилась вниз — прибраться в гостиной.
   Гильда всегда предпочитала сама прибирать гостиную. Ей доставляло удовольствие протирать фарфоровые статуэтки, которые так любила мама.
   К тому же она боялась, что энергичная миссис Хьюлет может разбить хрупкий фарфор.
   Закончив уборку, Гильда решила, прежде чем готовить завтрак, разбудить Элоизу.
   Она поднялась в комнату сестры, тихонько отворила дверь и раздвинула шторы. В комнату хлынули солнечные лучи.
   Гильда выглянула в окно и с радостью обнаружила, что на кусте сирени бутонов стало намного больше.
   Затем она подошла к кровати сестры. Элоиза спала крепким сном.
   Гильда постояла несколько секунд, глядя на сестру. Элоиза была очень хорошенькой и во сне выглядела еще моложе.
   На ее устах играла улыбка, кожа была нежной и гладкой.
   — Элоиза! — позвала Гильда, но не получила ответа.
   Она вновь окликнула сестру, и на этот раз слегка коснулась ее плеча.
   Элоиза не реагировала.
   — Элоиза, пора вставать! — громко сказала Гильда. — Уже восемь, тебе нужно собираться и ехать в Лондон.
   Сестра по-прежнему крепко спала.
   Гильда взяла ее за руку — и вздрогнула: рука сестры была холодна как мрамор.
   Девушка бросила взгляд на флакон с лауданумом: Элоиза явно выпила еще: ложка была перевернута, а в самом флаконе жидкости осталось совсем немного.
   Гильда испугалась.
   Она взяла руку сестры в свои и принялась растирать, надеясь этим вырвать ее из забытья.
   — Элоиза, проснись! Проснись! — кричала она.
   Сестра не отвечала, рука оставалась безжизненной.
   » Она холодна, как смерть!«— в ужасе подумала Гильда, взяла сестру за плечи и принялась трясти, что было сил. Голова Элоизы безжизненно, как у тряпичной куклы, склонилась набок.
   Гильда отказывалась верить тому, что было уже очевидно: ее сестра умерла.
   Соседи часто приглашали ее маму к больным, и та брала Гильду с собой, так что девочке доводилось видеть умерших.
   Гильда еще раз попыталась нащупать пульс — и не смогла.
   В деревне не было доктора. Значит, подумала Гильда, придется послать за врачом в ближайший городок, а это отсюда милях в пяти.
   Семейный доктор, которого Гильда знала с детства, состарился, и ему на смену прислали другого.
   За визит придется платить, и все это будет напрасно, ничего нового врач не сможет сказать. Она уже и так все знает: сестра умерла от передозировки лауданума.
   Гильда решила подождать возвращения миссис Хьюлет и поспать за викарием, но вспомнила, что викарий в отъезде, и будет не раньше чем через три недели.
   А значит, о похоронах придется договариваться со священником из соседней деревни.
   » Как это могло случиться?«— задавала себе Гильда один и тот же вопрос и гадала, не могла ли она предотвратить трагедию.
   Она вновь подумала о том, как Элоиза была прекрасна и как молода!
   » Она очень молода, — размышляла Гильда, — но успела многого добиться. Мне не сделать этого и за целую жизнь!«
   А долго ли будут носить траур по Элоизе ее друзья?
   Возможно, скоро появится какая-нибудь другая девушка, молодая и красивая, и все забудут об Элоизе, которая умерла, не дожив и до двадцати пет.
   » Во всем виноват маркиз, — подумала Гильда. — Если бы он сделал Элоизе предложение, ей бы не пришлось уезжать из Лондона «.
   При мысли о Лондоне Гольда вспомнила, что необходимо поставить в известность о смерти сестры ее крестную, леди Милана, и самого маркиза.
   » Я напишу письмо, — решила она. — И отправлю его с экипажем, который приедет за Элоизой «.
   Однако она тут же задалась вопросом, не будет ли это бестактно по отношению к слепой леди Милана. Возможно, лучше отправиться к ней лично, и самой рассказать все?
   » Мама бы именно так и сделала, — сказала себе Гильда. — Если леди Ниланд будет добра ко мне и позволит воспользоваться ее экипажем, я вернусь домой еще засветло «.
   Внезапно она поняла, что ей абсолютно нечего надеть. Хотя леди Ниланд и ослепла, все же Гильда должна выглядеть достойно. Тем более что там наверняка будет маркиз. Так по крайней мере надеялась бедняжка Элоиза.
   » Если родная сестра меня стеснялась, — подумала Гильда, — то маркиз уж точно будет шокирован моим внешним видом «.
   А значит, как бы невежливо это ни выглядело, она напишет леди Ниланд письмо, и горничная прочтет его вслух.
   Конечно, для престарелой дамы это станет страшным ударом.
   Гильда подошла к окну и задернула занавески, словно для того, чтобы Элоизе не мешал солнечный свет.
   Она вновь поглядела на сестру. До чего же несправедливо и жестоко, что ей пришлось расстаться со всем, что было для нее так важно и дорого!
   Элоиза была красива, пользовалась успехом, хотела выйти замуж за маркиза.
   » Как могло случиться такое? Почему ей суждена была столь нелепая смерть?«— спрашивала себя Гильда.
   У нее не было и тени сомнения, что Элоиза умерла по роковой случайности.
   Видимо, сестра не понимала, что настойка может причинить ей зло.
   » Теперь Элоиза встретилась с мамой и папой, теперь они все вместе «, — успокаивала себя Гильда.
   — Я осталась совсем одна, — сказала ома вспух. — Но ничего, скоро я и сама встречусь с ними, ведь впереди меня ждут лишь голод и нищета!
   И она испытала боль, одновременно сладкую и мучительную.
   И вдруг ее осенило!
   Мысль пришла, как майский гром, стремительно и неожиданно.
   Гильда не могла даже пошевелиться, она стояла у окна и немигающим взглядом смотрела на сад.
   Она спрашивала себя, как такое вообще могло прийти ей в голову? Но выбросить мысль из головы было просто невозможно.
   Гильда чувствовала себя так, как бывало в минуты озарения. Она знала: у нее все получится, но здравый смысл говорил обратное.
   — Я сошла с ума! Это невозможно! — воскликнула Гильда.
   И тем не менее новая мысль не оставляла ее.
   — Каким бы безумием это ни казалось, все лучше, чем оставаться здесь и умирать с голоду! — убеждала она себя.
   Гильда отошла от окна и села на стул возле туалетного столика, за которым сидела вчера вечером Элоиза.
   Она вынула из волос шпильки, и мелкие кудри упали ей на плечи.
   Сейчас она была похожа на Элоизу как две капли воды. Между сестрами всегда было необыкновенное сходство, ведь они обе были похожи на свою мать.
   Гильда принялась придирчиво изучать свое отражение.
   Овал лица и прямой маленький носик точно такие же, как у Элоизы.
   А вот глаза — больше и ярче, чем у сестры. Впрочем, возможно, Элоиза просто устала с дороги.
   На столике лежала косметика: губная помада, румяна, белая рассыпчатая пудра.
   Точно так же, как накануне это делала Элоиза, Гильда нанесла румяна на лицо.
   В субботу вечером, после приезда, Элоиза поднялась в спальню сменить дорожное платье на легкий домашний наряд.
   Она взглянула на себя в зеркало и воскликнула;
   — Боже мой! Я выгляжу просто ужасно? — и принялась накладывать на лицо грим: немного румян, затем помаду, чтобы губы казались сочнее и ярче, и, наконец, белую пудру. Гильде казалось, что все это делает сестру старше.
   — В Лондоне все пользуются косметикой? — спросила она тогда.
   — Разумеется! — ответила Элоиза. — Без нее я чувствовала бы себя просто голой!
   — Она как-то меняет тебя, хотя и делает еще более красивой, — сказала Гильда.
   В то время она стояла у сестры за спиной и смотрела на свое отражение в зеркале. По сравнению с Элоизой она казалась бледной, даже бесцветной.
   Теперь же косметика превратила ее в Элоизу.
   — Я как две капли воды похожа на нее! — воскликнула Гильда, поднимаясь со стула.
   — Как я могла решиться на такое? — спросила она себя вслух, и на долю секунды ей показалось, что сестра сейчас поднимется с подушек и что-нибудь скажет в ответ.
   Но Элоиза лежала неподвижно. Солнечные лучи слегка касались золотистых волос, создавая вокруг головы сияние, похожее на нимб.
   — Я уверена, что, будь она жива, она бы относилась ко мне с добротой и любовью, — сказала себе Гильда, сознавая в душе, что это не так.
   Она сделала над собой усилие и подошла к платяному шкафу.
 
   Через полчаса Гильда вынесла из спальни упакованные чемоданы сестры.
   Затем она вновь вошла в комнату, надела шляпку, перчатки, взяла сумочку. Несколько секунд она смотрела на Элоизу, а потом, словно в тумане, медленно опустилась на колени.
   Гильда просила прошения у сестры за свой, возможно, грешный поступок, и вознесла Господу молитву, в которой просила упокоить душу Элоизы в мире.
   — Ах, мама, если бы ты только могла дать мне совет, правильно ли я поступаю, — обратилась она к матери, — мне было бы намного легче! Но клянусь всем, что мне дорого, я буду добра, внимательна и милосердна ко всем людям, с которыми меня сведет судьба!
   Она вздохнула и продолжила:
   — Здесь мне не приходилось предлагать свою помощь, но, возможно, в Лондоне, я встречу людей, которым помогу в трудную минуту. Ты всегда так поступала. Помоги же мне быть хоть чуточку похожей на тебя! И прости, если мой поступок кажется тебе неблагородным.
   Гильда с трудом удержала душившие ее рыдания, поднялась с колен и наклонилась, чтобы последний раз поцеловать сестру.
   — Прощай, моя милая, — прошептала она. — Да упокоит Господь твою душу.
   Затем она взяла свои вещи, вышла из комнаты и тихо притворила за собой дверь.

Глава 3

   Когда экипаж медленно пробирался сквозь оживленное движение по Карзон-стрит, Гильда почувствовала испуг.
   » Будет лучше, — говорила она себе, — если я скажу леди Ниланд, что приехала в Лондон лично известить ее о смерти Элоизы. Объясню, что мне пришлось надеть платье сестры, так как подходящей одежды у меня не было «.
   В тот же момент чувство собственного достоинства, не позволившее ей принять деньги от Элоизы, сказало Гильде, что все ее страхи смешны.
   Вернуться назад и существовать, питаясь одним картофелем и овощами, выращенными в саду, означало проиграть сражение еще до того, как оно началось.
   Гильда пыталась убедить себя, что этот случай был ниспослан ей свыше, чтобы помочь выжить, и глупо было бы упустить такую возможность.
   Прежде чем покинуть особняк, она попыталась обставить все так, чтобы ни у кого не возникло подозрений относительно ее смерти.
   Девушка вновь поднялась в спальню, чтобы забрать пузырек с настойкой опия, и выбросила полупустой флакончик в густые заросли, туда, где его никто никогда не сможет найти.
   Потом она вернулась в кабинет, села за отцовский письменный стоп и открыла свой блокнот.
   Ей хотелось сделать что-нибудь напоследок для миссис Хьюлет.
   Когда миссис Хьюлет вернется со свадьбы своей племянницы, то обнаружит, что ее молодая хозяйка умерла в спальне, в которой прежде никогда не спала.
   Ей не к кому будет обратиться за советом.
   — Нужно оставить ей немного денег, — сказала себе Гильда.
   Она решила посмотреть в Элоизиной сумочке, нет ли там наличных. К своему удивлению, Гильда обнаружила приличную сумму. Довольно странно — ведь сестра намеревалась провести вне дома всего два дня.
   По Гильда тут же сказала себе, что она просто в этом несведуща. Носить с собой несколько золотых гиней было, по-видимому, для лондонцев делом вполне обычным.
   В любом случае эти деньги разрешали возникшие сложности.
   Гильда раскрыла блокнот, чтобы казалось, будто, прежде чем отправиться спать, она занималась счетами.
   Затем положила рядом две стопки монет и написала своим изящным почерком две пояснительные записки:
   » Миссис Хьюлет — оплата за два месяца»и «Налог за землю до первого мая».
   Потом она сложила еще одну стопку, которая предназначалась для оплаты мелких задолженностей и для того, чтобы устроить ее похороны.
   Кроме миссис Хьюлет, никто не заходил в этот дом, поэтому Гильда часто оставляла деньги прямо на столе, это не вызовет лишних подозрений.
   Когда экипаж прибыл, Джеймс вынес вещи и сложил в багажном отделении.
   Гильда была не в сипах смотреть, как ее милый дом, дом, где она родилась и прожила столько пет, исчезает из виду.
   Она отвернулась, чтобы не заплакать.
   Всю дорогу девушка не вымолвила не слова. Она думала об Элоизе и о своей рискованной затее, еле сдерживаясь, чтобы не попросить кучера повернуть назад.
   А пейзаж за окнами экипажа менялся, и Гильда поймала себя на том, что рассматривает с интересом места, где ей прежде не приходилось бывать.
   И в то же время она не забывала о цели своего путешествия и продолжала вспоминать все детали, которые ей удалось узнать о жизни Лондона из рассказов Элоизы.
   Ей предстояло встретиться с леди Ниланд и не совершить ошибки, что было совсем не легко.
   Первая сложность состояла в том, чтобы ориентироваться в доме. Задачу облегчал рассказ Элоизы:
   «Мы с крестной живем в доме на Карзон-стрит, там стоят дома богатых аристократов, но улица совсем не шумная, а наши спальни выходят окнами на задний двор».
   «Это может мне пригодиться», — подумала Гильда.
   Оставалось еще одно: имена слуг.
   Девушка пыталась припомнить, не упоминала ли о них сестра, но тщетно: если и упоминала, то она совершенно этого не помнила.
   К счастью, мама как-то рассказывала ей, как различать слуг в большом доме по их одежде:
   «Экономки носят черные платья и передники, которые завязываются на поясе, у камеристок — черные платья, но без фартуков, а горничных можно отличить по форменным чепцам», — вспоминала Гильда.
   Тем не менее, когда экипаж остановился у парадного крыльца богатого большого особняка, сердце у нее колотилось так, что вот-вот выскочит из груди, а во рту пересохло.
   Лакей в такой же, как у Джеймса, ливрее поспешил открыть дверцу экипажа.
   У входа ждал седой благообразный мужчина, в котором Гильда угадала дворецкого.
   — Доброе утро, мисс Элоиза, — учтиво поздоровался он. — Рад снова видеть вас. Ее светлость вас ждет.
   — Спасибо, — кивнула Гильда.
   Она стала подниматься по лестнице, мучительно пытаясь сообразить, где может располагаться спальня леди Ниланд.
   Наверху стояла женщина средних лет, одетая в черное платье без фартука. Гильда сообразила, что это, должно быть, камеристка.
   — Доброе утро, — поздоровалась она, отчаянно желая как-нибудь узнать имя женщины.
   — Доброе утро, мисс Элоиза, — ответила камеристка. — Ее светлость очень ждала вашего возвращения. Ваш неожиданный отъезд в субботу утром очень ее расстроил. Вам не следует больше так поступать. Переживания вредят здоровью ее светлости.
   По тону камеристки Гильда поняла, что Элоиза поступила весьма необдуманно и бестактно, уехав не попрощавшись.
   — Мне очень жаль, — неловко извинилась Гильда.
   Камеристка бросила на нее удивленный взгляд, и Гильда поняла, что подобного ответа не ждали.
   Они немного прошли по коридору, прежде чем одна из горничных открыла дверь.
   — Ваша светлость, мисс Элоиза вернулась! — оповестила она и пропустила Гильду в красиво обставленную спальню, залитую солнцем.
   На высоком кресле сидела сама леди Ниланд, на глазах у нее была повязка.
   Гильда почувствовала, что ей предстоит пройти своего рода проверку.
   Она знала, что у людей, потерявших зрение, обычно обостряется слух.
   Оставалось только надеяться, что ее голос звучит так же, как у сестры, иначе ее немедленно признают самозванкой.
   Леди Ниланд протянула руку.
   — Элоиза, девочка моя, — проговорила она, — я была так обеспокоена твоим внезапным отъездом, да еще без сопровождения компаньонки или горничной!
   Голос старой дамы звучал мягко и ласково, совсем не так, как назидательный тон камеристки, и Гильда бросилась к леди Ниланд, повинуясь внезапному порыву, со словами:
   — Простите… крестная. Мне очень, очень жаль. Мне не следовало так поступать.
   — Главное, что ты вернулась, и все в порядке, — умиротворенно сказала леди Ниланд. — Джеймс и Картер, конечно же, присматривали за тобой.
   — Да-да, конечно, — подтвердила Гильда.
   Она взяла леди Ниланд за руку и наклонилась, чтобы поцеловать ее в щеку.
   — Простите, что заставила вас беспокоиться, — продолжила она. — Чтобы заслужить прощение, я прочту вам все утренние газеты.
   Леди Ниланд рассмеялась:
   — Я буду рада. Сними сначала шляпку и пелерину, а потом расскажешь, как провела время дома. Слуги сказали мне, где ты была.
   Гильда подумала, что со стороны Элоизы было глупо обманывать ее светлость: ведь слуги все равно рассказали бы, куда возили молодую хозяйку.
   — Все было хорошо, — сказала она. — Но я рада, что вернулась.
   — Мне приятно, когда ты так говоришь, — отозвалась леди Ниланд. — Твои поклонники будут счастливы узнать, что ты вернулась, особенно маркиз.
   Повисла пауза. Наконец Гильда осмелилась спросить:
   — Его расстроило… то, что… меня не было на его приеме?
   — Этого я не знаю, — ответила крестная. — Маркиз заехал пригласить тебя покататься верхом и был очень удивлен, что ты изменила планы, не предупредив его.
   Леди Ниланд улыбнулась и добавила:
   — У меня сложилось впечатление, что маркизу отказали впервые в жизни, да еще в столь дерзкой манере.
   Гильда поняла, что расчет Элоизы был абсолютно верным. Подобный поступок удивил маркиза и, возможно, заставил более серьезно задуматься о помолвке.
   — В любом случае ты увидишься с ним сегодня вечером и объяснишь все сама.
   — Сегодня вечером? — переспросила Гильда.
   — А ты разве забыла, что приглашена на обед к моей подруге, графине Дорсет? Она заглянула ко мне вчера и сказала, что усадит тебя слева от маркиза.
   — Да-да, конечно… я помню, — торопливо поправилась Гильда.
   — Теперь ступай к себе в комнату, милая моя, — сказала леди Ниланд, — и немного передохни. А потом мы обсудим, что тебе следует надеть. Я хочу, чтобы сегодня вечером ты выглядела неподражаемо.
   — Я постараюсь, — ответила Гильда. — Но мне бы хотелось, крестная, чтобы вы тоже поехали со мной.
   Ее слова растрогали старую даму.
   — Мне бы тоже этого хотелось, — улыбнулась леди Ниланд. — Но ведь ты мне потом расскажешь, как все прошло, и я буду чувствовать себя так, словно сама побывала на этом приеме, а не сидела здесь, словно старая слепая крыса.
   Она сделала попытку рассмеяться, но Гильда различила в ее голосе нотки отчаяния.
   — Крестная. — сказала она, — я думала о вашем недуге, и вспомнила, как мама рассказывала мне о том, что морковь и зеленые овощи помогают восстанавливать и укреплять зрение.
   Заметив по лицу леди Ниланд, что та слушает внимательно, Гильда поспешила продолжить:
   — Я читала книжку, там шло повествование о какой-то восточной стране, где был сухой и душный климат, дожди были редкостью.
   Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание и снова заговорила, уже более медленно:
   — Не помню, как называлась эта страна, но помню, что ее жители были очень слабы здоровьем, особенно зрением, но только до тех пор, пока не начинался сезон дождей, когда природа оживала. Тогда они могли добавлять в пищу ранние овощи, зелень и даже молодые зеленые побеги. Их здоровье — и зрение — восстанавливалось довольно быстро.
   — Как интересно! — воскликнула леди Ниланд. — Я попрошу тебя, девочка моя, поговорить с шеф-поваром, чтобы он всегда подавал к столу свежую морковь и зеленые овощи.