Картленд Барбара. В поисках любви

   Молодой человек протянул ей бокал лимонада, другой взял себе и присел на скамейку.
   — Не могу не сказать, что вы прекраснее всех на этом балу, — начал он. — Впрочем, уверен: вы слышали эти слова уже тысячу раз и безмерно утомлены комплиментами.
   — Нисколько, — улыбнулась Гильда. — Однако здесь очень много красивых девушек помимо меня.
   И она похвалила себя за то, что научилась принимать комплименты непринужденно, словно давно привыкла к ним. Поначалу Гильда боялась, что неопытность выдаст в ней провинциалку.
   Они поговорили еще немного, но девушка не могла отделаться от мысли, что, будь на месте этого молодого человека маркиз Стэвертон, беседа была бы куда интереснее.
   Гильде хотелось узнать, о чем же маркиз так оживленно разговаривал с княгиней де Ливен. Однако она тут же спросила себя, чем вызван столь живой интерес, — и сама испугалась ответа.
   В зале вновь заиграла музыка, и Гильда поднялась, чтобы удалиться.
   — Боюсь, рассчитывать еще на один танец бесполезно? — спросил ее собеседник.
   — Может быть, позже, — отозвалась Гильда, зная, что ее бальная карточка расписана на шесть танцев вперед.
   Они пошли к дому, куда уже направлялись еще несколько гостей: подошло время ужина.
   Незаметно для себя Гильда оказалась в самой гуще толпы и потеряла из виду своего спутника.
   Внезапно кто-то с силой дернул за ленты ее сумочки, висевшей на левой руке.
   Гильда попробовала придержать сумочку свободной рукой, но тут же почувствовала новый рывок, сильнее прежнего.
   Гильда обернулась — хотя в таком столпотворении это было сделать довольно трудно — и увидела позади себя высокого, представительного мужчину.
   Она была зажата людьми со всех сторон, поэтому рассмотреть незнакомца было довольно сложно.
   Гильда опустила правую руку в сумочку — проверить, не пропало ли что-нибудь, и, к своему изумлению, нащупала там чью-то руку.
   От неожиданности она вскрикнула. Незнакомец тут же отдернул руку, проговорив, как ни в чем не бывало:
   — Pardon!
   Мгновение спустя он растворился в толпе, а Гильда оказалась в величественном вестибюле дома Стэвертона.
   Она поспешила подняться наверх туда, где они с крестной оставили свои пелерины.
   На вешалке висели элегантные пальто, палантины, шали, горжетки.
   Две служанки присматривали за одеждой господ. При виде Гильды обе присели в грациозных реверансах.
   Гильда прошла в соседнюю комнатку, поменьше, в которой также были сложены вещи, но, к счастью, не было никого из прислуги.
   Встав спиной к двери, она поспешно раскрыла сумку: ей не терпелось удовлетворить свое любопытство и узнать, что происходит.
   Под носовым платочком девушка увидела крошечный клочок бумаги, скрученный в тугую трубочку.
   Гильда не спешила раскрыть послание: ей вдруг пришла в голову мысль, что, возможно, это любовная записка от какого-то поклонника сестры, который, разумеется, был ей неизвестен.
   Наконец девушка осторожно вынула записку размером не больше ее мизинца, туго стянутую и запечатанную сургучом, развернула и попыталась прочесть.
   Послание было написано таким мелким почерком, что Гильда не сразу смогла разобрать слова.
   Она поднесла записку к свече и прочла:
   Английский военный корабль «Неустрашимый» только что отремонтирован.
   Английский военный корабль «Стремительный» стоит в доке.
   Английский крейсер «Непобедимый» отправляется в плавание курсом на Вест-Индию 15 мая.
   Гильда изумленно читала текст, не в силах понять, что все это значит. На другой стороне она обнаружила продолжение:
   Два батальона королевских драгун будут подтянуты в Дувр к 11 мая.
   Один артиллерийский дивизион в настоящее время расположен в Фолькстоуне.
   Несколько мгновений Гильда отказывалась поверить собственным глазам.
   Ее осенила страшная догадка, от которой по всему телу пробежала дрожь.
   В записке было еще какое-то сообщение, но Гильда не стала его читать.
   Она быстро свернула послание и прикрепила сургучную печать на место.
   Все это время мозг лихорадочно искал ответ на вопрос, что же теперь делать.
   Заслышав в коридоре голоса, Гильда быстро сунула записку в сумочку и вдруг наткнулась еще на какой-то бумажный сверток, который сразу не заметила.
   Развернув бумажку, Гильда едва не задохнулась от изумления. Банкнота в сто фунтов! Она не могла поверить своим глазам.
   Девушке понадобилось несколько мгновений, чтобы унять колотившееся сердце.
   Теперь она понимала, откуда у сестры было столько денег и драгоценностей. Смысл только что прочитанной записки стал абсолютно ясен.
   Когда-то давно отец Гильды рассказывал ей о том, что шпионы, передающие информацию врагу, представляют огромную опасность, так как их деятельность страшно подрывает силы армии.
   Отец обладал каким-то шестым чувством, которое помогало ему распознавать предателей среди, казалось бы, преданных и проверенных людей.
   «Возможно, я не должен хвалить самого себя, — говорил как-то генерал, — но за всю свою жизнь я ни разу не ошибся и не наказал невиновного».
   Гильда прекрасно понимала, какой вред может быть нанесен армии и сколько жизней подвергается опасности, когда враг владеет такого рода информацией, знает численность войск, состав, расположение и боеготовность противника.
   Несмотря на то что Франция и Англия находились в состоянии перемирия, мало кто верил, что попытки Наполеона завязать «дружбу» носят искренний характер.
   Гильда прекрасно понимала, что в ее сумочке лежит информация, предназначенная французам.
   Теперь она знала, что ее сестра являлась своего рода связующим звеном между человеком, который приказал ей уронить сумочку, и мужчиной, пытавшимся вырвать у нее записку, воспользовавшись стечением гостей.
   Конечно, сама идея была просто блестящей. Партнеры не знали друг друга в лицо, а местом передачи информации служила дамская сумочка.
   «Как Элоиза могла решиться на такой гадкий, отвратительный поступок?»— спрашивала себя Гильда и не могла найти ответ.
   Она лихорадочно пыталась отыскать выход из сложившегося положения.
   С одной стороны, она узнала тайну сестры, чью роль играла теперь, с другой стороны, в ее руках оказалась важная информация, с которой нужно что-то делать.
   На мгновение она пожалела, что не выпустила тогда из рук сумочку: теперь бы она ничего не знала и не была бы вынуждена принимать столь серьезного решения.
   Видимо, предполагалось, что второй молодой человек должен незаметно вынуть записку, а потом галантно извиниться и вернуть сумочку хозяйке, которая якобы неловко уронила ее.
   Внезапно Гильду охватил страх. Раз этому человеку не удалось получить то, за чем он сюда пришел, он вряд ли уйдет с пустыми руками. Скорее всего он вновь постарается разыскать Гильду.
   Ей вспомнилось, как отец рассказывал о жестокостях врага, который шел на все, когда депо касалось передачи жизненно важных сведений.
   Но она тут же сказана себе, что какие бы опасности ей ни угрожали, все это не идет ни в какое сравнение с тайной государственной важности, которая теперь находится у нее в руках и от которой зависят тысячи жизней.
   «Что же мне делать? Что делать?»— в сотый раз спрашивала себя Гильда.
   Ответ пришел сам собой: надо передать записку маркизу!
   Гильда облегченно вздохнула, но тут же напомнила себе, что сделать это будет весьма непросто.
   Маркиз наверняка станет задавать тысячи вопросов, когда и как все это с ней произошло.
   Придется объяснять, что информация о расположении войск и флота была оплачена неизвестным человеком банкнотой в сто фунтов.
   А это означает, что Элоиза замешана в шпионской деятельности, что является государственной изменой, и кара за это — смерть.
   Гильда содрогнулась, представив, как маркиз будет задавать ей подробные вопросы. Их разговор будет тогда скорее напоминать допрос.
   Хуже того, Гильда понимала, что ей тогда придется рассказать всю правду. Рассказать о том, как сестра занималась шпионажем, а сама она обманывала и маркиза, и леди Ниланд, выдавая себя за Элоизу.
   «Я не могу этого сделать», — подумала Гильда.
   И все же ей необходимо было найти решение как можно быстрее. Если маркиз обнаружит, что ее так долго нет в бальном зале, он непременно пошлет искать ее.
   «Что мне делать? Что делать?»
   Гильда была уверена, что ответ существует, только его очень трудно найти.
   В это время в комнату вернулась служанка убедиться, что все в порядке.
   Заслышав шаги, Гильда выскользнула через другую дверь, ведущую в длинный коридор, и тут же наткнулась на камердинера, выходившего из спальни.
   В руках он держал сюртук, который Гильда совсем недавно видела на маркизе, и пару мужских сапог для верховой езды.
   Заметив, что Гильда смотрит на него, камердинер склонил голову в знак приветствия и прошел дальше по коридору.
   Девушка не двигалась, пока он не исчез из виду.
   Затем, оглядевшись по сторонам, и убедившись, что за ней никто не следит, Гильда скользнула в незапертую комнату, из которой только что вышел камердинер.
   Как она и ожидала, это оказалась спальня маркиза.
   Огромная кровать была покрыта липовым шелковым покрывалом, в изголовье красовался фамильный герб.
   Впрочем, сейчас Гильде было не до убранства, тем более что спальня освещалась лишь неверным светом единственной свечи.
   Она быстро раскрыла сумочку, вынула записку и стофунтовую банкноту и спрятала под туго заправленную простынь.
   Затем выскользнула из спальни в коридор и поспешила обратно в бальный зал.
   Вся это заняло буквально несколько секунд, однако Гильде показалось, что мучительная процедура длилась вечность.
   Ее уже ждал джентльмен, которому был обещан очередной танец. Молодой человек был явно взволнован отсутствием партнерши, считая, что Гильда о нем попросту забыла.
   Девушка прощебетала что-то, принося свои извинения, и они вышли на середину круга.
   Гильда искала глазами маркиза. Интересно, что бы он сказал, если б узнал о том, что только что произошло в его доме.
   Наконец она обнаружила Стэвертона, беседовавшего с каким-то пожилым господином. Девушке захотелось немедленно броситься к нему, рассказать, как она напугана.
   А вдруг человек, который вырывал у нее сумочку, в эту самую минуту наблюдает за ней?
   От этой мысли Гильду пробрала дрожь.«
   Когда танец закончился, она подошла к леди Ниланд.
   — Ты не скучаешь, дорогая? — спросила крестная.
   — Вечер просто изумителен, — ответила Гильда. — Но, боюсь, нам пора. Доктора не одобрят, что вы ложитесь спать так поздно, вернее, рано, если учесть, что сейчас уже далеко за полночь.
   Леди Ниланд рассмеялась:
   — Я чувствую себя дебютанткой в сопровождении строгой матушки!
   — Вы и есть дебютантка? — отозвалась Гильда. — И я не позволю вам чрезмерно утомлять себя.
   Леди Ниланд попыталась возразить, что она совсем не устала и что еще не так поздно. Ее поддержал один из джентльменов, которому был обещан следующий танец с Гильдой.
   Если б они знали, как страшится Гильда оставить безопасность бального зала!
   Хотя человека, который должен был получить сведения, нигде не было видно, Гильда не сомневалась: он где-то поблизости и неизбежно улучит момент, чтобы потребовать то, чего у нее уже не было.
   Она не чувствовала себя в безопасности даже тогда, когда маркиз проводил их с леди Ниланд до экипажа, ожидавшего г чтобы отвести домой на Карзон-стрит.
   — Как вам понравился прием? — спросил маркиз, помогая Гильде сесть в экипаж.
   — Это был восхитительный вечер! — отозвалась она.
   Маркиз пристально посмотрел на нее и неожиданно спросил:
   — Вас что-то беспокоит?
   Гильда вновь удивилась его поразительной способности угадывать мысли.
   Поскольку она хранила молчание, маркиз сказал:
   — Я заеду к вам завтра.
   Когда Гильда помогала леди Ниланд подняться дома по лестнице, крестная заметила:
   — Никогда не думала, что маркиз может быть столь внимательным и заботливым. Мне всегда казалось, что он занят лишь собой, но сегодня я изменила свое мнение.
   Гильда не отвечала, и леди Ниланд продолжила:
   — Лорд Хоксбери весь вечер не переставал восхищаться маркизом. Он считает Стэвертона одним из самых талантливых молодых людей в высшем свете. В устах главы департамента иностранных дел это высокая похвала!
   У Гильды перехватило дыхание.
   — Лорд Хоксбери сегодня был там?
   — Да, милая моя, конечно. Почти весь вечер он просидел возле меня. Неужели ты его не помнишь? Он приходил к нам месяца за три до того, как я ослепла.
   — Ах, иуда, конечно! — поспешно воскликнула Гильда.
   — Он рассказал мне о маркизе многое, чего я не знала, — сказала леди Ниланд.
   Гильда помогла крестной войти в спальню и сесть в кресло.
   — Знаешь, моя девочка, я изменила мнение относительно тебя и маркиза. Мне кажется, он будет тебе хорошим мужем, тем более, если он тебя любит!
   Гильда вновь промолчала. В спальню вошла Андерсен и стала помогать леди Ниланд снимать диадему. Гильда решила не мешать, и удалилась, поцеловав крестную на ночь.
   » Если он тебя любит «!
   Девушка не смогла удержать смех, скорее походивший на горестный вздох.
   Вряд ли такое возможно!
   Она не могла не думать о том, как прекрасно быть любимой таким человеком, как маркиз, но была абсолютно уверена: ей этого испытать не суждено.
   Гильда понимала, что сестру привлекали в маркизе его богатство, положение в обществе и огромное влияние.
   Однако для нее самой все это не имело никакого значения.
   Она стояла посередине своей спальни не в силах думать ни о чем, кроме маркиза.
   Понимание того, что она любит маркиза, пришло внезапно, как вспышка молнии, прорезавшая небосвод.
   Это казалось абсурдом, вымыслом, грезой!
   Но… Когда маркиз помогал ей садиться в экипаж и пообещал на следующий день заехать, сердце Гильды колотилось, как сумасшедшее.
   Смятение и страх вдруг сменились умиротворением и покоем.
   Он хочет ее видеть!
   По сравнению с этим все беды и невзгоды, которые ей еще суждено было испытать, казались незначительными и смешными.
   Гильда подошла к туалетному столику и тяжело опустилась на банкетку: ноги перестали слушаться ее.
   — Как же это случилось? — спрашивала она себя. — Как я могла влюбиться в человека, который для меня недосягаем, как звезды?
   А ведь еще вчера она прекрасно понимала, что планы сестры относительно маркиза были абсолютно беспочвенны.
   Такому человеку незачем связывать свою жизнь с девушкой, не имеющей ни титула, ни богатства.
   И потом — Элоиза так настойчиво старалась заманить маркиза в ловушку брака, что он не мог этого не чувствовать.
   Гильда не сомневалась: он все прекрасно знает, но оставляет ей надежду на успех просто развлечения ради.
   Он, конечно, спас Гильду от сэра Хэмфри, устроил в честь леди Ниланд роскошный прием, но так и не пригласил ее саму на танец!
   Не предпринял ни одной попытки завязать с ней разговор наедине. Разве что тогда, когда она уже уезжала.
   — И почему я не влюбилась в одного из тех молодых людей, что так страстно умоляли меня подарить им хоть один танец? — спросила себя Гильда, прекрасно зная ответ: маркиз не был похож ни на одного из них.
   — Я просто глупа! — отругала она себя.
   Однако, когда она легла в постель и задула все свечи, ей казалось, что она видит в темноте лицо маркиза и слышит его голос:
   » Я навещу вас завтра «.
   Вдруг Гильда вспомнила о том, что сегодня ночью обнаружит у себя под простыней маркиз, и взмолилась, чтобы он никогда не узнал, кто это туда подложил!
   Нет, она не станет обращаться к маркизу за помощью, даже если шпионы попытаются выйти с ней на связь и потребуют вернуть записку.
   Уже погружаясь в сон, Гильда в отчаянии прошептала:
   — Я люблю его!
 
   Звезды гасли на небосклоне, и ночь уступала место дню, когда последние гости покидали бал.
   Все неустанно повторяли, что это один из самых лучших приемов, который им когда-либо доводилось посещать.
   — Ваш главный козырь, Стэвертон, в том, говорил маркизу один из его друзей, — что вы всегда оказываетесь на шаг впереди других.
   — Благодарю! — улыбнулся маркиз.
   — Это жалоба, а не комплимент. — воскликнул собеседник, и оба расхохотались.
   Лорд Хоксбери уехал почти сразу же за леди Ниланд и Гильдой.
   В этот вечер они с маркизом ни словом не обмолвились о шпионаже. На прощание мужчины обменялись рукопожатием, но маркиз чувствовал, что лорд Хоксбери явно озабочен и по-прежнему считает его своей последней и единственной надеждой.
   — Вечер был просто изумителен, мой дорогой! — сказала княгиня де Ливен, покидая гостеприимный дом.
   В прошлом году между ними случился короткий, но бурный роман, кратковременный, внезапный союз двух неординарных людей, Они наслаждались острым умом и своеобразием друг друга, понимая, что подобная любовная интрига для каждого из них лишь приятное препровождение времени, не более.
   Они расстались, ни в чем не оскорбив чувств друг друга, и остались хорошими друзьями.
   — Эта молоденькая Уингейт произвела на меня весьма благоприятное впечатление, — говорила теперь княгиня маркизу. — Она еще больше похорошела. Я наблюдала за ней весь вечер.
   Она определенно изменилась в лучшую сторону с тех пор, как я видела ее в последний раз. Странно, но мне даже показалось, что она выглядит моложе, чем в прошлом году.
   Маркиз бросил на княгиню вопросительный взгляд, и та улыбнулась в ответ.
   — Возможно, это звучит нелепо, — пояснила она, — но я уверена, что Элоиза совсем не та, какой была раньше. Интуиция подсказывает мне, что эта девушка вполне может оказаться тем бриллиантом, который вы так тщетно пытаетесь обрести.
   Маркиз рассеянно улыбнулся, поцеловал княгине руку и помог сесть в экипаж.
   Он не мог не отметить, что княгиня умела, как никто другой, облечь в слова те мысли, что не давали ему покоя.
   Когда последний гость покинул дом, маркиз отправился спать. Друзья были искренни, говоря, что давно не бывали на столь чудесных приемах, — мелькнула у него мысль.
   Маркиз не мог не думать об Элоизе, которая, по его мнению, была самой прекрасной гостьей бала.
   Как только она появилась в его доме, Стэвертону показалось, что от нее исходит неземной свет. Па Элоизе не было надето никаких драгоценностей, но ее волосы сияли золотом, а глаза цвета морской волны светились восторгом.
   — Она просто восхитительна — сказал себе маркиз.
   Он подумал о том, что, если бы не Элоиза. вечер бы не состоялся вообще. Ведь это она настояла на том, что леди Ниланд необходимо выбираться в свет. Именно благодаря ей маркиз решил устроить сегодняшний прием.
   Но в то же время его не переставал терзать один и тот же вопрос: почему вдруг Элоиза надумала так заботиться о крестной? Она успела побывать на многих праздниках, даже не вспоминая о леди Ниланд.
   В спальню вошел камердинер и помог маркизу раздеться.
   Когда он ушел, маркиз встал у окна, любуясь занимающимся рассветом. Легкий утренний ветерок словно стирал мягкой кистью остатки ночи.
   Маркиз не испытывал и тени усталости. Он с нетерпением ждал утренней верховой прогулки.
   Служба в армии приучила его высыпаться за очень короткое время, и ему хватало порой трех часов, чтобы восстановить силы.
   Маркиз задул все свечи, оставив лишь одну, возле кровати, лег в постель и уже собирался задуть последнюю свечу, как вдруг нога наткнулась на что-то твердое.
   Он отбросил простыню, чтобы выяснить, что же это такое, и увидел два туго свернутых клочка бумаги, один из которых был похож на записку, а другой…
   Маркиз поднес находку поближе к свету, чтобы рассмотреть, что же это. ***
   В это утро первым посетителем лорда Хоксбери оказался маркиз.
   Сейчас глава департамента сидел в своем кабинете и внимательно слушал все, что рассказывал его гость.
   Когда он развернул клочок бумаги, переданной маркизом, то не удержался от восклицания:
   — Я был прав, Стэвертон! Утечка информации происходит именно из нашего департамента. Эти новости поступили ко мне от адмирала первого ранга не далее как вчера.
   — А известие о расположении войсковых частей?
   — Лорд Хобарт позавчера лично сообщил мне об этом.
   — Глава департамента обороны! — воскликнул маркиз.
   — Именно! — отозвался лорд Хоксбери.
   — Невероятно! — размышлял вспух маркиз. — Но почему и каким образом эта записка попала ко мне в спальню?
   — Наверное, встреча была назначена в вашем доме.
   — Вы хотите сказать, что кто-то из моих гостей — предатель?
   — По крайней мере область поисков сужается. Нужно будет перебрать всех, кто был у вас вчера, — сказал лорд Хоксбери.
   — Я уже пытался это сделать, но никак не могу поверить, что кто-то из моих близких друзей — шпион.
   — Если среди них есть предатель, то есть и патриот, — заметил лорд Хоксбери. — Совершенно очевидно, что тот, кто спрятал записку у вас в спальне, сделал это для того, чтобы она не попала в руки врага.
   — Разумеется, — согласился маркиз. — Я тоже об этом подумал. Можно с уверенностью сказать, что человек, пытавшийся передать сообщение, работает в вашем департаменте. Он отправил кого-то в мой дом, чтобы передать информацию, но записка по неведомой нам причине оказалась спрятанной под моей простыней.
   Видимо, кто-то надеялся, что я быстро обнаружу ее.
   — Да, звучит, как сюжет для шпионского романа, — заметил лорд Хоксбери, — и тем не менее не мне вам говорить, насколько это все, черт возьми, серьезно! Мои подозрения насчет Рерсби вновь обретают силу. Кстати, я был удивлен, увидев его вчера среди гостей.
   — Я пригласил его, чтобы иметь возможность присмотреться и понаблюдать за ним, — ответил маркиз. — Допустим, что он действительно информатор Наполеона и хотел использовать мой дом как место встречи. Но тогда каким образом это послание оказалось у меня? И почему именно у меня?
   — Я согласен, что так сразу на все вопросы не ответить, — отозвался лорд Хоксбери, — однако можно с уверенностью сказать, что Рерсби — лишь одно из звеньев цепи.
   Маркиз размышлял несколько секунд, а затем проговорил:
   — Я пойду домой и расспрошу слуг, не видели ли они кого-нибудь вчера вечером у дверей моей спальни. Я не стал задавать им никаких вопросов, решив сначала поговорить с вами.
   — Вы поступили правильно, — кивнул лорд Хоксбери. — Будет лучше, если мы посвятим в это депо как можно меньше людей. Да вы и сами прекрасно знаете, как следует себя вести. Здравый смысл — основная черта вашего характера. В прошлом это нас не раз выручало.
   — Должен заметить, что прежде со мной ничего столь странного и загадочного не случалось, — улыбнулся маркиз.
   — Мне кажется, вы уже и так сделали немало, — ответил лорд Хоксбери. — Вы подтвердили мои опасения на счет Рерсби. Теперь у меня нет и тени сомнения, что он предатель. Но сейчас нам следует вести себя весьма осмотрительно. Не следует давать ему повод подозревать, что ему сели на хвост. Сначала выясним, кому предназначалось послание.
   Глава департамента взглянул на записку, и, не сдержав гнева, воскликнул:
   — Именно эта информация требуется Наполеону для начала операции по захвату наших территорий!
   — Ну по крайней мере мы можем быть уверены, что теперь послание не попадет в руки неприятеля, — сказал маркиз и поднялся, чтобы уйти.
   Он протянул лорду Хоксбери руку и добавил:
   — Совершенно с вами согласен, не будем торопить события. Если Рерсби и есть предатель, вскоре он узнает, что послание не дошло до адресата и попытается предпринять новую попытку. И мы сможем узнать еще об одном шпионе, который подрывает сипы нашей страны.
   — Да, именно этого Наполеон и добивается. Если нам удастся представить доказательства того, что шпионаж реально существует, возможно, это выведет премьер-министра из несвоевременной апатии?
   — Остается только надеяться, — согласился маркиз.
   По пути домой он размышлял, кого из слуг следует расспросить сначала, и пришел к выводу, что его камердинер Харрис мог видеть больше, чем остальные.
   Вернувшись в особняк на Беркли-сквер, маркиз поднялся в библиотеку и распорядился вызвать Харриса.
   Камердинер служил у него уже более десяти лет и явился по приглашению хозяина незамедлительно. По его растерянному виду маркиз понял, что слуга волнуется, думая, что что-то было сделано не так.
   — Вы хотели меня видеть, милорд? — спросил он.
   — Да, Харрис. Мне нужна ваша помощь.
   Камердинер слегка успокоился, но не произнес ни слова.
   — Вчера вечером кто-то зашел ко мне в спальню и оставил записку, однако подписи на послании не было, а мне необходимо узнать, кто автор.
   — Вам оставили записку? — переспросил Харрис. — Но я ее не видел.
   — Она была спрятана у меня в кровати, — сказал маркиз.
   Харрис удивленно посмотрел на маркиза и сказал:
   — Впредь я буду запирать вашу спальню, особенно когда в доме столько посторонних. Эти юные девицы следуют за вами по пятам, и ведут себя так, словно они здесь хозяйки!
   Маркиз улыбнулся.
   — Ну, это уже случилось, — сказал он. — Мне крайне неловко получать анонимные письма, а значит — нужно выяснить, кто мог это сделать.
   — Это могла сделать любая дама, — заметил камердинер.
   Маркиз нахмурился, недовольный подобным замечанием, и слуга поспешил добавить:
   — Хотя я догадываюсь, кто именно оставил письмо для вашей светлости.