Катлас Эдуард. Честь твоего врага

   Этому деревянному креслу-качалке было ненамного меньше лет, чем самому старику, но он упорно не желал менять его на новое. Впрочем, кресло только недавно вновь отремонтировали по требованию мага, и сейчас оно лишь слегка поскрипывало в такт размеренным движениям мага.
   Сверху на спинку кресла была наброшена бурая шкура северного длинношерстного медведя. Хотя точную принадлежность этой шкуры определить было невозможно — подобный зверь никогда не водился в королевстве, А'Натрэт за всю его долгую и полную странствий жизнь никогда его не встречал. Шкура была привезена давным-давно иностранными купцами, да так и осела среди немногих вещей мага, которые он полюбил, хранил, оберегал. Иногда он даже использовал магию для их сохранения.
   Шерсть на шкуре действительно была достаточно длинной, и худощавое старое тело тонуло в ней, оставляя на виду только морщинистое, осунувшееся лицо. На этом лице присутствовали признаки усталости, но тем не менее сейчас на нем играла легкая усмешка. Это выражение можно было даже назвать издевательской ухмылкой, если только не знать характер мага. Сейчас он пока еще был достаточно расслаблен и спокоен.
   Битва воинов должна была начаться завтра, скорее всего, с утра. Битва магов уже началась. Пока только прощупывалась защита крепости, делались пробные попытки оценить силу запертого в ней мага, на которые А'Натрэт пока мог смотреть свысока. Что и делал, стараясь не волноваться по пустякам и сберечь побольше сил для настоящего сражения.
   Несмотря на показное высокомерие, за свою долгую и полную всевозможных событий жизнь он давно научился реально оценивать свои возможности. И сейчас соотношение сил его беспокоило. Беспокоило и одновременно слегка тешило его почти атрофировавшееся чувство самолюбия. Он не ожидал, что против него выступят настолько серьезные противники. И что их будет так много.
   На его стороне были его башня, под завязку набитая энергией, и запутанный узор магических защит и ловушек, который он десятилетиями плел вокруг Клевера. Против него — четыре мага с объединенной мощью, намного превышающей его личную волшебную силу. О мастерстве же его соперников судить было пока рано. Пока они действовали размеренно и аккуратно, в полном согласии с базовыми правилами осады. Но большего А'Натрэт пока сказать не мог.
   Маг слегка прищуривался, когда чувствовал очередное — легкое касание основных защит, наложенных на крепость, но никаких ответных действий пока не предпринимал. Заклинания-разведчики никак не угрожали ни крепости, ни ее защитникам, а демонстрировать свои возможности и свой стиль он собирался только тогда, когда это будет действительно необходимо.
   На стороне его противников и так было крупное преимущество — информация. О нападающей четверке А'Натрэт не знал ничего. Ни кто они, ни откуда, ни кто был их учителем и в каких битвах они участвовали прежде. Ничего. Соперники же, если они не были глупцами, могли узнать о нем достаточно много. Маг Клевера был личностью известной, и при некотором желании и большом количестве поддерживающих это желание денег узнать о нем можно было многое. Предпочитаемые стихии. Запас энергии, который находился в его распоряжении. Последние выигранные битвы, какие приемы и уловки он в них использовал. Многое.
   А'Натрэт слегка нахмурился, когда вновь вспомнил о последнем манускрипте, который он написал меньше десятилетия назад и копии которого можно было найти в библиотеках многих магов королевства. И Нэл знает, где еще. Имея под рукой толстый кошель, подручные выступающих магов давно могли заполучить этот трактат в свое распоряжение.
   Волшебник вздохнул. Это была извечная дилемма для многих магов, которых он знал. С одной стороны — желание увековечить свои знания и передать их ученикам и потомкам, с другой —повышенная уязвимость мага, слишком охотно раскрывающего секреты своего ремесла.
   — А вот это уже интересно. — А'Натрэт чуть подался вперед, почувствовав действие очередного заклинания. Слишком поспешного, по его мнению. Подобный удар он мог бы ожидать от опытного мага не раньше чем через несколько дней осады, тогда, когда противник достаточно глубоко изучит структуру защиты крепости и хотя бы основные взаимосвязи между различными уровнями магической обороны.
   Удар был поспешен, но магу не верилось, что эта поспешность обусловлена неопытностью противника. Первую мысль, возникшую у него в голове, он отбросил сразу. Было маловероятно, практически невозможно, что кто-то из противников успел досконально изучить защиту крепости раньше. А'Натрэт покидал пределы Клевера в последний раз больше чем три года назад и знал по именам каждого мага, который посетил город в этот период. Предположить же, что подготовка к вторжению началась еще раньше, было просто безумием.
   Мысли галопом проносились в голове мага. Обдумывая вариант за вариантом, он отбрасывал невозможные, оставляя невероятные. Наконец где-то через минуту после начала атаки старик расслабился и вновь откинул голову на подголовник кресла.
   Из всех возможных причин столь поспешной атаки он выбрал десяток, которые имели для него практическую ценность. Из этого десятка — только одну, согласно которой будут построены его ответные действия. И эта причина — вернее, предположение о том, что могло подтолкнуть соперников к подобному шагу, — была, вполне возможно, очень далека от реальности. Но, базируясь на этом предположении, можно было выстраивать защиту. А'Натрэт начал действовать исходя из того, что его противники просто проверяют его реакцию на нестандартные ситуации. Хотят узнать, что он будет делать, если их схватка пойдет «не по учебникам».
   Удар был слабый и заранее обреченный на неудачу. Устроить небольшое землетрясение под крепостью, стоящей на скальном основании у самого берега моря, — само по себе это могло бы быть неплохой идеей. Но только при ряде дополнительных условий. Сила заклинания, которое могло бы реально встряхнуть землю, должна была быть на порядок больше. Даже без учета вшитых в скальную породу защит, эта атака могла бы в лучшем случае чуть-чуть встряхнуть стены крепости, настолько слабо, что большинство людей даже не заметили бы ничего необычного.
   Вторым условием успешности магии земли в такой близости от моря, в идеале, должно было быть вплетение в заклинание элементов магии воды. В любых комбинациях. При успешно подобранной пропорции опытный маг мог во много раз увеличить эффект от заклинания, даже не очень сильного. В теории. На практике в Клевере и в его окрестностях на повышенную результативность заклинаний,, комбинирующих силы стихий, мог рассчитывать только сам А'Натрэт. Маг крепости, десятилетиями подбирающий идеальные пропорции между стихи-
   317
   ями, имеющий возможность не просто использовать знания местности, но в нужный момент ударить по строго определенному месту за стенами крепости с максимальным эффектом.
   Третьим фактором могла послужить неосторожность защищающего крепость мага. Удар был не подготовлен, а за пассивной защитой от магии земли могли скрываться ловушки. Они и скрывались, но в ходе многолетнего создания узора магической защиты крепости А'Натрэт не позаботился поставить ловушку на подобное, абсолютно бесполезное по своей сути, нападение. Хотя подобная «брешь», обнаруживающаяся в реальной магической схватке при осаде крепости, как раз редкостью не была. Учесть все было невозможно, слишком много возможных вариантов атак, конфигураций сил могло вступить в игру в каждом отдельном случае.
   Последнее, кстати, еще раз убеждало старика, что против него выступают не такие уж новички. В этой части расчет был верным — риск попасться в ловушку при подобном ударе был действительно минимален.
   Маг Клевера прикрыл глаза, еще раз проверяя логичность и стройность своих рассуждений. В теории — у него был богатый выбор из возможных ответных шагов. На практике — использовать он мог только несколько. Он мог не делать ничего, и это было наиболее логичным и самоочевидным решением. Сама по себе атака прямой угрозы не несла, и ее можно было пропустить. Вторым по логичности возможным ответом была бы пробная встречная атака осаждающей крепость армии.
   Но А'Натрэту не нравилась самоочевидность этих шагов. Поколебавшись, он все же выбрал третий вариант— тоже достаточно безопасный и простой, но менее ожидаемый. В тот момент, когда заклинание должно было удариться о защиту от магии земли, сама защита изменилась.
   Вместо того чтобы погасить силу заклинания, низвести его эффект, защита слегка «спружинила» и развернула удар в, обратную сторону. Маг не стал сильно увеличивать силу возвращаемого заклинания. Вместо этого он произнес несколько слов и сделал замысловатое движение рукой. А'Натрэту всегда нравились красивые замысловатые движения, и многие простые заклинания из его богатого арсенала были подвешены именно на такие изысканные движения руками. Заклинание вплело в отражаемый удар именно то, чего ему не хватало изначально, — магию воды.
   Закончив, маг встал с кресла и потянулся за колокольчиком, чтобы вызвать слугу. У него появилось с десяток минут, чтобы передохнуть и выпить чего-нибудь освежающего. Он ни на мгновение не сомневался, что его ответная атака будет отбита. Вопрос заключался только в том, как именно это будет сделано. Как именно и какими силами.
   За окном начинало быстро светать, и маг подумал, что надо будет попросить своего слугу потушить огонь в камине.
 
   Первый штурм был организован настолько незатейливо, что Ракан гадал, а не спрятаны ли у хутов в глубине леса огромные резервы, которые они собираются пустить в ход позже. На восточную стену крепости простым строем, слабо защищенным щитами, бросили тысячу ренегатов, как и предполагал генерал несколькими часами ранее.
   Удар пришелся как раз на ту часть стены, где расположились пятнадцать сотен мечей и луков. Из-за рельефа на востоке крепости стена была значительно ниже, чем остальные укрепления, и из-за этого становилась очевидным местом для штурма. Очевидным для обеих сторон, как осаждающей, так и защищающей город.
   Скальное основание в этом месте было изрезано множеством расщелин и мелких трещин, рельеф постоянно менялся и там, где стена поднималась от поверхности на три-четыре роста, могло оказаться, что соседний холм скрадывает эту высоту наполовину.
   В свое время, когда генерал только принимал крепость и порт под командование, он много думал о том, как наилучшим образом оборонять этот рубеж. К этим размышлениям ему пришлось вернуться в последний год, когда впервые вероятность осады Клевера стала реальностью. Но все его мысли сводились к тому, что при подобном раскладе регулярные стычки на стенах во время штурма неизбежны, а их количество и успешность будут зависеть только от сообразительности нападающих. Вероятность же отбросить противника от восточной стены целиком базировалась на количестве и мужестве обороняющихся.
   На остальных стенах оставались еще десять сотен королевских гвардейцев и ополченцы. Но основные силы защитников были собраны генералом здесь, на извивающейся, неровной, меняющей высоту восточной стене.
   У крепостных стен Клевера было одно маленькое, но достаточно важное преимущество. Толщина этих невысоких стен превосходила все ожидания. Наверху, за бойницами, нападающих могли разом встретить значительные силы, практически неограниченные в возможности разместиться на широкой полосе.
   Ренегаты не торопились. Со стены было видно, с каким нежеланием они идут вперед — первая атакующая волна могла лечь вся, если не получит своевременный сигнал об отступлении или подмогу. Бандиты и лесные разбойники не были привычны к открытому бою, и генералу было интересно, что же такое им могли пообещать, чтобы заставить их идти на штурм. Или чем припугнуть.
   Не то чтобы Ракана сильно заботила судьба ренегатов, но сам факт того, что хуты смогли собрать такое их количество под своими знаменами, заставлял задуматься. На эту кампанию заморский король, по всей видимости, бросил неимоверное количество денег — никак иначе нельзя было объяснить такое желание воевать у собранных по всему королевству бандитов. Ради тяжелого кошеля с золотом они могли ринуться и на стены крепости, как бы удивительно это ни выглядело.
   Первые стрелы прореживали ряды наступающих, заставляя их ускорить шаг и поднять щиты выше, прикрывая от падающих сверху стрел как можно большую часть тела. Генерал видел, что потери от стрел не смогут их остановить — количество падающих разбойников было невелико, и при самом удачном раскладе лучникам удастся остановить сотню, не больше.
   Основной бой предстоял под стенами.
   — Все стрелы на передние линии, — негромко произнес Ракан, отдавая команду посыльным. Двое посыльных из молодых новобранцев рванули в разные стороны вдоль крепостной стены, выкриками повторяя приказ командира гарнизона.
   Атакующие побежали вперед, когда до стены оставалось полсотни шагов, моментально съедая последним броском оставшееся расстояние. Через мгновения они были уже под стенами, задержанные лишь в нескольких местах, где сама местность препятствовала их продвижению. Изрезанные расщелинами скалы — не лучшее место для бега, и полдюжины приспешников хутов быстро осознали это ценой переломанных конечностей.
   Ракан был уверен, что первая волна не сумеет даже подняться на стену — не то что закрепиться на ней, поэтому обратил свой взор вдаль, на построенные рядами основные силы хутов. По всем правилам штурма они должны были двинуть второй вал прямо сейчас, пока ренегаты еще не оказались перемолотыми у стены и существовала возможность проскочить ближе к стенам практически без потерь.
   Видимо, у командиров осаждающих было схожее с Раканом понимание базовых приемов осады — одновременно с тем, как генерал поднял глаза, еще две тысячи хутов быстрым шагом, сохраняя строй и держа перед собой небольшие прямоугольные щиты, двинулись вперед.
 
   Звук трубы, приказывающий хутам отступать, прозвучал через четыре часа после первой атаки. Это не было бегством, а именно отступлением — организованным и четко исполненным. Последние ряды отступающих хутов даже умудрялись прикрывать тыл щитами, позволяя лишь немногим из стрел, выпускаемых вдогонку со стен, достичь цели.
   — Доложить мне потери. — Ракан неотрывно смотрел вдаль, где почти в тысяче шагов раскинулся основной лагерь осаждающих. Его внимание было сосредоточено на невысокой походной вышке, на которой, как нетрудно было догадаться, находилось командование хутов. Ему очень хотелось бы знать, о чем думают сейчас люди, находящиеся на той вышке, и какие сюрпризы они готовят.
   Было очевидно, что повторный лобовой штурм не мог иметь никакого смысла — у нападающих просто было слишком мало людей, чтобы взять укрепления Клевера с ходу, даже с восточной стороны.
   — Пока что дела идут неплохо, — тихо встал за спиной генерала Арук, только что руководивший обороной той части стены, что ближе к морю.
   Ракан обернулся, увидел кровь на рукаве сержанта, хотел было спросить, не ранен ли тот. Но вовремя сообразил, что такие брызги могут попасть на одежду только со стороны.
   — Посчитали уже? — Решив, что Арук оценивает количество убитых и раненых, генерал задал более актуальный сейчас вопрос.
   Сержант отрицательно помотал головой.
   — Это займет некоторое время. Но выводы можно сделать из того, что видно и так. Мы потеряли около четырех сотен людей, у них под стенами осталось больше полутора тысяч. Если я правильно оцениваю количество окружающих нас хутов, то до начала первой атаки их было под семь тысяч вместе с ренегатами. При таких потерях им нас не взять.
   — Это только первый день, первый штурм, — сдержанно заметил генерал, продолжая смотреть на ставку вражеского командования. — Кто знает, сколько их еще может быть на подходе и что вообще они могут придумать завтра. Разведчики еще не давали о себе знать?
   — Нет, мой генерал. — Арук наконец избавился от беззаботного настроения, и его голос вновь приобрел деловитый оттенок, свойственный младшему командиру. — Они зажгут костры ближе к вечеру, как договаривались. Если хуты ожидают подкрепления, то мы узнаем о его приближении еще раньше них.
   — Мой генерал! — Один из дозорных указал рукой на вражеский лагерь.
   Ракан присмотрелся и увидел несколько отрядов хутов, медленно идущих к стенам крепости.
   — Если не думать о том, зачем им вообще эта война, эти иноземцы мне нравятся. Давно не приходилось воевать по правилам, — пробормотал почти неслышно Ракан. Вслух же он скомандовал: — Не трогать их! Они идут собирать раненых и убитых. Пусть делают свое дело и хоронят своих мертвых согласно их обычаям. У нас будет одной заботой меньше.
   Обернувшись к сержанту, командир гарнизона заключил:
   — Значит, эта атака останется на сегодня единственной.
   Арук молча кивнул.
 
   В тихих лесных озерах рыба обычно непуганая и заглатывает наживку сразу. Но если такое озеро находится неподалеку от людских поселений, то крестьяне часто наведываются к нему с удочками, а нередко и с небольшими самодельными сетями. Пошарив уводы, где-нибудь в самых густых зарослях, можно найти легкую берестовую лодку, сработанную прямо на месте, а то и рыболовные снасти, оставленные беззаботным рыбаком, чтобы не носить их туда-обратно.
   Для простого люда это хорошее развлечение, которым больше всего увлекаются мальчишки. Для них рыбалка становится возможностью сбежать от множества поручений, которыми в ином случае завалили бы их родители, посидеть тихо на берегу, порезвиться с товарищами. Вряд ли в столь юном возрасте они могут оценить красоту ровной, неподвижной глади воды, прелесть ив, склонившихся над зеленоватым зеркалом, тишину окружающего леса, поутру допускающего до озера молочно-белый туман. Лес и туман скрывают озеро от окружающего, возможно, враждебного мира, стараясь сохранить свою драгоценность от лишних глаз.
   Нет, для мальчишек все проще. В случае удачи они притащат домой неплохую добавку к обеденному столу, а за это родители сквозь пальцы посмотрят на их отсутствие в горячую летнюю пору.
   Так вот, в таких озерах рыба становится осторожней. Не потому, что она умнеет и чему-то учится. Все банальней — неосторожную рыбу в таких озерах вылавливают в первую очередь. И целый год, пока снующие между озерами птицы не принесут на своих лапах икру, пока беззаботные мальки не вырастут в больших и глупых рыб, бездумно хватающих самую бесхитростную наживку, во весь этот год рыбакам приходится вспоминать все тонкости рыбной ловли.
   Сейчас А'Натрэт чувствовал себя рыбаком, до мелочей освоившим секреты своего увлечения. Однако это не спасало его от той ситуации, когда раз за разом стайки легко пугающихся мальков понемногу объедают наживку, постепенно оголяя крючок, заставляя вытаскивать его из воды и насаживать новую.
   Вражеские маги были искусны, это он уже понял. Ни одной серьезной ошибки, величайшая осторожность при проверке всех защит крепости. Они были как стая мальков, мгновенно исчезающих на глубине при первом признаке опасности, оставляющих за собой только серебристые проблески чешуи.
   Четыре мага — это было многовато. А'Натрэт пока не опасался их объединенной мощи — он был на своей территории, с башней, готовой отдать ему всю накопленную за годы энергию, на земле, насквозь пронизанной защитами и ловушками, создаваемыми и поддерживаемыми им десятилетиями.
   Значительно больше волшебник боялся другого — не поспеть за четырьмя врагами, если они решат разделиться и нападать по отдельности. Четыре разных мага, каждый из которых наверняка работает в своем собственном уникальном стиле, имеет в запасе свои приемы и хитрости. А'Натрэт мог просто не успеть проследить за заклинаниями, творимыми каждым из них. В отличие от орочьих шаманов человеческие маги предпочитали работать в одиночку, и это могло самым неприятным образом пошатнуть защиту крепости, которую оборонял единственный маг.
   В человеческой магии существовала еще одна неприятная особенность, которая сейчас могла сыграть защитнику Клевера плохую службу, — не видя, как маг творит заклинание, почти нельзя было догадаться, каким будет его эффект. Орочья магия предсказуема — еще в тот момент, когда шаман начинает плести заклинание, опытный волшебник уже может сказать, на что нацелена творимая магия. Понять это, анализируя изменения в окружающем мире, легкие колебания эфира, приводящие в момент завершения заклинания к сокрушительным результатам. Магия же людей практически незаметна, противник может только сказать, что заклинание готовится, примерно определить, когда оно будет завершено, но не предугадать его результаты.
   Так или иначе, основные надежды А'Натрэт возлагал на установленные защиты, которые должны были создать необходимый ему временной буфер и позволить отражать любые удары.
   — Пора, — вслух сказал старик самому себе и, закряхтев, начал подниматься из кресла.
   Временное затишье в активности его противников могло означать только одно — они готовились к следующей фазе магической осады. По издревле принятым и сотни раз апробированным правилам нападения на хорошо укрепленные на уровне магии города существовало два стиля исполнения этой фазы. Первый — длительное и изнурительное для обеих сторон давление на большую часть защит крепости, совмещаемое с регулярными попытками найти бреши в этих защитах, обойти их и нанести удар исподтишка, в самом неожиданном месте.
   Однако, учитывая количество нападающих и множество других факторов — таких, например, как банальная нехватка съестного у осаждающей армии, — А'Натрэт предполагал, что противостоящие ему маги изберут более агрессивный стиль. Начнут прямую лобовую атаку в расчете на то, что он просто не будет успевать ставить защиты от множества ударов, которые могли быть нанесены с совершенно разных сторон.
   Так что теперь ему пришлось оставить свое любимое кресло, выбраться из успокаивающего тепла медвежьего меха и отправляться на крышу своей башни, туда, где он мог наблюдать за нападением воочию и своевременно предпринимать защитные меры.
   Выше комнаты с камином, которую он сейчас с сожалением покидал, была только крыша. Крохотный пятачок, со всех сторон открытый ветрам, на котором не уместилось бы и двое человек. Абсолютно не защищенный ни от дождя, ни от грозы, ни от магических атак со стороны противников. Единственное место в Клевере, которое сознательно было оставлено А'Натрэтом открытым для вражеской магии. Всегда существовала небольшая вероятность того, что неопытный или рассерженный враг решит напасть на него напрямую. А'Натрэт тем самым вызывал вражеских магов на прямой поединок, вызывал их огонь на себя. Однако вероятность, что на эту уловку попадутся те, кто противостоял ему сейчас, была ничтожна. Четверка его противников показала себя достаточно опытной. Не из тех, кто мог всерьез рассчитывать на успех прямого нападения на одного из сильнейших магов, тем более находящегося на вершине своей собственной башни.
   Сорок три. Сорок три ступени каменной винтовой лестницы отделяли комнату от вершины башни. В последние годы старик начал почти ненавидеть эти ступени, эту лестницу и это число. Все-таки он прожил много лет, слишком много даже для мага, и эти ступени невольно напоминали ему об этом. Если раньше он проскакивал, почти пробегал по винтовой лестнице, даже не замечая ее, то сейчас он ступал по ней медленно, тяжело поднимая ноги, стараясь не задирать колени слишком высоко, чтобы не тратить лишних сил. Но даже эти смехотворные уловки не помогали, и через каждые четыре ступени он останавливался и делал несколько глубоких вдохов-выдохов, прежде чем продолжить путь. Сорок три ступени, десять остановок и короткий рывок длиной в три ступени в конце. Последние десять лет он преодолевал эту лестницу только в этом порядке.
   Сейчас порядок был нарушен, что пагубным образом сказалось на дыхании волшебника. Выйдя на крышу, он долго пытался отдышаться, повернув лицо к ветру, дующему в сторону моря. Физическая немощь сильнейшего мага, десятилетия защищавшего Клевер, едва не стала причиной поражения крепости.
   Скалы вздыбились вдалеке, как будто земляной червь пополз под их поверхностью. Выбрасывая на десятки шагов вверх небольшие булыжники и раздвигая камни покрупнее, взламывая скальную породу и оставляя за собой вал искореженных, перекрученных камней, «червь» двинулся в сторону восточной крепостной стены.
   Заклинание было сработано грубо, но оказалось при этом достаточно мощным и совершенно неожиданным для мага-защитника. Старик ожидал, что вражеский маг применит волшебную силу несколько позже, а также рассчитывал на что-то более хитроумное, вроде камнепада. Но сидя в своем кресле, он смог определить только то, что в дело будет пущена магия земли, сейчас же воочию убедился, что эту стихию можно использовать совершенно по-разному.
   «Червь» ударился в скалы, защищенные магией, и резко замедлил ход. Замедлил, но не остановился. Защита была не способна остановить действие заклинания, локализованного на узком участке. Защита трещала, сдерживая «червя», но ему понадобилось бы всего несколько минут, чтобы преодолеть пару сотен шагов, остающихся до крепостной стены.
   Неожиданное нападение подстегнуло фантазию А'Натрэта, и его ответ оказался весьма необычен.
   За слишком короткое время, которое у него было, он не успел бы сотворить серьезное контрзаклинание, зато он вполне успевал воспользоваться существующими защитами. Бережно поправляя структуру вшитой в скалы магии, через полторы минуты он добился того эффекта, на который надеялся.