Кауи Вера. Запретный плод

   Все это огромной тяжестью лежало на мне, – подумала она, блаженно закрывая глаза. – Я понимала, что не хочу впускать ее в свою жизнь, и в то же время тяготилась этим как виной. Барт прав – каждому свое. Странно, как легко я все это признаю сейчас и как болезненно было сознавать это раньше. А все потому, что нашла то, что искала. Самое себя».
   Это направило ход ее размышлений в новую сторону.
   Все это было предопределено: ей надо было пуститься в это путешествие. Неудача с ролью Джудит Кейн дала к этому сигнал. Мэгги нельзя было браться за эту роль, потому что она бы не справилась с ней. Судьба вмешалась и дала ей хорошего пинка под зад, как, бывало, говорила Пэт. И это значит, что у судьбы в запасе еще много чего есть.
   Мэгги выпрямилась, чувствуя, как новый взгляд на вещи придает ей силы. Теперь надо бы все как следует обдумать и распланировать... «Мне нужен Барт, – подумала Мэгги. – Барт всегда выводит меня на верную дорожку. Всегда это у него получалось и всегда будет получаться. Он будет рад, что я пришла к такому выводу. Он хотел этого. И как всегда, он желал мне самого лучшего. И здесь мы подошли еще к одной важной вещи, – подумала она. – К тому, что он еще хочет от меня. И для меня».
   Сердце у нее забилось чаще. Господи, подумала она, что со мной? Столько лет держала его на дистанции, и даже теперь мысль о более близких отношениях с ним вызывает дрожь. Опять на горизонте появился призрак Мэри Маргарет. Все эти страхи – ее наследство.
   Губы Мэгги искривились в усмешке.
   Ни одна женщина в здравом уме не испугалась бы Барта. Наоборот.
   Она закрыла глаза, перед ее мысленным взором всплыл образ Барта. Он большой, огромный, но не может внушить страха. Острый на язык, но не стремящийся ранить, если только его к этому не вынудят. Тонко чувствующий, все понимающий. Сильный – такой на одну ладонь положит, другой прихлопнет. Терпеливый; какой контраст ее собственной вспыльчивости! Не зря сестра Блэшфорд его оценила. Невероятно привлекательный. Сколько женщин от него без ума, на край света за ним побежали бы, помани он только пальцем, а ей стоит бровью повести, и он будет у ее ног... Ах, Барт, радостно рассмеялась она, какие замечательные новости тебя ждут!
   И она нажала на стартер.
   – Ну так что? – спросил Барт, когда Конни повесила трубку.
   – Она будет дома в три. Велела поставить на лед пару бутылок.
   Они переглянулись.
   – Ты передала ей, что я сказал? – спросил Барт.
   – Слово в слово.
   – Ее что-то встревожило, и она сорвалась с места, а куда и зачем, мы не знаем. И мне это не нравится. Я в точности выполнил ее задание. Нашел людей, которые удочерили ее девочку. И дочь тоже нашел...
   – Ты ее видел?
   – Из машины, – сказал Барт, подчеркивая, что видел ее только мельком.
   – И?..
   – У нее рыжие волосы.
   – А что еще заметил?
   – Она стояла ко мне спиной.
   – А-а, – разочарованно протянула Конни.
   – Я сделал свою работу, – повторил Барт. – Мэгги сказала, чтобы остальное я предоставил ей самой. Так какого черта она смылась?
   – Я говорила – дождись его. Займись пока подготовкой к спектаклю...
   Барт нахмурился.
   – Ты ее уговаривала... готовить роль?
   – Ну да. Для нее ведь это – очередная роль, разве не так? Роль матери. Она еще ее не играла...
   Барт закатил глаза и застонал:
   – Ты, Конни... ты...
   Он вернулся готовым к схватке, может быть, к кровопролитному сражению амбиций. Барт был готов к тому, что его встретят во всеоружии, но надеялся выиграть и не сильно проиграть при этом в глазах Мэгги. Но его стратегический гений поработал вхолостую. Сражаться оказалось не с кем.
   – Ты прав, ее действительно что-то здорово взволновало, – серьезно сказала Конни. – Она ужасно нервничала, просто места себе не находила. Знаешь, мне кажется, она по своей привычке все тщательно взвесить заново переосмыслила эту авантюру, и, возможно, первоначальный замысел показался ей не столь безупречным.
   – Мэгги начала сомневаться?
   – Вот именно. В мечтах все выглядело гладко, как в хорошем сценарии. Но когда ты вышел на натуру и начал поставлять, так сказать, отснятый материал, она задумалась о возможной реакции зрителей. Я была свидетелем ее эмоций, когда она «просматривала» эпизод за эпизодом – надо было видеть, как она кидалась из угла в угол, словно раненая тигрица в клетке. Просто искры летели. Я ее такой никогда не видела...
   Но Барт не слушал ее.
   – Ты говорила, она поехала повидать старого друга. С каких это пор Мэгги обзавелась старыми друзьями?
   – В самом деле...
   – Правда, мне пришел кое-кто на ум. Друг, который послал ей приглашение. Давай-ка позвоним.
   Леди Дэвис рада была услышать голос Барта. Она подтвердила, что Мэгги заезжала к ней и была весьма озабочена последствиями мероприятия, которое затеяла.
   – Я посоветовала ей вернуться к самому началу, к своим корням. В конце концов, начала все это не Мэгги Кендал, так ведь? Мой совет заключался в том, чтобы она попытала на этот счет Мэри Маргарет Хорсфилд.
   Барт согласился, что это был очень мудрый совет. Жать, что ему самому это не пришло в голову.
   – Надеюсь, что она найдет концы, – продолжила леди Дэвис. – К вашему благу. – И, чуть помолчав, она сердечно добавила: – А когда все это кончится, заезжайте ко мне – расскажете, как все обойдется. – Она еще помолчала и закончила: – Вдвоем с вашей хозяйкой или без нее.
   – Уф, – перевел дыхание Барт, испытывая смешанные чувства изумления и гнева. Уж если он когда-нибудь и соберется навестить сестру Блэшфорд, то никак не в одиночестве. Чтобы общаться с этой дамой, надо заручиться надежной защитой.
   – Она поехала в Йоркшир, – сказал он Конни.
   – В Йоркшир?! Так ведь ты только что оттуда! Что же в этом графстве такого привлекательного, хотела бы я знать?
   – Она сама, – ответил Барт.
   Было уже далеко за полночь, когда он услышал, как открывается замок. Он отложил сценарий, который читал, – один из десятков, присылаемых ему каждую неделю от исполненных надеждами сценаристов, знающих, что он знаком с великими голливудскими продюсерами. Как правило, он выходил ей навстречу, но, помня о том, что сообщила леди Дэвис, счел за лучшее подождать и посмотреть, с чем она вернулась, чтобы действовать по обстановке. Пока она проходила по дому, он уже понял, что в дом вернулась не та Мэгги, которая его покидала. Покидала его растерянная, крайне взволнованная женщина, плохо знавшая, куда ей идти. А вернулась спокойная и уравновешенная.
   Он поднялся ей навстречу. Она широко улыбнулась усталой, как после спектакля, но теплой и радостной улыбкой. Он почувствовал это тепло. Голос ее тоже зазвучал мягко и нежно.
   – Привет, – негромко сказала она, и у него мурашки побежали по спине, потому что в этом простом коротком слове было столько нюансов, которые никогда не звучали в ее обращениях к нему, что у него перехватило горло. – Спасибо, что дождался.
   Такого она тоже никогда раньше не говорила. Это как бы само собой разумелось.
   Он подошел, чтобы поднять с полу ее пальто, которое она уронила с плеч, прежде чем упасть на диван.
   – Целый день на ногах, – со вздохом сказала она, скидывая туфли. – И пока все тебе не расскажу, не лягу. Но сперва ответь: шампанское на лед поставили?
   – Да.
   – Тогда отпразднуем.
   – Сначала скажи, что именно.
   – Обязательно, но мне нужно глотнуть для восстановления сил.
   Он много раз видел, как она светится счастьем. Чаще всего это бывало в моменты триумфа. Сегодня – точнее, этой ночью – она светилась, будто ее зажгли изнутри. Это был какой-то невиданный внутренний свет. Барт напомнил себе, что перед ним актриса, большая мастерица иллюзий, но его чуткие антенны, настроенные на Мэгги, не улавливали привычных вибраций, свидетельствующих о том, что перед ним разыгрывается представление.
   Что-то произошло, это ясно. Но что?
   Он воспользовался случаем привести мысли в порядок и пошел за шампанским и бокалами. Поломав голову, он решил, что не стоит зря терять время на пустые домыслы. И всегда-то было непросто понять, что у нее на уме, хотя он изучил ее досконально, во всех самых непредсказуемых ситуациях, но что творилось сейчас, бьио ему совершенно непонятно.
   Когда он вернулся в гостиную, она лежала с закрытыми глазами.
   – А где Конни?
   – Пошла прикорнуть. Но просила разбудить ее, когда начнется фейерверк.
   Мэгги залилась смехом. – Если бы ты только знал! – И добавила: – Фейерверк будет тихим и домашним. Без грома. Все громы уже прогремели.
   Барт понял, что с Мэгги произошло нечто сверхъестественное.
   – Вот и расскажи, – попросил он.
   – Сначала тост, – возразила она.
   Он налил шампанское в два хрустальных бокала, один протянул ей.
   Вытянув руку с шампанским в его сторону, она провозгласила:
   – Выпьем, мой друг, за окончание того, что ты назвал «несентиментальным путешествием». Теперь, когда оно позади, я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня.
   Он почувствовал болезненный укол. Он даже не представлял себе, что так остро воспримет крушение своих надежд. Поставив на стол бутылку, он неловко подошел к столику, возле которого раньше сидел, взял лежавший на нем клочок бумаги и протянул ей:
   – Вот результат моих трудов. Адрес Мартина и Луизы Бейли. Той самой пары, которая удочерила твоего ребенка. Ты сказала, что, как только я их найду, дальше будешь действовать сама.
   Она взглянула на бумажку, потом перевела глаза на Барта. Он выдержал ее взгляд, не выдав своих подлинных чувств. Барт смотрел на Мэгги без улыбки, глаза его были безжизненными.
   Не отводя глаза, она поднялась на ноги, взяла бумажку и, ни слова не говоря, разорвала ее в мелкие клочки. Потом перевернула ладонь над пепельницей и ссыпала туда обрывки.
   – Все готово для фейерверка, – сказала она.
   Он уставился на клочки бумаги в пепельнице, онемев от неожиданности. Потом поднял глаза на нее. Она все поняла по его лицу. Это было нетрудно, потому что теперь он уже не скрывал своих чувств. Невозможно было сказать, кто сделал первый шаг, да и какое это имело значение. Они упали в объятия друг друга.
   Когда наконец Барт разжал руки, чтобы посмотреть ей в лицо, еще не веря своим глазам, и увидел, как Мэгги смотрит на него, он понял, что все это наяву, что он не грезит.
   – Я должна рассказать тебе невероятную историю, – начала она, – но сперва хочу еще раз поднять бокал. Сегодня всю ночь будем праздновать.
   Барт взялся за бутылку «Крюга», и их пальцы встретились. Впервые за все время их знакомства она не отдернула руки при нечаянном соприкосновении. Сердце у него скакнуло в груди.
   – За наше будущее. – глядя ему в глаза и протягивая бокал, чтобы чокнуться, произнесла Мэгги.
   – Наше будущее?
   – У нас так много общего в прошлом, что вполне закономерно подумать об общем будущем. Разве я не права?
   – Раньше это не имело для тебя никакого значения.
   – То раньше. А то теперь.
   – Тогда давай выпьем за это, – сказал Барт и, залпом осушив бокал, добавил: – Леди Дэвис сказала, что ты отправилась в Йоркшир, но, судя по твоему виду, ты, скорее всего, совершила паломничество в Дамаск – и, подобно Саулу, исцелилась и спаслась. Так во имя господа выведи меня из темноты моей и посвяти в тайну твоего обращения.
   – Сядь, – сказала она, потянув его к дивану.
   Глядя ему в лицо, она без утайки рассказала все, что узнала за день о своем прошлом и о себе. Он слушал молча, только на лице его по ходу рассказа менялось выражение.
   Дослушав до конца, он налил в бокалы еще шампанского и предложил третий тост:
   – За упокой души Мэри Маргарет Хорсфилд!
   – Вот за это я выпью с удовольствием!
   И она принялась смаковать шампанское, чего никогда за ней раньше не водилось: похоже, она начинала приобретать новый вкус к удовольствиям.
   Барт задумчиво смотрел на нее.
   – Если бы я записал историю, которую ты рассказала, и представил ее в виде сценария на какую-нибудь голливудскую студию, предложил бы им проект: ты в главной роли, твой партнер – ну, скажем, Джек Николсон, в остальных ролях масса знаменитостей, режиссер – старина Билли Уайлдер, который по этому случаю вернется в бизнес, представляю, как бы на меня посмотрели! Точно как на придурка! И во время обеда в ресторане «Мортимере» с сожалением говорили бы о том, как сдал бедняга Билл Бартлет.
   – Это был бы знаменательный день! – засмеялась Мэгги.
   – Это сегодня знаменательный день. Тот, которого я так долго ждал, о котором мечтал, на который надеялся. Если бы ты знала, как мне хотелось, чтобы ты отказалась от своего бессердечного решения сыграть мать только ради того, чтобы дать новый толчок своей карьере. Что же все-таки заставило тебя отказаться от этой злосчастной мысли?
   – Я вдруг представила себе, что было бы, если б моя собственная мать возникла из небытия, чтобы сыграть одну из главных ролей в истории Мэгги Кендал. Я поняла, что ничего не понимаю в материнстве, потому что у меня никогда не было настоящей матери. Мэри Хорсфилд была скорее тюремщицей, чем матерью. А то, чего ты не имел, не вызывает у тебя сожаления. Я поняла, что мой ребенок – это моя карьера. Она всегда была мои чадом и всегда им будет.
   Барт услышал в ее голосе привычный призвук металла, но он быстро заглушился обертонами нежности.
   – Ты, конечно, все это давно и сам знал, но мне нужно было до всего дойти своим путем.
   Он подумал, не упомянуть ли о том, что она чуть было не стала бабушкой, и решил промолчать на этот счет.
   – Я актриса, а не мать, – продолжала Мэгги. – Моя жизнь – это мое искусство. Это единственное, чего я хотела, чего добивалась. И если я хочу остаться в профессии, мне придется примириться с тем, что со временем надо что-то менять в существующем порядке вещей. Мне скоро стукнет сорок пять, и мне не хотелось бы уподобляться Марлен Дитрих, которая судорожно цеплялась за образ давно ушедшей молодости, потому что ничего другого у нее не было. Надеюсь, я располагаю чем-то большим, чем внешность. Появляется возможность расширить диапазон моего таланта.
   Ты был прав, говоря, что пришла пора изменить амплуа. Ты всегда давал мне верные советы, и дура я была, что не послушалась на этот раз. А теперь я решила вернуться к разговору о роли Аркадиной. Не сию секунду, конечно. Сейчас нам нужно поговорить о многом другом.
   Глаза ее полыхнули огнем.
   – Кроме того, есть такая вероятность, что, проснувшись утром, я откажусь от всего, что наговорила тут сейчас. Хотя вряд ли. Так или иначе, мне самой внове все эти идеи. А ты их на всякий случай запомни. Хотя бы на будущее.
   – Узнаю Мэгги Кендал.
   – Потому что Мэгги не изменилась, она только приспособилась к обстоятельствам. Это Мэри Маргарет исчезла из виду.
   – И, надо сказать, своевременно.
   Поощренный ее улыбкой, он протянул руку и нежно погладил ее по щеке. Она положила руку на его ладонь.
   – Что с тобой случилось? – спросил он, все еще веря и не веря волшебному превращению и собственному счастью.
   Она переплела свои пальцы с его пальцами.
   – Если бы сутки назад ты сказал мне, что дело примет такой оборот, я бы ни за что не поверила тебе. Даже теперь мне все еще не верится, что я такое проскочила. Поэтому я спешу обсудить все с тобой. Ты всегда все видишь насквозь.
   – А вижу я вот что, – начал Барт, решив, что лучше всего сразу высказаться откровенно и до конца. – Твое несчастное детство плюс травма, которую ты получила, воспитали в тебе чрезмерную настороженность. Внезапно появляющийся в твоей жизни мужчина, внезапный поворот событий – все это связывалось у тебя с ужасными последствиями, и ты твердо решила поставить дело так, чтобы вся твоя жизнь находилась под твоим жестким контролем, не ускользала, из твоих рук. Никто, особенно мужчины, не могли взять над тобой власть. Все интимные отношения вызывали у тебя жуткие опасения. – Барт помолчал. – Особенно между нами.
   Мэгги внимательно прислушивалась к каждому слову. Время от времени в глазах ее вспыхивали огоньки, но она не отводила глаз, как бывало раньше, когда он переступал невидимую черту. Она позволяла ему заглянуть в самые глубины своей души и не оказывала никакого сопротивления.
   – Да, – признала она, – я с первой минуты почувствовала, что мы родственные души. И это ощущение так властно вошло в меня, что я испугалась. Точнее сказать, испугалась Мэри Маргарет, потому что Мэгги пугаться было нечего – ей удобно было довериться тебе, чтобы целиком отдаться своей карьере. Достаточно было поговорить с тобой несколько минут, чтобы понять, насколько ты профессионален и хорош в своем деле. Такого агента нельзя было упускать. Но при этом следовало настаивать на исключительно деловых отношениях. Прочее внушало опасность. – Она с улыбкой вздохнула. – Ты не представляешь, как трудно бывало порой выдерживать этот тон.
   – Видно, ты в самом деле великолепная актриса. Когда ты ударила меня под дых, выйдя замуж за Кори Баннистера, я никак не мог понять, в чем тут дело. Не из-за дружеских же чувств ты решилась на такой шаг... И только когда ты рассказала мне про Мэри Маргарет, я понял, что тут кроется. Ты видела во мне угрозу сложившемуся образу жизни. Потому и вышла за него. Так ведь? '
   Мэгги кивнула.
   – Он нуждался в помощи, и мне он тоже был нужен. Оба мои замужества были вызваны причинами не романтического, а делового свойства. Первое – в целях защиты от грандиозного скандала, второе – в целях защиты от тебя. – Она улыбнулась, словно сожалея об упущенных возможностях: – Какая же я была дура!
   – Не стану отрицать. Но теперь, зная твое прошлое, все это можно понять. А ты, зная себя, надеюсь, не станешь больше убегать от меня. А главное – пора перестать убегать от самой себя, Мэгги.
   Мэгги обвила руками его шею. И когда он в ответ обнял ее, тело ее не напряглось, напротив, она обмякла в его руках.
   – Откуда ты так хорошо знаешь человеческую природу?
   – Книг начитался. И кроме того, долгих десять лет наблюдал за тобой.
   Они встретились глазами.
   – Может быть, дашь несколько частных уроков? – кашлянув, спросила Мэгги незнакомым голосом.
   Ее губы оказались сладкими, точно такими, какими он их себе представлял. Она вся открылась ему навстречу, и он припал к этому источнику со всей жаждой, накопившейся в нем за эти годы. Оторвавшись от него, чтобы перевести дыхание, она прижалась лбом к его лбу. Она слышала биение своего сердца. Или это его сердце стучало? Какое это имело значение!
   Потом они сидели рядом на диване.
   – Ты тогда правду сказал, в день, когда к нам в дом въехал на автомобиле Кори Баннистер. Что я, мол, не знаю, что мне с мужчиной делать. Тогда я и впрямь не знала. Но теперь, кажется, знаю. Ты можешь испытать меня...
   Наступила тишина, нарушаемая лишь звуками поцелуев и шепотом.
   – Господи, как же, наверно, тебе было тяжко со мной! И как только ты справлялся?
   – Сначала я хотел с тобой объясниться, но все откладывал до удобного момента, а потом как-то оказалось уже поздно. И выбросить тебя из своей жизни я уже не мог. Ты была у меня в крови.
   – Какое счастье, что ты не бросил меня! Слава богу!
   – Нечасто ты бога вспоминаешь.
   – Ну, во всяком случае, не бога конгрегационной церкви. Это уж точно. Я все время чувствовала у себя на горле жесткие пальцы поклонявшихся ему людей. Актриса для них была шлюхой, ни одна уважаемая женщина не могла, по их мнению, выйти на сцену. А артистка обнимает и целует на сцене или в кино множество чужих мужчин. Тогда они называли меня дитем греха, теперь звали бы падшей женщиной.
   – Я рад, что ты теперь признаешь себя не только актрисой, но и женщиной – в полном смысле этого слова.
   – Это правда.
   Она заглянула в самую глубь его голубых глаз.
   – Так же как мускулы атрофируются от отсутствия упражнения, так и желание. Все мое существо было сосредоточено на карьере. Сол Мелчор понимал, что я была совершенным ребенком, которому нужна забота и покровительство. И он дал мне то и другое. Что касается Кори, ты знаешь, что ему было нужно от меня. – Запрокинув голову, она доверчиво потянулась к нему лицом. – А тебе нужно от меня свое, и, если ты проявишь еще чуточку терпения, я дам тебе все, что ты хочешь. Я хочу этого. Очень хочу...
   На этот раз тишина установилась надолго, но Мэгги еще не выговорилась до конца.
   – Правду говорят, что все дается практикой, и я вижу, ты в этом деле преуспел.
   – Ревнуешь?
   – Раньше не ревновала, а теперь буду. Хотя понимаю, что сексуально озабоченный агент не мог как следует исполнять свою должность.
   – Что я слышу! И от кого! – не сдержавшись, рассмеялся Барт.
   – Я сама не верю, что эти слова вырываются из моих уст. Но если я сейчас не наберусь смелости это сказать, значит, уж и никогда не скажу. Я всю дорогу по крохам собирала свою отвагу.
   Они опять встретились глазами и дружно рассмеялись. Потом Барт вытянулся во всю длину на диване и уложил рядом Мэгги, прижав ее голову к своей груди.
   – Как хорошо, – промурлыкала она.
   – Ты хорошая. – Он поцеловал ее в губы, которые неожиданно жадно потянулись к нему.
   – Надо же – будто от маленького камешка сошла лавина с гор, разрушившая такое крепкое на вид здание, – сказала она, обнимая его ногами.
   – И за это нельзя не поблагодарить эту гурию Хильду Блэшфорд Дэвис, – согласился Барт.
   – Гурия – это ты точно определил. Она на тебя глаз положила.
   – Она готова была меня живьем проглотить. Но я не любитель пожилых дам.
   – Льстец, – пробормотала Мэгги, вспомнив разницу в возрасте между ними.
   – Так или иначе, она единственная, кто знает твою историю и кто помог тебе встретиться с собственным прошлым. Она поступила как заправский психоаналитик.
   – Наверно, меня подсознание подтолкнуло поехать к ней.
   Она пересказала ему, о чем думала в машине, вспоминая неудачу с ролью Джудит Кейн.
   – Я знаю, что ты суеверна, но не думал, что ты еще и фаталистка. Или тебя последние события так преобразили?
   – Вряд ли. Не так уж я и изменилась. Есть вещи неизменные.
   – Ты такая, какая ты есть, – любовно гладя ее волосы, произнес Барт, – и другая мне не нужна. Пока ты у меня есть, конечно.
   – А я всегда буду. Жаль только, что заставила тебя так долго ждать.
   Они опять посмотрели в глаза друг другу и забылись в восторге узнавания...
   Конни, которую разбудили голоса – ее комната находилась рядом с гостиной – взглянула на часы. Полвторого ночи. Мэгги, должно быть, вернулась. Она поднялась с постели, села и прислушалась. Голоса смолкли. Потом опять услышала, только тихие. А где же фейерверк? Почему не слышно победных криков?
   Она взяла платье со стула, оделась и, широко зевая, отворила дверь в гостиную.
   Конни не поверила своим глазам. Полыхающие, счастливые лица Мэгги и Барта, тесно сплетенные руки, приглушенный шепот...
   Наконец, все поняв, Конни улыбнулась.
   – Вы как старшеклассники, которые улучили момент, когда родителей нет дома. И давно бы пора, скажу я вам. Так, а теперь кто нальет мне шампанского и скажет, какого бога или еще кого благодарить за это волшебное превращение?