Страница:
А больше всего в Марке Эвери Жожо восхищало фантастическое умение находить выход из, казалось бы, безвыходной ситуации. Его никогда не обманывала интуиция, ничто не могло вывести его из равновесия, и он знал ответ на любой вопрос: настоящий дон Корлеоне, только голос не такой, да свита и брюхо отсутствуют.
Однако влечения она к нему не испытывала. Потом случилась встреча в очереди за такси возле «Хилтона», следом за ней — расширенные зрачки в коридоре агентства, и все пошло наперекосяк. Когда Жожо отчитывалась на пятничной летучке, Марк по-прежнему смотрел в сторону, только теперь улыбки на его лице не было. Он больше не распластывался в шутку по стене коридора, когда она стремительно проходила из одного кабинета в другой. Он называл ее исключительно «Жожо», шутливые перебранки ушли в прошлое.
Ей это не нравилось, но она была готова перетерпеть. Терпения ей было не занимать — благо опыта работы с издателями хватало, — и она умела отключить звучащие в голове звоночки страха и сомнения.
Но Марк никогда не стал бы управляющим партнером литературного агентства, не обладай он еще и стальными нервами, так что отчуждение продолжалось.
Что ж, думала Жожо, стерпим, не впервой. Однако витающее в воздухе напряжение приводило к тому, что она то и дело мыслями возвращалась к нему. Как-то раз она задумалась о Марке Эвери не как о начальнике, а как о мужчине, дала волю фантазии, и ее решимость начала слабеть. После того многозначительного взгляда в коридоре она начала сползать в пучину непреодолимого влечения, и это ее по-настоящему злило. Вскоре она призналась Бекки: «Мне не дает покоя вопрос: каково это — спать с Марком Эвери?»
— Ничего хорошего. Наверняка. С таким стариком?
— Ну, ему же не восемьдесят шесть, а только сорок шесть.
Бекки призадумалась — может ли из этого выйти что-нибудь путное?
— Это все потому, что ты не была с мужчиной целых девять месяцев. После Бедняги Крейга. Может, тебе с кем-нибудь переспать?
— С кем?
— Ну вот, она еще спрашивает. Да с кем угодно.
— Но я не хочу куда-то идти только затем, чтобы найти себе партнера на раз. Я не такая. Я хочу переспать с Марком. И ни с кем другим.
— Жожо, оставь эти мысли. Я тебя очень прошу!
— А учитывая, что он мне уже нравится, я им восхищаюсь и глубоко уважаю, можно считать, что я обречена, — безутешно подвела черту Жожо.
В более прозаическом плане ей надо было думать о карьере. Она рассчитывала в обозримом будущем стать партнером, но как это сделать, если босс перестал ее замечать?
Через месяц она сдалась и договорилась с ним о встрече. Пришла к нему в кабинет, плотно закрыла за собой дверь и села напротив него.
— Жожо?
— Марк, я… Я не знаю, как это сказать, но в наших отношениях появилась какая-то напряженность. Дело в моей работе? Ты мной недоволен?
Она знала, что это не так, но хотела ясности.
— Нет, твоей работой я абсолютно доволен.
— Та-а-ак. Тогда, может, мы перестанем валять дурака? И вернемся к тому, что было?
Он подумал и ответил:
— Нет.
— Но почему?
— Потому что… потому что… как сказать? — замялся он. — Потому что — ты только не смейся! — я в тебя влюблен.
— Перестань! Как это может быть?
— Мы с тобой вместе работаем уже два года. Если за это время я тебя не узнал…
Жожо помолчала, потом подняла голову и сказала:
— Ты женат. Я никогда не заведу роман с женатым мужчиной.
— Я знаю. И это одна из причин, почему я к тебе именно так отношусь.
— Что ж, — вздохнула она. — Сюрприз так сюрприз.
После того как Марк признался ей в любви, Жожо позвонила Бекки и по телефону передала весь разговор.
— Не дергайся, — успокоила Бекки. — Это просто уловка, чтобы затащить тебя в койку.
— Думаешь? — с облегчением и одновременно разочарованием переспросила Жожо.
— Уверена.
ТО: Jojo.harvey@LIPMAN HAIG.co
FROM: Mark.avery@LlPMAN HAIG.co
SUBJECT: Я не шутил
Это не была уловка, чтобы затащить тебя в койку.
Мхх
— Именно так и сформулировал? — удивилась Бекки. — Бог ты мой, умный мужик.
— А я тебе что твержу?
Неприкрытое раздражение, с каким это было сказано, удивило Бекки.
В последующие девять дней Жожо с Марком ходили друг вокруг друга на цыпочках и при каждом контакте краснели и роняли вещи. О каждом, даже самом незначительном, эпизоде Жожо в подробностях докладывала сестре, которая, при всей обеспокоенности, помимо своей воли была захвачена происходящим.
На десятый день Марк пригласил Жожо на ужин; нужно было «поговорить».
— Ага, — вздохнула Бекки, — поговорить о том, как половчей влезть в твои штанишки.
«Вот и хорошо», — подумала Жожо.
— Значит, так, — начал Марк между закусками и горячим. — Не собираюсь тебе говорить, что моя жена меня не понимает. И что мы давно не спим вместе, поскольку время от времени это случается. И своих детей я люблю и не хочу делать ничего такого, что причинило бы им боль.
— То есть уходить от семьи ты не собираешься? — уточнила Жожо.
Вот именно. Так что решай сама. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я в состоянии тебе предложить, но я должен сказать, что ни к одной другой женщине я не испытывал ничего подобного.
— И не в твоих привычках ходить налево? Он опешил.
— Конечно, нет.
Вернувшись домой, Жожо тут же позвонила Бекки и передала разговор.
— Шустрый какой, — прокомментировала та. — Ты и не хочешь, чтобы он бросал детей. Ты просто хочешь с ним переспать.
— Да? Тогда все в порядке.
На другой день на работе ее ждала электронная почта.
ТО: Jojo.harvey@LIPMAN HAIG.co
FROM: Mark.avery@LIPMAN HAIG.co
SUBJECT: Пожалуйста
Пожалуйста. Просительная форма от упрашивать, умолять, добиваться, клянчить, валяться в ногах или увещевать.
М хх
К удивлению Жожо, глаза ее вдруг наполнились слезами. Слишком много всего навалилось — жена, дети, а теперь еще эта смиренная мольба.
Идея под названием «выпустить пар» родилась в голове у Бекки. «Вдруг он в постели окажется невыносим? Может, тебе станет противно?»
В этом Жожо сомневалась, но с деланым смущением передала слова сестры Марку.
— А если особенно повезет, ты тоже ко мне поостынешь, — добавила она.
Судя по выражению лица Марка, это было маловероятно.
— Ну, если ты уверена… Она кивнула.
— И где же мы… Я, к примеру, мог бы…
— Приезжай ко мне. Я ужин приготовлю. Нет, — поправилась она. — Не стану. Если я начну для тебя готовить еду, то никогда от тебя не отделаюсь.
К интимной близости с Жожо Марк подошел так же, как ко всему остальному: с решимостью, твердостью, вниманием к мелочам. Одежду он с нее снимал так, словно развертывал бесценный подарок.
Потом она спросила:
— Ну, и как тебе?
— Ужасно. — Он смотрел в потолок. — Я к тебе совсем не охладел. А тебе?
— Хуже, чем я ожидала.
— Ну как? Удивил он тебя? — спросила Бекки на другой день. — Или так себе? Иногда немолодые мужчины оказываются неумехами. — Один раз в жизни Бекки переспала с пьяным тридцатисемилетним мужиком и теперь считала себя специалистом в этом вопросе.
— Ничего подобного, — раздраженно возразила Жожо. — Это гораздо больше, чем секс: Марк — человек, который нравится мне больше всех.
— Ну, извини, — растерялась Бекки.
— Да нет, это ты извини, — в свою очередь растерялась Жожо.
— И что теперь? Выпустили пар, а дальше?
— Только круглая дура могла завести роман с женатиком.
— Ты не дура, Жожо.
— Не дура.
— Так когда вы теперь увидитесь?
— Сегодня.
Вечером Марк спросил Жожо о ее первом парне, и она со смехом ответила:
— Этого я тебе рассказать не могу, ты умрешь от ревности.
— Я справлюсь.
— Ладно. Он был новобранец из пожарной команды моего отца.
— Новобранец?
— Ну да, новенький.
— То есть он был пожарником? Черт, зачем я только спросил. Но ты рассказывай, рассказывай, теперь я хочу знать все. Верзила небось?
— Еще какой. Сто девяносто ростом, руки как бревна, он штангу тягал. А грудь у него была… Прижмет меня, да так, что и не охнешь, пока сам не отпустит.
— А-а.
Жожо расхохоталась.
— Сам спросил. Но знаешь? Быть гориллой с широченной грудью — дело нехитрое, меня этим не проймешь.
Самое смешное было то, что, только влюбившись в Марка, Жожо обнаружила, что к нему неравнодушны буквально все — и Луиза, и Пэм, и все остальные.
Удивительно было, как она раньше этого не замечала.
— Я думала, ты в Джима влюблена, — сказала она Луизе. — Нет?
— Пойми меня правильно, — сказала та, — Джим замечательный, но Марк… Марк — это воплощенный секс. Я бы за это… минуточку… дай подумать… Да, за одну ночь с Марком Эвери я бы согласилась никогда в жизни не покупать новой обуви — видишь, до чего дошло? — Она театрально передернула плечами. — Бьюсь об заклад, он настоящий зверь.
Воскресенье, утро
Проснувшись, Жожо потянулась за книжкой Вудхауза. Рядом с кроватью у нее всегда была припасена стопка приятного чтива. Она обожала Вудхауза, Агату Кристи — все, что читала еще в юности в Нью-Йорке и что будило фантазию насчет ее британских корней. Даже теперь, когда она отлично понимала, насколько далеки книги от реальной жизни, она читала с удовольствием.
Потом она встала и принялась за глажку, коротая время, пока не настанет удобный час для традиционного звонка родителям в Куинс. Жожо говорила с ними каждую субботу, и всякий раз разговор в точности повторял предыдущий, недельной давности.
— Привет, пап!
— Ты когда приедешь?
— Мы только что виделись! На Рождество, забыл? Всего месяц назад!
— Ты не поняла. Когда ты приедешь насовсем? Мама о тебе беспокоится. Ты же знаешь, в участке тебя в любой момент на работу возьмут. — Послышался какой-то шум. — Да подожди ты! Она и моя дочь тоже! — Вздох. — Ну вот, мама рвется с тобой поговорить.
Чарли завладела трубкой, послышались помехи.
— Здравствуй, доченька, как у тебя дела?
— Хорошо, мам, все в порядке. Вы все здоровы?
— Да. Не слушай этого старого дурака. Он просто за тебя волнуется. Есть хоть какая надежда…
— Мам, я постараюсь приехать летом, хорошо?
Десять минут спустя она повесила трубку и, чувствуя себя виноватой, принялась оправдываться перед своим рюкзачком:
— Понимаешь, я живу здесь! Это теперь мой дом. Она обожала свой рюкзачок. С ним всегда можно поговорить, это намного удобнее, чем иметь собаку.
После этого она поспешила на автобус до Вест-Хэмпстеда, где жили Бекки и Энди. На метро было бы быстрее, но Жожо предпочитала автобус: можно ехать и глазеть по сторонам. В Лондоне она жила уже десять лет и продолжала относиться к нему с нежностью, хоть и признавала в душе, что до Нью-Йорка ему еще далеко, особенно в части ухода за ногтями.
— Вот хорошо, — обрадовался Энди, открывший на звонок. — Мы как раз собрались в «Сейнсбери», поможешь пакеты нести.
Закупив продовольствие на неделю вперед, они потащили Жожо в магазин для садоводов.
— Ты не против, что я у вас тут третьего лишнего изображаю?
— Да нет, — ответил Энди. — Вносишь некоторое разнообразие, да и тема для разговоров появляется.
Бекки и Энди жили вместе уже полтора года и обожали притворяться, что никогда не занимаются сексом и вообще жуть как надоели друг другу. Жожо знала: это верный признак того, что они друг от друга без ума. Не станут люди шутить на эту тему, если абсолютно не уверены в незыблемости своих отношений. Как следствие — Бекки жаждала всех видеть счастливыми и устроенными, а больше всего — Жожо.
— Сестры Уайатт устраивают вечеринку, — объявила Бекки, когда все вернулись домой и выгрузили на кухне покупки.
Сестры Уайатт — Магда, Марина и Мейзи — были подружками Бекки, они с полгода жили вместе, перед тем как Бекки въехала в этот дом вдвоем с Энди. Это были светловолосые, шикарные красавицы, к тому же богатые и на удивление добросердечные. Они вращались в сферах с более высоким, чем у Бекки, октановым числом, но это не мешало им сохранять к ней дружеское расположение и приглашать на все свои вечеринки, а заодно и Жожо.
Бекки была неравнодушна ко всем трем, все три были неравнодушны к Жожо, и даже Жожо была слегка неравнодушна к Магде, старшей из сестер, наделенной самыми выдающимися организаторскими способностями. «НО НЕ В СЕКСУАЛЬНОМ ПЛАНЕ», — всякий раз прибавляла она, когда расхваливала Магду перед Энди.
— Это не имеет значения, — отвечал тот. — Я их боюсь. Уж больно они… не такие, как все.
— Мейзи исполняется тридцатник. Гулять будут в родительском особняке в Хэмпстеде. Правда, это будет только в июне, но они хотят убедиться, что ты сможешь прийти.
— В июне?! — воскликнула Жожо.
— Это что, так теперь принято в высшем свете? — удивился Энди. — Приглашать за несколько месяцев вперед?
— Откуда мне знать? Да, и учти: это будет маскарад.
— Маскарад! — простонала Жожо. — Ну почему обязательно маскарад?
Маскарады она ненавидела — с обычным-то нарядом всегда проблемы — и всякий раз наряжалась красным чертом: черное трико от подбородка до щиколоток, красные рожки в волосах и красный хвост на заднице.
— Зато это будет потрясающая вечеринка. Бог даст, ты там с кем-нибудь познакомишься. Ну… — Бекки смутилась, — с каким-нибудь холостяком.
— Не все же такие везучие, как ты, — сказала Жожо.
— Это верно, таких, как я, больше нет, — подхватил Энди.
— Да кому ты нужен, кроме меня? — усмехнулась Бекки.
— Да уж, — согласилась Жожо, хотя в душе считала, что Энди слишком симпатичный парень, чтобы не поглядывать налево.
— Завтра на работу, — грустно объявила Бекки, отрываясь от газеты. — Вчера мне приснилось, что я дала «Бритиш Эруэйз» неправильный расчет и выплатила лишнюю компенсацию сотням людей, а ведь они даже не мои клиенты. Но скоро, кажется, станут ими, — мрачно добавила она. — Если так и дальше пойдет, не успеешь и глазом моргнуть, как моими клиентами окажутся все компании в мире, чтоб их… Настоящий был кошмар, проснулась в холодном поту.
— Это переходит в наваждение, — прокомментировал Энди. — Тебе надо поговорить с твоей Элизой.
— Как?
— Спокойно. Скажи ей то, что говоришь мне.
— А если кончится неприятностями?
— Неприятностями? Это же работа, не принимай все так близко к сердцу. Бери пример с Жожо. Когда кто-то в конторе делает ей гадость, она им так прямо и заявляет. — Энди замолчал. — И не забудь: она спит с боссом, а это действительно чревато неприятностями, и нешуточными.
— И без того хватает, — проворчала Жожо.
— А как, кстати, твоя внебрачная связь? — спросил Энди. — Чем все кончится?
Жожо поморщилась:
— Спроси у Бекки. Она у нас спец по сердечным делам.
— Ну и? — Он повернулся к Бекки.
Бекки задумалась:
— Вариантов несколько. Составлю, пожалуй, список. — Она стала что-то писать на полях рубрики «Стиль» в «Санди тайме», после чего объявила: — Итак. Возможный исход событий.
1. Марк уходит от жены.
2. Его жена сама заводит себе любовника — скажем, учителя своего сына — и уходит от Марка.
3. Жожо с Марком постепенно охладевают друг к другу и остаются друзьями.
4. Жена трагическим образом умирает от… От чего люди умирают? От скарлатины. Жожо приходит к Марку в дом в качестве гувернантки его детей, и по прошествии приличествующего случаю времени он всенародно объявляет, что полюбил ее.
— Какой выбираешь?
— Никакой. Я не хочу, чтобы они с женой расставались.
— Иными словами, ты хочешь всю оставшуюся жизнь торчать на запасных ролях? — спросил Энди.
— Не хочу, но… — Она не собиралась разбивать ничью семью. Моральные устои, в каких ее воспитали, предполагали среди прочего незыблемость семьи. Семья — это главное. Если кому-то из папиных пожарников случалось завести шашни на стороне, подключались все остальные члены команды. Заблудшего мужа убеждали вернуться к жене, и, как правило, он так и делал. В тех же редких случаях, когда увещания оставались напрасны, все вставали на сторону обманутой жены, и парень оказывался в изоляции.
— Как же с детьми? Ведь они станут меня ненавидеть.
— Они останутся с матерью.
— Ага. И будут приезжать к отцу раз в неделю, чтобы испортить все выходные. Прошу извинить, — добавила она, — я просто говорю как есть.
— Но ты прекрасно ладишь с детьми, — напомнила Бекки. — Ребята Шейны тебя обожают.
— Я хочу детей, но сначала они должны быть младенцами. А не сразу — вот вам подросток, проявляющий задатки малолетнего преступника, и неуклюжая девчонка, которая на пони-то удержаться не может. Мне придется все время проводить в «неотложке».
— Чем тебе Джордж Клуни не мужик? — встрепенулся Энди.
— Мне Марк больше нравится.
— Черт. Чего ты тогда хочешь?
— Я хочу, чтобы у него не было ни жены, ни детей. Бекки сверилась со своим списком.
— Извини. Такого варианта не предусмотрено.
— Какая досада, — вздохнула Жожо.
— Неужто все так плохо? — спросила Бекки. — Ты так сильно влюблена? Примерно как с Домиником?
— Что за Доминик? — поинтересовался Энди.
— Это еще до тебя, — пояснила Бекки. — Это было нечто!
— Видишь ли, когда я приехала в Англию десять лет назад, я еще не понимала, что среди моих ухажеров могут попадаться и уроды, — сказала Жожо. — Я думала, они просто британцы. И даже когда до меня доходило, что они уроды, это же были британские уроды — уже не так плохо. Я не сразу стала разборчивой.
— Она с такими идиотами встречалась…
— Потом я встретила Доминика.
— И он был не идиот. Бугай под сто девяносто, журналист. Он ей был неплохая пара. Она за него чуть замуж не вышла, они даже обручились — кольца и все такое. Но он вдруг струсил. Не то чтобы совсем, но ему вдруг показалось, что он струсил…
— Он решил, что «не совсем уверен», — помогла Жожо. — За неделю до того, как мы должны были переехать в общий дом. Кольцо мне было разрешено оставить, но помолвка была расторгнута. В принципе брак не исключался, но когда это будет — сказать было трудно. Потом он решил, что нам будет полезно расстаться…
— …но продолжал то и дело являться в пьяном виде, все лез к ней в постель.
— Короче, он разбил мне сердце, — безыскусно подытожила Жожо. — Но я, слава богу, сильная женщина и на его лапшу не купилась. Вот еще, верить всяким козлам.
— Ну, вообще-то было разок, — напомнила Бекки. — Ты вспомни, ты мне однажды даже что-то соврала типа «ему переночевать негде», я возьми да и приди, а тут такое…
— Ладно, ладно. Раз или два, может, и дала слабину.
— Или раз двадцать.
— Но я все равно с ним порвала. И пережила, как видишь.
— Если бы такое было со мной, — сказала Бекки, — я бы продолжала встречаться, все надеялась бы, что он наконец образумится. Дошла бы до ручки. Сорок кило весу, ногти изгрызены, и все время бы кусала концы волос. Сидела бы на транквилизаторах и спала бы на полу в обнимку с телефоном. Питалась бы детскими пюре из баночек и…
— Давно это было? — спросил вдруг Энди.
Жожо задумалась.
— Шесть лет? — Она вопросительно посмотрела на Бекки, у которой было выражение человека, только что вышедшего из транса. — Шесть с половиной?
— А чем он сейчас занимается? — продолжал допытываться Энди. — Завел себе подружку-то?
— Понятия не имею. И вообще, мне плевать.
— Кольцо все еще у тебя?
— Не-а. Я его продала, а на вырученные деньги мы с Бекки на две недели съездили в Таиланд.
— Ты любишь Марка так же сильно, как Доминика? — спросила Бекки.
Жожо надолго задумалась.
— Может, и сильней. Но он все равно женат.
Вообще-то, в последнее время Марк стал делать намеки, что, возможно, уйдет от Кэсси. Причем Жожо его к тому никак не побуждала. Она ни за что не стала бы этого добиваться. Возможно, когда-нибудь вся эта конспирация станет для нее настолько невыносимой — сейчас она всего лишь раздражает, — что она начнет требовать большего. Но на данный момент все рассуждения об их счастливом будущем исходили исключительно от него.
Жожо приехала на работу. Возле здания слонялся какой-то незнакомый мужик, он смотрелся в чье-то боковое зеркало и поправлял волосы, а лицо у него было Цвета лимонного пирога. Она почти не сомневалась, что это Натан Фрей заблаговременно явился на девятичасовую встречу. Настолько заблаговременно, что делалось страшно.
Понедельник, 9 часов 00 минут 10 секунд
Мэнни доложил о Натане Фрее, и это действительно оказался тот самый мужик с физиономией цвета лимонного пирога. Собственной персоной.
Он являл собой жалкое зрелище. Три года он писал свою книгу; перезаложил дом, на полгода ушел из семьи и в женском платье жил в Афганистане. Двое литагентов его уже отослали — «Ну, и дураки», — заметила Жожо, — и сейчас, стоя перед живым агентом, наделенным всеми полномочиями, чтобы осуществить его мечту, он сильно нервничал.
Но когда Жожо поздравила его с замечательной книгой и обрисовала свое видение того, как она будет влет продаваться в разных странах мира, лимонная бледность на его лице уступила место более здоровому оттенку, и он стал походить на подрумяненный пирог с творожной начинкой.
— У кого-то еще в данный момент есть ваша рукопись? Я говорю о литагентах, — спросила Жожо. Ей уже случалось бывать в ситуациях, когда автор массовым порядком рассылал свое творение, а в результате на его книгу начинали претендовать сразу несколько агентств.
— Нет.
Хорошо. По крайней мере не придется ни с кем биться.
— Я даже не поверил, когда вы мне позвонили. Мне как раз нужен такой агент. Не верится даже…
— Считайте, он у вас есть, — произнесла Жожо, и на его щеках мгновенно появились два ярких малиновых пятна.
— Ой! — негромко издал он возглас. — Господи! — Он вытер пот со лба. — Поверить не могу. — Все его лицо порозовело, превратившись в симпатичный клубничный мусс. — И что теперь?
— Теперь я буду готовить для вас контракт.
— Правда? — Он был поражен. — Так просто?
— Книга потрясающая. Ее захотят купить многие издатели.
— Мне неловко спрашивать… Я понимаю, это звучит смешно… но…
— Да, вы заработаете кучу денег. Я оговорю для вас самый высокий аванс, какой получится.
— Мне много не надо, — заторопился он. — Издаться — уже большая награда. Но мы сейчас оказались без источников дохода, жене и детям приходится нелегко…
— Не волнуйтесь. Интуиция мне подсказывает, что вашу книгу захотят заполучить многие издательства, они будут счастливы выложить за нее денежки. Дайте мне дней десять, как только будут новости, я с вами свяжусь.
Натан стал пятиться к двери, повторяя:
— Спасибо, спасибо, спасибо.
Мэнни проводил его взглядом и, дождавшись, когда последнее «спасибо» стихнет в конце коридора, заметил:
— Медовый месяц. Сколько, интересно, должно пройти времени, прежде чем он обнаглеет и станет звонить вам всякий раз, как потеряет проездной на метро?
Жожо улыбнулась.
— Ну что, можно считать, он наги? — спросил Мэнни.
— Наш.
— Расскажите, какой он. Заслуживает внимания?
— Еще бы! — Жожо пересказала афганскую историю. — В нашем бизнесе таких называют «писателями с большим будущим». — Она перебросила ему рукопись. — Начинай размножать. Мне нужно шесть качественных экземпляров, причем полчаса назад.
— Аукцион будете устраивать?
Жожо кивнула. Эта «Любовь под паранджой» так хороша, что несколько издательств наверняка вступят в бой и раскошелятся за право обладать шедевром.
Пока Мэнни вдыхал пары ксерокса и ворчал, что человеку с высшей оценкой по английскому в дипломе стыдно заниматься работой, на которую способна даже обезьяна, Жожо мысленно набросала список потенциальных издателей.
Но сначала надо будет узнать у Марка, как дела с Сэмом. Делать вид, что ее заботят его домашние проблемы, было не так легко. Она старалась, потому что Марк придавал им огромное значение, но итог был один: всякий раз, как у него дома что-то случалось, семья отбирала у нее Марка. А уж накликать на себя беду это семейство умело. Его жена Кэсси, учительница начальных классов, непременно сваливалась с мигренью, стоило ей поесть сыра, но сей факт никак не мешал ей наведываться в сырную лавку при каждом удобном случае. Их десятилетняя дочь Софи была опасна для себя самой: за то время, что Жожо встречалась с Марком, она успела свалиться с пони и разрезать себе ладонь транспортиром.
Инцидент с выпивкой был отнюдь не первым проступком Сэма — его уже ловили на воровстве фруктового «Минтона» из газетного киоска, что повлекло за собой визит к школьному психологу. Даже их пес Гектор участвовал в заговоре по разлучению влюбленных. Когда Жожо собственноручно, не из полуфабрикатов, приготовила индийскую еду на ужин, Гектор попал под машину и получил тяжелую травму; Марку пришлось ехать домой, так и не попробовав ни кусочка. После этого через какую-то неделю Гектор проглотил спортивный носок Марка, и Сэм попытался исцелить его приемом Геймлиха, но преуспел лишь в том, что сломал собаке ребро. Марку опять пришлось мчаться домой.
Однако влечения она к нему не испытывала. Потом случилась встреча в очереди за такси возле «Хилтона», следом за ней — расширенные зрачки в коридоре агентства, и все пошло наперекосяк. Когда Жожо отчитывалась на пятничной летучке, Марк по-прежнему смотрел в сторону, только теперь улыбки на его лице не было. Он больше не распластывался в шутку по стене коридора, когда она стремительно проходила из одного кабинета в другой. Он называл ее исключительно «Жожо», шутливые перебранки ушли в прошлое.
Ей это не нравилось, но она была готова перетерпеть. Терпения ей было не занимать — благо опыта работы с издателями хватало, — и она умела отключить звучащие в голове звоночки страха и сомнения.
Но Марк никогда не стал бы управляющим партнером литературного агентства, не обладай он еще и стальными нервами, так что отчуждение продолжалось.
Что ж, думала Жожо, стерпим, не впервой. Однако витающее в воздухе напряжение приводило к тому, что она то и дело мыслями возвращалась к нему. Как-то раз она задумалась о Марке Эвери не как о начальнике, а как о мужчине, дала волю фантазии, и ее решимость начала слабеть. После того многозначительного взгляда в коридоре она начала сползать в пучину непреодолимого влечения, и это ее по-настоящему злило. Вскоре она призналась Бекки: «Мне не дает покоя вопрос: каково это — спать с Марком Эвери?»
— Ничего хорошего. Наверняка. С таким стариком?
— Ну, ему же не восемьдесят шесть, а только сорок шесть.
Бекки призадумалась — может ли из этого выйти что-нибудь путное?
— Это все потому, что ты не была с мужчиной целых девять месяцев. После Бедняги Крейга. Может, тебе с кем-нибудь переспать?
— С кем?
— Ну вот, она еще спрашивает. Да с кем угодно.
— Но я не хочу куда-то идти только затем, чтобы найти себе партнера на раз. Я не такая. Я хочу переспать с Марком. И ни с кем другим.
— Жожо, оставь эти мысли. Я тебя очень прошу!
— А учитывая, что он мне уже нравится, я им восхищаюсь и глубоко уважаю, можно считать, что я обречена, — безутешно подвела черту Жожо.
В более прозаическом плане ей надо было думать о карьере. Она рассчитывала в обозримом будущем стать партнером, но как это сделать, если босс перестал ее замечать?
Через месяц она сдалась и договорилась с ним о встрече. Пришла к нему в кабинет, плотно закрыла за собой дверь и села напротив него.
— Жожо?
— Марк, я… Я не знаю, как это сказать, но в наших отношениях появилась какая-то напряженность. Дело в моей работе? Ты мной недоволен?
Она знала, что это не так, но хотела ясности.
— Нет, твоей работой я абсолютно доволен.
— Та-а-ак. Тогда, может, мы перестанем валять дурака? И вернемся к тому, что было?
Он подумал и ответил:
— Нет.
— Но почему?
— Потому что… потому что… как сказать? — замялся он. — Потому что — ты только не смейся! — я в тебя влюблен.
— Перестань! Как это может быть?
— Мы с тобой вместе работаем уже два года. Если за это время я тебя не узнал…
Жожо помолчала, потом подняла голову и сказала:
— Ты женат. Я никогда не заведу роман с женатым мужчиной.
— Я знаю. И это одна из причин, почему я к тебе именно так отношусь.
— Что ж, — вздохнула она. — Сюрприз так сюрприз.
23
Предполагалось, что это будет разовый перепихон — чтобы выпустить пар и снова стать товарищами по работе. Конечно, это была чистой воды ложь, и это понимали оба. Ни тот ни другой и не мыслили выпускать какой-то там пар, но то, что должно было случиться, воспринималось как-то легче, будучи облеченным в благообразную форму.После того как Марк признался ей в любви, Жожо позвонила Бекки и по телефону передала весь разговор.
— Не дергайся, — успокоила Бекки. — Это просто уловка, чтобы затащить тебя в койку.
— Думаешь? — с облегчением и одновременно разочарованием переспросила Жожо.
— Уверена.
ТО: Jojo.harvey@LIPMAN HAIG.co
FROM: Mark.avery@LlPMAN HAIG.co
SUBJECT: Я не шутил
Это не была уловка, чтобы затащить тебя в койку.
Мхх
— Именно так и сформулировал? — удивилась Бекки. — Бог ты мой, умный мужик.
— А я тебе что твержу?
Неприкрытое раздражение, с каким это было сказано, удивило Бекки.
В последующие девять дней Жожо с Марком ходили друг вокруг друга на цыпочках и при каждом контакте краснели и роняли вещи. О каждом, даже самом незначительном, эпизоде Жожо в подробностях докладывала сестре, которая, при всей обеспокоенности, помимо своей воли была захвачена происходящим.
На десятый день Марк пригласил Жожо на ужин; нужно было «поговорить».
— Ага, — вздохнула Бекки, — поговорить о том, как половчей влезть в твои штанишки.
«Вот и хорошо», — подумала Жожо.
— Значит, так, — начал Марк между закусками и горячим. — Не собираюсь тебе говорить, что моя жена меня не понимает. И что мы давно не спим вместе, поскольку время от времени это случается. И своих детей я люблю и не хочу делать ничего такого, что причинило бы им боль.
— То есть уходить от семьи ты не собираешься? — уточнила Жожо.
Вот именно. Так что решай сама. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я в состоянии тебе предложить, но я должен сказать, что ни к одной другой женщине я не испытывал ничего подобного.
— И не в твоих привычках ходить налево? Он опешил.
— Конечно, нет.
Вернувшись домой, Жожо тут же позвонила Бекки и передала разговор.
— Шустрый какой, — прокомментировала та. — Ты и не хочешь, чтобы он бросал детей. Ты просто хочешь с ним переспать.
— Да? Тогда все в порядке.
На другой день на работе ее ждала электронная почта.
ТО: Jojo.harvey@LIPMAN HAIG.co
FROM: Mark.avery@LIPMAN HAIG.co
SUBJECT: Пожалуйста
Пожалуйста. Просительная форма от упрашивать, умолять, добиваться, клянчить, валяться в ногах или увещевать.
М хх
К удивлению Жожо, глаза ее вдруг наполнились слезами. Слишком много всего навалилось — жена, дети, а теперь еще эта смиренная мольба.
Идея под названием «выпустить пар» родилась в голове у Бекки. «Вдруг он в постели окажется невыносим? Может, тебе станет противно?»
В этом Жожо сомневалась, но с деланым смущением передала слова сестры Марку.
— А если особенно повезет, ты тоже ко мне поостынешь, — добавила она.
Судя по выражению лица Марка, это было маловероятно.
— Ну, если ты уверена… Она кивнула.
— И где же мы… Я, к примеру, мог бы…
— Приезжай ко мне. Я ужин приготовлю. Нет, — поправилась она. — Не стану. Если я начну для тебя готовить еду, то никогда от тебя не отделаюсь.
К интимной близости с Жожо Марк подошел так же, как ко всему остальному: с решимостью, твердостью, вниманием к мелочам. Одежду он с нее снимал так, словно развертывал бесценный подарок.
Потом она спросила:
— Ну, и как тебе?
— Ужасно. — Он смотрел в потолок. — Я к тебе совсем не охладел. А тебе?
— Хуже, чем я ожидала.
— Ну как? Удивил он тебя? — спросила Бекки на другой день. — Или так себе? Иногда немолодые мужчины оказываются неумехами. — Один раз в жизни Бекки переспала с пьяным тридцатисемилетним мужиком и теперь считала себя специалистом в этом вопросе.
— Ничего подобного, — раздраженно возразила Жожо. — Это гораздо больше, чем секс: Марк — человек, который нравится мне больше всех.
— Ну, извини, — растерялась Бекки.
— Да нет, это ты извини, — в свою очередь растерялась Жожо.
— И что теперь? Выпустили пар, а дальше?
— Только круглая дура могла завести роман с женатиком.
— Ты не дура, Жожо.
— Не дура.
— Так когда вы теперь увидитесь?
— Сегодня.
Вечером Марк спросил Жожо о ее первом парне, и она со смехом ответила:
— Этого я тебе рассказать не могу, ты умрешь от ревности.
— Я справлюсь.
— Ладно. Он был новобранец из пожарной команды моего отца.
— Новобранец?
— Ну да, новенький.
— То есть он был пожарником? Черт, зачем я только спросил. Но ты рассказывай, рассказывай, теперь я хочу знать все. Верзила небось?
— Еще какой. Сто девяносто ростом, руки как бревна, он штангу тягал. А грудь у него была… Прижмет меня, да так, что и не охнешь, пока сам не отпустит.
— А-а.
Жожо расхохоталась.
— Сам спросил. Но знаешь? Быть гориллой с широченной грудью — дело нехитрое, меня этим не проймешь.
Самое смешное было то, что, только влюбившись в Марка, Жожо обнаружила, что к нему неравнодушны буквально все — и Луиза, и Пэм, и все остальные.
Удивительно было, как она раньше этого не замечала.
— Я думала, ты в Джима влюблена, — сказала она Луизе. — Нет?
— Пойми меня правильно, — сказала та, — Джим замечательный, но Марк… Марк — это воплощенный секс. Я бы за это… минуточку… дай подумать… Да, за одну ночь с Марком Эвери я бы согласилась никогда в жизни не покупать новой обуви — видишь, до чего дошло? — Она театрально передернула плечами. — Бьюсь об заклад, он настоящий зверь.
Воскресенье, утро
Проснувшись, Жожо потянулась за книжкой Вудхауза. Рядом с кроватью у нее всегда была припасена стопка приятного чтива. Она обожала Вудхауза, Агату Кристи — все, что читала еще в юности в Нью-Йорке и что будило фантазию насчет ее британских корней. Даже теперь, когда она отлично понимала, насколько далеки книги от реальной жизни, она читала с удовольствием.
Потом она встала и принялась за глажку, коротая время, пока не настанет удобный час для традиционного звонка родителям в Куинс. Жожо говорила с ними каждую субботу, и всякий раз разговор в точности повторял предыдущий, недельной давности.
— Привет, пап!
— Ты когда приедешь?
— Мы только что виделись! На Рождество, забыл? Всего месяц назад!
— Ты не поняла. Когда ты приедешь насовсем? Мама о тебе беспокоится. Ты же знаешь, в участке тебя в любой момент на работу возьмут. — Послышался какой-то шум. — Да подожди ты! Она и моя дочь тоже! — Вздох. — Ну вот, мама рвется с тобой поговорить.
Чарли завладела трубкой, послышались помехи.
— Здравствуй, доченька, как у тебя дела?
— Хорошо, мам, все в порядке. Вы все здоровы?
— Да. Не слушай этого старого дурака. Он просто за тебя волнуется. Есть хоть какая надежда…
— Мам, я постараюсь приехать летом, хорошо?
Десять минут спустя она повесила трубку и, чувствуя себя виноватой, принялась оправдываться перед своим рюкзачком:
— Понимаешь, я живу здесь! Это теперь мой дом. Она обожала свой рюкзачок. С ним всегда можно поговорить, это намного удобнее, чем иметь собаку.
После этого она поспешила на автобус до Вест-Хэмпстеда, где жили Бекки и Энди. На метро было бы быстрее, но Жожо предпочитала автобус: можно ехать и глазеть по сторонам. В Лондоне она жила уже десять лет и продолжала относиться к нему с нежностью, хоть и признавала в душе, что до Нью-Йорка ему еще далеко, особенно в части ухода за ногтями.
— Вот хорошо, — обрадовался Энди, открывший на звонок. — Мы как раз собрались в «Сейнсбери», поможешь пакеты нести.
Закупив продовольствие на неделю вперед, они потащили Жожо в магазин для садоводов.
— Ты не против, что я у вас тут третьего лишнего изображаю?
— Да нет, — ответил Энди. — Вносишь некоторое разнообразие, да и тема для разговоров появляется.
Бекки и Энди жили вместе уже полтора года и обожали притворяться, что никогда не занимаются сексом и вообще жуть как надоели друг другу. Жожо знала: это верный признак того, что они друг от друга без ума. Не станут люди шутить на эту тему, если абсолютно не уверены в незыблемости своих отношений. Как следствие — Бекки жаждала всех видеть счастливыми и устроенными, а больше всего — Жожо.
— Сестры Уайатт устраивают вечеринку, — объявила Бекки, когда все вернулись домой и выгрузили на кухне покупки.
Сестры Уайатт — Магда, Марина и Мейзи — были подружками Бекки, они с полгода жили вместе, перед тем как Бекки въехала в этот дом вдвоем с Энди. Это были светловолосые, шикарные красавицы, к тому же богатые и на удивление добросердечные. Они вращались в сферах с более высоким, чем у Бекки, октановым числом, но это не мешало им сохранять к ней дружеское расположение и приглашать на все свои вечеринки, а заодно и Жожо.
Бекки была неравнодушна ко всем трем, все три были неравнодушны к Жожо, и даже Жожо была слегка неравнодушна к Магде, старшей из сестер, наделенной самыми выдающимися организаторскими способностями. «НО НЕ В СЕКСУАЛЬНОМ ПЛАНЕ», — всякий раз прибавляла она, когда расхваливала Магду перед Энди.
— Это не имеет значения, — отвечал тот. — Я их боюсь. Уж больно они… не такие, как все.
— Мейзи исполняется тридцатник. Гулять будут в родительском особняке в Хэмпстеде. Правда, это будет только в июне, но они хотят убедиться, что ты сможешь прийти.
— В июне?! — воскликнула Жожо.
— Это что, так теперь принято в высшем свете? — удивился Энди. — Приглашать за несколько месяцев вперед?
— Откуда мне знать? Да, и учти: это будет маскарад.
— Маскарад! — простонала Жожо. — Ну почему обязательно маскарад?
Маскарады она ненавидела — с обычным-то нарядом всегда проблемы — и всякий раз наряжалась красным чертом: черное трико от подбородка до щиколоток, красные рожки в волосах и красный хвост на заднице.
— Зато это будет потрясающая вечеринка. Бог даст, ты там с кем-нибудь познакомишься. Ну… — Бекки смутилась, — с каким-нибудь холостяком.
— Не все же такие везучие, как ты, — сказала Жожо.
— Это верно, таких, как я, больше нет, — подхватил Энди.
— Да кому ты нужен, кроме меня? — усмехнулась Бекки.
— Да уж, — согласилась Жожо, хотя в душе считала, что Энди слишком симпатичный парень, чтобы не поглядывать налево.
— Завтра на работу, — грустно объявила Бекки, отрываясь от газеты. — Вчера мне приснилось, что я дала «Бритиш Эруэйз» неправильный расчет и выплатила лишнюю компенсацию сотням людей, а ведь они даже не мои клиенты. Но скоро, кажется, станут ими, — мрачно добавила она. — Если так и дальше пойдет, не успеешь и глазом моргнуть, как моими клиентами окажутся все компании в мире, чтоб их… Настоящий был кошмар, проснулась в холодном поту.
— Это переходит в наваждение, — прокомментировал Энди. — Тебе надо поговорить с твоей Элизой.
— Как?
— Спокойно. Скажи ей то, что говоришь мне.
— А если кончится неприятностями?
— Неприятностями? Это же работа, не принимай все так близко к сердцу. Бери пример с Жожо. Когда кто-то в конторе делает ей гадость, она им так прямо и заявляет. — Энди замолчал. — И не забудь: она спит с боссом, а это действительно чревато неприятностями, и нешуточными.
— И без того хватает, — проворчала Жожо.
— А как, кстати, твоя внебрачная связь? — спросил Энди. — Чем все кончится?
Жожо поморщилась:
— Спроси у Бекки. Она у нас спец по сердечным делам.
— Ну и? — Он повернулся к Бекки.
Бекки задумалась:
— Вариантов несколько. Составлю, пожалуй, список. — Она стала что-то писать на полях рубрики «Стиль» в «Санди тайме», после чего объявила: — Итак. Возможный исход событий.
1. Марк уходит от жены.
2. Его жена сама заводит себе любовника — скажем, учителя своего сына — и уходит от Марка.
3. Жожо с Марком постепенно охладевают друг к другу и остаются друзьями.
4. Жена трагическим образом умирает от… От чего люди умирают? От скарлатины. Жожо приходит к Марку в дом в качестве гувернантки его детей, и по прошествии приличествующего случаю времени он всенародно объявляет, что полюбил ее.
— Какой выбираешь?
— Никакой. Я не хочу, чтобы они с женой расставались.
— Иными словами, ты хочешь всю оставшуюся жизнь торчать на запасных ролях? — спросил Энди.
— Не хочу, но… — Она не собиралась разбивать ничью семью. Моральные устои, в каких ее воспитали, предполагали среди прочего незыблемость семьи. Семья — это главное. Если кому-то из папиных пожарников случалось завести шашни на стороне, подключались все остальные члены команды. Заблудшего мужа убеждали вернуться к жене, и, как правило, он так и делал. В тех же редких случаях, когда увещания оставались напрасны, все вставали на сторону обманутой жены, и парень оказывался в изоляции.
— Как же с детьми? Ведь они станут меня ненавидеть.
— Они останутся с матерью.
— Ага. И будут приезжать к отцу раз в неделю, чтобы испортить все выходные. Прошу извинить, — добавила она, — я просто говорю как есть.
— Но ты прекрасно ладишь с детьми, — напомнила Бекки. — Ребята Шейны тебя обожают.
— Я хочу детей, но сначала они должны быть младенцами. А не сразу — вот вам подросток, проявляющий задатки малолетнего преступника, и неуклюжая девчонка, которая на пони-то удержаться не может. Мне придется все время проводить в «неотложке».
— Чем тебе Джордж Клуни не мужик? — встрепенулся Энди.
— Мне Марк больше нравится.
— Черт. Чего ты тогда хочешь?
— Я хочу, чтобы у него не было ни жены, ни детей. Бекки сверилась со своим списком.
— Извини. Такого варианта не предусмотрено.
— Какая досада, — вздохнула Жожо.
— Неужто все так плохо? — спросила Бекки. — Ты так сильно влюблена? Примерно как с Домиником?
— Что за Доминик? — поинтересовался Энди.
— Это еще до тебя, — пояснила Бекки. — Это было нечто!
— Видишь ли, когда я приехала в Англию десять лет назад, я еще не понимала, что среди моих ухажеров могут попадаться и уроды, — сказала Жожо. — Я думала, они просто британцы. И даже когда до меня доходило, что они уроды, это же были британские уроды — уже не так плохо. Я не сразу стала разборчивой.
— Она с такими идиотами встречалась…
— Потом я встретила Доминика.
— И он был не идиот. Бугай под сто девяносто, журналист. Он ей был неплохая пара. Она за него чуть замуж не вышла, они даже обручились — кольца и все такое. Но он вдруг струсил. Не то чтобы совсем, но ему вдруг показалось, что он струсил…
— Он решил, что «не совсем уверен», — помогла Жожо. — За неделю до того, как мы должны были переехать в общий дом. Кольцо мне было разрешено оставить, но помолвка была расторгнута. В принципе брак не исключался, но когда это будет — сказать было трудно. Потом он решил, что нам будет полезно расстаться…
— …но продолжал то и дело являться в пьяном виде, все лез к ней в постель.
— Короче, он разбил мне сердце, — безыскусно подытожила Жожо. — Но я, слава богу, сильная женщина и на его лапшу не купилась. Вот еще, верить всяким козлам.
— Ну, вообще-то было разок, — напомнила Бекки. — Ты вспомни, ты мне однажды даже что-то соврала типа «ему переночевать негде», я возьми да и приди, а тут такое…
— Ладно, ладно. Раз или два, может, и дала слабину.
— Или раз двадцать.
— Но я все равно с ним порвала. И пережила, как видишь.
— Если бы такое было со мной, — сказала Бекки, — я бы продолжала встречаться, все надеялась бы, что он наконец образумится. Дошла бы до ручки. Сорок кило весу, ногти изгрызены, и все время бы кусала концы волос. Сидела бы на транквилизаторах и спала бы на полу в обнимку с телефоном. Питалась бы детскими пюре из баночек и…
— Давно это было? — спросил вдруг Энди.
Жожо задумалась.
— Шесть лет? — Она вопросительно посмотрела на Бекки, у которой было выражение человека, только что вышедшего из транса. — Шесть с половиной?
— А чем он сейчас занимается? — продолжал допытываться Энди. — Завел себе подружку-то?
— Понятия не имею. И вообще, мне плевать.
— Кольцо все еще у тебя?
— Не-а. Я его продала, а на вырученные деньги мы с Бекки на две недели съездили в Таиланд.
— Ты любишь Марка так же сильно, как Доминика? — спросила Бекки.
Жожо надолго задумалась.
— Может, и сильней. Но он все равно женат.
Вообще-то, в последнее время Марк стал делать намеки, что, возможно, уйдет от Кэсси. Причем Жожо его к тому никак не побуждала. Она ни за что не стала бы этого добиваться. Возможно, когда-нибудь вся эта конспирация станет для нее настолько невыносимой — сейчас она всего лишь раздражает, — что она начнет требовать большего. Но на данный момент все рассуждения об их счастливом будущем исходили исключительно от него.
24
Понедельник, 8:30Жожо приехала на работу. Возле здания слонялся какой-то незнакомый мужик, он смотрелся в чье-то боковое зеркало и поправлял волосы, а лицо у него было Цвета лимонного пирога. Она почти не сомневалась, что это Натан Фрей заблаговременно явился на девятичасовую встречу. Настолько заблаговременно, что делалось страшно.
Понедельник, 9 часов 00 минут 10 секунд
Мэнни доложил о Натане Фрее, и это действительно оказался тот самый мужик с физиономией цвета лимонного пирога. Собственной персоной.
Он являл собой жалкое зрелище. Три года он писал свою книгу; перезаложил дом, на полгода ушел из семьи и в женском платье жил в Афганистане. Двое литагентов его уже отослали — «Ну, и дураки», — заметила Жожо, — и сейчас, стоя перед живым агентом, наделенным всеми полномочиями, чтобы осуществить его мечту, он сильно нервничал.
Но когда Жожо поздравила его с замечательной книгой и обрисовала свое видение того, как она будет влет продаваться в разных странах мира, лимонная бледность на его лице уступила место более здоровому оттенку, и он стал походить на подрумяненный пирог с творожной начинкой.
— У кого-то еще в данный момент есть ваша рукопись? Я говорю о литагентах, — спросила Жожо. Ей уже случалось бывать в ситуациях, когда автор массовым порядком рассылал свое творение, а в результате на его книгу начинали претендовать сразу несколько агентств.
— Нет.
Хорошо. По крайней мере не придется ни с кем биться.
— Я даже не поверил, когда вы мне позвонили. Мне как раз нужен такой агент. Не верится даже…
— Считайте, он у вас есть, — произнесла Жожо, и на его щеках мгновенно появились два ярких малиновых пятна.
— Ой! — негромко издал он возглас. — Господи! — Он вытер пот со лба. — Поверить не могу. — Все его лицо порозовело, превратившись в симпатичный клубничный мусс. — И что теперь?
— Теперь я буду готовить для вас контракт.
— Правда? — Он был поражен. — Так просто?
— Книга потрясающая. Ее захотят купить многие издатели.
— Мне неловко спрашивать… Я понимаю, это звучит смешно… но…
— Да, вы заработаете кучу денег. Я оговорю для вас самый высокий аванс, какой получится.
— Мне много не надо, — заторопился он. — Издаться — уже большая награда. Но мы сейчас оказались без источников дохода, жене и детям приходится нелегко…
— Не волнуйтесь. Интуиция мне подсказывает, что вашу книгу захотят заполучить многие издательства, они будут счастливы выложить за нее денежки. Дайте мне дней десять, как только будут новости, я с вами свяжусь.
Натан стал пятиться к двери, повторяя:
— Спасибо, спасибо, спасибо.
Мэнни проводил его взглядом и, дождавшись, когда последнее «спасибо» стихнет в конце коридора, заметил:
— Медовый месяц. Сколько, интересно, должно пройти времени, прежде чем он обнаглеет и станет звонить вам всякий раз, как потеряет проездной на метро?
Жожо улыбнулась.
— Ну что, можно считать, он наги? — спросил Мэнни.
— Наш.
— Расскажите, какой он. Заслуживает внимания?
— Еще бы! — Жожо пересказала афганскую историю. — В нашем бизнесе таких называют «писателями с большим будущим». — Она перебросила ему рукопись. — Начинай размножать. Мне нужно шесть качественных экземпляров, причем полчаса назад.
— Аукцион будете устраивать?
Жожо кивнула. Эта «Любовь под паранджой» так хороша, что несколько издательств наверняка вступят в бой и раскошелятся за право обладать шедевром.
Пока Мэнни вдыхал пары ксерокса и ворчал, что человеку с высшей оценкой по английскому в дипломе стыдно заниматься работой, на которую способна даже обезьяна, Жожо мысленно набросала список потенциальных издателей.
Но сначала надо будет узнать у Марка, как дела с Сэмом. Делать вид, что ее заботят его домашние проблемы, было не так легко. Она старалась, потому что Марк придавал им огромное значение, но итог был один: всякий раз, как у него дома что-то случалось, семья отбирала у нее Марка. А уж накликать на себя беду это семейство умело. Его жена Кэсси, учительница начальных классов, непременно сваливалась с мигренью, стоило ей поесть сыра, но сей факт никак не мешал ей наведываться в сырную лавку при каждом удобном случае. Их десятилетняя дочь Софи была опасна для себя самой: за то время, что Жожо встречалась с Марком, она успела свалиться с пони и разрезать себе ладонь транспортиром.
Инцидент с выпивкой был отнюдь не первым проступком Сэма — его уже ловили на воровстве фруктового «Минтона» из газетного киоска, что повлекло за собой визит к школьному психологу. Даже их пес Гектор участвовал в заговоре по разлучению влюбленных. Когда Жожо собственноручно, не из полуфабрикатов, приготовила индийскую еду на ужин, Гектор попал под машину и получил тяжелую травму; Марку пришлось ехать домой, так и не попробовав ни кусочка. После этого через какую-то неделю Гектор проглотил спортивный носок Марка, и Сэм попытался исцелить его приемом Геймлиха, но преуспел лишь в том, что сломал собаке ребро. Марку опять пришлось мчаться домой.