Кайз Мэриан. Замри, умри, воскресни

   — Вы настоящая секс-бомба!
   — Какая хитроумная идея — явиться в облике беса, — похвалила Магда.
   Вот вам подтверждение того, что некоторые люди заслуживают быть богатыми и красивыми, подумала Жожо. Наряды самих сестер были взяты напрокат — а может, и сшиты специально к случаю, — но они дружно восторгались ее гадкими рожками и хвостом так, будто в жизни не видели более великолепного костюма.
   Мейзи была в роли Мэрилин Монро в белом платье на тонких лямочках, Марина — в светло-голубом костюме от Шанель с нашитыми на него чучелами малиновок, изображала Типпи Хедрен в хичкоковских «Птицах», а Магда явилась величественной королевой эльфов из «Властелина колец».
   — Знаешь, Жожо, смешно, но мне никогда не нравились мои уши. Я их считала чересчур плоскими и острыми и даже хотела сделать пластическую операцию. Теперь вот радуюсь, что не сделала.
   Магнолия согласилась.
   — Я всегда говорила, никогда не нужно ни от чего отказываться — в конце концов все входит в моду.
   Вокруг Жожо хлопотали воспитанные девочки — дочери брата Магды, Михаила. Одна приняла у нее из рук пальто, вторая — подарок и с серьезным видом сообщила, что отнесет его в «комнату для подарков», а третья преподнесла ей коктейль с шампанским.
   Торжество было продумано до мелочей, как будто его устраивал профессионал, но все это было делом рук Магды. Она предусмотрела место для отдыха с мягким светом; обеденную зону со шведским столом и мягкими диванами; в большой комнате была установлена стереоаппаратура и барная стойка — это называлось комнатой «для проказ». Стоило вам одолеть половину бокала, как перед вами появлялся поднос с напитками; мягкое кресло оказывалось под вами ровно в тот момент, как в голове мелькала мысль, не приземлиться ли, а стоило вам усомниться в своей привлекательности (ведь больше никто не пришел в самодельном наряде!), как вас одаривали восхищенными взглядами красавцы-мужчины. Все, буквально все взяли себе костюмы напрокат. За первые пять минут Жожо повстречала гориллу, Гэндальфа, Розовую Пантеру, рыцаря в доспехах, юную даму в печали, еще одного Гэндальфа, монашку, Бэтмена, третьего Гэндальфа и двух Марий-Антуанетт, причем обе были мужчины. Даже Энди явился в костюме Супермена, а Бекки в облегающем черном трико и маске изображала Женщину-Кошку.
   Потом Жожо увидела Шейну с Брэндоном и облегченно выдохнула. Шейна, тощая, как палка, в коричневом трико «под крокодила», явилась в облике Твигги, а Брэндон, в огромных бесформенных клочьях монтажной пены по всему костюму, представлял собой попкорн.
   — Жожо, у нас для тебя есть замечательные кавалеры, просто замечательные, — сказала Магда. — Первый — в костюме Али-Бабы. Куча денег, и действительно милый парень. Лучше не придумаешь. Есть только одна загвоздка, но ты должна обещать, что она тебя не испугает. — Она сжала Жожо руку. — Ради меня, Жожо. Обещаешь?
   Жожо, улыбаясь, дала слово. Магду она обожала.
   — Никто ему не объяснил, как правильно наложить грим. Но он милейший человек, и, как я уже сказала, денег — куры не клюют. Идем, я тебя представлю.
   Она утянула Жожо через весь зал и подвела к мужчине в розовых шелковых шароварах и красном кушаке.
   — Жожо, познакомься, это Генри. Я уверена, вы друг другу понравитесь.
   Жожо посмотрела на красавца, и от нее потребовалась вся ее воля, чтобы не расхохотаться вслух. Под оранжевым тюрбаном лицо Генри имело такой вид, будто его раскрашивали мастерицы индонезийского батика. Неумело насурьмленные глаза были не лучше.
   Магда удалилась, а Генри прокашлялся (после коктейля с текилой) и сказал:
   — Прошу меня извинить за мою полосатую физиономию. Я не знал, как правильно наложить этот крем, имитирующий загар, — и вот результат.
   — Да ну что вы! Откуда вам это знать, вы же мужчина.
   — Теперь, говорят, неделю сходить будет. Жожо сочувственно кивнула.
   — На работу показаться стыдно.
   — А вы кем работаете?
   — Диктором.
   Новый прилив смеха — но она опять сдержалась. Чуть не задохнулась, даже кулаки пришлось сжать.
   — Новости с фондового рынка, не политические. Но все равно неудобно.
   Жожо стала думать, как бы удрать, но Магда ее опередила и появилась с каким-то розовым кроликом.
   — Генри, познакомься, это Афина, самая младшая из сестер Гермиона. Я знаю, на тебя можно положиться, позаботься о ней, пожалуйста, а Жожо я вынуждена украсть, как ни грустно прерывать вашу беседу.
   Удалившись на приличное расстояние, она шепнула:
   — Крем для имитации загара, да?
   — Нет…
   — Неважно, у нас еще масса симпатичных мужчин. Итак, с кем теперь будем знакомиться?
   У Магды был особый дар: она умела к себе расположить.
   — Видишь ли, Магда, мне не нужен кавалер, у меня уже есть. Правда, он женат.
   — Боже, как здорово! — Она увидела, какое у Жожо лицо. — Не очень здорово, да? Иди сюда, посидим.
   Естественно, как раз рядом оказалась кушетка, причем такого размера, что на ней в аккурат разместились Магда и Жожо. Откуда ни возьмись появилась одна из племянниц, Магда велела ей принести бутылку шампанского, которую они и распили, пока Жожо изливала душу.
   — И ты думаешь, такой мужчина тебе нужен? — спросила Магда, когда Жожо закончила рассказ.
   — Не знаю. Мне так кажется, но разве можно знать наверняка?
   — Знаешь, как я определяю, нужен мне мужчина или нет? У него обязательно будет жуткая обувь. Такая, что на людях стыдно показаться. Даже если во всем остальном мужик в порядке — обувь все равно ужасная. Так я и определяю.
   — Ах, если бы все было так просто. — Мало того, что проблем выше крыши, так они еще нарастают, как снежный ком, вдруг поняла она. Похоже, им с Марком уже не под силу хранить свои отношения в тайне. Марк уже признался Джиму Свитману. А теперь посмотрите на нее: хоть она и любит Магду, но, если честно, знает ее довольно поверхностно, а вот нате же, все выболтала.
   На другой день Жожо стояла у дверей квартиры Бекки и Энди.
   Энди открыл на звонок и долго смотрел на Жожо.
   — Жожо! Ты уже встала? У тебя здоровье, как у слона. Мы тут едва живы.
   — Я уехала, пока еще была в состоянии передвигаться. — Она прошла за ним в дом. — А где Бекки?
   — Думаю, с унитазом общается.
   — Ты слишком много говоришь! Ну, вот что, — она ткнула в Энди пальцем. — Ты мужчина, ты-то мне и нужен.
   — Только не сегодня. Может, в другой раз? Сегодня я не в форме. Черт бы побрал этих Уайаттов.
   — На той неделе у Марка день рождения. Что мне ему подарить? Что вам, мужчинам, нравится?
   — Нетрадиционный секс с опасными женщинами. Подойдет?
   — Это у него и так есть. Что-нибудь еще?
   — Запонки?
   — Нет, — неожиданно по-русски ответила Жожо.
   — Наручники?
   — Нет.
   — Бумажник?
   — Нет.
   — Одежду.
   — Нет. Все это не подходит — жена увидит. Она же не такая дура.
   — В этом я не уверен, — сказал Энди. — Разве не она ест бутерброды с сыром, прекрасно зная, что от них у нее мигрень? Может, нарды?
   — Нет.
   — Книжку?
   Энди пытался острить, но Жожо ухватилась.
   — Вот это мысль! Какое-нибудь первое издание. Он обожает Стейнбека. Что, если раздобыть «Гроздья гнева» в первом издании?
   В комнату вползла Бекки, с серым лицом и необычно тихая. Она тихонько забралась на кушетку и легла на спину.
   — Меня только что стошнило.
   — И что ты теперь хочешь? — спросила Жожо. — Медаль?
   — Я просто делюсь. Но если ты купишь ему какое-нибудь первое издание, то не сможешь его подписать — жена увидит.
   — Ты подслушивала! — возмутился Энди.
   — Рвота на слух не влияет.
   — Она спрашивала моего совета. Как мужчины. А книгу можно подписать, если он будет держать ее в офисе.
   — Дети, перестаньте ссориться! На первом издании я все равно ничего писать не стану.
   Бекки ткнула Энди ногой.
   — Дай мне что-нибудь от боли.
   — Надо сказать «пожалуйста».
   — Пожалуйста. Ты только посмотри на меня! — повернулась она к Жожо. — Три часа дня, а я в пижаме. Голова раскалывается, в животе буря, беспричинный страх… Эти девчонки Уайатт знают, как народ развлечь!
   — Вечер удался. Марина была так же хороша, как ее костюм.
   — А Мейзи в своем белом платье?
   — А Магнолия?
   — Но Магда… — Они дружно застонали от восторга, а Энди с кухни подхватил, но Жожо традиционно перебила:
   — Но — не в сексуальном плане. Энди вернулся с горстью таблеток.
   — Между прочим, одних Гэндальфов было пять штук.
   — Мне кажется, один был не Гэндальф, а Дамблдор, — уточнила Бекки. — Мужиков вообще была целая орава. Отличный вечер знакомств, особенно для одиноких девиц. — Она повернулась к Жожо. — Ну? Я знаю, ты не одинокая девица, но мужики-то этого не знали! И что? Подвернулся кто-нибудь?
   — Можно сказать, да. Медленный танец с одним Гэндальфом, быстрый — с Матушкой-настоятельницей, а потом Освежитель воздуха пригласил меня на ужин.
   — Освежитель воздуха? Какой?
   — Ну, знаешь эти елочки, которые вешают на зеркало заднего вида?
   — Этот? Я думала, он изображает новогоднюю елку. Симпатичный?
   — Не разглядела толком. У него одна ветка прямо перед носом висела.
   — А я видел, как ты танцуешь с Королем Канутом, — вставил Энди.
   Жожо отрицательно покачала головой.
   — Видел, видел! Это была ты. Я хоть и пьяный был, а помню, еще подумал, что вы — прекрасная пара.
   — Да нет, это я в его рыбацких сетях запуталась. Мы не танцевали, а пытались выпутаться.

18

   Понедельник, утро. Проверка почты
   Одно письмо было помечено как личное, и почерк показался Жожо знакомым. Она вскрыла конверт и вынула листок.
   — О нет!
   «Дорогая Жожо.
   Трудно об этом писать, но я решила не возвращаться на работу. Знаю, я обещала тебе, что вернусь. Тогда я так и думала, но я еще представить себе не могла, что так привяжусь к Стелле. Сейчас не могу и помыслить о том, чтобы изо дня в день оставлять ее на чьем-то попечении. Когда у тебя появится малыш, ты поймешь, о чем я говорю.
   Я знаю, что Мэнни тебе прекрасно помогает, и надеюсь, мы останемся друзьями.
   Нежно тебя любим,
   Луиза и Стелла».
   Луизу она обожала. Та была ее ближайшей помощницей, большой умницей, ее палочкой-выручалочкой. По крайней мере — пока не свихнулась на почве материнства. Да, хорошей новостью не назовешь. Жожо сразу направилась к Марку.
   — Луиза не вернется.
   — А-а…
   — Ты знал?
   — Догадывался. Такое случается.
   — А ведь богом клялась, что вернется.
   — Не сомневаюсь, в тот момент она и сама так думала.
   — Да, мне тоже так кажется, — призналась Жожо.
   — Дадим объявление или хочешь Мэнни оставить?
   — Мэнни меня устроит, чего уж, он хорошо работает, — нехотя согласилась Жожо. — Просто Луиза мне была подругой. Она, например, знала про нас с тобой. А теперь мне и поговорить-то не с кем. Впрочем, если прижмет, можно рассчитывать на Джима Свитмана, — ехидно добавила она.
   Марк ничего не ответил. Он выдержал паузу, и Жожо первой нарушила молчание.
   — Послушай-ка, в пятницу ведь у тебя день рождения. — Она решила сменить тему. — Назначаю тебе свидание в восемь часов в моей постели, тебя ждет необыкновенный подарок.
   Он снова сделал паузу. Дольше, чем следовало бы.
   — Я не смогу, — с сожалением произнес он. — Кэсси что-то затевает.
   Жожо взяла себя в руки.
   — Все в порядке, Марк, она же твоя жена.
   — Как насчет воскресенья?
   — Конечно.
   После этого она вернулась к себе и объявила Мэнни, что его берут на постоянную должность. От радости тот чуть не расплакался.
   — Вы не пожалеете! — восклицал он.
   — Я и сейчас не жалею. Давай-ка, соберись. Мне никто не звонил?
   — Звонила Джемма Хоган. Спрашивала, не продали ли вы ее книгу.
   Жожо округлила глаза. Джеммой Хоган звали ирландку, которая отправляла имейлы своей подруге с подробностями о том, как ее пожилой отец ушел из семьи. Когда Жожо получила эту стопку листов, они еще не были организованы в книгу, но уже были достаточно занятны, чтобы вызвать у нее кое-какой интерес.
   Они встретились — и надо сказать, более странной встречи у Жожо не случалось за всю работу в этом бизнесе: к ней всегда приходили авторы, жаждавшие увидеть свой труд напечатанным. Но эта Джемма оказалась не такая, как все, и как только Жожо поняла, что предлагает свои услуги человеку, который не только еще ничего не написал, но и издаваться не хочет, она моментально закруглилась. Она решила, что на этом ее контакты с мисс Хоган можно считать исчерпанными, но спустя пару месяцев та позвонила и сказала, что все-таки пишет книгу, — и без малого через месяц прибыл готовый «продукт».
   Он оказался из тех, что Жожо относила к разряду «Ну и что?». Такую книгу с аукциона не продашь, придется предлагать ее издательствам поочередно и тыкаться от одного к другому, пока кто-нибудь не клюнет.
   Героиня повествования, Иззи, стоит в центре ничем не примечательной любовной истории, которая затем принимает неожиданный поворот. С первой страницы кажется очевидным, что она заведет роман с вдумчивым и мужественным Эмметом, словно сошедшим с киноэкрана; но она вдруг увлекается тихим симпатичным фармацевтом, у которого покупает успокоительные таблетки для мамули. Мамашина история и вовсе была малоудобоварима. Шестидесяти двух лет от роду, настолько скучная и пассивная, что даже водить не научилась, а к семьдесят пятой странице она уже. руководит собственным бизнесом (импортирует в Ирландию швейцарскую косметику — на пару со своим швейцарским красавчиком).
   Все это была полная чушь. В реальной жизни на каждую брошенную жену, завоевывающую титул «Деловой женщины года», приходятся тысячи тех, кому, по понятным причинам, так и не удается оправиться от удара. Интересно, в какую категорию попадет Кэсси, подумала Жожо. Если — если — они с Марком когда-нибудь решатся… Она искренне надеялась, что у Кэсси все сложится по сценарию деловой женщины. Однако, при всех изъянах, книжка вышла смешная, и не исключено, что будет пользоваться спросом. Критика, конечно, ее даже не заметит; подобные книжки — «дамские», как их принято называть — профессионалы считают недостойными своего внимания. Периодически, чтобы другим неповадно было, какую-нибудь такую книжонку выуживают на свет божий и пишут на нее «рецензию» — составленную на самом деле еще до того, как книга прочитана, при этом желчь изливается на автора с омерзительным высокомерием, напоминающим издевательства ку-клукс-клана над связанными чернокожими подростками.
   Если бы ее написал мужчина, все, конечно, выглядело бы иначе… Тут бы стали говорить о «мужественной нежности», о «бесстрашном проникновении во внутренний мир и обнаженных эмоциях». И женщины, обычно высмеивающие «дамские романы», стали бы с гордым видом читать их в общественных местах.
   А это мысль… Что, если попробовать убедить Джемму Хоган издаться под мужским псевдонимом? Пусть это будет, скажем, Гэри Хоган. Но вряд ли. Подобно многим, Джемма Хоган наверняка жаждет видеть свою фотографию в журналах и имя — в газетных статьях.
   Когда Жожо позвонила и сказала, что приняла решение представлять ее и ее книгу, Джемма явно обрадовалась.
   — Вы даже не представляете себе, как я рада! Жаль, я сейчас на работе и громко говорить не могу, — призналась она. — Так она вам понравилась?
   — Очень. — Во всяком случае, было забавно. — Кстати, название вы уже придумали?
   — Конечно. Я разве не написала? «Папины грехи».
   — О нет, это не пойдет.
   — Простите?
   — Это вы меня простите, но название надо изменить.
   — Но оно же отражает суть?
   — Это легкая любовная литература. Название должно быть легким и романтичным. «Папины грехи» звучит тяжеловесно и несколько нудновато. Сразу представляешь себе несчастную девушку, подвергшуюся насилию в семье. Может, назовем «Помутнение»? Что-нибудь в этом роде…
   — Но это же никак не связано с содержанием.
   — Джемма, выслушайте меня внимательно. С таким названием я книгу не продам. Придумайте другое.
   После долгой паузы Джемма неуверенно произнесла:
   — «Сбежавший отец».
   — Не пойдет.
   — Больше ничего на ум не приходит.
   — Хорошо, пусть это будет рабочее название. Новое мы потом придумаем, а книгу я уже сейчас начну предлагать издателям.
   — Вы можете не предлагать ее в разные места, меня бы вполне устроило то издательство, в котором вышла книжка Лили Райт, «Докин Эмери».
   — Ого! — Для дебютантки эта Джемма неплохо знает издателей. Потом Жожо подумала, что мысль, в общем-то, неплохая. С женскими романами «Докин Эмери» управляется умело, пример тому и Лили Райт, и Миранда Ингланд, из которой они вообще звезду сделали.
   Можно попробовать, только редактора выберем другого. Когда подруги издаются у одного и того же редактора, хорошего мало. Вам может показаться невероятным, но это может вылиться в жестокое соперничество. — Если, конечно, дело уже не в нем, а Жожо все больше начинала это подозревать. — Тогда вашей дружбе конец.
   — Мы не совсем подруги. Просто… хорошо знакомы.
   Но Жожо все равно решила не экспериментировать — не всегда клиент оказывается прав — и отослала рукопись редактору другого издательства. Та, однако, быстро перезвонила и сказала:
   — Жожо, эта книга, что ты прислала, больше по части Тани Тил. Я ее ей перекинула.
   Самое странное то, что немедленно после этого разговора позвонила Джемма и спросила, как продвигаются дела, а услышав, что книга находится у редактора, работающего с Лили Райт, сказала:
   — Я так и знала. Иначе и быть не могло.
   Ни в какую предопределенность Жожо не верила, но в данном случае это произвело на нее впечатление.
   Впечатление длилось минут пять. Таня пролетела. Она сказала, что книга симпатичная и даже чем-то напоминает раннюю Миранду Ингланд, но в ней нет изюминки.
   Черт, подумала Жожо. Без таких неприметных книжек, конечно, не обойтись, но больно уж много ради них потеть приходится. А вознаграждение будет мизерное.
   Кого еще попробовать? Патрисию Эванс из «Пелхэма». Но Патрисия до сих пор злилась, что «Паранджа» досталась не ей. Неудивительно, что уже через два дня после отсылки ей рукописи Жожо получила письмо с вежливым отказом. Она была готова спорить, что Патрисия ее даже не прочла. Теперь книжка была на столе у Клэр Колтон из «Садерн Кросса». И хотя порадовать Джемму пока было нечем, Жожо ей все равно позвонила. Она придерживалась правила перезванивать всем своим авторам, независимо от того, насколько они ей интересны.
   — Джемма, пока продать не удалось. Я предложила книгу еще в два издательства. А вообще издателей у нас еще много.
   — А мы не можем еще раз обратиться к редактору Лили Райт?
   — Это абсолютно исключено.
   — Ладно. Я зато придумала новое название.
   — И?
   — «Предательство».
   — Ну, это уж больно в духе Даниэлы Стил. Вообще-то… знаете что? Не мне, конечно, вам говорить, но лучше бы вам сейчас… как бы это сказать? — жить дальше, что ли. Судя по тем названиям, которые вы предлагаете для книги, вы еще не оправились от потрясения.
   — Так и есть. — Почему-то это было сказано с гордостью.
   — О'кей. Вам виднее. Как придумаете подходящее название — позвоните мне.

19

   Четверг, утро
   Два агента из Лос-Анджелеса, Брент и Тайлер, прибыли в «Липман Хейг» и ослепили своими улыбками всю приемную. Брент был блондин, Тайлер — брюнет, оба смуглые, загорелые и всеми порами излучающие калифорнийское обаяние. На обоих были летние брюки, рубашки поло, и, несмотря на разницу во времени, глаза у них сияли. И у обоих была подозрительно гладкая кожа.
   Джим Свитман представил Жожо как человека, «открывшего» «Любовь под паранджой».
   — Как мы вам все признательны! — пропел Брент, сама любезность.
   — Да, если бы не вы, нас бы сейчас тут не было.
   — И нам уже не терпится познакомиться с другими вашими авторами. О них рассказывают потряса-а-аю-щие вещи.
   — Да, да, потряса-а-ающие!
   — Без преувеличения.
   Жожо не выдержала и рассмеялась.
   По дороге в кабинет они столкнулись с Марком.
   — Полюбуйся. Веду к себе шутов из Лос-Анджелеса, — сквозь зубы процедила она. — На их фоне мы все как из Царства мертвых.
   Марк мельком взглянул на гостей.
   — Бог ты мой! Единственные яркие пятна в нашем черно-белом мире.
   — Как вымощенная желтым кирпичом дорога в начале «Волшебника страны Оз».
   — Или ребенок в красном пальтишке в «Списке Шиндлера». Ладно, пошел знакомиться.
   — Поосторожнее. Они тебя облепят со всех сторон, как тесный костюм.
   — Скорее — как ветряночная сыпь, — тихонько уточнил Марк, когда десять минут спустя все собрались в переговорной.
   Жожо смотрела, как слетаются ее коллеги. Пришел Дэн Суон — этот будто никогда не снимал своей мохнатой зеленой шляпы: рассчитывает выдвинуться в штатные эксцентрики, решила Жожо. Он сел рядом с ней и, как завороженный, стал смотреть на загорелых заокеанских гостей.
   — Вроде на мужчин похожи, — негромко проговорил он. — Только уж больно сияют.
   Затем пришел Джослин Форсайт — не пришел, а прошествовал в своем полосатом костюме, британец до мозга костей, с его академическим произношением.
   Следом явились Лобелия Френч и Аврора Холл, которая, как всегда, смотрела сквозь Жожо; за ними — Достопочтенный Тарквин Вентворт, метнувший в ее сторону взгляд, исполненный неприкрытой ненависти. Неприятно, конечно, но чем она виновата, что больше их работает и приносит фирме деньги?
   Впрочем, был человек, которого все ненавидели еще больше, — тут он как раз появился: Ричи Гант. Этот персонаж с каждым днем внушал коллегам все меньше и меньше симпатии. Сейчас, можно сказать, все четверо были едины в своей ненависти.
   Ольга Фишер села напротив Жожо и внимательно посмотрела на Брента с Тайлером.
   — Какая у них великолепная кожа, не находишь?
   — Интересно, какой они косметикой пользуются?
   «Ла Мер». Я их спросила. У меня для тебя есть кассета про бородавочников. Не самые милые существа, но занятные. Заброшу твоему мальчонке.
   — Мэнни? Он теперь на постоянной ставке. Луиза решила не возвращаться.
   — Будь я мамашей этого ангелочка, я бы, наверное, тоже не вернулась.
   — Да ты что? — А еще называют Ольгу грозой мужчин.
   — Да. Писатели, конечно, народ капризный, не хуже детей, но положительных эмоций от них куда меньше. А ты бы что, продолжала бы работать?
   — Конечно!
   — Это ты сейчас так говоришь.
   — Да никаких сомнений!
   Но Марк уже призывал собрание к тишине, и Жожо пришлось умолкнуть.
   Совещание закруглили в двенадцать, а потом настал момент истины: Жожо с Джимом повели американцев в «Каприччо», и она все боялась, что Джим притащит на хвосте Ричи Ганта. Но этого не случилось, и, возвращаясь потом на работу, Жожо призналась, что давно так чудесно не проводила время. Брент с Тайлером были преисполнены такого энтузиазма, послушать — так права на экранизацию всех ее авторов уже проданы, и даже подыскиваются актеры. Насчет «Паранджи» они и вовсе призывали Жожо дать волю фантазии и назвать, кого она видит в качестве главных исполнителей. И даже кого хотела бы видеть режиссером.
   — Я понимаю, они забегают вперед, — блаженно заявила она Джиму. — Но я действительно думаю, что мои книги пойдут на ура. — Она успела выпить три бокала шампанского.
   — Ну, как? — спросил Мэнни. — Уже без десяти четыре. Стоило возвращаться-то? Надеюсь, все удачно прошло?
   — Лучшие друзья. Прямо-таки не разлей вода. Так рассыпались — не хуже секса. Нет, даже лучше.
   — Деньги тратить не пойдете?
   — А ты как думал? Вечерний шопинг со всеми вытекающими. Высший класс!
   Пятница, утро, первым делом
   По электронной почте пришло письмо от Клэр Кол-тон из «Садерн Кросса». Она благодарила за рукопись Джеммы Хоган, но взять ее отказывалась. Как Жожо и предполагала, она в точности повторила оценку Тани Тил — книга забавная, но ничего особенного.
   Ладно, подумала Жожо, конструктивно воспринимая критику. Кто следующий? Пожалуй, «Колдер». Однако надо было признать, что список потенциальных издателей не бесконечен; в результате череды укрупнений и поглощений в Лондоне осталось всего шесть крупных издательских домов. Внутри каждого существовали по несколько «дочек», но, получив отказ от одного редактора, книгу не переадресуешь в другое подразделение; иными словами, в каждом издательстве есть только один шанс, поэтому к выбору редактора надо подходить очень и очень тщательно. К кому из «Колдера» ей лучше обратиться? Только не к Францу Уайлдеру, «Редактору года», это уж точно. Ей уже слышался его демонический хохот над первыми же страницами «Папаши».
   Эту книгу надо отдать в руки кого-то из новичков, но из тех, кто на подъеме. Жожо осенило: Харриет Эванс, молодая и амбициозная, недавно заявила о себе, приобретя для издательства подряд две знаковые книги. Почему она раньше о ней не подумала? Жожо взялась за телефон.
   — Перешлите мне по электронной почте, — сказала Харриет.
   После этого Жожо направилась к Мэнни похвалиться купленной накануне сумочкой. В тот момент, как она демонстрировала потайное отделение для сигарет, появился Ричи Гант. Раньше, чем увидела, Жожо ощутила его кожей — по спине поползло необъяснимое отвращение. И вот, пожалуйста, любимец публики собственной персоной: волосы, как всегда, чересчур прилизаны, костюм, как всегда, чересчур дешевый, а шея, как всегда, чересчур пятнистая.