Кайз Мэриан. Замри, умри, воскресни

   Вопреки всем надеждам в последнюю минуту «Кристальные люди» не пошли в гору. От моей уверенности в себе и творческого настроя остались одни руины, с самого октября я не написала ни строчки. Какой смысл писать, если никто этого не издаст? На улице стояла стужа, и я по большей части сидела дома с Эмой, смотрела детские передачи и мультики.
   Утрата дома явилась для нас катастрофой, но иллюзий я не питала: всю пропасть до дна мы еще не пролетели. Отношения с Антоном не клеились. Я наблюдала за этим как бы со стороны, как если бы это происходило не с нами, а с другой парой.
   Нам больше нечего было сказать друг другу; мы еще не оправились от разочарования. Меня бесило беспечное отношение Антона к деньгам. Я по-прежнему была одержима утраченным домом и считала, что во всем виноват Антон. Ведь это он втянул меня в его покупку — я не забыла, как долго я сопротивлялась, — а если бы мы его не купили, то и терять было бы нечего. Утрата же оказалась настолько мучительна, что во мне крепла уверенность: я никогда не смогу его простить. И почему-то я все время вспоминала, как он потащил меня за покупками в «Селфриджес»; мы сидели без гроша — и что мы сделали? Влезли в новые долги. Тогда я восприняла это как чудесную способность радоваться сегодняшнему дню, теперь же все это воспринималось не иначе как идиотская безответственность. Такая же безответственность подвигла нас на покупку дома.
   И еще я знала, что Антон винит меня в том, что я не пишу новую книгу, хотя вслух этого не говорит. Короче говоря, нас ненадолго вынесло на гребень волны, а теперь мы никак не можем свыкнуться с тем, что все наше радостное возбуждение и надежды канули в прошлое.
   Мы почти не разговаривали, а когда это все же случалось, лишь обменивались указаниями насчет ребенка.
   Было такое ощущение, что я уже очень давно не дышу полной грудью. Каждый вдох был испуганным поверхностным движением, не приносившим облегчения, а спать мне удавалось не больше четырех часов в день. Антон продолжал уверять меня, что жизнь наладится. А посмотришь на него — так и вовсе можно было решить, что она уже наладилась.
   — На главную роль лучше всего подойдет Хло Дрю! — мечтал он.
   — Но у вас ведь даже нет денег, чтобы права на экранизацию купить!
   — Би-би-си проявляет интерес к совместному проекту. Если Хло согласится, деньги они дадут.
   Я с любопытством взглянула на него. Он и с Би-би-си успел переговорить? Выходит, и сделка не за горами?
   — А ты с ней хоть говорил?
   — Ага. Она не против.
   О господи!
   — Джемма не допустит, чтобы ты это снимал. После того, что мы ей сделали, нечего и мечтать.
   Но он мечтал. Я видела по глазам. Мысленно он уже уговаривал ее всеми возможными способами. Я знала: хотя в последнее время Антон перестал излучать былое обаяние, честолюбия он не растерял, однако обрушившиеся на нас испытания были для него равносильны удару в грудь.
   Поскольку наша жизнь так стремительно рухнула в пропасть, ему позарез был необходим этот проект. Уже давно все его усилия склеить какую-либо сделку оказывались тщетными. Чтобы приносить в дом хоть какие-то деньги, он вернулся к ненавистным рекламным роликам, но сердце его принадлежало настоящему кино.
   — Лили, это будет нашим спасением! — Антон весь бурлил от возбуждения. — Здесь фантастический коммерческий потенциал. Все стороны заработают кучу денег. Жизнь вернется в нормальное русло.
   Антону проект был нужен прежде всего для того, чтобы вернуть уважение к себе. И почувствовать, что у нас могут быть и хорошие новости. Но как далеко он готов зайти с Джеммой, чтобы получить права на экранизацию ее книги? Видя глубину его отчаяния, я готова была предположить, что очень даже далеко. У меня продолжали стучать в ушах ее последние слова: «Помни, как ты его встретила — так его и потеряешь».
   — Не лезь в это, — просила я жалобно. — Пожалуйста, Антон, ни к чему хорошему это не приведет.
   — Но, Лили! — не унимался он. — Такой шанс! Как раз то, что нам нужно.
   — Но это же Джемма!
   — Это бизнес.
   — Антон, я тебя прошу!
   Однако блеск в его глазах не гас, а мне оставалось только плакать.
   Диву даешься, как может повернуться жизнь.
   В последние три с половиной года Джемма была для нас постоянным источником тревожного ожидания. Но с того дня, как я прочла о выходе ее книги, мои воображаемые страхи приняли реальные очертания. И вот уже сколько месяцев, как я приготовилась к самым тяжелым последствиям. Однако я и подумать не могла, что они примут именно такую форму: что у нее в руках окажется ключ к спасению карьеры Антона, что от нее будет зависеть возрождение его самоуважения и былого оптимизма.
   Даже если бы Джемма очень постаралась, едва ли она нашла бы лучший момент, чтобы вновь войти в его жизнь: наши отношения с Антоном стали такими зыбкими…
   Насколько зыбкими? — спрашивала я себя, и глаза мне застилал животный страх. Насколько зыбкими? Что будет, если Джемма поможет ему с проектом?
   Именно тогда я обнаружила, что больше не верю в нерушимость нашей с Антоном совместной жизни. Когда-то я думала, что наш союз незыблем. Теперь мы производили впечатление чего-то маленького и хрупкого, стоящего на краю пропасти. Точной природы этого состояния я не понимала, но, заглянув в самый потаенный уголок души, я с ужасающей ясностью увидела: нам с Антоном вместе не быть.

ЖОЖО

9

   Понедельник, 9:00
   Самое важное утро в карьере Жожо. По дороге в кабинет она прошла мимо конференц-зала — там, за закрытыми дверями, были сейчас они все, даже Николас и Кэм. «За меня, за меня!» — молилась она. И даже попыталась послать телепатический мысленный сигнал. Потом сама над собой рассмеялась: не нужна ей никакая телепатия. Хватит того, что она прекрасный агент.
   Тем не менее Жожо была на взводе. Обругала Мэнни за то, что он с громким стуком поставил чашку ей на стол, а когда зазвонил телефон, сердце чуть не выскочило у Жожо из груди.
   — К обеду все станет известно, — утешал Мэнни.
   — Правильно.
   Но уже в начале одиннадцатого в ее кабинет кто-то заглянул. Марк! Но почему так скоро? Может, перерыв?
   — Привет…
   Марк молча прикрыл за собой дверь, прислонился к ней спиной и посмотрел ей в глаза. Жожо сразу догадалась. Но не поверила. Губы сами собой выговорили:
   — Отдали Ричи Ганту?
   Кивок.
   Она снова не поверила, показалось, душа сейчас расстанется с телом. Не может быть. Это очередная мрачная фантазия. Но Марк продолжал стоять, с тревогой всматриваясь в нее, и Жожо поняла, все происходит наяву, хотя она и была как во сне.
   Марк подошел и попытался ее обнять, но она вырвалась.
   — Не усугубляй.
   Она отошла к окну и стала смотреть в никуда. Вот и все. Голосование состоялось, но не в ее пользу. Но до чего же быстро! Они всего час как зашли. Жожо уже настолько свыклась с ожиданием, что еще не была готова к тому, что все завершилось. В душе начала подниматься паника. Этого не может быть!
   Она пыталась рассуждать логично, но потрясение оказалось слишком сильным.
   — Как думаешь, это из-за нас с тобой?
   — Не знаю.
   Марк стоял с посеревшим, измученным лицом, и Жожо вдруг подумала: а ему-то каково это все?
   — Кто за меня голосовал? Помимо тебя?
   — Джослин и Дэн.
   — Стало быть, три-четыре. Чуть-чуть, но «чуть-чуть» не считается, да? — Она выдавила горькую улыбку. — Поверить не могу, что Николас и Кэм за меня не проголосовали. Уж в них-то я была уверена.
   Марк снова беспомощно развел руками.
   — Я все-таки не понимаю. У меня прекрасные авторы, которым светит долгая карьера. Если исходить из этого критерия, у меня показатели лучше. Что же все-таки случилось? Ведь и денег я приношу больше Ганта.
   — Не намного.
   — Как, как?
   — Тут, видно, мы и промахнулись. Понимаешь, когда стали смотреть доходы за год, оказалось, что вы с Ричи равны.
   — Это не так! Я его опережаю, и намного. Как мы с ним можем быть равны?
   У Марка был вид человека, готового умереть, только бы закончилась эта пытка. Ей стало жаль его мучить. Не может же он решать за других партнеров, они сами сделали свой выбор. Но она должна знать!
   — Объясни.
   — Я тебе очень сочувствую. — В его глазах блеснули слезы. — Ты это заслужила, и это для тебя так важно. Но они рассудили так: если Ричи протолкнет хотя бы одну корпоративную сделку, он сразу вырвется вперед на целую голову.
   — Но пока он представил один пшик. Наобещал золотые горы, а те и поверили. Эта затея гадкая и глупая, бьюсь об заклад, никто на это не пойдет. Писатели еще не совсем гордость растеряли.
   Марк пожал плечами, и они продолжали стоять в молчании, несчастные и отчужденные.
   Тут Жожо осенило, и от удивления она выпалила:
   — Это потому, что я женщина! — Она о таких вещах слышала, но никогда не думала, что это может произойти с нею. — Половая дискриминация!
   « До сей минуты она даже не была убеждена в существовании такого феномена. Скорее была готова поверить, что это отговорка, придуманная женщинами-неудачницами, чтобы пощадить свое самолюбие, когда мужчин выдвигают на должности, которые, по их мнению, должны занимать они. Жожо никогда к таким не относилась: женщина сама должна решать свои проблемы. Она считала себя ни в чем не хуже мужчин и справедливо надеялась, что ее станут судить по ее деловым качествам. А вышло что? Оказывается, она ошибалась.
   — Это никак не связано с твоим полом.
   Итог таков, — медленно проговорила Жожо, — его сделали партнером только потому, что когда-нибудь ему, возможно, удастся пробить выгодную сделку благодаря умению играть в гольф.
   — Нет, его сделали партнером потому, что считают, что в долгосрочном плане он принесет фирме больше денег.
   — А как, интересно, он это сделает? Играя в гольф с другими мужчинами, я и говорю! Будем смотреть правде в глаза. Это типичный случай половой дискриминации.
   — Нет.
   — Да! Вот что, давай поговорим об этом позже. — Она хотела его выпроводить. Ей надо было подумать.
   — Что собираешься делать?
   — А ты что посоветуешь? Пристукнуть Ганта? — Она показала на стол. — У меня тут работа, между прочим.
   Марк испытал облегчение.
   — Пока. — Он сделал еще одну попытку ее обнять, но она опять отстранилась. — Жожо, меня-то не наказывай!
   — Я не наказываю. — Просто ей сейчас не хотелось, чтобы ее кто-нибудь трогал. Ей вообще ничего не хотелось. Она была на автопилоте, и так будет, пока она не решит, что делать дальше.
   Десять минут спустя
   В дверях кабинета возник Ричи Гант. Дождался, пока она обратит на него внимание, и осклабился.
   — Только что у нее было все — и секс, и деньги, и вот — прости-прощай!
   Он удалился, оставив Жожо кипеть от праведного гнева.
   Вошел Мэнни.
   — Что случилось?
   — Новым партнером выбрали Ричи Ганта. А не меня.
   — Но ведь…
   — Именно так.
   — Это несправедливо! Вы намного лучше его.
   — Именно. Эй, парень, никто ведь не умер, а?
   — Жожо! — Он был удивлен, почти разочарован. — Неужто лапки кверху?
   — Мэнни, сейчас я тебе расскажу кое-что, о чем я мало кому рассказывала.
   — Потому что я вам симпатичен?
   — Потому что, кроме тебя, в моем кабинете никого нет. Почему я ушла из полиции и приехала работать в Лондон, знаешь?
   Мэнни навострил уши.
   — Потому что мой брат убил человека. Он был полицейский — он и сейчас полицейский. Решил подзаработать сверхурочно и отправился на патрулирование в расчете кого-нибудь арестовать. В октябре такое очень часто случается — все жаждут подзаработать к Рождеству. Так вот, находит он этого наркоторговца, а тот возьми да и наставь на него пушку. Мой брат с перепугу выхватывает свою и убивает парня. Да, конечно, ты скажешь, другого выхода не было — как говорится: «стреляй, или выстрелят в тебя». Но знаешь что? Мне страшно расхотелось делать работу, на которой я могу невзначай убить человека. И буквально на следующий день я подаю рапорт, а через три недели прилетаю в Англию. Сначала в баре работала, потом рецензентом, а когда уж агентом стала, то была просто счастлива, потому что, что бы ни случилось, человека мне здесь убивать не придется. Никакие переговоры, ничто в нашей работе не является вопросом жизни и смерти, так к этому и надо относиться.
   Мэнни кивнул.
   — Вот сейчас Ричи Гант получил партнера вместо меня, это большая несправедливость, но зато никто не пострадал и никто не умер, так ведь?
   — Так.
   Она помолчала.
   — И все равно… черт бы их побрал!
   — Точно.
   — Это назначение должна была получить я. Я лучше его, я заслужила.
   — Тысячу раз правда. Нельзя просто так сдаться.
   Жожо задумалась.
   — Да. Я иду к Марку.
   В голове у Мэнни моментально нарисовалась картина: Жожо, опустившаяся на колени перед управляющим партнером и ублажающая его прямо на рабочем месте. Но Жожо приблизила к нему свое лицо и прошипела:
   — Такими вещами я не занимаюсь.
   Мэнни сглотнул и проводил ее изумленным взглядом. Но как она узнала?
   Кабинет Марка
   Она не хотела шумно распахивать дверь. Или устраивать сцену. Но иногда непроизвольно получается… Он вздрогнул и поднял голову.
   — Марк, я буду подавать в суд. Он опешил.
   — На кого?
   — На «Липман Хейг».
   — За что?
   — За что? За сломанную лодыжку! За выбоину на заднем крыле! — Она округлила глаза. — За половую дискриминацию, за что же еще?
   Марк посерел. И сразу стал на десять лет старше.
   — Жожо, не делай этого. Ричи получил место по праву. Это будет выглядеть как сведение счетов.
   Озадаченная, она уставилась на него.
   — На карту поставлена моя карьера. Меня не волнует, как это будет выглядеть.
   — Жожо…
   Но ее уже и след простыл.
   У себя в кабинете она села на телефон. Позвонила Бекки, но та знала лишь одного адвоката — который помогал им с Энди оформлять покупку квартиры и которого, из-за каких-то вскрывшихся в последний миг заморочек, она ненавидела всей душой.
   — Позвони Шейне. У Брэндона наверняка кто-нибудь есть. Или Магде, она всех знает.
   Магде звонить не пришлось, поскольку у Брэндона действительно кто-то был.
   — Эйлин Прендергаст, лучшая из лучших. Она вроде тебя: милая, но до того сильна в своем деле, что аж оторопь берет. Когда хочешь встретиться?
   — Прямо сейчас, — удивилась Жожо. — Когда же еще?
   — Ну, ты и деловая. К Эйлин за месяц вперед записываются. Посмотрим, может, что и получится.
   Через три минуты он перезвонил.
   — С тебя причитается. Она отменила ленч. Приезжай.
   — Буду через двадцать минут.
   Жожо схватила сумку и сказала Мэнни:
   — Будет искать Марк — скажи, я поехала на встречу с адвокатом по трудовым спорам, но больше никому ни слова!
   Понедельник, обеденный перерыв
   На входе в стеклянную башню в Сити Жожо испытала легкий шок. Картина сложившейся ситуации, как нечто вполне осязаемое, вновь и вновь проносилась у нее в мозгу, так что даже в голове помутилось. Как это вообще произошло? И так стремительно… Вчера в это самое время она еще с большой долей уверенности готовилась праздновать свое назначение. И вот все уже повернулось на сто восемьдесят градусов, и она собирается судиться.
   Брэндон встретил ее в приемной и повел к Эйлин — высокой, красивой, очень похожей на актрису Лив Тайлер.
   Брэндон представил их друг другу и ушел, а Жожо опустилась в кресло и стала рассказывать о Ричи Ганте.
   — Я приношу фирме больше денег, чем он. Но выбрали его, потому что он умеет играть в гольф, водит дружбу с людьми из большого бизнеса и пробует раскрутить их на спонсорство. Мне, как женщине, это недоступно.
   Эйлин слушала, что-то помечала в блокноте и время от времени задавала вопросы.
   — То, что вас обходят в интересах его или какого-либо другого сотрудника-мужчины, не носит систематического характера?
   Жожо покачала головой.
   — Тогда это единичный случай, а такое всегда труднее доказать.
   — Но я не собираюсь сидеть и ждать, когда это произойдет снова!
   Эйлин улыбнулась:
   — Справедливо. Теперь вот что. Кое-что вам надо знать с самого начала. Даже если вы выиграете дело, арбитраж не имеет полномочий выдавать распоряжения на какие бы то ни было назначения. Иными словами, что бы ни решил суд, партнером вас все равно не сделают.
   — Тогда зачем мне все это?
   — В случае положительного исхода вы получите компенсацию, а ваша репутация будет восстановлена.
   Жожо скорчила гримасу.
   — Что ж, это лучше, чем получить по башке.
   — Еще кое-что. Это арбитраж, а не суд. Он по определению более доступен, и, строго говоря, адвоката не требуется. Но на практике многие предпочитают пригласить юриста. В силу этих же особенностей возмещение издержек не возлагается на проигравшую сторону. То есть, даже если вы выиграете, вам будет выставлен счет на десять, двадцать тысяч, может, и больше. И вся назначенная вам компенсация может быть сведена на нет. Это если выиграете.
   — А какие у меня шансы?
   Эйлин задумалась:
   — Пятьдесят на пятьдесят. Но даже в случае победы вам будет трудно оставаться на прежней работе. А уж если проиграете, то уйти придется наверняка. И вряд ли вы с легкостью найдете место в другом агентстве — за вами будет закреплена репутация непокладистого работника.
   — За что же? За то, что добилась справедливости?
   — Я все понимаю, но, к сожалению, есть женщины, которые пользуются судом в не совсем благовидных целях. Например, у кого-то неудачно закончился роман с коллегой. Она начинает вопить о половой дискриминации, чтобы насолить бывшему возлюбленному. Теперь понимаете?
   — Послушайте… — Жожо перевела дух. — У меня были отношения — собственно, они и есть, — выражаясь вашим языком, с одним коллегой. С управляющим партнером. Но мы и сейчас вместе и расставаться не собираемся. Это не создаст нам проблем?
   Эйлин подумала:
   — У вас там правда все в порядке? Он вас не бросил? И вы не идете в суд, чтобы отомстить?
   — Честное слово.
   — И вы готовы к тому, чтобы это стало достоянием гласности?
   — Простите?
   — Подобные слушания проводятся открыто, на них всегда куча газетчиков, охочих до пикантных историй. Боюсь, ваш случай как раз из таких.
   — Газетчики?
   — Да.
   — А разве мне так уж необходимо рассказывать в суде о Марке?
   — Вам не удастся этого утаить. — Эйлин была непреклонна. — Вы должны будете представить все подробности, относящиеся к делу. А если не сделаете этого сами, то противная сторона может использовать их против вас.
   Жожо призадумалась. Все равно все само скоро выплывет.
   — О'кей. Правильно я вас поняла? У меня пятьдесят шансов из ста на победу. Представительство в суде — то есть вы, да? — будет мне стоить несколько тысяч, но в случае победы мне назначат компенсацию, которая покроет эти расходы. Если же я проиграю, то придется платить. Но послушайте, с чего бы это я проиграла? Правда ведь на моей стороне!
   Эйлин не сдержала улыбки и уточнила:
   — Арбитраж может и не принять вашу сторону. Они могут решить, что Ричи как агент просто лучше вас, вот и все. И что он заслужил это назначение.
   — Они так не решат. Его выбрали только потому, что этот слизняк играет в гольф. Единственная причина. Будем биться. Что теперь?
   — Первым делом мы пошлем уведомление вашим работодателям. Они должны знать, что на них подают в суд.
   — А когда можно это сделать?
   — Безотлагательно.
   — Отлично!
   Однако по дороге на работу Жожо несколько сникла. Она вступила на долгую, мучительную стезю с непредсказуемым результатом. Эйлин сказала: пятьдесят на пятьдесят; Жожо думала, шансы повыше, но Эйлин виднее…
   Вдруг я проиграю? По спине пробежал холодок. Она уверена, что Ричи не заслужил повышения, но это еще не означает, что такое же мнение сложится у суда. Справедливость не всегда торжествует; ей ли не знать, она же в полиции служила.
   У Жожо вдруг возникло желание все остановить. Сейчас это еще можно сделать, пока в агентство не послали уведомление. Какой смысл подавать в суд? Даже если она победит, Ричи Ганта никто не уберет, а ее на его место не посадят. Худшее уже свершилось; отменить решение партнеров не в ее власти. И ничем этого не исправить. Зачем же подставляться? Вновь испытать унижение, да еще публично?
   Но она не сдастся. Нельзя, чтобы Ганту это сошло с рук. Не сказать чтобы перспектива суда ее радовала. Следующие три месяца — или сколько там может длиться этот процесс — будут очень, очень и очень тяжелыми. Но и ей силы воли не занимать.
   На работе
   — Вас искал Марк, — сообщил Мэнни.
   — Я знаю.
   Он прислал ей два сообщения на телефон, просил встретиться и поговорить, в электронной почте тоже было письмо с просьбой зайти, как только вернется. Жожо так и поступила.
   — Поверить не могу! — сказал Марк. — Ты ездила к адвокату по трудовым конфликтам?
   — Да.
   — И?
   Она тяжело вздохнула, готовясь сделать нелегкое признание.
   — Подаю в арбитраж на «Липман Хейг» за половую дискриминацию. К концу недели получите уведомление.
   Вид у Марка был такой, словно она дала ему пощечину.
   — Невероятно!
   — Но, Марк… Должность была моя по праву. Несправедливо, что она ушла к нему.
   Он смотрел на нее с выражением глубокого отчаяния.
   — Пожалуйста, не смотри на меня так, — взмолилась она. — Я тебе не враг.
   — Жожо, взгляни правде в глаза. Ты собралась судиться с моей компанией.
   — Это не твоя компания.
   — Я ею управляю. А как это на нас с тобой отразится, ты подумала? Жожо, ради нас, прошу тебя: остановись.
   — Марк, не надо. У тебя-то все в порядке, ты партнер, ты управляющий партнер. Марк, прошу тебя, мне нужна твоя поддержка.
   — Ты хочешь разрушить наши отношения, и тебя это даже не волнует!
   — Волнует. И ничего я не разрушаю! Я все равно прошу тебя сегодня же открыться Кэсси. Скажи ей — и приезжай ко мне.
   Он потер глаза.
   — Ладно.
   — Обещаю тебе: все будет хорошо.
   Но чуть позже пришло еще одно сообщение. Даже не на автоответчик, а по Интернету. «Сегодня не получится. М.».
   О'кей, значит, так тому и быть.
   Десять минут спустя
   Зазвонил телефон, Жожо схватила трубку. Но это был всего лишь Антон Каролан, гражданский муж Лили Райт.
   — Меня интересует книга Джеммы Хоган «В погоне за радугой». Мне нужно кое-что обсудить, а Джиму Свитману я дозвониться не могу. Я прочел корректуру и думаю, мы в «Ай-Коне» взялись бы сделать из нее классный телевизионный фильм. Мы уже заручились устным согласием Хло Дрю на роль Иззи.
   — Да? — Что зря трепыхаться? Хло Дрю — это, конечно, замечательно, но у «Ай-Кона» на счету ни гроша.
   — Я уже переговорил с Джервасом Джонсом, заведующим редакцией телефильмов на Би-би-си, он тоже заинтересовался.
   Вот если Би-би-си согласится на совместное продюсирование… Добавив в голос немного жизни, Жожо сказала:
   — Хорошо, я сейчас же сообщу Джемме.
   Вечером она уехала домой в глубокой депрессии. Видеть никого не хотелось. Самый мрачный день в ее карьере, да еще и Марк, похоже, пошел на попятную. Два удара сразу.
   Что, если из-за этого они с Марком разбегутся? Что, если на время процесса «Липман Хейг» отстранит ее от работы? Но сейчас уже поздно что-либо отменять. Если она отзовет иск, то станет винить Марка в том, что пытался ее удержать. К тому же в таком случае Марк и сам будет в ней разочарован. Боевая девушка, в которую он когда-то влюбился, поступилась принципами, лишь бы не ссориться. Ему же самому хочется, чтобы она подала в суд, он просто не отдает себе в этом отчет. С другой стороны, даже она сама не была уверена в собственной правоте.
   Ясное дело — она на него злится; если бы он любил ее по-настоящему, то поддержал бы ее решение. Но это же его фирма, ясное дело, он считает, Жожо объявила ему войну. Как все запуталось! Вот сделали бы ее партнером, они бы сейчас безмятежно праздновали свою первую официальную ночь вдвоем. Ну, может, и не совсем безмятежно… Раскаяние и все такое…
   Вот что бывает, когда заводишь роман на работе. С другой стороны — как бы они завели роман, если бы не работали вместе?
   Но что же теперь будет? Как она будет продолжать трудиться в «Липман Хейге»? А какие варианты? Ее акции теперь пошли вниз, другие агентства вряд ли выстроятся за ней в очередь — ей и в родном-то отказали в повышении. Остается основать собственную фирму, но это слишком дорогое удовольствие. И рискованное.
   Весь вечер Жожо одолевали мысли, и наконец она уснула на диване благодаря усталости и бутылочке «Мерло». Ну, не целой бутылочке, там оставалось чуть больше половины. В четверть одиннадцатого ее разбудил телефонный звонок.
   — Да? — сонно отозвалась она.
   — Приветствую тебя, партнер, — сказал голос Марка.
   — Не поняла…
   — Приветствую тебя, партнер! Она растерялась. Это он так шутит?
   — Я только что с экстренного совещания партнеров «Липман Хейга», — прокричал Марк. — Тебе хотят предложить партнерство. — Голос у него был как у пьяного.
   Она села.
   — Они передумали? Меня? Вместо Ричи Ганта?
   — Нет, наряду с ним.
   — Как это? Ведь больше семи партнеров не бывает.
   В случае согласия всех партнеров можно внести изменения в условия партнерства — и все хотят это сделать, чтобы ты оставалась в команде! Жожо, это огромная победа, их сроду не заставишь делиться прибылью больше, чем это необходимо, но сейчас они сами на это идут из любви к тебе.
   А еще им хочется избежать дурной славы, которой грозит им суд, но лучше их носом не тыкать.