Страница:
А простой человек знает одно – чеченцы вторглись в Дагестан, тем самым развязав новую войну и не сумев по достоинству оценить тех уступок, на которые пошла Россия в 1996-м. Проявили крайнюю неблагодарность. Впрочем, самим чеченцам такое слово вообще незнакомо.
Так вот, во время этих затяжных и бесчеловечных войн почти каждый российский гражданин кого-то потерял – кто-то сына, кто-то брата, кто-то племянника или близкого друга. Кто-то просто соседа, которого знал с детства!
Тысячи русских парней прошли через горнило этих войн, которые помогли составить об обитателях мятежной республики далеко не самое лучшее мнение.
И сейчас, если он попробует спорить с Лосем, отстаивать какую-то свою правоту, местному авторитету будет не так уж и сложно спровоцировать "проявления народного гнева". Это не будет бандитской войной в полном смысле этого слова, когда за свое право на паразитирование сражаются две банды. Это будет войной двух народов. Причем на сторону одного из них станут все силовые структуры города и области. А в "зеленку" тут не уйдешь.
То есть Салман понимал, что в этой войне он изначально не сможет остаться победителем. Ну, если бы он сам, один, тогда наплевать, чем все закончится. А ведь за ним стоят люди. Его люди... Те, кто ему верит. И бросить их в драку из-за собственного пустого упрямства он просто не мог.
У них, у его людей, здесь квартиры, машины, фирмы, семьи. Начнись война – и они лишатся всего. А виноват в этом будет он, Салман Резаный.
– Борис, говори прямо – где ты видишь беспредел? – решил не кружить вокруг да около Резаный, за какие-то доли секунды просчитав все возможные последствия собственного упрямства.
– Ты слышал, что моих людей постреляли? – цепко глядя в глаза собеседника, спросил Лось.
– Слышал что-то. – Салман покривил душой – он прекрасно знал о том, что произошло. Знал и имена тех, кто устроил это "мясо" на территории, контролируемой Лосем.
– Это были чеченцы, – как бы между прочим, не выделяя национальность беспредельщиков, произнес Лось. – Не из твоихслучайно?
– Нет, не из моих. – Салман прекрасно понял подоплеку заданного ему вопроса. Первый шаг назад, первая уступка уже были им сделаны – он признал, что те люди, которые постреляли пацанов Лося, не имеют к возглавляемой им группировке никакого отношения.
Но вот только Лосю этого было мало.
– За беспредел положено спрашивать, Салман, – сказал он.
– Уж не с меня ли ты спросить хочешь?! – гордо вздернул подбородок чеченец.
– А при чем тут ты?! – удивился Лось. Почти искренне. – Если это не твои, то и ты сам не при делах. Как я могу с тебя за чужой косяк спрашивать?! Не можешь же ты один за всех кавказцев города отвечать?
Салман промолчал, хотя прекрасно догадывался о том, что именно последует после этого мастерски разыгранного дебюта. И он не ошибся.
– Мы хотим спросить с виновных! – В голосе Лося появились резкие нотки. Теперь он смотрел в глаза собеседнику с жестким прищуром, отслеживая его ответную реакцию.
И хотя сказанное не было вопросом, Салман прекрасно понял – от него ждут именно ответа. Он еще раз взвесил все "за" и "против", после чего сказал:
– Спрашивай. Ты в своих правах.
Про себя же чеченец дал клятву, что когда настанет удобный момент, – а он, рано ли, поздно, настанет непременно! – эта сука Лось будет на коленях молить его о пощаде...
А мальчишек надо будет немедленно отправить домой. В Чечню. Если уж так хотят стрелять, воевать, пусть там и воюют, а не втягивают всю чеченскую диаспору Красногорска в блудняки, которые в сегодняшних условиях могут быть чреваты самыми серьезными последствиями.
Лидер "чеченцев" не знал, что Лось "просчитал" его задолго до этой встречи и догадался, что виновников постараются спрятать где-нибудь в родных горах, где понятия так же бессильны, как и закон. Не знал он и того, что люди Лося уже начали облаву.
4
5
Глава 11
1
2
3
4
5
Так вот, во время этих затяжных и бесчеловечных войн почти каждый российский гражданин кого-то потерял – кто-то сына, кто-то брата, кто-то племянника или близкого друга. Кто-то просто соседа, которого знал с детства!
Тысячи русских парней прошли через горнило этих войн, которые помогли составить об обитателях мятежной республики далеко не самое лучшее мнение.
И сейчас, если он попробует спорить с Лосем, отстаивать какую-то свою правоту, местному авторитету будет не так уж и сложно спровоцировать "проявления народного гнева". Это не будет бандитской войной в полном смысле этого слова, когда за свое право на паразитирование сражаются две банды. Это будет войной двух народов. Причем на сторону одного из них станут все силовые структуры города и области. А в "зеленку" тут не уйдешь.
То есть Салман понимал, что в этой войне он изначально не сможет остаться победителем. Ну, если бы он сам, один, тогда наплевать, чем все закончится. А ведь за ним стоят люди. Его люди... Те, кто ему верит. И бросить их в драку из-за собственного пустого упрямства он просто не мог.
У них, у его людей, здесь квартиры, машины, фирмы, семьи. Начнись война – и они лишатся всего. А виноват в этом будет он, Салман Резаный.
– Борис, говори прямо – где ты видишь беспредел? – решил не кружить вокруг да около Резаный, за какие-то доли секунды просчитав все возможные последствия собственного упрямства.
– Ты слышал, что моих людей постреляли? – цепко глядя в глаза собеседника, спросил Лось.
– Слышал что-то. – Салман покривил душой – он прекрасно знал о том, что произошло. Знал и имена тех, кто устроил это "мясо" на территории, контролируемой Лосем.
– Это были чеченцы, – как бы между прочим, не выделяя национальность беспредельщиков, произнес Лось. – Не из твоихслучайно?
– Нет, не из моих. – Салман прекрасно понял подоплеку заданного ему вопроса. Первый шаг назад, первая уступка уже были им сделаны – он признал, что те люди, которые постреляли пацанов Лося, не имеют к возглавляемой им группировке никакого отношения.
Но вот только Лосю этого было мало.
– За беспредел положено спрашивать, Салман, – сказал он.
– Уж не с меня ли ты спросить хочешь?! – гордо вздернул подбородок чеченец.
– А при чем тут ты?! – удивился Лось. Почти искренне. – Если это не твои, то и ты сам не при делах. Как я могу с тебя за чужой косяк спрашивать?! Не можешь же ты один за всех кавказцев города отвечать?
Салман промолчал, хотя прекрасно догадывался о том, что именно последует после этого мастерски разыгранного дебюта. И он не ошибся.
– Мы хотим спросить с виновных! – В голосе Лося появились резкие нотки. Теперь он смотрел в глаза собеседнику с жестким прищуром, отслеживая его ответную реакцию.
И хотя сказанное не было вопросом, Салман прекрасно понял – от него ждут именно ответа. Он еще раз взвесил все "за" и "против", после чего сказал:
– Спрашивай. Ты в своих правах.
Про себя же чеченец дал клятву, что когда настанет удобный момент, – а он, рано ли, поздно, настанет непременно! – эта сука Лось будет на коленях молить его о пощаде...
А мальчишек надо будет немедленно отправить домой. В Чечню. Если уж так хотят стрелять, воевать, пусть там и воюют, а не втягивают всю чеченскую диаспору Красногорска в блудняки, которые в сегодняшних условиях могут быть чреваты самыми серьезными последствиями.
Лидер "чеченцев" не знал, что Лось "просчитал" его задолго до этой встречи и догадался, что виновников постараются спрятать где-нибудь в родных горах, где понятия так же бессильны, как и закон. Не знал он и того, что люди Лося уже начали облаву.
4
Андрей Булавин в это утро проснулся поздно. Даже очень поздно.
Чувствовал он себя отвратительно – во рту был поганый привкус, болела голова... Как-то незаметно для себя он умудрился в прошлый вечер напиться, как говорится, до поросячьего визга... До полной отключки, стараясь таким образом заглушить гложущий его страх...
Времени до окончательного расчета оставалось все меньше и меньше, а никаких перспектив в получении денег не наблюдалось. Анна с ним встретиться отказалась...
Оставалось только одно – идти к ее подъезду и, стоя там, дожидаться, когда она выйдет. Падать в ноги, клясться в вечной любви, обещать разом решить все ее проблемы. Да что угодно обещать! Лишь бы получить денег и отдать долг, который уже завтра с него могут начать "получать". Сразу вспомнился страшный кавказец со шрамом. Ведь точно зарежет! И фамилию не спросит!
"Так и надо делать!" – решил Андрей. Его спасение – в Анне. Только сначала... опохмелиться. Чуть-чуть, самую малость! Лишь для того, чтобы не болела голова, чтобы не заплетался сухой и шершавый язык!
Даже не умываясь, Булавин побрел к бару. Что-то там у него оставалось. Не мог же он вчера выпить вообще все...
Чувствовал он себя отвратительно – во рту был поганый привкус, болела голова... Как-то незаметно для себя он умудрился в прошлый вечер напиться, как говорится, до поросячьего визга... До полной отключки, стараясь таким образом заглушить гложущий его страх...
Времени до окончательного расчета оставалось все меньше и меньше, а никаких перспектив в получении денег не наблюдалось. Анна с ним встретиться отказалась...
Оставалось только одно – идти к ее подъезду и, стоя там, дожидаться, когда она выйдет. Падать в ноги, клясться в вечной любви, обещать разом решить все ее проблемы. Да что угодно обещать! Лишь бы получить денег и отдать долг, который уже завтра с него могут начать "получать". Сразу вспомнился страшный кавказец со шрамом. Ведь точно зарежет! И фамилию не спросит!
"Так и надо делать!" – решил Андрей. Его спасение – в Анне. Только сначала... опохмелиться. Чуть-чуть, самую малость! Лишь для того, чтобы не болела голова, чтобы не заплетался сухой и шершавый язык!
Даже не умываясь, Булавин побрел к бару. Что-то там у него оставалось. Не мог же он вчера выпить вообще все...
5
– Что стряслось? – обеспокоенно спросил Василий у Ани, как только они остались вдвоем.
– Вася... У этого... Который сейчас пришел... У молодого... – Женщина явно была в растерянности, она путалась в словах, не могла сосредоточиться.
– Что у него? – чуть-чуть подстегнул ее Скопцов.
– У него зажигалка Антона, – бухнула Анна.
Некоторое время Василий молчал – уж слишком неожиданной оказалась эта новость. Потом спросил вполголоса, оглядываясь при этом на кухонную дверь:
– Ты уверена в этом? Такие зажигалки похожи друг на друга, как близнецы.
– Эту зажигалку я сама подарила Антону на пятидесятилетие. – Теперь в голосе женщины появилась уверенность. – Я ее из сотен других узнаю – слишком часто приходилось видеть. Там, на корпусе, с правой стороны есть вмятинка. Как раз на ребре. Сам посмотри, если мне не веришь!
– Откуда она появилась? – зачем-то уточнил Скопцов.
– Антон пьяный уронил. На камень, – ответила Аня.
– Она в момент похищения была с ним?
– Да. Она постоянно была с ним. Он любит красивые и дорогие вещи, – тихо сказала Анна. – Только обращаться с ними не умеет...
– Хорошо. – Василий принял решение. – Сейчас идем назад в кухню. Ни слова никому о том, что ты мне говорила сейчас! Понятно?!
В ответ Анна просто кивнула головой.
А на кухне продолжались шумные обсуждения ночного происшествия. Не вникая в слова, Василий, на ходу извлекая из кармана сигарету, обошел стол и остановился за правым плечом Решетилова. Чуть коснулся его плеча:
– Прикурить не дашь?
– Пожалуйста. – Парень, не оборачиваясь, протянул Скопцову зажигалку. И тому понадобилось лишь несколько секунд для того, чтобы убедиться в правдивости сказанного Анной. Корпус зажигалки действительна имел чуть заметный дефект, и, если бы Василий не знал, что и где надо искать, он бы никогда не обратил на него внимания...
Больше Василий не раздумывал – тело действовало само. Зажигалка полетела на стол, так и оставшаяся незажженной сигарета – в сторону. Правая рука Решетилова оказалась в жестком захвате. Согнув руку молодого милиционера в локте, Скопцов резким, отработанным движением завел ее ему же за спину. Лейтенант негромко вскрикнул и уткнулся лицом в стол. Зафиксировав захват правой рукой, Василий пальцами левой впился в челочку Решетилова, оттягивая его голову назад. Уже через секунду тот лежал грудью на столе, не имея возможности оказать сопротивление или хотя бы освободиться из стремительно и грамотно выполненной жесткой позиции сопровождения.
Одновременно с началом действий Скопцова резко вскочил с места Сумин, уронив табурет. Отпрыгнул в сторону Гнедков, судорожно лапая полу пиджака, под которой было укрыто оружие. И только Михайлов оставался на месте, с легким удивлением наблюдая за происходящим.
Гнедков наконец-то достал свой пистолет, но его руку придержал уже оправившийся от неожиданности Сумин:
– Погоди, – и продолжил, обращаясь уже к Скопцову: – Василий Арсеньевич, может, вы объясните, что здесь в конце концов происходит?
– Да, Васятка... – присоединился к нему Михайлов. – Очень хотелось бы знать, чего ты такого наелся? Никак мухоморов?
– Это вы у него спросите! – Василий чуть поддернул руку Решетилова вверх, так, что тот опять застонал.
– И что же мы должны у него спрашивать?.. – все еще с опаской поглядывая на Скопцова, спросил Сумин.
– А откуда у него эта зажигалочка?! – Скопцов посильнее прижал грудь Решетилова к поверхности кухонного стола.
– И откуда же? – продолжал проявлять любопытство начальник УУР.
– Эта зажигалка принадлежит моему мужу, – вступила в разговор стоящая чуть сзади Аня. – И была с ним в момент похищения.
– Что?! – вскинулся Сумин. – Вы уверены в этом, Анна Николаевна?!
– Абсолютно, – утвердительно кивнула головой женщина.
– Вот, значит, как... – Сумин повернулся к Игорю. – Михайлов!
– Да, товарищ полковник? – Тот встал с места.
– Проведи досмотр...
Встав рядом со Скопцовым, Игорь быстро и ловко обшарил карманы Решетилова. На столе появилась горка принадлежащих ему вещей, обычных для каждого человека, – носовой платок, расческа, портмоне, записная книжка.
Последним поверх всего лег пистолет, извлеченный из плечевой кобуры.
– Наверное, имеет смысл его отпустить, – совершенно спокойным тоном предложил Скопцову Сумин. – Ему так очень неудобно разговаривать.
Василий разжал захват, позволив Решетилову разогнуться, но продолжал удерживать его за руку. За другую руку тут же ухватился Михайлов. Вдвоем они отвели лейтенанта в угол и усадили на табурет, встав рядом с ним. Впрочем, молодой человек не пытался оказать какое-то сопротивление и вообще вид имел крайне потерянный.
– Ну так что, Володя? – Сумин встал напротив него, буквально в двух шагах. – Что ты можешь объяснить нам по этому поводу?
– Это чудовищное недоразумение, – едва смог выговорить милиционер трясущимися и бледными губами.
– Вот как?! – Сумин приподнял брови. – И в чем же оно?
– Эта зажигалка – не моя!
– Ну, это, положим, не новость! – позволил себе легкую иронию Василий, удерживая руку на плече сидящего офицера.
– То есть она попала ко мне совершенно случайно! – продолжал тот. – Ее забыла в моем кабинете одна моя... старая знакомая!
– Ну-ка, ну-ка... – Подхватив табурет, Сумин устроился напротив своего подчиненного. В глазах полковника вспыхнули искорки заинтересованности. – А вот с этого места, пожалуйста, подробнее.
– Вася... У этого... Который сейчас пришел... У молодого... – Женщина явно была в растерянности, она путалась в словах, не могла сосредоточиться.
– Что у него? – чуть-чуть подстегнул ее Скопцов.
– У него зажигалка Антона, – бухнула Анна.
Некоторое время Василий молчал – уж слишком неожиданной оказалась эта новость. Потом спросил вполголоса, оглядываясь при этом на кухонную дверь:
– Ты уверена в этом? Такие зажигалки похожи друг на друга, как близнецы.
– Эту зажигалку я сама подарила Антону на пятидесятилетие. – Теперь в голосе женщины появилась уверенность. – Я ее из сотен других узнаю – слишком часто приходилось видеть. Там, на корпусе, с правой стороны есть вмятинка. Как раз на ребре. Сам посмотри, если мне не веришь!
– Откуда она появилась? – зачем-то уточнил Скопцов.
– Антон пьяный уронил. На камень, – ответила Аня.
– Она в момент похищения была с ним?
– Да. Она постоянно была с ним. Он любит красивые и дорогие вещи, – тихо сказала Анна. – Только обращаться с ними не умеет...
– Хорошо. – Василий принял решение. – Сейчас идем назад в кухню. Ни слова никому о том, что ты мне говорила сейчас! Понятно?!
В ответ Анна просто кивнула головой.
А на кухне продолжались шумные обсуждения ночного происшествия. Не вникая в слова, Василий, на ходу извлекая из кармана сигарету, обошел стол и остановился за правым плечом Решетилова. Чуть коснулся его плеча:
– Прикурить не дашь?
– Пожалуйста. – Парень, не оборачиваясь, протянул Скопцову зажигалку. И тому понадобилось лишь несколько секунд для того, чтобы убедиться в правдивости сказанного Анной. Корпус зажигалки действительна имел чуть заметный дефект, и, если бы Василий не знал, что и где надо искать, он бы никогда не обратил на него внимания...
Больше Василий не раздумывал – тело действовало само. Зажигалка полетела на стол, так и оставшаяся незажженной сигарета – в сторону. Правая рука Решетилова оказалась в жестком захвате. Согнув руку молодого милиционера в локте, Скопцов резким, отработанным движением завел ее ему же за спину. Лейтенант негромко вскрикнул и уткнулся лицом в стол. Зафиксировав захват правой рукой, Василий пальцами левой впился в челочку Решетилова, оттягивая его голову назад. Уже через секунду тот лежал грудью на столе, не имея возможности оказать сопротивление или хотя бы освободиться из стремительно и грамотно выполненной жесткой позиции сопровождения.
Одновременно с началом действий Скопцова резко вскочил с места Сумин, уронив табурет. Отпрыгнул в сторону Гнедков, судорожно лапая полу пиджака, под которой было укрыто оружие. И только Михайлов оставался на месте, с легким удивлением наблюдая за происходящим.
Гнедков наконец-то достал свой пистолет, но его руку придержал уже оправившийся от неожиданности Сумин:
– Погоди, – и продолжил, обращаясь уже к Скопцову: – Василий Арсеньевич, может, вы объясните, что здесь в конце концов происходит?
– Да, Васятка... – присоединился к нему Михайлов. – Очень хотелось бы знать, чего ты такого наелся? Никак мухоморов?
– Это вы у него спросите! – Василий чуть поддернул руку Решетилова вверх, так, что тот опять застонал.
– И что же мы должны у него спрашивать?.. – все еще с опаской поглядывая на Скопцова, спросил Сумин.
– А откуда у него эта зажигалочка?! – Скопцов посильнее прижал грудь Решетилова к поверхности кухонного стола.
– И откуда же? – продолжал проявлять любопытство начальник УУР.
– Эта зажигалка принадлежит моему мужу, – вступила в разговор стоящая чуть сзади Аня. – И была с ним в момент похищения.
– Что?! – вскинулся Сумин. – Вы уверены в этом, Анна Николаевна?!
– Абсолютно, – утвердительно кивнула головой женщина.
– Вот, значит, как... – Сумин повернулся к Игорю. – Михайлов!
– Да, товарищ полковник? – Тот встал с места.
– Проведи досмотр...
Встав рядом со Скопцовым, Игорь быстро и ловко обшарил карманы Решетилова. На столе появилась горка принадлежащих ему вещей, обычных для каждого человека, – носовой платок, расческа, портмоне, записная книжка.
Последним поверх всего лег пистолет, извлеченный из плечевой кобуры.
– Наверное, имеет смысл его отпустить, – совершенно спокойным тоном предложил Скопцову Сумин. – Ему так очень неудобно разговаривать.
Василий разжал захват, позволив Решетилову разогнуться, но продолжал удерживать его за руку. За другую руку тут же ухватился Михайлов. Вдвоем они отвели лейтенанта в угол и усадили на табурет, встав рядом с ним. Впрочем, молодой человек не пытался оказать какое-то сопротивление и вообще вид имел крайне потерянный.
– Ну так что, Володя? – Сумин встал напротив него, буквально в двух шагах. – Что ты можешь объяснить нам по этому поводу?
– Это чудовищное недоразумение, – едва смог выговорить милиционер трясущимися и бледными губами.
– Вот как?! – Сумин приподнял брови. – И в чем же оно?
– Эта зажигалка – не моя!
– Ну, это, положим, не новость! – позволил себе легкую иронию Василий, удерживая руку на плече сидящего офицера.
– То есть она попала ко мне совершенно случайно! – продолжал тот. – Ее забыла в моем кабинете одна моя... старая знакомая!
– Ну-ка, ну-ка... – Подхватив табурет, Сумин устроился напротив своего подчиненного. В глазах полковника вспыхнули искорки заинтересованности. – А вот с этого места, пожалуйста, подробнее.
Глава 11
1
– Хорошо! Мы приедем! – Ахмад отключил телефон и сунул его в специальный чехол на поясе.
– Что случилось? – поинтересовался Шамиль, не отрывая взгляда от дороги.
– Разворачивайся, – бросил Ахмад. – На ларечника "наехали".
– Кто такые?! – вскинулся вальяжно развалившийся на заднем сиденье джипа Ваха. После победы над Тараном и его командой он все время порывался ввязаться в какую-нибудь свару, где опять можно будет применить пистолет. Шакал попробовал теплой человеческой крови, и она пришлась ему по вкусу.
– Малолетки какие-то, – отмахнулся Ахмад. – Поедем прогоним. Скажем, что этот человек с нами работает.
Шамиль резко бросил джип в разворот. С одной стороны, ему нравилось быть чьей-то "крышей". Деньги, уважение, страх. Но вот только, с другой стороны, его не совсем устраивал некоторый риск этой престижной "работы". Хотя рядом с друзьями он старался ничем не выказывать своей боязни. Чеченец не может быть трусом.
К рассказовскому ларьку они подъехали довольно быстро момент звонка находились на своейтерритории, которая еще совсем недавно была территорией Тарана.
Хозяин, весь какой-то помятый и бледный, ожидал их неподалеку от своей торговой точки. Увидев приближающуюся и такую знакомую машину, сделал несколько суетливых шагов навстречу, подобострастно и несмело при этом улыбаясь.
Ахмад пружинисто выпрыгнул из автомобиля:
– Ну, что там у тебя стряслось?..
Говорилось это нарочито небрежным тоном, а сам чеченец пренебрежительно смотрел в сторону. Не заслуживает этот трусливый шакал того, чтобы настоящий мужчина обращал на него внимание.
– Да вот... – Этот жирный отчаянно потел. И глазки блудливо по сторонам бегали. Впрочем, по мнению Ахмада, это было свойственно всем торгашам – они постоянно думают о том, кого бы им обмануть. – "Наехали"...
– Кто? – все так же небрежно-презрительно продолжал допрос Ахмад.
– А пойдемте! – засуетился Рассказов. – Я вам сейчас все покажу!..
С этими словами он направился к слегка приоткрытой двери своего ларька. Ахмад, презрительно топыря губы – что он может там ему показать? – направился за ним.
Шамиль все так же оставался за рулем, а Ваха, широко распахнув заднюю дверь, свесил ноги на землю, с неподдельным интересом разглядывая проходящих мимо русских девчонок и думая при этом, что бы он сделал с вон той, окажись они наедине. Или с во-он той.
У самой двери своей торговой точки Рассказов сделал шаг в сторону и гостеприимно повел ладонью:
– Проходите...
Как должное воспринимая такое поведение торгаша, Ахмад шагнул вперед, и вдруг тяжелая металлическая дверь резко и широко распахнулась, нанеся ему мощный удар в грудь. Задыхаясь, юный чеченец полетел на землю, а на него сверху навалились двое крупных парней, умело выкручивая руки.
Ваха растерялся, глядя на то, как из небольшого вроде бы киоска все продолжают и продолжают выбегать люди, вооруженные кто чем – бейсбольными битами, нунчаками, просто палками. Мелькнул обрез в чьих-то руках.
Шамиль первым сориентировался в происходящем – засада! На них!.. Хорошо подготовленная и спланированная! И «ловить» им здесь нечего – численное превосходство явно на стороне противника.
Запуская двигатель, он бросил взгляд на Ахмада и понял, что тому уже не помочь – руки заведены за спину, на них наручники. И двое здоровых парней уже волокут бесчувственное тело "бригадира" куда-то в сторону.
– А-а-а! – заорал Ваха, выдергивая из-за пояса пистолет. – Всэх убиват!
Он даже успел выстрелить раз или два до того, как Шамиль сорвал машину с места.
Тут же хлестнул ответный выстрел. Зазвенело стекло, горохом ударила картечь по корпусу автомобиля. Истошно завыл сзади Ваха. Зацепили, наверное. Шамиль ни на что пока не обращал внимания. Сейчас самое главное – уйти. А потом будет видно.
Чеченец все наращивал и наращивал скорость, поминутно заглядывая в зеркало заднего вида – нет ли погони?
– Что случилось? – поинтересовался Шамиль, не отрывая взгляда от дороги.
– Разворачивайся, – бросил Ахмад. – На ларечника "наехали".
– Кто такые?! – вскинулся вальяжно развалившийся на заднем сиденье джипа Ваха. После победы над Тараном и его командой он все время порывался ввязаться в какую-нибудь свару, где опять можно будет применить пистолет. Шакал попробовал теплой человеческой крови, и она пришлась ему по вкусу.
– Малолетки какие-то, – отмахнулся Ахмад. – Поедем прогоним. Скажем, что этот человек с нами работает.
Шамиль резко бросил джип в разворот. С одной стороны, ему нравилось быть чьей-то "крышей". Деньги, уважение, страх. Но вот только, с другой стороны, его не совсем устраивал некоторый риск этой престижной "работы". Хотя рядом с друзьями он старался ничем не выказывать своей боязни. Чеченец не может быть трусом.
К рассказовскому ларьку они подъехали довольно быстро момент звонка находились на своейтерритории, которая еще совсем недавно была территорией Тарана.
Хозяин, весь какой-то помятый и бледный, ожидал их неподалеку от своей торговой точки. Увидев приближающуюся и такую знакомую машину, сделал несколько суетливых шагов навстречу, подобострастно и несмело при этом улыбаясь.
Ахмад пружинисто выпрыгнул из автомобиля:
– Ну, что там у тебя стряслось?..
Говорилось это нарочито небрежным тоном, а сам чеченец пренебрежительно смотрел в сторону. Не заслуживает этот трусливый шакал того, чтобы настоящий мужчина обращал на него внимание.
– Да вот... – Этот жирный отчаянно потел. И глазки блудливо по сторонам бегали. Впрочем, по мнению Ахмада, это было свойственно всем торгашам – они постоянно думают о том, кого бы им обмануть. – "Наехали"...
– Кто? – все так же небрежно-презрительно продолжал допрос Ахмад.
– А пойдемте! – засуетился Рассказов. – Я вам сейчас все покажу!..
С этими словами он направился к слегка приоткрытой двери своего ларька. Ахмад, презрительно топыря губы – что он может там ему показать? – направился за ним.
Шамиль все так же оставался за рулем, а Ваха, широко распахнув заднюю дверь, свесил ноги на землю, с неподдельным интересом разглядывая проходящих мимо русских девчонок и думая при этом, что бы он сделал с вон той, окажись они наедине. Или с во-он той.
У самой двери своей торговой точки Рассказов сделал шаг в сторону и гостеприимно повел ладонью:
– Проходите...
Как должное воспринимая такое поведение торгаша, Ахмад шагнул вперед, и вдруг тяжелая металлическая дверь резко и широко распахнулась, нанеся ему мощный удар в грудь. Задыхаясь, юный чеченец полетел на землю, а на него сверху навалились двое крупных парней, умело выкручивая руки.
Ваха растерялся, глядя на то, как из небольшого вроде бы киоска все продолжают и продолжают выбегать люди, вооруженные кто чем – бейсбольными битами, нунчаками, просто палками. Мелькнул обрез в чьих-то руках.
Шамиль первым сориентировался в происходящем – засада! На них!.. Хорошо подготовленная и спланированная! И «ловить» им здесь нечего – численное превосходство явно на стороне противника.
Запуская двигатель, он бросил взгляд на Ахмада и понял, что тому уже не помочь – руки заведены за спину, на них наручники. И двое здоровых парней уже волокут бесчувственное тело "бригадира" куда-то в сторону.
– А-а-а! – заорал Ваха, выдергивая из-за пояса пистолет. – Всэх убиват!
Он даже успел выстрелить раз или два до того, как Шамиль сорвал машину с места.
Тут же хлестнул ответный выстрел. Зазвенело стекло, горохом ударила картечь по корпусу автомобиля. Истошно завыл сзади Ваха. Зацепили, наверное. Шамиль ни на что пока не обращал внимания. Сейчас самое главное – уйти. А потом будет видно.
Чеченец все наращивал и наращивал скорость, поминутно заглядывая в зеркало заднего вида – нет ли погони?
2
Погони не было. Русские бандиты оказались в цейтноте. Им пришлось стрелять, а до прибытия наряда милиции оставались считаные минуты.
– Уходим! – кричал Паленый. – Через пять минут здесь ментов будет немерено!
Бандиты дружно бросились к своим машинам, оставленным ранее немного в стороне от ларька.
– Слышь, Димон, – Боксер тронул бригадира за рукав. – Смотри...
Паленый оглянулся – на месте происшествия оставался только хозяин ларька, Артем Рассказов. Лежал на земле, скрючившись, зажимая руками живот. Из-под пальцев – кровь...
– Ты смотри, – удивился Димон. – Попали-таки.
Щелкнул ногтем указательного пальца по стеклу окошка. Через секунду оттуда выглянула испуганная продавщица.
– Слышь, ты, – сказал Паленый. – "Скорую" вызови. Твоего хозяина подстрелили.
– Хорошо, – тихим шепотом ответила смертельно испуганная и бледная как смерть женщина.
– И еще... – Паленый посмотрел на нее долгим, тяжелым взглядом, как бы стараясь запомнить. – Ты, подруга, никого из нас не видела. И что здесь случилось – ты не знаешь. Поняла?!
На этот раз продавщица просто закивала головой в знак согласия – да, она все поняла!
– То-то же! – удовлетворенно бросил Димон и в сопровождении Боксера направился к своей машине. Он не спешил – этот город принадлежал ему и его друзьям. И только что они в очередной раз это доказали и самим себе, и другим.
– Уходим! – кричал Паленый. – Через пять минут здесь ментов будет немерено!
Бандиты дружно бросились к своим машинам, оставленным ранее немного в стороне от ларька.
– Слышь, Димон, – Боксер тронул бригадира за рукав. – Смотри...
Паленый оглянулся – на месте происшествия оставался только хозяин ларька, Артем Рассказов. Лежал на земле, скрючившись, зажимая руками живот. Из-под пальцев – кровь...
– Ты смотри, – удивился Димон. – Попали-таки.
Щелкнул ногтем указательного пальца по стеклу окошка. Через секунду оттуда выглянула испуганная продавщица.
– Слышь, ты, – сказал Паленый. – "Скорую" вызови. Твоего хозяина подстрелили.
– Хорошо, – тихим шепотом ответила смертельно испуганная и бледная как смерть женщина.
– И еще... – Паленый посмотрел на нее долгим, тяжелым взглядом, как бы стараясь запомнить. – Ты, подруга, никого из нас не видела. И что здесь случилось – ты не знаешь. Поняла?!
На этот раз продавщица просто закивала головой в знак согласия – да, она все поняла!
– То-то же! – удовлетворенно бросил Димон и в сопровождении Боксера направился к своей машине. Он не спешил – этот город принадлежал ему и его друзьям. И только что они в очередной раз это доказали и самим себе, и другим.
3
Слушая рассказываемую Решетиловым историю зажигалки, Сумин очень хотел ему верить.
Этот парень был симпатичен полковнику. Чем-то напоминал его самого в молодости. Когда служба в уголовном розыске еще считалась престижной и героической, когда молодые люди шли в милицию не в надежде на скорое обогащение за счет получаемых взяток или вытряхивания карманов пьяных, а для того, чтобы защищать граждан своей страны от "нетипичных социалистическому обществу антиобщественных проявлений", и Свято верили в то, что когда-нибудь в этой стране будет закрыта последняя тюрьма.
Тогда работали сутками. Не за премии и не за "звездочки", как это любили говорить задерживаемые жулики, истерично терзая одежду на груди. Сейчас полковник и сам бы не смог сказать, что заставляло их тогда не щадить себя. Не скудная зарплата и не ежегодный бесплатный проезд в любой конец страны, уж это точно... Скорее всего, их толкало на постоянный риск то чувство азарта, что постоянно подталкивает охотника, загоняющего сильного и опасного зверя. Стремление помериться силами с жестоким и коварным противником, победить его в единоборстве, доказав себе самому, что ты – мужчина.
Решетилов был именно таким – азартным, порывистым и рисковым. Именно поэтому полковник Сумин хотел ему верить. Но не мог. По крайней мере, пока не мог.
В рассказанной лейтенантом истории не было ничего невероятного. Перешагнув полувековой рубеж и проведя более тридцати лет на службе Отечеству, начальник УУР и не с таким сталкивался.
Но сейчас любая, даже самая малая ошибка могла стоить человеку жизни. И пока каждое слово из рассказанной Решетиловым истории не будет подтверждено свидетельскими показаниями, он остается под подозрением.
– Володя, ты понимаешь, что мне придется тебя отстранить от должности на время проведения проверки? – спросил полковник по окончании рассказа опера.
– Понимаю, – опустил тот голову. Он был по-настоящему расстроен случившимся. И Сумин прекрасно понимал его.
– Как фамилия этой твоей Лены?
– Панкратова.
– Где она живет?
– Где сейчас – не знаю. Не спросил.
– Телефон?
В ответ Решетилов только беспомощно пожал плечами...
– И как же ты собирался ее искать?..
– Через адресное. Мне известен год рождения и адрес, по которому она жила раньше.
– А где она, ты говорил, раньше жила? – небрежно уточнил Сумин.
И хотя ничего такого он и не говорил вовсе, Решетилов назвал адрес.
– Игорь, – повернулся Сумин к Михайлову, – займись.
Тот молча кивнул и пошел к выходу.
– Зажигалочку-то прихвати!.. – крикнул ему Сумин. – Скажешь девочке, что Володя просил передать.
Подхватив со стола зажигалку, Скопцов метнул ее остановившемуся в коридоре приятелю. Тот ловко поймал ее на лету и сунул в карман.
– Слушай, Вася, – начальник УУР развернулся к Скопцову, – откуда ты все эти фокусы знаешь?
– Какие? – прикинулся идиотом Василий.
– Ты нашего пацана спеленал в две секунды, – ухмыльнулся Сумин. – Чувствуется опыт.
– В армии научили, – неохотно ответил Скопцов!
– И где же ты служил? – поинтересовался Сумин.
– Во внутренних войсках. – Василий немного подумал и добавил: – Конвойник...
– Значит, говоришь, конвойник?! – понимающе усмехнулся Сумин. – Ну-ну...
Скопцов предпочел промолчать – пусть думает, что захочет. Его право.
– Слушай, а ты не думал о том, чтобы сменить профессию? – неожиданно серьезно спросил полковник.
– Это на какую же?
– Ну, мало ли, – пожал плечами начальник УУР. – Например, у нас с кадрами проблемы. Схорошими кадрами. Тем более ты ветеран внутренних войск. Служил в нашей системе. Свой, можно сказать, человек.
– Нет уж, – отмахнулся Скопцов. – Лучше уж вы к нам.
– А я бы тебя взял, – оценивающе мазнул глазами по сидящему Василию Сумин. – По-моему, у тебя бы пошло.
– Я выйду на минутку, – встал из-за стола Гнедков.
– Конечно! – откликнулся начальник УУР.
Гнедков встал, вышел в коридор, щелкнул выключателем, после чего скрылся за дверью туалета.
– Ты, Володя, не грусти. – Сумин опять повернулся к молодому сотруднику, все так же сидящему в углу и потерянно глядящему в пол. – Я надеюсь, что все разъяснится в самое ближайшее время.
В кухне вдруг зазвучала мелодия песни из старого-старого кинофильма "Следствие ведут Знатоки" – "Наша служба и опасна, и трудна..." Услышав ее, Сумин ожесточенно принялся хлопать себя по карманам. Потом извлек из одного сотовый телефон. Включая трубку, глянул искоса на Василия и пробормотал извиняющимся тоном:
– Никак привыкнуть не могу. Да, Сумин!
Василий не слышал, о чем именно был разговор, но лицо начальника УУР изменялось прямо на глазах. Сейчас на нем легко читалась целая гамма чувств: удивление, недоверие, растерянность.
– Это точно? – спросил он у своего собеседника через некоторое время. – Понятно. Выезжаю на место происшествия.
Отключив трубку, Сумин сунул ее в карман. Покосился на Скопцова и только лишь открыл рот, собираясь что-то ему сказать, как в кухню вошел Борисов:
– Ну, мы вроде закончили, Федор Михайлович.
– Боюсь, Аркадий, что все только начинается! – ответил Сумин, глядя при этом почему-то на Скопцова.
– Что начинается? – недовольно уточнил следователь.
– Только что сообщили – машина потерпевшего обнаружена.
– Где?! – Получилось так, что этот короткий вопрос и Борисов, и Скопцов задали одновременно, в один голос.
– На Северном посту ГАИ, – ответил начальник УУР. – Пассажиры машины вступили в бой с гаишниками. Вроде есть трупы. И знаете, ребята, что самое интересное?
Теперь Сумин опять смотрел только на Скопцова.
– Что? – спросил следователь прокуратуры.
– Что в машине были лица кавказской национальности. Предположительно чеченцы.
– Ничего не понимаю!.. – вырвалось у Скопцова помимо воли.
– Вот и я о том же, – сказал Сумин.
Из туалета донесся шум спускаемой воды, и в коридор вышел Гнедков.
– Витя, поехали! – Сумин уже был на ногах.
– А как же я? – растерянно спросил Решетилов.
– Ну и ты с нами! – мгновенно принял решение Сумин. – Не могу же я оставить тебя один на один с этим вот...
Голова начальника УУР качнулась в сторону Скопцова:
– Конвойником!
Василий смотрел, как милиционеры покидают квартиру, а в голове билась одна-единственная мысль: "Что-то здесь не так!"
Но только что именно? Ответ не приходил. Происходящее вокруг приобретало все большую фантастичность и несуразность.
И, наверное, имело смысл попытаться разобраться во всем самому.
Этот парень был симпатичен полковнику. Чем-то напоминал его самого в молодости. Когда служба в уголовном розыске еще считалась престижной и героической, когда молодые люди шли в милицию не в надежде на скорое обогащение за счет получаемых взяток или вытряхивания карманов пьяных, а для того, чтобы защищать граждан своей страны от "нетипичных социалистическому обществу антиобщественных проявлений", и Свято верили в то, что когда-нибудь в этой стране будет закрыта последняя тюрьма.
Тогда работали сутками. Не за премии и не за "звездочки", как это любили говорить задерживаемые жулики, истерично терзая одежду на груди. Сейчас полковник и сам бы не смог сказать, что заставляло их тогда не щадить себя. Не скудная зарплата и не ежегодный бесплатный проезд в любой конец страны, уж это точно... Скорее всего, их толкало на постоянный риск то чувство азарта, что постоянно подталкивает охотника, загоняющего сильного и опасного зверя. Стремление помериться силами с жестоким и коварным противником, победить его в единоборстве, доказав себе самому, что ты – мужчина.
Решетилов был именно таким – азартным, порывистым и рисковым. Именно поэтому полковник Сумин хотел ему верить. Но не мог. По крайней мере, пока не мог.
В рассказанной лейтенантом истории не было ничего невероятного. Перешагнув полувековой рубеж и проведя более тридцати лет на службе Отечеству, начальник УУР и не с таким сталкивался.
Но сейчас любая, даже самая малая ошибка могла стоить человеку жизни. И пока каждое слово из рассказанной Решетиловым истории не будет подтверждено свидетельскими показаниями, он остается под подозрением.
– Володя, ты понимаешь, что мне придется тебя отстранить от должности на время проведения проверки? – спросил полковник по окончании рассказа опера.
– Понимаю, – опустил тот голову. Он был по-настоящему расстроен случившимся. И Сумин прекрасно понимал его.
– Как фамилия этой твоей Лены?
– Панкратова.
– Где она живет?
– Где сейчас – не знаю. Не спросил.
– Телефон?
В ответ Решетилов только беспомощно пожал плечами...
– И как же ты собирался ее искать?..
– Через адресное. Мне известен год рождения и адрес, по которому она жила раньше.
– А где она, ты говорил, раньше жила? – небрежно уточнил Сумин.
И хотя ничего такого он и не говорил вовсе, Решетилов назвал адрес.
– Игорь, – повернулся Сумин к Михайлову, – займись.
Тот молча кивнул и пошел к выходу.
– Зажигалочку-то прихвати!.. – крикнул ему Сумин. – Скажешь девочке, что Володя просил передать.
Подхватив со стола зажигалку, Скопцов метнул ее остановившемуся в коридоре приятелю. Тот ловко поймал ее на лету и сунул в карман.
– Слушай, Вася, – начальник УУР развернулся к Скопцову, – откуда ты все эти фокусы знаешь?
– Какие? – прикинулся идиотом Василий.
– Ты нашего пацана спеленал в две секунды, – ухмыльнулся Сумин. – Чувствуется опыт.
– В армии научили, – неохотно ответил Скопцов!
– И где же ты служил? – поинтересовался Сумин.
– Во внутренних войсках. – Василий немного подумал и добавил: – Конвойник...
– Значит, говоришь, конвойник?! – понимающе усмехнулся Сумин. – Ну-ну...
Скопцов предпочел промолчать – пусть думает, что захочет. Его право.
– Слушай, а ты не думал о том, чтобы сменить профессию? – неожиданно серьезно спросил полковник.
– Это на какую же?
– Ну, мало ли, – пожал плечами начальник УУР. – Например, у нас с кадрами проблемы. Схорошими кадрами. Тем более ты ветеран внутренних войск. Служил в нашей системе. Свой, можно сказать, человек.
– Нет уж, – отмахнулся Скопцов. – Лучше уж вы к нам.
– А я бы тебя взял, – оценивающе мазнул глазами по сидящему Василию Сумин. – По-моему, у тебя бы пошло.
– Я выйду на минутку, – встал из-за стола Гнедков.
– Конечно! – откликнулся начальник УУР.
Гнедков встал, вышел в коридор, щелкнул выключателем, после чего скрылся за дверью туалета.
– Ты, Володя, не грусти. – Сумин опять повернулся к молодому сотруднику, все так же сидящему в углу и потерянно глядящему в пол. – Я надеюсь, что все разъяснится в самое ближайшее время.
В кухне вдруг зазвучала мелодия песни из старого-старого кинофильма "Следствие ведут Знатоки" – "Наша служба и опасна, и трудна..." Услышав ее, Сумин ожесточенно принялся хлопать себя по карманам. Потом извлек из одного сотовый телефон. Включая трубку, глянул искоса на Василия и пробормотал извиняющимся тоном:
– Никак привыкнуть не могу. Да, Сумин!
Василий не слышал, о чем именно был разговор, но лицо начальника УУР изменялось прямо на глазах. Сейчас на нем легко читалась целая гамма чувств: удивление, недоверие, растерянность.
– Это точно? – спросил он у своего собеседника через некоторое время. – Понятно. Выезжаю на место происшествия.
Отключив трубку, Сумин сунул ее в карман. Покосился на Скопцова и только лишь открыл рот, собираясь что-то ему сказать, как в кухню вошел Борисов:
– Ну, мы вроде закончили, Федор Михайлович.
– Боюсь, Аркадий, что все только начинается! – ответил Сумин, глядя при этом почему-то на Скопцова.
– Что начинается? – недовольно уточнил следователь.
– Только что сообщили – машина потерпевшего обнаружена.
– Где?! – Получилось так, что этот короткий вопрос и Борисов, и Скопцов задали одновременно, в один голос.
– На Северном посту ГАИ, – ответил начальник УУР. – Пассажиры машины вступили в бой с гаишниками. Вроде есть трупы. И знаете, ребята, что самое интересное?
Теперь Сумин опять смотрел только на Скопцова.
– Что? – спросил следователь прокуратуры.
– Что в машине были лица кавказской национальности. Предположительно чеченцы.
– Ничего не понимаю!.. – вырвалось у Скопцова помимо воли.
– Вот и я о том же, – сказал Сумин.
Из туалета донесся шум спускаемой воды, и в коридор вышел Гнедков.
– Витя, поехали! – Сумин уже был на ногах.
– А как же я? – растерянно спросил Решетилов.
– Ну и ты с нами! – мгновенно принял решение Сумин. – Не могу же я оставить тебя один на один с этим вот...
Голова начальника УУР качнулась в сторону Скопцова:
– Конвойником!
Василий смотрел, как милиционеры покидают квартиру, а в голове билась одна-единственная мысль: "Что-то здесь не так!"
Но только что именно? Ответ не приходил. Происходящее вокруг приобретало все большую фантастичность и несуразность.
И, наверное, имело смысл попытаться разобраться во всем самому.
4
Страх гнал Шамиля. Он вообще стремился вырваться из этого недружелюбного города. Шутки и развлечения закончились. И закончились не самым лучшим образом.
На заднем сиденье громко стонал Ваха. По большому счету, в его ранении ничего страшного не было – картечина, выпущенная из обреза, разбила стекло в задней двери и пробила бицепс левой руки, не задев кость. Но было больно. Да и крови порядком. А вид собственной крови способен кого угодно вывести из состояния душевного равновесия.
Несмотря на все свое уважение к Ахмаду, Шамиль не строил в отношении него иллюзий. Сейчас эти русские бандиты прижмут его. По-любому прижмут – пятки припалят, ногти вырвут или еще что-нибудь придумают, но только очень скоро Ахмад начнет говорить. И тогда придут и за ними с Вахой.
Кроме того, Ваха ранен. Вон в зеркало заднего вида видно, как кровь заливает заднее сиденье. Нужна медицинская помощь. А если обратиться к врачам в городе, сдадут сразу. Ментам сдадут. А на них еще и тройное убийство.
Значит, надо уходить из города. Почему-то Шамиль был уверен в том, что деревня сможет их укрыть от преследования.
Джип с явными следами обстрела мчался к северному выезду из города, с каждой секундой приближаясь к посту ГИБДД.
На заднем сиденье громко стонал Ваха. По большому счету, в его ранении ничего страшного не было – картечина, выпущенная из обреза, разбила стекло в задней двери и пробила бицепс левой руки, не задев кость. Но было больно. Да и крови порядком. А вид собственной крови способен кого угодно вывести из состояния душевного равновесия.
Несмотря на все свое уважение к Ахмаду, Шамиль не строил в отношении него иллюзий. Сейчас эти русские бандиты прижмут его. По-любому прижмут – пятки припалят, ногти вырвут или еще что-нибудь придумают, но только очень скоро Ахмад начнет говорить. И тогда придут и за ними с Вахой.
Кроме того, Ваха ранен. Вон в зеркало заднего вида видно, как кровь заливает заднее сиденье. Нужна медицинская помощь. А если обратиться к врачам в городе, сдадут сразу. Ментам сдадут. А на них еще и тройное убийство.
Значит, надо уходить из города. Почему-то Шамиль был уверен в том, что деревня сможет их укрыть от преследования.
Джип с явными следами обстрела мчался к северному выезду из города, с каждой секундой приближаясь к посту ГИБДД.
5
Телефонный звонок предотвратил чуть было не начавшуюся между недавними партнерами и друзьями драку.
Лом считал себя обиженным и обманутым. Входя в квартиру, он уже чувствовал в своих руках деньги. Большие деньги, просто огромные! И вот так все закончилось. Можно сказать, чудом унесли ноги.
– Ну и что твой человек?! – орал он на Мана. – Почему, если вы такие умные, вы не знали о ментовской засаде в квартире?!
– Да не было там засады, не было! – огрызался Ман. – Если бы была, то мне бы сказали о ней!
– А это что за хрен был?! Который тебя приложил, как пацана малолетнего?! Прохожий?!
– Не знаю! – Голос Мана звучал не особенно-то и уверенно. – Может, трахаль этой суки!
– Значит, трахаль, говоришь. – Лом набычился и начал демонстративно разминать свои большие руки. – А мне как-то по х.., кто он! Мне нужны деньги!
– Деньги всем нужны, – попытался пошутить Ман, но только шутка получилась бледной. Такой же, как и физиономия старшего этой странной парочки.
– Мне нужны мои деньги! – Лом уже почти орал. И Ману это нравилось все меньше и меньше. Дело не в том, что он боялся этого дебильного здоровяка – слава богу, и сам не из слабых, и кое-какой опыт в уличных драках тоже имеется! Но вот только ссориться с Ломом именно сейчас, когда деньги еще не получены, не входило в его планы.
Лом считал себя обиженным и обманутым. Входя в квартиру, он уже чувствовал в своих руках деньги. Большие деньги, просто огромные! И вот так все закончилось. Можно сказать, чудом унесли ноги.
– Ну и что твой человек?! – орал он на Мана. – Почему, если вы такие умные, вы не знали о ментовской засаде в квартире?!
– Да не было там засады, не было! – огрызался Ман. – Если бы была, то мне бы сказали о ней!
– А это что за хрен был?! Который тебя приложил, как пацана малолетнего?! Прохожий?!
– Не знаю! – Голос Мана звучал не особенно-то и уверенно. – Может, трахаль этой суки!
– Значит, трахаль, говоришь. – Лом набычился и начал демонстративно разминать свои большие руки. – А мне как-то по х.., кто он! Мне нужны деньги!
– Деньги всем нужны, – попытался пошутить Ман, но только шутка получилась бледной. Такой же, как и физиономия старшего этой странной парочки.
– Мне нужны мои деньги! – Лом уже почти орал. И Ману это нравилось все меньше и меньше. Дело не в том, что он боялся этого дебильного здоровяка – слава богу, и сам не из слабых, и кое-какой опыт в уличных драках тоже имеется! Но вот только ссориться с Ломом именно сейчас, когда деньги еще не получены, не входило в его планы.