Казанцев Кирилл. Ставок больше нет

   Ахмад приблизился к трупу Тарана. Ногой перевернув его на спину, начал обшаривать карманы.
   – Ай, Ахмад!.. – Шамиль начинал нервничать – в любую минуту здесь мог кто-нибудь появиться! – Поехали, да?!
   – Подожди. – Бригадир новой чеченской команды продолжал спокойно, никуда не торопясь, обшаривать карманы мертвеца. – Ключи ищу.
   – Какие ключи?!
   – У них машина хорошая. Зачем добру пропадать? Я ее лучше себе возьму. Опа! – Чеченец обнаружил искомое и встал на ноги. – Все. Поехали отсюда.
   Уже через пару минут две машины покинули площадку, на которой разыгралась эта трагедия.
   Толян забился в какую-то щель. Наверное, ему повезло – его не нашли.
   Заскочив в один из гаражей, он увидел недостроенную смотровую яму, почти доверху забитую разного рода мусором. Но только между потолком и мусором оставалась небольшая щель. А за спиной слышались приближающиеся шаги чеченцев. И тогда, наплевав на вонь и грязь, наплевав на все, Толян пополз в эту щель, извиваясь как змея и разрывая одежду о шершавый бетон.
   Он слышал, как его искали, о чем говорили между собой эти два беспредельщика. И трясся от страха, что вот сейчас кому-нибудь из них придет в голову заглянуть в его укрытие и он найдет свою смерть на куче мусора, нечистот и собачьих испражнений.
   Но не нашли. Повезло. Выждав еще немного, Толян начал выбираться из своего убежища.
   Через несколько минут, перемазанный и вонючий, в разорванной одежде, но живой, он вышел на площадку, где должна была проходить эта "стрелка". Проходить по их сценарию, по их планам! Но прошла так, как захотели их конкуренты.
   Недалеко друг от друга медленно остывали три трупа. Его друзья. Пацаны, с которыми он не раз и не два попадал в различные переделки и выходил из них живым.
   Обессиленно упав на траву рядом с трупом Тарана, Толян впервые в жизни заплакал. Не потому, что ему до такой уж степени было жалко погибших пацанов. Это пережитый им ужас, ощущение близкой смерти рвалось наружу таким вот странным и непривычным ему образом.

4

   Телефон буквально притягивал к себе, манил и звал – ну, давай! Подними трубку, послушай, что тебе скажут! И Василий, и Анна не могли отойти от аппарата дальше чем на пару метров – приближалось время, в которое должны были позвонить похитители.
   Проблему с сокрытием присутствия Скопцова в квартире решили просто – проводив вместе с опером Анну до дверей, Василий с ней церемонно распрощался и, пожелав всего наилучшего, спустился вниз так же вместе с Гнедковым.
   – Вас подвезти? – предложил на прощание капитан.
   – А вы что, на машине? – не без ехидства поинтересовался Василий. "Волга", на которой они сюда приехали, принадлежала фирме Мацкевича, и то, что самого мента согласны были отвезти в его управление, было обыкновенным проявлением любезности и дружелюбия со стороны начальника СБ.
   – Ну, тогда до свидания. – Гнедков неприязненно покосился на Скопцова и руки ему на прощание не подал. Ну да не очень-то и хотелось!
   Вернувшись в квартиру, Василий сразу же устроился у телефона. Через пару минут подошла и Анна:
   – Вася, я отпустила Наталью Семеновну на два дня. Не хочу, чтобы она присутствовала при всех этих переговорах.
   – Интересно, а что она подумает о тебе? – Василий искоса посмотрел на Аню. – Ну, и обо мне, разумеется.
   – А мне наплевать, что она подумает! – отмахнулась Аня. – Это ее вообще не касается, кто и чем тут занимается! Пусть знает свое место!
   – Ну-ну... – Сказать Скопцову на это было нечего. Вообще, Анна сильно изменилась за последние несколько часов. Стала жестче, решительнее, увереннее в себе.
   "Вот что значит просто подержать в руках приличные деньги!" – Василий, глядя на женщину. Но только вслух сказал другое:
   – А ты готовить-то умеешь? А то заморишь своего защитника голодом. Или, что еще хуже, отравишь.
   – Не беспокойся! В крайнем случае пельмени из магазина я приготовить сумею! Или яичницу поджарить, – усмехнулась Аня. – Ты о чем-нибудь, кроме жратвы, думать можешь?
   – Могу, – поспешил признаться Василий.
   – И о чем же это? – Женщина чуть понизила голос, и в ее глазах появилось что-то такое... волнующее, манящее, зовущее.
   – Хорошо бы было еще и поспать, – честно ответил Скопцов, игнорировав этот призыв.
   Аня фыркнула в ответ, как рассерженная кошка, и отвернулась.
   Минут пять сидели молча. Потом Анна вновь повернулась к своему телохранителю:
   – Слушай, Вася...
   Что она хотела сказать, узнать Василию, видно, было не суждено – телефон взорвался звоном.
   Глаза Ани тут же изменились – в них появилось испуганное и беспомощное выражение. Она в ожидании уставилась на Скопцова – как, мол, быть? Подскажи. А телефон продолжал звонить.
   – Возьми трубку, – почему-то шепнул Василий. – И спокойней, спокойней!..
   Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, Аня сняла трубку телефона:
   – Да...
   О чем говорил ее собеседник, Скопцов слышать не мог. Но только сразу понял, что это не похитители, а кто-то хорошо знакомый, потому что лицо Ани тут же отмякло, расслабилось. Исчез страх из глаз.
   – А, это ты... – Тон тоже изменился – стал слегка пренебрежительным.
   – Чего хотел?
   – Нет... Нет... Я, по-моему, ясно сказала – нет!
   Несмотря на отказ, собеседник или собеседница, – даже сидя рядом, Василий мог слышать только монотонное бормотание в трубке, – проявлял настойчивость.
   – Слушай, не будь занудой! Я же сказала – нет! Понятно...
   Таким тоном женщина может разговаривать только с мужчиной... Причем с близким ей мужчиной. И зависимым.
   – И вообще, не звони сюда больше. У меня сейчас и без тебя проблем хватает. Я тебе сама позвоню! – Аня мазнула откровенно оценивающим взглядом по сидящему рядом Василию и добавила: – Если надо будет.
   После чего, не слушая больше собеседника, просто повесила трубку.
   – Кто это? – лениво поинтересовался Василий.
   – Да так, – отмахнулась Аня. – Никто.
   Но только при этом отвела шкодливо глаза в сторону.

5

   А "никто" в это время метался по своей доставшейся ему от родителей квартире, как зверь по клетке.
   Часы тикали. Минута летела за минутой, секунды убегали, как вода в песок. А вместе с ними убегала и его жизнь.
   Андрею необходимы были деньги! И достать их он мог только у Анны! Больше не у кого!
   Как она там сказала? "У меня и без тебя проблем хватает". Так вроде бы... А что за проблемы? Ясно, что не финансовые – ее мужик слишком хорошо для этого стоит. Андрей проверял. Он ведь тоже не из голодного края приехал, чтобы вот так просто, на каждую жирную корову бросаться! Хотя, конечно, к Анне это отношения не имеет.
   Так, ладно! В чем могут заключаться ее проблемы? А черт его знает! Но если он вдруг появится в роли заботливого друга, которому далеко не безразличны трудности любимой им женщины...
   А ведь может и пролезть! Бабы чувствительны! И эта такая же, как и все остальные. Должна клюнуть. Вот только грузить на себя чужие проблемы, брать какую-то ответственность... Ох, как же не хочется этого делать!
   Размышляя, Андрей подошел к бару, достал оттуда бутылку виски и, немного налив в высокий стакан, отхлебнул глоток.
   Прихватив бутылку, Андрей перебрался на диван, где, прихлебывая иностранное пойло, продолжал взвешивать и обдумывать, как же ему поступить в столь непростой житейской ситуации.

Глава 8

1

   Забираясь на территорию Тарана и сознательно вступая с ним в конфликт, юные чеченцы не учли одной детали. Они ведь как считали: Таран – такой же беспредельщик, как и они сами. Да к тому же и русский. Низшая, покоренная раса, не имеющая представления о слове "честь". Устранив Тарана, они получат полный контроль над его "точками", и никто ничего с них не спросит. Потому что не посмеют противопоставить себя мужественным вайнахам! Ну, кроме ментов, конечно. Так ведь ментам их еще найти надо будет! Пусть ищут!
   Но вот только они ошиблись. Возглавляемая Тараном бригада являлась, если можно так сказать, структурным подразделением криминального сообщества, во главе которого стоял Боря Лось.
   По большому счету, команда Лося была не особенно-то и большой. Да и занималась мелочевкой – квартирные аферы, "крышевание" мелких коммерсантов-одиночек. Сам Лось не лез в "верха", умея довольствоваться малым. Именно поэтому его банду практически не затронули время от времени проходящие в Красногорске бандитские войны.
   Но в то же время возглавляемому им сообществу была присуща сплоченность и устойчивость, существовала жесткая структурная иерархия.
   Уже через полчаса после того, как оборванный и перемазанный в своей и чужой крови Толян принес скорбную весть, в офисе генерального директора ЗАО "Крастехноком" Бориса Максимовича Лосева собрались бригадиры.
   В кабинете стоял гул голосов – бандиты оживленно обсуждали происшедшее. Та ко го в городе не происходило уже довольно давно, и возникшая проблема требовала самого радикального решения. Каждый из присутствующих знал, что если они смолчат или недостаточно жестоко расправятся с обидчиками, то завтра любой из них может оказаться на месте Тарана.
   Убедившись, что собрались все, кто был ему нужен, Лось сказал:
   – Тихо.
   Сказал негромко. В кабинете постепенно установилась полная тишина – наверное, можно было бы услышать, как мухи под потолком летают. Но вот только мух в этом кабинете отроду не было.
   – Братва, – негромко начал Лось. Вообще-то в последнее время он старался не употреблять лишний раз жаргонных и вульгарных слов – стремился к респектабельности во всем. Но вот только сейчас был не тот случай. Ему необходимо было держать в узде всю эту пеструю компанию, и можно было это сделать только одним способом – оставаясь надними, но в то же время быть одним из них. – Горе у нас. Сегодня погибли наши братья. Никола Таран, Грек, Рыжий. Правильные пацаны и надежные товарищи. Погибли от рук каких-то заезжих беспредельщиков, предательски их убивших. Толян!..
   Выживший бандит встал со своего места. Вообще-то он не относился к числу тех, кто был вхож в этот кабинет в обычные дни. Но только сегодня обстоятельства сложились исключительные.
   – Расскажи пацанам, как дело было...
   – Ну, мы, это... – Перед столь представительным собранием Толяну приходилось выступать впервые, поэтому он терялся и смущался. Но слушали его внимательно, не перебивали, и постепенно он разошелся.
   По его словам получалось так, что они поехали на эту "стрелку" "чисто поговорить", у них ничего вообще при себе не было! Даже ножика перочинного! Таран хотел просто образумить "борзую" молодежь, наставить на путь истинный, предложить им работу, ну и все такое. Они и поздороваться не успели, когда чечены, не говоря ни слова, схватились за "волыны"! Ну и начали шмалять. Николу положили сразу, а Грека и Рыжего – потом.
   На этом месте Толян немного замялся. С него могли спросить – почему пацаны убиты, а ты живой? И тогда пришлось бы говорить, что он убежал.
   Впрочем, вопросов никто не задавал. Собрались здесь люди опытные, в бандитских делах поднаторевшие. Они знали ответ – убежал пацан. Но кто его осудит? Никто из присутствующих не знал, как бы он сам повел себя под пулями, окажись вдруг на его месте.
   – Вот так все и получилось, – закончил Толян свой рассказ.
   – Спасибо, братуха! – прочувствованно сказал Лось. – Ну, братва, все слышали?
   Ответом был нестройный гул голосов.
   – Что решать будем?
   Слово взял наиболее доверенный и приближенный к Лосю бригадир Дима Паленый:
   – Братва! Я так думаю, что пацанам похороны надо будет сделать реальные! Ну, там, типа памятники, гробы, венки.
   – Родне помочь! – поддержал его еще кто-то из сидящих.
   – Это все понятно! – перебил говоривших Лось. – У нас есть общак! И похороны будут как положено, и родне поможем! Это не вопрос! Тема сейчас другая – как с беспредельщиков спрашивать будем? Я думаю, что со мной все согласятся: то, что сделали эти "чехи", – голимый беспредел! Такое прощать нельзя!
   В ответ послышались нестройные выкрики, среди которых прорывались отдельные фразы: "Замочить козлов!", "На куски порвать угребков!"
   – Тихо! – на этот раз рявкнул Паленый. Все замолчали. – Короче, Боря, по беспредельщикам базар может быть только один – "замочить" козлоебов! Если в этом городе нет порядка, то чего же мы тогда все стоим?! На хера мы все тогда здесь нужны?! Мы должны следить, чтобы никто понятий не рушил, чтобы все по справедливости было!
   – Верно говоришь, Димон! – согласился Лось. – Но только не просто замочить! Братья наши смерть приняли стремную. И просто пристрелить или зарезать этих уродов – мало!
   – А что ты предлагаешь? – общий для всех собравшихся вопрос озвучил Паленый.
   – Я предлагаю сделать так, чтобы другим неповадно было на нормальных пацанов руку поднимать. Чеченов этих надо поймать и...
   Лось обвел взглядом всех присутствующих, после чего продолжил:
   – ...и "опустить" пидоров! Хором, во все дыры! Для чурок это страшнее смерти! Все это на камеру заснять и их паханам передать! Пусть смотрят!
   Если бы это было партийное собрание, а не бандитский "сходняк", то Лося ожидали бы "бурные аплодисменты, переходящие в овации", в лучших традициях "застойных" репортажей со съездов. Атак... только одобрительный шум голосов.
   – Димон, ты как? – повернулся Лось к старому другу. – Со своими сделаешь это?
   – Можно... – Паленый уже прикидывал расклад.
   – Если че, то братва всегда поможет. – Лось опять повернулся к высокому собранию. – Правда, братва?!
   "Да!", "Конечно!", "Само собой!" – нестройно орали бандиты. Лось был доволен – сегодня он в очередной раз доказал всем присутствующим здесь, что не зря занимает свое место.
   Только один голос раздался против. И то не категорически, а так, на всякий случай.
   Поинтересовался один из бригадиров, Козырь:
   – Максимыч, это что же получается – воевать с "чехами" будем?
   Лось понимал, о чем сейчас думает Козырь, – его территория граничила с территорией, контролируемой чеченской группировкой, и в случае начала широкомасштабных боевых действий первый удар придется на его не особенно многочисленную бригаду.
   – Если будет надо, то за братанов наших мы весь этот город на уши поднимем! – с пафосом ответил Лось. – Но войны постараемся избежать. Чечены ведь тоже понимают, что начнись война – им конец. На нашей стороне и менты будут, и ОМОН, и СОБР. Их просто вышвырнут из города, как азеров в девяностом! А у них тут фирмы, квартиры, машины, дачи. Никто ведь из них не спешит ехать на родину воевать! Все здесь шхерятся! Значит, понимают, что не у себя дома.
   И, подводя черту сходке, закончил:
   – Короче, делаем так, как решили! А с Салманом я сам встречусь и эту тему перетру. Он не дурак. Сам своих беспредельщиков нам отдаст.

2

   Телефон зазвонил тогда, когда уже этого звонка и ждать перестали. Аня торчала на кухне, готовила обещанные пельмени из магазина, Василий предавался ничегонеделанию, валялся на диване и пялился в ящик.
   Торопливо вытерев руки какой-то салфеткой, Анна схватила трубку:
   – Да!..
   – Анна? – привычно спросил все тот же голос.
   – Да, это я!
   – Деньги нашла?
   – Мой муж жив? – вопросом на вопрос ответила Аня.
   – Ты деньги нашла? – Ее собеседник был настойчив. Но и женщина так вот просто сдаваться не собиралась:
   – Я хочу знать – мой муж жив?..
   – Жив, – первым сдался кавказец.
   – Я хочу с ним поговорить! – Аня стремилась развить и закрепить первый успех, достигнутый ею в этих переговорах.
   – Хорошо. – Похититель не особенно возражал. Шорохи, скрипы, и в трубке послышался голос:
   – Анечка! Отдай им все! Я больше не могу!
   – Антон! – закричала Анна. – Антоша! Что они с тобой делают?!
   – Ладно, поговорили – и хватит. – Трубку опять взял кавказец-похититель. – Ты деньги нашла?
   – Да, нашла! – Анна с трудом сдерживала слезы. Не хотелось, чтобы эти гады слышали признак ее слабости.
   – Маладэц! – похвалил ее похититель. – Теперь слушай сюда – завтра, в шесть утра, ты поедешь на площадь Гагарина! Поедешь на тридцать первой маршрутке! Поняла?! Тридцать первой! Одна поедешь.
   – Вот уж нет! – отрезала Анна.
   – Что – нет?! – не понял кавказец.
   – Одна я не поеду! Категорически!
   – Почему?!
   – А если меня ограбят по дороге? Что тогда?
   – Кто тебя ограбит?! Да кому ты нужна, женщина?!
   – Да ты и ограбишь! – Аня мастерски тянула время, необходимое для того, чтобы технари могли засечь точку, из которой звонили. – А потом скажешь – ничего не знаю, еще сто тысяч давай!
   – С кем ты хочешь ехать? – спросил кавказец, сдаваясь.
   – Возьму охранника из фирмы мужа! Для сопровождения!
   – Хорошо, – согласился похититель. – Бери. Так вот, приедешь на площадь, станешь лицом к памятнику, напротив него. Поняла?!
   – Поняла.
   – Слева от тебя, на углу газона, будет урна. В нее положишь пакет с деньгами. И сразу же уходи! Вместе со своим охранником! И не оглядывайся! Иначе твоему мужику будет плохо! Поняла?!
   – Да поняла я, поняла! – Анна перестала бояться похитителя – внутри у нее все больше росла злость. – А как я мужа-то назад получу?
   – Проверим бабло и, если все без обмана, то отпустим. И даже на тачку денег дадим! – Кавказец негромко хохотнул.
   – А откуда я знаю, что вы мне говорите правду?! – попыталась было возмутиться Аня, но только в трубке уже слышались гудки отбоя.

3

   – Что за черт! – Михайлов швырнул телефонную трубку на аппарат и резким движением ладони взъерошил волосы. Несмотря на позднее время, штаб бригады по освобождению заложника был в полном составе, включая следователя прокуратуры.
   В небольшом кабинете табачный дым плавал густыми клубами, на столах, подоконниках, сейфах и даже стульях стояли пепельницы и кружки из-под кофе – приканчивали вторую банку.
   – Что случилось? – Сумин сейчас, без пиджака и галстука, с расстегнутым воротом несвежей рубахи был больше похож на старика-пенсионера, чем на одного из опытнейших сыщиков области.
   – Нас развели на мизинцах, – упавшим голосом сообщил Игорь.
   – А если поподробнее? – Федор Михайлович сдвинул на самый кончик носа очки, через которые разглядывал какую-то схему.
   – Мы держали своих технарей у оператора сотовой связи, телефоном которой пользовались в прошлый раз похитители.
   – Ну?! – подстегнул Сумин подчиненного.
   – Так вот, в этот раз они воспользовались услугами другой компании. – Михайлов развел руками.
   – Молодцы, сученята! – В голосе Сумина слышалось нескрываемое восхищение. – Ох, молодцы! Попомните мои слова – мы еще с ними наплачемся!
   – И вы так спокойно об этом говорите? – удивился присутствовавший здесь же Гнедков.
   – А что, по-твоему, я должен делать?! – вызверился на него Сумин. – Волосы на жопе рвать?! Вырвал бы все до единого, если бы это хоть немного делу помогло! Так ведь не поможет! Изначально было понятно, что при переговорах они каким-то образом будут страховаться. Мы только не знали, каким именно. Теперь знаем.
   – А толку от этого... – негромко заметил Борисов.
   – Послушайте, ребята, только не надо падать духом! – Сумин вообще снял очки. – Вы поймите – изначально у нас не было другого шанса их зацепить, кроме как при передаче денег! Поэтому давайте не горевать, а думать! Утром передача! И я хочу знать, насколько мы к ней готовы! Михайлов, ерш твою медь! Что по месту?
   – Я не понимаю ничего. – Игорь покачал головой. – Это все какая-то мистификация. Мацкевич оставит деньги в этом месте без труда. Но только преступники их не смогут оттуда взять! Ни под каким видом!
   – Почему же это? – Сумин опять нацепил очки.
   – Площадь полностью открыта для обзора. Ни фонтанов, ни пальм. Только памятник. И что-либо вынуть из этой урны и остаться при этом незамеченным у похитителей нет ни единого шанса.
   – А если через городские коммуникационные подземные линии? – как бы невзначай поинтересовался Сумин.
   – Мы проверяли и такую возможность.
   – Каким же это образом?
   – Помните, по делу Тюрина работали?
   – Ну, помню!
   – С тех пор у нас осталась схема городских подземных коммуникаций. Мы наложили план города на эту схему.
   – И что вышло?..
   – А ничего! – опять развел руками Михайлов. – Под землей подобраться к площади практически невозможно.
   – Практически? – уточнил начальник УУР. – Или невозможно?
   – Невозможно, – исправил свою ошибку Игорь.
   – А может... – несмело начал Гнедков и сразу же замолчал, смутившись под направленными на него взглядами коллег.
   – Что – "может"?! – передразнил его Сумин. – Ты чего ломаешься, как мятный пряник?! Начал говорить, так говори до конца!
   – А может, они специально прокопали подземный ход под эту самую урну? – Он огляделся по сторонам, ожидая услышать насмешки в свой адрес. Но насмешек не было. Даже наоборот – Михайлов поддержал его:
   – "Топтуны" проверят и такой вариант. Этой ночью.
   – А если похитители контролируют место? – спросил начальник УУР.
   – Это уже проблемы "топтунов", – отозвался Михайлов. – Но я думаю, они сумеют не засветиться.
   – Ладно, поехали дальше. – Сумин обвел взглядом всех присутствующих. – Почему именно тридцать первый маршрут? Кто может ответить?
   – Похитители могут, – мрачно буркнул Борисов.
   – А кроме них? – невозмутимо продолжал Сумин.
   – Да, наверное, никто, Федор Михайлович! – сказал Игорь. – Мы проверили – мимо дома потерпевшего проходят пять маршрутов общественного транспорта в нужную сторону. Различия крайне невелики... Настолько, что даже и говорить о них не стоит.
   – Остановки?
   – Возле дома – одна для всех маршрутов. Та же самая картина и на площади.
   – Короче говоря, – подвел итог Сумин, – эти суки нам ни одной, даже самой малюсенькой зацепки так и не дали.
   – Получается, что так, – пришлось согласиться с ним Михайлову.
   – Где сейчас взводный ОМОНа?
   – Вместе с командиром отряда проводят рекогносцировку на площади. Им там завтра работать.
   – Не думаю, – огорошил всех Сумин.
   – Почему? – удивленно спросил Михайлов.
   – При таком раскладе деньги будут брать где-то по дороге к площади. По-другому тут никак не получается. Так что ОМОН придется держать в машинах. Наружка, надо думать, тоже на площади?
   – Нуда.
   – Их задача меняется. С утра они берут под контроль потерпевшую. Даже не ее, а тот пакет, что будет в ее руке! И ведут этот пакет до самой площади! Если он окажется в урне, то тогда будут работать по урне! Но я думаю, им этого делать не придется. У преступников только один вариант – взять эти деньги при перевозке. Другого нет. По крайней мере, я его не вижу. Значит, сейчас надо будет кого-нибудь отправить в тот автопарк, где ночуют "тридцать первые". Пусть проверяют каждый автобус досконально. А еще лучше будет, если там, на том самом маршруте, будут наши водитель и кондуктор.
   – Мне ехать? – начал подниматься с места Михайлов.
   – Нет, ты-то как раз и останься! – Опер, повинуясь жесту начальника, вернулся на свое место. – Я кого-нибудь из молодых туда отправлю. А в экипаж омоновцев придется ставить. И пару человек в гражданском выведем на остановку, которая перед остановкой у дома Мацкевич. Чтобы в салоне тоже были наши люди.
   Начальник УУР развернулся к Гнедкову:
   – Ты деньги пометил?
   По первоначальному замыслу предполагалось поставить метку радиоактивными изотопами. Не дешево, но сердито – невооруженным глазом не различается, а при наличии в руках простенького счетчика обнаруживается легко.
   – Утром помечу, – ответил Гнедков. – Все же какая-никакая, а радиация. И оставлять ее на ночь в квартире...
   Никто не возражал – самого слова "радиация" если и не боялись, то, по крайней мере, относились к нему с уважением.
   Конечно, специалисты из экспертного отдела убеждали, что использование изотопов стронция совершенно безопасно для человеческого организма. Но то же самое с пеной на губах доказывали авторитетные товарищи и тогда, когда набирали добровольцев в Чернобыль. Так что у собравшихся в этом кабинете были некоторые основания относиться к чужим словам... м-м-м... несколько критически.
   Сумин еще раз оглядел подчиненных и приказал:
   – А сейчас – по кабинетам и всем спать! У нас завтра тяжелый день! В пять утра все должны быть на ногах!
   Ворочаясь на стульях в своем кабинете, Игорь долго не мог уснуть. Ему все никак не давала покоя мысль: "Но почему именно тридцать первый?! Ни сорок второй, ни двадцать девятый, а тридцать первый?!" Он уснул, так и не разрешив загадку.

4

   Это утреннее время – между тремя и пятью часами – на флоте называют "собачьей вахтой". Самое тяжелое время для бодрствования – даже хорошо выспавшегося до этого человека все равно клонит в сон.
   Город спит. Ушли на отдых в свой гараж машины-"поливалки", экипажи автомашин вневедомственной охраны чутко дремлют в укромных местах. Даже бродячие собаки куда-то подевались – тоже, наверное, спят и видят свои собачьи сны.
   В это время на промысел выходят городские бичи. Ну, не обязательно бичи в том смысле, в каком это слово обычно принято использовать. Если говорить мягче, то люди, потерявшиеся в этой жизни. К их числу можно отнести не только люмпенов и спившихся деградантов. Многие пенсионеры, оказавшиеся вдруг без средств к существованию, промышляют сбором "пушнины", чтобы хоть как-то выжить в стране, власти которой циничны и жестоки по отношению к тем, чьими руками создавалось то, что они уже больше десятка лет делят и никак не могут поделить.