Страница:
– Все нормально, малышка, – успокоила собаку Мишель, Та робко тявкнула пару раз и затихла.
– Что за порода, мексиканская бесшерстная? – спросил Майло.
– А вам какое дело? Перуанская орхидея инков, – невнятно пробормотала Мишель.
От нее сильно несло перегаром, с левой стороны на шее красовался здоровый синяк.
– Кто тебя так? – сказал Майло, показывая на пятно.
– Никто, несчастный случай, – ответила Мишель. – Послушайте, я устала. Идите и приставайте к кому-нибудь другому. Каждый раз, когда у вас появляется свободное время, вы, парни, тут как тут.
– Притеснения со стороны полиции?
– Нет, нацистская тактика.
– Действительно, глупо терять время в таком месте. Здесь же настоящий оплот целомудрия, не так ли?
Мишель потерла единственную руку о халат.
– Просто оставьте меня в покое.
– Ребята из окружного подразделения частенько тебя навещают?
– Будто сами не знаете.
– Нет, я из западного Лос-Анджелеса.
– Вы что, заблудились?
– Я не по твою душу, Мишель. Я пришел узнать насчет Лорен Тиг.
Она быстро заморгала.
– Насчет кого?
– Я из отдела убийств. – Майло показал удостоверение. – Лорен Тиг убили. – И он еще раз вкратце рассказал о произошедшем. Я до сих пор не привык выслушивать все это, и мой желудок снова сжался в комок.
Мишель задрожала.
– О Господи, вы не врете?
– К сожалению, нет, Мишель. Можно войти?
– Здесь куча дерьма...
– Меня не интересует дизайн твоего дома. Мне нужно поговорить насчет Лорен.
– Да, но...
– Меня даже не интересует содержимое твоей аптечки, Мишель. Кто-то убил Лорен, и мне необходимо выяснить кто.
Она продолжала трястись. Потянулась правой рукой к пустому рукаву и сжала его.
– Это не то, что вы думаете. Просто... Я не одна.
– И ты не хочешь, чтобы он слышал?
– Нет... Он ведь не знал Лорен.
– Мне плевать, кто у тебя находится. Если только он не начнёт стрелять...
– Подождите здесь, мне нужно ему объяснить.
– Ты ведь не попытаешься сбежать, Мишель?
– Да, вы угадали. Собираюсь выпрыгнуть со второго этажа. Если один из вас хочет подождать меня внизу – пожалуйста.
– Давай сделаем так. Твой дружок выходит и показывается нам. А потом возвращается спать, или что он там еще делает.
Мишель пошла в комнату, но вдруг остановилась.
– Лорен правда умерла?
– Правда.
– Черт, черт. – В ее глазах появились слезы. – Подождите.
– Они нормальные парни, Ланс. Возвращайся спать.
Ланс взглянул на детектива, будто требуя подтверждения ее слов.
– Приятных сновидений, Ланс.
Друг Мишель вернулся в спальню, и Майло вошел в квартиру, старательно обходя продукты собачьей жизнедеятельности и внимательно осматриваясь. Я шел за ним след в след, пытаясь не запачкать ботинки. Маленькая собачка устроилась на складном стуле и наблюдала за нами, выпучив глазки. На то, что перед нами кухня, указывали электрическая плитка, мини-холодильник и криво повешенный посудный шкаф. Столешницы, покрытые потрескавшимся кафелем, были завалены банками из-под газировки и коробками от фаст-фуда. От грязной тарелки и дальше по стене бежал ручеек из муравьев. Два маленьких окошка слабо пропускали свет из-за грязных разводов на стеклах. Пол сотрясала латиноамериканская музыка – видимо, жильцов снизу не особо волновало спокойствие соседей.
Рядом со складным стульчиком стоял обшарпанный коричневый диван, покрытый пустыми пачками из-под сигарет и спичечными коробками. Диван опять-таки не остался без внимания собачонки. Возле находился кофейный столик, изначально предназначавшийся для уличного кафе и "украшенный" теми же узорами, что и диван.
Мишель наблюдала за нами, поигрывая поясом от халата.
– Можете сесть, – предложила она.
– Да нет, спасибо, насиделись за целый день. Расскажи мне о Лорен.
Мишель села сама, взяв собаку на колени. Она не двигалась и не издавала ни звука, пока хозяйка гладила ее за ухом. Потом женщина протянула собачонке указательный палец, и та начала его лизать.
– Вы даже не представляете, как расстроили меня.
– Извини, мы не хотели, – сказал Майло.
– Конечно, – ответила Мишель и вытянула пустой рукав из-за пояса. – Видите, я как пират, как капитан Крюк. Только вот крюка-то у меня и нет.
Она еще какое-то время гладила пса.
– Все из-за инфекции. Не из-за СПИДа – это для протокола.
– Давно? – спросил я. Вопрос вырвался спонтанно, на какой-то момент почудилось, что передо мной пациентка. Возможно, то, что я встрял, и не понравилось Майло, но он смолчал.
Мишель ответила:
– Пару лет назад. Подцепила одну из этих бактерий, которые поедают тело. Врачи сказали, что я могла умереть. – Она слегка улыбнулась. – Кто знает, может, так было бы лучше. Парень, с которым я тогда жила, не хотел везти меня в больницу. Говорил, это комариный укус и не более. Даже когда эта штука стала распространяться дальше по руке. Дождался, пока половина моего тела надулась, как шар, и начала гнить, струхнул и бросил меня одну. Если бы врачи меня не нашли, я бы умерла. Было ужасно больно.
– Мне очень жаль, – сказал Майло. – Действительно.
– Я верю. А теперь еще вы говорите подобные вещи о Лорен... Я просто не могу поверить.
– Когда ты ее видела в последний раз, Мишель?
Она подняла глаза к потолку, вспоминая.
– Год назад. Нет, потом еще позже – шесть месяцев назад, где-то так. Или пять? Да, думаю, прошло месяцев пять. Она заглянула и дала мне денег.
– Она регулярно так делала?
– Не регулярно, время от времени. Приносила еду, вещи. Особенно когда я только вышла из больницы. В больнице она единственная навещала меня. А теперь Лорен умерла. И какого хрена понадобилось Богу создавать этот поганый мир? Он что, садист какой-нибудь? – Мишель наклонила голову и провела рукой по волосам, бормоча: – Концы секутся, чертов шампунь, дешевка.
– Как обстояли дела у Лорен пять месяцев назад? – спросил Майло.
– У нее? У нее все было великолепно.
– Сколько она тебе дала?
– Семьсот баксов.
– Щедро.
– Мы с ней давние знакомые. – Ее глаза сверкнули, и она стала гладить собаку быстрее. – Когда мы только встретились, я ей помогала – учила танцевать. Поначалу она двигалась как белая девочка. Я ее многому научила.
– Например?
– Как воспринимать действительность, воспитывать свое отношение к жизни, технике танца. – Мишель улыбнулась и провела пальцем по контуру губ. – Она была умницей, быстро схватывала. И с деньгами умела обращаться. Всегда старалась накопить. У меня если и заводились деньги, то я их тут же просаживала. Я по уши в дерьме, и не только из-за проклятых бактерий. Хотя они меня и доконали, я еще до них сидела в полном дерьме. Из-за своего характера.
Она подняла рукав, потом бросила его.
– Конечно, то, что я калека, мне красоты не прибавило. Но я справляюсь. Всегда найдется парень, который оценит... Да кому я рассказываю?
Мишель достала из кармана сигарету. Не пачку, а просто сигарету – видно, их было легче доставать одной рукой. Майло быстро поднес зажигалку.
– Джентльмен, – пробормотала Мишель и затянулась. – Так кто же убил Лорен?
– Хороший вопрос.
Ее карие глаза сузились.
– Вы правда не знаете?
– Если бы знали, нас бы здесь не было.
– А я думала, вы о моих талантах прослышали. Что ж, я вам помочь не смогу, будьте уверены. Наши дорожки с Лорен разошлись. Я думала, у нее все наладилось. Когда еще мы танцевали и работали вместе, я всегда знала: у нее больше шансов устроить жизнь.
– Почему?
– Во-первых, она была умной. Во-вторых, никогда не баловалась наркотиками. И на мужиков не западала. Позволяла им входить в нее – и все. Честно сказать, она смахивала на монашку, если вы понимаете, о чем я.
– Не шлюха по натуре?
– Не шлюха, – повторила Мишель. – Даже когда она этим занималась, ее мысли были где-то далеко. Не важно, что мы вытворяли – а мы много чего вытворяли, поверьте мне, – она делала это и в то же время не делала, понимаете? Как-то...
– Отрешенно, – подсказал я.
– Точно. Поначалу меня это раздражало. Я все боялась, что какой-нибудь клиент заметит и откажется от сделки, – она вроде как убивала фантазию. Клиенты ведь хотят только одного – побыть богами пять минут. А я знала, Лорен считала каждого из них куском дерьма вне зависимости от того, что она делала при этом. Сперва я решила, она из тех задавал, которые думают: "Я слишком хороша для этого". Но потом поняла, что так Лорен проще пережить ночь. И зауважала ее. Даже сама пыталась поступать так же. Отрешенно. – Она поправила волосы. – Но без помощи наркотиков у меня не выходило. Поэтому я и восхищалась Лорен – у нее было что-то вроде таланта. Она словно улетала в другое место.
В этот момент Мишель внимательно посмотрела на меня.
– Вы ведь не полицейский?
Я быстро взглянул на Майло. Он кивнул.
– Я психолог. Знал Лорен раньше.
– О, – выдохнула Мишель, – вы тот самый... Как же... Дел...
– Делавэр.
– Точно, Лорен говорила о вас. Рассказывала, вы пытались помочь ей, когда она была ребенком. А она тогда слишком запуталась, чтобы оценить это. Она приходила к вам еще? Лорен собиралась.
– Когда собиралась?
– Она упомянула об этом в последний раз пять месяцев назад.
– Нет, не приходила. Ее мать позвонила после того, как Лорен пропала.
– Пропала?
– Исчезла за неделю до того, как мы нашли ее, – сказал Майло. – Оставила машину на стоянке, вещи не взяла. Похоже, у нее было свидание с кем-то. И этот кто-то сильно разозлился. Не знаешь, кто бы это мог быть?
– Я думала, она уже не работает.
– Это она тебе сказала?
– Да. Говорила, что снова начала учиться, собирается стать мозгоправом. Я ей сказала в тот раз: "Подружка, ты и так выглядишь как настоящая бизнес-сучка. Чего тебе еще не хватает?" Она рассмеялась. Тогда я посоветовала ей продолжать учебу и сообщить мне, когда выяснит, почему все мужики такое дерьмо.
– Вы же, наверное, за время работы, немало мужиков встречали. Наверняка были и неплохие экземпляры.
– Они забываются. Лица и члены – одна большая картинка, которую сминаешь и выбрасываешь куда подальше. Я толстых задниц и надутых животов столько видела, что мне на полдороги в ад хватит вспоминать.
– А как работалось на Гретхен?
Лицо Мишель напряглось.
– У Гретхен нет сердца. Она меня уволила, так что ничего хорошего о ней сказать не могу.
– А опасные типы – клиенты, с которыми ты бы не стала встречаться второй раз?
– Любой человек опасен в определенной ситуации.
– А у вас было что-то подобное?
– У нас? Нет. Это довольно скучное занятие. Всегда одно и то же: приносишь с собой коврики под колени и делаешь вид, что тебе нравится глотать. Клиенты думают, что контролируют ситуацию. Но кому, как не нам, знать, насколько они жалкие.
– Почему Гретхен тебя уволила?
– Мол, я ненадежная. Ну, опоздала я пару раз на несколько минут, и что? Мы ведь не нейрохирурги. Что изменится, если придешь на пять минут позже?
– А Лорен? Как она ладила с Гретхен?
Мишель улыбнулась сквозь облако табачного дыма.
– Лорен слушалась Гретхен – делала свою работу и считалась надежной. А потом свалила от нее. Это было здорово.
– Когда Лорен ушла от Гретхен?
– Должно быть, три-четыре года назад.
– Как Гретхен отреагировала на ее уход?
– Не в курсе.
– Мисс Штенгель выходила из себя, сталкиваясь с подобными вещами?
– Она никогда не выходила из себя. Вообще чувств не показывала – я же сказала, у нее нет сердца. Разрежьте ее – и найдете внутри какой-нибудь компьютерный чип.
– У Лорен были постоянные клиенты? Кому она действительно нравилась и которые были готовы платить за нее? Может, кто-то, с кем она недавно встречалась?
– Нет. Она их ненавидела. Я думаю, она вообще ненавидела мужчин.
– А женщин она любила?
Мишель засмеялась.
– Нет. Мы работали в паре, все время разыгрывали подобные сцены, но Лорен в эти вещи не вникала. Отключалась, или, как вы сказали, отрешалась.
– Почему она ушла от Гретхен?
– Сказала, что накопила достаточно денег, и я ей поверила. Когда Лорен пришла сообщить мне об этом, то выглядела великолепно. Даже маленький компьютер держала в руках.
– Ноутбук?
– Да. Мол, он необходим для учебы. И на ней была классная одежда. Лучше, чем обычно. То есть она всегда хорошо одевалась. Гретхен заставляла нас самих покупать шмотки, а Лорен знала, где купить хорошую одежду недорого. Она когда-то работала моделью, была знакома с этим бизнесом. Но в этот раз она превзошла себя – черный брючный костюм от Тьерри Мюглера сидел на ней словно влитой. И пара туфель от Джимми Чу. Тогда я жила в настоящей дыре, рядом с парком Хайленд, и сказала ей: "Подружка, ты сильно рискуешь, приходя сюда разодетой". А она ответила, что может постоять за себя, и показала...
Мишель снова глубоко затянулась.
– Что показала? – не вытерпел Майло.
– Защиту.
– У нее было оружие?
– Да, маленький пистолет. Такой симпатичный, серебристый. Помещался у нее в сумочке вместе с газовым баллончиком. Я тогда спросила: "Тоже для учебы?" А она ответила: "Лишняя осторожность не повредит".
– Лорен не казалась испуганной?
– Нет. Говорила с легкостью, словно это не имело большого значения. Хотя она никогда не была болтуньей.
– Значит, она пришла сообщить тебе о решении бросить работу?
– И дала денег. В первый раз.
– Семь сотен?
– Около того, может, пять. Она всегда давала что-то среднее между пятью и семью сотнями.
– И как часто Лорен тебе помогала?
– Раз в несколько месяцев. Порой она просто просовывала конверт под дверь, а я находила его, когда просыпалась. Она никогда не заставляла меня чувствовать себя ничтожеством из-за того, что беру у нее деньги. Умела так себя вести. В Лорен ощущалась порода, ей следовало родиться богатой.
– Лорен не упоминала ничего такого, что помогло бы поймать убийцу? Может, кто-то преследовал ее?
– Нет, у нее на уме была одна учеба. Университет то, университет се. У Лорен голова кругом шла от того, что она вращалась среди совершенно других знакомых – профессоров, интеллектуалов. С ума сходила от общения с умниками.
– Мисс Тиг не упоминала имен каких-нибудь профессоров?
– Нет.
– А она не говорила о том, что работает с кем-то из них?
Мишель потупила взгляд. Перевернула собачку и почесала ей живот.
– Нет, не думаю. А что?
– Лорен упоминала в разговоре о проведении исследования?
– Ах, вы в этом смысле. Нет, мне она не говорила.
– Вообще ничего подобного?
Мишель бросила сигарету на пол и затушила ее ногой, оставив на линолеуме черное пятно. Потом протянула руку.
– Я тут перед вами долго распинаюсь. Как насчет того, чтобы оплатить услугу?
Майло вынул бумажник и дал ей две двадцатки. Мишель посмотрела на деньги.
– Было время, когда я делала меньше, а получала намного больше. Впрочем, ладно, вы славные ребята.
– Итак, она что-нибудь говорила о работе?
– Ничего... Слушайте, я так устала.
Майло дал ей еще двадцатку. Мишель провела краешком банкноты по паху собаки.
– Лорен смогла собрать деньги на учебу и классную одежду, работая только на Гретхен?
– Возможно. Я же говорю, она постоянно копила. Большинство из нас тратили деньги, как только они появлялись. Лорен же, словно дядюшка Скрудж, считала каждый доллар.
Майло повернулся ко мне. Я спросил:
– Лорен рассказывала о своей семье?
– Поначалу – да, затем перестала. Она ненавидела отца – ни слова о нем не говорила. Про мать рассказывала, что она слабая, но в остальном вроде ничего. Говорила, она вышла замуж за какого-то старика, живет в хорошем доме. Лорен радовалась за нее: дескать, мама много напортачила в своей жизни, а сейчас вроде все устроилось.
– В чем напортачила?
– В жизни, наверное. Как и все в общем-то.
– Лорен не упоминала, что мать пытается контролировать ее?
Мишель достала очередную сигарету и подождала, пока Майло даст прикурить.
– Не помню ничего подобного. Из того, что она рассказывала о матери, можно сделать вывод, что та была скорее нытиком, чем стервой. – Молодая женщина поднесла сигарету к губам, затянулась, задержала дыхание. Когда снова открыла рот, то дым не выпустила.
– Значит, она ненавидела отца?
– Он бросил их с матерью, женился на какой-то глупой корове, заимел еще пару детей. Малышей. Лорен говорила, дети прикольные. Только она не знала, будет ли общаться с ними, потому что отец – настоящая скотина, а корова – глупая, и вообще Лорен не знала, "стоит ли инвестировать в них свое время". Она всегда так говорила. Она все рассматривала как инвестиции – лицо, тело, мозги. Твердила мне: нужно считать это вкладом в банке и ничего не делать просто так.
Еще одна глубокая затяжка. Мишель закашлялась и быстро докурила сигарету почти до самого фильтра.
– Лорен умная. Она не должна была умирать. Кто угодно, только не она.
– Как это – кто угодно?
– Весь мир. Ее убийцу нужно как следует поджарить в аду, а затем бросить на съедение крысам. – Мишель криво усмехнулась. – К тому времени я уже буду там, внизу. И натренирую крыс.
– Лорен сообщила приятельнице, что вышла из игры, но на самом деле играть продолжала. Никто – ни мать, ни Энди, ни Мишель – не заметил, чтобы Лорен была напугана. Так что, возможно, пистолет требовался для защиты информации, находящейся в компьютере.
– Да, каких-нибудь секретных данных. И еще одно: несмотря на ум и пистолет, кто-то сумел связать Лорен, а потом и застрелить. Может, ее застали врасплох, потому что она знала убийцу и не думала, что он способен причинить ей боль. Кто-то, кому она доверяла. Богатый постоянный клиент, который многие годы был очень щедр с ней. Не из-за шантажа, просто платил за услуги. А потом клиент решил закончить отношения, понял, что существует вероятность шантажа, и предпринял превентивные меры.
Мы подошли к машине. Майло сел за руль и уставился на приборную панель.
– Из всего, что мы знаем, – продолжал я, – можно предположить, что ее убили ее же собственным оружием. Мишель сказала: "Маленький серебристый пистолет". Сейчас полно магазинов, где продают маленькие девятимиллиметровые пистолеты. Ее убил тот, кому она доверяла настолько, что подпустила к своей сумочке.
Майло все еще молчал.
– Возможно, я придаю этому слишком большое значение, – сказал я, – но мы оба видим, когда люди врут. Глаза всегда выдают. Мишель начала мигать и волноваться, едва речь зашла о профессорах.
– Да, я заметил. Когда она говорила, что Лорен нравилось общаться с интеллектуалами. Может, подруга и рассказала ей о каком-нибудь замечательном парне с докторской степенью. Только зачем ей скрывать?
– Вероятно, надеется нагреть на этом руки.
– Шантажировать убийцу? Не слишком разумно.
– Мишель – далеко не образец проницательного ума. Кроме того, для нее смерть Лорен означает, что источник денег иссяк и помощи ждать не от кого.
Майло посмотрел на здание персикового цвета.
– А может, она просто привыкла держать язык за зубами. У проституток это входит в привычку... Я попытаюсь выудить из нее что-нибудь через пару дней. Вдруг узнаю имя богатого интеллектуала?
– У меня не выходит из головы биография Бена Даггера: то, как легко он стал владельцем собственной компании с офисами в Ньюпорте и Брентвуде, означает большие деньги. И пробелы в биографии довольно любопытны.
– Ну-ну, а "вольво" и потрепанный пиджак тоже указывают на сотни тысяч долларов на банковском счете?
– А вдруг он разборчив в тратах? Нельзя забывать, Лорен все-таки записала его номер. И комментарий Моник Линдкист, что Даггер не говорит о сексе, не дает мне покоя. Он ехал в лифте в прекрасном расположении духа. Напевал. Шел вприпрыжку, с удовольствием пообедал в парке. Так что он либо не знает о смерти Лорен, либо знает – и плевать хотел. Может, это и не дело первостепенной важности, но я бы присмотрелся к нему повнимательнее.
– Не дело первостепенной важности, говоришь? В любом случае сейчас мне заняться больше нечем. Давай-ка посмотрим, что наш компьютер скажет об этом интеллектуале.
Глава 15
– Что за порода, мексиканская бесшерстная? – спросил Майло.
– А вам какое дело? Перуанская орхидея инков, – невнятно пробормотала Мишель.
От нее сильно несло перегаром, с левой стороны на шее красовался здоровый синяк.
– Кто тебя так? – сказал Майло, показывая на пятно.
– Никто, несчастный случай, – ответила Мишель. – Послушайте, я устала. Идите и приставайте к кому-нибудь другому. Каждый раз, когда у вас появляется свободное время, вы, парни, тут как тут.
– Притеснения со стороны полиции?
– Нет, нацистская тактика.
– Действительно, глупо терять время в таком месте. Здесь же настоящий оплот целомудрия, не так ли?
Мишель потерла единственную руку о халат.
– Просто оставьте меня в покое.
– Ребята из окружного подразделения частенько тебя навещают?
– Будто сами не знаете.
– Нет, я из западного Лос-Анджелеса.
– Вы что, заблудились?
– Я не по твою душу, Мишель. Я пришел узнать насчет Лорен Тиг.
Она быстро заморгала.
– Насчет кого?
– Я из отдела убийств. – Майло показал удостоверение. – Лорен Тиг убили. – И он еще раз вкратце рассказал о произошедшем. Я до сих пор не привык выслушивать все это, и мой желудок снова сжался в комок.
Мишель задрожала.
– О Господи, вы не врете?
– К сожалению, нет, Мишель. Можно войти?
– Здесь куча дерьма...
– Меня не интересует дизайн твоего дома. Мне нужно поговорить насчет Лорен.
– Да, но...
– Меня даже не интересует содержимое твоей аптечки, Мишель. Кто-то убил Лорен, и мне необходимо выяснить кто.
Она продолжала трястись. Потянулась правой рукой к пустому рукаву и сжала его.
– Это не то, что вы думаете. Просто... Я не одна.
– И ты не хочешь, чтобы он слышал?
– Нет... Он ведь не знал Лорен.
– Мне плевать, кто у тебя находится. Если только он не начнёт стрелять...
– Подождите здесь, мне нужно ему объяснить.
– Ты ведь не попытаешься сбежать, Мишель?
– Да, вы угадали. Собираюсь выпрыгнуть со второго этажа. Если один из вас хочет подождать меня внизу – пожалуйста.
– Давай сделаем так. Твой дружок выходит и показывается нам. А потом возвращается спать, или что он там еще делает.
Мишель пошла в комнату, но вдруг остановилась.
– Лорен правда умерла?
– Правда.
– Черт, черт. – В ее глазах появились слезы. – Подождите.
* * *
Мы подождали в коридоре несколько секунд, пока мужчина в одних красных спортивных трусах не появился из комнаты, потирая подбородок. Около тридцати пяти лет, грязные, растрепанные волосы, козлиная бородка и сонные, близко посаженные глаза. Плечи покрыты татуировками, на груди какое-то кожное воспаление, а руки сплошь в шрамах. Он поднял руки вверх, видно, уже по привычке, и приготовился к тому, что его вытащат из комнаты. Позади него возникла Мишель и сказала:– Они нормальные парни, Ланс. Возвращайся спать.
Ланс взглянул на детектива, будто требуя подтверждения ее слов.
– Приятных сновидений, Ланс.
Друг Мишель вернулся в спальню, и Майло вошел в квартиру, старательно обходя продукты собачьей жизнедеятельности и внимательно осматриваясь. Я шел за ним след в след, пытаясь не запачкать ботинки. Маленькая собачка устроилась на складном стуле и наблюдала за нами, выпучив глазки. На то, что перед нами кухня, указывали электрическая плитка, мини-холодильник и криво повешенный посудный шкаф. Столешницы, покрытые потрескавшимся кафелем, были завалены банками из-под газировки и коробками от фаст-фуда. От грязной тарелки и дальше по стене бежал ручеек из муравьев. Два маленьких окошка слабо пропускали свет из-за грязных разводов на стеклах. Пол сотрясала латиноамериканская музыка – видимо, жильцов снизу не особо волновало спокойствие соседей.
Рядом со складным стульчиком стоял обшарпанный коричневый диван, покрытый пустыми пачками из-под сигарет и спичечными коробками. Диван опять-таки не остался без внимания собачонки. Возле находился кофейный столик, изначально предназначавшийся для уличного кафе и "украшенный" теми же узорами, что и диван.
Мишель наблюдала за нами, поигрывая поясом от халата.
– Можете сесть, – предложила она.
– Да нет, спасибо, насиделись за целый день. Расскажи мне о Лорен.
Мишель села сама, взяв собаку на колени. Она не двигалась и не издавала ни звука, пока хозяйка гладила ее за ухом. Потом женщина протянула собачонке указательный палец, и та начала его лизать.
– Вы даже не представляете, как расстроили меня.
– Извини, мы не хотели, – сказал Майло.
– Конечно, – ответила Мишель и вытянула пустой рукав из-за пояса. – Видите, я как пират, как капитан Крюк. Только вот крюка-то у меня и нет.
Она еще какое-то время гладила пса.
– Все из-за инфекции. Не из-за СПИДа – это для протокола.
– Давно? – спросил я. Вопрос вырвался спонтанно, на какой-то момент почудилось, что передо мной пациентка. Возможно, то, что я встрял, и не понравилось Майло, но он смолчал.
Мишель ответила:
– Пару лет назад. Подцепила одну из этих бактерий, которые поедают тело. Врачи сказали, что я могла умереть. – Она слегка улыбнулась. – Кто знает, может, так было бы лучше. Парень, с которым я тогда жила, не хотел везти меня в больницу. Говорил, это комариный укус и не более. Даже когда эта штука стала распространяться дальше по руке. Дождался, пока половина моего тела надулась, как шар, и начала гнить, струхнул и бросил меня одну. Если бы врачи меня не нашли, я бы умерла. Было ужасно больно.
– Мне очень жаль, – сказал Майло. – Действительно.
– Я верю. А теперь еще вы говорите подобные вещи о Лорен... Я просто не могу поверить.
– Когда ты ее видела в последний раз, Мишель?
Она подняла глаза к потолку, вспоминая.
– Год назад. Нет, потом еще позже – шесть месяцев назад, где-то так. Или пять? Да, думаю, прошло месяцев пять. Она заглянула и дала мне денег.
– Она регулярно так делала?
– Не регулярно, время от времени. Приносила еду, вещи. Особенно когда я только вышла из больницы. В больнице она единственная навещала меня. А теперь Лорен умерла. И какого хрена понадобилось Богу создавать этот поганый мир? Он что, садист какой-нибудь? – Мишель наклонила голову и провела рукой по волосам, бормоча: – Концы секутся, чертов шампунь, дешевка.
– Как обстояли дела у Лорен пять месяцев назад? – спросил Майло.
– У нее? У нее все было великолепно.
– Сколько она тебе дала?
– Семьсот баксов.
– Щедро.
– Мы с ней давние знакомые. – Ее глаза сверкнули, и она стала гладить собаку быстрее. – Когда мы только встретились, я ей помогала – учила танцевать. Поначалу она двигалась как белая девочка. Я ее многому научила.
– Например?
– Как воспринимать действительность, воспитывать свое отношение к жизни, технике танца. – Мишель улыбнулась и провела пальцем по контуру губ. – Она была умницей, быстро схватывала. И с деньгами умела обращаться. Всегда старалась накопить. У меня если и заводились деньги, то я их тут же просаживала. Я по уши в дерьме, и не только из-за проклятых бактерий. Хотя они меня и доконали, я еще до них сидела в полном дерьме. Из-за своего характера.
Она подняла рукав, потом бросила его.
– Конечно, то, что я калека, мне красоты не прибавило. Но я справляюсь. Всегда найдется парень, который оценит... Да кому я рассказываю?
Мишель достала из кармана сигарету. Не пачку, а просто сигарету – видно, их было легче доставать одной рукой. Майло быстро поднес зажигалку.
– Джентльмен, – пробормотала Мишель и затянулась. – Так кто же убил Лорен?
– Хороший вопрос.
Ее карие глаза сузились.
– Вы правда не знаете?
– Если бы знали, нас бы здесь не было.
– А я думала, вы о моих талантах прослышали. Что ж, я вам помочь не смогу, будьте уверены. Наши дорожки с Лорен разошлись. Я думала, у нее все наладилось. Когда еще мы танцевали и работали вместе, я всегда знала: у нее больше шансов устроить жизнь.
– Почему?
– Во-первых, она была умной. Во-вторых, никогда не баловалась наркотиками. И на мужиков не западала. Позволяла им входить в нее – и все. Честно сказать, она смахивала на монашку, если вы понимаете, о чем я.
– Не шлюха по натуре?
– Не шлюха, – повторила Мишель. – Даже когда она этим занималась, ее мысли были где-то далеко. Не важно, что мы вытворяли – а мы много чего вытворяли, поверьте мне, – она делала это и в то же время не делала, понимаете? Как-то...
– Отрешенно, – подсказал я.
– Точно. Поначалу меня это раздражало. Я все боялась, что какой-нибудь клиент заметит и откажется от сделки, – она вроде как убивала фантазию. Клиенты ведь хотят только одного – побыть богами пять минут. А я знала, Лорен считала каждого из них куском дерьма вне зависимости от того, что она делала при этом. Сперва я решила, она из тех задавал, которые думают: "Я слишком хороша для этого". Но потом поняла, что так Лорен проще пережить ночь. И зауважала ее. Даже сама пыталась поступать так же. Отрешенно. – Она поправила волосы. – Но без помощи наркотиков у меня не выходило. Поэтому я и восхищалась Лорен – у нее было что-то вроде таланта. Она словно улетала в другое место.
В этот момент Мишель внимательно посмотрела на меня.
– Вы ведь не полицейский?
Я быстро взглянул на Майло. Он кивнул.
– Я психолог. Знал Лорен раньше.
– О, – выдохнула Мишель, – вы тот самый... Как же... Дел...
– Делавэр.
– Точно, Лорен говорила о вас. Рассказывала, вы пытались помочь ей, когда она была ребенком. А она тогда слишком запуталась, чтобы оценить это. Она приходила к вам еще? Лорен собиралась.
– Когда собиралась?
– Она упомянула об этом в последний раз пять месяцев назад.
– Нет, не приходила. Ее мать позвонила после того, как Лорен пропала.
– Пропала?
– Исчезла за неделю до того, как мы нашли ее, – сказал Майло. – Оставила машину на стоянке, вещи не взяла. Похоже, у нее было свидание с кем-то. И этот кто-то сильно разозлился. Не знаешь, кто бы это мог быть?
– Я думала, она уже не работает.
– Это она тебе сказала?
– Да. Говорила, что снова начала учиться, собирается стать мозгоправом. Я ей сказала в тот раз: "Подружка, ты и так выглядишь как настоящая бизнес-сучка. Чего тебе еще не хватает?" Она рассмеялась. Тогда я посоветовала ей продолжать учебу и сообщить мне, когда выяснит, почему все мужики такое дерьмо.
– Вы же, наверное, за время работы, немало мужиков встречали. Наверняка были и неплохие экземпляры.
– Они забываются. Лица и члены – одна большая картинка, которую сминаешь и выбрасываешь куда подальше. Я толстых задниц и надутых животов столько видела, что мне на полдороги в ад хватит вспоминать.
– А как работалось на Гретхен?
Лицо Мишель напряглось.
– У Гретхен нет сердца. Она меня уволила, так что ничего хорошего о ней сказать не могу.
– А опасные типы – клиенты, с которыми ты бы не стала встречаться второй раз?
– Любой человек опасен в определенной ситуации.
– А у вас было что-то подобное?
– У нас? Нет. Это довольно скучное занятие. Всегда одно и то же: приносишь с собой коврики под колени и делаешь вид, что тебе нравится глотать. Клиенты думают, что контролируют ситуацию. Но кому, как не нам, знать, насколько они жалкие.
– Почему Гретхен тебя уволила?
– Мол, я ненадежная. Ну, опоздала я пару раз на несколько минут, и что? Мы ведь не нейрохирурги. Что изменится, если придешь на пять минут позже?
– А Лорен? Как она ладила с Гретхен?
Мишель улыбнулась сквозь облако табачного дыма.
– Лорен слушалась Гретхен – делала свою работу и считалась надежной. А потом свалила от нее. Это было здорово.
– Когда Лорен ушла от Гретхен?
– Должно быть, три-четыре года назад.
– Как Гретхен отреагировала на ее уход?
– Не в курсе.
– Мисс Штенгель выходила из себя, сталкиваясь с подобными вещами?
– Она никогда не выходила из себя. Вообще чувств не показывала – я же сказала, у нее нет сердца. Разрежьте ее – и найдете внутри какой-нибудь компьютерный чип.
– У Лорен были постоянные клиенты? Кому она действительно нравилась и которые были готовы платить за нее? Может, кто-то, с кем она недавно встречалась?
– Нет. Она их ненавидела. Я думаю, она вообще ненавидела мужчин.
– А женщин она любила?
Мишель засмеялась.
– Нет. Мы работали в паре, все время разыгрывали подобные сцены, но Лорен в эти вещи не вникала. Отключалась, или, как вы сказали, отрешалась.
– Почему она ушла от Гретхен?
– Сказала, что накопила достаточно денег, и я ей поверила. Когда Лорен пришла сообщить мне об этом, то выглядела великолепно. Даже маленький компьютер держала в руках.
– Ноутбук?
– Да. Мол, он необходим для учебы. И на ней была классная одежда. Лучше, чем обычно. То есть она всегда хорошо одевалась. Гретхен заставляла нас самих покупать шмотки, а Лорен знала, где купить хорошую одежду недорого. Она когда-то работала моделью, была знакома с этим бизнесом. Но в этот раз она превзошла себя – черный брючный костюм от Тьерри Мюглера сидел на ней словно влитой. И пара туфель от Джимми Чу. Тогда я жила в настоящей дыре, рядом с парком Хайленд, и сказала ей: "Подружка, ты сильно рискуешь, приходя сюда разодетой". А она ответила, что может постоять за себя, и показала...
Мишель снова глубоко затянулась.
– Что показала? – не вытерпел Майло.
– Защиту.
– У нее было оружие?
– Да, маленький пистолет. Такой симпатичный, серебристый. Помещался у нее в сумочке вместе с газовым баллончиком. Я тогда спросила: "Тоже для учебы?" А она ответила: "Лишняя осторожность не повредит".
– Лорен не казалась испуганной?
– Нет. Говорила с легкостью, словно это не имело большого значения. Хотя она никогда не была болтуньей.
– Значит, она пришла сообщить тебе о решении бросить работу?
– И дала денег. В первый раз.
– Семь сотен?
– Около того, может, пять. Она всегда давала что-то среднее между пятью и семью сотнями.
– И как часто Лорен тебе помогала?
– Раз в несколько месяцев. Порой она просто просовывала конверт под дверь, а я находила его, когда просыпалась. Она никогда не заставляла меня чувствовать себя ничтожеством из-за того, что беру у нее деньги. Умела так себя вести. В Лорен ощущалась порода, ей следовало родиться богатой.
– Лорен не упоминала ничего такого, что помогло бы поймать убийцу? Может, кто-то преследовал ее?
– Нет, у нее на уме была одна учеба. Университет то, университет се. У Лорен голова кругом шла от того, что она вращалась среди совершенно других знакомых – профессоров, интеллектуалов. С ума сходила от общения с умниками.
– Мисс Тиг не упоминала имен каких-нибудь профессоров?
– Нет.
– А она не говорила о том, что работает с кем-то из них?
Мишель потупила взгляд. Перевернула собачку и почесала ей живот.
– Нет, не думаю. А что?
– Лорен упоминала в разговоре о проведении исследования?
– Ах, вы в этом смысле. Нет, мне она не говорила.
– Вообще ничего подобного?
Мишель бросила сигарету на пол и затушила ее ногой, оставив на линолеуме черное пятно. Потом протянула руку.
– Я тут перед вами долго распинаюсь. Как насчет того, чтобы оплатить услугу?
Майло вынул бумажник и дал ей две двадцатки. Мишель посмотрела на деньги.
– Было время, когда я делала меньше, а получала намного больше. Впрочем, ладно, вы славные ребята.
– Итак, она что-нибудь говорила о работе?
– Ничего... Слушайте, я так устала.
Майло дал ей еще двадцатку. Мишель провела краешком банкноты по паху собаки.
– Лорен смогла собрать деньги на учебу и классную одежду, работая только на Гретхен?
– Возможно. Я же говорю, она постоянно копила. Большинство из нас тратили деньги, как только они появлялись. Лорен же, словно дядюшка Скрудж, считала каждый доллар.
Майло повернулся ко мне. Я спросил:
– Лорен рассказывала о своей семье?
– Поначалу – да, затем перестала. Она ненавидела отца – ни слова о нем не говорила. Про мать рассказывала, что она слабая, но в остальном вроде ничего. Говорила, она вышла замуж за какого-то старика, живет в хорошем доме. Лорен радовалась за нее: дескать, мама много напортачила в своей жизни, а сейчас вроде все устроилось.
– В чем напортачила?
– В жизни, наверное. Как и все в общем-то.
– Лорен не упоминала, что мать пытается контролировать ее?
Мишель достала очередную сигарету и подождала, пока Майло даст прикурить.
– Не помню ничего подобного. Из того, что она рассказывала о матери, можно сделать вывод, что та была скорее нытиком, чем стервой. – Молодая женщина поднесла сигарету к губам, затянулась, задержала дыхание. Когда снова открыла рот, то дым не выпустила.
– Значит, она ненавидела отца?
– Он бросил их с матерью, женился на какой-то глупой корове, заимел еще пару детей. Малышей. Лорен говорила, дети прикольные. Только она не знала, будет ли общаться с ними, потому что отец – настоящая скотина, а корова – глупая, и вообще Лорен не знала, "стоит ли инвестировать в них свое время". Она всегда так говорила. Она все рассматривала как инвестиции – лицо, тело, мозги. Твердила мне: нужно считать это вкладом в банке и ничего не делать просто так.
Еще одна глубокая затяжка. Мишель закашлялась и быстро докурила сигарету почти до самого фильтра.
– Лорен умная. Она не должна была умирать. Кто угодно, только не она.
– Как это – кто угодно?
– Весь мир. Ее убийцу нужно как следует поджарить в аду, а затем бросить на съедение крысам. – Мишель криво усмехнулась. – К тому времени я уже буду там, внизу. И натренирую крыс.
* * *
– Пистолет и компьютер, – сказал я, когда мы уходили из дома Мишель. Озлобленные подростки не повеселели за это время, однако теперь Майло смотрел на них до тех пор, пока они не отвернулись. – Мишель верно заметила: пистолет – далеко не предмет первой необходимости для студентки университета.– Лорен сообщила приятельнице, что вышла из игры, но на самом деле играть продолжала. Никто – ни мать, ни Энди, ни Мишель – не заметил, чтобы Лорен была напугана. Так что, возможно, пистолет требовался для защиты информации, находящейся в компьютере.
– Да, каких-нибудь секретных данных. И еще одно: несмотря на ум и пистолет, кто-то сумел связать Лорен, а потом и застрелить. Может, ее застали врасплох, потому что она знала убийцу и не думала, что он способен причинить ей боль. Кто-то, кому она доверяла. Богатый постоянный клиент, который многие годы был очень щедр с ней. Не из-за шантажа, просто платил за услуги. А потом клиент решил закончить отношения, понял, что существует вероятность шантажа, и предпринял превентивные меры.
Мы подошли к машине. Майло сел за руль и уставился на приборную панель.
– Из всего, что мы знаем, – продолжал я, – можно предположить, что ее убили ее же собственным оружием. Мишель сказала: "Маленький серебристый пистолет". Сейчас полно магазинов, где продают маленькие девятимиллиметровые пистолеты. Ее убил тот, кому она доверяла настолько, что подпустила к своей сумочке.
Майло все еще молчал.
– Возможно, я придаю этому слишком большое значение, – сказал я, – но мы оба видим, когда люди врут. Глаза всегда выдают. Мишель начала мигать и волноваться, едва речь зашла о профессорах.
– Да, я заметил. Когда она говорила, что Лорен нравилось общаться с интеллектуалами. Может, подруга и рассказала ей о каком-нибудь замечательном парне с докторской степенью. Только зачем ей скрывать?
– Вероятно, надеется нагреть на этом руки.
– Шантажировать убийцу? Не слишком разумно.
– Мишель – далеко не образец проницательного ума. Кроме того, для нее смерть Лорен означает, что источник денег иссяк и помощи ждать не от кого.
Майло посмотрел на здание персикового цвета.
– А может, она просто привыкла держать язык за зубами. У проституток это входит в привычку... Я попытаюсь выудить из нее что-нибудь через пару дней. Вдруг узнаю имя богатого интеллектуала?
– У меня не выходит из головы биография Бена Даггера: то, как легко он стал владельцем собственной компании с офисами в Ньюпорте и Брентвуде, означает большие деньги. И пробелы в биографии довольно любопытны.
– Ну-ну, а "вольво" и потрепанный пиджак тоже указывают на сотни тысяч долларов на банковском счете?
– А вдруг он разборчив в тратах? Нельзя забывать, Лорен все-таки записала его номер. И комментарий Моник Линдкист, что Даггер не говорит о сексе, не дает мне покоя. Он ехал в лифте в прекрасном расположении духа. Напевал. Шел вприпрыжку, с удовольствием пообедал в парке. Так что он либо не знает о смерти Лорен, либо знает – и плевать хотел. Может, это и не дело первостепенной важности, но я бы присмотрелся к нему повнимательнее.
– Не дело первостепенной важности, говоришь? В любом случае сейчас мне заняться больше нечем. Давай-ка посмотрим, что наш компьютер скажет об этом интеллектуале.
Глава 15
Бенджамин Даггер не фигурировал в полицейских архивах. Компьютер выдал только его домашний адрес.
Пляж. Снежно-белая высотка на Оушен-авеню в Санта-Монике. Один из основательных домов, построенных в пятидесятые годы. Их предпочитали пенсионеры, пока кто-то не догадался, что открывающийся из окна вид на океан и свежий воздух в общем-то неплохие вещи. Сейчас квартиры здесь стоят от полумиллиона и выше.
Девяностые привнесли свои изменения: свежая краска на фасадах, современные окна, с тропических пляжей привезли и посадили пальмы, в подъездах установили домофоны и посадили консьержей.
Мы стояли перед дверью дома Даггера. Майло уже три раза безрезультатно нажимал кнопку домофона. Он посмотрел сквозь стекло в двери.
– Сидит там и треплется по телефону. Делает вид, что нас не слышит и не видит. Небось флиртует с кем-нибудь.
Майло чертыхнулся.
Мы попали в пробку, когда ехали от парка Эко до Санта-Моники, так что к Даггеру добрались только к пяти часам пополудни. Оушен-авеню была заполнена ресторанами: от ультрамодных и соответственно ультрадорогих до дешевых закусочных. С другой стороны улицы – обласканный соленым ветром дощатый забор и жизнерадостно белая арка – вход на пирс Санта-Моники, который с недавнего времени снова стал использоваться по назначению. Спускались сумерки, и на улицах начали включать иллюминацию. Пожилые азиаты ходили по причалу с корабельными снастями, а молодые парочки прогуливались, держась за руки. В сером полумраке океан походил на расплавленное серебро.
Чуть дальше, вверх по побережью, находился пляж Малибу, куда предположительно Лорен сбегала отдохнуть и восстановить силы. И откуда она звонила по таксофону.
– Ну, скоро там? – раздраженно пробурчал Майло. Он опять надавил на кнопку звонка и сжал кулаки. – Этот урод вообще спиной повернулся.
Детектив пнул дверь ногой и забарабанил кулаком по стеклу.
– Наконец-то нас заметили.
Дверь открылась, и показался консьерж в зеленой ливрее и фуражке такого же цвета. Ему было около шестидесяти лет, ростом ниже меня на целую голову. Маленькое, словно восковое лицо с насупленными бровями и взгляд искоса, как у ребенка, лишенного сладостей. Он осмотрел стекло и погрозил пальцем:
– Послушайте, вы могли бы его разбить...
Майло двинулся так стремительно, что на мгновение я подумал: он сомнет маленького консьержа своим напором. Тот быстренько попятился. Зеленая ливрея стража дверей была идеально отутюжена, пуговицы начищены до блеска. На груди, на позолоченном пластиковом бейдже, выведено: "Джеральд".
– Полиция, – рявкнул Майло и сунул значок под нос Джеральду.
– Что вам нужно?
– Это наше дело.
Майло обошел консьержа, распахнул дверь и вошел в холл. Джеральд засеменил за ним. Я был замыкающим.
Прохладный зал наполняли чистый океанский воздух и плавные переливы гавайской гитары. Там было довольно темно, несмотря на зеркальные стены. Наши шаги приглушал плюшевый ковер. Мягкая мебель из голубой кожи преграждала дорогу к стойке консьержа. Мы обогнули ее и направились к лифтам. Джеральд старался не отставать.
– Подождите минутку...
– Мы достаточно ждали.
– Я ведь говорил по телефону, сэр.
Мы подошли к списку жильцов. "Б. Даггер, номер 1053". Последний этаж, пентхаус. Снова запахло деньгами в этом деле.
Джеральд продолжал лепетать:
– У нас дом с повышенными требованиями безопасности.
– Доктор Даггер у себя? – спросил Майло, не обращая внимания на реплики Джеральда.
– Мне нужно сначала позвонить.
– У себя или нет?
– Пока не позвоню, не смогу вам сказать.
– Не нужно звонить. Просто ответь. Сейчас.
Майло поводил указательным пальцем перед самым лицом консьержа.
– Но...
– Не спорь со мной.
– У себя, – последовал ответ.
Мы направились к лифту. Двери закрылись прямо перед выпученными от злости глазами маленького Джеральда.
– Знаю, что ты думаешь, – сказал Майло по пути в пентхаус, – он всего лишь выполняет свою работу. Просто сегодня ему не повезло, и я назначил его козлом отпущения.
Пляж. Снежно-белая высотка на Оушен-авеню в Санта-Монике. Один из основательных домов, построенных в пятидесятые годы. Их предпочитали пенсионеры, пока кто-то не догадался, что открывающийся из окна вид на океан и свежий воздух в общем-то неплохие вещи. Сейчас квартиры здесь стоят от полумиллиона и выше.
Девяностые привнесли свои изменения: свежая краска на фасадах, современные окна, с тропических пляжей привезли и посадили пальмы, в подъездах установили домофоны и посадили консьержей.
Мы стояли перед дверью дома Даггера. Майло уже три раза безрезультатно нажимал кнопку домофона. Он посмотрел сквозь стекло в двери.
– Сидит там и треплется по телефону. Делает вид, что нас не слышит и не видит. Небось флиртует с кем-нибудь.
Майло чертыхнулся.
Мы попали в пробку, когда ехали от парка Эко до Санта-Моники, так что к Даггеру добрались только к пяти часам пополудни. Оушен-авеню была заполнена ресторанами: от ультрамодных и соответственно ультрадорогих до дешевых закусочных. С другой стороны улицы – обласканный соленым ветром дощатый забор и жизнерадостно белая арка – вход на пирс Санта-Моники, который с недавнего времени снова стал использоваться по назначению. Спускались сумерки, и на улицах начали включать иллюминацию. Пожилые азиаты ходили по причалу с корабельными снастями, а молодые парочки прогуливались, держась за руки. В сером полумраке океан походил на расплавленное серебро.
Чуть дальше, вверх по побережью, находился пляж Малибу, куда предположительно Лорен сбегала отдохнуть и восстановить силы. И откуда она звонила по таксофону.
– Ну, скоро там? – раздраженно пробурчал Майло. Он опять надавил на кнопку звонка и сжал кулаки. – Этот урод вообще спиной повернулся.
Детектив пнул дверь ногой и забарабанил кулаком по стеклу.
– Наконец-то нас заметили.
Дверь открылась, и показался консьерж в зеленой ливрее и фуражке такого же цвета. Ему было около шестидесяти лет, ростом ниже меня на целую голову. Маленькое, словно восковое лицо с насупленными бровями и взгляд искоса, как у ребенка, лишенного сладостей. Он осмотрел стекло и погрозил пальцем:
– Послушайте, вы могли бы его разбить...
Майло двинулся так стремительно, что на мгновение я подумал: он сомнет маленького консьержа своим напором. Тот быстренько попятился. Зеленая ливрея стража дверей была идеально отутюжена, пуговицы начищены до блеска. На груди, на позолоченном пластиковом бейдже, выведено: "Джеральд".
– Полиция, – рявкнул Майло и сунул значок под нос Джеральду.
– Что вам нужно?
– Это наше дело.
Майло обошел консьержа, распахнул дверь и вошел в холл. Джеральд засеменил за ним. Я был замыкающим.
Прохладный зал наполняли чистый океанский воздух и плавные переливы гавайской гитары. Там было довольно темно, несмотря на зеркальные стены. Наши шаги приглушал плюшевый ковер. Мягкая мебель из голубой кожи преграждала дорогу к стойке консьержа. Мы обогнули ее и направились к лифтам. Джеральд старался не отставать.
– Подождите минутку...
– Мы достаточно ждали.
– Я ведь говорил по телефону, сэр.
Мы подошли к списку жильцов. "Б. Даггер, номер 1053". Последний этаж, пентхаус. Снова запахло деньгами в этом деле.
Джеральд продолжал лепетать:
– У нас дом с повышенными требованиями безопасности.
– Доктор Даггер у себя? – спросил Майло, не обращая внимания на реплики Джеральда.
– Мне нужно сначала позвонить.
– У себя или нет?
– Пока не позвоню, не смогу вам сказать.
– Не нужно звонить. Просто ответь. Сейчас.
Майло поводил указательным пальцем перед самым лицом консьержа.
– Но...
– Не спорь со мной.
– У себя, – последовал ответ.
Мы направились к лифту. Двери закрылись прямо перед выпученными от злости глазами маленького Джеральда.
– Знаю, что ты думаешь, – сказал Майло по пути в пентхаус, – он всего лишь выполняет свою работу. Просто сегодня ему не повезло, и я назначил его козлом отпущения.