Кэлмен Хизер. Вчерашние розы

   Погруженные в свои мысли, они замолчали.
   Джейк попытался встать и сделал это не без труда. Когда он протянул руку Хелли, та скептически смотрела на растение.
   — Ах, негодник. Это же вовсе не омела, а всего-навсего обыкновенный падуб.
   Джейк преувеличенно скривился:
   — Правда? А мне казалось, что это омела. — Он наклонил голову и еще раз глянул на растение.
   — А знаете, леди Миссионерка, вы, кажется, правы. — И он снова поцеловал ее.
   Когда Джейк наконец отпустил девушку, Хелли спросила:
   — Почему вы это сделали?
   — Понимаете, так как это был поцелуй омелы, я забрал его обратно. — И, засмеявшись, он отвернулся к прилавку.
   Пока Джейк оплачивал покупки, Хелли прошла к выходу и стала осматривать весело оформленную дверь. Затем к ней присоединился Джейк с забытой медицинской сумкой под мышкой. Она обняла его так, что чуть не сшибла с ног, и громко чмокнула.
   Джейк расплылся от удовольствия и спросил:
   — И чем же я это заслужил?
   Хелли улыбнулась.
   — Вы стоите на нужном месте, мистер Парриш. Это — омела.
   — Сисси, мне надо, чтобы вы лежали спокойно, пока я осмотрю ваше горло, — попросила Хелли.
   Чтобы исследовать поврежденную кожу на шее, она откинула волосы рыдающей девушки. При легком прикосновении Хелли пострадавшая захныкала, как раненый щенок и, откинувшись на подушку, смотрела на свою спасительницу с явным отвращением.
   Хелли вздохнула. Она не могла винить девушку, которую били всю жизнь и которая была вынуждена терпеть боль от унижений. До сих пор она вела себя очень тихо.
   Хелли постаралась ее успокоить:
   — Я не хочу делать тебе больно. Мне надо только осмотреть твою шею. Но я не могу это сделать без твоей помощи.
   — Види сибя харашо и слушайся доктора, — бранила ее женщина, стоящая ни другую сторону кровати. Она была старше и одета во все черное. На ней была вдовья вуаль. Женщина нетерпеливо постукивала ногой и строго смотрела на скорчившуюся на постели фигурку.
   При ее словах у Сисси по щекам скатились крупные слезы, но она повиновалась. Лицо ее поверх густого слоя пудры и румян было вымазано углем. Под глазами темные, как синяки, пятна. На щеках размазанная ярко-красная помада, которой был также измазан подбородок.
   Но под всей этой краской Хелли заметила очень хорошенькую юную девушку. Даже слишком юную.
   — Сколько же тебе лет, дорогая? — спросила Хелли.
   — В прошлом месяце исполнилось пятнадцать.
   Всего пятнадцать, и уже зрелая проститутка. От этой мысли Хелли хотелось плакать. У себя дома в больнице она видела много таких созданий. Сифилис и разбитая жизнь — вот, что их ожидало. В двадцать пять они считались уже старухами.
   В то время как многие врачи отказывались лечить таких женщин, Хелли испытывала к ним сострадание. Она заботилась о них, тогда как другие закрывали на них глаза, благоволила им, тогда как другие проклинали. И, что важнее всего, никогда их не осуждала.
   У Хелли перехватило дыхание, когда она увидела, что же все-таки случилось с девушкой. «Боже! Кто-то пытался ее задушить!»
   Горло, словно зловещим ожерельем, было окружено черными, желтыми и багровыми пятнами.
   — Она будя жить, доктор? — поинтересовалась женщина в черном.
   Хелли кивнула:
   — Я зашью порез на голове. Рука, кажется, не сломана. К сожалению, с ребрами повезло меньше. Я думаю, что одна из них сломана. Она избита и испытала глубокий шок. Однако через несколько недель девушка полностью поправится.
   — Несколько недель? Здеся будет много разочарованных парией, Снеси — самая популярная девка в заведении. Она дествительна талантлива, если вы панимаетя, что я хотю сказать.
   Хелли ее отлично понимала, и ей стоило немало усилий, чтобы не покраснеть. Глядя на Короли Ля Флюм с ее тщательно зачесанными седыми волосами и в добротном черном платье, никто бы и не подумал, что она может быть хозяйкой борделя. Ведь она выглядела ничуть не порочнее какой-нибудь бабушки во время церковной службы.
   И все же что-то в том, как она смотрела на человека оценивающим взглядом серых глаз, почти не оставляло сомнений в скрывающейся за благодушной внешностью резкости ума, И сейчас эти оценивающие глаза пристально смотрели на Хелли.
   — Вы толька падумайтя, сколко мы потеряем! — воскликнула она. — Вы уверены, что Сисси нада несколько недель? В конце концов она работат на спине, вы же миня понимайте.
   — Хм, да. Я понимаю ее… хм… обязанности. Однако ребра должны быть перевязаны и требуют покоя, пока не заживут, если вы меня понимаете.
   На лицах Корали и Сисси отразилось явное разочарование. Хелли предложила:
   — Может быть, если она захочет, то сможет работать внизу за одним из игровых столов. Это ей не повредит, если она будет сидеть.
   При этом предложении лицо Корали просияло.
   — Отличная мысль, доктор. Парни будут смотреть на Сисси. Их так и будет подмывать, особля, когда они узнают, что не смогут ее заполучить и через недельку-другую будут готовы заплатить за нее вдвое больше.
   Сисси, улыбнувшись, кивнула в знак согласия. Ей явно это пришлось по душе.
   Мадам в предвкушении денег потирала руки.
   — Знанти, доктор, если вам когда-нибудь надоест возня в вашей грязной Миссии и вы зохотите чего-нибудь девствительно интересненького, приходитя поговорить к Корали Ля Флюм. Я уж найду применение такой смышленой девушке, как вы.
   — Буду иметь в виду.
   Хелли отмерила девушке немного настойки опия, и та ее покорно выпила. Поправляя простыни, Хелли спросила:
   — Кто это сделал, дорогая?
   — Не знаю. Я никогда не видела его лица. Хелли недоверчиво хмыкнула:
   — Как ты могла…
   — Странный тип, — прервала ее бандерша. — Никто из нас ево не видел. Он никогда не приходит сам, а присылает какого-нибудь грязного китайца, чтобы забрать девочек.
   — Но, несомненно, кто-то же видел его лицо? Я говорю, учитывая характер вашей деятельности.
   — Не. Он всегда ево закрывает.
   Корали несколько смущенно покачала головой и пояснила:
   — Многие мужчины любят целоваться, но он не из таких. Ему нужно все быстро и не раздевшимсь. Да что вы, он не позволит даже дотронуться до себя, если на девчонке не будет специальных перчаток. Из красного шелка с фальшивыми брильянтами, понимаетя?
   Это привлекло внимание Хелли.
   — Вы сказали — из красного шелка?
   Корали кивнула.
   — Причем с особыми пуговицами, — добавила она.
   — И девочки не возражали?
   С чуть заметной ухмылкой Корали пояснила:
   — Но он здорава платил, и канешна требовал, чтобы учитывали ево особыя вкусы.
   — Особые вкусы?
   — Канешна. Овродя порки, если вы понимаетя.
   Хелли отлично понимала, и ее от этого чуть не тошнило.
   Глядя на раскатываемый бинт, она воскликнула:
   — Как вы могли поощрять девочек в таком ужасном деле и с таким гнусным человеком?
   — В прошлом он был довольно безопасным. — Мадам пожала плечами. — К тому же девочкам он ндравился. Они говорили, что он культурный и с манерами настоящево джентльмена. Однажды Перл полураздела ево и говорит, что, исключая безобразный шрам, у нево харошсе тело.
   — Шрам? Где? — теперь уже Хелли слушала со всем вниманием. Она сложила инструменты и, нахмурившись, ожидала ответа.
   Бандерша подумала и покачала головой.
   — Я не помню, чтобы Перл упоминала где. Просто сказала, что он красный и извилистый.
   — Я могу поговорить с Перл?
   — Несколько недель назад она сбегла, и с тех пор о ней ни слуху ни духу. Я обращалася с ней, как с дочерью, а она сбежала, даже слова не сказав.
   — А есть кто-нибудь, кто мог бы о нем что-нибудь рассказать?
   От ее настойчивости у Корали в глазах появился огонек.
   — Вы, кажется, весьма заинтересованы энтим господином. Можно спросить почему?
   — Пару месяцев назад была убита моя подруга, и у нее на горле были совершенно такие же следы. На ней тоже была красная перчатка. — В голосе Хелли послышалось отчаяние. — Конечно, это может быть лишь совпадением. Вы говорили, что прежде он был совершенно безопасен? Почему же теперь он напал на Сисси?
   С постели послышались сдавленные рыдания.
   — Он ничего не мог и потому начал меня бить и ругать. Он говорил, что во всем виновата я. Заставил меня встать на колени и просить его.
   Хелли тотчас же припомнила слова Сирены:
   «Больше всего я ненавижу, когда он груб. Он не может получить удовлетворения, если я не плачу и не прошу его. Он обвиняет меня, если у него не получается…»
   — А когда у него все опало, он просто взбесился. — Сисси была на грани истерики. — Он схватил меня за шею и начал сжимать; пока я уже не стала задыхаться. Больше я ничего не помню.
   Девушка зарылась в подушку, плечи ее тряслись от рыданий.
   — Да, — закончила Корали, по-матерински ухаживая за Сисси. — Мы нашли бедняжку, лежащую на пороге полумертвой.
   — Вы сообщили в полицию?
   В ответ Корали только расхохоталась:
   — Полицию не интересует, что случается со шлюхами.
   — Что ж, зато меня интересует. И я вернусь сюда послезавтра, чтобы проверить Сисси. Если ей станет хуже — пошлите за мной в Миссию.
   Корали была явно потрясена словами Хелли.
   — Правда? И вы ничего не имеете против, если вас увидят в публичном доме?
   — Но я же здесь.
   — Да. Но, но я хочу сказать, доктора-мужчины ясно показывают, что не заинтересованы лечить шлюх, то есть они не одобряют наш бизнес.
   Корали цинично скривила рот.
   — Конечно же, они не брезгают нашими услугами…
   Хелли дружески пожала плечо мадам.
   — Я буду рада помочь вашим девочкам, чем смогу. Больные есть больные, что бы они ни делали. И не мне их судить.
   У Корали от благодарности сияли глаза.
   — Обещаю вам, вы не пожалеете. Я вам хорошо заплачу, и если кто-нибудь скажет о вас дурно, то мой вышибала хорошенько ево отделает.
   Хелли рассмеялась:
   — Я думаю, такая трепка не понадобится. Однако если вы захотите сделать пожертвование миссионерской больнице, мы будем более чем рады его принять. Но у меня к вам просьба.
   — Я вас слушаю, доктор.
   — Если вы что-нибудь услышите об этом странном человеке или найдете ключ к разгадке, кто это, вы дадите мне знать?
   Хелли покинула бордель, Она была возбуждена тем, что узнала от хозяйки этого заведения.
   Было 24 декабря, и она была влюблена. На губах ее все еще горели поцелуи Джейка.
   — Хо, хо, хо, Джейк Парриш, — засмеялась Хелли. — Возможно, ты получишь свой рождественский подарок.

Глава 13

   Лицо в зеркале выглядело неважно. «Черт! А у этого Сета Тайлера отличный левый хук». Джейк потрогал синяк на левой скуле. Смотрелся он безобразно и сильно болел. И все же это пустяк по сравнению с тем, что пришлось вытерпеть от Сета за последние месяцы.
   Ухмыльнувшись своему отражению, Джейк с удовлетворением отметил, что ни под одним глазом нет фонаря. Совершенно ясно, что дни сокрушительных поражений уже позади, как и легкие победы Сета на боксерском ринге. Он мог бы даже побиться об заклад, что его друг получил утром несколько красочных отметок.
   Конечно, зная Сета Тайлера столь хорошо, Джейк не сомневался, что он повернет эти отметины в свою пользу. Скорее всего, в настоящий момент он лежит в объятиях одной из своих почитательниц и преувеличенно стонет, а молодая женщина делает ему примочки. Сету очень нравится, когда они за ним ухаживают, поэтому он уверяет, что даже хочет получить синяк, лишь бы можно было разыгрывать из себя раненого героя. Он утверждал, что ничего так не смягчает женские сердца и не заставляет быстрее полюбить, как нуждающийся в уходе мужчина.
   Вспомнив, как Хелли заботилась о нем после выстрела Сайруса, Джейк готов был согласиться с другом. И действительно, во время его недавней поездки в Панама-Сити он только об этом и думал.
   Мучимый болью и усталостью, он лежал в своем роскошном номере и страстно желал нежных прикосновений Хелли. Он согласился бы, чтобы она ковырялась в его ране, лишь бы была рядом.
   Покинув Сан-Франциско, Джейк понял, что нуждается в своем новом друге. До этого он и представить себе не мог, сколь сильна была эта потребность. Он беспокойно ворочался на огромной кровати, обзывая себя дураком и идиотом за то, что думал справиться с растущим чувством. Каждый момент он думал о Хелли и, даже когда спал, видел ее во сне. К тому времени, когда он достиг Эспинуолла, он уже знал правду — ему нужна леди Миссионерка.
   Все еще думая о Хелли, Джейк склонился к зеркалу: сможет ли он воспользоваться ушибами, чтобы позвать полюбившегося доктора?
   Кроме разбухшей скулы, у него еще была небольшая ссадина под глазом и разрыв в углу рта. Да и темная щетина отнюдь не красила его. А голова…
   Джейк простонал и потер виски. Черт! В голове стучало, словно кто-то использовал ее в качестве барабана. Честно говоря, Джейк не был уверен, обязан ли он этим Сету на ринге или бутылке, которую они после распили вместе. В последнем соревновании Сет тоже был победителем. Но, если ему не изменяет память, борьба была равной. В следующий раз он собирается победить.
   До войны победы на ринге и достижения в атлетике сделали Джейка легендой Олимпийского клуба. Никто, в том числе и Сет, не мог тягаться с его кошачьей ловкостью, и все признавали его превосходство. Джейк весьма гордился этой тяжело завоеванной репутацией.
   Но это было в прошлом. Война лишила его всего, оставив на память трагический сувенир в виде искалеченной ноги.
   Джейк горько улыбнулся своему отражению. Сколько раз он слышал, что ему повезло — ведь ему сохранили ногу. Были дни, когда нога не болела и Джейк ходил свободно, тогда он готов был с этим согласиться. Но в плохие дни, как, например, этот, когда он был фактически хромым, а неправильно залеченная рана нестерпимо болела, Джейк ставил это утверждение под большое сомнение.
   Когда же ему для сохранения равновесия пришлось ухватиться за край стола, настроение у него испортилось окончательно. Боже, как он ненавидел такие дни! И даже не столько из-за боли, сколько из-за бесящей его слабости. Ему было противно чувствовать себя беспомощным и обессиленным.
   Сейчас, когда Джейк, неуверенно держась на ногах, покачнулся, он решил, что день будет необычайно плохим и, черт возьми, он разделит его с кем-нибудь другим.
   — Хо Ян! Неси сюда свою подлую шкуру! Да поживее! — гаркнул он.
   «Куда девается этот китаец, когда он нужен? Вечно путается под ногами, пока не требуется, а когда…»
   — Хо! Где тебя черти носят? Погоди, доберусь я до тебя… От неожиданности Джейк чуть не онемел. Он в ярости, шатаясь, повернулся и почти налетел на Хо Яна, который невозмутимо стоял у него за спиной.
   — Где ты был? — сквозь зубы прошипел Джейк.
   Хо с притворным изумлением посмотрел на хозяина, и Джейк внезапно понял, какую смешную картину он собой представляет, стоя здесь совершенно голым и ругающим стоящего рядом китайчонка, который в два раза меньше его ростом.
   Раздраженно фыркнув, Джейк накинул на плечи изумрудно-зеленый в черную полоску халат. Он провел пятерней по мокрым волосам и еще раз обругал улыбающегося теперь китайчонка.
   — Почему ты не пришел, когда я тебя звал? И где, черт возьми, мой кофе? Прекрати это, Хо! Ты ведь знаешь, что утром я первым делом пью кофе, И не ухмыляйся как простачок. Надо заменить тебя ирландцем. Как раз вчера ко мне приходил одни и спрашивал работу, Он проявлял ко мне должное почтение. Гебе стоило бы у него поучиться!
   — Хо лучший слуга есть. Ирландец не есть годиться. У него голова еще дурней, чем у мистер Джейк. Вы хоп-хоп и убьете друг друга.
   Озорно ухмыляясь, китаец ждал ответа. Знакомый сценарий. Все это уже годами многократно повторялось. Хо привык к тирадам своего хозяина и постоянным угрозам заменить его ирландцем, так что теперь они не оказывали на него никакого действия. И все же дурная у Джейка голова или нет, но китаец не хотел работать ни у кого другого. С-того дня, когда Джейк Парриш спас его от суда Линча за преступление, в котором он был невиновен, Хо узнал, что, несмотря на любовь к нравоучениям и выговорам, мистер Парриш добр и обладает здравым суждением. И Хо Ян поклялся, что будет верен ему до гробовой доски.
   — Еще более дурная голова, говоришь? Я покажу тебе дурную голову, если сейчас же не будет кофе, — рыкнул Джейк, хотя настроение его и улучшилось.
   Хо скорбно закатил глаза и в притворном отчаянии тряс головой. С оскорбленным видом он жестом показал куда-то за хозяина.
   — У мистера Джейка совсем без причины дурной голова. Кофе на столе есть. Хо лучший слуга есть.
   И, действительно, на столике под сводчатым окном ожидал кофе и поднос с поджаренными тостами, а также утренний выпуск «Золотого Века».
   Джейк взял из рук слуги свою трость и опустился на стул у столика. Усилия вызвали боль в йоге. Чтобы смягчить боль, он потер бедро и вздохнул. «Да уж, денек и вправду хуже некуда», — подумал он, закрыв глаза.
   Джейк услышал, как Хо раскладывает принадлежности для бритья, и, открыв глаза, уставился на китайчонка.
   — Дурной голова? Что у тебя за дурацкий язык? И чему тебя учили в школе? — Он налил себе кофе. — Ты должен напомнить мне, чтобы я поговорил с преподобным Де Янгом. Мне просто противно думать, что все деньги, которые он выпрашивает у меня на школу, тратятся на такие шедевры, как «дурной голова»
   Джейк отхлебнул кофе и тотчас чертыхнулся — горячая жидкость обожгла ему губу. Он отставил чашку в сторону и снова глянул на хлопочущего китайца.
   — «Вспыльчивый», Хо.
   Слуга вопросительно посмотрел на хозяина.
   — «Вспыльчивый», «невоспитанный», «злобно настроенный», «легко поддающийся сменам настроения подонок». Все это правильно для «дурной голова». Тебе выбирать.
   Хо озорно улыбнулся:
   — Мистер Джейк — вспыльчивый подонок. О’кей. Хо не забывать. Мистер Джейк — невоспитанный, злобно настроенный подонок. Мистер Джейк доволен Хо?
   Китайчонок вопросительно уставился на хозяина.
   — «Доволен» вряд ли обычное слово для злобного и невоспитанного подонка. Однако я вижу, ты быстро схватил суть, и я рад, что мой слуга не полупридурок. Итак, отлично, урок окончен.
   Хо готовил ему ванну, а Джейк лениво просматривал газету. Однако сегодня «Золотой Век» не привлек его внимания, и мистер Парриш становился все нетерпеливее. Он барабанил пальцами по столу и думал, почему же задерживается Хо.
   Когда он наконец появился снова, Джейк открыл было рот, чтобы выразить свое неудовольствие, но слуга опередил его:
   — Леди к мистеру Джейку. Говорить, что срочно.
   На губах Джейка появилась сардоническая улыбка, и он удивленно поднял брови.
   — Срочно? Тогда зови леди сюда.
   Хо казался испуганным и поспешил поправить хозяина:
   — Нет! Не такая леди. С ней мистер Джейк надо встречаться одетым. Леди из Миссии.
   — Приятное дельце, — недовольно прорычал Джейк с гримасой отвращения. Должно быть, Лавиния Донахью — самая постная из всех миссионерских ворон, она к тому же, бесспорно, была самой большой сплетницей в городе. Лавиния грозилась нанести ему сегодня утром визит. И, уж конечно, она пытается спихнуть на его шею свою одутловатую дочь.
   Джейк простонал:
   — Скажи ей, что я болен, скажи, что хочешь, но ради Бога, избавься от нее! У меня и без этой гарпии голова раскалывается!
   — Хо пытался. Она не уходить. Говорит — это важно. Очень упорный леди.
   Хо крутил руки в явном затруднении.
   — Хорошо! — рявкнул Джейк. — Если она хочет ждать, пусть ждет. Ты сделал мне ванну? И пусть вода будет горячей — я собираюсь мокнуть долго.
   «Что его задерживает?» — удивлялась Хелли, ерзая на голубом диване. Прошло уже полтора часа, как Хо проводил ее в гостиную, и она начинала подумывать, а не скрыл ли китаец от хозяина ее приход.
   Хелли раздраженно вздохнула. Может быть, китайчонок вообще не доложил о ее приходе? Ведь он, кажется, не очень-то обрадовался, увидев ее. Она знала, что не в чести у него с того дня, когда Сайрус стрелял в Джейка и она отказала Хо Яну в лечении раны каким-то подозрительным порошком. Несомненно, она платит сейчас за его уязвленное самолюбие.
   И как раз, когда Хелли решила, что ждала уже достаточно, и собралась сама начать поиски, дверь открылась — в дверях стоял Джейк, одетый в серый утренний костюм. Он выглядел как юный Мидас. Щеки его порозовели, словно были только что выбриты, а все еще влажные волосы тщательно зачесаны назад. Она также с сочувствием отметила, что Джейк тяжело опирался на трость. Лицо его застыло в выражении дурного настроения… до того мгновения, когда он ее увидел.
   При виде Хелли Джейк тотчас заулыбался. Улыбка была искренней, и она сразу же забыла о своем раздражении и улыбнулась в ответ. Джейк рванулся к ней, и Хелли захотелось помочь ему как инвалиду, но она знала, что он сочтет это постыдным. И, хотя она не раз слышала его шутки о своем неуклюжем состоянии, в них всегда слышалась горечь. Именно в один из таких моментов Хелли поклялась себе никогда не усиливать его унижение и обращаться с ним как с человеком могучей силы и больших способностей, каким он, бесспорно, и был.
   Огромными усилиями воли Хелли заставила себя улыбаться, несмотря на явное выражение боли у него на лице, а когда он покачнулся, притворилась, что занята своей шляпкой.
   Джейк чертыхнулся себе под нос — еще шаг, и он растянулся бы носом на ковре. Он украдкой бросил взгляд на Хелли, думая, что та смотрит на него с жалостью, но, к своему удовлетворению, заметил, что она занята совсем другим. «Отлично». По крайней мере, в этот раз она не стала свидетельницей его неловкости и жалкого положения.
   Решительно собравшись, Джейк мысленно измерил расстояние между ними. Если немного повезет, он сможет добраться до одного из стульев, не ударив лицом в грязь. Госпожа Удача улыбнулась ему, и он наконец оказался рядом с Хелли, чтобы с радостью схватить ее руку.
   — Извините, что заставил вас ждать. Я думал, это Лавиния Донахью, и надеялся, что она уйдет, не дождавшись меня. — Джейк поднес ее руку к губам и поцеловал. — Но вас я рад видеть.
   Ликование охватило ее. Обольстительная нежность ласкающего взгляда почти лишала Хелли дыхания, и, когда она наконец заговорила, голос ее звучал странно хрипло.
   — Мне надо было повидать нас, Джейк. У меня важная новость.
   — Новость? — с преувеличенным разочарованием вздохнул Джейк, опускаясь в кресло напротив нее. — А я-то надеялся, что вы пришли по причине огромного желания снова заманить меня под омелу.
   Он осторожно с подавленным стоном вытянул перед собой больную ногу. Сегодня она отчаянно болела. Хелли почувствовала, как при этом провокационном заявлении у нее вспыхнуло лицо. Ей никогда еще не оказывали столь явного внимания, и она не имела понятия, как реагировать. Особенно на мужчину, который смотрел на нее с нескрываемым интересом.
   — Вы всегда приветствуете дам в такой манере? — только и смогла выдавить Хелли.
   — Только тех, что целовали меня под омелой.
   — О? И много их?
   — Пока одна, — прошептал Джейк, бросая на нее многозначительный взгляд.
   «Боже! Что же теперь?» — подумала Хелли, лихорадочно соображая, что ей сказать человеку, который, несомненно, был асом в любовных делах. К ее разочарованию, на ум ничего не приходило. Если бы в этот момент появился дьявол и предложил в обмен на ее душу блестящий ответ, Хелли, конечно, была бы обречена на вечное проклятие. Джейк озорно улыбнулся — он был очарован ее очевидным смущением.
   — Знаете, леди Миссионерка, у меня в гостиной висит отличная омела. Настоящая омела. Не хотите попробовать?
   — Вы бесстыдник, мистер Парриш.
   — Только когда дело касается вас.
   Джейк говорил непринужденно, однако ему страстно хотелось слиться с ней и устами. При мысли о Хелли Гардинер, тающей в его объятиях, по его чреслам разливался жар.
   Несколько секунд Хелли смотрела на Джейка, и этот жар в его взгляде словно расплавлял ее кости и превращал ее в медузу, которую она однажды видела в море. Помоги ей Боже! Ведь на самом деле она хотела лечь под омелу и предоставить себя Джейку в полное распоряжение. Она жаждала запустить свои пальцы в его волосы и ощутить сладость его поцелуев. От знакомого теперь напряжения внизу живота она беспокойно заерзала, испытывая не вполне еще осознаваемое томление.
   Стараясь игнорировать эти симптомы, Хелли принялась рыться в своем ридикюле и достала скомканную бумажку.
   — Веселого Рождества, мистер Парриш! — Затаив дыхание, Хелли протянула ее Джейку.
   Джейк бегло прочитал нацарапанный адрес и вопросительно выгнул бровь.
   — Вы предлагаете мне пригласить под омелу одну из девиц мадам Ля Флюм?
   — Нет-нет. Конечно, нет! Я только… — Она остановилась на половине фразы и, открыв рот, смотрела на Джейка. — А откуда вы знаете адрес мадам Ля Флюм?
   — Каждый мужчина Сан-Франциско в возрасте от шестнадцати до ста лет знает о мадам Ля Флюм.
   Хелли покраснела как рак. Она не могла этого оспаривать.
   — Не то чтобы это заведение было для меня особо привлекательно.
   — Неужели? А мне показалось, у вас… хм… весьма похотливый характер.
   — Только в отношении некой леди Миссионерки. Взгляд его был нежен, а цвет глаз напоминал весеннюю траву, затуманенную утренней росой. Хелли ошеломленно смотрела на Джейка. Какой интерес, помимо, возможно, дружбы, могла представлять для такого роскошного мужчины заурядная девица вроде нее? С его внешностью и деньгами он может иметь любую женщину, которую пожелает. Может ли он серьезно желать ее?
   Хелли чувствовала, как у нее перехватило дыхание, когда она отбросила это романтическое предположение. Конечно же, Джейк хочет не ее. Надо быть дурой, чтобы предположить такое. Он просто беспринципно наслаждается, играя ее чувствами.