Страница:
— Меня не волнует, что они подумают, — проворчал он, глядя на номера домов. Черт! Еще шесть кварталов до ее пансиона. Он снова пустил лошадь галопом.
— Конечно, тебе не приходится каждый вечер выходить на сцену и видеть тех самых людей, перед которыми ты так опозорил меня сегодня, — обиделась она. — Не представляю, смогу ли я перебороть смущение, зная, что они будут смотреть на меня и вспоминать, как меня выволокли из дома, словно преступницу, пойманную с поличным. Почему ты так жутко вел себя?
Он не ответил, и она стала настойчиво допытываться:
— Ну? Так что ты можешь сказать?
Сет бросил на нее недовольный взгляд.
— От твоей болтовни у меня разболелась голова, и мне очень нужно облегчиться, а то мой пузырь лопнет, если снова попадем в ухабину.
— Я совсем не это имела в виду, ты знаешь!
Он пожал плечами.
— Это все, что я могу сказать.
Осталось еще два квартала до желанного мира и покоя.
К счастью, она хранила молчание весь следующий квартал.
Когда Пенелопа снова завела разговор, она направила его по другому руслу, чтобы Сету было труднее отмахнуться.
— Неужели встреча с твоей матерью оказалась такой ужасной?
Он уклончиво ответил:
— Скажем, твоя ленточка не оправдала своей репутации талисмана, приносящего удачу.
— Что случилось?
— Не стоит это обсуждать.
— Ты впервые встретился со своей матерью и выскочил, буквально изрыгая пламя и скрежеща зубами, а потом заявляешь, что это не стоит обсуждать? — недоверчиво произнесла она. — Я бы сказала, что это очень нужно обсудить.
Сет остановил лошадь перед пансионом.
— Вероятно, я не совсем верно выразился. Я не хочу обсуждать то, что произошло.
— Конечно, нет. Ты никогда не хотел обсуждать что-либо со мной. Ты никогда не доверял мне. — Она с раздражением взглянула на него. — Не знаю, зачем я вожусь с тобой.
— Я тоже не знаю, зачем ты возишься со мной, — ответил он, стремясь снять напряжение после событий этого вечера. — Сейчас давай-ка я провожу тебя до двери. Я не шутил, когда сказал, что мне нужно облегчиться.
Он быстро спрыгнул на землю и обошел коляску, чтобы помочь ей сойти.
Пенелопа, однако, не двинулась с места, игнорируя его протянутые руки.
— Хотя ты бываешь невыносим иногда, я люблю тебя. И не собираюсь оставлять тебя одного в таком ужасном состоянии. — Она сложила руки на груди и с вызовом взглянула на него. — Я не уйду, пока ты не скажешь, что так расстроило тебя.
Раздраженно взглянув на нее, Сет приподнялся и вытащил ее из коляски, не обращая внимания на резкую боль в плече и ее протесты.
— Послушай, милая, — резко произнес он, подталкивая ее к открытой калитке, а затем по дорожке к дому. — Я не желаю ни с кем говорить о своей матери, так что не принимай все это близко к сердцу.
— Но это невозможно, — возразила она, когда они подошли к двери. — Все, что касается тебя, касается и меня. Если тебе плохо, то плохо и мне. Если ты расстроен, то и я тоже. Это неизбежно, когда люди любят друг друга.
Что-то повернулось в душе Сета. Он не мог не признать правоту ее слов. Схватив ее за руки и сильно встряхнув, словно хотел этим вбить в нее немного разума, он проворчал:
— Я сказал, чтобы ты не любила меня. Черт, Пенелопа! Я не хочу, чтобы ты любила меня!
Он готов был разрыдаться как от невыразимой муки в ее глазах, так и от боли в своем сердце. Но Сет оттолкнул ее и быстро зашагал к коляске.
«Ведь все это ради ее блага, не так ли?» — успокаивал он себя.
Глава 22
— Конечно, тебе не приходится каждый вечер выходить на сцену и видеть тех самых людей, перед которыми ты так опозорил меня сегодня, — обиделась она. — Не представляю, смогу ли я перебороть смущение, зная, что они будут смотреть на меня и вспоминать, как меня выволокли из дома, словно преступницу, пойманную с поличным. Почему ты так жутко вел себя?
Он не ответил, и она стала настойчиво допытываться:
— Ну? Так что ты можешь сказать?
Сет бросил на нее недовольный взгляд.
— От твоей болтовни у меня разболелась голова, и мне очень нужно облегчиться, а то мой пузырь лопнет, если снова попадем в ухабину.
— Я совсем не это имела в виду, ты знаешь!
Он пожал плечами.
— Это все, что я могу сказать.
Осталось еще два квартала до желанного мира и покоя.
К счастью, она хранила молчание весь следующий квартал.
Когда Пенелопа снова завела разговор, она направила его по другому руслу, чтобы Сету было труднее отмахнуться.
— Неужели встреча с твоей матерью оказалась такой ужасной?
Он уклончиво ответил:
— Скажем, твоя ленточка не оправдала своей репутации талисмана, приносящего удачу.
— Что случилось?
— Не стоит это обсуждать.
— Ты впервые встретился со своей матерью и выскочил, буквально изрыгая пламя и скрежеща зубами, а потом заявляешь, что это не стоит обсуждать? — недоверчиво произнесла она. — Я бы сказала, что это очень нужно обсудить.
Сет остановил лошадь перед пансионом.
— Вероятно, я не совсем верно выразился. Я не хочу обсуждать то, что произошло.
— Конечно, нет. Ты никогда не хотел обсуждать что-либо со мной. Ты никогда не доверял мне. — Она с раздражением взглянула на него. — Не знаю, зачем я вожусь с тобой.
— Я тоже не знаю, зачем ты возишься со мной, — ответил он, стремясь снять напряжение после событий этого вечера. — Сейчас давай-ка я провожу тебя до двери. Я не шутил, когда сказал, что мне нужно облегчиться.
Он быстро спрыгнул на землю и обошел коляску, чтобы помочь ей сойти.
Пенелопа, однако, не двинулась с места, игнорируя его протянутые руки.
— Хотя ты бываешь невыносим иногда, я люблю тебя. И не собираюсь оставлять тебя одного в таком ужасном состоянии. — Она сложила руки на груди и с вызовом взглянула на него. — Я не уйду, пока ты не скажешь, что так расстроило тебя.
Раздраженно взглянув на нее, Сет приподнялся и вытащил ее из коляски, не обращая внимания на резкую боль в плече и ее протесты.
— Послушай, милая, — резко произнес он, подталкивая ее к открытой калитке, а затем по дорожке к дому. — Я не желаю ни с кем говорить о своей матери, так что не принимай все это близко к сердцу.
— Но это невозможно, — возразила она, когда они подошли к двери. — Все, что касается тебя, касается и меня. Если тебе плохо, то плохо и мне. Если ты расстроен, то и я тоже. Это неизбежно, когда люди любят друг друга.
Что-то повернулось в душе Сета. Он не мог не признать правоту ее слов. Схватив ее за руки и сильно встряхнув, словно хотел этим вбить в нее немного разума, он проворчал:
— Я сказал, чтобы ты не любила меня. Черт, Пенелопа! Я не хочу, чтобы ты любила меня!
Он готов был разрыдаться как от невыразимой муки в ее глазах, так и от боли в своем сердце. Но Сет оттолкнул ее и быстро зашагал к коляске.
«Ведь все это ради ее блага, не так ли?» — успокаивал он себя.
Глава 22
«Не любить его? Ха!» — сердито думала Пенелопа, торопливо поднимаясь по темной боковой лестнице салона Шекспира. Неужели этот проклятый парень действительно считает, что она может так легко забыть о своих чувствах к нему?
Неужели он правда хочет отделаться от нее?
«Конечно, нет!» — твердо решила она, вспомнив его пылкое признание в любви. Этот глупец просто снова дал волю одной из своих дурацких идей, подобно той героической чепухе, что натворил в Нью-Йорке. Да будь она проклята, если позволит ему сбежать в этот раз, особенно когда по его глазам видно, как он страдает в душе. Никогда в жизни ей не встречался мужчина, который бы так нуждался в любви. И она будет любить его, несмотря на все его упрямые попытки оттолкнуть ее.
Так и будет, если, конечно, удастся найти его. Пенелопа, нахмурившись, шагнула на площадку второго этажа.
Пенелопу возмутило его стремление снова разрушить их любовь, и, решившись высказать все, что она думает о его ослиной жертвенности, она добежала до его комнаты в отеле, не думая об опасности прогулок в одиночку по ночным улицам. К счастью, ее разъяренное бормотание и злой блеск в глазах весьма эффективно оградили ее от нежелательного внимания, и она добралась до отеля, вызвав только громкий свист у болтавшихся по улицам бездельников.
Но в отеле Сета не оказалось. Охваченная яростью и растущим беспокойством (как бы на него снова не напали), Пенелопа направилась в салон, еще одно место, где надеялась отыскать его.
«А если его и здесь нет?» Она упрямо отогнала от себя эту тревожную мысль и направилась по темному коридору к конторе Сета. Кругом царила полная тишина, если не считать тихого шуршания ее юбок. Все девушки салона и картежники, снимавшие здесь комнаты, были еще на танцах.
Когда Пенелопа подошла к его конторе, сердце ее заколотилось от радости. Из-под двери пробивался свет — наглядное свидетельство того, что внутри кто-то был. Скрестив пальцы, чтобы там оказался именно Сет, а не Монти, она осторожно заглянула в приоткрытую дверь комнаты.
Удача улыбнулась ей. За огромным столом из красного дерева сидел Сет с сигарой в руке. На нем была только рубашка с расстегнутым воротом и высоко закатанными рукавами. Рядом на столе стояли бутылка виски и коробка с сигарами, а справа — пепельница, полная окурков.
Она наблюдала за ним, пораженная увиденным. Сет Тайлер курил? Да ведь он ненавидит табак. Он всегда носил с собой портсигар, но Пенелопа знала, что сигары он предлагал знакомым.
Неуверенно прислонившись к двери, она смотрела, как Сет сунул сигару в рот и чиркнул спичкой. Вытянув голову вперед, он поднес маленькое пламя к толстому коричневому концу и глубоко затянулся. Сильно закашлявшись, он выругался, вынул сигару изо рта и небрежно бросил ее в пепельницу.
К изумлению Пенелопы, он сразу же вытащил из коробки новую сигару, и опять все повторилось. Только когда он бросил и эту недокуренной, взяв следующую, она стала понимать, что происходит. Если она кусала или грызла ногти, когда ей было не по себе, то он, похоже, обрезал сигары и лишь прикуривал их. Возвышающаяся в пепельнице груда окурков ясно говорила, что ему, как она и предполагала, очень плохо.
Уверенность вновь вернулась к ней, Пенелопа решительно распахнула дверь и шагнула внутрь. Ее желание утешить его возрастало с каждой секундой.
Сет резко повернул голову в ее сторону, сигара свисала в уголке его рта, а в руке он держал зажженную спичку. Увидев, кто вошел, он скривился.
— Пришла снова надоедать мне?
Приписав такой грубый прием его непроходимой глупости, она нежно улыбнулась и подошла к столу.
— Я бы хотела просто поговорить с тобой, а не надоедать тебе.
— Мы не… — он выругался, а сигара выпала у него изо рта, когда догорающая спичка обожгла палец. Яростно замахав рукой, он погасил спичку, затем сунул в рот обожженный палец.
Наклонившись над разбросанными бумагами, бутылкой виски и сигарами, Пенелопа нежно взяла его руку и поцеловала обожженный палец.
— Бедняга. У тебя ужасный день, правда?
Сет нетерпеливо шмыгнул носом и вырвал руку.
— Что ты хочешь? Уверен, ты пришла не для того, чтобы целовать мои раны.
Не слушая его ворчание, она обошла вокруг стола и остановилась рядом с его креслом. Нежно погладив его припухшую от синяков щеку, она сказала:
— Именно для этого я и пришла. Сегодня вечером твое тело и душа получили столько ударов, и как женщина, которая тебя любит, я должна поцеловать и успокоить твои раны.
Он дернулся от ее нежного прикосновения и посмотрел на нее.
— Черт возьми. Пенелопа! Я же просил не любить меня!
— Разве я когда-нибудь делала то, что ты мне говорил?
Он что-то пробурчал в ответ.
Пенелопа уверенно прервала его ворчание:
— Верно, никогда. И сейчас не собираюсь слушать тебя, тем более что твои слова явно противоречат нашим заветным желаниям.
Недоверчиво фыркнув, он повернулся на своем вращающемся кресле спиной к ней.
— И с каких это пор твоим заветным желанием стало стремление связать себя с сумасшедшим? — проворчал он, доставая из коробки следующую сигару. — Мне кажется, это самый верный способ искалечить свою жизнь.
Теперь настал черед Пенелопы фыркнуть. Достаточно. Она сыта по горло дурацкими рассуждениями Сета Тайлера. Не зная, поцеловать его или ударить, она схватилась за спинку кресла и повернула его к себе. Не успел он возмутиться, как она уселась к нему на колени и вытащила сигару у него изо рта. Обхватив его голову руками и заставив смотреть себе в глаза, она воскликнула:
— Посмотри на меня, Сет, и послушай! Я люблю тебя, и ты сам признался, что тоже любишь меня. Мне кажется, если мы можем любить друг друга после всего, что натворили, то нам судьбой предназначено быть вместе.
Громко и скептически хмыкнув, Сет попытался отвести взгляд, но она не дала.
— Хватит тебе быть глупцом! Наша любовь — настоящее, подлинное чувство, а не простое увлечение, и нельзя делать вид, что ее не существует. Она разгорается все сильнее.
— Пенелопа… — начал было он.
Она приложила палец к его губам, заставив его замолчать.
— Нет. Я знаю, что ты хочешь сказать. Ты опять будешь говорить, что не позволишь мне растрачивать свою жизнь, любя сумасшедшего. — Она покачала головой. — Но разве ты не видишь, что я не могу иначе? И если я не смогу подарить тебе свою любовь, то моя жизнь превратится в пустые и бесполезные часы, проведенные в думах о тебе. Я не могу жить без тебя.
Сет застонал и закрыл глаза, но Пенелопа успела заметить промелькнувшую в их темной глубине боль.
Желая обернуть к своей выгоде его внутреннюю борьбу и победить в этом сражении, она обвила руками его шею и умоляюще произнесла:
— Пожалуйста, Сет, не заставляй меня растрачивать впустую свою жизнь. Позволь наполнить ее взаимной любовью. Для нас не все потеряно, и мы можем вместе прожить прекрасную жизнь.
— Пожалуйста, — взмолился он, в его хриплом голосе смешались отчаяние, горе и страсть. — Пожалуйста, не говори так. Я не вынесу этого.
Сделавшись непреклонной, потому что в глубине души она понимала, что это, может быть, ее последний шанс, Пенелопа решилась на отчаянный шаг.
— Тогда посмотри мне в глаза и скажи, что ты не хочешь меня. — Она прижалась к нему лицом, и их учащенное дыхание смешалось. — Скажи, что не любишь меня. Ну, давай, и я никогда больше не потревожу тебя.
Казалось, он молчал целую вечность. Потом его ресницы поднялись, открыв совершенно пустые, как у мертвого, глаза. Его лицо не выражало никаких чувств, он снял ее руки со своей шеи и оттолкнул ее. Окинув Пенелопу с ног до головы бесстрастным взглядом, он посмотрел ей прямо в глаза.
У Пенелопы сердце сжалось от страха, пока она ждала, когда он скажет слова, которые разрушат их будущее. Она была так уверена в его чувствах к себе, так надеялась, что ее любовь сможет сокрушить его ужасные страхи! Но теперь ясно, что она ошибалась.
Сжав губы в жесткую линию, он начал:
— Я не хочу тебя и… — Тут напускное хладнокровие покинуло его, и у него перехватило дыхание.
— Сет? — прошептала она, высвободившись из его рук, чтобы прикоснуться к его лицу. Он выглядел ужасно. Переживания сильно исказили черты его лица, и она едва сдержала рыдания при виде его страданий.
— Я не могу. Да простит меня Бог, я не могу сказать этого. Я люблю тебя, — простонал он. — Я так сильно люблю тебя, что хотел бы поскорее сойти с ума, чтобы хоть так избавиться от адского желания обладать тобой.
— А что, если ты не сойдешь с ума? Тогда ведь ты просто разрушишь наше счастье, — возразила она, надежда вновь воскресла в ее сердце. — Так почему бы нам не сделать ставку на любовь вместо смерти? Я хочу поставить на нас. А ты не хочешь того же? — Ее голос стал волнующим и нежным. — Пожалуйста, Сет, дай шанс нашей любви. Ты не проиграешь, что бы ни случилось, я обещаю.
— Я хочу любить тебя… больше всего на свете. — Его голос задрожал от волнения. — Но я… я боюсь. — Слезы появились у него на глазах вместе с этим признанием. — Я… я… — Он замолчал, а когда наконец снова смог заговорить, его голос был еле слышен: — Помоги мне, пожалуйста. Помоги мне найти мужество, чтобы поверить в наши мечты.
Пенелопу до глубины души потряс вид Сета, всегда такого сильного и самоуверенного, теперь плакавшего и просившего о помощи. Но она понимала, что этот момент является переломным для них и, только освободившись от своих страхов, он сможет обрести душевное равновесие, которое позволит ему наконец принять ее любовь.
Стараясь облегчить ему боль и страдания, она потянулась вперед и поцеловала его в соленые от слез губы.
— Я здесь, любимый, и я помогу тебе. Я всегда буду рядом с тобой, — нежно произнесла она, обняв его и крепко прижавшись к нему. Осторожно, чтобы не коснуться раны, она положила его голову себе на плечо и стала гладить его по волосам. — Поплачь, родной. Ты так долго сдерживал все в себе.
Глухой звук, казалось, вырвался из глубины души Сета, и он совершенно сник. Крепко сжав ее в объятиях, он спрятал лицо на ее шее и дал волю своим чувствам.
Тяжелые глухие стоны вырвались из его груди, ясно показывая, какая мрачная завеса безнадежности затеняла его душу. Его горячие слезы, падавшие на ее голые плечи как капли летнего дождя, говорили о сильных муках во имя спасения. А судорожные рыдания и затрудненное дыхание свидетельствовали об отчаянии, которое невозможно выразить словами.
Долгое время, пока Пенелопа просто держала его голову, поглаживая волосы, она тихо шептала о своих мечтах и об их будущем. От ее ласковых прикосновений и нежного голоса его глухие рыдания постепенно затихали и скоро прекратились. Она тоже замолчала. Совсем потерявшись во времени, они сидели, крепко обняв друг друга. Он ощущал себя физически усталым, но воскресшим духовно, а она молча благодарила Бога за то, что могла снова любить Сета. Они оба чувствовали себя так, словно наконец добрались до дома после долгой дороги.
Так они и сидели, пока Сет не поднял голову. Она услышала его слабый вздох.
— Лучше, любимый? — прошептала она, поцеловав его в шею.
Он кивнул и поднял голову, глупо улыбаясь и вытирая покрасневшие глаза.
— Прости меня. Я совсем не собирался плакать, ведь я не позволял себе этого почти тридцать лет.
Никогда он не казался таким ранимым, никогда он не был так дорог ее сердцу. Ободряюще улыбнувшись, Пенелопа погладила его мокрую от слез щеку.
— Тебе следует делать это почаще. Ничто так не очищает душу, как слезы.
Он громко вздохнул.
— Если ты будешь меня так держать, то я готов плакать в твоих объятиях.
— Тогда мы заключим сделку с вами, мистер Тайлер. Я готова обнимать тебя в любое время, когда тебе будет нужно, — заявила она, доставая носовой паток из кармана его жилета.
— Судя по тому, как я чувствую себя в последнее время, мне, вероятно, придется долго пребывать в твоих объятиях. Ты уверена, что хочешь тратить свое время, уговаривая и утешая такое жалкое подобие мужчины?
— Это не трата времени, и ты не жалкое подобие мужчины. Я считаю, что только мужественный человек может взглянуть в лицо своим страхам. И я польщена, что ты позволил мне помочь тебе победить их. — Она поднесла платок к его носу и скомандовала: — Дуй! — Он подчинился, громко высморкавшись. — Хорошо. — Она поцеловала Сета в лоб и бросила смятый носовой платок на стол. — Ты не хочешь поговорить?
— Хочу.
— А о чем?
В его покрасневших глазах появился лукавый блеск.
— О том, останешься ты у меня на коленях или нет. Может, мне скоро снова понадобится, чтобы ты держала меня и утешала. И я не хочу, чтобы ты уходила.
Пенелопа едва удержалась, чтобы не обнять его изо всех сил. Это был тот нежный, любящий Сет, которого она помнила и обожала. Боясь причинить ему боль, она удовольствовалась поцелуем.
— Ты не заставишь меня уйти, даже если бы и захотел.
— Хорошо. Ведь я не собираюсь тебя отпускать. — Сет наклонился и вернул ей поцелуй. — Ну, так о чем мы поговорим?
— Для начала о нас и нашем будущем. — Она затаила дыхание, боясь увидеть неуверенность в его глазах при упоминании о будущем.
Но он кивнул, и выражение его лица оставалось спокойным.
Облегченно вздохнув, она начала:
— Я хочу, чтобы мы были вместе, всегда и везде. — Она умолкла, ожидая его возражений. Сет промолчал, и Пенелопа продолжила: — Тебе не нужно жениться на мне, если тебе это не подходит. Я буду счастлива, живя с тобой как твоя…
— Даже не произноси этого слова, — резко перебил он. — Ты выйдешь за меня замуж, и мы пригласим на свадьбу всех наших друзей и знакомых. Если мы собираемся делать ставку на наше будущее, то будем играть по-крупному.
Пенелопа изумленно уставилась на него, она не могла вымолвить ни слова.
Удивленно приподняв бровь в ответ на ее молчание, Сет сказал:
— Конечно, если ты не против.
— Я? Конечно, нет! Я люблю тебя! — Обрадовавшись и разволновавшись, она вдруг крепко обняла его, забыв, что боялась сделать это всего минуту назад.
Он улыбнулся, слегка поморщившись.
— Если ты меня любишь, то поцелуй меня.
Пенелопу не нужно было уговаривать. Обхватив руками его шею, она притянула к себе его лицо. Ей хотелось, чтобы этот поцелуй был особенным, таким нежным и памятным, как их первый поцелуй. Не уверенная, получится ли у нее, она закрыла глаза и прильнула к его губам.
Как и в первый раз, едва их губы соприкоснулись, они отдались непередаваемому чувству, словно оба были созданы только для того, чтобы любить друг друга. И Сет, уловив это указание судьбы, прижал Пенелопу к своей груди, жадно приникнув к ее губам. Он решительно раскрыл языком ее мягкие губы и проник в глубину ее рта. От каждого ответного движения Пенелопу все сильнее охватывало страстное томление, пока она не затрепетала от волнующего ожидания.
Сет тяжело дышал, все его тело дрожало от нахлынувших сильных чувств, когда он наконец оторвался от ее губ.
— Господи, — произнес он со стоном, глядя на нее так, словно не верил, что она из плоти и крови. — Я столько мечтал об этом, но не могу поверить, что снова держу тебя в своих объятиях. Я боюсь, что ты окажешься миражом и исчезнешь в любой момент.
— Тогда люби меня и поверь, что я не плод твоего воображения, — прошептала она, со вздохом прижавшись к нему.
Покорив ее сердце и разум соблазнительной нежностью, Сет погрузил руки в ее кудри и вытащил шпильки.
Когда волосы тяжелой волной упали ей на спину, Сет нежно провел рукой по всей их длине.
Намотав на палец конец одного локона, он хрипло прошептал:
— Сколько ночей я лежал без сна, воображая, как делаю это. Иногда я настолько явно представлял тебя обнаженной во всей твоей неотразимой красоте, что мучился от боли, не сомкнув глаз до рассвета. — Он отвел взгляд от ее волос. — Удивительно, что я не сошел с ума от неудовлетворенной страсти.
Затрепетав от его признания и немного смутившись, Пенелопа начала подражать своей няне и произнесла шутливым тоном:
— Тебе больше не нужно так рисковать своим здоровьем. — Она назидательно помахала пальцем перед его носом. — Как только ты почувствуешь хоть малейшую боль, сразу обращайся ко мне, и я позабочусь о тебе. Понятно?
Сет рассмеялся и поцеловал ее в губы.
— Все понятно.
Продолжая забавляться, она отклонилась назад и с наигранным недовольством посмотрела на большую выпуклость в его брюках.
— Что это, молодой человек? — Она едва не засмеялась, когда он подпрыгнул и громко охнул в ответ. — Почему ты раньше не обратился ко мне с этой проблемой?
Он попытался показаться раскаивающимся, но громко засмеялся, нарушив весь эффект от игры.
— Обещаю так и делать в будущем.
Сет казался таким шаловливым проказником с разбитым лицом и кривой улыбкой, что у нее на губах тоже заиграла улыбка, когда она стала расстегивать его черный шелковый жилет.
— Раз уж ты находишься в таком отчаянном положении, мой мальчик, — продолжила няня Пенелопа, — то мы простим твое позорное упущение. Но это только один раз. Понятно?
— Это больше не повторится, — пообещал он. В его глазах сверкали дьявольские огоньки. — Так что же нам делать, чтобы я получил прощение?
— Думаю, самое главное сейчас освободить тебя от одежды и заняться облегчением твоей страсти. — Бросив на него хищный взгляд, она сняла с него жилет и вытащила из манжет бриллиантовые запонки.
— Знаешь, — проронил он, когда она начала вытаскивать рубашку из его брюк, — важным правилом любовной игры является то, что мужчина освобождает женщину от ее одежд.
Пенелопа снова вернулась к роли няни.
— Терпение, молодой человек, — сурово предупредила она, наклонив его вперед, чтобы легче было стянуть рубашку. Отбросив ее, она снова прижала Сета к креслу, наслаждаясь его мужской красотой.
Его плечи были широкими и сильными, а грудь могучей. Хотя повязка, поддерживающая его ребра, скрывала часть тела, она не могла спрятать его эффектную фигуру.
С благоговейным трепетом Пенелопа скользнула оценивающим взглядом по его крепкой груди, затем вниз, остановившись, когда дошла до брюк.
Жадно уставившись на черную ткань, она осторожно провела пальцем по ремню, представляя крепкие мышцы живота, скрывавшиеся под брюками. Она больше не могла ждать и потянулась к ширинке.
Сет с громким стоном перехватил ее руку. Он тоже с трудом сдерживал себя и знал, что, едва она расстегнет брюки и прикоснется к нему, его страсть вырвется наружу. Но он слишком долго мечтал об этом моменте, чтобы допустить такой бесславный конец.
Не обращая внимания на ее протестующий стон, он поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Ну нет, моя жадная принцесса. Не сейчас. Есть определенные правила, которые следует соблюдать, и одно из них гласит: мы должны насладиться нашими телами. И все делается постепенно, чтобы я раньше времени не сошел с ума от страсти. Поэтому теперь настала моя очередь снять с тебя платье. — Сет искренне надеялся, что нудное занятие по расстегиванию всех этих крючков даст ему шанс собрать оставшиеся крохи самообладания.
Пенелопа взглянула на него сквозь пушистые ресницы, словно размышляя над его предложением, затем кивнула.
Сет с готовностью прижал ее к себе. Стараясь не принимать во внимание то, что ее мягкое прикосновение обжигало кожу на его груди, он откинул ее волосы и начал расстегивать застежку на спинке платья. Как он и надеялся, когда был расстегнут последний крючок, его страсть несколько улеглась.
Уже владея собой, он наклонил голову и нежно куснул розовое ушко Пенелопы. Сет скорее почувствовал, чем услышал, как она застонала на его груди.
— Милая, — прошептал он, — тебе нужно встать, чтобы я мог снять твое платье.
Тихо вздохнув, она покорно встала.
Никогда она не была такой неотразимой, как сейчас, когда стояла между его коленями; ее платье соскользнуло с одного плеча, а распущенные волосы красиво обрамляли раскрасневшееся от пылких чувств лицо. Она посмотрела на него с таким обожанием, с такой неприкрытой страстью, что Сету пришлось ухватиться за край кресла, чтобы не скинуть с себя брюки и не овладеть ею прямо там, где они сидели.
Почувствовав его замешательство и желая побудить его к действию, Пенелопа начала сама снимать платье. Ее движения сделались медлительными и дразнящими, она вытащила одну руку из маленького пышного рукава, затем другую, продолжая удерживать лиф на месте и не давая Сету возможности видеть скрытые прелести.
Когда он вытаращил глаза, совсем как одурманенный страстью глупец, каким он и в самом деле был в тот момент, Пенелопа соблазнительно потрясла оборками платья.
— Правила есть правила, ты сам сказал, что это твоя работа — раздеть меня. — Она немного приспустила шелковый лиф платья, открывая ему кусочек корсета. — Или ты забыл об этом?
Дразнящий вызов в ее голосе вывел Сета из оцепенения. Зарычав в ответ, он выхватил платье из ее рук и отбросил в сторону. Его смелый рык сразу утих. Неужели он думает, что сможет и дальше сдерживать себя, глядя на такое женское совершенство?
Тут он улыбнулся от неожиданно осенившей его идеи. Возможно, проблему можно решить очень просто, нужно только выключить свет. В прошлом они всегда занимались любовью в темноте.
Но сработает ли это сейчас, когда он уже увидел ее роскошное тело? Решив попытаться, Сет потянулся через плечо Пенелопы к выключателю настольной лампы.
— Не нужно, — остановила его она. — Я не против, если ты увидишь меня обнаженной.
— Зато я против, — проворчал он.
Установилась короткая пауза, затем она неуверенно произнесла:
— Тебе… тебе не нравится мое тело?
— Не нравится? — Сет откинулся на спинку кресла, изумленно уставившись на нее. — Я в безумном восторге от него. Один его вид сводит меня с ума. Вот почему мне нужно потушить лампу.
Неужели он правда хочет отделаться от нее?
«Конечно, нет!» — твердо решила она, вспомнив его пылкое признание в любви. Этот глупец просто снова дал волю одной из своих дурацких идей, подобно той героической чепухе, что натворил в Нью-Йорке. Да будь она проклята, если позволит ему сбежать в этот раз, особенно когда по его глазам видно, как он страдает в душе. Никогда в жизни ей не встречался мужчина, который бы так нуждался в любви. И она будет любить его, несмотря на все его упрямые попытки оттолкнуть ее.
Так и будет, если, конечно, удастся найти его. Пенелопа, нахмурившись, шагнула на площадку второго этажа.
Пенелопу возмутило его стремление снова разрушить их любовь, и, решившись высказать все, что она думает о его ослиной жертвенности, она добежала до его комнаты в отеле, не думая об опасности прогулок в одиночку по ночным улицам. К счастью, ее разъяренное бормотание и злой блеск в глазах весьма эффективно оградили ее от нежелательного внимания, и она добралась до отеля, вызвав только громкий свист у болтавшихся по улицам бездельников.
Но в отеле Сета не оказалось. Охваченная яростью и растущим беспокойством (как бы на него снова не напали), Пенелопа направилась в салон, еще одно место, где надеялась отыскать его.
«А если его и здесь нет?» Она упрямо отогнала от себя эту тревожную мысль и направилась по темному коридору к конторе Сета. Кругом царила полная тишина, если не считать тихого шуршания ее юбок. Все девушки салона и картежники, снимавшие здесь комнаты, были еще на танцах.
Когда Пенелопа подошла к его конторе, сердце ее заколотилось от радости. Из-под двери пробивался свет — наглядное свидетельство того, что внутри кто-то был. Скрестив пальцы, чтобы там оказался именно Сет, а не Монти, она осторожно заглянула в приоткрытую дверь комнаты.
Удача улыбнулась ей. За огромным столом из красного дерева сидел Сет с сигарой в руке. На нем была только рубашка с расстегнутым воротом и высоко закатанными рукавами. Рядом на столе стояли бутылка виски и коробка с сигарами, а справа — пепельница, полная окурков.
Она наблюдала за ним, пораженная увиденным. Сет Тайлер курил? Да ведь он ненавидит табак. Он всегда носил с собой портсигар, но Пенелопа знала, что сигары он предлагал знакомым.
Неуверенно прислонившись к двери, она смотрела, как Сет сунул сигару в рот и чиркнул спичкой. Вытянув голову вперед, он поднес маленькое пламя к толстому коричневому концу и глубоко затянулся. Сильно закашлявшись, он выругался, вынул сигару изо рта и небрежно бросил ее в пепельницу.
К изумлению Пенелопы, он сразу же вытащил из коробки новую сигару, и опять все повторилось. Только когда он бросил и эту недокуренной, взяв следующую, она стала понимать, что происходит. Если она кусала или грызла ногти, когда ей было не по себе, то он, похоже, обрезал сигары и лишь прикуривал их. Возвышающаяся в пепельнице груда окурков ясно говорила, что ему, как она и предполагала, очень плохо.
Уверенность вновь вернулась к ней, Пенелопа решительно распахнула дверь и шагнула внутрь. Ее желание утешить его возрастало с каждой секундой.
Сет резко повернул голову в ее сторону, сигара свисала в уголке его рта, а в руке он держал зажженную спичку. Увидев, кто вошел, он скривился.
— Пришла снова надоедать мне?
Приписав такой грубый прием его непроходимой глупости, она нежно улыбнулась и подошла к столу.
— Я бы хотела просто поговорить с тобой, а не надоедать тебе.
— Мы не… — он выругался, а сигара выпала у него изо рта, когда догорающая спичка обожгла палец. Яростно замахав рукой, он погасил спичку, затем сунул в рот обожженный палец.
Наклонившись над разбросанными бумагами, бутылкой виски и сигарами, Пенелопа нежно взяла его руку и поцеловала обожженный палец.
— Бедняга. У тебя ужасный день, правда?
Сет нетерпеливо шмыгнул носом и вырвал руку.
— Что ты хочешь? Уверен, ты пришла не для того, чтобы целовать мои раны.
Не слушая его ворчание, она обошла вокруг стола и остановилась рядом с его креслом. Нежно погладив его припухшую от синяков щеку, она сказала:
— Именно для этого я и пришла. Сегодня вечером твое тело и душа получили столько ударов, и как женщина, которая тебя любит, я должна поцеловать и успокоить твои раны.
Он дернулся от ее нежного прикосновения и посмотрел на нее.
— Черт возьми. Пенелопа! Я же просил не любить меня!
— Разве я когда-нибудь делала то, что ты мне говорил?
Он что-то пробурчал в ответ.
Пенелопа уверенно прервала его ворчание:
— Верно, никогда. И сейчас не собираюсь слушать тебя, тем более что твои слова явно противоречат нашим заветным желаниям.
Недоверчиво фыркнув, он повернулся на своем вращающемся кресле спиной к ней.
— И с каких это пор твоим заветным желанием стало стремление связать себя с сумасшедшим? — проворчал он, доставая из коробки следующую сигару. — Мне кажется, это самый верный способ искалечить свою жизнь.
Теперь настал черед Пенелопы фыркнуть. Достаточно. Она сыта по горло дурацкими рассуждениями Сета Тайлера. Не зная, поцеловать его или ударить, она схватилась за спинку кресла и повернула его к себе. Не успел он возмутиться, как она уселась к нему на колени и вытащила сигару у него изо рта. Обхватив его голову руками и заставив смотреть себе в глаза, она воскликнула:
— Посмотри на меня, Сет, и послушай! Я люблю тебя, и ты сам признался, что тоже любишь меня. Мне кажется, если мы можем любить друг друга после всего, что натворили, то нам судьбой предназначено быть вместе.
Громко и скептически хмыкнув, Сет попытался отвести взгляд, но она не дала.
— Хватит тебе быть глупцом! Наша любовь — настоящее, подлинное чувство, а не простое увлечение, и нельзя делать вид, что ее не существует. Она разгорается все сильнее.
— Пенелопа… — начал было он.
Она приложила палец к его губам, заставив его замолчать.
— Нет. Я знаю, что ты хочешь сказать. Ты опять будешь говорить, что не позволишь мне растрачивать свою жизнь, любя сумасшедшего. — Она покачала головой. — Но разве ты не видишь, что я не могу иначе? И если я не смогу подарить тебе свою любовь, то моя жизнь превратится в пустые и бесполезные часы, проведенные в думах о тебе. Я не могу жить без тебя.
Сет застонал и закрыл глаза, но Пенелопа успела заметить промелькнувшую в их темной глубине боль.
Желая обернуть к своей выгоде его внутреннюю борьбу и победить в этом сражении, она обвила руками его шею и умоляюще произнесла:
— Пожалуйста, Сет, не заставляй меня растрачивать впустую свою жизнь. Позволь наполнить ее взаимной любовью. Для нас не все потеряно, и мы можем вместе прожить прекрасную жизнь.
— Пожалуйста, — взмолился он, в его хриплом голосе смешались отчаяние, горе и страсть. — Пожалуйста, не говори так. Я не вынесу этого.
Сделавшись непреклонной, потому что в глубине души она понимала, что это, может быть, ее последний шанс, Пенелопа решилась на отчаянный шаг.
— Тогда посмотри мне в глаза и скажи, что ты не хочешь меня. — Она прижалась к нему лицом, и их учащенное дыхание смешалось. — Скажи, что не любишь меня. Ну, давай, и я никогда больше не потревожу тебя.
Казалось, он молчал целую вечность. Потом его ресницы поднялись, открыв совершенно пустые, как у мертвого, глаза. Его лицо не выражало никаких чувств, он снял ее руки со своей шеи и оттолкнул ее. Окинув Пенелопу с ног до головы бесстрастным взглядом, он посмотрел ей прямо в глаза.
У Пенелопы сердце сжалось от страха, пока она ждала, когда он скажет слова, которые разрушат их будущее. Она была так уверена в его чувствах к себе, так надеялась, что ее любовь сможет сокрушить его ужасные страхи! Но теперь ясно, что она ошибалась.
Сжав губы в жесткую линию, он начал:
— Я не хочу тебя и… — Тут напускное хладнокровие покинуло его, и у него перехватило дыхание.
— Сет? — прошептала она, высвободившись из его рук, чтобы прикоснуться к его лицу. Он выглядел ужасно. Переживания сильно исказили черты его лица, и она едва сдержала рыдания при виде его страданий.
— Я не могу. Да простит меня Бог, я не могу сказать этого. Я люблю тебя, — простонал он. — Я так сильно люблю тебя, что хотел бы поскорее сойти с ума, чтобы хоть так избавиться от адского желания обладать тобой.
— А что, если ты не сойдешь с ума? Тогда ведь ты просто разрушишь наше счастье, — возразила она, надежда вновь воскресла в ее сердце. — Так почему бы нам не сделать ставку на любовь вместо смерти? Я хочу поставить на нас. А ты не хочешь того же? — Ее голос стал волнующим и нежным. — Пожалуйста, Сет, дай шанс нашей любви. Ты не проиграешь, что бы ни случилось, я обещаю.
— Я хочу любить тебя… больше всего на свете. — Его голос задрожал от волнения. — Но я… я боюсь. — Слезы появились у него на глазах вместе с этим признанием. — Я… я… — Он замолчал, а когда наконец снова смог заговорить, его голос был еле слышен: — Помоги мне, пожалуйста. Помоги мне найти мужество, чтобы поверить в наши мечты.
Пенелопу до глубины души потряс вид Сета, всегда такого сильного и самоуверенного, теперь плакавшего и просившего о помощи. Но она понимала, что этот момент является переломным для них и, только освободившись от своих страхов, он сможет обрести душевное равновесие, которое позволит ему наконец принять ее любовь.
Стараясь облегчить ему боль и страдания, она потянулась вперед и поцеловала его в соленые от слез губы.
— Я здесь, любимый, и я помогу тебе. Я всегда буду рядом с тобой, — нежно произнесла она, обняв его и крепко прижавшись к нему. Осторожно, чтобы не коснуться раны, она положила его голову себе на плечо и стала гладить его по волосам. — Поплачь, родной. Ты так долго сдерживал все в себе.
Глухой звук, казалось, вырвался из глубины души Сета, и он совершенно сник. Крепко сжав ее в объятиях, он спрятал лицо на ее шее и дал волю своим чувствам.
Тяжелые глухие стоны вырвались из его груди, ясно показывая, какая мрачная завеса безнадежности затеняла его душу. Его горячие слезы, падавшие на ее голые плечи как капли летнего дождя, говорили о сильных муках во имя спасения. А судорожные рыдания и затрудненное дыхание свидетельствовали об отчаянии, которое невозможно выразить словами.
Долгое время, пока Пенелопа просто держала его голову, поглаживая волосы, она тихо шептала о своих мечтах и об их будущем. От ее ласковых прикосновений и нежного голоса его глухие рыдания постепенно затихали и скоро прекратились. Она тоже замолчала. Совсем потерявшись во времени, они сидели, крепко обняв друг друга. Он ощущал себя физически усталым, но воскресшим духовно, а она молча благодарила Бога за то, что могла снова любить Сета. Они оба чувствовали себя так, словно наконец добрались до дома после долгой дороги.
Так они и сидели, пока Сет не поднял голову. Она услышала его слабый вздох.
— Лучше, любимый? — прошептала она, поцеловав его в шею.
Он кивнул и поднял голову, глупо улыбаясь и вытирая покрасневшие глаза.
— Прости меня. Я совсем не собирался плакать, ведь я не позволял себе этого почти тридцать лет.
Никогда он не казался таким ранимым, никогда он не был так дорог ее сердцу. Ободряюще улыбнувшись, Пенелопа погладила его мокрую от слез щеку.
— Тебе следует делать это почаще. Ничто так не очищает душу, как слезы.
Он громко вздохнул.
— Если ты будешь меня так держать, то я готов плакать в твоих объятиях.
— Тогда мы заключим сделку с вами, мистер Тайлер. Я готова обнимать тебя в любое время, когда тебе будет нужно, — заявила она, доставая носовой паток из кармана его жилета.
— Судя по тому, как я чувствую себя в последнее время, мне, вероятно, придется долго пребывать в твоих объятиях. Ты уверена, что хочешь тратить свое время, уговаривая и утешая такое жалкое подобие мужчины?
— Это не трата времени, и ты не жалкое подобие мужчины. Я считаю, что только мужественный человек может взглянуть в лицо своим страхам. И я польщена, что ты позволил мне помочь тебе победить их. — Она поднесла платок к его носу и скомандовала: — Дуй! — Он подчинился, громко высморкавшись. — Хорошо. — Она поцеловала Сета в лоб и бросила смятый носовой платок на стол. — Ты не хочешь поговорить?
— Хочу.
— А о чем?
В его покрасневших глазах появился лукавый блеск.
— О том, останешься ты у меня на коленях или нет. Может, мне скоро снова понадобится, чтобы ты держала меня и утешала. И я не хочу, чтобы ты уходила.
Пенелопа едва удержалась, чтобы не обнять его изо всех сил. Это был тот нежный, любящий Сет, которого она помнила и обожала. Боясь причинить ему боль, она удовольствовалась поцелуем.
— Ты не заставишь меня уйти, даже если бы и захотел.
— Хорошо. Ведь я не собираюсь тебя отпускать. — Сет наклонился и вернул ей поцелуй. — Ну, так о чем мы поговорим?
— Для начала о нас и нашем будущем. — Она затаила дыхание, боясь увидеть неуверенность в его глазах при упоминании о будущем.
Но он кивнул, и выражение его лица оставалось спокойным.
Облегченно вздохнув, она начала:
— Я хочу, чтобы мы были вместе, всегда и везде. — Она умолкла, ожидая его возражений. Сет промолчал, и Пенелопа продолжила: — Тебе не нужно жениться на мне, если тебе это не подходит. Я буду счастлива, живя с тобой как твоя…
— Даже не произноси этого слова, — резко перебил он. — Ты выйдешь за меня замуж, и мы пригласим на свадьбу всех наших друзей и знакомых. Если мы собираемся делать ставку на наше будущее, то будем играть по-крупному.
Пенелопа изумленно уставилась на него, она не могла вымолвить ни слова.
Удивленно приподняв бровь в ответ на ее молчание, Сет сказал:
— Конечно, если ты не против.
— Я? Конечно, нет! Я люблю тебя! — Обрадовавшись и разволновавшись, она вдруг крепко обняла его, забыв, что боялась сделать это всего минуту назад.
Он улыбнулся, слегка поморщившись.
— Если ты меня любишь, то поцелуй меня.
Пенелопу не нужно было уговаривать. Обхватив руками его шею, она притянула к себе его лицо. Ей хотелось, чтобы этот поцелуй был особенным, таким нежным и памятным, как их первый поцелуй. Не уверенная, получится ли у нее, она закрыла глаза и прильнула к его губам.
Как и в первый раз, едва их губы соприкоснулись, они отдались непередаваемому чувству, словно оба были созданы только для того, чтобы любить друг друга. И Сет, уловив это указание судьбы, прижал Пенелопу к своей груди, жадно приникнув к ее губам. Он решительно раскрыл языком ее мягкие губы и проник в глубину ее рта. От каждого ответного движения Пенелопу все сильнее охватывало страстное томление, пока она не затрепетала от волнующего ожидания.
Сет тяжело дышал, все его тело дрожало от нахлынувших сильных чувств, когда он наконец оторвался от ее губ.
— Господи, — произнес он со стоном, глядя на нее так, словно не верил, что она из плоти и крови. — Я столько мечтал об этом, но не могу поверить, что снова держу тебя в своих объятиях. Я боюсь, что ты окажешься миражом и исчезнешь в любой момент.
— Тогда люби меня и поверь, что я не плод твоего воображения, — прошептала она, со вздохом прижавшись к нему.
Покорив ее сердце и разум соблазнительной нежностью, Сет погрузил руки в ее кудри и вытащил шпильки.
Когда волосы тяжелой волной упали ей на спину, Сет нежно провел рукой по всей их длине.
Намотав на палец конец одного локона, он хрипло прошептал:
— Сколько ночей я лежал без сна, воображая, как делаю это. Иногда я настолько явно представлял тебя обнаженной во всей твоей неотразимой красоте, что мучился от боли, не сомкнув глаз до рассвета. — Он отвел взгляд от ее волос. — Удивительно, что я не сошел с ума от неудовлетворенной страсти.
Затрепетав от его признания и немного смутившись, Пенелопа начала подражать своей няне и произнесла шутливым тоном:
— Тебе больше не нужно так рисковать своим здоровьем. — Она назидательно помахала пальцем перед его носом. — Как только ты почувствуешь хоть малейшую боль, сразу обращайся ко мне, и я позабочусь о тебе. Понятно?
Сет рассмеялся и поцеловал ее в губы.
— Все понятно.
Продолжая забавляться, она отклонилась назад и с наигранным недовольством посмотрела на большую выпуклость в его брюках.
— Что это, молодой человек? — Она едва не засмеялась, когда он подпрыгнул и громко охнул в ответ. — Почему ты раньше не обратился ко мне с этой проблемой?
Он попытался показаться раскаивающимся, но громко засмеялся, нарушив весь эффект от игры.
— Обещаю так и делать в будущем.
Сет казался таким шаловливым проказником с разбитым лицом и кривой улыбкой, что у нее на губах тоже заиграла улыбка, когда она стала расстегивать его черный шелковый жилет.
— Раз уж ты находишься в таком отчаянном положении, мой мальчик, — продолжила няня Пенелопа, — то мы простим твое позорное упущение. Но это только один раз. Понятно?
— Это больше не повторится, — пообещал он. В его глазах сверкали дьявольские огоньки. — Так что же нам делать, чтобы я получил прощение?
— Думаю, самое главное сейчас освободить тебя от одежды и заняться облегчением твоей страсти. — Бросив на него хищный взгляд, она сняла с него жилет и вытащила из манжет бриллиантовые запонки.
— Знаешь, — проронил он, когда она начала вытаскивать рубашку из его брюк, — важным правилом любовной игры является то, что мужчина освобождает женщину от ее одежд.
Пенелопа снова вернулась к роли няни.
— Терпение, молодой человек, — сурово предупредила она, наклонив его вперед, чтобы легче было стянуть рубашку. Отбросив ее, она снова прижала Сета к креслу, наслаждаясь его мужской красотой.
Его плечи были широкими и сильными, а грудь могучей. Хотя повязка, поддерживающая его ребра, скрывала часть тела, она не могла спрятать его эффектную фигуру.
С благоговейным трепетом Пенелопа скользнула оценивающим взглядом по его крепкой груди, затем вниз, остановившись, когда дошла до брюк.
Жадно уставившись на черную ткань, она осторожно провела пальцем по ремню, представляя крепкие мышцы живота, скрывавшиеся под брюками. Она больше не могла ждать и потянулась к ширинке.
Сет с громким стоном перехватил ее руку. Он тоже с трудом сдерживал себя и знал, что, едва она расстегнет брюки и прикоснется к нему, его страсть вырвется наружу. Но он слишком долго мечтал об этом моменте, чтобы допустить такой бесславный конец.
Не обращая внимания на ее протестующий стон, он поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Ну нет, моя жадная принцесса. Не сейчас. Есть определенные правила, которые следует соблюдать, и одно из них гласит: мы должны насладиться нашими телами. И все делается постепенно, чтобы я раньше времени не сошел с ума от страсти. Поэтому теперь настала моя очередь снять с тебя платье. — Сет искренне надеялся, что нудное занятие по расстегиванию всех этих крючков даст ему шанс собрать оставшиеся крохи самообладания.
Пенелопа взглянула на него сквозь пушистые ресницы, словно размышляя над его предложением, затем кивнула.
Сет с готовностью прижал ее к себе. Стараясь не принимать во внимание то, что ее мягкое прикосновение обжигало кожу на его груди, он откинул ее волосы и начал расстегивать застежку на спинке платья. Как он и надеялся, когда был расстегнут последний крючок, его страсть несколько улеглась.
Уже владея собой, он наклонил голову и нежно куснул розовое ушко Пенелопы. Сет скорее почувствовал, чем услышал, как она застонала на его груди.
— Милая, — прошептал он, — тебе нужно встать, чтобы я мог снять твое платье.
Тихо вздохнув, она покорно встала.
Никогда она не была такой неотразимой, как сейчас, когда стояла между его коленями; ее платье соскользнуло с одного плеча, а распущенные волосы красиво обрамляли раскрасневшееся от пылких чувств лицо. Она посмотрела на него с таким обожанием, с такой неприкрытой страстью, что Сету пришлось ухватиться за край кресла, чтобы не скинуть с себя брюки и не овладеть ею прямо там, где они сидели.
Почувствовав его замешательство и желая побудить его к действию, Пенелопа начала сама снимать платье. Ее движения сделались медлительными и дразнящими, она вытащила одну руку из маленького пышного рукава, затем другую, продолжая удерживать лиф на месте и не давая Сету возможности видеть скрытые прелести.
Когда он вытаращил глаза, совсем как одурманенный страстью глупец, каким он и в самом деле был в тот момент, Пенелопа соблазнительно потрясла оборками платья.
— Правила есть правила, ты сам сказал, что это твоя работа — раздеть меня. — Она немного приспустила шелковый лиф платья, открывая ему кусочек корсета. — Или ты забыл об этом?
Дразнящий вызов в ее голосе вывел Сета из оцепенения. Зарычав в ответ, он выхватил платье из ее рук и отбросил в сторону. Его смелый рык сразу утих. Неужели он думает, что сможет и дальше сдерживать себя, глядя на такое женское совершенство?
Тут он улыбнулся от неожиданно осенившей его идеи. Возможно, проблему можно решить очень просто, нужно только выключить свет. В прошлом они всегда занимались любовью в темноте.
Но сработает ли это сейчас, когда он уже увидел ее роскошное тело? Решив попытаться, Сет потянулся через плечо Пенелопы к выключателю настольной лампы.
— Не нужно, — остановила его она. — Я не против, если ты увидишь меня обнаженной.
— Зато я против, — проворчал он.
Установилась короткая пауза, затем она неуверенно произнесла:
— Тебе… тебе не нравится мое тело?
— Не нравится? — Сет откинулся на спинку кресла, изумленно уставившись на нее. — Я в безумном восторге от него. Один его вид сводит меня с ума. Вот почему мне нужно потушить лампу.