Страница:
— Мистер Тайлер, добрый вечер! — приветствовал Сета Флойд Темпл, владелец салона Шекспира.
— И вам добрый вечер, — отозвался Сет, лениво улыбнувшись толстяку.
— Вы уже слышали о мадемуазель Лорели Лерош? — спросил Флойд, изобразив премилую улыбку.
— Нет, еще не слышал.
— Тогда вас ждет настоящее развлечение. У нее ангельский голосок, божественное личико, а фигурка… — Тут он присвистнул и изобразил в воздухе соблазнительные женские прелести.
Удивленно приподняв бровь, Сет повторил его движения.
— Неужели?
Флойд заговорщически подмигнул.
— Я приготовил для вас место в варьете за первым столиком. Погодите, вот увидите ножки Лорели, стройные, как у молодой арабской кобылки. Настоящая чистокровная кобылка.
Сет усмехнулся.
— А вы проверяли: ее зубы и холка так же хороши?
Флойд издал хриплый возглас:
— Уж только не я. Мадам мне здорово задаст, если я хоть носом поведу в ту сторону. Но для вас я устрою ужин после шоу, и вы сами сможете оценить ее достоинства.
Сет довольно улыбнулся. Вечер с хорошенькой женщиной — как раз именно то, что поможет избавиться от мыслей о Луизе.
Его улыбка исчезла, когда он взглянул на шулера, украдкой собиравшего золото со стола.
— Это мой выигрыш, — заметил он, указывая на монеты в руке парня.
Глаза Горация забегали от страха.
— Я просто собрал их для вас, мистер Тайлер.
— Сет, — напомнил Сет, забирая деньги из рук парня. Он задумался, глядя на деньги, затем бросил несколько монет на стол: — На твое путешествие в Шайенн. — И повернулся к владельцу салона, больше не обращай внимания на шулера.
Флойд, намеренно закрывший глаза на инцидент между Горацием и Сетом, повел Тайлера к залу варьете, подробно рассказывая по пути обо всех достоинствах салона Шекспира.
— Классическое заведение, как в Сент-Луисе, — расхваливал Флойд свой салон. Сет достаточно хорошо знал Сент-Луис, чтобы не согласиться с этим утверждением, но по стандартам Денвера этот салон действительно был большим.
Стены салона были оклеены цветастыми красными и желтыми обоями, их яркие краски несколько контрастировали с потертыми коврами на деревянных полах. Под потолком висели три импровизированные люстры, сделанные из колес фургона с закрепленными в них керосиновыми лампами. В каждом углу находилась большая красивая стойка, а вдоль матового стекла оранжереи стоял ряд высоких комнатных растений. По всему залу были расставлены столы, предлагавшие возможность развлечься любой игрой, от карт до рулетки.
У Сета неприятно засосало под ложечкой, когда он проходил мимо весело раскрашенного колеса фортуны. Он вспомнил, как в семнадцать лет проиграл последние деньги в эту игру, и в результате ему пришлось голодать и ночевать на улице.
— Вряд ли где найдется бар красивее этого, — похвастался Флойд, с гордостью похлопав по гладко отполированной поверхности стойки. — Тридцать два фута настоящего красного дерева. Оно было специально доставлено из Чикаго.
Тяжело вздохнув, Сет с трудом оторвал взгляд от колеса фортуны и посмотрел на бар. В круглом зеркале на стене бара он увидел свое отражение: человека, который уже давно не голодал и не спал на улице.
— А это Монти Доун, — представил Флойд бармена. — Самый известный мастер коктейлей к западу от Миссисипи. Монти, познакомься, это мистер Тайлер.
Монти, долговязый светловолосый мужчина с усами соломенного цвета и доброжелательной улыбкой, протянул руку.
— Очень рад.
Сет пожал ему руку и улыбнулся в ответ на энергичное пожатие Монти.
— Прекрасно, — сказал Монти. — Теперь, когда мы обменялись рукопожатием, почему бы вам не выбрать себе яд?
— А что вы можете предложить?
— Вы выглядите довольно крепким мужчиной. Полагаю, «Красный динамит» добавит перца в вашу кровь.
— Нет, ни в коем случае, — запротестовал Флойд, он ухватил Сета за рукав и потянул от бара. — Прибереги свою отраву для ковбоев. Для мистера Тайлера только все самое лучшее из запасов салона.
Когда Флойд пропускал его в дверь, ведущую в зал варьете, Сет кинул бармену обещающий взгляд, в котором можно было прочесть, что он вернется попозже и попробует знаменитый «Красный динамит».
— Дайте пройти! Дайте пройти! — ворчал Флойд, прокладывая путь через толпу. Этим вечером зал варьете был набит до отказа.
— Вот сюда, Сет, — пригласил он, схватив за шиворот и вытолкнув парня, осмелившегося сесть за центральный столик. Усевшись напротив Сета, он достал две толстые сигары и протянул одну своему потенциальному покупателю. — Самый лучший в мире табак. Его скручивают кубинские девственницы на своих обнаженных гладких бедрах.
Старательно скрывая отвращение к табаку, Сет достал серебряный нож и умело отрезал кончик сигары. Выполнив этот ритуал, он зажал во рту незажженную сигару и откинулся назад в кресле, надеясь, что этого никто не заметит. Ничто не выводило его так быстро из себя, как необходимость попыхивать сигарой, чтобы придать себе значительность.
Но едва он сел поудобнее, как услышал тихий шепот неподалеку и скоро уловил запах серы, смешанный с дешевыми духами.
— Зажечь вашу сигару, мистер? — Круглолицая девушка с необыкновенно светлыми волосами наклонилась к его плечу, держа наготове зажженную спичку.
Подавив в себе раздражение, Сет обворожительно улыбнулся девушке и прикурил. Он мужественно затянулся, заботясь о том, чтобы у него не перехватило дыхание от дыма сигары. Удача сопутствовала Сету: он всего лишь несколько раз кашлянул, и сигара не погасла.
Сунув монетку в ладошку девушки, Сет спросил миролюбиво:
— Как тебя зовут, милашка?
Она прижалась грудью к его плечу.
— Дездемона.
— Дездемона? — Он недоуменно посмотрел на Флойда.
Флойд пожал плечами.
— Все девушки салона представляются именами героинь Шекспира. — Загибая пальцы, он начал перечислять: — У нас есть Джульетта, Офелия, Миранда, Титания, Порция, Джессика… ну и так далее. — Он озадаченно замолчал, тяжело вздохнул и добавил: — Да еще Глэдис.
— Глэдис? — Сет засмеялся, украдкой потушив сигару. — Никогда не встречал такого имени в пьесах Шекспира.
— Я пытался назвать ее Кассандрой, но она оказалась такой глупой, что никак не могла запомнить свое новое имя и никогда не откликалась, когда ее звали. — Флойд запыхтел своей сигарой. — Впрочем, девчонке с такой фигурой мозги совершенно ни к чему, так что я оставил ее в покое.
Надув губки оттого, что на нее не обращают внимания, Дездемона бесцеремонно уселась на колени к Сету. Он улыбнулся ей, заметив, что ее золотистые волосы были темными у корней.
— Ну что, Дездемона, у тебя есть Отелло? — игриво спросил он.
Она уставилась на него так, точно он сошел с ума.
— Да что мне делать с этой хитрой черной бестией? Этот негодник сегодня утром оставил возле двери в мою спальню обезглавленную крысу.
Теперь пришла очередь Сета посмотреть на нее как на сумасшедшую.
— Отелло — это кот Монти Доуна. Самый лучший ловец мышей в городе, — пояснил Флойд.
— Самый паршивый кот в городе, — пробормотала Дездемона.
Заглянув в глаза девушке, Сет тихо спросил:
— Ты читала Шекспира?
— Я никогда ничего не читала, я не умею.
Сет ощутил острую жалость к ней. Не так уж давно он и сам не умел читать. Играя с кружевной тесьмой на ее шее, он пояснил:
— Отелло был знатным темнокожим мавром, который женился на прекрасной девушке по имени Дездемона.
— И они жили счастливо? — мечтательно спросила она.
— Не совсем так. Он задушил ее.
Ее глаза расширились от ужаса.
— Но почему?
— Из ревности, конечно.
— Но если он так сильно любил ее, что женился, то почему же убил из-за такого пустяка, как ревность?
Сет хмыкнул в ответ, но голос его звучал серьезно:
— Любовь — это как сумасшествие, милочка. Она овладевает душой мужчины и лишает его разума. Когда он во власти любви, то способен на самые безумные поступки.
Дездемона на минутку задумалась над его словами, а потом игриво улыбнулась:
— Ты когда-нибудь был захвачен безумной любовью?
Сет грустно посмотрел в ее темные глаза, вспоминая другие глаза, серебристо-зеленые, такие притягательные и нежные. Глаза Пенелопы. У него перехватило дыхание от этих воспоминаний.
— Ну так был? — требуя ответа, повторила она.
Он беззвучно прошептал:
— Только однажды.
Глава 5
— И вам добрый вечер, — отозвался Сет, лениво улыбнувшись толстяку.
— Вы уже слышали о мадемуазель Лорели Лерош? — спросил Флойд, изобразив премилую улыбку.
— Нет, еще не слышал.
— Тогда вас ждет настоящее развлечение. У нее ангельский голосок, божественное личико, а фигурка… — Тут он присвистнул и изобразил в воздухе соблазнительные женские прелести.
Удивленно приподняв бровь, Сет повторил его движения.
— Неужели?
Флойд заговорщически подмигнул.
— Я приготовил для вас место в варьете за первым столиком. Погодите, вот увидите ножки Лорели, стройные, как у молодой арабской кобылки. Настоящая чистокровная кобылка.
Сет усмехнулся.
— А вы проверяли: ее зубы и холка так же хороши?
Флойд издал хриплый возглас:
— Уж только не я. Мадам мне здорово задаст, если я хоть носом поведу в ту сторону. Но для вас я устрою ужин после шоу, и вы сами сможете оценить ее достоинства.
Сет довольно улыбнулся. Вечер с хорошенькой женщиной — как раз именно то, что поможет избавиться от мыслей о Луизе.
Его улыбка исчезла, когда он взглянул на шулера, украдкой собиравшего золото со стола.
— Это мой выигрыш, — заметил он, указывая на монеты в руке парня.
Глаза Горация забегали от страха.
— Я просто собрал их для вас, мистер Тайлер.
— Сет, — напомнил Сет, забирая деньги из рук парня. Он задумался, глядя на деньги, затем бросил несколько монет на стол: — На твое путешествие в Шайенн. — И повернулся к владельцу салона, больше не обращай внимания на шулера.
Флойд, намеренно закрывший глаза на инцидент между Горацием и Сетом, повел Тайлера к залу варьете, подробно рассказывая по пути обо всех достоинствах салона Шекспира.
— Классическое заведение, как в Сент-Луисе, — расхваливал Флойд свой салон. Сет достаточно хорошо знал Сент-Луис, чтобы не согласиться с этим утверждением, но по стандартам Денвера этот салон действительно был большим.
Стены салона были оклеены цветастыми красными и желтыми обоями, их яркие краски несколько контрастировали с потертыми коврами на деревянных полах. Под потолком висели три импровизированные люстры, сделанные из колес фургона с закрепленными в них керосиновыми лампами. В каждом углу находилась большая красивая стойка, а вдоль матового стекла оранжереи стоял ряд высоких комнатных растений. По всему залу были расставлены столы, предлагавшие возможность развлечься любой игрой, от карт до рулетки.
У Сета неприятно засосало под ложечкой, когда он проходил мимо весело раскрашенного колеса фортуны. Он вспомнил, как в семнадцать лет проиграл последние деньги в эту игру, и в результате ему пришлось голодать и ночевать на улице.
— Вряд ли где найдется бар красивее этого, — похвастался Флойд, с гордостью похлопав по гладко отполированной поверхности стойки. — Тридцать два фута настоящего красного дерева. Оно было специально доставлено из Чикаго.
Тяжело вздохнув, Сет с трудом оторвал взгляд от колеса фортуны и посмотрел на бар. В круглом зеркале на стене бара он увидел свое отражение: человека, который уже давно не голодал и не спал на улице.
— А это Монти Доун, — представил Флойд бармена. — Самый известный мастер коктейлей к западу от Миссисипи. Монти, познакомься, это мистер Тайлер.
Монти, долговязый светловолосый мужчина с усами соломенного цвета и доброжелательной улыбкой, протянул руку.
— Очень рад.
Сет пожал ему руку и улыбнулся в ответ на энергичное пожатие Монти.
— Прекрасно, — сказал Монти. — Теперь, когда мы обменялись рукопожатием, почему бы вам не выбрать себе яд?
— А что вы можете предложить?
— Вы выглядите довольно крепким мужчиной. Полагаю, «Красный динамит» добавит перца в вашу кровь.
— Нет, ни в коем случае, — запротестовал Флойд, он ухватил Сета за рукав и потянул от бара. — Прибереги свою отраву для ковбоев. Для мистера Тайлера только все самое лучшее из запасов салона.
Когда Флойд пропускал его в дверь, ведущую в зал варьете, Сет кинул бармену обещающий взгляд, в котором можно было прочесть, что он вернется попозже и попробует знаменитый «Красный динамит».
— Дайте пройти! Дайте пройти! — ворчал Флойд, прокладывая путь через толпу. Этим вечером зал варьете был набит до отказа.
— Вот сюда, Сет, — пригласил он, схватив за шиворот и вытолкнув парня, осмелившегося сесть за центральный столик. Усевшись напротив Сета, он достал две толстые сигары и протянул одну своему потенциальному покупателю. — Самый лучший в мире табак. Его скручивают кубинские девственницы на своих обнаженных гладких бедрах.
Старательно скрывая отвращение к табаку, Сет достал серебряный нож и умело отрезал кончик сигары. Выполнив этот ритуал, он зажал во рту незажженную сигару и откинулся назад в кресле, надеясь, что этого никто не заметит. Ничто не выводило его так быстро из себя, как необходимость попыхивать сигарой, чтобы придать себе значительность.
Но едва он сел поудобнее, как услышал тихий шепот неподалеку и скоро уловил запах серы, смешанный с дешевыми духами.
— Зажечь вашу сигару, мистер? — Круглолицая девушка с необыкновенно светлыми волосами наклонилась к его плечу, держа наготове зажженную спичку.
Подавив в себе раздражение, Сет обворожительно улыбнулся девушке и прикурил. Он мужественно затянулся, заботясь о том, чтобы у него не перехватило дыхание от дыма сигары. Удача сопутствовала Сету: он всего лишь несколько раз кашлянул, и сигара не погасла.
Сунув монетку в ладошку девушки, Сет спросил миролюбиво:
— Как тебя зовут, милашка?
Она прижалась грудью к его плечу.
— Дездемона.
— Дездемона? — Он недоуменно посмотрел на Флойда.
Флойд пожал плечами.
— Все девушки салона представляются именами героинь Шекспира. — Загибая пальцы, он начал перечислять: — У нас есть Джульетта, Офелия, Миранда, Титания, Порция, Джессика… ну и так далее. — Он озадаченно замолчал, тяжело вздохнул и добавил: — Да еще Глэдис.
— Глэдис? — Сет засмеялся, украдкой потушив сигару. — Никогда не встречал такого имени в пьесах Шекспира.
— Я пытался назвать ее Кассандрой, но она оказалась такой глупой, что никак не могла запомнить свое новое имя и никогда не откликалась, когда ее звали. — Флойд запыхтел своей сигарой. — Впрочем, девчонке с такой фигурой мозги совершенно ни к чему, так что я оставил ее в покое.
Надув губки оттого, что на нее не обращают внимания, Дездемона бесцеремонно уселась на колени к Сету. Он улыбнулся ей, заметив, что ее золотистые волосы были темными у корней.
— Ну что, Дездемона, у тебя есть Отелло? — игриво спросил он.
Она уставилась на него так, точно он сошел с ума.
— Да что мне делать с этой хитрой черной бестией? Этот негодник сегодня утром оставил возле двери в мою спальню обезглавленную крысу.
Теперь пришла очередь Сета посмотреть на нее как на сумасшедшую.
— Отелло — это кот Монти Доуна. Самый лучший ловец мышей в городе, — пояснил Флойд.
— Самый паршивый кот в городе, — пробормотала Дездемона.
Заглянув в глаза девушке, Сет тихо спросил:
— Ты читала Шекспира?
— Я никогда ничего не читала, я не умею.
Сет ощутил острую жалость к ней. Не так уж давно он и сам не умел читать. Играя с кружевной тесьмой на ее шее, он пояснил:
— Отелло был знатным темнокожим мавром, который женился на прекрасной девушке по имени Дездемона.
— И они жили счастливо? — мечтательно спросила она.
— Не совсем так. Он задушил ее.
Ее глаза расширились от ужаса.
— Но почему?
— Из ревности, конечно.
— Но если он так сильно любил ее, что женился, то почему же убил из-за такого пустяка, как ревность?
Сет хмыкнул в ответ, но голос его звучал серьезно:
— Любовь — это как сумасшествие, милочка. Она овладевает душой мужчины и лишает его разума. Когда он во власти любви, то способен на самые безумные поступки.
Дездемона на минутку задумалась над его словами, а потом игриво улыбнулась:
— Ты когда-нибудь был захвачен безумной любовью?
Сет грустно посмотрел в ее темные глаза, вспоминая другие глаза, серебристо-зеленые, такие притягательные и нежные. Глаза Пенелопы. У него перехватило дыхание от этих воспоминаний.
— Ну так был? — требуя ответа, повторила она.
Он беззвучно прошептал:
— Только однажды.
Глава 5
Стоя за кулисами, Пенелопа чувствовала, что ей предстоит еще один ужасный вечер в варьете салона Шекспира. Неотесанный сброд мужчин, напившийся дешевого вина, грубыми выкриками перебивал Эуфелию Хоткисс, актрису, которая в эту минуту пела для них и сдерживала нетерпение толпы скорее увидеть Лорели Лерош. Такая угнетающая картина повторялась изо дня в день, и Пенелопа знала, что через несколько минут вся толпа начнет возбужденно реветь.
И в этот вечер все происходило, как обычно.
— Она воет, как моя теща, когда мул лягнул ее по голове! — выкрикнул один из мужчин и вдребезги разбил стакан об пол.
— Черт. Она вопит точно так же, как моя теща, когда я посоветовал ей заткнуться и заняться своим делом, — поддержал его второй зритель, и рев одобрения пронесся по залу.
Словно по команде выкрики становились все громче, и милый голос Эуфелии потонул в этом страшном гуле.
Когда она прощебетала последнюю фразу, Пенелопа услышала, как Макалистер, актер их труппы, объявил ее выход:
— А сейчас — царица сцены! Лорели Лерош!
Хорошо понимая, что ее наряд слишком вульгарен, Пенелопа попыталась подтянуть повыше голубой корсаж, откровенно открывающий ее груди, но это не помогло сделать вырез чуточку скромнее. Поправив на шее ленточку, которая служила ей талисманом, Пенелопа выпорхнула на сцену, соблазнительно покачивая бедрами.
Как всегда, ее встретили тихий шепот и рокот одобрения, которые сменялись свистом и громкими выкриками, за ними последовали шумные хлопки и топанье. Где-то в глубине зала скандировали ее имя:
— Лорели! Давай, Лорели!
Когда она приподняла до колен подол юбки и покружилась по сцене в ожидании музыкального вступления, раскаты одобрения потрясли стены салона.
— Подними ее повыше, душечка! Давай, поднимай скорее! — нагло заорал пьяный образина в последних рядах.
Не обращая внимания на выкрики, Пенелопу начала нежно петь, в то время как на сцену вышел Майлс Прескотт, актер, играющий главного героя пьесы. Завороженная ее голосом, толпа притихла.
В этот вечер давали «Невесту Грегора Галча», одну из популярных оперетт в Денвере. Это была история о девушке, пытающейся завоевать любовь молодого человека, равнодушного к ней.
Кокетливо шурша юбками, Пенелопа танцевала вокруг Майлса, пытаясь соблазнить его простыми, безыскусными манерами. Все, средства, к которым прибегала бедняжка Молли Сноу, томящаяся от любви героиня, не имели ничего общего с вульгарностью.
— Подними повыше юбку! Снимай ее совсем!
Краешком глаза Пенелопа увидела, что какой-то пьяный наглец привалился к краю сцены и старательно пытается заглянуть ей под юбку, его лицо расплылось в слащавой улыбочке. Содрогнувшись от омерзения, она мгновенно опустила края юбки ниже колен, пытаясь хоть как-то защититься.
— Черт! Мы заплатили деньги, давай, показывай нам ножки! — яростно заревел пьянчуга, молотя кулаками по сцене.
— Заткнись и не мешай девушке петь! — заорал ковбой, схватив наглеца за шею и пытаясь водворить его на место.
Пьяный верзила со всего маху оттолкнул ковбоя, и тот отлетел в толпу. Сбив с ног еще нескольких человек, он угрожающе зарычал:
— Я заплатил деньги, чтобы посмотреть на ее ножки, и я получу то, за что заплатил.
Прежде чем Пенелопа успела опомниться, этот мужлан запрыгнул на сцену и обхватил ее руками. Рывком он распахнул на ней юбку. Еще один рывок — и юбка упала на сцену, открыв ее красные фланелевые панталоны.
Вскрикнув от негодования, она вонзила тонкий каблук в ногу негодяя. Затем так ловко пнула его в голень, что подонок взвыл от боли.
Толпа с громким ревом ринулась вперед. Некоторые мужчины стремились прийти на помощь прекрасной Лорели, в то время как другие жаждали присоединиться к домогательствам наглеца.
Испугавшись ревущей толпы, Пенелопа поспешила закончить свое выступление с помощью аккомпаниатора Бертрама, который храбро выскочил на сцену. Двигаясь быстро и слаженно, словно в хорошо отрепетированном представлении, Берт с размаху ударил нахала по голове деревянной подпоркой, в то время как Пенелопа ловко подставила ему подножку.
Пьяный наглец, пытаясь удержаться на ногах, ухватился за занавес и сдернул его. Золотистый бархат с грохотом упал вниз и накрыл всех находившихся на сцене.
Пока Пенелопа барахталась под тяжелой материей, пытаясь выбраться, она услышала, как ее обидчик ругается в темноте, и этот жуткий голос становился все ближе. Не желая оказаться в руках бешеного пьяницы, она стала быстро пробираться к просвету. К ее неимоверному облегчению, просвет расширился, и ей наконец удалось выбраться.
Но ее радость оказалась недолгой: Едва вырвавшись из бархатного плена, она сразу же оказалась схваченной другим, еще более пьяным и грязным негодяем.
Она стала яростно отбиваться, задыхаясь от вони и смрада, исходивших от ее нового похитителя.
— Как насчет поцелуя, крошка? — прошепелявил он, обнажив в улыбке все свои зубы — каких-то два гнилых обломка. Крепко обхватив девушку, он пытался прижаться губами к ее рту, чтобы просунуть язык и разжать ее стиснутые зубы.
Такого кошмара Пенелопа не переживала никогда в жизни, и поэтому она сопротивлялась изо всех сил. Но все было напрасно.
Неожиданно Пенелопа почувствовала, что негодяй дернулся и ослабил хватку. Она услышала звук удара, затем еще, вероятно, более сильного, от которого ее обидчик застонал, и, наконец, звук третьего удара, перебившего у него дыхание. Замычав, словно раненый бык, пьяный наглец оттолкнул ее и повернулся к тому, кто нападал на него сзади.
Пенелопа даже не удосужилась бросить мимолетный взгляд на своего спасителя и ринулась вверх по лестнице, ведущей в номера, уворачиваясь от рук, норовивших схватить ее. С головокружительной быстротой она неслась по лестнице, пока боль в боку не заставила ее опуститься на ступени.
И в этот миг она услышала шаги позади себя.
Находясь на грани истерики, она попыталась ползком преодолеть оставшиеся ступени. Но было поздно, и она вновь оказалась в стальных объятиях.
Не ощущая ничего, кроме отчаянного желания вырваться, Пенелопа брыкалась, пиналась, дралась с безумной яростью. Она слышала сквозь собственные вопли, что мужчина о чем-то кричал, но была чрезвычайно напугана, чтобы прислушаться. Полтора года в круговерти выступлений в варьете научили ее, что намерения большинства мужчин в основном бесчестные, особенно в отношении актрис. И она готова биться об заклад на свою счастливую ленточку, что и этот спаситель не исключение.
Убежденная в этом, она изо всех сил ударила нападавшего локтем в живот. К ее неожиданной радости, он вдруг застонал и выпустил ее. Почувствовав близкую свободу, она изо всех сил толкнула его и рванулась вперед, но не успела сделать и шагу, как услышала хриплый голос:
— Вот это способ приветствовать знакомых, принцесса.
От неожиданности она мгновенно застыла на месте. Только два человека могли называть ее так, Джейк и…
— Сет Тайлер! — выдохнула она, взглянув на своего спасителя. Ошибиться было невозможно, хотя темнота скрывала его. Совершенно изумленная, она медленно спустилась к нему.
Черт возьми! Почему из всех людей на свете именно Сету было суждено найти ее в таком грязном и неприличном месте, увидеть в таком непристойном шоу? Шокированная такой неожиданностью, она не сумела скрыть своего смущения и выпалила:
— Что ты здесь делаешь?
— А разве не я должен спросить у тебя об этом? — вопросом на вопрос ответил он с подчеркнутой медлительностью, отодвинувшись в сторону, чтобы пропустить едва одетую девушку из салона и ее пылкого клиента, спешащих в комнаты.
— Что я здесь делаю — это вполне ясно, — с вызовом ответила она.
— Ты считаешь, что все ясно? — Он посмотрел вслед удалявшейся паре и выразительно приподнял бровь.
Пенелопе понадобилось огромное усилие, чтобы сдержаться и снова не ударить его в живот.
— Черт возьми, Сет! Ты отлично все понимаешь.
— Я? — Его взгляд оценивающе скользнул по девушке, ненадолго задерживаясь на каждой вызывающей детали ее наряда.
Пенелопа возмущенно крикнула:
— Да как ты смеешь обвинять меня в том, что…
— Смею, потому что я хорошо знаю тебя, — резко перебил он ее, заставив сразу замолчать. — Неужели ты забыла о той сцене, свидетелем которой я был в Нью-Йорке?
Пенелопа презрительно фыркнула. Вполне очевидно, что слов «прости» и «забудь» в лексиконе Сета Тайлера не существовало. Ей стало ясно, что он не смог здраво оценить то, что произошло в Нью-Йорке. Она снова фыркнула. Ну и черт с ним, с этим узколобым выродком! Наплевать! Если он хочет, чтобы они были врагами, то пусть так и будет. Она с удовольствием последует его примеру.
Собравшись с духом, она придала лицу холодное выражение и твердо произнесла:
— Ты не имеешь права судить меня за то, чего совершенно не способен понять.
Сет надменно посмотрел на нее.
— Я вполне способен понять, что происходит, когда вижу полуобнаженную женщину в объятиях мужчины. И уж способен предположить, что вывод будет очевиден, независимо от того, кто его делает.
Отбросив свое напускное хладнокровие, Пенелопа опять перешла на крик:
— Да я не выглядела полуобнаженной и, уж конечно, ничего себе не позволила!
Сет пожал плечами.
— У тебя свои определения, а у меня свои.
— В моем определении Сет Тайлер просто высокомерный выродок.
— Это в списке идет перед или после термина «мразь»? — иронически поинтересовался он. — Мне кажется, ты использовала именно это слово для описания моей персоны в последнюю нашу встречу.
— Ну, если этот титул так тебе нравится…
Сет рассмеялся.
— Что ж. Один ноль в пользу дамы.
— Интересно, за что это?
— За твой откровенный ответ, конечно.
Она недоуменно пожала плечами.
— А кто следит за счетом?
— Я. И должен сообщить тебе, что ты проигрываешь в честном поединке.
Множество едких замечаний в его адрес вертелось на языке Пенелопы, но она сумела удержаться и оставить их при себе. Скорее в аду похолодает, чем она опустится до уровня Сета с его яростью. Намеренно не обращая внимания на его язвительность, она потребовала немедленного ответа:
— Что же тебе надо от меня? У тебя наверняка есть более интересное развлечение, чем терзать меня.
— Более интересное? Да. А вот более приятное? Вряд ли.
Задетая за живое его надменностью, она открыла было рот, чтобы выплеснуть на него все, что думает о его развлечениях, но опять сумела обуздать свой гнев и просто повторила вопрос:
— Так что тебе нужно?
— Я хочу знать, почему ты солгала своему брату?
— Почему я… что? — переспросила она, пораженная его словами. — Я не лгала Джейку.
Сет удивленно приподнял бровь.
— Он показывал мне последнее твое письмо, где ты хвасталась, что уезжаешь за границу и будешь петь для коронованных особ Европы. Ты писала, что колесила по стране и у тебя не было времени для письма. Но раз территорию Колорадо Европа еще не присоединила к себе и здесь не появились коронованные особы, то, полагаю, этого достаточно, чтобы уличить тебя во лжи.
Пенелопа тихо застонала. Как же она не подумала, что Джейк обязательно покажет ему письмо. Брат, вероятно, так переполнен гордостью за ее мнимые успехи, что готов показать письмо каждому в Сан-Франциско.
С притворным равнодушием пожав плечами, Пенелопа повторила ему ту самую ложь, которую сказала дирекции оперного театра, расторгая контракт:
— У меня немного изменились планы, только и всего.
— Немного? — Он удивленно хмыкнул. — Ну, это мягко сказано.
— Жизнь в театре слишком непостоянна. Всегда что-то может случиться или измениться.
Сет сложил руки на груди и изучающе посмотрел на Пенелопу.
— Так расскажи мне, принцесса, что заставило тебя связаться с этим Богом забытым салоном?
Внезапно заморгав, она отвела взгляд от Сета, зная наверняка, что лгать бесполезно, а сказать правду невозможно. Увидев единственный для себя выход, она перешла в атаку.
— Я писала это письмо не тебе. И вовсе не обязана перед тобой отчитываться. А что до моего пребывания здесь, то вряд ли это тебя касается.
— Как лучший друг твоего брата я считаю своим долгом все знать о тебе. — Он поджал губы. — И несмотря на твое невысокое мнение обо мне, я слишком уважаю Джейка, чтобы позволить его сестре вести себя как шлюхе.
Пенелопа вздрогнула от этих оскорбительных слов.
— Да как ты смеешь! Джейк просто убьет тебя, когда я расскажу ему, что ты обозвал меня шлюхой.
Сет демонстративно хмыкнул.
— Джейк разумный человек, а раз так, то он не убьет меня, когда сам убедится в очевидном. — Он выразительно оглядел ее наряд. — Думаю, Джейк поблагодарит меня, когда я обращу его внимание на отсутствие у тебя всякой морали.
— Ты не осмелишься рискнуть его дружбой, высказывая такие дикие обвинения!
— Посмотри на меня. — Сет поднялся на ноги и стоял, возвышаясь над ней, как мрачный перст судьбы. — Кажется, недалеко отсюда находится телеграф. Ему понадобится чуть больше недели, чтобы добраться сюда на поезде. — Он бросил на нее последний предупреждающий взгляд, прежде чем повернуться и уйти. — Мне бы не хотелось оказаться в твоей шкуре, когда он приедет. Возможно, он даже отшлепает тебя, ты это заслужила.
Пенелопе стало страшно от мысли, что брат увидит ее в этом салоне. И не потому, что Джейк мог наказать се; он никогда и пальцем не трогал ее, даже когда она этого заслуживала.
Нет, ей было страшно увидеть разочарование в его глазах. Он растил ее после смерти родителей, и девушка знала, что Джейк будет винить не только ее, но и себя за ее поломанную жизнь. Она слишком сильно любила брата и не могла причинить ему такую боль.
Едва Сет начал спускаться, она вскочила на ноги и схватила его за руку.
— Подожди.
Он остановился и с отвращением посмотрел на ее руку, словно она была покрыта язвами. Потом он взглянул ей в лицо и отвернулся.
Остро ощущая, какое неприятное зрелище она собой представляет, с загримированным лицом и в этом кричащем наряде, Пенелопа собралась с духом и сказала:
— Однажды ты поклялся, что все сделаешь для меня. Ты говорил, что сделаешь все, о чем бы я ни попросила. — Ее звучный голос стал тихим, умоляющим: — Пожалуйста, Сет. Я прошу сейчас.
— Только несравненная Пенелопа Пэрриш… — Тут он замолчал и окинул ее презрительным взглядом. — Или мне тоже называть тебя Лорели Лерош? Только Пенелопа имела право напомнить мне о моем клятвенном обещании. Прости, принцесса, ты потеряла это право, когда завела себе любовника. — Его взгляд, казалось, пронизывал ее насквозь.
— Ты знаешь, Джулиан не был моим любовником! Он был моим другом, и ничего больше. Ты просто не захотел разобраться.
— Я не стремлюсь к этому и сейчас, — добавил он, стараясь освободиться от ее руки. — Так что не проси о понимании, потому что ты мне безразлична.
Острая боль пронзила сердце Пенелопы от этих слов, слезы застыли у нее в глазах.
— Кажется, до этого момента я не осознавала, как сильно ты ненавидишь меня, — прошептала она.
— Ты даже не можешь представить, как.
Собрав остатки своего достоинства, она предприняла последнюю попытку:
— Пожалуйста, Сет. Не мог бы ты на время забыть о своих чувствах ко мне и подумать о Джейке? Я знаю, ты любишь его, как и он тебя. Разве ты не понимаешь, как трудно будет ему принять сторону одного из нас.
Она нервно теребила край своих широких панталон, стремясь подавить желание снова прикоснуться к его руке.
— А ему придется это сделать, когда ты выдвинешь против меня свои ужасные обвинения.
— Ты считаешь, ему будет легче, если я оставлю тебя здесь и ты попадешь в беду?
— Конечно, нет, — приниженно согласилась она.
— Похоже, я все равно окажусь виноватым, как бы ни поступил.
Пенелопа оторвала взгляд от красной материи под своими пальцами и покачала головой.
— Нет, все будет по-другому.
— Неужели? — Он посмотрел на нее так, словно хотел сказать, что она будет виноватой, несмотря на решение, которое он примет.
Разволновавшись, она принялась грызть сломанный ноготь, а потом предложила:
— Ты мог бы позволить мне тихо вернуться в Сан-Франциско и продолжить прежнюю жизнь. Обещаю, я буду вести себя как настоящая леди. Никто ничего не узнает.
— После всего твоего опыта вряд ли слово «леди» подойдет для тебя, — заметил он с сарказмом.
Пенелопа сильно прикусила палец, и потекла кровь.
— Черт возьми, Сет! — Она прижала палец к панталонам, чтобы остановить кровь. — Я сейчас не более опытна, чем была в Нью-Йорке. Правда, тогда ты вел себя как джентльмен.
— Или как грязная крыса, стремящаяся походить на джентльмена, как ты точно подметила в последнюю нашу встречу, — парировал он.
И в этот вечер все происходило, как обычно.
— Она воет, как моя теща, когда мул лягнул ее по голове! — выкрикнул один из мужчин и вдребезги разбил стакан об пол.
— Черт. Она вопит точно так же, как моя теща, когда я посоветовал ей заткнуться и заняться своим делом, — поддержал его второй зритель, и рев одобрения пронесся по залу.
Словно по команде выкрики становились все громче, и милый голос Эуфелии потонул в этом страшном гуле.
Когда она прощебетала последнюю фразу, Пенелопа услышала, как Макалистер, актер их труппы, объявил ее выход:
— А сейчас — царица сцены! Лорели Лерош!
Хорошо понимая, что ее наряд слишком вульгарен, Пенелопа попыталась подтянуть повыше голубой корсаж, откровенно открывающий ее груди, но это не помогло сделать вырез чуточку скромнее. Поправив на шее ленточку, которая служила ей талисманом, Пенелопа выпорхнула на сцену, соблазнительно покачивая бедрами.
Как всегда, ее встретили тихий шепот и рокот одобрения, которые сменялись свистом и громкими выкриками, за ними последовали шумные хлопки и топанье. Где-то в глубине зала скандировали ее имя:
— Лорели! Давай, Лорели!
Когда она приподняла до колен подол юбки и покружилась по сцене в ожидании музыкального вступления, раскаты одобрения потрясли стены салона.
— Подними ее повыше, душечка! Давай, поднимай скорее! — нагло заорал пьяный образина в последних рядах.
Не обращая внимания на выкрики, Пенелопу начала нежно петь, в то время как на сцену вышел Майлс Прескотт, актер, играющий главного героя пьесы. Завороженная ее голосом, толпа притихла.
В этот вечер давали «Невесту Грегора Галча», одну из популярных оперетт в Денвере. Это была история о девушке, пытающейся завоевать любовь молодого человека, равнодушного к ней.
Кокетливо шурша юбками, Пенелопа танцевала вокруг Майлса, пытаясь соблазнить его простыми, безыскусными манерами. Все, средства, к которым прибегала бедняжка Молли Сноу, томящаяся от любви героиня, не имели ничего общего с вульгарностью.
— Подними повыше юбку! Снимай ее совсем!
Краешком глаза Пенелопа увидела, что какой-то пьяный наглец привалился к краю сцены и старательно пытается заглянуть ей под юбку, его лицо расплылось в слащавой улыбочке. Содрогнувшись от омерзения, она мгновенно опустила края юбки ниже колен, пытаясь хоть как-то защититься.
— Черт! Мы заплатили деньги, давай, показывай нам ножки! — яростно заревел пьянчуга, молотя кулаками по сцене.
— Заткнись и не мешай девушке петь! — заорал ковбой, схватив наглеца за шею и пытаясь водворить его на место.
Пьяный верзила со всего маху оттолкнул ковбоя, и тот отлетел в толпу. Сбив с ног еще нескольких человек, он угрожающе зарычал:
— Я заплатил деньги, чтобы посмотреть на ее ножки, и я получу то, за что заплатил.
Прежде чем Пенелопа успела опомниться, этот мужлан запрыгнул на сцену и обхватил ее руками. Рывком он распахнул на ней юбку. Еще один рывок — и юбка упала на сцену, открыв ее красные фланелевые панталоны.
Вскрикнув от негодования, она вонзила тонкий каблук в ногу негодяя. Затем так ловко пнула его в голень, что подонок взвыл от боли.
Толпа с громким ревом ринулась вперед. Некоторые мужчины стремились прийти на помощь прекрасной Лорели, в то время как другие жаждали присоединиться к домогательствам наглеца.
Испугавшись ревущей толпы, Пенелопа поспешила закончить свое выступление с помощью аккомпаниатора Бертрама, который храбро выскочил на сцену. Двигаясь быстро и слаженно, словно в хорошо отрепетированном представлении, Берт с размаху ударил нахала по голове деревянной подпоркой, в то время как Пенелопа ловко подставила ему подножку.
Пьяный наглец, пытаясь удержаться на ногах, ухватился за занавес и сдернул его. Золотистый бархат с грохотом упал вниз и накрыл всех находившихся на сцене.
Пока Пенелопа барахталась под тяжелой материей, пытаясь выбраться, она услышала, как ее обидчик ругается в темноте, и этот жуткий голос становился все ближе. Не желая оказаться в руках бешеного пьяницы, она стала быстро пробираться к просвету. К ее неимоверному облегчению, просвет расширился, и ей наконец удалось выбраться.
Но ее радость оказалась недолгой: Едва вырвавшись из бархатного плена, она сразу же оказалась схваченной другим, еще более пьяным и грязным негодяем.
Она стала яростно отбиваться, задыхаясь от вони и смрада, исходивших от ее нового похитителя.
— Как насчет поцелуя, крошка? — прошепелявил он, обнажив в улыбке все свои зубы — каких-то два гнилых обломка. Крепко обхватив девушку, он пытался прижаться губами к ее рту, чтобы просунуть язык и разжать ее стиснутые зубы.
Такого кошмара Пенелопа не переживала никогда в жизни, и поэтому она сопротивлялась изо всех сил. Но все было напрасно.
Неожиданно Пенелопа почувствовала, что негодяй дернулся и ослабил хватку. Она услышала звук удара, затем еще, вероятно, более сильного, от которого ее обидчик застонал, и, наконец, звук третьего удара, перебившего у него дыхание. Замычав, словно раненый бык, пьяный наглец оттолкнул ее и повернулся к тому, кто нападал на него сзади.
Пенелопа даже не удосужилась бросить мимолетный взгляд на своего спасителя и ринулась вверх по лестнице, ведущей в номера, уворачиваясь от рук, норовивших схватить ее. С головокружительной быстротой она неслась по лестнице, пока боль в боку не заставила ее опуститься на ступени.
И в этот миг она услышала шаги позади себя.
Находясь на грани истерики, она попыталась ползком преодолеть оставшиеся ступени. Но было поздно, и она вновь оказалась в стальных объятиях.
Не ощущая ничего, кроме отчаянного желания вырваться, Пенелопа брыкалась, пиналась, дралась с безумной яростью. Она слышала сквозь собственные вопли, что мужчина о чем-то кричал, но была чрезвычайно напугана, чтобы прислушаться. Полтора года в круговерти выступлений в варьете научили ее, что намерения большинства мужчин в основном бесчестные, особенно в отношении актрис. И она готова биться об заклад на свою счастливую ленточку, что и этот спаситель не исключение.
Убежденная в этом, она изо всех сил ударила нападавшего локтем в живот. К ее неожиданной радости, он вдруг застонал и выпустил ее. Почувствовав близкую свободу, она изо всех сил толкнула его и рванулась вперед, но не успела сделать и шагу, как услышала хриплый голос:
— Вот это способ приветствовать знакомых, принцесса.
От неожиданности она мгновенно застыла на месте. Только два человека могли называть ее так, Джейк и…
— Сет Тайлер! — выдохнула она, взглянув на своего спасителя. Ошибиться было невозможно, хотя темнота скрывала его. Совершенно изумленная, она медленно спустилась к нему.
Черт возьми! Почему из всех людей на свете именно Сету было суждено найти ее в таком грязном и неприличном месте, увидеть в таком непристойном шоу? Шокированная такой неожиданностью, она не сумела скрыть своего смущения и выпалила:
— Что ты здесь делаешь?
— А разве не я должен спросить у тебя об этом? — вопросом на вопрос ответил он с подчеркнутой медлительностью, отодвинувшись в сторону, чтобы пропустить едва одетую девушку из салона и ее пылкого клиента, спешащих в комнаты.
— Что я здесь делаю — это вполне ясно, — с вызовом ответила она.
— Ты считаешь, что все ясно? — Он посмотрел вслед удалявшейся паре и выразительно приподнял бровь.
Пенелопе понадобилось огромное усилие, чтобы сдержаться и снова не ударить его в живот.
— Черт возьми, Сет! Ты отлично все понимаешь.
— Я? — Его взгляд оценивающе скользнул по девушке, ненадолго задерживаясь на каждой вызывающей детали ее наряда.
Пенелопа возмущенно крикнула:
— Да как ты смеешь обвинять меня в том, что…
— Смею, потому что я хорошо знаю тебя, — резко перебил он ее, заставив сразу замолчать. — Неужели ты забыла о той сцене, свидетелем которой я был в Нью-Йорке?
Пенелопа презрительно фыркнула. Вполне очевидно, что слов «прости» и «забудь» в лексиконе Сета Тайлера не существовало. Ей стало ясно, что он не смог здраво оценить то, что произошло в Нью-Йорке. Она снова фыркнула. Ну и черт с ним, с этим узколобым выродком! Наплевать! Если он хочет, чтобы они были врагами, то пусть так и будет. Она с удовольствием последует его примеру.
Собравшись с духом, она придала лицу холодное выражение и твердо произнесла:
— Ты не имеешь права судить меня за то, чего совершенно не способен понять.
Сет надменно посмотрел на нее.
— Я вполне способен понять, что происходит, когда вижу полуобнаженную женщину в объятиях мужчины. И уж способен предположить, что вывод будет очевиден, независимо от того, кто его делает.
Отбросив свое напускное хладнокровие, Пенелопа опять перешла на крик:
— Да я не выглядела полуобнаженной и, уж конечно, ничего себе не позволила!
Сет пожал плечами.
— У тебя свои определения, а у меня свои.
— В моем определении Сет Тайлер просто высокомерный выродок.
— Это в списке идет перед или после термина «мразь»? — иронически поинтересовался он. — Мне кажется, ты использовала именно это слово для описания моей персоны в последнюю нашу встречу.
— Ну, если этот титул так тебе нравится…
Сет рассмеялся.
— Что ж. Один ноль в пользу дамы.
— Интересно, за что это?
— За твой откровенный ответ, конечно.
Она недоуменно пожала плечами.
— А кто следит за счетом?
— Я. И должен сообщить тебе, что ты проигрываешь в честном поединке.
Множество едких замечаний в его адрес вертелось на языке Пенелопы, но она сумела удержаться и оставить их при себе. Скорее в аду похолодает, чем она опустится до уровня Сета с его яростью. Намеренно не обращая внимания на его язвительность, она потребовала немедленного ответа:
— Что же тебе надо от меня? У тебя наверняка есть более интересное развлечение, чем терзать меня.
— Более интересное? Да. А вот более приятное? Вряд ли.
Задетая за живое его надменностью, она открыла было рот, чтобы выплеснуть на него все, что думает о его развлечениях, но опять сумела обуздать свой гнев и просто повторила вопрос:
— Так что тебе нужно?
— Я хочу знать, почему ты солгала своему брату?
— Почему я… что? — переспросила она, пораженная его словами. — Я не лгала Джейку.
Сет удивленно приподнял бровь.
— Он показывал мне последнее твое письмо, где ты хвасталась, что уезжаешь за границу и будешь петь для коронованных особ Европы. Ты писала, что колесила по стране и у тебя не было времени для письма. Но раз территорию Колорадо Европа еще не присоединила к себе и здесь не появились коронованные особы, то, полагаю, этого достаточно, чтобы уличить тебя во лжи.
Пенелопа тихо застонала. Как же она не подумала, что Джейк обязательно покажет ему письмо. Брат, вероятно, так переполнен гордостью за ее мнимые успехи, что готов показать письмо каждому в Сан-Франциско.
С притворным равнодушием пожав плечами, Пенелопа повторила ему ту самую ложь, которую сказала дирекции оперного театра, расторгая контракт:
— У меня немного изменились планы, только и всего.
— Немного? — Он удивленно хмыкнул. — Ну, это мягко сказано.
— Жизнь в театре слишком непостоянна. Всегда что-то может случиться или измениться.
Сет сложил руки на груди и изучающе посмотрел на Пенелопу.
— Так расскажи мне, принцесса, что заставило тебя связаться с этим Богом забытым салоном?
Внезапно заморгав, она отвела взгляд от Сета, зная наверняка, что лгать бесполезно, а сказать правду невозможно. Увидев единственный для себя выход, она перешла в атаку.
— Я писала это письмо не тебе. И вовсе не обязана перед тобой отчитываться. А что до моего пребывания здесь, то вряд ли это тебя касается.
— Как лучший друг твоего брата я считаю своим долгом все знать о тебе. — Он поджал губы. — И несмотря на твое невысокое мнение обо мне, я слишком уважаю Джейка, чтобы позволить его сестре вести себя как шлюхе.
Пенелопа вздрогнула от этих оскорбительных слов.
— Да как ты смеешь! Джейк просто убьет тебя, когда я расскажу ему, что ты обозвал меня шлюхой.
Сет демонстративно хмыкнул.
— Джейк разумный человек, а раз так, то он не убьет меня, когда сам убедится в очевидном. — Он выразительно оглядел ее наряд. — Думаю, Джейк поблагодарит меня, когда я обращу его внимание на отсутствие у тебя всякой морали.
— Ты не осмелишься рискнуть его дружбой, высказывая такие дикие обвинения!
— Посмотри на меня. — Сет поднялся на ноги и стоял, возвышаясь над ней, как мрачный перст судьбы. — Кажется, недалеко отсюда находится телеграф. Ему понадобится чуть больше недели, чтобы добраться сюда на поезде. — Он бросил на нее последний предупреждающий взгляд, прежде чем повернуться и уйти. — Мне бы не хотелось оказаться в твоей шкуре, когда он приедет. Возможно, он даже отшлепает тебя, ты это заслужила.
Пенелопе стало страшно от мысли, что брат увидит ее в этом салоне. И не потому, что Джейк мог наказать се; он никогда и пальцем не трогал ее, даже когда она этого заслуживала.
Нет, ей было страшно увидеть разочарование в его глазах. Он растил ее после смерти родителей, и девушка знала, что Джейк будет винить не только ее, но и себя за ее поломанную жизнь. Она слишком сильно любила брата и не могла причинить ему такую боль.
Едва Сет начал спускаться, она вскочила на ноги и схватила его за руку.
— Подожди.
Он остановился и с отвращением посмотрел на ее руку, словно она была покрыта язвами. Потом он взглянул ей в лицо и отвернулся.
Остро ощущая, какое неприятное зрелище она собой представляет, с загримированным лицом и в этом кричащем наряде, Пенелопа собралась с духом и сказала:
— Однажды ты поклялся, что все сделаешь для меня. Ты говорил, что сделаешь все, о чем бы я ни попросила. — Ее звучный голос стал тихим, умоляющим: — Пожалуйста, Сет. Я прошу сейчас.
— Только несравненная Пенелопа Пэрриш… — Тут он замолчал и окинул ее презрительным взглядом. — Или мне тоже называть тебя Лорели Лерош? Только Пенелопа имела право напомнить мне о моем клятвенном обещании. Прости, принцесса, ты потеряла это право, когда завела себе любовника. — Его взгляд, казалось, пронизывал ее насквозь.
— Ты знаешь, Джулиан не был моим любовником! Он был моим другом, и ничего больше. Ты просто не захотел разобраться.
— Я не стремлюсь к этому и сейчас, — добавил он, стараясь освободиться от ее руки. — Так что не проси о понимании, потому что ты мне безразлична.
Острая боль пронзила сердце Пенелопы от этих слов, слезы застыли у нее в глазах.
— Кажется, до этого момента я не осознавала, как сильно ты ненавидишь меня, — прошептала она.
— Ты даже не можешь представить, как.
Собрав остатки своего достоинства, она предприняла последнюю попытку:
— Пожалуйста, Сет. Не мог бы ты на время забыть о своих чувствах ко мне и подумать о Джейке? Я знаю, ты любишь его, как и он тебя. Разве ты не понимаешь, как трудно будет ему принять сторону одного из нас.
Она нервно теребила край своих широких панталон, стремясь подавить желание снова прикоснуться к его руке.
— А ему придется это сделать, когда ты выдвинешь против меня свои ужасные обвинения.
— Ты считаешь, ему будет легче, если я оставлю тебя здесь и ты попадешь в беду?
— Конечно, нет, — приниженно согласилась она.
— Похоже, я все равно окажусь виноватым, как бы ни поступил.
Пенелопа оторвала взгляд от красной материи под своими пальцами и покачала головой.
— Нет, все будет по-другому.
— Неужели? — Он посмотрел на нее так, словно хотел сказать, что она будет виноватой, несмотря на решение, которое он примет.
Разволновавшись, она принялась грызть сломанный ноготь, а потом предложила:
— Ты мог бы позволить мне тихо вернуться в Сан-Франциско и продолжить прежнюю жизнь. Обещаю, я буду вести себя как настоящая леди. Никто ничего не узнает.
— После всего твоего опыта вряд ли слово «леди» подойдет для тебя, — заметил он с сарказмом.
Пенелопа сильно прикусила палец, и потекла кровь.
— Черт возьми, Сет! — Она прижала палец к панталонам, чтобы остановить кровь. — Я сейчас не более опытна, чем была в Нью-Йорке. Правда, тогда ты вел себя как джентльмен.
— Или как грязная крыса, стремящаяся походить на джентльмена, как ты точно подметила в последнюю нашу встречу, — парировал он.