Кендал Джулия. Портреты

   – А какой у него отец?
   – Они с женой очень подходящая пара. Он толстенький коротышка, пьет, как сапожник, и играет с мальчишками в boules, когда у него есть возможность оторваться от его табачной плантации.
   – 3наете, похоже, Гастону приходится сталкиваться с тем, что вы называете «канзасской проблемой».
   – Ну конечно, бедный малыш. Потому-то мы и подружились – два оригинала на целую деревню.
   – Я так и понял. – Макс забрал у меня последнюю тарелку.
   – Макс...
   – Ау?
   – А я ведь должна уехать в конце месяца. – Я догадывался. – Он повесил полотенце на крючок и повернулся ко мне. – Вы хотите, чтобы я попытался вас отговорить, убедил остаться и пожинать плоды нагрянувшей славы?
   – Конечно нет. – я почувствовала, что краснею.
   Макс стоял, прислонившись к раковине и сложив перед собой руки.
   – Вот и отлично. Мне бы страшно не понравилось, если бы вы поступили иначе. 3начит, в конце месяца вы уезжаете. И почему вы мне об этом говорите?
   – Просто так, собственно. – Мне стало совсем неловко, я и вправду не знала, зачем я это произнесла.
   Макс сел за кухонный стол и сам ответил вместо меня.
   – Я хочу, чтобы вы послушали меня, Клэр. Я понимаю, что наша дружба возникла неожиданно, – он очень тщательно выбирал слова. – Мне, конечно, будет жаль расставаться с вами, но я вовсе не хочу, чтобы вы подумали, что я жду от вас чего-то другого.
   Я села рядом с ним и стала машинально наливать кофе, стараясь собраться с мыслями. Макса достаточно часто было трудно понять, а сейчас это было просто немыслимо.
   – Да, конечно, просто все это немного необычно. И еще эти ваши шутки насчет Персефоны...
   – Милая моя девочка, я же говорил вам, что временами, когда мне это удобно, я веду себя как отпетый мерзавец. Только, пожалуйста не думайте, что это хоть в малой степени может коснуться вашей работы.
   – Простите, Макс. Я наверное недостаточно понятно объяснила. Мне всего лишь хочется, чтобы вы поняли, почему я уезжаю. Немногие меня понимают.
   – Клэр... – Он немного помедлил, не решаясь продолжать, а потом все же сказал: – Вспомните, мы уже говорили об этом однажды. Вы мне очень нравитесь, и я бы хотел, чтобы вы были счастливы. У вас нет никаких обязательств ни передо мной, ни перед кем либо другим. Вы должны продолжать делать то, что делаете, и что касается меня, то я этим восхищаюсь.
   – Спасибо. Мне важно было это услышать и особенно сейчас. Пойдемте наверх. У меня есть арманьяк, и я давно ждала какого-нибудь повода, чтобы его открыть.
   Он пристально и долго смотрел на меня, но сказал только:
   – Как вам угодно.
   Макс удобно устроился на диване, положив одну руку на спинку, а другой придерживая на коленях чашку кофе.
   – Так что же вы все-таки собирались мне сообщить не раньше сегодняшнего вечера?
   – Ах, да! Чуть не забыла, вы никогда не догадаетесь, кто вчера приходил в галерею!
   – Вы правы. Конечно, не догадаюсь, ответил он удивленно. – Так почему бы вам не удовлетворить мое любопытство.
   – София!
   Макс дернулся, и кофе пролился ему на колени.
   – Неважно, – нетерпеливо сказал он, когда я вскочила и кинулась за салфеткой.
   – Расскажите мне, как это было.
   Он достал носовой платок и положил его на мокрое пятно, не обращая на него особого внимания.
   – В общем... – я пересказала ему всю сцену, и Макс слушал очень внимательно и напряженно.
   После того, как я закончила, он с минуту молчал, а потом сказал только:
   – Как странно...
   – Чего странного? Мне показалось, это как раз на нее похоже.
   – Ну да, отчасти. Я вполне могу понять, почему она решила нанести визит Джорджу Беннету. Но странно, что София смогла оценить портрет Гастона. Она, конечно, успела многое узнать о живописи, пока мы были женаты даже помимо своего желания. Возможно, она стала разбираться лучше, чем я думал.
   – Джордж ужасно смешно переполошился. Особенно его заинтриговал этот Гарольд. Как вы думаете, кто он такой?
   – О, очередной ухажер. Во всяком случае я так думаю. У нее их целая коллекция, и она ее постоянно обновляет. Она из тех женщин, которые терпеть не могут одиночества.
   – Макс, может быть, я лезу не в свое дело, когда говорю о Софии...
   – Клэр, мне действительно не хотелось бы долго говорить о ней просто потому, что это неинтересно и вызывает раздражение, но это вовсе не означает, что вы должны чувствовать какую-то неловкость и стараться меня оберегать.
   – Я просто хотела спросить, почему она больше не вышла замуж? Или вышла?
   – Бог ты мой, конечно, нет! Ей это совершенно ни к чему. Она получила от меня огромную квартиру и будет получать деньги, пока не выйдет снова замуж. Естественно, я мечтаю, чтоб она снова окрутила какого-нибудь идиота, но она, может быть, этого и не сделает, чтобы мне насолить. Это тоже часть непрекращающегося сражения.
   – Знаете, Макс, после всего, что вы пережили, я не удивлюсь, если вы будете стараться держаться от женщин подальше.
   Он рассмеялся.
   – Значит, вы считаете, что мне остается только принять обет безбрачия?
   – Вы отлично знаете, что я имею в виду.
   – Ну да, думаю, что знаю. Если вам интересно, то мне действительно после неудачного опыта с Софией успешно удается оставаться совершенно свободным. И у меня нет ни малейшего желания попробовать еще раз.
   Что-то у меня внутри болезненно сжалось.
   – Простите меня, Макс, я напрасно завела этот разговор.
   – Чепуха, Клэр. – Он протянул руку, коснулся моих волос и откинул непослушную прядь назад. – Я вам уже говорил, что не стоит жалеть меня как бездомного пса. Это неприятно и в общем-то обидно.
   – Макс, вы невыносимы. – Я не удержавшись засмеялась. – Вы что, так обращаетесь со всеми друзьями?
   – Не понимаю, о чем вы, – сказал он, и в его глазах заплясали шаловливые огоньки.
   – Ну да. Не понимаете! Хотите еще кофе, милый Гадес?
   – Спасибо, с цианистым калием.
   Вскоре он ушел.

3

   Ведь она такая таинственная и неизведанная, эта страна слез.

Антуан де Сент-Экзюпери

   Неделю спустя я шла по Кенсингтон Хай Стрит, погрузившись в раздумья о своих делах, как вдруг меня окликнул показавшийся мне знакомым голос. Растерянно оглядывая окружающих, я заметила, что ко мне пробирается София Лейтон. Одета она была не менее нарядно, чем в прошлый раз. На ней был голубой костюм из рогожки и маленькая изящная шляпка. Она заметно выделялась из толпы, и я, как ни странно, обрадовалась, что сегодня надела платье, а не вечные джинсы.
   – 3дравствуйте, миссис Лейтон, – сказала я, когда она подошла.
   – Мисс Вентворт? Какая приятная встреча, – приветливо ответила она. – Может быть, у вас найдется полчасика, чтобы выпить чашку кофе?
   – Кофе? – глупо переспросила я, застигнутая врасплох.
   – Ну да. Мне бы хотелось поговорить с вами. Есть у вас время?
   – Да... да, наверное. – Мне совсем не хотелось кофе, но стало очень любопытно.
   – Чудесно. 3десь неподалеку есть небольшое бистро, на Черч-стрит.
   Я пошла за ней, удивляясь тому, как легко она двигается, несмотря на высоченные каблуки. Сама я всегда ношу плоскую обувь и, скорее всего, в таких туфлях, как у нее, просто бы шлепнулась.
   Усевшись за столик, мы сделали заказ, и она начала с места в карьер:
   – Как я понимаю, Макс объяснил вам, что мы были женаты.
   – Да, он говорил.
   – Полагаю, он рассказал вам не только об этом. – Она положила одну продолговатую кисть поверх другой. Я обратила внимание, что она не носит колец, и это меня немного удивило, впрочем, руки у нее были холеные и не нуждались в дополнительных украшениях.
   – Нет, не рассказывал. 3ачем? Это касается только его.
   – А-а, значит, у вас с ним сугубо деловые отношения? Ну да, я сразу подумала, что вы не в его вкусе.
   – Миссис Лейтон, – прошипела я, начиная злиться, – деловые или еще какие-нибудь, но моя жизнь и то, с кем я общаюсь, совершенно вас не касается. – Принесли кофе, но я к нему не притронулась. – И вообще, к чему все это? Я уверена, что вы притащили меня сюда вовсе не для того, чтобы выяснить, сплю ли я с вашим бывшим супругом.
   Она рассмеялась.
   – О, Боже! Вы еще совсем молоденькая. Вы правы, моя милая, меня интересуют ваши картины. Я ведь была на выставке.
   – Честно говоря, я знаю. Мне сказал Джордж Беннет. А вы что, любите знакомиться с плохой живописью?
   Ее карие глаза сузились, и, сделав глоток кофе, она посмотрела на меня поверх чашки.
   – Портрет показался мне очень интересным, впрочем, как и всем остальным. Хотя шум вокруг него начался, конечно, благодаря Максу.
   – Миссис Лейтон, я спешу, так что, может быть, вы перейдете к делу?
   – К делу? Но у меня вовсе нет никакого дела.
   – В таком случае, зачем мы здесь? – спросила я с досадой.
   Она заулыбалась, вероятно, ее насмешило мое простодушие.
   – Ну-у, я подумала, что нам стоит познакомиться поближе.
   – Не думаю. – Я понимала, что грублю, но больше я не могла находиться рядом с этой женщиной ни минуты. – Если вас что-то еще интересует, то вы можете прочитать все в каталоге. – Я встала.
   – Вы любите тайны? Правда? Я слышала, что вы не желаете рассказывать, где работаете, скрываете имена людей, которых пишете. Вы что, таким способом добиваетесь популярности? Хотите заинтриговать публику? Это очень неглупо. Вы своего добились, я слышала массу толков и пересудов.
   – Собственно, я поступила так, как сочла нужным, потому что это мой секрет. А вам хочется выпытать у меня побольше, чтобы потом разболтать?
   – Вы весьма подозрительны, мисс Вентнорт, и, судя по всему, только с виду наивны. Я вам сказала, мне стало любопытно, и это естественно – Макса не просто привести в восторг.
   С меня было довольно.
   – Ну ладно, раз уж так, я вам отвечу. Я художница, миссис Лейтон. Я познакомилась с вашим бывшим мужем, когда он пришел на мою выставку, и мы с ним всего лишь друзья. Если вам хочется купить картину, – то идите к Джорджу Беннету, и он договорится с вами конкретно. Продается все, кроме портрета. Спасибо за кофе.
   Я ушла, а она осталась и смотрела мне вслед.
   У меня не хватило терпения дождаться вечера, до того мне хотелось увидеть Макса. Я вспомнила, что он говорил мне, где его офис.
 
   Он был на месте, и его помощник сходил за ним и вытащил из-за стеллажей с книгами.
   – Клэр? – удивился он. – Как вы сюда попали?
   – Мне надо рассказать вам одну историю, и она до того занимательная, что я не могла ждать. Я вам помешала?
   – Ничуть. Я ужасно рад вас видеть. Садитесь.
   Он подвинул мне стул, а сам сел на край письменного стола.
   – Хотите кофе?
   – Ни в коем случае! Из-за кофе все и получилось. – Глупо хихикая, я пересказала ему от начала до конца свой разговор с Софией, не пощадив ее. – Ну, что скажете? – закончила я.
   – Думаю, вы правильно сделали, что поставили ее на место.
   – Да, но как вы думаете, я не ошибаюсь? Не может быть, чтоб ее интересовали мои работы. Мне кажется, она решила разузнать, какие у нас... – О, Господи... – Я прикрыла рот рукой и снова расхохоталась.
   – Я вижу, от подобной мысли вы готовы хохотать до упаду, – сухо проговорил Макс.
   – Ну да, конечно. Ведь она попала пальцем в небо. Но как вам кажется, я-то права?
   – Да, вы ее быстро раскусили, и, насколько я ее знаю, она скорее всего до сих пор сидит там и гадает – то ли вы до невозможности наивны, то ли чрезвычайно умны.
   – Ой, Макс, вы что, сердитесь?
   – Ну отчего же, я счастлив, что она доставила вам столько удовольствия. Правда, мне ее фокусы никогда не казались слишком забавными, но я другое дело – я был ее мужем.
   – Да, и я вам очень сочувствую.
   – Я сам себе сочувствую. Слушайте, уже около четырех. Почему бы мне не закрыть тут, и мы могли бы...
   В дверь постучали, и появился сотрудник Макса.
   – Макс, извините, звонит ваш дед.
   – Спасибо, Генри.
   Я привстала, но он махнул мне, чтобы я оставалась на месте, и взял трубку.
   – 3дравствуй, дед. Как ты? – Несколько мгновений он слушал, а потом заулыбался. Ну, конечно, приеду. Неужели ты мог подумать, что я забыл? Роберт? А, понимаю, это очень любезно с его стороны. Погоди, прошу тебя, погоди, дедушка. Думаю, что как раз смог бы. Можешь подождать еще секунду? Макс прикрыл трубку рукой. – У моего деда день рожденья в субботу. Вы согласны поехать к нам в Холкрофт?
   – Ох, Макс, я... я даже не знаю. Я стесняюсь, ведь у вас семейное торжество.
   Я была совершенно не готова к подобному повороту событий.
   – Не дурите. Поедете?
   – Да, – я кивнула, чувствуя, что не нуждаюсь в дальнейших уговорах. – С удовольствием.
   – Очень мудрое решение. – Он снова поднес трубку к уху. – Я привезу с собой приятельницу, Клэр Вентворт. Она потрясающая художница, дед, и я надеюсь, она тебе понравится. Да, она сидит тут, рядом, красная как помидор. – Он рассмеялся. – Я передам ей. Увидимся в субботу около шести. Пока.
   – Что передадите? – подозрительно спросила я, когда он положил трубку.
   – Что я плохо воспитан. Я рад, что вы согласились. Вам понравится Холкрофт, а дед – чудесный старик.
   – А Роберт? Он тоже приедет?
   – Да. Скоро вы сами его увидите. Ну так что, давайте закроем мою контору и попробуем заняться чем-нибудь поинтереснее. Вы уже видели новые поступления в «Виктории Альберте»?
 
   Я почти что закончила укладывать пожитки для Грижьера и уже не в первый раз с ужасом подумала, что ни за что не упихаю все в мою крошечную машину. Уперев руки в бока, я с неудовольствием глядела на гору коробок, но, говоря откровенно, мое раздражение объяснялось скорее необходимостью через три дня уехать, чем трудностями с укладкой вещей.
   За окном послышался сигнал автомобиля, и, высунувшись из окна, я увидела, что Макс, задрав голову, смотрит на меня, сидя за рулем своего «Мерседеса» с откинутым по случаю хорошей погоды верхом.
   Я с тревогой поглядела на часы как раз в ту минуту, когда раздался звонок в дверь.
   – Клэр... – с расстановкой произнес Макс, окидывая взглядом сначала мои джинсы, а потом смущенное лицо. – Вы еще даже не начали собираться?
   – Ох, простите, Макс, я совсем не рассчитала времени. Мне только переодеться, это всего одна минута.
   – Ничего, – смиренно согласился он. – Дедушка, возможно, и не заметит, если мы задержимся на несколько часов. Ну, подумаешь – сгорят свечки на праздничном торте, ну глазурь смешается с воском...
   – Макс! – возмутилась я, – это уже нахальство. Мне нужно всего-то пять минут. Чемодан я собрала.
   Макс недоверчиво посмотрел на меня, я поспешила вверх по лестнице. Мне понадобилось десять минут, а не пять, но когда я появилась, Макс расплылся в довольной улыбке.
   – Я потрясен, Клэр. Для вас это, вероятно, рекорд, и выглядите вы восхитительно. – Он смотрел на меня с явным одобрением, и я засмеялась.
   – Мне приятно, что вам нравится, но у меня не все так благополучно, как вам кажется, я не смогла справиться с крючками на платье. Вы не могли бы помочь?
   Я встала к нему спиной, и его пальцы легонько прошлись по моей коже, пока он, умело соединив спинку платья, застегивал крохотные крючочки. От его прикосновений мне почему-то стало жарко, и я ощутила нервную дрожь.
   – Готово.
   – Спасибо, – сказала я, поспешно поворачиваясь к нему лицом.
   – Поехали, Клэр, – попросил Макс. – Мы действительно опаздываем.
   Вырвавшись из потока лондонских машин, мы выехали на шоссе, шедшее на юго-восток. Где-то через час дорога стала совсем свободной, и мы ехали почти одни. Чем дальше мы оказывались от города, тем реже попадались нам дома и тем больше становилось расстояние между ними, а за окном чередовались длинные полосы земли, то черной, только что распаханной, то уже покрывшейся нежно-зелеными всходами. Я успела заметить, как два сокола устремились вниз, преследуя добычу, а мои мысли, рассеянно перескакивая с предмета на предмет, неизбежно возвращались к Максу. Мне было очень любопытно узнать, о чем он сейчас думает. Макс был молчалив. Возможно, и он был озабочен предстоящим отъездом из Англии? У него была давнишняя договоренность о том, что он прочтет курс истории искусств во Флоренции, который должен был занять три недели. Нам оставалось провести вместе последние два дня.
   Машина неслась вперед, и ветер трепал мои волосы. Я смотрела на резко очерченный красивый профиль Макса. Он уверенно держал руль и сосредоточенно следил за дорогой. Я откинулась на подголовник, закрыла глаза, и передо мной замелькали события, произошедшие с того дня, когда я впервые его увидела. «Друзья, – как он сказал, так и получилось, добрые друзья, – подумала я. – А в общем-то он славный, мне с ним хорошо».
   И все же, чем лучше я узнавала этого человека, тем большей загадкой он для меня становился. Дело было не в том, что он от меня что-то скрывал. Когда я просила его рассказать о себе, он отвечал честно и прямо, но был все же скорее немногословен. Я чувствовала, что он умалчивает о чем-то важном, и не знала, как спросить. Для меня оставалось загадкой, отчего он часто бывает тревожен, задумчив или ни с того ни с сего становится язвительным. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что то, что я принимала в нем за цинизм, было глубокой, незаживающей раной, слишком плохо затянувшейся, чтобы можно было разглядывать ее при ярком свете. Макс был чувствителен и многое воспринимал слишком остро, а потому предпочитал прятать голову в песок, как большинство смертных. Но я тогда этого не понимала. Тогда я еще очень многого не понимала.
   Я почувствовала, что машина замедляет ход, и, открыв глаза, обнаружила, что мы поворачиваем на узкую проселочную дорогу. Нас заливал солнечный свет, пробивавшийся сквозь верхушки деревьев, а зелень живых изгородей, мелькавших мимо нас, подчеркивала великолепную желтизну полей, расцвеченных посевами рапса. Макс покосился на меня.
   – Вы спали? Мы уже почти приехали.
   Он кивнул в сторону холма, который высился над блестящей поверхностью воды, испещренной маленькими белыми гребешками. На вершине холма стоял дом, при виде которого у меня захватило дух. Он был построен из желтовато-коричневого камня в виде длинного прямоугольника, И Я не сразу заметила, что два более низких крыла тянулись от заднего фасада прямо к океану. В длинных рядах окон отражались лучи садящегося солнца, отчего создавалось впечатление, что дом светится изнутри.
   – Макс! – воскликнула я, – так это и есть Холкрофт? Какая красота!
   – Вам нравится? – радостно спросил он, въезжая в кованые железные ворота и без труда поднимаясь на холм. Мы сделали два не слишком крутых поворота и оказались на подъездной дорожке между большой лужайкой и гладким как стекло прудом.
   – Слушайте, почему вы не предупредили меня, что мы едем осматривать исторический памятник? Не хотели выдавать секрета?
   – Разве? По-моему, я был довольно откровенен.
   Остановив машину, Макс легко выскочил из нее.
   Мы подошли к главному входу, перед которым с обеих сторон были большие клумбы с многолетними цветами, правда немного заглушенными сорной травой. Заметив, что я обратила на них внимание, Макс застенчиво улыбнулся и произнес:
   – Садовник перед вами.
   – Ох, Макс, вот уж не подумала бы! Меньше всего вы похожи на садовника.
   – По-моему, цветы тоже так считают. Я обожаю это занятие, хотя бываю здесь слишком редко, чтобы как следует за ними ухаживать.
   – Неважно, здесь... – я не договорила, потому что дверь неожиданно распахнулась, и нам навстречу вышел человек такой же темноволосый, как Макс, и примерно того же возраста. То, что они родственники, не вызывало сомнений. Значит, перед нами был Роберт. Он сделал несколько шагов нам навстречу. Походка у него была такая же стремительная, как и у Макса, но в нем не ощущалась характерная для первого легкость. Напряжение, с которым он держался, плохо сочеталось с небрежно брошенными словами:
   – Макс, ну наконец-то.
   – Вот и мы, – ответил Макс без особой теплоты. – Это Клэр Вентворт. Клэр – мой двоюродный брат, Роберт.
   – Здравствуйте. – Роберт пожал мне руку, но был рассеян и обращался по-прежнему к Максу. – Привет, входите побыстрей. Дед давно ждет.
   – Как он? – с тревогой спросил Макс. – В общем-то ничего, немного беспокоился, как вы доедете.
   Я снова ощутила в его тоне настороженность. Было ясно, что эти двое не особеннопривязаны к друг другу.
   – В таком случае, не будем больше заставлять его ждать. – Макс взял меня под руку, и мы вошли в дом.
   Широкая лестница, ведущая на второй этаж, прямо из холла, отделанного на манер шахматной доски квадратами мрамора, заканчивалась большой площадкой, рядом с которой находился небольшой лифт. Направо от входа стояли старинные часы с инкрустацией и позолоченным циферблатом, и вообще повсюду было много старинных вещей, как мне показалось, в основном итальянского происхождения. Все это я успела разглядеть за те несколько мгновений, что мы шли через холл в гостиную, и с радостью подумала, что Макс наверняка покажет мне все, что здесь есть интересного.
   – Они приехали, дед.
   Роберт отошел в сторону, а Макс быстро пересек комнату и наклонился, чтобы поцеловать старика, сидевшего в инвалидном кресле с накрытыми пледом коленями. Выглядел он изможденным и дряхлым, но голос у него был, как у Макса и у Роберта, глубокий и низкий, и поприветствовал он меня очень радушно.
   – Клэр, милая, я ужасно рад, что вы согласились принять участие в нашем скромном семейном празднике. Как вам понравилась дорога?
   – Она чудесная, особенно когда подъезжаешь. Дом стоит в самом красивом месте.
   – Это верно. Наш предок, Максвелл Лейтон, построил его в конце семнадцатого столетия. Конечно, с тех пор многое изменилось, но вы должны обязательно потребовать, чтобы Макс показал вам приходскую церковь четырнадцатого века. Это здесь самое любопытное.
   – Я с удовольствием посмотрю.
   – Я прослежу, чтобы завтра он непременно вас туда сводил. Итак, Макс, мой мальчик, рассказывай, что у тебя нового.
   Обстановка за обедом была более непринужденной, чем встреча возле дома, но все же и тут не ощущалось семейного тепла, к которому я привыкла.
   Столовая, где мы сидели, была огромной и с очень высоким потолком, украшенным лепниной. На висевших на стенах портретах, вероятно, были изображены предки, отрешенно поглядывавшие на нас, будто то, что происходило сейчас в этой комнате, не имело к ним никакого отношения. Я узнала, что отец Макса был старшим сыном в семье, а его младший брат, тоже умерший несколько лет назад, был отцом Роберта.
   Мне стало грустно, когда я подумала, что эти трое сидевшие за столом – все, что осталось от некогда большой семьи.
   Мы уместились за одним концом длинного стола в стиле королевы Анны. Дед Макса оставался по-прежнему в своем кресле, и я решила, что он, вероятно, прикован к нему уже много лет. Он был заметно немощен. Его руки, красивой формы, но слабые и безжизненные, густо покрытые выступающими венами, немного подрагивали, когда он ел, и, чтобы ими владеть, ему явно требовалось усилие. Но, несмотря на слабое здоровье, ум у него оставался ясным. 3а мягкостью манер скрывались наблюдательность и чуткость. Он не потерял интереса к людям.
   – Макс уверяет, что вы – весьма талантливая художница, Клэр.
   Я улыбнулась.
   – Я и в самом деле художница, мистер Лейтон, но только снисходительность Макса позволила ему применить ко мне слово «талантливая».
   – Чепуха, моя милая, Макс еще никогда в жизни не тратил слов понапрасну. Если он говорит, что вы талантливы, значит, так оно и есть. Доброта тут ни при чем. А что же вы пишете?
   – Я кончила серию, посвященную французской деревне.
   – И где же именно находится эта деревня? – поинтересовался Роберт.
   Макс подавил смешок, а я бросила на него уничтожающий взгляд. Он улыбнулся и уставился в тарелку.
   – Обычная маленькая деревня в ничем не примечательном месте, которая, похоже, совсем не изменилась с прошлого века.
   – А что вы собираетесь делать дальше? – поинтересовался Роберт. – Как я понимаю, благодаря Максу, выставка имела успех. Наверное, теперь вы можете писать все, что вашей душе угодно?
   – Роберт! – попытался одернуть его старик, и я снова, в который раз ощутила неослабевающее напряжение в отношениях этих трех людей. Я почувствовала себя неуютно.
   – Не стоит объяснять этого Роберту, спокойно сказал Макс. – У него дурная привычка – вечно суется не в свое дело. Правда, Роберт?
   – В нашей семье бытуют привычки и похуже, мой милый Макс. – Роберт говорил вкрадчиво. – Вот например...
   – Довольно, – резко прервал его старый мистер Лейтон. – Сегодня у меня день рожденья, и я не желаю слушать ваших пререканий. – Потом он обратился ко мне: – Не обращайте на них внимание, деточка. Они росли вместе и все никак не прекратят своего детского соперничества. А теперь расскажите мне, где выросли вы? Думаю, что не в Англии, не так ли?
   После именинного торта и кофе, поданных в гостиную, мистер Лейтон попросил разрешения нас покинуть, и Макс тоже поднялся.
   – Разреши, я помогу тебе лечь, дед, попросил он.
   – Ну, разумеется, Макс. Я уверен, миссис Кингсли будет счастлива отдохнуть, а, кроме того, я еще недостаточно на тебя нагляделся. Доброй ночи, милая Клэр. Я рад, что познакомился с вами. Надеюсь, утром наше чудесное знакомство продолжится.
   – Благодарю вас, сэр. Буду ждать. Спасибо, что пригласили меня. Спокойной ночи.
   – Клэр, я ненадолго. Роберт может предложить вам коньяку, – Макс улыбнулся мне, а затем подошел к деду и, взявшись за спинку, вывез кресло из комнаты.