Страница:
– Фонарь на лодке, и сейчас его открыли.
– Приоткрыли. Это уже третий, который я увидел. Если они только не изменили курс, то догадываюсь, что они отошли в темноте от острова и, достигнув точки, где уже трудно определить, откуда они отправились, превратились в тех, за кого их и приняло бы большинство наблюдателей, – за ночных рыбаков. Нам нужна подзорная труба, Кэт.
– Уверена, что миссис Киппер сможет достать. Как вы думаете, что происходит? Контрабанда?
– Учитывая количество вина и крепких напитков, потребляемых здесь, я не удивлюсь, если «Рай» покупает их на черном рынке. «Феникса» это интересует?
– Покупка контрабандных товаров? Не думаю. Но улика может быть полезна в другой ситуации.
– Нам нужно проверить этот остров, Кэт. Не завтра. Сомневаюсь, что я буду способен на такую экскурсию. Пикник в среду подойдет, и я уже заказал маленькую шлюпку. Вы умеете грести?
Ей казалось, будто она все еще прижимается к нему, а это совсем лишнее.
– Я гребла, – сказала она, возвращаясь к своему креслу, – но не долго. Неужели вы так слабы, что не сможете справиться со шлюпкой?
– Я хочу создать такое впечатление. Или у меня не будет другого выбора. – Он подозрительно серьезно посмотрел на нее. – По правде говоря, дорогая, я ужасно болен и устал.
– Мне жаль. – Она старалась, чтобы Деринг не заметил симпатии в ее голосе. – Хотя странно. Вы приземлились на твердую почву и немного скатились вниз. Но с этого времени я не могу вспомнить, чтобы, вы прилагали какие-нибудь усилия. Двое мужчин несли вас с горы, а сюда доставили в экипаже. Перед этим меня подвесили на канате, как копченый окорок, и отправили, чтобы я закрепила вас на веревках. Я проделала всю работу, милорд. А вы там просто полеживали.
Озорная улыбка появилась у него на губах.
– Обычно я этим не увлекаюсь, но в более удобных условиях – скажем, мягкая постель подо мной – я был бы счастлив лежать там, пока вы делаете всю работу.
– Ах, ради Бога. У вас в голове когда-нибудь бывают другие мысли?
– В вашем обществе? Почти никогда. А вам хотелось бы, чтобы я вас не желал?
– Это сделало бы нашу задачу намного менее… беспокойной для меня.
– Но и намного менее приятной, особенно когда начнется настоящее волнение. Разве я не был чрезмерно терпелив? Я изображал наркомана и пьяницу, лишь бы дать вам время. Чтобы еще больше растянуть этот срок, я столкнул себя со скалы.
– Ха!
– Но мы не можем продолжать в этом духе. В доме часто бывают слуги. Они видят, что-то не так. Они меняют простыни. Они сплетничают, а некоторым за информацию платят. Время для дискуссий и промедления закончилось. Сегодня вы будете спать в моих объятиях. И если мое тело подчинится моей воле, вы будете счастливы, что мое терпение кончилось.
Вместе с ее гордостью, теперь опасно качающейся на самом краю обрыва.
Она могла бы продолжать сопротивляться ему, приложив к тому все свои силы. Но риск выйти из игры был слишком реальным. Или достаточно существенным, чтобы послужить извинением тому, к чему взывала ее плоть.
В свете гаснущего огня Кэт уже едва различала его лицо. Выражение, которое оно приняло. Так ей было проще сказать то, что она собиралась. И кто бы мог подумать, что она будет так смущаться, после той жизни, которую вела?
– Я танцовщица, – сказала она. – Актриса. Когда эта неделя закончится, я вернусь к своему ремеслу. Ничто не должно помешать этому. Вы… будете осторожны, милорд?
– Я всегда благоразумен. Вы должны помочь мне, Кэт, но обещаю. Пока мы оба осмотрительны, последствий не будет. – Он с трудом поднялся. – Идите в постель, если хотите. Я выведу эту псину, – Мальволио лежал у его ног, похрапывая, – на прогулку в сторону острова. Вряд ли мне удастся что-нибудь рассмотреть, но уверен, там происходит нечто большее, чем просто контрабанда.
– Очень хорошо, только вот незадача! Я уже была ночью в этом лесу, и у меня есть черная одежда, в которой меня трудно различить. А вас сразу заметят, а в случае бегства в таком состоянии легко догонят.
– Не лишайте меня прогулки, – возразил Джаррет. – Или это ваша тактика очередного промедления?
– И хорошо зарекомендовавшая себя, сэр. Я счастлива, что вы подумали об этом.
Глава 13
– Приоткрыли. Это уже третий, который я увидел. Если они только не изменили курс, то догадываюсь, что они отошли в темноте от острова и, достигнув точки, где уже трудно определить, откуда они отправились, превратились в тех, за кого их и приняло бы большинство наблюдателей, – за ночных рыбаков. Нам нужна подзорная труба, Кэт.
– Уверена, что миссис Киппер сможет достать. Как вы думаете, что происходит? Контрабанда?
– Учитывая количество вина и крепких напитков, потребляемых здесь, я не удивлюсь, если «Рай» покупает их на черном рынке. «Феникса» это интересует?
– Покупка контрабандных товаров? Не думаю. Но улика может быть полезна в другой ситуации.
– Нам нужно проверить этот остров, Кэт. Не завтра. Сомневаюсь, что я буду способен на такую экскурсию. Пикник в среду подойдет, и я уже заказал маленькую шлюпку. Вы умеете грести?
Ей казалось, будто она все еще прижимается к нему, а это совсем лишнее.
– Я гребла, – сказала она, возвращаясь к своему креслу, – но не долго. Неужели вы так слабы, что не сможете справиться со шлюпкой?
– Я хочу создать такое впечатление. Или у меня не будет другого выбора. – Он подозрительно серьезно посмотрел на нее. – По правде говоря, дорогая, я ужасно болен и устал.
– Мне жаль. – Она старалась, чтобы Деринг не заметил симпатии в ее голосе. – Хотя странно. Вы приземлились на твердую почву и немного скатились вниз. Но с этого времени я не могу вспомнить, чтобы, вы прилагали какие-нибудь усилия. Двое мужчин несли вас с горы, а сюда доставили в экипаже. Перед этим меня подвесили на канате, как копченый окорок, и отправили, чтобы я закрепила вас на веревках. Я проделала всю работу, милорд. А вы там просто полеживали.
Озорная улыбка появилась у него на губах.
– Обычно я этим не увлекаюсь, но в более удобных условиях – скажем, мягкая постель подо мной – я был бы счастлив лежать там, пока вы делаете всю работу.
– Ах, ради Бога. У вас в голове когда-нибудь бывают другие мысли?
– В вашем обществе? Почти никогда. А вам хотелось бы, чтобы я вас не желал?
– Это сделало бы нашу задачу намного менее… беспокойной для меня.
– Но и намного менее приятной, особенно когда начнется настоящее волнение. Разве я не был чрезмерно терпелив? Я изображал наркомана и пьяницу, лишь бы дать вам время. Чтобы еще больше растянуть этот срок, я столкнул себя со скалы.
– Ха!
– Но мы не можем продолжать в этом духе. В доме часто бывают слуги. Они видят, что-то не так. Они меняют простыни. Они сплетничают, а некоторым за информацию платят. Время для дискуссий и промедления закончилось. Сегодня вы будете спать в моих объятиях. И если мое тело подчинится моей воле, вы будете счастливы, что мое терпение кончилось.
Вместе с ее гордостью, теперь опасно качающейся на самом краю обрыва.
Она могла бы продолжать сопротивляться ему, приложив к тому все свои силы. Но риск выйти из игры был слишком реальным. Или достаточно существенным, чтобы послужить извинением тому, к чему взывала ее плоть.
В свете гаснущего огня Кэт уже едва различала его лицо. Выражение, которое оно приняло. Так ей было проще сказать то, что она собиралась. И кто бы мог подумать, что она будет так смущаться, после той жизни, которую вела?
– Я танцовщица, – сказала она. – Актриса. Когда эта неделя закончится, я вернусь к своему ремеслу. Ничто не должно помешать этому. Вы… будете осторожны, милорд?
– Я всегда благоразумен. Вы должны помочь мне, Кэт, но обещаю. Пока мы оба осмотрительны, последствий не будет. – Он с трудом поднялся. – Идите в постель, если хотите. Я выведу эту псину, – Мальволио лежал у его ног, похрапывая, – на прогулку в сторону острова. Вряд ли мне удастся что-нибудь рассмотреть, но уверен, там происходит нечто большее, чем просто контрабанда.
– Очень хорошо, только вот незадача! Я уже была ночью в этом лесу, и у меня есть черная одежда, в которой меня трудно различить. А вас сразу заметят, а в случае бегства в таком состоянии легко догонят.
– Не лишайте меня прогулки, – возразил Джаррет. – Или это ваша тактика очередного промедления?
– И хорошо зарекомендовавшая себя, сэр. Я счастлива, что вы подумали об этом.
Глава 13
Кэт решила привязать Мальволио к дереву в саду. Пес скорее мог выдать ее, залаяв на мышь-полевку, чем оказаться полезным. Он лег на пузо, округлившееся от ростбифа, и положил морду на передние лапы. В жизни пса все так просто. Поправив вязаную маску, Кэт отправилась на восток.
Луна, медленно плывущая на западе, давала мало света. Девушка шла вдоль береговой линии, стараясь держаться в тени деревьев. Иногда она бросала взгляд сквозь листву на поросший деревьями остров, похожий на мохнатого зверя, спящего на воде.
Заметив небольшую возвышенность, с которой открывался хороший обзор, Кэт забралась на дерево и стала высматривать, сама не знала, что именно. Если от острова отошла еще одна лодка, то, очевидно, с другой стороны, недоступной ее взгляду. Потом она ждала почти час, по ее внутренним часам, и не увидела никого, кроме совы, охотящейся среди деревьев. Но когда девушка уже собралась уходить, в центре острова мелькнул огонек.
Она взобралась на дерево повыше. Свет, то исчезавший, то появлявшийся снова, в зависимости от плотности зарослей, неуклонно продвигался на восток. Кэт соскользнула на землю и пошла в том же направлении.
Следуя параллельно острову, она поняла, какой он большой. С берега свет уже не был виден, и Кэт решила, что лодочник привязал свое суденышко на восточной стороне полуострова, на косе, выдававшейся в воду, как согнутый локоть. Из этой точки всякий мог легко и быстро выйти к сторожке «Рая».
Когда она уже могла различать полуостров, то нашла другое густое дерево и взобралась повыше, чем в прошлый раз. Точно, свет продолжает двигаться в том же направлении и приближается к воде. Потом он исчез. Вскоре, как тень на фоне озера, освещенного звездами, маленькое судно отошло от острова.
Первым порывом было двинуться в ту сторону, в надежде увидеть, как лодка причаливает к берегу. Но у нее не было подзорной трубы, и если гребец не держит фонарь так, чтобы он освещал его лицо, то рассмотреть и узнать его невозможно. Кэт не любила ошибаться, и свое раздражение частично выплеснула, пробежав большую часть дороги до коттеджа.
Деринг развел огонь и оставил горящую свечу. Она отвязала поводок Мальволио, дала ему остатки ростбифа на блюдце, наполнила водой миску и начала неторопливо стягивать брюки и вязаную тунику.
Ей показалось, что пронесся вихрь, не коснувшись ее. Годы дисциплины и контроля забыты, и на какое-то время она, к своему стыду, была этому рада. Но длинная пробежка на холодном, как в декабре, воздухе смягчила ее острое желание. Она снова была в безопасности, держа в узде свои неправедные страсти.
Логика проснулась и начала приводить веские аргументы. Не было причины будить его светлость. Ей не удалось узнать ничего такого, что не могло бы подождать до утра. Кровать – огромная. Возможно, ей удастся проскользнуть туда незамеченной. А ему необходим отдых.
Ее ночная рубашка и халат лежали на софе, там, где она их оставила. Необходимость научила ее тихо раздеваться, двигаться беззвучно и ложиться в постель, не мешая спящему там человеку, точно чувствовать час и минуту так, чтобы уйти до того, как он проснется. Это помогало, конечно, если мужчина был очень пьян.
Оставив халат, который мог зашуршать, Кэт погасила свечу и на цыпочках направилась в спальню. Уютный огонь в камине обозначал длинную фигуру его светлости, как обычно, отвернувшегося к другой стороне кровати. Она закрыла дверь перед Мальволио, который присоединился бы к ним, будь у него такая возможность, и скользнула под одеяло.
Тишина на другой стороне кровати. Она отважилась улечься поудобнее, наслаждаясь мягкими простынями, их свежим запахом, теплом тела, которое, возможно, лежало немного далековато. Почему ей было легче рисковать жизнью бок о бок с этим человеком, нежели лежать с ним рядом, страшась его прикосновения и жаждая его?
Она закрыла глаза, ей хотелось расслабиться. Прислушалась к его дыханию. Было слышно только биение крови в ее висках. Все в ней застыло в дурном предчувствии. Нужно было остаться в другой комнате вместе с Мальволио.
Потом шорох – тело повернулось в простынях, – и большая теплая рука легла ей на талию.
– Мне послышалось, что кто-то пришел, – пробормотал он. Рука сдвинулась вниз по бедру и сжала в кулаке ткань. – Это что такое? Броня?
– Фланель.
– Тем не менее хорошая защита. Вы собираетесь оставаться здесь всю ночь?
– Как видите, милорд, я в пределах досягаемости.
– Но ближе ко мне вам будет уютнее, – сказал Джаррет. – Без паники. Я собираюсь повернуться на другой бок и придвинуть вас к себе, вот и все.
– А вы не хотите узнать, что я видела на острове?
– Если бы это было очень важно, вы бы уже рассказали мне. Иди сюда, Кэт. Согрей меня.
Он без труда притянул ее к себе, ее спина – у его груди. На нем, как она и ожидала, ничего не было.
Его рука лежала у нее на груди, его запястье – под ее подбородком, его ладонь обняла ее шею. Устроившись так, он начал двигаться… совсем не так, как она ожидала. Объятие, властное и охраняющее, растопило ее сопротивление. Постепенно страх и желание исчезли. А он все еще медлил. Чтобы не испортить ничего своей грубой страстью.
Через некоторое время, когда вожделение отступило и покой охватил ее, она погрузилась в сумерки сознания. Его дыхание шевелило ей волосы. Пульс на его запястье бился возле ее горла. Благословенное чувство, что она находится в полной безопасности, хоть и на короткое время.
Иногда ей снились сны, сейчас она видела сон о перьях. Она парила на облаке из них, нежном как пух. Она была чертополохом, но мягким внутри. Или это слабость? Одно и то же.
Чертополох, крапива, колючка. Она не родилась с иглами, как дикобраз. Она не хотела заострять иглы, торчащие из ее тела, укоренившиеся в ее сердце. Но они были необходимы.
Почему она не падала? Она должна сейчас упасть. Все приятное, как ее облако из перьев, разрушалось, стоило ей приблизиться к нему. Рвалось в клочья. Но пока перья все еще щекотали ее, а бриз нес над зелеными полями. Вот она свисает с дерева, наблюдая за упавшим мужчиной, она протягивает руки, и он взлетает к ней.
Она на верху лестницы, глядит вниз на упавшего человека, раскидывает руки и бежит.
«Ш-ш», – прошуршали перья, расправляясь, как ангельские крылья, поднимая ее в небо.
Когда Кэт снова увидела сон, это был сон о воде. Она плавала в теплом бассейне, вода щекотала шею, намочила волосы, омывала ее живот и груди. Она проникала в самые тайные места и касалась их, будучи водой и огнем одновременно. Свет. Земля, утонувшая в свежести дождя. Она выбросила зеленые ростки, и они открылись навстречу солнцу. Покрылись почками. Она была цветком. Колючкой. Чертополохом.
Кэт открыла глаза.
Теплые губы ласково касались ее шеи. Легкое дыхание дразнило волосы.
– Иногда мне кажется, что ты проснулась, – прошептал низкий голос. – А потом я снова теряю тебя.
– Вы трогали меня?
– Немного. Здесь – он коснулся поцелуем ее затылка, – и здесь, – его рука опустилась на ее талию и двинулась вдоль бедра, – и здесь.
Кончик пальца дразнил ее грудь, сосок. У нее перехватило дыхание.
– Останься со мной, Кэти. Тебе нечего бояться.
Сердце колотилось, как пойманная птица. Он должен чувствовать это. Его ладонь лежала у нее на груди, будто он мог остудить гнев у нее внутри. Она заставила себя поспешно дышать. Медленное, глубокое дыхание отдавалось у нее в спине. Его грудь вздымалась и опускалась в унисон с ней. Он настроился на ее ритм, почувствовал ее настроение и успокаивал ее.
Он просто держал ее в своих объятиях, именно так, как ей и хотелось сейчас.
И Кэт начала признавать, что белый жар внутри ее не был гневом. Не сейчас. Привычка заставила подумать так. Страх и ужас – вот чего она ожидала, когда с ней был мужчина, это было почти все, что она могла вспомнить о мужском обладании. О его превосходстве.
Как клубы пара, поднимающиеся из земных глубин, всплывали воспоминания. Юная девушка, спрятавшаяся за обтянутым гобеленом экраном перед камином, глядящая на элегантного английского джентльмена, пришедшего с визитом. Ее застенчивый реверанс при его следующем визите. Кокетство, привычная улыбка, сильные руки, поднимающие ее на сиденье фургона.
Она пропала сразу, пропала, когда отчаялась бежать, и поверила в обещание обрести убежище в его объятиях. Так что, когда он скрывался с ней в пустых комнатах и альковах с балдахинами, когда он учил ее, как мужчина может пробудить ее чувства, желание погрузило ее в безумие.
И теперь другой элегантный английский джентльмен соблазнял ее, и уступить такому человеку – это последнее, что она собиралась когда-нибудь повторить.
– Ты опять ушла от меня? – Его голос, мягкий как пух, коснулся ее уха. – Что мне сделать, чтобы ты поверила мне хоть ненадолго?
Она положила руку на его ладонь, лежавшую на ее сердце.
– Не просите меня о доверии. Но на этот раз я последую за вами, куда бы вы меня ни повели.
– И ты позволишь мне пойти всюду? Касаться тебя всюду?
– Пожалуйста. Я не могу думать. Я не могу решать. Я…
Палец коснулся ее губ.
– Тебе и не надо, милая Кэт. Я дам тебе то, что тебе нужно. Будь со мной. Ничего не делай, отдайся чувствам.
Не успела Кэт вздохнуть, как он нашел путь под ее ночную рубашку, и вот она уже у нее на талии. Она позволила бы ему снять рубашку, села бы, чтобы помочь ему, но он уже получил доступ туда, куда хотел. Его руки спрятались в мягкой фланели, он взял ее груди в свои ладони, гладил их, ласкал ее соски.
Закутанная тканью там, где он касался ее, обнаженная и открытая там, где он ее не трогал. Ощущения, неожиданные и противоречивые, заставили двигаться ее ноги. Тереться друг о друга. Ее охватило нетерпение.
Но он не спешил.
– Я твой любовник, – бормотал он, – в тёмной безопасности этой ночи. В другое время ты можешь ждать от меня большего. Ты можешь потребовать все, что я смогу тебе дать. Но сейчас ты еще не готова к этому. Будем нежными, Кэт. Мы останемся в приливе страсти, где тебе не нужно бояться, если это именно то, что сковывает тебя.
Пальцы одной руки провели по ее животу, сводя с ума, скользнули через естественный пункт назначения к нежному месту под коленом и двинулись в обратный путь. Как настоящий художник, он точно знал, где нужно положить мазок. Она никак не могла догадаться, где он коснется ее в следующий раз. Ожидание заставляло ее извиваться, она невольно хватала его запястье и понуждала двигаться вперед. Он не обращал внимания на ее указания.
– Только вообрази, – сказал он голосом, хриплым от сдержанности, – что мы будем делать в другое время, когда я смогу целовать тебя, и прижиматься к тебе, и отдать все мое тело для услаждения твоего.
Мы можем делать это сейчас, хотелось ей сказать ему. Но так было лучше. Он знал это, понимал, что ей нужно. Одна большая теплая рука продолжала играть с ее грудями. Палец другой пасся на внутренней стороне ее бедра. И у ног сзади появилось что-то горячее и набухшее.
Ее голова откинулась на его плечо. Его язык толкнулся в ее шею, как бы ища вход. Затем зубы, мягко, но уверенно, потом губы, все они оставляли свой след. Джаррет двигал бедрами, вынуждая ее чувствовать его размер, его твердость, рождая в ней представление, как это будет, когда он проникнет в нее.
Ей казалось невозможным сорваться с цепи, не испытывать страха, но его тело было сильным, его руки обладали волшебной силой. Они полностью освободили ее. Когда его палец достиг того места, где она желала бы его ощущать, Кэт удивленно вскрикнула. Ощущение было таким прекрасным! Он был обворожителен.
Он нажал вверх, через влажное приветствие к ее набухшей сущности, и она почти взлетела, как фейерверк. Деринг, должно быть, почувствовав это, предпочел замедлить движение. Она не имела ничего против. Больше всего на свете ей хотелось ощущать его внутри себя. Теперь руки ее были стиснуты в кулаки. Она согнулась, готовая принять его. Его член пульсировал у ее ягодиц.
Он вставил в нее палец. И только, но она опять вскрикнула.
– Еще? – шепнул он.
Его голова упиралась в ее макушку. Он, должно быть, почувствовал, как она кивнула. К первому пальцу присоединился второй, а его язык, влажный и теплый, ткнулся в ее ухо.
Он окружал ее со всех сторон. У нее было ощущение, будто он касается ее всюду. Его пальцы двигались в ней, сзади он нажимал на нее, его рука ласкала ее груди, рот играл с ее шеей, плечами и в раковине уха.
– Еще один, чтобы быть уверенным, что ты можешь принять меня всего полностью.
Еще один его длинный палец, сделав ей немного больно, протиснулся в щель, но скоро этого стало недостаточно. Она извивалась на его руке, у его груди, от желания, растущего в ней. Так долго одинока и пуста. Бесконечно жаждая того, что она сама себе запретила.
– Пожалуйста, – просила она. – О, пожалуйста.
– Да. – Он вынул пальцы. Изменил положение. – Подними колени. Впусти меня, Кэт, так глубоко, как я смогу.
Она подняла колени почти до груди. Он просунул руку между ее бедер, освобождая пространство.
– Задержись здесь на мгновение.
Рука переместилась, и потом он вошел в ее открытое тело. Потыкался, ища вход.
Достиг его.
Толстое и жесткое его мужское достоинство постепенно проникало в нее. Он немного отодвинулся назад, занял другое положение и пробрался еще глубже.
– Почти на месте.
Он взял сжатую в кулак руку, разжал ее и поднес к тому месту, где они соединялись.
– Ты не видишь, – сказал он. – Но можешь себе представить. Возьми мой член большим и указательным пальцами. Вот так. Двигай их вниз, туда, где я исчезаю в тебе.
Ее пальцы не могли охватить его. Ей не верилось, что такое большое может проникнуть так глубоко в нее. И он собирался продолжить движение.
– Определенно, ты не можешь…
– Могу. Мы оба можем. Будет проще, если я буду сверху, а ты закинешь свои прекрасные ноги мне на плечи. В другой раз мы так и сделаем. И впредь тебе это понравится даже больше, чем сейчас. Держись, Кэт. Я больше не могу ждать.
Она почувствовала, как он скользил в кольце из ее пальцев, пока ей не пришлось разжать их и позволить его плоти запечатать ее. Соединение полное, казалось, он очень долго оставался на месте, тяжело дыша, растягивая ее так, как с ней никогда не случалось, и она даже не думала, что такое возможно.
– Тебе больно?
– Ах нет. – Она пошевелила бедрами, не столько потому, что в них торчал толстый кол, но больше для того, чтобы понять, что еще доступно. Движение без боли. Это было возможно. Это становилось необходимым. Но в том положении, в каком они находились, двигаться придется ему. И она хотела, чтобы он это делал.
Она так ему и сказала.
– Ах, – с долгим вздохом произнес он. Рука, ласкавшая ее груди, переместилась к талии и плотно легла там, удерживая ее на месте, когда он немного отодвинулся назад, потом снова вперед. Прелюдия к неторопливому ритму, который заставлял ее ощущать каждый его дюйм всякий раз, как он повторял движение. Упрямые твердые толчки возобновлялись много раз, заставляя ее желать, чтобы все продолжалось без конца, как оно и было. Ей хотелось, чтобы он проникал еще глубже и плотнее, чем прежде.
Он впился губами в ее шею, одной рукой направив ее бедра перемещаться некоторое время по часовой стрелке. Теперь она действительно чувствовала его, их движения дополняли друг друга и создавали ощущения, которые разливались по всему телу от трения их гениталий.
– Я хочу больше, – выдохнула она. – Больше.
– Тебе нужно вот что. – Он переместил палец выше того участка, где двигал его взад и вперед, и начал потирать то место, где наслаждение слилось в один дрожащий кусок плоти. – И это. – Его толчки создавали давление, которое поднимало ее все выше и выше. А потом жжение превратилось в большой пожар. Она уткнулась лицом в подушку, чтобы не закричать.
Когда наслаждение достигло пика, он прекратил движение при толчке вниз. Все еще внутри ее, он подождал, пока волны жара и волшебного ощущения текли своим благословенным курсом. Только когда она обмякла, он снова начал двигаться.
Но теперь, когда нужно было вынуть его, все еще твердого, с ее губ сорвался протест:
– Разве ты не…
– Я хочу, чтобы ты была в безопасности, – сказал он. – Как я и обещал. А теперь спи, моя Кэт. Мне нужно уйти на некоторое время. А потом я вернусь и буду с тобой всю ночь.
Джаррет проснулся около полудня и, к своему удивлению, обнаружил свернувшуюся клубочком Кэт рядом с собой. Его первой мыслью, нашедшей полное одобрение тела ниже талии, было начать день с самого хорошего старта. Но мысль эта исчезла, когда он почувствовал, как глубоко Кэт погрузилась в сон, как усталость укутала ее своими объятиями. Ему там не было места, не сейчас.
Он собрал одежду, оделся в гостиной и, позвав собаку, с тростью в руках отправился на прогулку к «храму». В первую ночь Мичем показал ему здания холодных и горячих бань, парикмахерскую, массажную и залы для занятия спортом. Ему нужно было все это, и его долг – чуждое для него слово – предписывал ему провести вторую половину дня на виду и в пределах досягаемости.
Когда его вымыли, прогрели, пропарили, охладили и побрили, он покорно отдался в руки турчанки-массажистки, которая растерзала его.
– Вы быть счастливый, – сказала мадам с последним шлепком. – Я обещаю.
И правда, после неспешного обеда в ресторане «храма» он был в состоянии двигаться без той скованности, которая так мешала ему после падения со скалы.
Хорошо, что Кэт выспится, подумал он, чувствуя нетерпение в чреслах. Сегодня ночью им обоим не удастся отдохнуть.
Всю вторую половину дня, показавшуюся ему бесконечной, мыслями он постоянно возвращался к своей цыганке, своему тирану. Она напомнила ему о подарке на день рождения, который он получил от своего деда: множество коробок, одна в другой, и в последней, самой маленькой, и был собственно подарок – булавка с изумрудом, которая для мальчика восьми лет не представляла никакого интереса. Но много лет спустя, продав ее, он смог избежать выселения из квартиры, которую снимал. Сейчас ему вспомнились все возрастающий восторг, приятное любопытство, удивление сложностью задачи. После этого подарка он заинтересовался своими научными занятиями.
Если снять с таинственной Кэт все семь оболочек, что он там обнаружит?
Прекрасная погода выманила большинство гостей на прогулку, так что ему пришлось довольствоваться обществом подобных ему лентяев и удалось немного выиграть в вист. Каждая копейка была у него на счету. К концу этой недели он снова будет сам по себе, опять там же, где оказался двенадцать лет назад.
На счету была также и каждая минута, а он растрачивал драгоценные часы, не узнав ничего стоящего, пока слуга не принес ему записку на бланке «Рая». В любое удобное для его светлости время Сайлас Индиго будет рад предложить показ заказанных его светлостью рыболовных снастей.
Извинившись, Джаррет оставил игру и последовал за слугой к поросшему травой берегу ручья, впадающего в озеро. Здесь очень пожилой человек с седыми волосами и бакенбардами раскладывал удочки и другие принадлежности, назначение которых по большей части Джаррету было неизвестно.
– Вы не рыбак, судя по выражению вашего лица, – мягко заметил Индиго. – Пока слуга не отойдет, изображайте интерес к моей выставке.
Еще один лакей «Черного Феникса», догадался Джаррет, прочитав записку. Он взял удочку и сделал вид, будто изучает ее.
– В Лондоне рыбалка плохая. Какие у вас новости?
– Хотел спросить вас о том же. Я не много могу добавить к тому, что вы уже знаете. Мы узнали о связи лорда Каррингтона с благотворительным фондом для брошенных детей, расположенным недалеко от Картмела. В приюте Святого Суитина им дают начальное образование и обучают ремеслам, после чего воспитанников отдают в подмастерья или в услужение. О Каррингтоне сообщают как о великодушном покровителе, который очень помогает в поиске мест для детей.
– Вы можете выяснить, что это за места?
– У нас пока нет их списка, но мы уже поговорили с несколькими мальчиками и девочками, которым нашли работу в окрестностях. Они хорошо отзывались об условиях в приюте Святого Суитина и, казалось, процветали. Но некоторые из них упомянули, что лорд Каррингтон и еще один или два джентльмена время от времени посещают их и приносят подарки: апельсины и пряники – и спрашивают об их здоровье. И по словам детей – последнее недостоверно, – самых красивых мальчиков и девочек отправляли на специальную подготовку. И вскоре для них находили места. Мы полагаем, что большинство отправляли в Лондон.
Джаррет понял скрытый намек.
– И продавали в бордели.
– Красивых детей часто выбирают и для других целей. В качестве пажей, например, или как компанию для собственных детей. Но боюсь, вы попали в точку. Чего нам не хватает, так это улик о связи продажи детей с фондом Картмела, и они на нас с неба не упадут. Не могли бы вы помочь нам, милорд? Если бы «Феникс» занялся этими несчастными, то где мы могли бы найти эти заведения…
Джаррет прервал его:
– Сожалею, что разочарую вас, Индиго, но я совершенно заурядный негодяй. Вам нужно было бы выбрать более развращенного типа.
Луна, медленно плывущая на западе, давала мало света. Девушка шла вдоль береговой линии, стараясь держаться в тени деревьев. Иногда она бросала взгляд сквозь листву на поросший деревьями остров, похожий на мохнатого зверя, спящего на воде.
Заметив небольшую возвышенность, с которой открывался хороший обзор, Кэт забралась на дерево и стала высматривать, сама не знала, что именно. Если от острова отошла еще одна лодка, то, очевидно, с другой стороны, недоступной ее взгляду. Потом она ждала почти час, по ее внутренним часам, и не увидела никого, кроме совы, охотящейся среди деревьев. Но когда девушка уже собралась уходить, в центре острова мелькнул огонек.
Она взобралась на дерево повыше. Свет, то исчезавший, то появлявшийся снова, в зависимости от плотности зарослей, неуклонно продвигался на восток. Кэт соскользнула на землю и пошла в том же направлении.
Следуя параллельно острову, она поняла, какой он большой. С берега свет уже не был виден, и Кэт решила, что лодочник привязал свое суденышко на восточной стороне полуострова, на косе, выдававшейся в воду, как согнутый локоть. Из этой точки всякий мог легко и быстро выйти к сторожке «Рая».
Когда она уже могла различать полуостров, то нашла другое густое дерево и взобралась повыше, чем в прошлый раз. Точно, свет продолжает двигаться в том же направлении и приближается к воде. Потом он исчез. Вскоре, как тень на фоне озера, освещенного звездами, маленькое судно отошло от острова.
Первым порывом было двинуться в ту сторону, в надежде увидеть, как лодка причаливает к берегу. Но у нее не было подзорной трубы, и если гребец не держит фонарь так, чтобы он освещал его лицо, то рассмотреть и узнать его невозможно. Кэт не любила ошибаться, и свое раздражение частично выплеснула, пробежав большую часть дороги до коттеджа.
Деринг развел огонь и оставил горящую свечу. Она отвязала поводок Мальволио, дала ему остатки ростбифа на блюдце, наполнила водой миску и начала неторопливо стягивать брюки и вязаную тунику.
Ей показалось, что пронесся вихрь, не коснувшись ее. Годы дисциплины и контроля забыты, и на какое-то время она, к своему стыду, была этому рада. Но длинная пробежка на холодном, как в декабре, воздухе смягчила ее острое желание. Она снова была в безопасности, держа в узде свои неправедные страсти.
Логика проснулась и начала приводить веские аргументы. Не было причины будить его светлость. Ей не удалось узнать ничего такого, что не могло бы подождать до утра. Кровать – огромная. Возможно, ей удастся проскользнуть туда незамеченной. А ему необходим отдых.
Ее ночная рубашка и халат лежали на софе, там, где она их оставила. Необходимость научила ее тихо раздеваться, двигаться беззвучно и ложиться в постель, не мешая спящему там человеку, точно чувствовать час и минуту так, чтобы уйти до того, как он проснется. Это помогало, конечно, если мужчина был очень пьян.
Оставив халат, который мог зашуршать, Кэт погасила свечу и на цыпочках направилась в спальню. Уютный огонь в камине обозначал длинную фигуру его светлости, как обычно, отвернувшегося к другой стороне кровати. Она закрыла дверь перед Мальволио, который присоединился бы к ним, будь у него такая возможность, и скользнула под одеяло.
Тишина на другой стороне кровати. Она отважилась улечься поудобнее, наслаждаясь мягкими простынями, их свежим запахом, теплом тела, которое, возможно, лежало немного далековато. Почему ей было легче рисковать жизнью бок о бок с этим человеком, нежели лежать с ним рядом, страшась его прикосновения и жаждая его?
Она закрыла глаза, ей хотелось расслабиться. Прислушалась к его дыханию. Было слышно только биение крови в ее висках. Все в ней застыло в дурном предчувствии. Нужно было остаться в другой комнате вместе с Мальволио.
Потом шорох – тело повернулось в простынях, – и большая теплая рука легла ей на талию.
– Мне послышалось, что кто-то пришел, – пробормотал он. Рука сдвинулась вниз по бедру и сжала в кулаке ткань. – Это что такое? Броня?
– Фланель.
– Тем не менее хорошая защита. Вы собираетесь оставаться здесь всю ночь?
– Как видите, милорд, я в пределах досягаемости.
– Но ближе ко мне вам будет уютнее, – сказал Джаррет. – Без паники. Я собираюсь повернуться на другой бок и придвинуть вас к себе, вот и все.
– А вы не хотите узнать, что я видела на острове?
– Если бы это было очень важно, вы бы уже рассказали мне. Иди сюда, Кэт. Согрей меня.
Он без труда притянул ее к себе, ее спина – у его груди. На нем, как она и ожидала, ничего не было.
Его рука лежала у нее на груди, его запястье – под ее подбородком, его ладонь обняла ее шею. Устроившись так, он начал двигаться… совсем не так, как она ожидала. Объятие, властное и охраняющее, растопило ее сопротивление. Постепенно страх и желание исчезли. А он все еще медлил. Чтобы не испортить ничего своей грубой страстью.
Через некоторое время, когда вожделение отступило и покой охватил ее, она погрузилась в сумерки сознания. Его дыхание шевелило ей волосы. Пульс на его запястье бился возле ее горла. Благословенное чувство, что она находится в полной безопасности, хоть и на короткое время.
Иногда ей снились сны, сейчас она видела сон о перьях. Она парила на облаке из них, нежном как пух. Она была чертополохом, но мягким внутри. Или это слабость? Одно и то же.
Чертополох, крапива, колючка. Она не родилась с иглами, как дикобраз. Она не хотела заострять иглы, торчащие из ее тела, укоренившиеся в ее сердце. Но они были необходимы.
Почему она не падала? Она должна сейчас упасть. Все приятное, как ее облако из перьев, разрушалось, стоило ей приблизиться к нему. Рвалось в клочья. Но пока перья все еще щекотали ее, а бриз нес над зелеными полями. Вот она свисает с дерева, наблюдая за упавшим мужчиной, она протягивает руки, и он взлетает к ней.
Она на верху лестницы, глядит вниз на упавшего человека, раскидывает руки и бежит.
«Ш-ш», – прошуршали перья, расправляясь, как ангельские крылья, поднимая ее в небо.
Когда Кэт снова увидела сон, это был сон о воде. Она плавала в теплом бассейне, вода щекотала шею, намочила волосы, омывала ее живот и груди. Она проникала в самые тайные места и касалась их, будучи водой и огнем одновременно. Свет. Земля, утонувшая в свежести дождя. Она выбросила зеленые ростки, и они открылись навстречу солнцу. Покрылись почками. Она была цветком. Колючкой. Чертополохом.
Кэт открыла глаза.
Теплые губы ласково касались ее шеи. Легкое дыхание дразнило волосы.
– Иногда мне кажется, что ты проснулась, – прошептал низкий голос. – А потом я снова теряю тебя.
– Вы трогали меня?
– Немного. Здесь – он коснулся поцелуем ее затылка, – и здесь, – его рука опустилась на ее талию и двинулась вдоль бедра, – и здесь.
Кончик пальца дразнил ее грудь, сосок. У нее перехватило дыхание.
– Останься со мной, Кэти. Тебе нечего бояться.
Сердце колотилось, как пойманная птица. Он должен чувствовать это. Его ладонь лежала у нее на груди, будто он мог остудить гнев у нее внутри. Она заставила себя поспешно дышать. Медленное, глубокое дыхание отдавалось у нее в спине. Его грудь вздымалась и опускалась в унисон с ней. Он настроился на ее ритм, почувствовал ее настроение и успокаивал ее.
Он просто держал ее в своих объятиях, именно так, как ей и хотелось сейчас.
И Кэт начала признавать, что белый жар внутри ее не был гневом. Не сейчас. Привычка заставила подумать так. Страх и ужас – вот чего она ожидала, когда с ней был мужчина, это было почти все, что она могла вспомнить о мужском обладании. О его превосходстве.
Как клубы пара, поднимающиеся из земных глубин, всплывали воспоминания. Юная девушка, спрятавшаяся за обтянутым гобеленом экраном перед камином, глядящая на элегантного английского джентльмена, пришедшего с визитом. Ее застенчивый реверанс при его следующем визите. Кокетство, привычная улыбка, сильные руки, поднимающие ее на сиденье фургона.
Она пропала сразу, пропала, когда отчаялась бежать, и поверила в обещание обрести убежище в его объятиях. Так что, когда он скрывался с ней в пустых комнатах и альковах с балдахинами, когда он учил ее, как мужчина может пробудить ее чувства, желание погрузило ее в безумие.
И теперь другой элегантный английский джентльмен соблазнял ее, и уступить такому человеку – это последнее, что она собиралась когда-нибудь повторить.
– Ты опять ушла от меня? – Его голос, мягкий как пух, коснулся ее уха. – Что мне сделать, чтобы ты поверила мне хоть ненадолго?
Она положила руку на его ладонь, лежавшую на ее сердце.
– Не просите меня о доверии. Но на этот раз я последую за вами, куда бы вы меня ни повели.
– И ты позволишь мне пойти всюду? Касаться тебя всюду?
– Пожалуйста. Я не могу думать. Я не могу решать. Я…
Палец коснулся ее губ.
– Тебе и не надо, милая Кэт. Я дам тебе то, что тебе нужно. Будь со мной. Ничего не делай, отдайся чувствам.
Не успела Кэт вздохнуть, как он нашел путь под ее ночную рубашку, и вот она уже у нее на талии. Она позволила бы ему снять рубашку, села бы, чтобы помочь ему, но он уже получил доступ туда, куда хотел. Его руки спрятались в мягкой фланели, он взял ее груди в свои ладони, гладил их, ласкал ее соски.
Закутанная тканью там, где он касался ее, обнаженная и открытая там, где он ее не трогал. Ощущения, неожиданные и противоречивые, заставили двигаться ее ноги. Тереться друг о друга. Ее охватило нетерпение.
Но он не спешил.
– Я твой любовник, – бормотал он, – в тёмной безопасности этой ночи. В другое время ты можешь ждать от меня большего. Ты можешь потребовать все, что я смогу тебе дать. Но сейчас ты еще не готова к этому. Будем нежными, Кэт. Мы останемся в приливе страсти, где тебе не нужно бояться, если это именно то, что сковывает тебя.
Пальцы одной руки провели по ее животу, сводя с ума, скользнули через естественный пункт назначения к нежному месту под коленом и двинулись в обратный путь. Как настоящий художник, он точно знал, где нужно положить мазок. Она никак не могла догадаться, где он коснется ее в следующий раз. Ожидание заставляло ее извиваться, она невольно хватала его запястье и понуждала двигаться вперед. Он не обращал внимания на ее указания.
– Только вообрази, – сказал он голосом, хриплым от сдержанности, – что мы будем делать в другое время, когда я смогу целовать тебя, и прижиматься к тебе, и отдать все мое тело для услаждения твоего.
Мы можем делать это сейчас, хотелось ей сказать ему. Но так было лучше. Он знал это, понимал, что ей нужно. Одна большая теплая рука продолжала играть с ее грудями. Палец другой пасся на внутренней стороне ее бедра. И у ног сзади появилось что-то горячее и набухшее.
Ее голова откинулась на его плечо. Его язык толкнулся в ее шею, как бы ища вход. Затем зубы, мягко, но уверенно, потом губы, все они оставляли свой след. Джаррет двигал бедрами, вынуждая ее чувствовать его размер, его твердость, рождая в ней представление, как это будет, когда он проникнет в нее.
Ей казалось невозможным сорваться с цепи, не испытывать страха, но его тело было сильным, его руки обладали волшебной силой. Они полностью освободили ее. Когда его палец достиг того места, где она желала бы его ощущать, Кэт удивленно вскрикнула. Ощущение было таким прекрасным! Он был обворожителен.
Он нажал вверх, через влажное приветствие к ее набухшей сущности, и она почти взлетела, как фейерверк. Деринг, должно быть, почувствовав это, предпочел замедлить движение. Она не имела ничего против. Больше всего на свете ей хотелось ощущать его внутри себя. Теперь руки ее были стиснуты в кулаки. Она согнулась, готовая принять его. Его член пульсировал у ее ягодиц.
Он вставил в нее палец. И только, но она опять вскрикнула.
– Еще? – шепнул он.
Его голова упиралась в ее макушку. Он, должно быть, почувствовал, как она кивнула. К первому пальцу присоединился второй, а его язык, влажный и теплый, ткнулся в ее ухо.
Он окружал ее со всех сторон. У нее было ощущение, будто он касается ее всюду. Его пальцы двигались в ней, сзади он нажимал на нее, его рука ласкала ее груди, рот играл с ее шеей, плечами и в раковине уха.
– Еще один, чтобы быть уверенным, что ты можешь принять меня всего полностью.
Еще один его длинный палец, сделав ей немного больно, протиснулся в щель, но скоро этого стало недостаточно. Она извивалась на его руке, у его груди, от желания, растущего в ней. Так долго одинока и пуста. Бесконечно жаждая того, что она сама себе запретила.
– Пожалуйста, – просила она. – О, пожалуйста.
– Да. – Он вынул пальцы. Изменил положение. – Подними колени. Впусти меня, Кэт, так глубоко, как я смогу.
Она подняла колени почти до груди. Он просунул руку между ее бедер, освобождая пространство.
– Задержись здесь на мгновение.
Рука переместилась, и потом он вошел в ее открытое тело. Потыкался, ища вход.
Достиг его.
Толстое и жесткое его мужское достоинство постепенно проникало в нее. Он немного отодвинулся назад, занял другое положение и пробрался еще глубже.
– Почти на месте.
Он взял сжатую в кулак руку, разжал ее и поднес к тому месту, где они соединялись.
– Ты не видишь, – сказал он. – Но можешь себе представить. Возьми мой член большим и указательным пальцами. Вот так. Двигай их вниз, туда, где я исчезаю в тебе.
Ее пальцы не могли охватить его. Ей не верилось, что такое большое может проникнуть так глубоко в нее. И он собирался продолжить движение.
– Определенно, ты не можешь…
– Могу. Мы оба можем. Будет проще, если я буду сверху, а ты закинешь свои прекрасные ноги мне на плечи. В другой раз мы так и сделаем. И впредь тебе это понравится даже больше, чем сейчас. Держись, Кэт. Я больше не могу ждать.
Она почувствовала, как он скользил в кольце из ее пальцев, пока ей не пришлось разжать их и позволить его плоти запечатать ее. Соединение полное, казалось, он очень долго оставался на месте, тяжело дыша, растягивая ее так, как с ней никогда не случалось, и она даже не думала, что такое возможно.
– Тебе больно?
– Ах нет. – Она пошевелила бедрами, не столько потому, что в них торчал толстый кол, но больше для того, чтобы понять, что еще доступно. Движение без боли. Это было возможно. Это становилось необходимым. Но в том положении, в каком они находились, двигаться придется ему. И она хотела, чтобы он это делал.
Она так ему и сказала.
– Ах, – с долгим вздохом произнес он. Рука, ласкавшая ее груди, переместилась к талии и плотно легла там, удерживая ее на месте, когда он немного отодвинулся назад, потом снова вперед. Прелюдия к неторопливому ритму, который заставлял ее ощущать каждый его дюйм всякий раз, как он повторял движение. Упрямые твердые толчки возобновлялись много раз, заставляя ее желать, чтобы все продолжалось без конца, как оно и было. Ей хотелось, чтобы он проникал еще глубже и плотнее, чем прежде.
Он впился губами в ее шею, одной рукой направив ее бедра перемещаться некоторое время по часовой стрелке. Теперь она действительно чувствовала его, их движения дополняли друг друга и создавали ощущения, которые разливались по всему телу от трения их гениталий.
– Я хочу больше, – выдохнула она. – Больше.
– Тебе нужно вот что. – Он переместил палец выше того участка, где двигал его взад и вперед, и начал потирать то место, где наслаждение слилось в один дрожащий кусок плоти. – И это. – Его толчки создавали давление, которое поднимало ее все выше и выше. А потом жжение превратилось в большой пожар. Она уткнулась лицом в подушку, чтобы не закричать.
Когда наслаждение достигло пика, он прекратил движение при толчке вниз. Все еще внутри ее, он подождал, пока волны жара и волшебного ощущения текли своим благословенным курсом. Только когда она обмякла, он снова начал двигаться.
Но теперь, когда нужно было вынуть его, все еще твердого, с ее губ сорвался протест:
– Разве ты не…
– Я хочу, чтобы ты была в безопасности, – сказал он. – Как я и обещал. А теперь спи, моя Кэт. Мне нужно уйти на некоторое время. А потом я вернусь и буду с тобой всю ночь.
Джаррет проснулся около полудня и, к своему удивлению, обнаружил свернувшуюся клубочком Кэт рядом с собой. Его первой мыслью, нашедшей полное одобрение тела ниже талии, было начать день с самого хорошего старта. Но мысль эта исчезла, когда он почувствовал, как глубоко Кэт погрузилась в сон, как усталость укутала ее своими объятиями. Ему там не было места, не сейчас.
Он собрал одежду, оделся в гостиной и, позвав собаку, с тростью в руках отправился на прогулку к «храму». В первую ночь Мичем показал ему здания холодных и горячих бань, парикмахерскую, массажную и залы для занятия спортом. Ему нужно было все это, и его долг – чуждое для него слово – предписывал ему провести вторую половину дня на виду и в пределах досягаемости.
Когда его вымыли, прогрели, пропарили, охладили и побрили, он покорно отдался в руки турчанки-массажистки, которая растерзала его.
– Вы быть счастливый, – сказала мадам с последним шлепком. – Я обещаю.
И правда, после неспешного обеда в ресторане «храма» он был в состоянии двигаться без той скованности, которая так мешала ему после падения со скалы.
Хорошо, что Кэт выспится, подумал он, чувствуя нетерпение в чреслах. Сегодня ночью им обоим не удастся отдохнуть.
Всю вторую половину дня, показавшуюся ему бесконечной, мыслями он постоянно возвращался к своей цыганке, своему тирану. Она напомнила ему о подарке на день рождения, который он получил от своего деда: множество коробок, одна в другой, и в последней, самой маленькой, и был собственно подарок – булавка с изумрудом, которая для мальчика восьми лет не представляла никакого интереса. Но много лет спустя, продав ее, он смог избежать выселения из квартиры, которую снимал. Сейчас ему вспомнились все возрастающий восторг, приятное любопытство, удивление сложностью задачи. После этого подарка он заинтересовался своими научными занятиями.
Если снять с таинственной Кэт все семь оболочек, что он там обнаружит?
Прекрасная погода выманила большинство гостей на прогулку, так что ему пришлось довольствоваться обществом подобных ему лентяев и удалось немного выиграть в вист. Каждая копейка была у него на счету. К концу этой недели он снова будет сам по себе, опять там же, где оказался двенадцать лет назад.
На счету была также и каждая минута, а он растрачивал драгоценные часы, не узнав ничего стоящего, пока слуга не принес ему записку на бланке «Рая». В любое удобное для его светлости время Сайлас Индиго будет рад предложить показ заказанных его светлостью рыболовных снастей.
Извинившись, Джаррет оставил игру и последовал за слугой к поросшему травой берегу ручья, впадающего в озеро. Здесь очень пожилой человек с седыми волосами и бакенбардами раскладывал удочки и другие принадлежности, назначение которых по большей части Джаррету было неизвестно.
– Вы не рыбак, судя по выражению вашего лица, – мягко заметил Индиго. – Пока слуга не отойдет, изображайте интерес к моей выставке.
Еще один лакей «Черного Феникса», догадался Джаррет, прочитав записку. Он взял удочку и сделал вид, будто изучает ее.
– В Лондоне рыбалка плохая. Какие у вас новости?
– Хотел спросить вас о том же. Я не много могу добавить к тому, что вы уже знаете. Мы узнали о связи лорда Каррингтона с благотворительным фондом для брошенных детей, расположенным недалеко от Картмела. В приюте Святого Суитина им дают начальное образование и обучают ремеслам, после чего воспитанников отдают в подмастерья или в услужение. О Каррингтоне сообщают как о великодушном покровителе, который очень помогает в поиске мест для детей.
– Вы можете выяснить, что это за места?
– У нас пока нет их списка, но мы уже поговорили с несколькими мальчиками и девочками, которым нашли работу в окрестностях. Они хорошо отзывались об условиях в приюте Святого Суитина и, казалось, процветали. Но некоторые из них упомянули, что лорд Каррингтон и еще один или два джентльмена время от времени посещают их и приносят подарки: апельсины и пряники – и спрашивают об их здоровье. И по словам детей – последнее недостоверно, – самых красивых мальчиков и девочек отправляли на специальную подготовку. И вскоре для них находили места. Мы полагаем, что большинство отправляли в Лондон.
Джаррет понял скрытый намек.
– И продавали в бордели.
– Красивых детей часто выбирают и для других целей. В качестве пажей, например, или как компанию для собственных детей. Но боюсь, вы попали в точку. Чего нам не хватает, так это улик о связи продажи детей с фондом Картмела, и они на нас с неба не упадут. Не могли бы вы помочь нам, милорд? Если бы «Феникс» занялся этими несчастными, то где мы могли бы найти эти заведения…
Джаррет прервал его:
– Сожалею, что разочарую вас, Индиго, но я совершенно заурядный негодяй. Вам нужно было бы выбрать более развращенного типа.