Страница:
Мерода поможет Вам подобрать новых фрейлин. Умоляю Вас: набирайте столько
прислуги, сколько сочтете нужным."
"Вы очень щедры, сир, но за три последних года я поняла, что на самом
деле мне нужно очень немногое. Я бы хотела, чтобы сестра Сесилия осталась
при мне и... Милорд архиепископ, может быть, Вы сможете найти место для
моего духовника?"
Кардиель поклонился. -- "Миледи, я прослежу, чтобы отца Амброса
разместили в моем дворце," -- сказал он, -- "и, если он больше не
понадобится Вам сегодня, я хотел бы прямо сейчас познакомить его с
некоторыми нашими братьями".
"Спасибо, Ваше Преосвященство," -- выдохнула она. -- "Отец Амброс, до
утренней службы Вы мне не понадобитесь."
"Как скажете, миледи."
"А теперь, сир," -- продолжила Джеана, -- "не могли бы Вы
распорядиться, чтобы нам показали наши покои? Сестра и я очень устали с
дороги."
"Конечно, матушка," -- он слегка поклонился. -- "Могу я объявить
придворным, что Вы отужинаете с нами сегодня вечером?"
"Благодарю Вас, Сир, но я вынуждена отказаться. Боюсь, что я еще не
готова появится на публике. Но я бы хотела просить Вас, чтобы рыцари,
сопровождавшие меня, были удостоены этой чести. Они преданно служили мне."
Келсон, ничуть не удивившись тому, что его предложение было отвергнуто,
холодно кивнул: "Матушка, сэр Делри и его спутники -- всегда долгожданные
гости за нашим столом. Джентльмены, наш кузен, принц Рори, проводит Вас в
отведенные вам помещения. А сейчас, если не возражаете," -- продолжил он,
снова обращаясь к Джеане, -- "я провожу Вас к Вашим покоям."
"Благодарю, Сир, но я бы предпочла, чтобы меня сопровождал Найджел,
если, конечно, Вы не возражаете."
Келсон возражал, но не собирался выставлять себя дураком при таком
количестве людей, несмотря на то, что практически все из них знали, что было
причиной столь холодных отношений между ним и Джеаной. Поэтому Келсон просто
наблюдал, как Найджел берет королеву под руку и ведет ее по лестнице, а
сестра Сесилия кротко следует за ними. Юный Пэйн стоял рядом с королем и не
двинулся с места, даже когда Рори увел рыцарей, а Кардиель и отец Амброс
направились в сторону архиепископского дворца.
"Келсон, Вы, похоже, просто выводите ее из себя," -- смущенно глядя на
молчаливого кузена, прошептал Пэйн через мгновение после того, как его отец
и тетка скрылись за дверями главного зала.
Фыркнув, Келсон обнял Пэйна за плечи и печально потрепал его волосы.
"Боюсь, что так, Пэйн. Боюсь, что так."
"Мне кажется, он так вырос," -- пробормотала Джеана, как только она и
Найджел отошли достаточно далеко, чтобы Келсон не мог их слышать. -- "Я и не
думала, что он может так вырасти."
Найджел удивленно посмотрел на нее, но помедлил с ответом до тех пор,
пока они не миновали группу склонившихся в поклоне придворных.
"Джеана, тебе не было здесь целых три года," -- тихо сказал он. --
"Дети растут, хотят того их родители или нет. Подождите, ты еще не видела
Коналла... Да, кстати, а Рори с Пэйном ты узнала?"
"Я всегда узнаю их," -- ответила Джеана, когда они вышли из главного
зала и пошли по длинному коридору, ведшему в жилое крыло. -- "На них печать
Халдейнов. Твоих детей, как и детей Бриона, ни с кем спутать нельзя."
"Может быть, и так. А вот тебя я в толпе ни за что бы не узнал. Что ты
с собой сделала, Джеана?"
"Я не понимаю, о чем ты говоришь," -- ускорив шаг, пробормотала она,
отводя глаза и втягивая исхудавшие руки в рукава своего белого платья.
"Да нет, понимаешь. Ты выглядишь так, будто была не в монастыре, а в
тюрьме. Насколько ты похудела?"
"Пост полезен для души," -- ответила она, вызывающе вздернув
подбородок. -- "Но, зная кто тебя окружает, я не думаю, что ты сможешь
понять это."
Схватив ее за локоть, Найджел остановился посреди коридора и рвком
развернул ее лицом к себе.
"Может, ты объяснишь, что ты имеешь в виду?"
"Ну, они ведь еще при дворе?"
"Кто
еще при дворе?"
"Вы знаете: Морган, МакЛейн, и остальные, Бог знает кто еще."
На лице у него было выражение такого изумления, что Джеана чуть было не
поверила, что он никогда прежде не задумывался об этом. Высвободив руку,
Джеана сделала несколько шагов в сторону жилого крыла и жестом приказала
молчащей Сесилии следовать за ней.
"Покажи нам, куда идти, мы должны отдохнуть" -- спокойно сказала она.
К ее удивлению и облегчению, Найджел не настаивал на дальнейшем
обсуждении. Вместо этого он молча проводил ее в ее старые апартаменты,
расположенные рядом с окруженным стеной садом. Она ожидала куда худеших
помещений. Горничная, открывшая дверь на стук Найджела, сделала
застенчиво-почтительный реверанс и отошла в сторону, но Найджел входить не
стал. Когда за Джеаной и ее безмолвной спутницей закрылась дверь, королева
увидела только солнечный свет, струившийся из солярия, находившегося за
небольшой гостиной, и с дюжину удивленных глаз девушек, занятых до того
вышиванием. Тут к ней с распростертыми объятиями бросилась Мерода, жена
Найджела, по щекам которой бежали слезы радости.
"Джеана! Слава Богу, наконец-то Вы вернулись! Бедняжка, Вы, должно
быть, ужасно устали!"
Когда Мерода обняла ее, Джеана почувствовала упругую выпуклость живота
Мероды -- Боже, да она снова беременна, да еще после такого долгого
перерыва! -- и почувствовала укол зависти, потому что сама она после
рождения Келсона уже не могла иметь детей. Но, подумав, она пришла к выводу,
что это, может быть, и к лучшему -- зараза, сидящая в ее крови, не
передастся следующим поколениям.
На самом деле, она не очень-то была уверена. что одобряет желание
Мероды родить еще одного ребенка, хотя вероятность того, что ему передастся
часть ужасного наследия Келсона, была ничтожно мала. Если по какой-то
причине у Келсона не будет прямого наследника, трон перейдет к Найджеллу и
Коналлу, а если и у Коналла не будет наследников -- к юным Рори и Пэйну.
Младенец, которого Мерода носила под сердцем, практически не имеет шансов
получить корону Халдейнов и не будет даже знать о проклятой заразе,
поразившей династию.
"Мерода, я так
скучала по тебе," -- ласково сказала она, глядя в карие
глаза Мероды, когда обе женщины разъяли объятия и слегка отстранились, чтобы
получше рассмотреть друг друга. -- "А ты, как я вижу, опять беременна. Вы с
Найджелом должны быть так
рады этому."
"Разве можно не радоваться этому?" -- весело улыбаясь, ответила Мерода.
-- "Найджел надеется, что в этот раз будет девочка, и, должна признать, что
после трех мальчиков, я хотела бы того же. Через месяц или около того
узнаем. А ты, Джеана... Боже, как ты исхудала! С тобой все в порядке?"
"Со мной все хорошо настолько, насколько это возможно," -- ответила
она, поворачиваясь, чтобы подозвать свою компаньонку поближе. -- "Это сестра
Сесилия. Она приехала со мной из обители Святого Джайлса. Сестра, это
герцогиня Мерода, жена принца Найджела. Мерода, можно ей посидеть вместе с
остальными девушками, пока мы немного поговорим?"
"Конечно. Сестра, я рада видеть Вас в Ремуте," -- сказала Мерода,
склоняя голову в ответ на поклон монахини. -- "Можете пройти к остальным
девушкам. Мы присоединимся к вам через несколько минут."
Когда Сесилия прошла в солярий, Мерода обернулась к Джеане и подвела ее
к залитой солнечным светом скамейке у окна.
"Итак, что же случилось такого, что не может подождать, пока ты не
отдохнешь?" -- спросила она, опускаясь на гобеленовую подушку и массируя
рукой поясницу.
Джеана не стала садиться; она стояла в море солнечного света и, нервно
сжимая руки, пыталась разглядеть на лице Мероды хоть какой-то признак
сочувствия.
"Мерода, ты в безопасности?" -- прошептала она.
"В безопасности?"
"Морган и МакЛейн не околдовали твоего мужа, как они сделали с моим?"
"Джеана..."
"Мерода, речь идет о его душе!" -- продолжала Джеана, присаживаясь
рядом со своей невесткой и не отрывая взгляда от лица Мероды. -- "Ты должна
спасти его от деринийской заразы. Келсон уже в смертельной опасности, но для
Найджела, может быть, еще не все потеряно... а, может быть, даже и для
Келсона. Поэтому я и вернулась."
"Чтобы... спасти душу Келсона?" -- осторожно спросила Мерода.
Джеана, приняв вопрос Мероды за прглашение к дальнейшему разговору,
продолжала:
"Мерода, ему надо жениться снова -- и как можно скорее. Ему нужен
наследник. И я уверена, что правильно подобранная невеста сможет побороть
поселившееся в нем зло. Супруга Келсона должна вернуть его к праведной
жизни, так же как ты хранишь Найджела от скверны. Мерода, это его последняя
надежда. Пообещай, что ты поможешь мне."
Задумавшаяся Мерода позволила Джеане схватить ее за руку и улыбнулась.
"Ну, само собой, невест, подходящих королю, найдется немало," --
уклончиво сказала она, -- "но мне кажется, что Келсон должен выбирать сам. В
любом случае, я сомневаюсь, что он примет на себя какие-то обязательства до
окончания нынешней кампании." -- Она обнадеживающе улыбнулась. -- "А ты не
хочешь встретиться с некоторыми из них? Кое-кто из моих фрейлин может
оказаться очень даже подходящими. Тебе все равно надо подобрать себе свиту.
Пойдем, я представлю их тебе."
Джеана быстро запуталась в именах представленных ей девушек, но
перспектива активного участия в подборе новой невесты для сына захватила ее
и даже заставила ее щеки слегка порозоветь. Многие фрейлины оказались
молоденькими и очень даже подохдящими кандидатурами.
Ее настроение потихоньку улучшалось, пока Мерода не подвела ее к
сидевшей у окна красивой молодой женщине, сидевшей у окна и вышивавшей
гобелен. На ней было платье глубоко-синего цвета, похожего на воду в горном
озере, а тяжелые волосы цвета золотого пламени были уложены на затылке в
сетку, отделанную золотом и жемчугом, и перехвачены тонким золотым обручем.
"Это герцогиня Риченда," -- сказала Мерода, когда женщина поднялась,
чтобы склониться в почтительном реверансе.
Сердце Джеаны, казалось, было готово выпрыгнуть, все ее тело
напряглось.
"Герцогиня... Риченда?" -- сумела прошептать она. -- "Не могла ли я
слышать Ваше имя раньше?"
Женщина выпрямилась, и глаза Джеаны встретили внимательный взгляд синих
глаз, смотревших на нее с почтением, но без страха, скорее с сочувствием.
"Очень даже может быть, Ваше Величество," -- негромко сказала она. --
"Мой покойный муж был членом Совета при короле Брионе. Он был графом
Марлийским."
"Граф Марлийский," -- невыразительно повторила Джеана. -- "Но Мерод
сказала..."
"Нынешний граф Марлийский -- мой сын Брендан, Ваше Величество," --
сказала Риченда. -- "А мой муж -- герцог Корвинский."
Корвин!
Джеана почувствовала, как ее разум цепенеет от страха,
вызванного одним этим названием. Боже милостивый, да это же жена Моргана!
Она замужем за Дерини!
"Да... понимаю," -- прошептала Джеана.
Но, повернувшись, чтобы идти с Меродой дальше, она едва понимала, что
происходит вокруг, почти ничего не видя и не слыша, и едва дотерпела до
окончания представления ей остальных девушек. В конце концов, она подозвала
сестру Сесилию и уединилась с ней в маленькой молельне, примыкавшей к ее
спальне. Молитва слегка прояснила ее разум, но она так и не смогла
избавиться от глухого отчаяния, овладевшего ею оттого, что при королевском
дворе оказалась жена Дерини.
...потому что родили чужих детей...
-- Осия 5:7
Напряжение, вызванное возвращением Джеаны, задало тон остатку всего
дня. А особенность наступающего вечера никак не могла улучшить настроение
Келсона. Нервничая по поводу предстоящего поздно вечером ритуала, он не мог
позволить себе даже нескольких часов отдыха в одиночестве, несмотря на то,
что одых был ему крайне нужен; ведь, несмотря на то, что Джеана отказалась
от ужина при дворе, он посчитал себя обязанным поужинать с ней в более узком
кругу. Желая, чтобы ужин прошел на нейтральной территории, он попросил
Найджела и Мероду выступить в роли хозяев и распорядился, чтобы ужин подали
в их покои. Тем самым он заодно не давал Найджелу слишком задумываться над
тем, что должно было произойти поздним вечером. Поскольку он не мог
присутствовать на ужине в главном зале, свою роль главы стола он передал
Моргану и риченде; частично он сделал это из чувства мести, ведь Морган был
в значительной мере сам виноват в таком отношении к королю со стороны
Джеаны. С оставшимися приготовлениями вполне могли справиться и Дункан с
Дугалом.
Итак, вечером он, вместе с матерью Найджелом и Меродой, сидел за столом
в дядиной столовой изо всех сил старался поддерживать светский разговор,
несмотря на то, что ему ужасно хотелось уйти куда-нибудь. В столовй было
душно -- а, может, это просто казалось Келсону, -- и он нервно теребил
кольцо, оставшееся после Сиданы, пока его мать болтала на давно надоевшие
темы. Все ее разговоры так или иначе сводились к ее страху перед Дерини и ее
ненависти к ним.
"Так что, когда новости дошли до обители Святого Джайлса," --
продолжала Джеана, -- "я еле поверила своим ушам. Привечать при дворе
Моргана опасно само по себе, а уж принять ко двору его жену, первый муж
которой оказался изменником, и, похоже, был еще и Дерини..."
"Мама, Брэн Корис не был Дерини," -- раздраженно сказал Келсон,
внезапно обеспокоившись направлением, которое мог принять разговор.
"Но говорят, что он стоял рядом с Венцитом Торентским в магическом
круге..."
"А рядом со мной
стоял епископ Арилан. И что, он
стал от этого Дерини"
-- смело возразил Келсон.
"Епископ Арилан? Конечно нет! Но..."
"Конечно, не стал." -- Эти слова, строго говоря, не были ложью, но их
было вполне достаточно, чтобы отвести подозрения, которые могли бы
возникнуть у Джеаны в отношении Арилана. -- "Я попросил, чтобы он и отец
Дункан и... Морган присутствовали при поединке, потому что по правилам при
поединке должны присутствовать четверо с каждой стороны. Поединок же должен
был сосотояться между Венцитом и мной. Мы выбрали тех, кого хотели видеть
рядом, чтобы их присутствие придало нам отваги, но, если бы дело дошло до
магии, то только я и Венцит могли бы использовать свои магические силы."
"И кто же установил такие правила?" -- вызывающе спросила Джеана. --
"Эти неизвестные на белых лошадях? Я слышала о них, Келсон. Кто это был? Это
были Дерини, так ведь?"
Келсон опустил глаза. -- "Я не могу говорить о них."
"Значит, это были
Дерини," -- прошептала она. Она обратила свое
сморщенное лицо, полное отчаяния, к брату своего покойного мужа. --
"Найджел, ты был там. Что ты видел? Кто они? Неужели их так много, что они
могут спокойно быть среди нас, оставаясь неузнанными?"
Конечно же, Найджел, не будучи посвящен в тайны Совета Камбера, знал
обо всем этом немногим больше, чем Джеана, он знал только, что Совет
вмешался в происходившее. Но его невнятного ответа оказалось достаточно,
чтобы Джеана вновь вернулась к старой, излюбленной ею теме о Моргане,
принадлежность которого к Дерини ни для кого не была тайной. Когда она вновь
завела разговор о своих старых страхах, Келсон подумал, что очень хорошо,
что она еще не
знает о прекрасной команде единомышленников-Дерини,
собравшейся при дворе.
Она пока еще не задумывалась о Риченде, хотя была очень близка к тому,
чтобы догадаться. И, само собой, у не было и тени сомнения в отношении
Арилана. Если она узнает, что кому-то из Дерини удалось, оставшись
нераскрытым, стать священником и даже подняться до сана епископа, это
потрясет ее; ведь такая задача по плечу только самому дьяволу, старающемуся
уничтожить Церковь изнутри. Дункан тоже прошел схожий путь, но мало кто,
помимо нескольких епископов, знали, что он -- Дерини, и винили во всем его
родственника-Дерини, Моргана.
Отдельным вопросом был Дугал. За исключением нескольких придворных,
которым Келсон доверял полностью -- Моргана, Риченды, Дункана и самого
Дугала -- только Найджел и Арилан знали, что он -- Дерини; еще меньше людей
знали, что Дугал -- сын Дункана: ни Найджел, ни Арилан об этом не знали.
Совет Камбера, скорее всего, тоже знал; по меньшей мере, то, что знал Арилан
-- и не известные им способности Дугала, несомненно, беспокоили их, так же
как и способности Моргана и Дункана; но, помимо них, по мнению Келсона, вряд
ли кто-то хотя бы догадывался о Дугале.
Келсон сделал большой глоток светлого эля с ореховым привкусом,
выставленного Найджелом к ужину -- вино могло повлиять на его магическую
силу, которая понадобится ему во время предстоящего ритуала -- и, пробурчав
что-то в ответ на продолжавшийся монолог матери, придержал кубок у рта,
чтобы спрятать улыбку.
То, что Дугал оказался Дерини, да еще и сыном Дункана, продолжало греть
ему сердце. Это открытие смогла слегка сгладить ужас, охвативший его после
убийства Сиданы, случившегося в канун Крещения, всего лишь несколько месяцев
назад. Не обращая внимания на занудливое брюзжание матери, он погрузился в
воспоминания -- и упивался даже тем налетом печали, который остался после
того как он узнал о радостных известиях.
Он сидел, сгорбившись, в ванне, установленной перед камином в его
спальне, надеясь, что теплая вода избавит его от ужасного холода, сковавшего
его душу. Он давно смыл кровь Сиданы со своих рук, но продолжал тупо тереть
себя, как будто долгое мытье могло смыть ее кровь не только с его тела, но и
с его души.
Как в тумане, он заметил, что в комнате появились посторонние --
Морган, Дункан и Дугал -- и почувствовал их сочувствие, дошедшее до него в
виде теплого, успокаивающего прикосновения к его разуму, целью которого было
лишь одно: унять его боль; но в душе его было слишком много боли, чувства
вины и гнева, чтобы он мог позволить им разделить ее. Он так и не смог
понять, полюбил он Сидану или нет, но, так или иначе, именно оноказался
виновным в ее смерти, несмотря на то, что кинжал, нанесший смертельный удар,
был в руке другого.
Она была под его защитой, а он не смог спасти ее. Руки его продолжали
двигаться, а под водой, как укор, сверкало ее обручальное кольцо. Он одел
его себе на мизинец, когда сидел на забрызганном кровью алтаре, ненадолго
ставшем свидетелем их мимолетного брака, и держал в руках ее безжизненное
тело.
"Государь, я думаю, что вы уже достаточно насиделись там," -- спокойно
сказал Морган, внезапно выйдя на свет из-за спины Келсона с большим мохнатым
полотенцем. -- "Вытирайтесь, а Дункан тем временем приготовит Вам теплый
поссет[1], чтобы Вы могли поспать."
Когда он подчинился и, тупо стоя посреди комнаты, позволил Моргану
завернуть себя в полотенце, до него начали доходить звуки комнаты:
потрескивание огня, позвякивание металла о посуду, доносившееся от
маленького столика, где Дункан что-то делал при свете свечи, его собственное
неровное дыхание. Утопая в пушистом келдишском ковре, он подошел к глубокому
и удобному креслу возле очага. Когда он устроился в кресле, Дункан сунул ему
в руку теплую чашку и сел на табурет, стоявший рядом с креслом; Дугал тоже
сел, поставив свой табурет рядом с Келсоном. Морган остался стоять спиной к
огню, положив руку на резную каминную доску; его золотистые волосы,
подсвеченные сзади пламенем камина, казались золотым нимбом вокруг его
головы.
"Выпейте то, что Дункан дал Вам," -- ласково сказал его наставник,
слегка подталкивая его руку ко рту. -- "Это поможет Вам унять Вашу боль."
Он заметил как остальные обмениваются многозначительными взглядами, но
не чувствовал ничего, кроме беспокойства за него -- так что причин для
тревоги не было -- и осушил чашку. В поссете чувствовалось крепкое вино и он
был чуточку слишком горячим. Только когда Келсон отдал опустевшую чашку, он
почувствовал слабый привкус чего-то, что Дункан уже давал ему раньше --
какого-то успокоительного. Дугал, нервно поглядывая на отставившего пустую
чашку Дункана, кашлянул, а Морган переплел пальцы рук.
"Дугал и Дункан хотят кое о чем Вам рассказать," -- тихо сказал Морган,
серые глаза которого потемнели от разделяемой печали. -- "Жаль, что Вы не
узнали об этом при более благоприятных обстоятельствах, но, быть может, эти
новости смогут смягчить вашу скорбь. Надеюсь, что эти новости Вас не
рассторят."
Несмотря на переполнявшую его скорбь, Келсон заинтересованно посглядел
на Дункана, положившего руку на плечо Дугала. Успокоительное уже дало о себе
знать: Келсон с трудом сосредоточивал свой взгляд, но разум его еще
оставался ясным, и он был уверен, что будет в силах воспринимать
происходящее еще несколько минут.
"Этим утром, перед тем как отправиться в собор, мы с Дугалом сделали
удивительное открытие," -- переглянувшись с Дугалом, сказал улыбающийся
Дункан. -- "И случилось это бладгодаря застежке его плаща. Вы, помнится, не
раз говорили, что она Вам нравится."
Только сейчас Келсон заметил, что несмотря на то, что Дугал сменил свою
клетчатые одежды жителя Приграничья на черное траурное платье, на нем, тем
не менее, красовалась украшенная головой льва застежка для плаща, которая,
по его словам, когда-то принадлежала его матери.
"И что там с этой застежкой?" -- спросил он, снова оборачиваясь к
Дункану.
Дункан и Дугал одновременно улыбнулись. "Ну, это же эмблема МакЛейнов
-- видите, у льва закрыты глаза -- это спящий лев МакЛейнов. Эту застежку
сделал мой отец специально для меня. А я подарил ее своей жене в свою первую
брачную ночь."
"Вашей жене?.." -- пробормотал изумленный Келсон.
"Матери Дугала, как выяснилось," -- счастливым голосом сказал Дункан.
-- "Понимаете, Дугал -- мой сын."
Келсон плохо помнил, что происходило в тот вечер потом, но пришедшее
затем осознание этой новости подарило ему радость, которая действительно
смогла смягчить шок от смерти Сиданы. Но стоило ему вспомнить о печальных
днях перед похоронами, самих похоронах и его походах к простой могиле в
склепе, в котором покоились все остальные короли и королевы Гвинедда, как
имя Сиданы в устах его матери вернуло его от воспоминаний к реальности.
"...не можешь вечно печалиться по этой Сидане" -- сказала она. -- "Ты
ведь даже не знал толком эту девочку. Ты должен найти себе новую невесту.
Для этого я и вернулась из монастыря: помочь тебе найти невесту. Подходящая
неветса поможет тебе избавиться от наложенного на тебя проклятья."
"Господи, чем же Вас не устроила невеста, которую я
выбрал?" --
раздраженно спросил Келсон, стукнув кубком по столу. -- "Мама, даже по вашим
стандартам, Сидана была "подходящей" по всем статьям: принцесса из
благородного семейства, союз с которой мог привести к длительному миру,
молодая и красивая, и, я уверен, способная произвести на свет здоровых
наследников.
Кроме того, она не была Дерини и даже не сочувствовала Дерини. И ее
собственный брат убил ее острым недеринийским ножом!"
"Вы же знаете, что я имела в иду не это..." -- начала Джеана.
"Мама, не учите меня, что такое "подходящая" невеста," -- перебил ее
Келсон. -- "Я был готов выполнить свой долг, чтобы обеспечить
преемственность на троне, и выбрал невесту "подходящую" по всем статьям. И
Вам должно быть понятно, что я отнюдь не горю желанием снова окунуться в
супружескую жизнь, тем более так скоро после смерти прежней невесты!"
Джеана покачала головой, губы ее сжались в тонкую линию. -- "Конечно не
сейчас, Келсон. Но вскоре..."
"Не очень
скоро, матушка. Еслы Вы забыли, то напоминаю Вам, что этим
летом меня ожидает война -- это лишь небольшая часть того, что досталось мне
в наследство после моего краткого брака. Кроме того, ее семья обвиняет меня
в ее смерти, как и в смерти Лльювелла, как будто их мятеж, поднятый в Меаре
не зашел слишком далеко. Помимо того, что они требуют независимости Меары,
они хотят еще и кровной мести, несмотря на то, что Сидану убил Лльювелл, а
не я, а он сам был казнен за убийство, а вовсе не потому, что я жаждал его
крови."
"Рано или поздно тебе все равно пришлось бы покончить с ним," --
ледяным тоном сказала Джеана. -- "Пока он был жив, он был угрозой для тебя.
И рассуждать о нем..."
"Мама..."
Сердито выдохнув и громыхнув тяжелым стулом по каменному полу, Келсон
резко встал и поглядел на Найджела и Мероду, которые за время его перепалки
с матерью не промолвили ни слова.
"К счастью, вопрос о том, как мне пришлось бы поступить с Лльювеллом,
так и остался академическим," -- терпеливо сказал Келсон, взглядом показывая
Найджелу, что им пора идти. -- "Я не желаю больше обсуждать этот вопрос
сейчас. Завтра утром командующие моей северной армией отбывают в Кассан, и
мы с Найджелом должны многое обсудить, прежде чем они уедут. Дядя,
пожалйста, извинитесь за нас перед дамами. Нам надо многое сделать, прежде
чем мы отправимся спать."
Кодга Найджел поднялся, Келсон был изумлен его хладнокровием. Он знал,
что Найджел безоговорочно доверяет ему и его друзьям-Дерини, а они -- ему,
но Найджел все равно должен был испытывать некоторое беспокойство по поводу
предстоящей им "работы", хотя бы потому, что работать будут над ним, а он не
знал, что именно с ним будут делать. Тем не менее, его поведение говорило о
том, что всего лишь следует своим обязанностям: он просто накинул свой плащ
на плечи и посоветовал Мероде не ждать его.
"Дорогая, ты же знаешь какими долгими могут оказаться совещания у
Келсона," -- сказал он. -- "Мы можем просидеть полночи, а тебе и маленькому
нужен отдых."
Мерода улыбнулась и положила руку на свой выпирающий живот, глядя на
мужа, направившегося следом за Келсоном к выходу. Когда за ними закрылась
дверь, она задумчиво посмотрела на Джеану. Джеана выглядела немного
прислуги, сколько сочтете нужным."
"Вы очень щедры, сир, но за три последних года я поняла, что на самом
деле мне нужно очень немногое. Я бы хотела, чтобы сестра Сесилия осталась
при мне и... Милорд архиепископ, может быть, Вы сможете найти место для
моего духовника?"
Кардиель поклонился. -- "Миледи, я прослежу, чтобы отца Амброса
разместили в моем дворце," -- сказал он, -- "и, если он больше не
понадобится Вам сегодня, я хотел бы прямо сейчас познакомить его с
некоторыми нашими братьями".
"Спасибо, Ваше Преосвященство," -- выдохнула она. -- "Отец Амброс, до
утренней службы Вы мне не понадобитесь."
"Как скажете, миледи."
"А теперь, сир," -- продолжила Джеана, -- "не могли бы Вы
распорядиться, чтобы нам показали наши покои? Сестра и я очень устали с
дороги."
"Конечно, матушка," -- он слегка поклонился. -- "Могу я объявить
придворным, что Вы отужинаете с нами сегодня вечером?"
"Благодарю Вас, Сир, но я вынуждена отказаться. Боюсь, что я еще не
готова появится на публике. Но я бы хотела просить Вас, чтобы рыцари,
сопровождавшие меня, были удостоены этой чести. Они преданно служили мне."
Келсон, ничуть не удивившись тому, что его предложение было отвергнуто,
холодно кивнул: "Матушка, сэр Делри и его спутники -- всегда долгожданные
гости за нашим столом. Джентльмены, наш кузен, принц Рори, проводит Вас в
отведенные вам помещения. А сейчас, если не возражаете," -- продолжил он,
снова обращаясь к Джеане, -- "я провожу Вас к Вашим покоям."
"Благодарю, Сир, но я бы предпочла, чтобы меня сопровождал Найджел,
если, конечно, Вы не возражаете."
Келсон возражал, но не собирался выставлять себя дураком при таком
количестве людей, несмотря на то, что практически все из них знали, что было
причиной столь холодных отношений между ним и Джеаной. Поэтому Келсон просто
наблюдал, как Найджел берет королеву под руку и ведет ее по лестнице, а
сестра Сесилия кротко следует за ними. Юный Пэйн стоял рядом с королем и не
двинулся с места, даже когда Рори увел рыцарей, а Кардиель и отец Амброс
направились в сторону архиепископского дворца.
"Келсон, Вы, похоже, просто выводите ее из себя," -- смущенно глядя на
молчаливого кузена, прошептал Пэйн через мгновение после того, как его отец
и тетка скрылись за дверями главного зала.
Фыркнув, Келсон обнял Пэйна за плечи и печально потрепал его волосы.
"Боюсь, что так, Пэйн. Боюсь, что так."
"Мне кажется, он так вырос," -- пробормотала Джеана, как только она и
Найджел отошли достаточно далеко, чтобы Келсон не мог их слышать. -- "Я и не
думала, что он может так вырасти."
Найджел удивленно посмотрел на нее, но помедлил с ответом до тех пор,
пока они не миновали группу склонившихся в поклоне придворных.
"Джеана, тебе не было здесь целых три года," -- тихо сказал он. --
"Дети растут, хотят того их родители или нет. Подождите, ты еще не видела
Коналла... Да, кстати, а Рори с Пэйном ты узнала?"
"Я всегда узнаю их," -- ответила Джеана, когда они вышли из главного
зала и пошли по длинному коридору, ведшему в жилое крыло. -- "На них печать
Халдейнов. Твоих детей, как и детей Бриона, ни с кем спутать нельзя."
"Может быть, и так. А вот тебя я в толпе ни за что бы не узнал. Что ты
с собой сделала, Джеана?"
"Я не понимаю, о чем ты говоришь," -- ускорив шаг, пробормотала она,
отводя глаза и втягивая исхудавшие руки в рукава своего белого платья.
"Да нет, понимаешь. Ты выглядишь так, будто была не в монастыре, а в
тюрьме. Насколько ты похудела?"
"Пост полезен для души," -- ответила она, вызывающе вздернув
подбородок. -- "Но, зная кто тебя окружает, я не думаю, что ты сможешь
понять это."
Схватив ее за локоть, Найджел остановился посреди коридора и рвком
развернул ее лицом к себе.
"Может, ты объяснишь, что ты имеешь в виду?"
"Ну, они ведь еще при дворе?"
"Кто
еще при дворе?"
"Вы знаете: Морган, МакЛейн, и остальные, Бог знает кто еще."
На лице у него было выражение такого изумления, что Джеана чуть было не
поверила, что он никогда прежде не задумывался об этом. Высвободив руку,
Джеана сделала несколько шагов в сторону жилого крыла и жестом приказала
молчащей Сесилии следовать за ней.
"Покажи нам, куда идти, мы должны отдохнуть" -- спокойно сказала она.
К ее удивлению и облегчению, Найджел не настаивал на дальнейшем
обсуждении. Вместо этого он молча проводил ее в ее старые апартаменты,
расположенные рядом с окруженным стеной садом. Она ожидала куда худеших
помещений. Горничная, открывшая дверь на стук Найджела, сделала
застенчиво-почтительный реверанс и отошла в сторону, но Найджел входить не
стал. Когда за Джеаной и ее безмолвной спутницей закрылась дверь, королева
увидела только солнечный свет, струившийся из солярия, находившегося за
небольшой гостиной, и с дюжину удивленных глаз девушек, занятых до того
вышиванием. Тут к ней с распростертыми объятиями бросилась Мерода, жена
Найджела, по щекам которой бежали слезы радости.
"Джеана! Слава Богу, наконец-то Вы вернулись! Бедняжка, Вы, должно
быть, ужасно устали!"
Когда Мерода обняла ее, Джеана почувствовала упругую выпуклость живота
Мероды -- Боже, да она снова беременна, да еще после такого долгого
перерыва! -- и почувствовала укол зависти, потому что сама она после
рождения Келсона уже не могла иметь детей. Но, подумав, она пришла к выводу,
что это, может быть, и к лучшему -- зараза, сидящая в ее крови, не
передастся следующим поколениям.
На самом деле, она не очень-то была уверена. что одобряет желание
Мероды родить еще одного ребенка, хотя вероятность того, что ему передастся
часть ужасного наследия Келсона, была ничтожно мала. Если по какой-то
причине у Келсона не будет прямого наследника, трон перейдет к Найджеллу и
Коналлу, а если и у Коналла не будет наследников -- к юным Рори и Пэйну.
Младенец, которого Мерода носила под сердцем, практически не имеет шансов
получить корону Халдейнов и не будет даже знать о проклятой заразе,
поразившей династию.
"Мерода, я так
скучала по тебе," -- ласково сказала она, глядя в карие
глаза Мероды, когда обе женщины разъяли объятия и слегка отстранились, чтобы
получше рассмотреть друг друга. -- "А ты, как я вижу, опять беременна. Вы с
Найджелом должны быть так
рады этому."
"Разве можно не радоваться этому?" -- весело улыбаясь, ответила Мерода.
-- "Найджел надеется, что в этот раз будет девочка, и, должна признать, что
после трех мальчиков, я хотела бы того же. Через месяц или около того
узнаем. А ты, Джеана... Боже, как ты исхудала! С тобой все в порядке?"
"Со мной все хорошо настолько, насколько это возможно," -- ответила
она, поворачиваясь, чтобы подозвать свою компаньонку поближе. -- "Это сестра
Сесилия. Она приехала со мной из обители Святого Джайлса. Сестра, это
герцогиня Мерода, жена принца Найджела. Мерода, можно ей посидеть вместе с
остальными девушками, пока мы немного поговорим?"
"Конечно. Сестра, я рада видеть Вас в Ремуте," -- сказала Мерода,
склоняя голову в ответ на поклон монахини. -- "Можете пройти к остальным
девушкам. Мы присоединимся к вам через несколько минут."
Когда Сесилия прошла в солярий, Мерода обернулась к Джеане и подвела ее
к залитой солнечным светом скамейке у окна.
"Итак, что же случилось такого, что не может подождать, пока ты не
отдохнешь?" -- спросила она, опускаясь на гобеленовую подушку и массируя
рукой поясницу.
Джеана не стала садиться; она стояла в море солнечного света и, нервно
сжимая руки, пыталась разглядеть на лице Мероды хоть какой-то признак
сочувствия.
"Мерода, ты в безопасности?" -- прошептала она.
"В безопасности?"
"Морган и МакЛейн не околдовали твоего мужа, как они сделали с моим?"
"Джеана..."
"Мерода, речь идет о его душе!" -- продолжала Джеана, присаживаясь
рядом со своей невесткой и не отрывая взгляда от лица Мероды. -- "Ты должна
спасти его от деринийской заразы. Келсон уже в смертельной опасности, но для
Найджела, может быть, еще не все потеряно... а, может быть, даже и для
Келсона. Поэтому я и вернулась."
"Чтобы... спасти душу Келсона?" -- осторожно спросила Мерода.
Джеана, приняв вопрос Мероды за прглашение к дальнейшему разговору,
продолжала:
"Мерода, ему надо жениться снова -- и как можно скорее. Ему нужен
наследник. И я уверена, что правильно подобранная невеста сможет побороть
поселившееся в нем зло. Супруга Келсона должна вернуть его к праведной
жизни, так же как ты хранишь Найджела от скверны. Мерода, это его последняя
надежда. Пообещай, что ты поможешь мне."
Задумавшаяся Мерода позволила Джеане схватить ее за руку и улыбнулась.
"Ну, само собой, невест, подходящих королю, найдется немало," --
уклончиво сказала она, -- "но мне кажется, что Келсон должен выбирать сам. В
любом случае, я сомневаюсь, что он примет на себя какие-то обязательства до
окончания нынешней кампании." -- Она обнадеживающе улыбнулась. -- "А ты не
хочешь встретиться с некоторыми из них? Кое-кто из моих фрейлин может
оказаться очень даже подходящими. Тебе все равно надо подобрать себе свиту.
Пойдем, я представлю их тебе."
Джеана быстро запуталась в именах представленных ей девушек, но
перспектива активного участия в подборе новой невесты для сына захватила ее
и даже заставила ее щеки слегка порозоветь. Многие фрейлины оказались
молоденькими и очень даже подохдящими кандидатурами.
Ее настроение потихоньку улучшалось, пока Мерода не подвела ее к
сидевшей у окна красивой молодой женщине, сидевшей у окна и вышивавшей
гобелен. На ней было платье глубоко-синего цвета, похожего на воду в горном
озере, а тяжелые волосы цвета золотого пламени были уложены на затылке в
сетку, отделанную золотом и жемчугом, и перехвачены тонким золотым обручем.
"Это герцогиня Риченда," -- сказала Мерода, когда женщина поднялась,
чтобы склониться в почтительном реверансе.
Сердце Джеаны, казалось, было готово выпрыгнуть, все ее тело
напряглось.
"Герцогиня... Риченда?" -- сумела прошептать она. -- "Не могла ли я
слышать Ваше имя раньше?"
Женщина выпрямилась, и глаза Джеаны встретили внимательный взгляд синих
глаз, смотревших на нее с почтением, но без страха, скорее с сочувствием.
"Очень даже может быть, Ваше Величество," -- негромко сказала она. --
"Мой покойный муж был членом Совета при короле Брионе. Он был графом
Марлийским."
"Граф Марлийский," -- невыразительно повторила Джеана. -- "Но Мерод
сказала..."
"Нынешний граф Марлийский -- мой сын Брендан, Ваше Величество," --
сказала Риченда. -- "А мой муж -- герцог Корвинский."
Корвин!
Джеана почувствовала, как ее разум цепенеет от страха,
вызванного одним этим названием. Боже милостивый, да это же жена Моргана!
Она замужем за Дерини!
"Да... понимаю," -- прошептала Джеана.
Но, повернувшись, чтобы идти с Меродой дальше, она едва понимала, что
происходит вокруг, почти ничего не видя и не слыша, и едва дотерпела до
окончания представления ей остальных девушек. В конце концов, она подозвала
сестру Сесилию и уединилась с ней в маленькой молельне, примыкавшей к ее
спальне. Молитва слегка прояснила ее разум, но она так и не смогла
избавиться от глухого отчаяния, овладевшего ею оттого, что при королевском
дворе оказалась жена Дерини.
...потому что родили чужих детей...
-- Осия 5:7
Напряжение, вызванное возвращением Джеаны, задало тон остатку всего
дня. А особенность наступающего вечера никак не могла улучшить настроение
Келсона. Нервничая по поводу предстоящего поздно вечером ритуала, он не мог
позволить себе даже нескольких часов отдыха в одиночестве, несмотря на то,
что одых был ему крайне нужен; ведь, несмотря на то, что Джеана отказалась
от ужина при дворе, он посчитал себя обязанным поужинать с ней в более узком
кругу. Желая, чтобы ужин прошел на нейтральной территории, он попросил
Найджела и Мероду выступить в роли хозяев и распорядился, чтобы ужин подали
в их покои. Тем самым он заодно не давал Найджелу слишком задумываться над
тем, что должно было произойти поздним вечером. Поскольку он не мог
присутствовать на ужине в главном зале, свою роль главы стола он передал
Моргану и риченде; частично он сделал это из чувства мести, ведь Морган был
в значительной мере сам виноват в таком отношении к королю со стороны
Джеаны. С оставшимися приготовлениями вполне могли справиться и Дункан с
Дугалом.
Итак, вечером он, вместе с матерью Найджелом и Меродой, сидел за столом
в дядиной столовой изо всех сил старался поддерживать светский разговор,
несмотря на то, что ему ужасно хотелось уйти куда-нибудь. В столовй было
душно -- а, может, это просто казалось Келсону, -- и он нервно теребил
кольцо, оставшееся после Сиданы, пока его мать болтала на давно надоевшие
темы. Все ее разговоры так или иначе сводились к ее страху перед Дерини и ее
ненависти к ним.
"Так что, когда новости дошли до обители Святого Джайлса," --
продолжала Джеана, -- "я еле поверила своим ушам. Привечать при дворе
Моргана опасно само по себе, а уж принять ко двору его жену, первый муж
которой оказался изменником, и, похоже, был еще и Дерини..."
"Мама, Брэн Корис не был Дерини," -- раздраженно сказал Келсон,
внезапно обеспокоившись направлением, которое мог принять разговор.
"Но говорят, что он стоял рядом с Венцитом Торентским в магическом
круге..."
"А рядом со мной
стоял епископ Арилан. И что, он
стал от этого Дерини"
-- смело возразил Келсон.
"Епископ Арилан? Конечно нет! Но..."
"Конечно, не стал." -- Эти слова, строго говоря, не были ложью, но их
было вполне достаточно, чтобы отвести подозрения, которые могли бы
возникнуть у Джеаны в отношении Арилана. -- "Я попросил, чтобы он и отец
Дункан и... Морган присутствовали при поединке, потому что по правилам при
поединке должны присутствовать четверо с каждой стороны. Поединок же должен
был сосотояться между Венцитом и мной. Мы выбрали тех, кого хотели видеть
рядом, чтобы их присутствие придало нам отваги, но, если бы дело дошло до
магии, то только я и Венцит могли бы использовать свои магические силы."
"И кто же установил такие правила?" -- вызывающе спросила Джеана. --
"Эти неизвестные на белых лошадях? Я слышала о них, Келсон. Кто это был? Это
были Дерини, так ведь?"
Келсон опустил глаза. -- "Я не могу говорить о них."
"Значит, это были
Дерини," -- прошептала она. Она обратила свое
сморщенное лицо, полное отчаяния, к брату своего покойного мужа. --
"Найджел, ты был там. Что ты видел? Кто они? Неужели их так много, что они
могут спокойно быть среди нас, оставаясь неузнанными?"
Конечно же, Найджел, не будучи посвящен в тайны Совета Камбера, знал
обо всем этом немногим больше, чем Джеана, он знал только, что Совет
вмешался в происходившее. Но его невнятного ответа оказалось достаточно,
чтобы Джеана вновь вернулась к старой, излюбленной ею теме о Моргане,
принадлежность которого к Дерини ни для кого не была тайной. Когда она вновь
завела разговор о своих старых страхах, Келсон подумал, что очень хорошо,
что она еще не
знает о прекрасной команде единомышленников-Дерини,
собравшейся при дворе.
Она пока еще не задумывалась о Риченде, хотя была очень близка к тому,
чтобы догадаться. И, само собой, у не было и тени сомнения в отношении
Арилана. Если она узнает, что кому-то из Дерини удалось, оставшись
нераскрытым, стать священником и даже подняться до сана епископа, это
потрясет ее; ведь такая задача по плечу только самому дьяволу, старающемуся
уничтожить Церковь изнутри. Дункан тоже прошел схожий путь, но мало кто,
помимо нескольких епископов, знали, что он -- Дерини, и винили во всем его
родственника-Дерини, Моргана.
Отдельным вопросом был Дугал. За исключением нескольких придворных,
которым Келсон доверял полностью -- Моргана, Риченды, Дункана и самого
Дугала -- только Найджел и Арилан знали, что он -- Дерини; еще меньше людей
знали, что Дугал -- сын Дункана: ни Найджел, ни Арилан об этом не знали.
Совет Камбера, скорее всего, тоже знал; по меньшей мере, то, что знал Арилан
-- и не известные им способности Дугала, несомненно, беспокоили их, так же
как и способности Моргана и Дункана; но, помимо них, по мнению Келсона, вряд
ли кто-то хотя бы догадывался о Дугале.
Келсон сделал большой глоток светлого эля с ореховым привкусом,
выставленного Найджелом к ужину -- вино могло повлиять на его магическую
силу, которая понадобится ему во время предстоящего ритуала -- и, пробурчав
что-то в ответ на продолжавшийся монолог матери, придержал кубок у рта,
чтобы спрятать улыбку.
То, что Дугал оказался Дерини, да еще и сыном Дункана, продолжало греть
ему сердце. Это открытие смогла слегка сгладить ужас, охвативший его после
убийства Сиданы, случившегося в канун Крещения, всего лишь несколько месяцев
назад. Не обращая внимания на занудливое брюзжание матери, он погрузился в
воспоминания -- и упивался даже тем налетом печали, который остался после
того как он узнал о радостных известиях.
Он сидел, сгорбившись, в ванне, установленной перед камином в его
спальне, надеясь, что теплая вода избавит его от ужасного холода, сковавшего
его душу. Он давно смыл кровь Сиданы со своих рук, но продолжал тупо тереть
себя, как будто долгое мытье могло смыть ее кровь не только с его тела, но и
с его души.
Как в тумане, он заметил, что в комнате появились посторонние --
Морган, Дункан и Дугал -- и почувствовал их сочувствие, дошедшее до него в
виде теплого, успокаивающего прикосновения к его разуму, целью которого было
лишь одно: унять его боль; но в душе его было слишком много боли, чувства
вины и гнева, чтобы он мог позволить им разделить ее. Он так и не смог
понять, полюбил он Сидану или нет, но, так или иначе, именно оноказался
виновным в ее смерти, несмотря на то, что кинжал, нанесший смертельный удар,
был в руке другого.
Она была под его защитой, а он не смог спасти ее. Руки его продолжали
двигаться, а под водой, как укор, сверкало ее обручальное кольцо. Он одел
его себе на мизинец, когда сидел на забрызганном кровью алтаре, ненадолго
ставшем свидетелем их мимолетного брака, и держал в руках ее безжизненное
тело.
"Государь, я думаю, что вы уже достаточно насиделись там," -- спокойно
сказал Морган, внезапно выйдя на свет из-за спины Келсона с большим мохнатым
полотенцем. -- "Вытирайтесь, а Дункан тем временем приготовит Вам теплый
поссет[1], чтобы Вы могли поспать."
Когда он подчинился и, тупо стоя посреди комнаты, позволил Моргану
завернуть себя в полотенце, до него начали доходить звуки комнаты:
потрескивание огня, позвякивание металла о посуду, доносившееся от
маленького столика, где Дункан что-то делал при свете свечи, его собственное
неровное дыхание. Утопая в пушистом келдишском ковре, он подошел к глубокому
и удобному креслу возле очага. Когда он устроился в кресле, Дункан сунул ему
в руку теплую чашку и сел на табурет, стоявший рядом с креслом; Дугал тоже
сел, поставив свой табурет рядом с Келсоном. Морган остался стоять спиной к
огню, положив руку на резную каминную доску; его золотистые волосы,
подсвеченные сзади пламенем камина, казались золотым нимбом вокруг его
головы.
"Выпейте то, что Дункан дал Вам," -- ласково сказал его наставник,
слегка подталкивая его руку ко рту. -- "Это поможет Вам унять Вашу боль."
Он заметил как остальные обмениваются многозначительными взглядами, но
не чувствовал ничего, кроме беспокойства за него -- так что причин для
тревоги не было -- и осушил чашку. В поссете чувствовалось крепкое вино и он
был чуточку слишком горячим. Только когда Келсон отдал опустевшую чашку, он
почувствовал слабый привкус чего-то, что Дункан уже давал ему раньше --
какого-то успокоительного. Дугал, нервно поглядывая на отставившего пустую
чашку Дункана, кашлянул, а Морган переплел пальцы рук.
"Дугал и Дункан хотят кое о чем Вам рассказать," -- тихо сказал Морган,
серые глаза которого потемнели от разделяемой печали. -- "Жаль, что Вы не
узнали об этом при более благоприятных обстоятельствах, но, быть может, эти
новости смогут смягчить вашу скорбь. Надеюсь, что эти новости Вас не
рассторят."
Несмотря на переполнявшую его скорбь, Келсон заинтересованно посглядел
на Дункана, положившего руку на плечо Дугала. Успокоительное уже дало о себе
знать: Келсон с трудом сосредоточивал свой взгляд, но разум его еще
оставался ясным, и он был уверен, что будет в силах воспринимать
происходящее еще несколько минут.
"Этим утром, перед тем как отправиться в собор, мы с Дугалом сделали
удивительное открытие," -- переглянувшись с Дугалом, сказал улыбающийся
Дункан. -- "И случилось это бладгодаря застежке его плаща. Вы, помнится, не
раз говорили, что она Вам нравится."
Только сейчас Келсон заметил, что несмотря на то, что Дугал сменил свою
клетчатые одежды жителя Приграничья на черное траурное платье, на нем, тем
не менее, красовалась украшенная головой льва застежка для плаща, которая,
по его словам, когда-то принадлежала его матери.
"И что там с этой застежкой?" -- спросил он, снова оборачиваясь к
Дункану.
Дункан и Дугал одновременно улыбнулись. "Ну, это же эмблема МакЛейнов
-- видите, у льва закрыты глаза -- это спящий лев МакЛейнов. Эту застежку
сделал мой отец специально для меня. А я подарил ее своей жене в свою первую
брачную ночь."
"Вашей жене?.." -- пробормотал изумленный Келсон.
"Матери Дугала, как выяснилось," -- счастливым голосом сказал Дункан.
-- "Понимаете, Дугал -- мой сын."
Келсон плохо помнил, что происходило в тот вечер потом, но пришедшее
затем осознание этой новости подарило ему радость, которая действительно
смогла смягчить шок от смерти Сиданы. Но стоило ему вспомнить о печальных
днях перед похоронами, самих похоронах и его походах к простой могиле в
склепе, в котором покоились все остальные короли и королевы Гвинедда, как
имя Сиданы в устах его матери вернуло его от воспоминаний к реальности.
"...не можешь вечно печалиться по этой Сидане" -- сказала она. -- "Ты
ведь даже не знал толком эту девочку. Ты должен найти себе новую невесту.
Для этого я и вернулась из монастыря: помочь тебе найти невесту. Подходящая
неветса поможет тебе избавиться от наложенного на тебя проклятья."
"Господи, чем же Вас не устроила невеста, которую я
выбрал?" --
раздраженно спросил Келсон, стукнув кубком по столу. -- "Мама, даже по вашим
стандартам, Сидана была "подходящей" по всем статьям: принцесса из
благородного семейства, союз с которой мог привести к длительному миру,
молодая и красивая, и, я уверен, способная произвести на свет здоровых
наследников.
Кроме того, она не была Дерини и даже не сочувствовала Дерини. И ее
собственный брат убил ее острым недеринийским ножом!"
"Вы же знаете, что я имела в иду не это..." -- начала Джеана.
"Мама, не учите меня, что такое "подходящая" невеста," -- перебил ее
Келсон. -- "Я был готов выполнить свой долг, чтобы обеспечить
преемственность на троне, и выбрал невесту "подходящую" по всем статьям. И
Вам должно быть понятно, что я отнюдь не горю желанием снова окунуться в
супружескую жизнь, тем более так скоро после смерти прежней невесты!"
Джеана покачала головой, губы ее сжались в тонкую линию. -- "Конечно не
сейчас, Келсон. Но вскоре..."
"Не очень
скоро, матушка. Еслы Вы забыли, то напоминаю Вам, что этим
летом меня ожидает война -- это лишь небольшая часть того, что досталось мне
в наследство после моего краткого брака. Кроме того, ее семья обвиняет меня
в ее смерти, как и в смерти Лльювелла, как будто их мятеж, поднятый в Меаре
не зашел слишком далеко. Помимо того, что они требуют независимости Меары,
они хотят еще и кровной мести, несмотря на то, что Сидану убил Лльювелл, а
не я, а он сам был казнен за убийство, а вовсе не потому, что я жаждал его
крови."
"Рано или поздно тебе все равно пришлось бы покончить с ним," --
ледяным тоном сказала Джеана. -- "Пока он был жив, он был угрозой для тебя.
И рассуждать о нем..."
"Мама..."
Сердито выдохнув и громыхнув тяжелым стулом по каменному полу, Келсон
резко встал и поглядел на Найджела и Мероду, которые за время его перепалки
с матерью не промолвили ни слова.
"К счастью, вопрос о том, как мне пришлось бы поступить с Лльювеллом,
так и остался академическим," -- терпеливо сказал Келсон, взглядом показывая
Найджелу, что им пора идти. -- "Я не желаю больше обсуждать этот вопрос
сейчас. Завтра утром командующие моей северной армией отбывают в Кассан, и
мы с Найджелом должны многое обсудить, прежде чем они уедут. Дядя,
пожалйста, извинитесь за нас перед дамами. Нам надо многое сделать, прежде
чем мы отправимся спать."
Кодга Найджел поднялся, Келсон был изумлен его хладнокровием. Он знал,
что Найджел безоговорочно доверяет ему и его друзьям-Дерини, а они -- ему,
но Найджел все равно должен был испытывать некоторое беспокойство по поводу
предстоящей им "работы", хотя бы потому, что работать будут над ним, а он не
знал, что именно с ним будут делать. Тем не менее, его поведение говорило о
том, что всего лишь следует своим обязанностям: он просто накинул свой плащ
на плечи и посоветовал Мероде не ждать его.
"Дорогая, ты же знаешь какими долгими могут оказаться совещания у
Келсона," -- сказал он. -- "Мы можем просидеть полночи, а тебе и маленькому
нужен отдых."
Мерода улыбнулась и положила руку на свой выпирающий живот, глядя на
мужа, направившегося следом за Келсоном к выходу. Когда за ними закрылась
дверь, она задумчиво посмотрела на Джеану. Джеана выглядела немного