Страница:
растерянной, как будто пыталась понять, как это Келсону удалось ускользнуть
от нее.
"Пока тебя здесь не было, он здорово вырос, правда?" -- спросила
Мерода.
Джеана опустила глаза. "Я еле узнала его," -- прошептала она. -- "Он
такой солидный и воинственный... и взрослый."
"Дети растут," -- ласково сказала Мерода. -- "Я поняла это, глядя на
Коналла. А осенью и Рори станет совершеннолетним -- хотя у
четырнадцатилетних еще есть немного времени, чтобы побыть мальчишками."
"У моего ребенка этого времени не было," -- пробормотала Джеана.
"Не было. Но к тому времени, когда Келсону исполнилось четырнадцать, он
уже стал королем. А для того, чтобы Рори оказался в такой же ситуации,
должна случиться настоящая катастрофа. Нет, Рори еще какое-то время побудет
моим маленьким мальчиком, как и Пэйн. А скоро появится еще один малышю Я
очень
надеюсь, что в этот раз будет девочка."
Джеана поморщилась. "Девочка, которая рано или поздно станет пешкой в
династических играх?"
"Девочка, которая, если на то будет воля Господа, выйдет замуж по зову
сердца," -- ответила Мерода. -- "У нее есть три старших брата, которые
продолжат династию, и я не вижу причин заставлять ее выходить замуж против
ее воли. А, может быть, она решит посвятить себя Церкви. Думаю, что тебя бы
это порадовало."
Джеана, водя кончиком пальца по маленькой лужице эля на столе перед
ней, горько усмехнулась. "Если бы у меня был выбор, я бы выбрала Церковь.
Это не дало бы распространиться той заразе, которую я ношу в себе," --
пробормотала она.
"А что было бы в этом случае с Келсоном?" -- возразила Мерода. -- "Не
говоря уж о том, что он не был бы Келсоном, если бы у него была другая мать,
разве он смог бы выстоять против Кариссы, не обладая силой, унаследованной
от тебя?"
"Он мог бы погибнуть," -- признала Джеана. -- "Но, по меньшей мере, он
был бы человеком, а душа его не была бы запятнана проклятьем принадлежности
к Дерини, на которое я обрекла его, вынашивая."
Покачав гловой, Мерода тяжело встала из-за стола. -- "Ты что, никак не
можешь смириться с этим? Джеана, ты -- Дерини. Ты ничего не можешь поделать
с этим. А, может быть, это вовсе и не проклятье. Я уверена, что в этом
должно быть и что-то
хорошее."
"Боюсь, ты слишком много слушала моего сына," -- печально сказала
Джеана. -- "Нет, Мерода, это -- действительно
проклятье. Это -- язва,
гноящаяся во мне... и при дворе моего сына. И не будет мне покоя, пока я не
найду способа, чтобы очистить от этого себя и своего сына."
Тем временем, в другой части замка шло очищение, которое не имело
ничего общего с тем, что имела в виду Джеана, и проводил его человек, в
котором сидела та самая "зараза", которой так опасалась Джеана. Бормоча
ритуальные слова очищения, епископ Дункан МакЛейн медленно обходил
примыкавшую к его кабинету крошечную часовню святого Камбера, обрызгивая ее
стены святой водой. В воздухе чувствовался запах ладана. Дугал, стоявший в
проходе, ведущем к кабинету, с почтением наблюдая за действиями отца,
произносил требуемые ответы. Каждение и окропление часовни были последними
действиями, которые не только очищали помещение, которое и без того было
освящено своим предназначением, но и помогали участникам ритуала
сосредоточиться.
"Asperges me, Domine, hyssopo, et mundabor: lavabis me, et super nivem
dealbabor."
"Amen."
"Pax huic domui."
"El omnibus habitantibus in ea."
Мир этому дому...
И всем, живщим в нем...
Когда они закончили и Дункан отложил в сторону свои священнические
принадлежности, отец и сын вернулись в кабинет, задернув при этом портьеру,
которая обычно закрывала дверь в часовню. Дугал на мгновение задержался,
благоговейно глядя на портьеру, пока Дункан усаживался за круглым столом
перед камином в своем кабинете. Единственным источником света в комнате, не
считая камина, была свеча, горевшая посреди стола. Через мгновение Дугал сел
рядом с отцом, продолжая время от времени поглядывать на дверь, закрытую
теперь портьерой.
"В часовне все еще остались следы силы, правда?" -- сказал Дункан в
ответ на изумленный взгляд Дугала. -- "Неудивительно, что ты заметил это.
Похоже, там до сих пор ощущается влияние святого Камбера. А если бы ты
чувствовал то, что чувствуем мы с Алариком, то разница между этой часовней и
всеми прочими стала бы для тебя более, чем очевидной. Наш добрый деринийский
святой может быть очень сильным заступником."
Дугал поежился. -- "Ты... думаешь, он действительно вмешивается в
земные дела? И другие святые тоже?"
"Ну, насчет этого трудно сказать точно," -- ответил Дункан. -- "Мы с
Алариком знаем, что кое-что из того, что мы после коронации Келсона
приписали святому Камберу, было сделано..." -- он опустил свой взгляд. --
"Кое-кем еще," -- закончил он. -- "Прости, но я не могу рассказывать об этом
даже тебе. Это был один из бывших членов Совета Камбера, и нас попросили
никогда не упоминать его имени."
"Я не собираюсь любопытствовать сверх меры," -- возразил Дугал.
Дункан улыбнулся. " Я это знаю, сынок. Так или иначе, кое-что из того,
что мы приписываем святому Камберу, не
мог сделать никто из тех, о ком мы
знаем, так что, может быть, он действительно
вмешивается в происходящее.
Каждый раз, когда я оказываюсь в этой часовне, я начинаю верить
, что он
действительно участвует в том, что происходит."
Дугал опять посмотрел на портьеру и перевел взгляд на Дункана. "Келсон
сказал мне, что именно здесь вы с Морганом провели ритуал, наделивший его
силой. В этом причина того, что Найджелом мы займемся здесь?"
"Отчасти," -- согласился Дункан. -- "Но мы хотим обратиться за особым
покровительством Камбера, ведь двести лет назад именно он наделил магией
всех Халдейнов. А до тех пор, пока не восстановлено его доброе имя -- а я
верю, что однажды это произойдет -- эта часовня -- единственное место в
Гвинедде, посвященное ему."
"А-а," -- Дугал на мгновение задумался. -- "А... отец Келсона свою силу
получил тоже здесь?"
"Не думаю. Этим занимался Аларик, а не я, и это было еще до того, как
родился Келсон. Аларик тогда был даже моложе тебя. Насколько я понимаю..."
Стук в дверь прервал его рассказ, и Дункан поднялся, чтобы встретить
Моргана и Риченду.
"Если бы Келсон не был моим королем, я бы дал ему в ухо за то, что он
заставил меня заменять его за столом," -- сказал Морган, когда он и Риченда
сбросили свои плащи, согревшись в теплой комнате. -- "Если бы вы знали, как
это скучно -- изображать из себя веливеликодушного хозяина, зная при этом.
что вы с Дугалом уже здесь и вовсю готовитесь! А почему здесь так жарко?"
"Потому," -- сказала Риченда, расстегивая ворот туники. -- "что окна
закрыты, а ты замерз." -- Она посмотрела на Дункана. -- "Мне кажется, что в
часовне будет еще жарче, потому что мы нагреем ее своими телами. Там есть
хоть какая-нибудь вентиляция?"
Дункан улыбнулся и покачал головой, подставляя ей стул.
"Боюсь, что очень слабая. Придется потерпеть."
Новый стук в дверь возвестил о прибытии Арилана, что немедленно придало
собранию более формальный характер. Проходя мимо собравшихся, чтобы оценить
приготовления, имевшие место в часовне, он полунеодобрительно посмотрел на
Дугала и подозвал Дункана.
Когда оба епископа вернулись к ожидавшим их за столом, Арилан, само
собой, принял на себя роль старшего и, усевшись, жестом приказал остальным
сесть. Похоже, он не заметил, что Мроган и риченда уселись по обе стороны от
него, чтобы оградить его от слишком тесного контакта с Дунканом или Дугалом.
Попозже у Арилана не будет времени, чтобы понять, что именно связывает отца
и сына, но пока что надо было не дать ему даже задуматься об этом.
"Само собой разумеется, что когда мы начнем, ведущая роль будет
принадлежать Келсону," -- спокойно сказал Арилан. -- "А пока он и наш...
м-м-м... объект действий не появились, я полагаю, что нам не помешало бы
помедитировать. Многое может оказаться в новинку для Дугала, и потому я
предлагаю всем нам, сидя за столом, взяться за руки, прежде чем мы начнем
концентрировать наши силы. Физический контакт поможет уравновесить разницу в
опыте."
В его голосе звучала нотка снисхождения, но даже Дугал понял, что
Арилан желает только добра. Они без колебаний сомкнули руки и, пристально
глядя на свет свечи, погрузились в транс; дыхание их замедлилось, глаза
закрылись, и в конце концов даже Дугал, расслабившись, провалился в тихо
колеблющееся ничто, спокойный, но готовый к встрече короля и его
родственника...
Тем временем король привел предполагаемый объект работы в темную
комнату, которуе он занимал, когда был принцем. Теперь это были покои
Дугала. Дверь была не заперта, но даже если бы она и была закрыта, это не
смогло бы остановить кого-либо из Дерини, прошедшего через любое обучение
владению своими силами.
Заведя Найджела в темную комнату и закрыв за ним дверь, Келсон замер на
мгновение, чтобы создать маленький огонек. Шарик, светящийся слабым
пурпурным светом в ладони Келсона, осветил сжавшего зубы Найджела, который,
избавившись от необходимости выказывать понимание происходящего, теперь не
скрывал своего испуга. Забеспокоившийся Келсон, отодвинув Найджела подальше
от двери, остановился перед потухшим камином и, стараясь выглядеть
спокойным, повернулся к своему дяде.
"Может, Вы хотите отказаться? Впрочем, даже если так, я уже не могу
позволить Вам это."
Найджел ухмыльнулся. "Келсон, я вешу как полтора таких как ты. Что ты
сможешь сделать? Оглушить меня и отнести в... кстати, куда
мы направляемся?"
"Увидите," -- ответил Келсон. -- "Надеюсь, Вы понимаете, что я не
собираюсь использовать физическую силу вообще."
"Я и не думал, что Вы собираетесь это сделать," -- Найджел тяжело
вздохнул. -- "Честно говоря, я и вправду
нервничаю. Но ведь это тебя не
остановит, правда?"
Келсон подошел на шаг и покачал головой. -- "Конечно, нет. Но если
хотите, я могу немного помочь Вам на какое-то время справиться с нервами."
"Тогда сделай это," -- прошептал Найджел. -- "Но я хочу полностью
придти в себя до того, как наступит время для... прочего."
"Можете быть уверены," -- сказал Келсон, поднял правую руку и,
пристально глядя в глаза Найджелу, коснулся его лба. -- "Закройте глаза, и
глубоко вдохните..."
Слегка вздрогнув, Найджел повиновался.
"Теперь задержите дыхание, досчитайте про себя до пяти и выдохните.
Почувствуйте, вместе с как с выдохом из ваших легких уходят испуг и
напряжение. Если этого недостаточно, вдохните еще раз." -- Найджел снова
сделал глубокий вдох, и Келсон опустил руку. -- "А теперь выдохните и
посмотрите на меня."
Найджел шумно выдохнул, веки его затрепетали и он моргнул.
"Так лучше?" -- спросил Келсон.
Найджел изумлено кивнул.
"Слегка кружится голова, как будто я выпил стакан крепкого вина на
пустой желудок."
"Это пройдет," -- сказал Келсон, поворачиваясь и отсчитывая несколько
шагов влево от камина. -- "Теперь я хочу показать Вам кое-что, чему я
научился у Моргана. После сегодняшней ночи Вы тоже сможете это. Вы следите
за тем, что я делаю?"
"Да".
Он чувствовал присутствие Найджела, стоявшего за его правым плечом,
причем куда увереннее, чем прежде, и понял, что вновь обретенное
самообладнание его дяди пришло не только от того, что Келсон сделал, но и от
его собственного характера. Это приободрило его, поскольку Келсон сам
побаивался того, что им предстояло, хоть и по другой причине.
Подняв повыше левую руку, в которой все еще горел огненный шар, плавным
движением указательного пальца правой руки Келсон начертал в воздухе
какой-то сложный узор. Физические действия сопровождались определенными
ментальными усилиями, но о них Найджел узнает после завершения намеченного
на этот вечер.
"Я... Не уверен, что я смог уследить," -- прошептал Найджел и ахнул,
когда кусок стены отодвинулся, открыв темный лестничный пролет.
Келсон улыбнулся и шагнул в проем, поворачиваясь, чтобы позвать
Найджела следом за собой.
"Не беспокойтесь. Когда будет нужно, Вы вспомните. Многие из
способностей Халдейнов работают таким же образом." -- с этими словами он
пошел по сумрачной лестнице, и Найджелу пришлось поторопиться,чтобы успеть
следом за ним.
"На самом деле," -- продолжил Келсон, -- "сегодня вечером я хочу
попробовать передать Вам кое-какие свои способности, несмотря на то, что
наша основная задача -- наделить Вас потенциалом для их восприятия. Часть из
них я сам обрел, когда мой отец был еще жив, так что я не думаю. что с этим
возникнут какие-нибудь проблемы. А теперь нам лучше вести себя потише. Мы
сейчас будем проходить мимо жилых помещений дворца и мне не хотелось бы,
чтобы кто-то подумал, что он слышит призраков."
Услышав это, Найджел хмыкнул, но остаток пути, освещаемого только
красноватым огоньком в руке Келсона, они, тем не менее, проделали в полной
тишине, пока, наконец, не уперлись в глухую стену. Келсон быстро погасил
огонек в своей руке и долго глядел через потайной глазок, расположенный как
раз на уровне его глаз. Затем кусок стены сдвинулся и открыл перед ними
проход в освещенный звездами двор.
Стоило им выйти наружу, как проход беззвучно закрылся. Впереди темнел
на фоне вечернего неба силуэт церкви святой Хилари, и темнота вокруг
освещалась лишь светом звезд, отражавшимся в темных окнах. Келсон, быстро
проводя Найджела через двор, почти не таился. Но только когда они поднялись
по лестнице, ведущей к двери в западной стене двора, Найджел понял почему.
"Все в порядке, Сир," -- сказал Шон, лорд Дерри, выходя из тени колонны
и небрежно приветствуя прибывших. -- "Остальные уже внутри."
Келсон кивнул. -- "Охрана во дворе надежная?"
"Приграничники лорда Дугала, Сир," -- в темноте сверкнула усмешка
Дерри. -- "Они получили очень точные приказы".
"Спасибо. Я уверен, что приказы были точны." -- Более не торопясь, он
провел Найджела через заднюю дверь в притвор церкви
Внутреннее убранство церкви святой Хилари мало изменилось с того
времени, когда Келсон попал сюда в ночь накануне своей коронации, только в
тот раз силы передавались ему, а Морган сопровождал его. Пожалуй, с того
времени в церкви прибавилось огней. По обе стороны от алтаря, там, где в
крупных соборах находится трансепт, перед изображениями Богородицы и
покровительницы церкви, святой Хилари, сапфирно-пурпурным огнем светились
ряды свечей. В самом алтаре, перед дарохранительницей, где покоились святые
дары, как и положено, горела лампада. В церкви не ощущалось ни малейшего
движения, кроме застекленного огня лампады, но на Келсона вдруг нахлынула
волна дурных предчувствий -- и. как Келсон внезапно понял, не только его
собственных, но и Найджела.
Пришло время привести все в порядок и продолжать то, что должно было
быть сделано. Тянуть дальше означало сделать все еще более трудным для них
обоих.
"Прежде чем мы присоединимся к остальным, нам надо немного помолиться,"
-- негромко сказал Келсон, решительно ведя Найджела по боковому проходу к
переднему ряду скамеек, рядом с которым дядя и племянник, стоя бок о бок,
опустились на колени.
Когда Келсон закончил молиться и подготовил себя ко встрече с
остальными, он вошел в транс и освободил разум Найджела от слабого контроля,
под которым тот находился. Как только он поднял голову, Найджел, вздрогнув,
посмотрел на него.
"Я хочу на несколько минут оставить Вас одного," -- сказал Келсон. --
"Когда Вы будете готовы, приходите к нам, в кабинет Дункана. Когда Вы
подойдете к двери, мы узнаем об этом."
Найджел сглотнул и выдавил слабую улыбку. -- "Вы разрешаете мне уйти,
не так ли?"
Келсон кивнул.
"Вы уверены, что я приду?"
"Практически уверен."
...кто верный и благоразумный домоправитель, которого господин поставил
над слугами своими...
-- Лука 12:42
Когда за Келсоном закрылась дверь, Найджел медленно, опасливо выдохнул
и осел на пятки, опершись спиной на край сиденья. Еще несколько минут, и
через ту же самую дверь придется пройти ему.
Он надеялся, что ему никогда не придется делать то, что он должен был
сделать сейчас -- и не из-за себя, а из-за работы, которую предстояло
проделать. Для того, чтобы принять на себя древние силы Халдейнов, ему
придется признать и осознать, что в один прекрасный день он сам сможет стать
королем. Именно это
его и пугало.
Он ведь никогда не хотел получить корону. Пока был жив Брион, он
проводил свои дни в приятной неопределенности жизни младшего брата короля --
приближенный к трону, бесконечно преданный тому, кто носил корону -- был ли
это отец, старший брат или сын старшего брата, но в любом случае уверенный,
что ему никогда не придется носить корону самому. Корона должна была
принадлежать наследникам его племянника, и Найджела это радовало.
А теперь, если Келсон погибнет прежде, чем произведет на свет
наследника, корона должна
будет перейти к Найджелу или его
наследникам. Об
этой мрачной возможности Найджел знал со дня смерти Бриона -- и молил Бога,
чтобы она никогда не стала реальностью. Но если вдруг случится худшее. то
Найджел должен быть готов пожертвовать своими желаниями ради своей страны.
Он чувствовал себя крайне неуверенно, но, если от него потребуется, он
должен быть готов к такому испытанию. Сегодняшний вечер был первым шагом в
его подготовке.
Он с неохотой поднялся, смирившись в душе с неизбежным и чувствуя груз,
куда превосходяший бремя своего возраста, и осмелился подойти в алтарю и
поднять взгляд на Христа, который, казалось, пристально смотрел на него,
даже когда он опустился на одно колено у подножия ступеней, ведших к алтарю.
Ему нечасто доводилось испытывать нужду в выражении своей веры. Как и Брион,
он предпочитал подтвверждать свою веру своей праведной жизнью, а не тем,
чтобы проводить слишком много времени стоя на коленях в помещении,
являвшемся для многих символом веры. Но этот день, похоже, был особенным и
потому требовал более формального поклонения.
Он несколько неловко склонил голову и обратил свои мысли в гораздо
более формальное обращение к Господу, чем он привык, умоляя его придать ему
сил, если ему когда-либо придется стать королем Гвинедда, одновременно моля
его о том, чтобы его миновала чаша сия. Он просил Господа придать ему
храбрости перед предстоящим испытанием, но он пройдет через него с радостью,
если это поможет ему избежать необходимости надеть корону.
Что бы его ни ожидало, он был уверен, что готов отдать все, что в его
силах, и молить Бога, чтобы этого оказалось достаточно. Он был готов служить
своему королю, как он служил всегда, честно, преданно и с любовью, и был
готов предать свою жизнь в руки Господни. Когда он поднялся на ноги, чтобы
присоединиться к ожидавшим его, его походка была твердой, а мысли -- ясными.
Проходя через проем, через который ушел Келсон, он не услышал ни звука.
Перед ним был короткий коридор, и, когда он закрыл за собой дверь, в другом
конце коридора, слева, открылась вторая дверь. Дункан склонил голову в
молчаливом приветствии и отошел в сторону, освободив ему дорогу, выглядя
одновременно и ободряющим, и чужим в своем лиловом одеянии епископа.
Помещение, в которое вошел Найджел, было ему незнакомо. Довольно
просторное, оно было еле освещено пламенем низенького камина справа от входа
и единственной свечой на столе перед ним. На столе лежало оружие: несколько
кинжалов, тонкий стилет, который, как помнилось Найджелу, он несколько раз
видел в руках у Моргана, и меч в украшенных желтыми топазами ножнах,
который, несомненно, принадлежал Моргану. Позади стола стоял Дугал, держа на
сгибе руки свой меч в ножнах, с которых свисала перевязь. Не было видно ни
Келсона, ни кого-либо еще, кого Найджел ожидал увидеть здесь.
"Для начала я сниму с тебя плащ," -- сказал Дункан, берясь за него, и
Найджелу оставалось только расстегнуть застежку и сбросить его с плеч. -- "Я
также попросил бы тебя оставить здесь свое оружие. Остальные -- в маленькой
часовне за вот той дверью," -- продолжил епископ, кивнув в сторону Дугала,
-- "но только Келсон может находиться там с мечом."
Когда Найджел начал покорно расстегивать свою перевязь, он набросил
плащ на спинку стула, на котором уже лежали несколько плащей, и, как только
пряжка расстегнулась, подхватил меч. Обмотав выбеленную кожу ремня вокруг
ножен, он положил меч на стол, рядом с прочим оружием, а Найджел тем
временем достал из-за спины кинжал в ножнах и небольшой стилет из-за
голенища.
"Что-нибудь еще?" -- спросил Дункан, слегка усмехаясь. -- "Вы с
Алариком явно относитесь к тем, кто привык иметь дело с остро наточенными
предметами. Кстати, я бы посоветовал тебе снять лишнюю одежду, как уже
сделали остальные. Там будет очень душно, особенно учитывая количество
присутствующих."
Фыркнув в знак признательности, Найджел снял висевший на его бедрах
пояс из металлических бляшек, освободился от тяжелого шитого воротника,
свидетельствовавшего о его ранге принца, и расстегнул свой длинный кафтан
цвета выдержанного вина, украшенный бегущими львами, переплетавшимися на
вороте и манжетах. Только сейчас он заметил, что Дугал тоже разделся,
оставшись в рубашке, клетчатых штанах и сапогах, в то время как Дункан
ограничился тем, что расстегнул воротник и снял пояс.
"Мне почему-то кажется, что там будет более чем просто душно," --
сказал он. -- "Я думал, что вы, Дерини, можете что-то сделать с этим."
"Можем," -- ответил Дункан. -- "Но это потребует затрат сил, которые
нам потребуются сегодня для других целей. Кроме того, ты
-- не Дерини."
"Я понял, что ты имеешь в виду, но почему бы нам не заняться этим в
другой часовне?"
"Только не сегодня," -- последовал ответ. -- "Мы будем под защитой
Святого Камбера. Надеюсь, это тебя не удивляет?"
"Удивляет? Вряд ли. Не могу сказать, что ободряет, но уж точно не
удивляет."
Он знал, что его слова всего лишь прикрывали его нервозность -- и что
Дункан знал об этом. Злясь на себя, он расстегнул еще три пуговицы, чтобы
кафтан упал с него, и, перешагнув через груду шерстяной ткани темно-винного
цвета, освободился от одежды. Если Дункан прав в своих намеках, то
избавиться от кафтана было бы вовсе не лишне. Теперь на нем оставались
плотно облегающие тело темно-красные штаны, сапоги из мягкой кожи
соответствующего цвета и тонкая льняная рубашка с длинными рукавами.
Развязав шнурок ворота рубашки, он нагнулся, чтобы подобрать сброшенный
кафтан, аккуратно свернул его и осторожно положил его поверх своего плаща.
Оглянувшись на Дункана, он понял, что дальше тянуть нельзя.
"Я думаю, что теперь я готов," -- сказал он.
Дункан опустил глаза, прекрасно понимая, что должен был чувствовать
Найджел в эту минуту.
"Если хочешь, мы можем подождать еще несколько минут." -- Он поглядел
направо, где у дверей часовни занял свой пост Дугал. -- "Там, в углу, есть
молитвенная скамеечка. Можешь воспользоваться."
В углу, покрытом густой тенью, Найджел заметил два красноватых огонька
лампад, горевших перед небольшим распятием из слоновой кости, и смутные
очертания скамеечки перед ними, но покачал головой.
"Дункан, я готов настолько, насколько могу," -- шепотом сказал он. --
"Ты же знаешь, я никогда не был очень набожным."
"Тогда пошли," -- с улыбкой сказал Дункан, беря его за локоть и подводя
к двери, охраняемой Дугалом. -- "Как ты уже знаешь, этой ночью тебе придется
пройти через некий ритуал, но мы постарались сделать все как можно более
неформально, в разумных пределах, конечно. Могло быть и хуже."
"Хуже?"
"Конечно." -- Дункан ободряюще улыбнулся ему. -- "Ты -- взрослый, идешь
на все это по своей воле и помогаешь нам сознательно. Если бы ты был
ребенком, тебя никто бы ни о чем не спрашивал."
При этих словах Найджел фыркнул, мысленно задаваясь вопросом: а
интересовало ли кого бы то ни было его мнение о происходящем; и внезапно
осознал, что когда-нибудь и Коналл, и Рор, и Пэйн могут оказаться перед
необходимостью пройти через то же испытание, которое предстояло сейчас ему.
Эта мысль заставила его замереть. Через дверь, к которой Дункан вел его,
должен был идти сын Келсона
, а не он или кто-то из его сыновей. Но это уже
никого не интересовало. Возврата больше не было.
Проходя следом за Дунканом под портьерой, которую придерживал Дугал,
Найджелу пришлось пригнуться. Часовня оказалась тускло освещенной и тесной
-- в половину комнаты, которую он только что покинул -- и, казалось, была
набита битком еще до того, как они вошли. У левой и правой стены стояли
Арилан и Морган, направо от входа стояла Риченда, вся в белом, но все
внимание Найджела немедленно сконцентрировалось на Келсоне.
Его племянник -- нет, король
-- стоял спиной к ним, точно в центре
комнаты, запрокинув голову и опустив руки. В первый миг он показался
Найджелу чем-то большим, чем просто человек или просто Дерини -- он был
окутан царственностью, могучей и ощущаемой физически, как будто он был
закутан в мантию, подобную той, что он носил со дня своей коронации,
несмотря на то, что он, как и Морган и Найджел, был одет только в штаны,
рубашку и сапоги, отложив на время и оружие, и все знаки своего королевского
статуса.
Казалось, все его внимание сосредоточено на богато украшенном распятии
черного дерева, висевшем над алтарем, установленном вплотную к восточной
стене, а, может быть, он смотрел просто на стену цвета полуночного неба, на
котором, отражая свет шести медных светильников, ярко блестели золотистые
звезды. Звезды, казалось, мерцали в воздухе, нагретом горящими свечами и
от нее.
"Пока тебя здесь не было, он здорово вырос, правда?" -- спросила
Мерода.
Джеана опустила глаза. "Я еле узнала его," -- прошептала она. -- "Он
такой солидный и воинственный... и взрослый."
"Дети растут," -- ласково сказала Мерода. -- "Я поняла это, глядя на
Коналла. А осенью и Рори станет совершеннолетним -- хотя у
четырнадцатилетних еще есть немного времени, чтобы побыть мальчишками."
"У моего ребенка этого времени не было," -- пробормотала Джеана.
"Не было. Но к тому времени, когда Келсону исполнилось четырнадцать, он
уже стал королем. А для того, чтобы Рори оказался в такой же ситуации,
должна случиться настоящая катастрофа. Нет, Рори еще какое-то время побудет
моим маленьким мальчиком, как и Пэйн. А скоро появится еще один малышю Я
очень
надеюсь, что в этот раз будет девочка."
Джеана поморщилась. "Девочка, которая рано или поздно станет пешкой в
династических играх?"
"Девочка, которая, если на то будет воля Господа, выйдет замуж по зову
сердца," -- ответила Мерода. -- "У нее есть три старших брата, которые
продолжат династию, и я не вижу причин заставлять ее выходить замуж против
ее воли. А, может быть, она решит посвятить себя Церкви. Думаю, что тебя бы
это порадовало."
Джеана, водя кончиком пальца по маленькой лужице эля на столе перед
ней, горько усмехнулась. "Если бы у меня был выбор, я бы выбрала Церковь.
Это не дало бы распространиться той заразе, которую я ношу в себе," --
пробормотала она.
"А что было бы в этом случае с Келсоном?" -- возразила Мерода. -- "Не
говоря уж о том, что он не был бы Келсоном, если бы у него была другая мать,
разве он смог бы выстоять против Кариссы, не обладая силой, унаследованной
от тебя?"
"Он мог бы погибнуть," -- признала Джеана. -- "Но, по меньшей мере, он
был бы человеком, а душа его не была бы запятнана проклятьем принадлежности
к Дерини, на которое я обрекла его, вынашивая."
Покачав гловой, Мерода тяжело встала из-за стола. -- "Ты что, никак не
можешь смириться с этим? Джеана, ты -- Дерини. Ты ничего не можешь поделать
с этим. А, может быть, это вовсе и не проклятье. Я уверена, что в этом
должно быть и что-то
хорошее."
"Боюсь, ты слишком много слушала моего сына," -- печально сказала
Джеана. -- "Нет, Мерода, это -- действительно
проклятье. Это -- язва,
гноящаяся во мне... и при дворе моего сына. И не будет мне покоя, пока я не
найду способа, чтобы очистить от этого себя и своего сына."
Тем временем, в другой части замка шло очищение, которое не имело
ничего общего с тем, что имела в виду Джеана, и проводил его человек, в
котором сидела та самая "зараза", которой так опасалась Джеана. Бормоча
ритуальные слова очищения, епископ Дункан МакЛейн медленно обходил
примыкавшую к его кабинету крошечную часовню святого Камбера, обрызгивая ее
стены святой водой. В воздухе чувствовался запах ладана. Дугал, стоявший в
проходе, ведущем к кабинету, с почтением наблюдая за действиями отца,
произносил требуемые ответы. Каждение и окропление часовни были последними
действиями, которые не только очищали помещение, которое и без того было
освящено своим предназначением, но и помогали участникам ритуала
сосредоточиться.
"Asperges me, Domine, hyssopo, et mundabor: lavabis me, et super nivem
dealbabor."
"Amen."
"Pax huic domui."
"El omnibus habitantibus in ea."
Мир этому дому...
И всем, живщим в нем...
Когда они закончили и Дункан отложил в сторону свои священнические
принадлежности, отец и сын вернулись в кабинет, задернув при этом портьеру,
которая обычно закрывала дверь в часовню. Дугал на мгновение задержался,
благоговейно глядя на портьеру, пока Дункан усаживался за круглым столом
перед камином в своем кабинете. Единственным источником света в комнате, не
считая камина, была свеча, горевшая посреди стола. Через мгновение Дугал сел
рядом с отцом, продолжая время от времени поглядывать на дверь, закрытую
теперь портьерой.
"В часовне все еще остались следы силы, правда?" -- сказал Дункан в
ответ на изумленный взгляд Дугала. -- "Неудивительно, что ты заметил это.
Похоже, там до сих пор ощущается влияние святого Камбера. А если бы ты
чувствовал то, что чувствуем мы с Алариком, то разница между этой часовней и
всеми прочими стала бы для тебя более, чем очевидной. Наш добрый деринийский
святой может быть очень сильным заступником."
Дугал поежился. -- "Ты... думаешь, он действительно вмешивается в
земные дела? И другие святые тоже?"
"Ну, насчет этого трудно сказать точно," -- ответил Дункан. -- "Мы с
Алариком знаем, что кое-что из того, что мы после коронации Келсона
приписали святому Камберу, было сделано..." -- он опустил свой взгляд. --
"Кое-кем еще," -- закончил он. -- "Прости, но я не могу рассказывать об этом
даже тебе. Это был один из бывших членов Совета Камбера, и нас попросили
никогда не упоминать его имени."
"Я не собираюсь любопытствовать сверх меры," -- возразил Дугал.
Дункан улыбнулся. " Я это знаю, сынок. Так или иначе, кое-что из того,
что мы приписываем святому Камберу, не
мог сделать никто из тех, о ком мы
знаем, так что, может быть, он действительно
вмешивается в происходящее.
Каждый раз, когда я оказываюсь в этой часовне, я начинаю верить
, что он
действительно участвует в том, что происходит."
Дугал опять посмотрел на портьеру и перевел взгляд на Дункана. "Келсон
сказал мне, что именно здесь вы с Морганом провели ритуал, наделивший его
силой. В этом причина того, что Найджелом мы займемся здесь?"
"Отчасти," -- согласился Дункан. -- "Но мы хотим обратиться за особым
покровительством Камбера, ведь двести лет назад именно он наделил магией
всех Халдейнов. А до тех пор, пока не восстановлено его доброе имя -- а я
верю, что однажды это произойдет -- эта часовня -- единственное место в
Гвинедде, посвященное ему."
"А-а," -- Дугал на мгновение задумался. -- "А... отец Келсона свою силу
получил тоже здесь?"
"Не думаю. Этим занимался Аларик, а не я, и это было еще до того, как
родился Келсон. Аларик тогда был даже моложе тебя. Насколько я понимаю..."
Стук в дверь прервал его рассказ, и Дункан поднялся, чтобы встретить
Моргана и Риченду.
"Если бы Келсон не был моим королем, я бы дал ему в ухо за то, что он
заставил меня заменять его за столом," -- сказал Морган, когда он и Риченда
сбросили свои плащи, согревшись в теплой комнате. -- "Если бы вы знали, как
это скучно -- изображать из себя веливеликодушного хозяина, зная при этом.
что вы с Дугалом уже здесь и вовсю готовитесь! А почему здесь так жарко?"
"Потому," -- сказала Риченда, расстегивая ворот туники. -- "что окна
закрыты, а ты замерз." -- Она посмотрела на Дункана. -- "Мне кажется, что в
часовне будет еще жарче, потому что мы нагреем ее своими телами. Там есть
хоть какая-нибудь вентиляция?"
Дункан улыбнулся и покачал головой, подставляя ей стул.
"Боюсь, что очень слабая. Придется потерпеть."
Новый стук в дверь возвестил о прибытии Арилана, что немедленно придало
собранию более формальный характер. Проходя мимо собравшихся, чтобы оценить
приготовления, имевшие место в часовне, он полунеодобрительно посмотрел на
Дугала и подозвал Дункана.
Когда оба епископа вернулись к ожидавшим их за столом, Арилан, само
собой, принял на себя роль старшего и, усевшись, жестом приказал остальным
сесть. Похоже, он не заметил, что Мроган и риченда уселись по обе стороны от
него, чтобы оградить его от слишком тесного контакта с Дунканом или Дугалом.
Попозже у Арилана не будет времени, чтобы понять, что именно связывает отца
и сына, но пока что надо было не дать ему даже задуматься об этом.
"Само собой разумеется, что когда мы начнем, ведущая роль будет
принадлежать Келсону," -- спокойно сказал Арилан. -- "А пока он и наш...
м-м-м... объект действий не появились, я полагаю, что нам не помешало бы
помедитировать. Многое может оказаться в новинку для Дугала, и потому я
предлагаю всем нам, сидя за столом, взяться за руки, прежде чем мы начнем
концентрировать наши силы. Физический контакт поможет уравновесить разницу в
опыте."
В его голосе звучала нотка снисхождения, но даже Дугал понял, что
Арилан желает только добра. Они без колебаний сомкнули руки и, пристально
глядя на свет свечи, погрузились в транс; дыхание их замедлилось, глаза
закрылись, и в конце концов даже Дугал, расслабившись, провалился в тихо
колеблющееся ничто, спокойный, но готовый к встрече короля и его
родственника...
Тем временем король привел предполагаемый объект работы в темную
комнату, которуе он занимал, когда был принцем. Теперь это были покои
Дугала. Дверь была не заперта, но даже если бы она и была закрыта, это не
смогло бы остановить кого-либо из Дерини, прошедшего через любое обучение
владению своими силами.
Заведя Найджела в темную комнату и закрыв за ним дверь, Келсон замер на
мгновение, чтобы создать маленький огонек. Шарик, светящийся слабым
пурпурным светом в ладони Келсона, осветил сжавшего зубы Найджела, который,
избавившись от необходимости выказывать понимание происходящего, теперь не
скрывал своего испуга. Забеспокоившийся Келсон, отодвинув Найджела подальше
от двери, остановился перед потухшим камином и, стараясь выглядеть
спокойным, повернулся к своему дяде.
"Может, Вы хотите отказаться? Впрочем, даже если так, я уже не могу
позволить Вам это."
Найджел ухмыльнулся. "Келсон, я вешу как полтора таких как ты. Что ты
сможешь сделать? Оглушить меня и отнести в... кстати, куда
мы направляемся?"
"Увидите," -- ответил Келсон. -- "Надеюсь, Вы понимаете, что я не
собираюсь использовать физическую силу вообще."
"Я и не думал, что Вы собираетесь это сделать," -- Найджел тяжело
вздохнул. -- "Честно говоря, я и вправду
нервничаю. Но ведь это тебя не
остановит, правда?"
Келсон подошел на шаг и покачал головой. -- "Конечно, нет. Но если
хотите, я могу немного помочь Вам на какое-то время справиться с нервами."
"Тогда сделай это," -- прошептал Найджел. -- "Но я хочу полностью
придти в себя до того, как наступит время для... прочего."
"Можете быть уверены," -- сказал Келсон, поднял правую руку и,
пристально глядя в глаза Найджелу, коснулся его лба. -- "Закройте глаза, и
глубоко вдохните..."
Слегка вздрогнув, Найджел повиновался.
"Теперь задержите дыхание, досчитайте про себя до пяти и выдохните.
Почувствуйте, вместе с как с выдохом из ваших легких уходят испуг и
напряжение. Если этого недостаточно, вдохните еще раз." -- Найджел снова
сделал глубокий вдох, и Келсон опустил руку. -- "А теперь выдохните и
посмотрите на меня."
Найджел шумно выдохнул, веки его затрепетали и он моргнул.
"Так лучше?" -- спросил Келсон.
Найджел изумлено кивнул.
"Слегка кружится голова, как будто я выпил стакан крепкого вина на
пустой желудок."
"Это пройдет," -- сказал Келсон, поворачиваясь и отсчитывая несколько
шагов влево от камина. -- "Теперь я хочу показать Вам кое-что, чему я
научился у Моргана. После сегодняшней ночи Вы тоже сможете это. Вы следите
за тем, что я делаю?"
"Да".
Он чувствовал присутствие Найджела, стоявшего за его правым плечом,
причем куда увереннее, чем прежде, и понял, что вновь обретенное
самообладнание его дяди пришло не только от того, что Келсон сделал, но и от
его собственного характера. Это приободрило его, поскольку Келсон сам
побаивался того, что им предстояло, хоть и по другой причине.
Подняв повыше левую руку, в которой все еще горел огненный шар, плавным
движением указательного пальца правой руки Келсон начертал в воздухе
какой-то сложный узор. Физические действия сопровождались определенными
ментальными усилиями, но о них Найджел узнает после завершения намеченного
на этот вечер.
"Я... Не уверен, что я смог уследить," -- прошептал Найджел и ахнул,
когда кусок стены отодвинулся, открыв темный лестничный пролет.
Келсон улыбнулся и шагнул в проем, поворачиваясь, чтобы позвать
Найджела следом за собой.
"Не беспокойтесь. Когда будет нужно, Вы вспомните. Многие из
способностей Халдейнов работают таким же образом." -- с этими словами он
пошел по сумрачной лестнице, и Найджелу пришлось поторопиться,чтобы успеть
следом за ним.
"На самом деле," -- продолжил Келсон, -- "сегодня вечером я хочу
попробовать передать Вам кое-какие свои способности, несмотря на то, что
наша основная задача -- наделить Вас потенциалом для их восприятия. Часть из
них я сам обрел, когда мой отец был еще жив, так что я не думаю. что с этим
возникнут какие-нибудь проблемы. А теперь нам лучше вести себя потише. Мы
сейчас будем проходить мимо жилых помещений дворца и мне не хотелось бы,
чтобы кто-то подумал, что он слышит призраков."
Услышав это, Найджел хмыкнул, но остаток пути, освещаемого только
красноватым огоньком в руке Келсона, они, тем не менее, проделали в полной
тишине, пока, наконец, не уперлись в глухую стену. Келсон быстро погасил
огонек в своей руке и долго глядел через потайной глазок, расположенный как
раз на уровне его глаз. Затем кусок стены сдвинулся и открыл перед ними
проход в освещенный звездами двор.
Стоило им выйти наружу, как проход беззвучно закрылся. Впереди темнел
на фоне вечернего неба силуэт церкви святой Хилари, и темнота вокруг
освещалась лишь светом звезд, отражавшимся в темных окнах. Келсон, быстро
проводя Найджела через двор, почти не таился. Но только когда они поднялись
по лестнице, ведущей к двери в западной стене двора, Найджел понял почему.
"Все в порядке, Сир," -- сказал Шон, лорд Дерри, выходя из тени колонны
и небрежно приветствуя прибывших. -- "Остальные уже внутри."
Келсон кивнул. -- "Охрана во дворе надежная?"
"Приграничники лорда Дугала, Сир," -- в темноте сверкнула усмешка
Дерри. -- "Они получили очень точные приказы".
"Спасибо. Я уверен, что приказы были точны." -- Более не торопясь, он
провел Найджела через заднюю дверь в притвор церкви
Внутреннее убранство церкви святой Хилари мало изменилось с того
времени, когда Келсон попал сюда в ночь накануне своей коронации, только в
тот раз силы передавались ему, а Морган сопровождал его. Пожалуй, с того
времени в церкви прибавилось огней. По обе стороны от алтаря, там, где в
крупных соборах находится трансепт, перед изображениями Богородицы и
покровительницы церкви, святой Хилари, сапфирно-пурпурным огнем светились
ряды свечей. В самом алтаре, перед дарохранительницей, где покоились святые
дары, как и положено, горела лампада. В церкви не ощущалось ни малейшего
движения, кроме застекленного огня лампады, но на Келсона вдруг нахлынула
волна дурных предчувствий -- и. как Келсон внезапно понял, не только его
собственных, но и Найджела.
Пришло время привести все в порядок и продолжать то, что должно было
быть сделано. Тянуть дальше означало сделать все еще более трудным для них
обоих.
"Прежде чем мы присоединимся к остальным, нам надо немного помолиться,"
-- негромко сказал Келсон, решительно ведя Найджела по боковому проходу к
переднему ряду скамеек, рядом с которым дядя и племянник, стоя бок о бок,
опустились на колени.
Когда Келсон закончил молиться и подготовил себя ко встрече с
остальными, он вошел в транс и освободил разум Найджела от слабого контроля,
под которым тот находился. Как только он поднял голову, Найджел, вздрогнув,
посмотрел на него.
"Я хочу на несколько минут оставить Вас одного," -- сказал Келсон. --
"Когда Вы будете готовы, приходите к нам, в кабинет Дункана. Когда Вы
подойдете к двери, мы узнаем об этом."
Найджел сглотнул и выдавил слабую улыбку. -- "Вы разрешаете мне уйти,
не так ли?"
Келсон кивнул.
"Вы уверены, что я приду?"
"Практически уверен."
...кто верный и благоразумный домоправитель, которого господин поставил
над слугами своими...
-- Лука 12:42
Когда за Келсоном закрылась дверь, Найджел медленно, опасливо выдохнул
и осел на пятки, опершись спиной на край сиденья. Еще несколько минут, и
через ту же самую дверь придется пройти ему.
Он надеялся, что ему никогда не придется делать то, что он должен был
сделать сейчас -- и не из-за себя, а из-за работы, которую предстояло
проделать. Для того, чтобы принять на себя древние силы Халдейнов, ему
придется признать и осознать, что в один прекрасный день он сам сможет стать
королем. Именно это
его и пугало.
Он ведь никогда не хотел получить корону. Пока был жив Брион, он
проводил свои дни в приятной неопределенности жизни младшего брата короля --
приближенный к трону, бесконечно преданный тому, кто носил корону -- был ли
это отец, старший брат или сын старшего брата, но в любом случае уверенный,
что ему никогда не придется носить корону самому. Корона должна была
принадлежать наследникам его племянника, и Найджела это радовало.
А теперь, если Келсон погибнет прежде, чем произведет на свет
наследника, корона должна
будет перейти к Найджелу или его
наследникам. Об
этой мрачной возможности Найджел знал со дня смерти Бриона -- и молил Бога,
чтобы она никогда не стала реальностью. Но если вдруг случится худшее. то
Найджел должен быть готов пожертвовать своими желаниями ради своей страны.
Он чувствовал себя крайне неуверенно, но, если от него потребуется, он
должен быть готов к такому испытанию. Сегодняшний вечер был первым шагом в
его подготовке.
Он с неохотой поднялся, смирившись в душе с неизбежным и чувствуя груз,
куда превосходяший бремя своего возраста, и осмелился подойти в алтарю и
поднять взгляд на Христа, который, казалось, пристально смотрел на него,
даже когда он опустился на одно колено у подножия ступеней, ведших к алтарю.
Ему нечасто доводилось испытывать нужду в выражении своей веры. Как и Брион,
он предпочитал подтвверждать свою веру своей праведной жизнью, а не тем,
чтобы проводить слишком много времени стоя на коленях в помещении,
являвшемся для многих символом веры. Но этот день, похоже, был особенным и
потому требовал более формального поклонения.
Он несколько неловко склонил голову и обратил свои мысли в гораздо
более формальное обращение к Господу, чем он привык, умоляя его придать ему
сил, если ему когда-либо придется стать королем Гвинедда, одновременно моля
его о том, чтобы его миновала чаша сия. Он просил Господа придать ему
храбрости перед предстоящим испытанием, но он пройдет через него с радостью,
если это поможет ему избежать необходимости надеть корону.
Что бы его ни ожидало, он был уверен, что готов отдать все, что в его
силах, и молить Бога, чтобы этого оказалось достаточно. Он был готов служить
своему королю, как он служил всегда, честно, преданно и с любовью, и был
готов предать свою жизнь в руки Господни. Когда он поднялся на ноги, чтобы
присоединиться к ожидавшим его, его походка была твердой, а мысли -- ясными.
Проходя через проем, через который ушел Келсон, он не услышал ни звука.
Перед ним был короткий коридор, и, когда он закрыл за собой дверь, в другом
конце коридора, слева, открылась вторая дверь. Дункан склонил голову в
молчаливом приветствии и отошел в сторону, освободив ему дорогу, выглядя
одновременно и ободряющим, и чужим в своем лиловом одеянии епископа.
Помещение, в которое вошел Найджел, было ему незнакомо. Довольно
просторное, оно было еле освещено пламенем низенького камина справа от входа
и единственной свечой на столе перед ним. На столе лежало оружие: несколько
кинжалов, тонкий стилет, который, как помнилось Найджелу, он несколько раз
видел в руках у Моргана, и меч в украшенных желтыми топазами ножнах,
который, несомненно, принадлежал Моргану. Позади стола стоял Дугал, держа на
сгибе руки свой меч в ножнах, с которых свисала перевязь. Не было видно ни
Келсона, ни кого-либо еще, кого Найджел ожидал увидеть здесь.
"Для начала я сниму с тебя плащ," -- сказал Дункан, берясь за него, и
Найджелу оставалось только расстегнуть застежку и сбросить его с плеч. -- "Я
также попросил бы тебя оставить здесь свое оружие. Остальные -- в маленькой
часовне за вот той дверью," -- продолжил епископ, кивнув в сторону Дугала,
-- "но только Келсон может находиться там с мечом."
Когда Найджел начал покорно расстегивать свою перевязь, он набросил
плащ на спинку стула, на котором уже лежали несколько плащей, и, как только
пряжка расстегнулась, подхватил меч. Обмотав выбеленную кожу ремня вокруг
ножен, он положил меч на стол, рядом с прочим оружием, а Найджел тем
временем достал из-за спины кинжал в ножнах и небольшой стилет из-за
голенища.
"Что-нибудь еще?" -- спросил Дункан, слегка усмехаясь. -- "Вы с
Алариком явно относитесь к тем, кто привык иметь дело с остро наточенными
предметами. Кстати, я бы посоветовал тебе снять лишнюю одежду, как уже
сделали остальные. Там будет очень душно, особенно учитывая количество
присутствующих."
Фыркнув в знак признательности, Найджел снял висевший на его бедрах
пояс из металлических бляшек, освободился от тяжелого шитого воротника,
свидетельствовавшего о его ранге принца, и расстегнул свой длинный кафтан
цвета выдержанного вина, украшенный бегущими львами, переплетавшимися на
вороте и манжетах. Только сейчас он заметил, что Дугал тоже разделся,
оставшись в рубашке, клетчатых штанах и сапогах, в то время как Дункан
ограничился тем, что расстегнул воротник и снял пояс.
"Мне почему-то кажется, что там будет более чем просто душно," --
сказал он. -- "Я думал, что вы, Дерини, можете что-то сделать с этим."
"Можем," -- ответил Дункан. -- "Но это потребует затрат сил, которые
нам потребуются сегодня для других целей. Кроме того, ты
-- не Дерини."
"Я понял, что ты имеешь в виду, но почему бы нам не заняться этим в
другой часовне?"
"Только не сегодня," -- последовал ответ. -- "Мы будем под защитой
Святого Камбера. Надеюсь, это тебя не удивляет?"
"Удивляет? Вряд ли. Не могу сказать, что ободряет, но уж точно не
удивляет."
Он знал, что его слова всего лишь прикрывали его нервозность -- и что
Дункан знал об этом. Злясь на себя, он расстегнул еще три пуговицы, чтобы
кафтан упал с него, и, перешагнув через груду шерстяной ткани темно-винного
цвета, освободился от одежды. Если Дункан прав в своих намеках, то
избавиться от кафтана было бы вовсе не лишне. Теперь на нем оставались
плотно облегающие тело темно-красные штаны, сапоги из мягкой кожи
соответствующего цвета и тонкая льняная рубашка с длинными рукавами.
Развязав шнурок ворота рубашки, он нагнулся, чтобы подобрать сброшенный
кафтан, аккуратно свернул его и осторожно положил его поверх своего плаща.
Оглянувшись на Дункана, он понял, что дальше тянуть нельзя.
"Я думаю, что теперь я готов," -- сказал он.
Дункан опустил глаза, прекрасно понимая, что должен был чувствовать
Найджел в эту минуту.
"Если хочешь, мы можем подождать еще несколько минут." -- Он поглядел
направо, где у дверей часовни занял свой пост Дугал. -- "Там, в углу, есть
молитвенная скамеечка. Можешь воспользоваться."
В углу, покрытом густой тенью, Найджел заметил два красноватых огонька
лампад, горевших перед небольшим распятием из слоновой кости, и смутные
очертания скамеечки перед ними, но покачал головой.
"Дункан, я готов настолько, насколько могу," -- шепотом сказал он. --
"Ты же знаешь, я никогда не был очень набожным."
"Тогда пошли," -- с улыбкой сказал Дункан, беря его за локоть и подводя
к двери, охраняемой Дугалом. -- "Как ты уже знаешь, этой ночью тебе придется
пройти через некий ритуал, но мы постарались сделать все как можно более
неформально, в разумных пределах, конечно. Могло быть и хуже."
"Хуже?"
"Конечно." -- Дункан ободряюще улыбнулся ему. -- "Ты -- взрослый, идешь
на все это по своей воле и помогаешь нам сознательно. Если бы ты был
ребенком, тебя никто бы ни о чем не спрашивал."
При этих словах Найджел фыркнул, мысленно задаваясь вопросом: а
интересовало ли кого бы то ни было его мнение о происходящем; и внезапно
осознал, что когда-нибудь и Коналл, и Рор, и Пэйн могут оказаться перед
необходимостью пройти через то же испытание, которое предстояло сейчас ему.
Эта мысль заставила его замереть. Через дверь, к которой Дункан вел его,
должен был идти сын Келсона
, а не он или кто-то из его сыновей. Но это уже
никого не интересовало. Возврата больше не было.
Проходя следом за Дунканом под портьерой, которую придерживал Дугал,
Найджелу пришлось пригнуться. Часовня оказалась тускло освещенной и тесной
-- в половину комнаты, которую он только что покинул -- и, казалось, была
набита битком еще до того, как они вошли. У левой и правой стены стояли
Арилан и Морган, направо от входа стояла Риченда, вся в белом, но все
внимание Найджела немедленно сконцентрировалось на Келсоне.
Его племянник -- нет, король
-- стоял спиной к ним, точно в центре
комнаты, запрокинув голову и опустив руки. В первый миг он показался
Найджелу чем-то большим, чем просто человек или просто Дерини -- он был
окутан царственностью, могучей и ощущаемой физически, как будто он был
закутан в мантию, подобную той, что он носил со дня своей коронации,
несмотря на то, что он, как и Морган и Найджел, был одет только в штаны,
рубашку и сапоги, отложив на время и оружие, и все знаки своего королевского
статуса.
Казалось, все его внимание сосредоточено на богато украшенном распятии
черного дерева, висевшем над алтарем, установленном вплотную к восточной
стене, а, может быть, он смотрел просто на стену цвета полуночного неба, на
котором, отражая свет шести медных светильников, ярко блестели золотистые
звезды. Звезды, казалось, мерцали в воздухе, нагретом горящими свечами и