Страница:
Преосвященству Эмрису при поступлении в аббатство святого Неота. В ответ
настоятель должен был обещать себе и Ордену помочь Симонну всем, чем мог. и
развить у него дар Целителя, который уже был определен во время
вступительных экзаменов. Таким образом они, эти двое, заключали своего рода
контракт, который будет действителен в течение всего периода обучения
Симонна. Этот контракт позволял Килиану применять любые средства,
необходимые для того, чтобы сделать его Целителем во всей полноте его
возможностей.
Мальчик не вздрогнул, когда руки Килиана мягко опустились ему на
голову. Он также не противился, когда Килиан сделал первую физическую пробу,
слегка коснувшись его защит. Неожиданно его защитные поля так плавно и мягко
отреагировали на вмешательство Килиана, как редко бывает с молодыми
воспитанниками.
Лежащие поверхностно ближайшие мысли и воспоминания мальчика, казалось,
готовы были расступиться и дать доступ в дальнейшие глубины мозга. Это и
предполагалось в контактах такого рода, хотя и не всегда удавалось этого
достигнуть, особенно вначале.
Приятно удивленный, Килиан закрыл глаза и проник глубже в мозг Симонна,
находя и связывая зоны контроля. Это было необходимо. Это стало теперь
обычной практикой после трагедии, которая произошла когда-то здесь, в
аббатстве святого Неота, и о которой все знали. То была трагическая история,
когда послушник Ульрик, бывший всего несколькими годами старше, чем был
тогда сам Килиан, сломался в процессе тренировки и обратился против своего
наставника. Ульрик, силы которого вышли из-под контроля, убил своего учителя
с помощью запрещенного магического приема, ранил нескольких наставников и
даже учеников, пока стрела, пущенная Эмрисом, не остановила его и весь этот
кошмар.
Эмрис тогда только что был избран настоятелем, и трагическое
происшествие потрясло его и весь Орден. Никто из присутствующих тогда в
монастыре никогда не смог забыть этот день. Гавриллиты решили тогда больше
не терять Целителей, как был потерян Ульрик, и избегать ситуаций, в которых
могла возникнуть необходимость забрать чью-то жизнь.
Итак. сейчас Килиан связал контрольные зоны, чтобы предотвратить
подобную трагедию. Такое вмешательство в проявление свободной воли личности
было необходимо. Килиан должен был установить своего рода клапан
безопасности, к помощи которого прибегали при крайней необходимости. Вместе
с обычным набором пусковых механизмов, которые устанавливались в мозгу
каждого ученика для облегчения тренировок, Килиан ввел Симонну твердое
убеждение, что такой клапан необходим. Он не стал читать в сознании мальчика
какие-либо детали о самом Симонне, поскольку предпочитал знакомиться со
своими учениками посредством обычных методов общения. Наконец, чтобы придать
законченную форму тому, что сейчас произошло, он прибег к словесному
благословению, используя формулировку, проверенную гавриллитами в течение
многих веков.
Когда он поднял руки, чтобы поставить знак благословения над склоненной
головой Симонна, мальчик посмотрел на него с едва сдерживаемыми слезами,
светящимися в его карих глазах. Он схватил руку Килиана и поцеловал ее:
-- Спасибо, Ваше Преосвященство,--прошептал Симонн.--Я попытаюсь
доказать, что я достоин вашего учения.
-- Убежден, что твои старания будут равны твоему желанию,--ответил
Килиан, сохраняя выражение терпения на своем лице, когда он протянул
мальчику руки и поставил его на ноги, потому что не хотел дать ученику так
сразу понять, что он подает большие надежды.
-- Теперь, допустим, мы выяснили, как много ты уже знаешь. Ложись вот
сюда, и мы начнем. Выясним, хорошо ли ты научился управлять своим телом.
Со смешанным выражением опасения и желания поскорее начать, Симонн сел
на середину кровати и вытянул ноги, затем лег головой по направлению к
Килиану.
-- Его Преосвященство Эмрис был доволен моими успехами,--сказал он,
запрокидывая голову назад, чтобы посмотреть на Целителя.--Но я не знаю
точно, что должен уметь младший послушник.
-- Ну, ты теперь послушник старшей ступени. А мы ожидаем от старших
послушников больше, чем от младших. Итак, я буду направлять тебя,--сказал в
ответ Килиан, пододвигая свой стул так, чтобы сидеть лицом к изголовью
кровати.
-- Ложись поудобнее и закрой глаза. Мы начнем с базового упражнения,
которому тебя учили, когда ты пришел сюда впервые.
Он положил свои руки на плечи Симонна и подождал, пока мальчик
подчинится и закроет глаза.
-- Хорошо. Теперь я буду только наблюдать. Я хочу посмотреть, что ты
умеешь делать. Глубоко вдохни и расслабься, насколько возможно. Теперь
хорошо.
Когда Симонн выполнил все, погружаясь с готовностью в глубокое
расслабление, Килиан медленно кивнул самому себе и плавно перевел руки с
плеч Симонна на обе стороны головы. Затем подвел их близко к вискам, не
дотрагиваясь до них.
-- Очень хорошо. Еще раз глубоко вдохни и медленно выдохни. С каждым
вдохом ты становишься более и более расслабленным, более и более
сосредотачиваешься. Думай о своем дыхании, и пусть каждый твой вдох уносит
тебя глубже и глубже.
Он почувствовал, как кто-то заглянул в решетку двери--это был Его
Преосвященство и с ним несколько других Целителей. Но он не позволил себе
отвлечься от работы.
-- Хорошо, Симонн. Расслабь каждую мышцу. Ты знаешь, как. Очень хорошо.
Теперь сосредоточься и заставь себя ощутить, как кровь течет в твоих венах.
Почувствуй, как бьется пульс. А теперь--как твое сердце перекачивает эту
кровь. Оно бьется немного быстрее, чем нужно, но ты можешь замедлить его,
если действительно этого захочешь. Попытайся... Нет, ты слишком стараешься,
сынок. Расслабься. Ничего не делай насильно, пусть все происходит как бы
само собой. Теперь глубоко вдохни и дай всему этому выход. Опять. Ты сделал
это. Молодец. Вот так должен начинать каждый Целитель--учиться управлять
собственным телом, прежде чем он сможет управлять другими. Хорошо. Теперь
давай продвинемся немного глубже и продолжим. Глубже... Глубже...
Он легко коснулся кончиками пальцев висков мальчика, медленно нащупывая
своим сознанием нужные пусковые механизмы, направляя сознание юного Симонна
к центру, который контролировал сердечный ритм. Он передал ему свое
одобрение, когда мальчик нашел управление, постепенно меняя ритм на более
медленный и устойчивый, соответствующий глубокому состоянию транса, в
котором он находился.
-- Отлично,--выдохнул Килиан, едва выговаривая слова, осознавая, что
его невидимые наблюдатели удалились и вернулись к своим собственным
делам.--Теперь переведем наше внимание на твою левую руку,--говоря это.
Килиан тихо передвинул свою левую руку с плеч мальчика и обхватил его
обнаженное запястье.--Почувствуй мое прикосновение к запястью и думай о том,
как кровь поступает к этому участку тела. Знай, что ты можешь управлять
притоком крови к этой руке. А теперь напряги все силы своего мозга, чтобы
ограничить этот поток.
Он начал процесс сам, но почувствовал, что ученик подхватил и продолжил
почти немедленно, инстинктивно усиливая соответствующие контролирующие
центры. По настоящему довольный Килиан убрал свои собственные контролирующие
силы и открыл глаза. Он поднялся и встал сбоку около Симонна, по-прежнему
слегка обхватывая левое запястье мальчика. Почти вся рука сильно побледнела,
и теперь Килиан провел двумя пальцами вдоль спины. Он тихо сказал:
-- Хорошо сделано, Симонн. Теперь ограничь нервы, чтобы заблокировать
чувство боли. Ты знаешь, что нервы пролегают там же, где и кровеносные
сосуды. Сожми их в области запястья и отключи все ощущения в этой руке.
И он опять погладил руку мальчика, помогая ему сконцентрироваться на
ней. Затем правой рукой он взял с маленькой полки в ногах кровати маленький,
острый как бритва скальпель, положив его так, чтобы Симонн не видел его. и
приказал мальчику открыть глаза.
-- Теперь удержи то, что ты сделал. Ты ограничил снабжение руки кровью
и заблокировал чувствительность в ней. Это сделал ты, а не я. Проанализируй
точно свои ощущения в руке сейчас так, чтобы ты при желании мог повторить
это. Посмотри, если это поможет тебе удержать образ.
Мальчик был в глубоком трансе, его взгляд с трудом фокусировался, когда
он поднял руку и сжал пальцы перед лицом. Килиан наблюдал за ним, пока он не
закрыл глаза, а затем опять обхватил запястье мальчика.
-- Как ты считаешь, у тебя все в порядке?--сказал Килиан, поглаживая
двумя пальцами ладонь, пальцы, а затем и спину Симонна, чтобы вернуть его
внимание. Мальчик рассеянно кивнул, руки его полностью расслабились в руке
Килиана.
-- Да, Ваше Преосвященство,--прошептал ом.
-- Хорошо,-- сказал в ответ учитель, собрав кожу ж тыльной стороне
ладони, мальчика, резко оттянув ее.--Ты чувствуешь что-нибудь?
-- Легкое чувство сдавления,--ответил мальчик.--Не больно.
-- Как ты думаешь, сможешь ли ты это выдержать? Что если бы я сделал
что-то более болезненное, что подвергнет испытанию твой контроль над
остановкой крови?--настаивал Килиан. Испытующе глядя на мальчика в глаза, он
поднес скальпель прямо к глазам Симонна, а затем слегка надавил лезвием на
выпуклость у основания его большого пальца.--Я не прошу тебя заживлять то,
что я сделаю, я этим займусь сам, когда мы закончим. Но сможешь ли ты
задержать боль и кровотечение?
Симонн быстро моргнул глазами несколько раз, глубоко вдохнул и
выдохнул, опять находясь под жестким контролем.
-- Думаю, что смогу,--ответил он.
-- Да, ты сможешь,--без дальнейших отступлений, внимательно наблюдая за
Симонном и стараясь, чтобы он не видел скальпеля, Килиан вонзил лезвие в
мякоть руки мальчика на глубину в полногтя. Взгляд Симонна на мгновение
застыл, когда скальпель входил в него, но рука не вздрогнула и не
кровоточила.
-- Очень хорошо,--выдохнул Килиан.--Я видел многих людей намного старше
тебя, которые сильно бледнели. когда я это делал. Могу я немного продолжить
урок, чтобы закрепить его? Не сомневаюсь, что ты выдержишь.
Вздохнув еще раз глубоко и медленно, мальчик кивнул в знак согласия, на
этот раз наблюдая, как Килиан вонзал лезвие глубже.
Надрез увеличился, когда Килиан вынул лезвие, но кровь не текла.. а
только немного сочилась.
-- Так, держи,--сказал Килиан, с улыбкой вкладывая скальпель в здоровую
руку Симонна. Сам он приготовился использовать свои целительные силы.--Ты
хочешь посмотреть, как выглядит твоя рука изнутри, прежде чем я заживлю
рану?
Мальчик посмотрел на рану, лицо его исказилось, когда он слегка согнул
руку, и у него появилось ощущение какого-то неудобства. Затем перевел свои
карие глаза на учителя с невысказанной мольбой. Он прошептал:
-- Мне кажется, лучше бы вы сейчас поскорее закончили и заживили рану.
Он попытался не показать чувства нарастающего беспокойства, но Килиан
все понял по тому, как мальчик судорожно сжимал ручку скальпеля, надеясь,
что священник не заметит этого.
-- Я так и сделаю, сын мой,--тихо сказал Килиан. Он не обнаружил
признаков боли у ученика, даже когда провел свободной рукой по лбу мальчика.
-- Рана не беспокоит тебя, значит, это не она вызывает в тебе тревогу.
Можешь мне сказать, что тебя беспокоит?
Мальчик, казалось, почерпнул силы в словах Килиана. Он с видимым
усилием успокоил себя, когда Целитель перевернул его руку и надавил на края
раны, чтобы расширить ее. Симонн старался не смотреть на то, что делает
Килиан.
-- У меня странное чувство оттого, что я знаю, что разрез должен
пульсировать и кровоточить, как заколотый поросенок. Но этого не происходит.
-- А что, по-твоему, происходит?--настаивал Килиан, видя огорчение
Симонна и решив не проникать в него глубже. Симонн прошептал:
-- Когда вы углубились в рану, так, что она раздвинулась, мне
почудилось, что это рот, где его не должно быть. Я почувствовал ваше
прикосновение и прохладу воздуха в ране там, где должно быть тепло. Вряд ли
я смогу объяснить это.
Килиан улыбнулся одобряюще, он подумал, что Симонн объяснил все очень
хорошо.
-- Мы исследуем твое восприятие при нашей следующей встрече,--обещал
он.--А сейчас, я думаю, настало время залечить твою рану. Представь, что ты
немного отпускаешь кровь, чтобы убедиться, что она чистая. Мне бы не
хотелось рисковать и дать возможность инфекции попасть в моего лучшего
ученика.
Комплимент имел желаемый эффект. Симонну стало легче, он ослабил
контроль над кровотечением, но одновременно продолжал контролировать боль.
Он даже глазом не моргнул, когда Килиан осторожно ввел кончик пальца в еще
кровоточащую рану. Затем Килиан несколько раз провел пальцем вдоль раны,
пока она медленно не закрылась и от нее не осталось и следа. Сделав это,
священник-Целитель задержал кончики пальцев еще на несколько секунд,
тщательно закончив свою работу, так, что у Симонна не осталось ощущения
неудобства, затем совсем удалился, неторопливо отойдя к краю кровати, чтобы
помыть руки в тазу, специально приготовленном для этой цели, и он сознавал,
что полный уважения взгляд Симонна следует за ним. Он вытер руки и подошел.
чтобы убрать небольшое пятно крови, оставшееся на ладони Симонна.
-- А теперь вернемся к нормальному кровообращению и ощущениям,--сказал
он мягко, положив свои руки на руки Симона, затем погладил мальчику лоб, что
послужило сигналом возвращения в нормальное состояние.
-- Сегодня ты хорошо выполнил работу, я вполне удовлетворен. Как твоя
рука?
Симонн моргнул и улыбнулся, медленно приподнимаясь на локтях и с
удовлетворением рассматривая левую руку.
-- Вполне нормально, а то, что я сделал, это на самом деле было не так
уж трудно. Я знаю, что смогу сделать это снова.
-- И ты действительно сможешь,--сказал Килиан, слегка коснувшись плеча
мальчика, как бы успокаивая его.--И что более важно, ты сможешь научиться
делать подобное для других. А теперь ты должен отдохнуть час до обеда. Это
отняло у тебя больше сил, чем ты представляешь.
-- Но я не устал.
-- Ты пойдешь и поспишь час,--повторил Килиан, думая, что не
обязательно подкреплять приказание, используя свой контроль.--Ты очень
устал, но ты проснешься свежим после часа сна, с хорошим аппетитом перед
дневной трапезой. Запомни все, чему ты научился.--Он улыбнулся Симонну,
увидев в ответ улыбку смирения и покорности на лице мальчика.--Ну вот,
так-то лучше, я жду тебя завтра утром в это же время. Приведенное выше
типично для обучения молодых Целителей, которое давали в аббатстве святого
Неота, по крайней мере на его ранних ступенях. Разумно считать, что
дальнейшее обучение продолжает опираться на способности учеников
контролировать и управлять функциями своего тела с постепенным
распространением этого контроля на тела других людей--учеников в начале
обучения, а затем наставников и на самих братьев по Ордену. С расширением
умений следовал клинический опыт под руководством знающих опытных Целителей,
совсем как современные студенты-медики работают под руководством старших
врачей. Более традиционное медицинское обучение так же привлекалось,
поскольку функция Целителей не так уж сильно отличается от деятельности
обычного врача; Целитель просто имеет источники, которые недоступны их
коллегам, не являющимся дерини. Обучение, полученное светскими мирскими
врачами и военными хирургами, очень близко к этой части обучения Целителей,
поскольку и военные хирурги, и Целители имеют дело с неожиданными травмами,
шоком и элементарными хирургическими процедурами для того, чтобы "собрать"
пациентов. (В действительности светским врачам разрешалось учиться в святом
Неоте, и они изучали все, что могли). Хирург имеет мало фармакологических
средств, из которых он может выбрать успокаивающие и болеутоляющие. Он
изучает простое наложение швов, знает определенные травы, которые, казалось
бы, устраняют инфекции и даже снимают боль.
Функции Целителей такие же, но они используют свою исцеляющую силу,
чтобы залечивать раны, не употребляя иголок и шелка, без наложения швов.
Никто из них не имеет преимущества над другими, когда идет речь о
серьезном заболевании, хотя Целители могут более точно определить состояние
пациента и симптомы его болезни.
Знание анатомии необходимо для любого. Это особенно важно для Целителя,
поскольку его талант лечить повреждения при помощи своих целительных сил
основана на его способности мысленно представлять организм, каким он должен
быть.
В медицине определенные знания могут быть достигнуты при изучении
собственного тела и тел коллег, но более глубокая информация может быть
получена только при изучении внутреннего строения человеческого тела.
Какие-то знания можно приобрести, наблюдая за наставником-Целителем во время
работы, но основные--только при детальном исследовании: при вскрытии трупов,
как это делается сейчас в современных медицинских колледжах.
Сегодня мы воспринимаем эту ступень медицинскою образования как "нечто
само собой "разумеющееся, но нужно помнить, что даже в прошлом веке вскрытие
человеческих останков было ограничено, вскрывать разрешалось только тела
казненных. Тел для изучения не хватало, а те, которых позволяли
анатомировать, к моменту, когда они попадали на стол для вскрытия, не всегда
были нужного качества. Ужасные истории о грабителях, раскапывающих могилы
недавно захороненных для продажи анатомам, и о похитителях тел, блуждающих
по улицам Лондона в поисках свежих трупов, были не просто плодом
писательской фантазии, но отражали действительное положение дел в
большинстве цивилизованных стран Европы.
Причин запрещения вскрытия трупов было немало. В свете наших
сегодняшних представлений о человеческом теле они могут показаться
неправдоподобными. Они исходили из религиозных и философских представлений о
человеке, которые существовали у наших предков и предков дерини.
Последователи всех видов религий в обоих мирах имели твердые аргументы
против такого рода практики. Считалось, что тело является вместилищем души,
и поэтому его нельзя разрушать после смерти. Это считалось святотатством.
Далее, церковь учила (и сейчас учит в соответствии с некоторыми
верованиями), что после смерти каждого ожидает Страшный Суд и воскресение из
мертвых. По этой же причине до недавних пор существовал запрет на
кремирование, потому что тело, превращенное в пепел, не может предстать на
Страшном Суде.
Конечно, этот аргумент не принимает во внимание те тела, которые
никогда не будут погребены, хотя и не по собственной вине--погибшие в море и
съеденные рыбами, или растерзанные дикими животными, или поглощенные огнем.
Также очевидна невозможность восстановления тела, которое подверглось
разложению при погребении, когда кости в конце концов превращаются в арах и
становятся частью почвы. Из почвы прорастают растения, которыми питаются
животные, и тех в свою очередь съедает человек и снова воспроизводит себе
подобных, несомненно, используя те же атомы и молекулы.
С другой стороны, если Бог может физически воскрешать тела в День
Страшного Суда, если какой-то высший разум может выбирать для своих созданий
физические формы, тогда он может найти и способ, как воссоединить все
присущие данному индивидууму атомы и молекулы, то есть завершить свой план
независимо от степени их физического разрушения.
Отношение гавриллитов к этой проблеме отражает рациональный подход,
несмотря на то, что официальная церковь не одобряла вскрытия мертвых. За
стенами аббатства святого Неота стало обычной и относительно открытой
практикой отложить погребение умершего брата, пока старший наставник не
вскроет тело для того, чтобы ученики-Целители прошли на нем обучение. Это
рассматривалось не как неуважение к мертвому, но, напротив, как последняя
служба, которую умерший мог исполнить для своих собратьев, предлагая свое
тело для получения новых знаний следующему поколению Целителей.
Такое обучение принесло много пользы Килиану, хотя день его первой
практики в этой части подготовки Целителей был отмечен одной из самых
мрачных трагедий в истории аббатства святого Неота.
В анатомическом зале было тихо, когда Килиан и другие опоздавшие вошли
и поспешили на свои места. На местах, расположенных ярусами, студентов было
вдвое больше, чем Килиан когда-либо видел на обычном исследовании. События
предыдущего дня всех ошеломили. Теперь здесь присутствовали все старшие
послушники, небольшая кучка младших воспитанников, таких, как Килиан, и
почти все учителя-Целители из школы. В круглой аудитории стояла напряженная
тишина, неожиданно она сменилась шорохом подошв из сандалового дерева,
шелестом белых одежд учеников и зеленых шелковых мантий учителей, когда все
поднялись ара появлении настоятеля. Его Преосвященство Эмриса сопровождали
двое из наиболее уважаемых учителей-хирургов, один из которых был в зеленой
светской одежде. Оба они остались у двери, когда настоятель прошел в зал.
Белые драпировки покрывали то, что лежало на двух белых столах, высотой в
пояс и занимающих весь центр зала. Эмрис прошел между ними. Чья-то бледная и
дрожащая рука поправила край простыни, соскользнувшей с ближайшего стола.
Никому не надо было говорить, что лежало под этой драпировкой, тем
более Эмрису. Менее чем двадцать четыре часа назад настоятель монастыря
святого Неота выстрелил стрелой в сердце того, кто занимал теперь этот стол,
это было намеренное и рассчитанное действие со стороны человека, который
давал клятву никогда не отнимать человеческую жизнь. Не стоял вопрос о
необходимости этого убийства, чрезвычайные обстоятельства оправдывали его,
потому что тот, кто стал жертвой Эмриса, уже убил человека, лежащего на
втором столе, и мог бы унести и другие жизни, если бы его так быстро не
остановили. Но это не освобождало Эмриса от тяжелой моральной ноши. Немного
удивляло, что духовник Эмриса Кверон наблюдал за каждым движением и
выражением лица настоятеля с тревогой, стоя среди старших послушников,
расположившихся на самом верхнем ярусе.
Бели Эмрис и чувствовал испытующий взгляд Кверона, он не показывал
этого. Держа руки скрещенными в рукавах своего белого одеяния, настоятель
сделал два небольших шага по направлению к кафедре, чуть наклонив голову.
Руки его были сложены, как для молитвы,--ладонь с ладонью перед грудью,
собравшиеся в зале также поклонились, Через минуту его плечи поднялись,
Эмрис намеренно глубоко вдохнул и выдохнул. Затем настоятель поднял голову и
протянул руки к небесам, молча обращаясь к Священному Собранию и с
благословением, в то время как его руки грациозно описали круг. собирая
физические нити группового внимания. В зале раздался тихий шелест, когда все
повторили следом за ним священный магический знак.
Ничто в выражении его лица и физическом состоянии не выдавало, какое
внутреннее смятение он, возможно, переживал по поводу предстоящего вскрытия
убитого им человека. Его рассеянный жест пригласил всех присутствующих
сесть. Еще раз послышался шорох шерстяных одежд и кожаных подметок. Тусклым
взглядом оглядел он лица поверх ряс без всяких эмоций, терпеливо дожидаясь,
пока все усядутся и. в зале опять установится тишина. Далее он сказал:
-- Не ожидайте от меня долгих объяснений по поводу вчерашних
драматических событий. Я только скажу вам, что смерть унесла двух наших
братьев, оплакиваемых нами прошлой ночью. Отпевание было проведено, как
требуют наши традиции. Что касается нашего умершего брата Келвига, я хочу
заверить вас, что он умер в состоянии благодати Господней. Никакого
обвинения не может быть выдвинуто против него в связи со вчерашними
событиями, как бы ни были они плачевны. Что касается брата Ульрика,--здесь
голос Эмриса на минуту упал, и он сделал глубокий вдох, прежде чем
продолжил.-- В наших горячих молитвах мы рассматриваем Ульрика как сына во
Христе и считаем, что он тоже умер в милости Господней, хотя и потеряв
временно контроль над своим сознанием. Полные причины этого отклонения
сейчас рассматриваются, и соответствующие корректирующие действия будут
приняты.
Когда Эмрис подал знак двум хирургам присоединиться к нему, Килиан
понял, что дальнейших пояснений о том, что случилось, не будет.
-- Таким образом, мы переходим к заключительному исследованию наших
усопших братьев,--Эмрис продолжал, и его голосу вернулась обычная
живость.--Сегодня вечером, после торжественной заупокойной мессы, их
посмертные останки будут отправлены в святое место успокоения по нашему
обычаю. Сегодня утром святой отец Торстейн составил список тех, кто был
выбран ассистировать лорду Дову и брату Джурису. Если ваше имя будет
названо, то спуститесь, пожалуйста, сюда для выполнения необходимого
задания. Если ваше имя не называется, оставайтесь там, где находитесь, пока
мы не решим, сколько свободных мест осталось в наличии.
К удивлению Килиана, он услышал свое собственное имя среди имен
четырех, предназначенных ассистировать лорду Дову, хотя он только должен был
держать поднос с инструментами. Старший послушник по имени Гомон будет
оказывать любую реальную помощь, которая может потребоваться лорду Дову.
настоятель должен был обещать себе и Ордену помочь Симонну всем, чем мог. и
развить у него дар Целителя, который уже был определен во время
вступительных экзаменов. Таким образом они, эти двое, заключали своего рода
контракт, который будет действителен в течение всего периода обучения
Симонна. Этот контракт позволял Килиану применять любые средства,
необходимые для того, чтобы сделать его Целителем во всей полноте его
возможностей.
Мальчик не вздрогнул, когда руки Килиана мягко опустились ему на
голову. Он также не противился, когда Килиан сделал первую физическую пробу,
слегка коснувшись его защит. Неожиданно его защитные поля так плавно и мягко
отреагировали на вмешательство Килиана, как редко бывает с молодыми
воспитанниками.
Лежащие поверхностно ближайшие мысли и воспоминания мальчика, казалось,
готовы были расступиться и дать доступ в дальнейшие глубины мозга. Это и
предполагалось в контактах такого рода, хотя и не всегда удавалось этого
достигнуть, особенно вначале.
Приятно удивленный, Килиан закрыл глаза и проник глубже в мозг Симонна,
находя и связывая зоны контроля. Это было необходимо. Это стало теперь
обычной практикой после трагедии, которая произошла когда-то здесь, в
аббатстве святого Неота, и о которой все знали. То была трагическая история,
когда послушник Ульрик, бывший всего несколькими годами старше, чем был
тогда сам Килиан, сломался в процессе тренировки и обратился против своего
наставника. Ульрик, силы которого вышли из-под контроля, убил своего учителя
с помощью запрещенного магического приема, ранил нескольких наставников и
даже учеников, пока стрела, пущенная Эмрисом, не остановила его и весь этот
кошмар.
Эмрис тогда только что был избран настоятелем, и трагическое
происшествие потрясло его и весь Орден. Никто из присутствующих тогда в
монастыре никогда не смог забыть этот день. Гавриллиты решили тогда больше
не терять Целителей, как был потерян Ульрик, и избегать ситуаций, в которых
могла возникнуть необходимость забрать чью-то жизнь.
Итак. сейчас Килиан связал контрольные зоны, чтобы предотвратить
подобную трагедию. Такое вмешательство в проявление свободной воли личности
было необходимо. Килиан должен был установить своего рода клапан
безопасности, к помощи которого прибегали при крайней необходимости. Вместе
с обычным набором пусковых механизмов, которые устанавливались в мозгу
каждого ученика для облегчения тренировок, Килиан ввел Симонну твердое
убеждение, что такой клапан необходим. Он не стал читать в сознании мальчика
какие-либо детали о самом Симонне, поскольку предпочитал знакомиться со
своими учениками посредством обычных методов общения. Наконец, чтобы придать
законченную форму тому, что сейчас произошло, он прибег к словесному
благословению, используя формулировку, проверенную гавриллитами в течение
многих веков.
Когда он поднял руки, чтобы поставить знак благословения над склоненной
головой Симонна, мальчик посмотрел на него с едва сдерживаемыми слезами,
светящимися в его карих глазах. Он схватил руку Килиана и поцеловал ее:
-- Спасибо, Ваше Преосвященство,--прошептал Симонн.--Я попытаюсь
доказать, что я достоин вашего учения.
-- Убежден, что твои старания будут равны твоему желанию,--ответил
Килиан, сохраняя выражение терпения на своем лице, когда он протянул
мальчику руки и поставил его на ноги, потому что не хотел дать ученику так
сразу понять, что он подает большие надежды.
-- Теперь, допустим, мы выяснили, как много ты уже знаешь. Ложись вот
сюда, и мы начнем. Выясним, хорошо ли ты научился управлять своим телом.
Со смешанным выражением опасения и желания поскорее начать, Симонн сел
на середину кровати и вытянул ноги, затем лег головой по направлению к
Килиану.
-- Его Преосвященство Эмрис был доволен моими успехами,--сказал он,
запрокидывая голову назад, чтобы посмотреть на Целителя.--Но я не знаю
точно, что должен уметь младший послушник.
-- Ну, ты теперь послушник старшей ступени. А мы ожидаем от старших
послушников больше, чем от младших. Итак, я буду направлять тебя,--сказал в
ответ Килиан, пододвигая свой стул так, чтобы сидеть лицом к изголовью
кровати.
-- Ложись поудобнее и закрой глаза. Мы начнем с базового упражнения,
которому тебя учили, когда ты пришел сюда впервые.
Он положил свои руки на плечи Симонна и подождал, пока мальчик
подчинится и закроет глаза.
-- Хорошо. Теперь я буду только наблюдать. Я хочу посмотреть, что ты
умеешь делать. Глубоко вдохни и расслабься, насколько возможно. Теперь
хорошо.
Когда Симонн выполнил все, погружаясь с готовностью в глубокое
расслабление, Килиан медленно кивнул самому себе и плавно перевел руки с
плеч Симонна на обе стороны головы. Затем подвел их близко к вискам, не
дотрагиваясь до них.
-- Очень хорошо. Еще раз глубоко вдохни и медленно выдохни. С каждым
вдохом ты становишься более и более расслабленным, более и более
сосредотачиваешься. Думай о своем дыхании, и пусть каждый твой вдох уносит
тебя глубже и глубже.
Он почувствовал, как кто-то заглянул в решетку двери--это был Его
Преосвященство и с ним несколько других Целителей. Но он не позволил себе
отвлечься от работы.
-- Хорошо, Симонн. Расслабь каждую мышцу. Ты знаешь, как. Очень хорошо.
Теперь сосредоточься и заставь себя ощутить, как кровь течет в твоих венах.
Почувствуй, как бьется пульс. А теперь--как твое сердце перекачивает эту
кровь. Оно бьется немного быстрее, чем нужно, но ты можешь замедлить его,
если действительно этого захочешь. Попытайся... Нет, ты слишком стараешься,
сынок. Расслабься. Ничего не делай насильно, пусть все происходит как бы
само собой. Теперь глубоко вдохни и дай всему этому выход. Опять. Ты сделал
это. Молодец. Вот так должен начинать каждый Целитель--учиться управлять
собственным телом, прежде чем он сможет управлять другими. Хорошо. Теперь
давай продвинемся немного глубже и продолжим. Глубже... Глубже...
Он легко коснулся кончиками пальцев висков мальчика, медленно нащупывая
своим сознанием нужные пусковые механизмы, направляя сознание юного Симонна
к центру, который контролировал сердечный ритм. Он передал ему свое
одобрение, когда мальчик нашел управление, постепенно меняя ритм на более
медленный и устойчивый, соответствующий глубокому состоянию транса, в
котором он находился.
-- Отлично,--выдохнул Килиан, едва выговаривая слова, осознавая, что
его невидимые наблюдатели удалились и вернулись к своим собственным
делам.--Теперь переведем наше внимание на твою левую руку,--говоря это.
Килиан тихо передвинул свою левую руку с плеч мальчика и обхватил его
обнаженное запястье.--Почувствуй мое прикосновение к запястью и думай о том,
как кровь поступает к этому участку тела. Знай, что ты можешь управлять
притоком крови к этой руке. А теперь напряги все силы своего мозга, чтобы
ограничить этот поток.
Он начал процесс сам, но почувствовал, что ученик подхватил и продолжил
почти немедленно, инстинктивно усиливая соответствующие контролирующие
центры. По настоящему довольный Килиан убрал свои собственные контролирующие
силы и открыл глаза. Он поднялся и встал сбоку около Симонна, по-прежнему
слегка обхватывая левое запястье мальчика. Почти вся рука сильно побледнела,
и теперь Килиан провел двумя пальцами вдоль спины. Он тихо сказал:
-- Хорошо сделано, Симонн. Теперь ограничь нервы, чтобы заблокировать
чувство боли. Ты знаешь, что нервы пролегают там же, где и кровеносные
сосуды. Сожми их в области запястья и отключи все ощущения в этой руке.
И он опять погладил руку мальчика, помогая ему сконцентрироваться на
ней. Затем правой рукой он взял с маленькой полки в ногах кровати маленький,
острый как бритва скальпель, положив его так, чтобы Симонн не видел его. и
приказал мальчику открыть глаза.
-- Теперь удержи то, что ты сделал. Ты ограничил снабжение руки кровью
и заблокировал чувствительность в ней. Это сделал ты, а не я. Проанализируй
точно свои ощущения в руке сейчас так, чтобы ты при желании мог повторить
это. Посмотри, если это поможет тебе удержать образ.
Мальчик был в глубоком трансе, его взгляд с трудом фокусировался, когда
он поднял руку и сжал пальцы перед лицом. Килиан наблюдал за ним, пока он не
закрыл глаза, а затем опять обхватил запястье мальчика.
-- Как ты считаешь, у тебя все в порядке?--сказал Килиан, поглаживая
двумя пальцами ладонь, пальцы, а затем и спину Симонна, чтобы вернуть его
внимание. Мальчик рассеянно кивнул, руки его полностью расслабились в руке
Килиана.
-- Да, Ваше Преосвященство,--прошептал ом.
-- Хорошо,-- сказал в ответ учитель, собрав кожу ж тыльной стороне
ладони, мальчика, резко оттянув ее.--Ты чувствуешь что-нибудь?
-- Легкое чувство сдавления,--ответил мальчик.--Не больно.
-- Как ты думаешь, сможешь ли ты это выдержать? Что если бы я сделал
что-то более болезненное, что подвергнет испытанию твой контроль над
остановкой крови?--настаивал Килиан. Испытующе глядя на мальчика в глаза, он
поднес скальпель прямо к глазам Симонна, а затем слегка надавил лезвием на
выпуклость у основания его большого пальца.--Я не прошу тебя заживлять то,
что я сделаю, я этим займусь сам, когда мы закончим. Но сможешь ли ты
задержать боль и кровотечение?
Симонн быстро моргнул глазами несколько раз, глубоко вдохнул и
выдохнул, опять находясь под жестким контролем.
-- Думаю, что смогу,--ответил он.
-- Да, ты сможешь,--без дальнейших отступлений, внимательно наблюдая за
Симонном и стараясь, чтобы он не видел скальпеля, Килиан вонзил лезвие в
мякоть руки мальчика на глубину в полногтя. Взгляд Симонна на мгновение
застыл, когда скальпель входил в него, но рука не вздрогнула и не
кровоточила.
-- Очень хорошо,--выдохнул Килиан.--Я видел многих людей намного старше
тебя, которые сильно бледнели. когда я это делал. Могу я немного продолжить
урок, чтобы закрепить его? Не сомневаюсь, что ты выдержишь.
Вздохнув еще раз глубоко и медленно, мальчик кивнул в знак согласия, на
этот раз наблюдая, как Килиан вонзал лезвие глубже.
Надрез увеличился, когда Килиан вынул лезвие, но кровь не текла.. а
только немного сочилась.
-- Так, держи,--сказал Килиан, с улыбкой вкладывая скальпель в здоровую
руку Симонна. Сам он приготовился использовать свои целительные силы.--Ты
хочешь посмотреть, как выглядит твоя рука изнутри, прежде чем я заживлю
рану?
Мальчик посмотрел на рану, лицо его исказилось, когда он слегка согнул
руку, и у него появилось ощущение какого-то неудобства. Затем перевел свои
карие глаза на учителя с невысказанной мольбой. Он прошептал:
-- Мне кажется, лучше бы вы сейчас поскорее закончили и заживили рану.
Он попытался не показать чувства нарастающего беспокойства, но Килиан
все понял по тому, как мальчик судорожно сжимал ручку скальпеля, надеясь,
что священник не заметит этого.
-- Я так и сделаю, сын мой,--тихо сказал Килиан. Он не обнаружил
признаков боли у ученика, даже когда провел свободной рукой по лбу мальчика.
-- Рана не беспокоит тебя, значит, это не она вызывает в тебе тревогу.
Можешь мне сказать, что тебя беспокоит?
Мальчик, казалось, почерпнул силы в словах Килиана. Он с видимым
усилием успокоил себя, когда Целитель перевернул его руку и надавил на края
раны, чтобы расширить ее. Симонн старался не смотреть на то, что делает
Килиан.
-- У меня странное чувство оттого, что я знаю, что разрез должен
пульсировать и кровоточить, как заколотый поросенок. Но этого не происходит.
-- А что, по-твоему, происходит?--настаивал Килиан, видя огорчение
Симонна и решив не проникать в него глубже. Симонн прошептал:
-- Когда вы углубились в рану, так, что она раздвинулась, мне
почудилось, что это рот, где его не должно быть. Я почувствовал ваше
прикосновение и прохладу воздуха в ране там, где должно быть тепло. Вряд ли
я смогу объяснить это.
Килиан улыбнулся одобряюще, он подумал, что Симонн объяснил все очень
хорошо.
-- Мы исследуем твое восприятие при нашей следующей встрече,--обещал
он.--А сейчас, я думаю, настало время залечить твою рану. Представь, что ты
немного отпускаешь кровь, чтобы убедиться, что она чистая. Мне бы не
хотелось рисковать и дать возможность инфекции попасть в моего лучшего
ученика.
Комплимент имел желаемый эффект. Симонну стало легче, он ослабил
контроль над кровотечением, но одновременно продолжал контролировать боль.
Он даже глазом не моргнул, когда Килиан осторожно ввел кончик пальца в еще
кровоточащую рану. Затем Килиан несколько раз провел пальцем вдоль раны,
пока она медленно не закрылась и от нее не осталось и следа. Сделав это,
священник-Целитель задержал кончики пальцев еще на несколько секунд,
тщательно закончив свою работу, так, что у Симонна не осталось ощущения
неудобства, затем совсем удалился, неторопливо отойдя к краю кровати, чтобы
помыть руки в тазу, специально приготовленном для этой цели, и он сознавал,
что полный уважения взгляд Симонна следует за ним. Он вытер руки и подошел.
чтобы убрать небольшое пятно крови, оставшееся на ладони Симонна.
-- А теперь вернемся к нормальному кровообращению и ощущениям,--сказал
он мягко, положив свои руки на руки Симона, затем погладил мальчику лоб, что
послужило сигналом возвращения в нормальное состояние.
-- Сегодня ты хорошо выполнил работу, я вполне удовлетворен. Как твоя
рука?
Симонн моргнул и улыбнулся, медленно приподнимаясь на локтях и с
удовлетворением рассматривая левую руку.
-- Вполне нормально, а то, что я сделал, это на самом деле было не так
уж трудно. Я знаю, что смогу сделать это снова.
-- И ты действительно сможешь,--сказал Килиан, слегка коснувшись плеча
мальчика, как бы успокаивая его.--И что более важно, ты сможешь научиться
делать подобное для других. А теперь ты должен отдохнуть час до обеда. Это
отняло у тебя больше сил, чем ты представляешь.
-- Но я не устал.
-- Ты пойдешь и поспишь час,--повторил Килиан, думая, что не
обязательно подкреплять приказание, используя свой контроль.--Ты очень
устал, но ты проснешься свежим после часа сна, с хорошим аппетитом перед
дневной трапезой. Запомни все, чему ты научился.--Он улыбнулся Симонну,
увидев в ответ улыбку смирения и покорности на лице мальчика.--Ну вот,
так-то лучше, я жду тебя завтра утром в это же время. Приведенное выше
типично для обучения молодых Целителей, которое давали в аббатстве святого
Неота, по крайней мере на его ранних ступенях. Разумно считать, что
дальнейшее обучение продолжает опираться на способности учеников
контролировать и управлять функциями своего тела с постепенным
распространением этого контроля на тела других людей--учеников в начале
обучения, а затем наставников и на самих братьев по Ордену. С расширением
умений следовал клинический опыт под руководством знающих опытных Целителей,
совсем как современные студенты-медики работают под руководством старших
врачей. Более традиционное медицинское обучение так же привлекалось,
поскольку функция Целителей не так уж сильно отличается от деятельности
обычного врача; Целитель просто имеет источники, которые недоступны их
коллегам, не являющимся дерини. Обучение, полученное светскими мирскими
врачами и военными хирургами, очень близко к этой части обучения Целителей,
поскольку и военные хирурги, и Целители имеют дело с неожиданными травмами,
шоком и элементарными хирургическими процедурами для того, чтобы "собрать"
пациентов. (В действительности светским врачам разрешалось учиться в святом
Неоте, и они изучали все, что могли). Хирург имеет мало фармакологических
средств, из которых он может выбрать успокаивающие и болеутоляющие. Он
изучает простое наложение швов, знает определенные травы, которые, казалось
бы, устраняют инфекции и даже снимают боль.
Функции Целителей такие же, но они используют свою исцеляющую силу,
чтобы залечивать раны, не употребляя иголок и шелка, без наложения швов.
Никто из них не имеет преимущества над другими, когда идет речь о
серьезном заболевании, хотя Целители могут более точно определить состояние
пациента и симптомы его болезни.
Знание анатомии необходимо для любого. Это особенно важно для Целителя,
поскольку его талант лечить повреждения при помощи своих целительных сил
основана на его способности мысленно представлять организм, каким он должен
быть.
В медицине определенные знания могут быть достигнуты при изучении
собственного тела и тел коллег, но более глубокая информация может быть
получена только при изучении внутреннего строения человеческого тела.
Какие-то знания можно приобрести, наблюдая за наставником-Целителем во время
работы, но основные--только при детальном исследовании: при вскрытии трупов,
как это делается сейчас в современных медицинских колледжах.
Сегодня мы воспринимаем эту ступень медицинскою образования как "нечто
само собой "разумеющееся, но нужно помнить, что даже в прошлом веке вскрытие
человеческих останков было ограничено, вскрывать разрешалось только тела
казненных. Тел для изучения не хватало, а те, которых позволяли
анатомировать, к моменту, когда они попадали на стол для вскрытия, не всегда
были нужного качества. Ужасные истории о грабителях, раскапывающих могилы
недавно захороненных для продажи анатомам, и о похитителях тел, блуждающих
по улицам Лондона в поисках свежих трупов, были не просто плодом
писательской фантазии, но отражали действительное положение дел в
большинстве цивилизованных стран Европы.
Причин запрещения вскрытия трупов было немало. В свете наших
сегодняшних представлений о человеческом теле они могут показаться
неправдоподобными. Они исходили из религиозных и философских представлений о
человеке, которые существовали у наших предков и предков дерини.
Последователи всех видов религий в обоих мирах имели твердые аргументы
против такого рода практики. Считалось, что тело является вместилищем души,
и поэтому его нельзя разрушать после смерти. Это считалось святотатством.
Далее, церковь учила (и сейчас учит в соответствии с некоторыми
верованиями), что после смерти каждого ожидает Страшный Суд и воскресение из
мертвых. По этой же причине до недавних пор существовал запрет на
кремирование, потому что тело, превращенное в пепел, не может предстать на
Страшном Суде.
Конечно, этот аргумент не принимает во внимание те тела, которые
никогда не будут погребены, хотя и не по собственной вине--погибшие в море и
съеденные рыбами, или растерзанные дикими животными, или поглощенные огнем.
Также очевидна невозможность восстановления тела, которое подверглось
разложению при погребении, когда кости в конце концов превращаются в арах и
становятся частью почвы. Из почвы прорастают растения, которыми питаются
животные, и тех в свою очередь съедает человек и снова воспроизводит себе
подобных, несомненно, используя те же атомы и молекулы.
С другой стороны, если Бог может физически воскрешать тела в День
Страшного Суда, если какой-то высший разум может выбирать для своих созданий
физические формы, тогда он может найти и способ, как воссоединить все
присущие данному индивидууму атомы и молекулы, то есть завершить свой план
независимо от степени их физического разрушения.
Отношение гавриллитов к этой проблеме отражает рациональный подход,
несмотря на то, что официальная церковь не одобряла вскрытия мертвых. За
стенами аббатства святого Неота стало обычной и относительно открытой
практикой отложить погребение умершего брата, пока старший наставник не
вскроет тело для того, чтобы ученики-Целители прошли на нем обучение. Это
рассматривалось не как неуважение к мертвому, но, напротив, как последняя
служба, которую умерший мог исполнить для своих собратьев, предлагая свое
тело для получения новых знаний следующему поколению Целителей.
Такое обучение принесло много пользы Килиану, хотя день его первой
практики в этой части подготовки Целителей был отмечен одной из самых
мрачных трагедий в истории аббатства святого Неота.
В анатомическом зале было тихо, когда Килиан и другие опоздавшие вошли
и поспешили на свои места. На местах, расположенных ярусами, студентов было
вдвое больше, чем Килиан когда-либо видел на обычном исследовании. События
предыдущего дня всех ошеломили. Теперь здесь присутствовали все старшие
послушники, небольшая кучка младших воспитанников, таких, как Килиан, и
почти все учителя-Целители из школы. В круглой аудитории стояла напряженная
тишина, неожиданно она сменилась шорохом подошв из сандалового дерева,
шелестом белых одежд учеников и зеленых шелковых мантий учителей, когда все
поднялись ара появлении настоятеля. Его Преосвященство Эмриса сопровождали
двое из наиболее уважаемых учителей-хирургов, один из которых был в зеленой
светской одежде. Оба они остались у двери, когда настоятель прошел в зал.
Белые драпировки покрывали то, что лежало на двух белых столах, высотой в
пояс и занимающих весь центр зала. Эмрис прошел между ними. Чья-то бледная и
дрожащая рука поправила край простыни, соскользнувшей с ближайшего стола.
Никому не надо было говорить, что лежало под этой драпировкой, тем
более Эмрису. Менее чем двадцать четыре часа назад настоятель монастыря
святого Неота выстрелил стрелой в сердце того, кто занимал теперь этот стол,
это было намеренное и рассчитанное действие со стороны человека, который
давал клятву никогда не отнимать человеческую жизнь. Не стоял вопрос о
необходимости этого убийства, чрезвычайные обстоятельства оправдывали его,
потому что тот, кто стал жертвой Эмриса, уже убил человека, лежащего на
втором столе, и мог бы унести и другие жизни, если бы его так быстро не
остановили. Но это не освобождало Эмриса от тяжелой моральной ноши. Немного
удивляло, что духовник Эмриса Кверон наблюдал за каждым движением и
выражением лица настоятеля с тревогой, стоя среди старших послушников,
расположившихся на самом верхнем ярусе.
Бели Эмрис и чувствовал испытующий взгляд Кверона, он не показывал
этого. Держа руки скрещенными в рукавах своего белого одеяния, настоятель
сделал два небольших шага по направлению к кафедре, чуть наклонив голову.
Руки его были сложены, как для молитвы,--ладонь с ладонью перед грудью,
собравшиеся в зале также поклонились, Через минуту его плечи поднялись,
Эмрис намеренно глубоко вдохнул и выдохнул. Затем настоятель поднял голову и
протянул руки к небесам, молча обращаясь к Священному Собранию и с
благословением, в то время как его руки грациозно описали круг. собирая
физические нити группового внимания. В зале раздался тихий шелест, когда все
повторили следом за ним священный магический знак.
Ничто в выражении его лица и физическом состоянии не выдавало, какое
внутреннее смятение он, возможно, переживал по поводу предстоящего вскрытия
убитого им человека. Его рассеянный жест пригласил всех присутствующих
сесть. Еще раз послышался шорох шерстяных одежд и кожаных подметок. Тусклым
взглядом оглядел он лица поверх ряс без всяких эмоций, терпеливо дожидаясь,
пока все усядутся и. в зале опять установится тишина. Далее он сказал:
-- Не ожидайте от меня долгих объяснений по поводу вчерашних
драматических событий. Я только скажу вам, что смерть унесла двух наших
братьев, оплакиваемых нами прошлой ночью. Отпевание было проведено, как
требуют наши традиции. Что касается нашего умершего брата Келвига, я хочу
заверить вас, что он умер в состоянии благодати Господней. Никакого
обвинения не может быть выдвинуто против него в связи со вчерашними
событиями, как бы ни были они плачевны. Что касается брата Ульрика,--здесь
голос Эмриса на минуту упал, и он сделал глубокий вдох, прежде чем
продолжил.-- В наших горячих молитвах мы рассматриваем Ульрика как сына во
Христе и считаем, что он тоже умер в милости Господней, хотя и потеряв
временно контроль над своим сознанием. Полные причины этого отклонения
сейчас рассматриваются, и соответствующие корректирующие действия будут
приняты.
Когда Эмрис подал знак двум хирургам присоединиться к нему, Килиан
понял, что дальнейших пояснений о том, что случилось, не будет.
-- Таким образом, мы переходим к заключительному исследованию наших
усопших братьев,--Эмрис продолжал, и его голосу вернулась обычная
живость.--Сегодня вечером, после торжественной заупокойной мессы, их
посмертные останки будут отправлены в святое место успокоения по нашему
обычаю. Сегодня утром святой отец Торстейн составил список тех, кто был
выбран ассистировать лорду Дову и брату Джурису. Если ваше имя будет
названо, то спуститесь, пожалуйста, сюда для выполнения необходимого
задания. Если ваше имя не называется, оставайтесь там, где находитесь, пока
мы не решим, сколько свободных мест осталось в наличии.
К удивлению Килиана, он услышал свое собственное имя среди имен
четырех, предназначенных ассистировать лорду Дову, хотя он только должен был
держать поднос с инструментами. Старший послушник по имени Гомон будет
оказывать любую реальную помощь, которая может потребоваться лорду Дову.