Страница:
кельтских корней и иерархических структур, хотя влияние Рима было достаточно
долгим для того, чтобы латинский стал официальным языком литургии, а ее
римские элементы--частью общепринятого канона. Продолжающееся развитие
коллегиальности в структуре церкви с постепенного увеличения влияния кучки
могущественных местных епископов привело к установлению власти примасов,
первых среди равных, а не одного над всеми. Валорет и Ремут можно грубо
соотнести с Йорком и Кэнтербери, примасы которых возглавляли коллегию
епископов главных кафедральных городов и их странствующих коллег, не имевших
закрепленных епархий, игравших роль ассистентов своих титулованных
собратьев, занимавших административные посты, и выполнявших основные
пасторские обязанности.
Таким образом, мы не располагаем свидетельствами в пользу существования
в Гвинедде Папства или Коллегии кардиналов, хотя некоторые из подобных
институтов, вероятно, существовали в странах, располагавшихся за пустынями,
к востоку от Джелларды, культура которых была близка культуре Византии.
Более восточные, ортодоксальные формы христианства процветали и в
непосредственной близи от восточных границ Гвинедда. Так, Келсон сообщает о
том, что по случаю присвоения ему титула рыцаря патриарх Торента Белдоур сам
благословляет дар, посланный графом Махаэлем Ардженолом.
То, что дар был доставлен послом-арабом герцога Торента, чей трон в то
время занимал мавританский принц, подчеркивает существование где-то к
востоку, наряду с ортодоксальной линией, мусульманской параллели. Наиболее
характерными известными нам упоминаниями являются свидетельства о маврах как
силе, с которой постоянно сводили счеты, особенно на востоке, хотя христиане
и мавры достаточно мирно сосуществовали в то время. Однако бывали и
исключения. Так, король Бэрэнд Халдейн был канонизирован за то, что принял
участие в вытеснении с морских путей, лежащих у берегов Гвинедда, в 752
году, по-видимому, наиболее агрессивных мавров.
Действительно, ко времени царствования Келсона мавританское влияние
имело достаточно сильное воздействие на буферные государства Форсинна
(удельный вес дерини в которых был достаточно велик), так Риченда и Ротана
были плодом смешанных мавританско-христианских браков и получили некоторые
из своих знаний от мавританского мудреца Азима, дяди Ротаны, которого,
по-видимому, уважал даже обычно самоуверенный Тирсель де Клэрон.
-- Он... хм... знакомый,--пытался уклониться Тирсель.--Он не враг нам,
уверяю тебя, хотя я не могу ни чего сказать о нем более того. Давай просто
скажем, что он давний друг и учитель Риченды и все. (Королевское
правосудие.)
Точное положение Азима в иерархии адептов дерини все еще требует
выяснения, хотя как брат эмира Хакима Hyp Халлайя и регент рыцарей Энвила,
потомков последователей рыцарей святого Михаила, бежавших в Джелларду после
реставрации Халдейнов и продолжительного времени Регентства, которое
последовало за смертью Синила Халдейна, он, очевидно, имел вес как в
политике, так и в магии. Мы также знаем о его связях с Советом Камбера,
осуществляемых, вероятно, при посредничестве загадочной Софианы, которая
была восточного, если не мусульманского вероисповедания.
Что же касается Риченды и Ротаны, то обе женщины исповедовали
христианство, хотя обычаи при дворах, где проходило их детство, по
общепринятым в Гвинедде стандартам, были результатом интересного
компромисса. Несмотря на то, что Риченда может показаться более
европеизированной, чем ее экстравагантная кузина,--ее первое замужество
привело ее в традиционно европейскую семью--именно она получила лучшее
образование, и именно ее магия, казалось, имела большее количество восточных
черт. То, что Риченда получила образование высокого класса, подчеркивает тот
факт, что даже очень разборчивый Эрилан согласился следовать ее указаниям,
касающимся заклинаний Четырех Стихий в ритуале установки потенциала Нигеля.
Он никогда бы не допустил никаких отклонений, если бы не был уверен в ее
компетентности. Позднее мы уделим больше внимания восточной, окрашенной
мусульманским воздействием ветви христианства, так как мы продолжаем
находить все больше и больше исторических материалов, касающихся Гвинедда.
Некоторых читателей удивило отсутствие евреев в Гвинедде. Хотя в
хрониках мы не находим упоминаний о евреях, нам не следует принимать
отсутствие свидетельств за свидетельство отсутствия. Ни христианство, ни
ислам не смогли бы существовать без иудаизма, в конце концов Эрилан приводит
Талмуд как доказательство существования прецедента в отношении принятия
Таинства Пресуществления как действительного свидетельства в пользу
нарушающего традицию, но все же законного брака Дункана и Марис. Знание
подобного рода не могло снизойти ниоткуда.
В отличие от Европы эпохи Средневековья, евреи в Гвинедде играли,
вероятно, несколько иную роль. Обществу не было необходимости приносить их в
жертву враждебности, неизменной спутнице страха перед несхожестью и
бросающимся в глаза превосходством, до тех пор, пока роль козла отпущения с
куда большим успехом исполняли дерини. Племя волшебников, таких, как дерини,
чьи возможности давали почти невообразимые преимущества, для общества,
предрасположенного к расизму, было куда более заметным и оправданным
объектом для преследований.
Проницательные евреи очень скоро осознали это и наживались на этом,
стараясь не превосходить соседствующих с ними дерини, что сделать было
совсем не трудно, особенно в период Междуцарствия, на словах выражая
лояльность в отношении к проявлениям христианства--ведущего направления,
почти так же, как мараны (евреи, принявшие христианство) в Испании, но
намного успешнее, чем последние, так как враждебность проявлялась в основном
по отношению к дерини. Как мы видим на примерах "Скорби Гвинедда",
инквизиторы регентства периода пост-Реставрации использовали тактику,
подобную той, которой пользовалась Инквизиция нашего мира, с тем же
трагическим исходом для объектов преследования, причем причиной последнего
во многом были сами дерини, упорно игнорировавшие надписи на стенах до тех
пор, пока искать спасения было уже поздно. В некотором смысле мы можем
утверждать, что дерини в Гвинедде исполняли функцию евреев, являясь объектом
гонений и отвечая на них таким же образом.
Однако это еще не говорит о том, что мы никогда не встретим "настоящих"
евреев в Гвинедде. Вполне вероятно, что их было не так много по сравнению с
аналогичными странами Европы. Из-за различий в истории стран, окружавших
Святую Землю, те, кто приходил в Гвинедд, становились составной частью его
культуры. Но не стоит беспокоиться: когда придет время рассказывать историю,
в которой быть евреем означает быть чем-то отличным от быть просто человеком
или просто дерини, мы встретимся с ними.
Наряду с иудаизмом мы можем предположить существование в Гвинедде
других верований. Благоговение Фериса перед Отцом Всего в "Испытании"
(Архивы дерини.) предполагает наличие некоей Северной параллели. Есть также
несколько упоминаний, касающихся местной дохристианской религиозной
практики, распространенной главным образом среди простого народа и
сосуществующей бок о бок с христианством. Наиболее ярким свидетельством в
пользу этого является разговор принца Джавана с Тависом О'Нейллом о традиции
устраивать костер на вершине холма и танцевать вокруг него. Остатки такого
костра принц обнаружил вскоре по прошествии дня осеннего равноденствия.
(Камбер-еретик.) Мы также можем предположить наличие дохристианских корней в
испытании, которому подвергся Келсон в подземной зале Церкви святого
Кирилла, стены которой стали причиной тех рыцарских приключений, что
привиделись ему, пока он спал у подножия фигуры Господа. (В поисках святого
Камбера.) Однако, по крайней мере внешне, официальной религией в Гвинедде
было все же христианство, мирившееся, время от времени, с существованием
магии.
Какова же структура церковной иерархии Гвинедда? Основу иерархии
составляют архиепископы Валорета и Ремута (из которых первый занимает
главенствующее положение и величается примас Всего Гвинедда, первый среди
равных), затем следуют титулованные епископы, число которых колеблется от
четырех до десяти, управляющие закрепленными за ними территориями,
прилегающими к их кафедральным соборам; помогают им в этом каноники собрания
каждого собора; до десяти странствующих епископов без закрепленных епархий
странствуют в пределах назначенных им областей и исполняют скорее
пасторские, чем административные обязанности; надзор над приходскими
священниками попадает под юрисдикцию епископа, ответственного за данную
епархию.
Кроме того, существует большое количество религиозных Орденов, члены
которых содействуют различным образом епископскому клиру. Некоторые из них
управляют школами, приютами, семинариями, другие исполняют более
прозаические обязанности в скрипториях, архивах и монастырских фермах.
Некоторые же из этих Орденов были созданы для того, чтобы удовлетворять
нуждам дерини. Так, Орден святого Гавриила был первоначально создан для
обучения Целителей, а Орден святого Михаила воспитывал офицеров, образование
которых носило отчетливый отпечаток влияния дерини, и хотя некоторые из
михайлинцев были, простыми людьми, они многое извлекли из беспрекословной
дисциплины и упорных занятий.
Бок о бок с Орденами дерини в Гвинедде существуют и Ордена, членами
которых могли стать лишь простые люди. Один из них был создан специально для
того, чтобы бороться с дерини. Основанный в первые годы царствования короля
Элроя, чтобы заменить Орден михайлинцев, он назывался Ordo Custodum Fidei
(Орден Хранителей веры) и располагал своим военным отделом Equites Custodum
fidei--Рыцари Наисвятейшей Опеки. Для нового режима кустодии стали
официальными инквизиторами и разработали множество хитроумных способов
борьбы с их противниками-дерини.
Официальная церковь и магия дерини были тесно переплетены друг с
другом. В пределах Одиннадцати Королевств отношения между ними колебались от
некоторой натянутости до открытой враждебности, хотя сами дерини не видели
противоречия между исполнением христианских обрядов и использованием
магических сил до тех пор, пока они используются в соответствии с законами
этики. В действительности, в контексте эзотерического христианства, по
большей мере скрытого от маленького человека, чья вера состоит из
периодического исполнения обязанностей присутствовать на публичных
богослужениях, существует иная практика и техника медитации, способствующая
более тесному контакту между индивидуумом и Созидающей Силой. Практика же
дерини, некоторые элементы которой используются также и людьми, позволяет
человеку, истово верующему, установить более тесную двустороннюю связь с
Божеством и достичь священного экстаза, описываемого всеми мистиками всех
веков.
Это более тесное единение с Божеством, или "предполагаемое" более
тесное единение и стало объектом зависти среди простого духовенства, которое
возмущал тот факт, что дерини, очевидно, обладают непосредственной связью с
Господом. По сути, связь не столь непосредственна, сколь более очевидна на
уровне сознания для того, кто связан с Богом тем же образом. Невежды же, к
какой бы расе они ни принадлежали, стараются не обращать внимания на то, что
истинно близкие Божеству люди ли, дерини ли прежде всего души возвышенные и
несклонные похваляться этим.
Однако фактом остается то, что многие из людей чувствовали себя
обделенными оттого, что они не в состоянии (или полагают, что не в
состоянии) действовать таким же образом и, следовательно, не могут
установить связь с Богом. Отсюда не нужно много ума, чтобы заключить, что
дерини, а не людские недостатки, ответственны за отрицание людьми этого
проблеска Божественности.
Дерини-Целители, по-видимому, единственные из клана, кто не вызывал
такого неприятия большинством, так как для людей, как и для дерини,
способность исцелять была талантом, дарованным Богом, а профессия Целителя
считалась святым призванием, таким, какое необходимо, чтобы стать
священником. К Целителями, ведомым законами этики, предъявлялось намного
больше требований, чем к обычным врачам, и требований не менее строгих, чем
нравственный код, придерживаться которого предписывается священнослужителям.
К сожалению, Целители были редкостью даже среди дерини, таким образом, по
отношению к клану проявлялось совсем не много терпимости.
Добавим ко всему, что многие из "чудес", о которых рассказывается в
священном писании, дерини способны были повторить, особенно те, что касались
исцеления. По сути, практиковавшийся метод лечения посредством наложения рук
по своему эффекту не отличался от описанных в Библии, по крайней мере
внешне. (Как мы впоследствии убедимся, исследовав дар исцелять более
тщательно, в этом методе, помимо наложения рук, использовано нечто еще.
К сожалению, никому из нас не дано проникнуть в истинный механизм
исцелений, описанных в Библии.) Отсюда делаем вывод: если дар исцелять--от
Бога, значит, Целители по крайней мере не могут быть причастны к тому злу,
что приносят другие дерини. А если это принять как данное, то вероятно, что
другие дерини тоже не хотят никому зла, что дает волю опасным заключениям.
Способность дерини испускать ауру света вокруг головы в контексте
Библии также имеет большое значение, так как ореол света вокруг головы более
не является признаком святого или ангела. А как насчет способностей дерини
заклинать огонь, вызывать дождь или молнию или, при необходимости, принимать
вид другого? Кто-то может сказать, что это признаки ангельской природы. Но,
с другой стороны, разве дьявол сам не падший ангел, обладающий теми же
способностями, что и его небесные собратья, и разве может кто-нибудь
сравниться с ним в мастерстве принимать иные обличья? Что если дерини служат
ему?
Люди трезвомыслящие способны держать сомнения и опасения подобного рода
под контролем, когда общество находится в состоянии равновесия и когда те,
кто обладает такими силами, сдерживают себя, считая ниже своего достоинства
использовать свои способности во вред простым смертным; но когда эти силы
выходят из-под контроля, и те, кто одарен огромными способностями и
возможностями, злоупотребляют ими, негодование, злоба и нетерпение в лице
неоспоримой, более великой силы скоро открывают путь страху, огульному
обвинению всех, имеющих такие способности (используют ли они или не
используют свой дар корысти ради), и оправданию всех преследований, как
только сопротивление становится возможным.
Трагической иллюстрацией этому печальному свидетельству человеческой
близорукости являются события, происшедшие в первые месяцы сразу после
кончины короля Синила, когда те, кто долгое время находился под гнетом
прежних диктаторов дерини, вновь обрели свободу и право отрицать, отплатили
дерини тем, чем те платили людям. Оттого, что религиозное рвение является
одним из сильнейших орудий, доступных обществу, церковь становится одной из
первый, кто оправдывает новую мораль, "восстанавливая" равновесие в пользу
долгое время угнетаемого населения, верша правосудие над теми, кто был
причиной ее неудовольствия.
Одним из наиболее эффективных способов ограничить влияние дерини было
не допускать их проникновения в церковную иерархию, а единственным способом,
гарантирующим это, было держать их подальше от церковной кафедры. Таким
образом, в 918 году декретом Совета Рамоса было запрещено дерини испрашивать
рукоположения под угрозой отлучения и смерти, так как их считали, мягко
выражаясь, "порождением дьявола". Под покровительством людей, подобных
архиепископу Хуберту и князю Рамоса Полину, церковь быстро изобрела тайные
способы приведения в исполнение этих запретов, касающихся дерини, которые
будут оставаться тайными для дерини на протяжении почти двухсот лет, до тех
пор, пока юный Дэнис Эрилан не осмелится бросить вызов епископскому запрету
и не узнает о том, как он был принят. (Архивы дерини.) Трудно вообразить всю
благочестивость и набожность тех дерини, жаждущих лишь служения Господу в
качестве его священнослужителей, которые вынуждены были отдать свои жизни за
эти годы, считая, что Бог оставил их для того, чтобы они умерли за свои
убеждения, хотя в действительности были лишь невольными жертвами,
прине1енными на алтарь человеческого страха и мщения.
Однако в историческом контексте отношение христианства к дерини было не
всегда отрицательным. Во времена их возвышения в Гвинедде, до и в течение
Междуцарствия, невзирая на то, что происходило в миру, дерини, исполнявшие
свои должностные обязанности внутри официальной церкви, привнесли в веру
намного больше, чем взяли от нее. Магия дерини, таких, как гавриллиты и
михайлинцы, вместо суррогата, заменяющего традиционные верования, привнесла
ту живость в выражение религиозных чувств, которую очень редко можно
встретить в нашем мире, обогатив и оживив "человеческие" основы
христианства. В действительности, такое понятие, как "человеческое"
выражение религиозных чувств, к вере неприменимо, вера--таинство, общение с
тем, что лежит вне пределов человеческого познания. Когда же попытка общения
с тем, что не подвластно разуму, не имеет успеха, чисто человеческие
чувства, такие, как злоба, зависть или мания величия, обычно лежат У истоков
этой неудачи, и мы могли убедиться в этом, изучая те немногие примеры
соприкосновения магии дерини и основных христианских таинств. Из
традиционных семи таинств все, кроме конфирмации, наблюдаются в магии
дерини.
Крещение--первое таинство, свершаемое над каждым христианином. И именно
в крещении первого сына Синила принца Эйдана мы видим пример, когда
вмешательство магии дерини приводит к трагедии. Создается впечатление, что
обряд проходит как должно До тех пор, пока архиепископ Энском не предлагает
королю Синилу, некогда бывшему священником, крестить самому своего
собственного сына, "так как даже мирянин может крестить в нужде, Синил,
тебя, полагаю, не надо этому учить". (Камбер Кулдский.) Но обращенная во зло
сила дерини уже сделала свое дело, священник-михайлинец, принадлежащий к
дерини, находящийся во власти тайных сил короля Имра, добавляет яд в соль,
которую дают мальчику во время подготовки к обряду. К тому времени, когда
отец мальчика льет воду ему на голову, он уже умирал. Единственным
позитивным результатом кощунственного убийства ребенка становится то, что
ненависть Синила ускоряет появление способности последнего использовать
магические силы, разбуженные в нем союзниками дерини--событие, которого так
долго ждали те, кто пытался вернуть ему трон.
Образность крещения становится отправной точкой для более мягкого, если
не просто нетрадиционного использования внешних форм таинства в культе
Крестителя Ревана. Однако моральные основания для такого использования
вызывают сомнения даже у тех, кто стоит у его истоков, хотя его
последователи, в конечном счете, оправдывают свои действия, основываясь на
том, что цель его не освящение, а очищение. В действительности для многих
религий обряд крещения--церемония очищения или просвещения. Для культа же
Ревана ритуал крещения является символом освобождения от греха и возрождения
к новой жизни, подобно средству, позволившему включить способности Тависа и
Силвана, необходимые для блокирования сил определенных дерини таким образом,
что им удается бежать от властей и начать новую жизнь. Эта концепция дает
такое большое количество ответвлений, что перечислить их все здесь нет
никакой возможности. Подробнее они рассмотрены в "Скорби Гвинедда" и еще
более глубоко будут исследованы в книге "Год короля Джавана".
Создается впечатление, что таинство брака испытало воздействие людей в
большей степени, чем имеет какое-либо отношение к дерини. Мы еще не были
свидетелями бракосочетания дерини, хотя нам известны редкие случаи браков,
носивших некоторые элементы их магии, как, например, в браке Риса и Эвайн,
Моргана и Риченды. Союз запуганного Синила Халдейна с юной Меган де Камерон
носит чисто человеческие черты, так как оба с трудом решились на это,
пытаясь приспособиться к тому, что было запущено силами, превосходящими
возможности как одного, так и другой. Причиной веры и решимости Меган быть
хорошей женой ее будущего короля, который так нуждается в ее любви и
поддержке, ради которого она готова пожертвовать своим возможным счастьем с
тем, кто ближе ей по возрасту и интересам, если только король позволит себе
испытывать по отношению к ней хотя бы некоторую привязанность, стали весьма
человеческие чары. Без сомнения, происходит нечто таинственное в момент,
когда Синил впервые должен был встретиться со своей невестой и дать брачный
обет, оставив свои обязанности священника ради обязанностей короля; он
ощущает странное, трепетное чувство изумления, переходящее в страх, когда
распускает волосы своей невесте, чтобы одеть ей на голову брачный венец.
Позднее нечто волшебное продолжало происходить и в их супружеской комнате,
что заставляет подавленного и запуганного Синила по крайней мере на короткое
время испытать удивление перед таинством брака, когда они скрепляют свой
союз.
Следующий королевский брак, свидетелями которого нам позволили стать,
оканчивается трагически, хотя в мучительном и вынужденном ухаживании и браке
Келсона и Сиданы мы и видим проявления магии. Союз был опять вынужденным.
Враждебность со стороны Сиданы была усилена злобой и ненавистью, которые
испытывал по отношению к Келсону ее брат. Однако Келсону удается убедить ее
в необходимости заключения брака, не компрометируя себя, интересы своего
королевства и своей суженой. Династические потребности оказываются сильнее
его моральных принципов.
Ее согласие было получено, хотя не ясно, вынужден ли был Келсон
прибегнуть к физическому или психическому давлению в случае провала попытки
добиться ее согласия уговорами. Приворотная магия, имея свои собственные
императивы, на благо или на беду, еще больше усиливает династические
соображения. Если учесть, что первая цель брака--это рождение наследника,
то, отсюда, физическое стремление Келсона к Сидане не было ни безрассудным,
ни нежелательным. Келсону делает честь то, что ему Удается убедить себя ко
времени, когда ему нужно было вести невесту в церковь, что исполнение
обязанностей может, в конечном счете, привести к возникновению хотя бы
взаимного уважения. Видя, как его невеста приближается к алтарю, он молится:
-- Прости меня, Господи, если я приду к твоему алтарю с сомнением в
сердце... Сделай так, чтобы я полюбил эту женщину, которую беру себе в жены,
и пусть она полюбит меня. Помоги мне, Господи, быть для нее мудрым и
сострадательным мужем... Боже, она несет мир, как свой покров!.. Прошу тебя,
Господи, пусть будет мир между нами, как и меж нашими землями. Я не хочу
чтобы меня заставляли убивать ее народ. Я не хочу убивать кого-либо еще. Я
хочу нести жизнь, а не смерть. Помоги мне, Господи... (Наследник епископа.)
Мы догадываемся, что Сидане, вероятно, тоже удается избавиться от
негативного воздействия своего брата и по крайней мере признать возможность
того, что она сможет научиться любить этого красивого, могущественного
короля. Но, увы, даже магия дерини не способна уберечь Сидану от слепой
преданности ее брата своим политическим убеждениям, хотя, вероятно, он
просто чувствовал ревность и не мог с ней справиться. Несмотря на то, что и
Морган, и Дункан обладают целительским даром, они не сумели применить его
достаточно быстро для спасения обреченной Сиданы. Келсон под давлением своих
сомнений так и не использует свои способности для того, чтобы узнать
истинные чувства, которые испытывает к нему его суженая, и обрекает себя на
то, что никогда не узнает их.
Следующий брак Халдейнов не настолько трагичен, хотя не менее
разрушителен для его участников. Ротана более уступчивая невеста, по
сравнению с Сиданой, но лишь в том смысле, что ее знания и опыт позволяют ей
распознать и принять неотвратимую логику предложения Конала. Если Келсон
более ни на что не способен, и с этой точки зрения никто не имеет оснований
сомневаться в этом, то все аргументы, которые использует Конал, чтобы
убедить Ротану принять его предложение, говорят в пользу того, что он в
силе. Ее воспитание не позволяет ей предаться роскоши горя от бессилия,
когда существует возможность сделать столько хорошего для ее расы. И в этом
отношении Конал прав, отвечая ей, что не изменилось ничего, кроме имени
короля.
Таким образом, союз двух душ, который мог бы выпасть на ее долю в браке
с Келсоном, в ее жизни с Коналом стал плохой пародией на то, что могло бы
быть, так как Конал, вопреки всем сходствам, не был Келсоном. Можно
возразить, что Ротана способна разглядеть то, что скрывается за красивым
долгим для того, чтобы латинский стал официальным языком литургии, а ее
римские элементы--частью общепринятого канона. Продолжающееся развитие
коллегиальности в структуре церкви с постепенного увеличения влияния кучки
могущественных местных епископов привело к установлению власти примасов,
первых среди равных, а не одного над всеми. Валорет и Ремут можно грубо
соотнести с Йорком и Кэнтербери, примасы которых возглавляли коллегию
епископов главных кафедральных городов и их странствующих коллег, не имевших
закрепленных епархий, игравших роль ассистентов своих титулованных
собратьев, занимавших административные посты, и выполнявших основные
пасторские обязанности.
Таким образом, мы не располагаем свидетельствами в пользу существования
в Гвинедде Папства или Коллегии кардиналов, хотя некоторые из подобных
институтов, вероятно, существовали в странах, располагавшихся за пустынями,
к востоку от Джелларды, культура которых была близка культуре Византии.
Более восточные, ортодоксальные формы христианства процветали и в
непосредственной близи от восточных границ Гвинедда. Так, Келсон сообщает о
том, что по случаю присвоения ему титула рыцаря патриарх Торента Белдоур сам
благословляет дар, посланный графом Махаэлем Ардженолом.
То, что дар был доставлен послом-арабом герцога Торента, чей трон в то
время занимал мавританский принц, подчеркивает существование где-то к
востоку, наряду с ортодоксальной линией, мусульманской параллели. Наиболее
характерными известными нам упоминаниями являются свидетельства о маврах как
силе, с которой постоянно сводили счеты, особенно на востоке, хотя христиане
и мавры достаточно мирно сосуществовали в то время. Однако бывали и
исключения. Так, король Бэрэнд Халдейн был канонизирован за то, что принял
участие в вытеснении с морских путей, лежащих у берегов Гвинедда, в 752
году, по-видимому, наиболее агрессивных мавров.
Действительно, ко времени царствования Келсона мавританское влияние
имело достаточно сильное воздействие на буферные государства Форсинна
(удельный вес дерини в которых был достаточно велик), так Риченда и Ротана
были плодом смешанных мавританско-христианских браков и получили некоторые
из своих знаний от мавританского мудреца Азима, дяди Ротаны, которого,
по-видимому, уважал даже обычно самоуверенный Тирсель де Клэрон.
-- Он... хм... знакомый,--пытался уклониться Тирсель.--Он не враг нам,
уверяю тебя, хотя я не могу ни чего сказать о нем более того. Давай просто
скажем, что он давний друг и учитель Риченды и все. (Королевское
правосудие.)
Точное положение Азима в иерархии адептов дерини все еще требует
выяснения, хотя как брат эмира Хакима Hyp Халлайя и регент рыцарей Энвила,
потомков последователей рыцарей святого Михаила, бежавших в Джелларду после
реставрации Халдейнов и продолжительного времени Регентства, которое
последовало за смертью Синила Халдейна, он, очевидно, имел вес как в
политике, так и в магии. Мы также знаем о его связях с Советом Камбера,
осуществляемых, вероятно, при посредничестве загадочной Софианы, которая
была восточного, если не мусульманского вероисповедания.
Что же касается Риченды и Ротаны, то обе женщины исповедовали
христианство, хотя обычаи при дворах, где проходило их детство, по
общепринятым в Гвинедде стандартам, были результатом интересного
компромисса. Несмотря на то, что Риченда может показаться более
европеизированной, чем ее экстравагантная кузина,--ее первое замужество
привело ее в традиционно европейскую семью--именно она получила лучшее
образование, и именно ее магия, казалось, имела большее количество восточных
черт. То, что Риченда получила образование высокого класса, подчеркивает тот
факт, что даже очень разборчивый Эрилан согласился следовать ее указаниям,
касающимся заклинаний Четырех Стихий в ритуале установки потенциала Нигеля.
Он никогда бы не допустил никаких отклонений, если бы не был уверен в ее
компетентности. Позднее мы уделим больше внимания восточной, окрашенной
мусульманским воздействием ветви христианства, так как мы продолжаем
находить все больше и больше исторических материалов, касающихся Гвинедда.
Некоторых читателей удивило отсутствие евреев в Гвинедде. Хотя в
хрониках мы не находим упоминаний о евреях, нам не следует принимать
отсутствие свидетельств за свидетельство отсутствия. Ни христианство, ни
ислам не смогли бы существовать без иудаизма, в конце концов Эрилан приводит
Талмуд как доказательство существования прецедента в отношении принятия
Таинства Пресуществления как действительного свидетельства в пользу
нарушающего традицию, но все же законного брака Дункана и Марис. Знание
подобного рода не могло снизойти ниоткуда.
В отличие от Европы эпохи Средневековья, евреи в Гвинедде играли,
вероятно, несколько иную роль. Обществу не было необходимости приносить их в
жертву враждебности, неизменной спутнице страха перед несхожестью и
бросающимся в глаза превосходством, до тех пор, пока роль козла отпущения с
куда большим успехом исполняли дерини. Племя волшебников, таких, как дерини,
чьи возможности давали почти невообразимые преимущества, для общества,
предрасположенного к расизму, было куда более заметным и оправданным
объектом для преследований.
Проницательные евреи очень скоро осознали это и наживались на этом,
стараясь не превосходить соседствующих с ними дерини, что сделать было
совсем не трудно, особенно в период Междуцарствия, на словах выражая
лояльность в отношении к проявлениям христианства--ведущего направления,
почти так же, как мараны (евреи, принявшие христианство) в Испании, но
намного успешнее, чем последние, так как враждебность проявлялась в основном
по отношению к дерини. Как мы видим на примерах "Скорби Гвинедда",
инквизиторы регентства периода пост-Реставрации использовали тактику,
подобную той, которой пользовалась Инквизиция нашего мира, с тем же
трагическим исходом для объектов преследования, причем причиной последнего
во многом были сами дерини, упорно игнорировавшие надписи на стенах до тех
пор, пока искать спасения было уже поздно. В некотором смысле мы можем
утверждать, что дерини в Гвинедде исполняли функцию евреев, являясь объектом
гонений и отвечая на них таким же образом.
Однако это еще не говорит о том, что мы никогда не встретим "настоящих"
евреев в Гвинедде. Вполне вероятно, что их было не так много по сравнению с
аналогичными странами Европы. Из-за различий в истории стран, окружавших
Святую Землю, те, кто приходил в Гвинедд, становились составной частью его
культуры. Но не стоит беспокоиться: когда придет время рассказывать историю,
в которой быть евреем означает быть чем-то отличным от быть просто человеком
или просто дерини, мы встретимся с ними.
Наряду с иудаизмом мы можем предположить существование в Гвинедде
других верований. Благоговение Фериса перед Отцом Всего в "Испытании"
(Архивы дерини.) предполагает наличие некоей Северной параллели. Есть также
несколько упоминаний, касающихся местной дохристианской религиозной
практики, распространенной главным образом среди простого народа и
сосуществующей бок о бок с христианством. Наиболее ярким свидетельством в
пользу этого является разговор принца Джавана с Тависом О'Нейллом о традиции
устраивать костер на вершине холма и танцевать вокруг него. Остатки такого
костра принц обнаружил вскоре по прошествии дня осеннего равноденствия.
(Камбер-еретик.) Мы также можем предположить наличие дохристианских корней в
испытании, которому подвергся Келсон в подземной зале Церкви святого
Кирилла, стены которой стали причиной тех рыцарских приключений, что
привиделись ему, пока он спал у подножия фигуры Господа. (В поисках святого
Камбера.) Однако, по крайней мере внешне, официальной религией в Гвинедде
было все же христианство, мирившееся, время от времени, с существованием
магии.
Какова же структура церковной иерархии Гвинедда? Основу иерархии
составляют архиепископы Валорета и Ремута (из которых первый занимает
главенствующее положение и величается примас Всего Гвинедда, первый среди
равных), затем следуют титулованные епископы, число которых колеблется от
четырех до десяти, управляющие закрепленными за ними территориями,
прилегающими к их кафедральным соборам; помогают им в этом каноники собрания
каждого собора; до десяти странствующих епископов без закрепленных епархий
странствуют в пределах назначенных им областей и исполняют скорее
пасторские, чем административные обязанности; надзор над приходскими
священниками попадает под юрисдикцию епископа, ответственного за данную
епархию.
Кроме того, существует большое количество религиозных Орденов, члены
которых содействуют различным образом епископскому клиру. Некоторые из них
управляют школами, приютами, семинариями, другие исполняют более
прозаические обязанности в скрипториях, архивах и монастырских фермах.
Некоторые же из этих Орденов были созданы для того, чтобы удовлетворять
нуждам дерини. Так, Орден святого Гавриила был первоначально создан для
обучения Целителей, а Орден святого Михаила воспитывал офицеров, образование
которых носило отчетливый отпечаток влияния дерини, и хотя некоторые из
михайлинцев были, простыми людьми, они многое извлекли из беспрекословной
дисциплины и упорных занятий.
Бок о бок с Орденами дерини в Гвинедде существуют и Ордена, членами
которых могли стать лишь простые люди. Один из них был создан специально для
того, чтобы бороться с дерини. Основанный в первые годы царствования короля
Элроя, чтобы заменить Орден михайлинцев, он назывался Ordo Custodum Fidei
(Орден Хранителей веры) и располагал своим военным отделом Equites Custodum
fidei--Рыцари Наисвятейшей Опеки. Для нового режима кустодии стали
официальными инквизиторами и разработали множество хитроумных способов
борьбы с их противниками-дерини.
Официальная церковь и магия дерини были тесно переплетены друг с
другом. В пределах Одиннадцати Королевств отношения между ними колебались от
некоторой натянутости до открытой враждебности, хотя сами дерини не видели
противоречия между исполнением христианских обрядов и использованием
магических сил до тех пор, пока они используются в соответствии с законами
этики. В действительности, в контексте эзотерического христианства, по
большей мере скрытого от маленького человека, чья вера состоит из
периодического исполнения обязанностей присутствовать на публичных
богослужениях, существует иная практика и техника медитации, способствующая
более тесному контакту между индивидуумом и Созидающей Силой. Практика же
дерини, некоторые элементы которой используются также и людьми, позволяет
человеку, истово верующему, установить более тесную двустороннюю связь с
Божеством и достичь священного экстаза, описываемого всеми мистиками всех
веков.
Это более тесное единение с Божеством, или "предполагаемое" более
тесное единение и стало объектом зависти среди простого духовенства, которое
возмущал тот факт, что дерини, очевидно, обладают непосредственной связью с
Господом. По сути, связь не столь непосредственна, сколь более очевидна на
уровне сознания для того, кто связан с Богом тем же образом. Невежды же, к
какой бы расе они ни принадлежали, стараются не обращать внимания на то, что
истинно близкие Божеству люди ли, дерини ли прежде всего души возвышенные и
несклонные похваляться этим.
Однако фактом остается то, что многие из людей чувствовали себя
обделенными оттого, что они не в состоянии (или полагают, что не в
состоянии) действовать таким же образом и, следовательно, не могут
установить связь с Богом. Отсюда не нужно много ума, чтобы заключить, что
дерини, а не людские недостатки, ответственны за отрицание людьми этого
проблеска Божественности.
Дерини-Целители, по-видимому, единственные из клана, кто не вызывал
такого неприятия большинством, так как для людей, как и для дерини,
способность исцелять была талантом, дарованным Богом, а профессия Целителя
считалась святым призванием, таким, какое необходимо, чтобы стать
священником. К Целителями, ведомым законами этики, предъявлялось намного
больше требований, чем к обычным врачам, и требований не менее строгих, чем
нравственный код, придерживаться которого предписывается священнослужителям.
К сожалению, Целители были редкостью даже среди дерини, таким образом, по
отношению к клану проявлялось совсем не много терпимости.
Добавим ко всему, что многие из "чудес", о которых рассказывается в
священном писании, дерини способны были повторить, особенно те, что касались
исцеления. По сути, практиковавшийся метод лечения посредством наложения рук
по своему эффекту не отличался от описанных в Библии, по крайней мере
внешне. (Как мы впоследствии убедимся, исследовав дар исцелять более
тщательно, в этом методе, помимо наложения рук, использовано нечто еще.
К сожалению, никому из нас не дано проникнуть в истинный механизм
исцелений, описанных в Библии.) Отсюда делаем вывод: если дар исцелять--от
Бога, значит, Целители по крайней мере не могут быть причастны к тому злу,
что приносят другие дерини. А если это принять как данное, то вероятно, что
другие дерини тоже не хотят никому зла, что дает волю опасным заключениям.
Способность дерини испускать ауру света вокруг головы в контексте
Библии также имеет большое значение, так как ореол света вокруг головы более
не является признаком святого или ангела. А как насчет способностей дерини
заклинать огонь, вызывать дождь или молнию или, при необходимости, принимать
вид другого? Кто-то может сказать, что это признаки ангельской природы. Но,
с другой стороны, разве дьявол сам не падший ангел, обладающий теми же
способностями, что и его небесные собратья, и разве может кто-нибудь
сравниться с ним в мастерстве принимать иные обличья? Что если дерини служат
ему?
Люди трезвомыслящие способны держать сомнения и опасения подобного рода
под контролем, когда общество находится в состоянии равновесия и когда те,
кто обладает такими силами, сдерживают себя, считая ниже своего достоинства
использовать свои способности во вред простым смертным; но когда эти силы
выходят из-под контроля, и те, кто одарен огромными способностями и
возможностями, злоупотребляют ими, негодование, злоба и нетерпение в лице
неоспоримой, более великой силы скоро открывают путь страху, огульному
обвинению всех, имеющих такие способности (используют ли они или не
используют свой дар корысти ради), и оправданию всех преследований, как
только сопротивление становится возможным.
Трагической иллюстрацией этому печальному свидетельству человеческой
близорукости являются события, происшедшие в первые месяцы сразу после
кончины короля Синила, когда те, кто долгое время находился под гнетом
прежних диктаторов дерини, вновь обрели свободу и право отрицать, отплатили
дерини тем, чем те платили людям. Оттого, что религиозное рвение является
одним из сильнейших орудий, доступных обществу, церковь становится одной из
первый, кто оправдывает новую мораль, "восстанавливая" равновесие в пользу
долгое время угнетаемого населения, верша правосудие над теми, кто был
причиной ее неудовольствия.
Одним из наиболее эффективных способов ограничить влияние дерини было
не допускать их проникновения в церковную иерархию, а единственным способом,
гарантирующим это, было держать их подальше от церковной кафедры. Таким
образом, в 918 году декретом Совета Рамоса было запрещено дерини испрашивать
рукоположения под угрозой отлучения и смерти, так как их считали, мягко
выражаясь, "порождением дьявола". Под покровительством людей, подобных
архиепископу Хуберту и князю Рамоса Полину, церковь быстро изобрела тайные
способы приведения в исполнение этих запретов, касающихся дерини, которые
будут оставаться тайными для дерини на протяжении почти двухсот лет, до тех
пор, пока юный Дэнис Эрилан не осмелится бросить вызов епископскому запрету
и не узнает о том, как он был принят. (Архивы дерини.) Трудно вообразить всю
благочестивость и набожность тех дерини, жаждущих лишь служения Господу в
качестве его священнослужителей, которые вынуждены были отдать свои жизни за
эти годы, считая, что Бог оставил их для того, чтобы они умерли за свои
убеждения, хотя в действительности были лишь невольными жертвами,
прине1енными на алтарь человеческого страха и мщения.
Однако в историческом контексте отношение христианства к дерини было не
всегда отрицательным. Во времена их возвышения в Гвинедде, до и в течение
Междуцарствия, невзирая на то, что происходило в миру, дерини, исполнявшие
свои должностные обязанности внутри официальной церкви, привнесли в веру
намного больше, чем взяли от нее. Магия дерини, таких, как гавриллиты и
михайлинцы, вместо суррогата, заменяющего традиционные верования, привнесла
ту живость в выражение религиозных чувств, которую очень редко можно
встретить в нашем мире, обогатив и оживив "человеческие" основы
христианства. В действительности, такое понятие, как "человеческое"
выражение религиозных чувств, к вере неприменимо, вера--таинство, общение с
тем, что лежит вне пределов человеческого познания. Когда же попытка общения
с тем, что не подвластно разуму, не имеет успеха, чисто человеческие
чувства, такие, как злоба, зависть или мания величия, обычно лежат У истоков
этой неудачи, и мы могли убедиться в этом, изучая те немногие примеры
соприкосновения магии дерини и основных христианских таинств. Из
традиционных семи таинств все, кроме конфирмации, наблюдаются в магии
дерини.
Крещение--первое таинство, свершаемое над каждым христианином. И именно
в крещении первого сына Синила принца Эйдана мы видим пример, когда
вмешательство магии дерини приводит к трагедии. Создается впечатление, что
обряд проходит как должно До тех пор, пока архиепископ Энском не предлагает
королю Синилу, некогда бывшему священником, крестить самому своего
собственного сына, "так как даже мирянин может крестить в нужде, Синил,
тебя, полагаю, не надо этому учить". (Камбер Кулдский.) Но обращенная во зло
сила дерини уже сделала свое дело, священник-михайлинец, принадлежащий к
дерини, находящийся во власти тайных сил короля Имра, добавляет яд в соль,
которую дают мальчику во время подготовки к обряду. К тому времени, когда
отец мальчика льет воду ему на голову, он уже умирал. Единственным
позитивным результатом кощунственного убийства ребенка становится то, что
ненависть Синила ускоряет появление способности последнего использовать
магические силы, разбуженные в нем союзниками дерини--событие, которого так
долго ждали те, кто пытался вернуть ему трон.
Образность крещения становится отправной точкой для более мягкого, если
не просто нетрадиционного использования внешних форм таинства в культе
Крестителя Ревана. Однако моральные основания для такого использования
вызывают сомнения даже у тех, кто стоит у его истоков, хотя его
последователи, в конечном счете, оправдывают свои действия, основываясь на
том, что цель его не освящение, а очищение. В действительности для многих
религий обряд крещения--церемония очищения или просвещения. Для культа же
Ревана ритуал крещения является символом освобождения от греха и возрождения
к новой жизни, подобно средству, позволившему включить способности Тависа и
Силвана, необходимые для блокирования сил определенных дерини таким образом,
что им удается бежать от властей и начать новую жизнь. Эта концепция дает
такое большое количество ответвлений, что перечислить их все здесь нет
никакой возможности. Подробнее они рассмотрены в "Скорби Гвинедда" и еще
более глубоко будут исследованы в книге "Год короля Джавана".
Создается впечатление, что таинство брака испытало воздействие людей в
большей степени, чем имеет какое-либо отношение к дерини. Мы еще не были
свидетелями бракосочетания дерини, хотя нам известны редкие случаи браков,
носивших некоторые элементы их магии, как, например, в браке Риса и Эвайн,
Моргана и Риченды. Союз запуганного Синила Халдейна с юной Меган де Камерон
носит чисто человеческие черты, так как оба с трудом решились на это,
пытаясь приспособиться к тому, что было запущено силами, превосходящими
возможности как одного, так и другой. Причиной веры и решимости Меган быть
хорошей женой ее будущего короля, который так нуждается в ее любви и
поддержке, ради которого она готова пожертвовать своим возможным счастьем с
тем, кто ближе ей по возрасту и интересам, если только король позволит себе
испытывать по отношению к ней хотя бы некоторую привязанность, стали весьма
человеческие чары. Без сомнения, происходит нечто таинственное в момент,
когда Синил впервые должен был встретиться со своей невестой и дать брачный
обет, оставив свои обязанности священника ради обязанностей короля; он
ощущает странное, трепетное чувство изумления, переходящее в страх, когда
распускает волосы своей невесте, чтобы одеть ей на голову брачный венец.
Позднее нечто волшебное продолжало происходить и в их супружеской комнате,
что заставляет подавленного и запуганного Синила по крайней мере на короткое
время испытать удивление перед таинством брака, когда они скрепляют свой
союз.
Следующий королевский брак, свидетелями которого нам позволили стать,
оканчивается трагически, хотя в мучительном и вынужденном ухаживании и браке
Келсона и Сиданы мы и видим проявления магии. Союз был опять вынужденным.
Враждебность со стороны Сиданы была усилена злобой и ненавистью, которые
испытывал по отношению к Келсону ее брат. Однако Келсону удается убедить ее
в необходимости заключения брака, не компрометируя себя, интересы своего
королевства и своей суженой. Династические потребности оказываются сильнее
его моральных принципов.
Ее согласие было получено, хотя не ясно, вынужден ли был Келсон
прибегнуть к физическому или психическому давлению в случае провала попытки
добиться ее согласия уговорами. Приворотная магия, имея свои собственные
императивы, на благо или на беду, еще больше усиливает династические
соображения. Если учесть, что первая цель брака--это рождение наследника,
то, отсюда, физическое стремление Келсона к Сидане не было ни безрассудным,
ни нежелательным. Келсону делает честь то, что ему Удается убедить себя ко
времени, когда ему нужно было вести невесту в церковь, что исполнение
обязанностей может, в конечном счете, привести к возникновению хотя бы
взаимного уважения. Видя, как его невеста приближается к алтарю, он молится:
-- Прости меня, Господи, если я приду к твоему алтарю с сомнением в
сердце... Сделай так, чтобы я полюбил эту женщину, которую беру себе в жены,
и пусть она полюбит меня. Помоги мне, Господи, быть для нее мудрым и
сострадательным мужем... Боже, она несет мир, как свой покров!.. Прошу тебя,
Господи, пусть будет мир между нами, как и меж нашими землями. Я не хочу
чтобы меня заставляли убивать ее народ. Я не хочу убивать кого-либо еще. Я
хочу нести жизнь, а не смерть. Помоги мне, Господи... (Наследник епископа.)
Мы догадываемся, что Сидане, вероятно, тоже удается избавиться от
негативного воздействия своего брата и по крайней мере признать возможность
того, что она сможет научиться любить этого красивого, могущественного
короля. Но, увы, даже магия дерини не способна уберечь Сидану от слепой
преданности ее брата своим политическим убеждениям, хотя, вероятно, он
просто чувствовал ревность и не мог с ней справиться. Несмотря на то, что и
Морган, и Дункан обладают целительским даром, они не сумели применить его
достаточно быстро для спасения обреченной Сиданы. Келсон под давлением своих
сомнений так и не использует свои способности для того, чтобы узнать
истинные чувства, которые испытывает к нему его суженая, и обрекает себя на
то, что никогда не узнает их.
Следующий брак Халдейнов не настолько трагичен, хотя не менее
разрушителен для его участников. Ротана более уступчивая невеста, по
сравнению с Сиданой, но лишь в том смысле, что ее знания и опыт позволяют ей
распознать и принять неотвратимую логику предложения Конала. Если Келсон
более ни на что не способен, и с этой точки зрения никто не имеет оснований
сомневаться в этом, то все аргументы, которые использует Конал, чтобы
убедить Ротану принять его предложение, говорят в пользу того, что он в
силе. Ее воспитание не позволяет ей предаться роскоши горя от бессилия,
когда существует возможность сделать столько хорошего для ее расы. И в этом
отношении Конал прав, отвечая ей, что не изменилось ничего, кроме имени
короля.
Таким образом, союз двух душ, который мог бы выпасть на ее долю в браке
с Келсоном, в ее жизни с Коналом стал плохой пародией на то, что могло бы
быть, так как Конал, вопреки всем сходствам, не был Келсоном. Можно
возразить, что Ротана способна разглядеть то, что скрывается за красивым