Кертис (I) Джек. Слава

упомянул овойне. Если бы меня попросили угадать, для чего используется «Нимрод», я бы предположил, что его деньги идут на финансирование гражданской войны в этой стране. И я бы допустил, что «Эм-Доу» почти наверняка вступила в тайное соглашение с Центральным банком этой страны и что запасы иностранной валюты у корпорации вполне могут сравниться с запасами всей страны. Я хочу сказать, что в каком-то смысле они представляют собой одно и то же.
   – Так чего же хочет «Эм-Доу»? – спросила Лаура.
   – Разумеется, концессий на лесозаготовки, горнодобычу и все такое.
   – Которые они рискуют потерять, если популярное в народе революционное правительство придет к власти.
   – Естественно.
   – Значит, «Нимрод» – это фонд, который каким-то образом вооружает нынешнее правительство этой страны.
   – Вы так думаете? – оживился Данциг.
   – А вы разве нет?
   – В этом и заключается самое интересное и самое удивительное. Не похоже, чтобы это было так. В действительности все обстоит как раз наоборот.
   – "Нимрод" поставляет оружие партизанам? – В голосе Лауры послышалось недоверие.
   – Я этого не сказал. Я сказал, что партизаны берут верх. Откуда берутся у них «пушки» – это другой вопрос. Может, из России? Из Китая? Мне это неизвестно.
   – Но ведь они – борцы за свободу или кто там еще – получают помощь.
   – Для одних – борец за свободу, для других – террорист. Да, получают. – Данциг улыбнулся. В сгущающихся сумерках его фиолетовые глаза горели точно два уголька. – В такой стране, когда на карту поставлены такие вложения, а выигрыш – такие концессии, ставка на неудачника была бы преступлением. Сознаюсь, что я в затруднении. Нам требуется больше информации от Стейнера.
   Дикон посмотрел на Эдварда.
   – Вы увидитесь с ним еще?
   Хендерсон сухо улыбнулся.
   – Конечно. Фактически мне пришлось предложить этому сукину сыну работу.
   Данциг хихикнул:
   – Косметическая процедура.
   – Может быть, – согласился Хендерсон.
   Лаура выглядела озадаченной.
   – Я ничего не понимаю. Ему нужно место, куда пойти после «Эм-Доу»? Так?
   – И да, и нет, – ответил ей Данциг. – Если он управляет фондом «Нимрод» и в результате остался недовольным, даже обиженным, что, как мы знаем, имело место в данном случае... – Он пожал плечами.
   Лаура покачала головой.
   – То он начал потихоньку обворовывать счет, – закончил за Данцига Хендерсон. – Немного отсюда, немного оттуда. На черный день, который сейчас, несмотря на ярко светящее солнце, наступил для Стейнера.
   – Тогда зачем ему нужна работа? – спросила Лаура.
   – Как зачем? – Данциг посмотрел на нее поверх ободка стакана. – Жадность и страх – два фактора, определяющие жизнь в корпорации. Жадность делает вас богатым, страх помогает сохранить богатство и обеспечивает безопасность. В финансовом мире не очень жалуют Иуд. Работа ему нужна как прикрытие.

* * *

   Когда Стейнер позвонил снова, это было первое, о чем он заговорил.
   – Мне нужны гарантии, – сказал он. – Я сейчас в затруднительном положении.
   – Что именно вам нужно? – Хендерсон уже был в постели, когда раздался звонок. Телефонный провод тянулся через голову спящей жены, которая привыкла не просыпаться от поздних звонков.
   – Я хочу видеть черновик приказа о назначении меня членом правления компании «Хендерсон, Грей». Я хочу, чтобы он был отпечатан и датирован днем нашей следующей встречи.
   – Это когда?
   – Завтра.
   – А вы, часом, не ошиблись? Может быть, вы хотели сказать «сегодня», но чуть позже?
   – Я сказал – завтра.
   – Не много же времени вы мне даете.
   – Вполне достаточно.
   – Что еще?
   – Немедленный отпуск сроком на месяц.
   – Наверное, отдыхать будете не в Америке? – предположил Хендерсон.
   – Вы угадали.
   – Послушайте, Стейнер. Вы себе представляете, сколько дерьма поднимется из-за этого? – Хендерсону внезапно стало не по себе.
   – Теперь уже поздно отступать, коллега.
   – Я и не собирался. – Хендерсон взглянул на свою жену. Она раскинулась во сне, ее рот был приоткрыт, на лоб упала прядь темно-коричневых волос. – Но я предпочитал бы быть готовым к этому, как и вы.
   – Я вас достаточно подготовил.
   – Правительство? – Это слово слетело с языка Хендерсона, будто остальную часть фразы он проглотил.
   – Что вы сказали?
   – Я спросил, в курсе ли правительство?
   Наступило недолгое молчание, потом раздался понимающий смешок.
   – Н-нда... Можете рассчитывать на контакты с довольно важными лицами из федеральных органов. – Снова молчание. – Ну, если не прямо, так косвенно.
   – Что вы имеете в виду?
   – Это значит, что там осведомлены о некоторых аспектах нашей деятельности, но не собираются признаваться в этом открыто.
   – Я спросил вас об этом, потому что британская МИ-5 более чем вероятно...
   – А ну вас к дьяволу! – Стейнер резко оборвал разговор. – Я не собираюсь распространяться обо всех этих подробностях по треклятому телефону.
   – Ладно, ладно... – Голос Хендерсона звучал примирительно. – С приказом все будет в порядке. Но я хочу знать то, о чем вы мне еще не сказали. Хотя, возможно, вы не знаете этого сами.
   – Не волнуйтесь, – ответил Стейнер, – я знаю, где собака зарыта. Вы имеете дело с парнем, который закапывал ее сам.

* * *

   Утром Хендерсон позвонил Дикону.
   – Сегодня я встречаюсь со Стейнером, – сказал он. – Это может стать нашим последним шансом сторговаться.
   – Во сколько?
   – В полдень. Приходите ко мне в офис где-то в половине второго. Я попрошу кого-нибудь позвонить Питеру Данцигу.
   Лаура пододвинулась к телефону, чтобы слышать разговор. Дикон сказал:
   – Спросите его, кто убил Кэйт Лоример.
   – Я уже спрашивал.
   – Спросите еще раз.
   – Хорошо. У меня к нему еще много вопросов. Постараюсь узнать все, что смогу.
   Лаура слегка наклонила голову и взяла у Дикона трубку.
   – Мне кое-что нужно, Эдвард. Думаю, что это важно. Хендерсон выслушал ее.
   – Я попытаюсь, – пообещал он.

* * *

   Новая постановка той же пьесы. Сегодня не было ни школьников, ни молодой пары в майках, зато появилась группа японских туристов, которые быстро обежали сад скульптур и только потом ушли внутрь; женщина в ситцевом платье медленно обходила сад, время от времени заглядывая в каталог. Стейнер, как и в первый раз, выбрал себе роль человека, занятого чтением «Тайме». Эдвард Хендерсон и он сели на скамью в тех же позах.
   – Это последняя встреча, – предупредил Стейнер.
   – Хорошо. Тогда давайте убедимся, что мы оба получим то, чего хотим. – Хендерсон достал листок сероватой бумаги. Текст приказа состоял из двух коротких абзацев – около шестидесяти слов; стиль сдержанный, официальный, по стандартной форме. – Вы управляете фондом «Нимрод»?
   – Да.
   – Где находятся деньги?
   Девушка в ситцевом платье подошла слишком близко и могла их услышать. Стейнер замолчал, переводя взгляд с девушки на развернутую газету и обратно. Она нашла в каталоге Майлоля, прочитала короткое описание и с полминуты осматривала эту скульптуру. Наконец она вернулась на террасу и прошла сквозь стеклянные двери внутрь музея.
   – Во Флориде, – сказал Стейнер.
   – А сколько денег во Флориде было раньше?
    –Что вы хотите сказать?
   – Сколько вы взяли себе?
   – А почему вы думаете, что я себе что-то взял?
   Хендерсон знал, что его догадка была верной больше чем на пятьдесят процентов. Он уверенно сказал:
   – Не прикидывайтесь бессребреником, Стейнер.
   Наступила короткая пауза. Ознакомившись с текстом приказа, Стейнер сказал:
   – Сколько я взял, это вас не касается.
   – С кем вы работаете в банке Майами? Его имя?
   – Вы забываетесь! – Стейнер выглядел оскорбленным.
   – Ну хорошо. Кто из вас переводит деньги?
   – Я. Он не имеет необходимой квалификации.
   – Но он дал вам системный код? Вот за что вы ему заплатили.
   Стейнер пожал плечами, что означало признание. Эта довольно простая схема работала, пока он контролировал счет. Занизить одну сумму здесь, завысить другую там; полученные деньги отдаются «в чистку», а потом направляются на номерные счета Стейнера и его сообщника.
   – Мне нужен системный код. Это часть сделки. Несколько секунд Стейнер пристально смотрел на него.
   – Убирайтесь к дьяволу!
   – Ничего хорошего для вас из этого не выйдет. Как только вы уйдете из «Эм-Доу», кто-нибудь заметит расхождение в цифрах. Ваше единственное спасение заключается в том, что фонд засекречен и никто не станет поднимать шума.
   – Вы играете с огнем, Хендерсон. Эти кубинцы из Майами хотят заработать малую толику и уехать домой. Им вряд ли понравится, если кто-нибудь, вроде вас, будет совать нос в их деньги. Разве вы недостаточно богаты?
   – Это входит в нашу сделку.
   – Продолжайте.
   – Из сводок видно, что солдаты «Лос Либертадорес» подошли к столице. Похоже, они берут верх в войне.
   – Ну и что? – Стейнер не сдержал улыбки. – Вы правильно угадали страну. Впрочем, думаю, это было нетрудно: «Эм-Доу» работает там уже не первый день.
   – В расчете на то, что они победят?
   – Да. – Стейнер снова улыбнулся, догадываясь о замешательстве Хендерсона.
   – От кого вы это знаете?
   – От одного русского.
   На сей раз замолчал Хендерсон. Наконец он сказал:
   – Надеюсь, вы имеете в виду не какого-нибудь бродячего лесоруба, чьи предки смылись из России с фамильными бриллиантами.
   – Нет.
   – И он русский?
   – Именно.
   – Расскажите мне о «Нимроде».
   – Я уже сказал: военная казна, поддержка партизан. «Нимрод» – это название, которое Чедвик дал группе инвесторов.
   – Кто они?
   – Банкиры, бизнесмены и тому подобное. Люди, которые предпочитают защищать свои вложения. Чедвик решил, что было бы неплохо иметь чуть-чуть больше влияния в международных делах, чем это возможно при обычной системе давления и лобби. Размахивать большой финансовой дубинкой иногда недостаточно.
   – Он захотел иметь войска?
   Стейнер кивнул:
   – Армию наемных убийц, оружие и все прочее. Найти единомышленников было нетрудно. Для некоторых из них «Нимрод» стал чем-то вроде частного клуба. Туда входят масоны из ложи «П-2», доморощенные мафиози, Ватикан...
   – А члены правительства?
   – Вы уже спрашивали об этом. Их нет, хотя имеются правительственные агентства и, следовательно, расходуются правительственные деньги. – Стейнер вынул из кармана ручку и начал что-то писать на отпечатанной копии приказа.
   – Ну, хорошо, – сказал Хендерсон, – а почему... Стейнер перебил его.
   – Сейчас я даю вот это. – Он протянул документ обратно Хендерсону. – Я знаю, о чем вы собираетесь спросить. Я веду торг в расчете на будущее, надеясь стать для вас своим человеком. Когда о моем назначении сообщит пресса, вы узнаете все остальное.
   – Я не согласен.
   – Смотрите. – Он показал на бумагу в руке Хендерсона. – Это мои дополнительные гарантии. Вы опубликуете сам приказ и то, что я написал на нем. Я дал вам большую часть из того, что вы хотели, и больше не хочу рисковать. Только когда вы опубликуете приказ – не раньше. – Пару секунд он смотрел Эдварду в глаза. – Вы удивляете меня, Хендерсон. Вы хотите получить системный код. Хотя, – засмеялся он, – новые деньги – это уже отслужившие свое старые. Не пытайтесь слишком поспешно удить рыбку в этой воде – там водятся акулы. Сначала я хочу выбраться на берег. – С этими словами Стейнер встал и ушел из сада.
   Эдвард взглянул на листок. Там было написано какое-то слово и ряд цифр.

* * *

   Женщина в ситцевом платье отошла от окна, собираясь уйти из зала, где был выставлен Моне. Ее внимание было настолько поглощено открывающимся видом, что сначала она не заметила другого зрителя, стоявшего в двух шагах от окна и неподвижно смотревшего на скамью и Эдварда Хендерсона. Женщина остановилась, на секунду усомнившись, потом замерла в ожидании, пока второй наблюдатель не подошел к ней. Хендерсон уходил из сада скульптур.
   – Идите на улицу и найдите такси, – сказал человек. – Я приду через пару минут.
   Ошеломленная женщина не сдвинулась с места.
   – Я должен соблюдать осторожность, – сказал Чедвик. – Он повернулся к картине, хотя было ясно, что он не видит ее. Не оборачиваясь, он вполголоса повторил: – Найдите такси.

Глава 44

   В машине они ехали молча. Также молча поднялись на персональном лифте и вошли в кабинет Чедвика. Чедвик сел за стол, женщина устроилась напротив него на небольшом стуле с прямой спинкой. Она ждала. Чедвик выглядел ошеломленным, как если бы вылазка в большой мир дезориентировала его: повседневная суматоха, жара и шум, поражающее, просто невероятное количество людей.
   Наконец его взгляд прояснился и сфокусировался на женщине.
   – Вчера вечером была их первая встреча? Она покачала головой.
   – Мы не можем этого знать. Мы проверяем их выборочно, а не регулярно через определенное время и в специальный день. Мы одновременно записываем – сейчас подсчитаю – восемь лент. Несколько членов вашего правления замешаны в не совсем законной деятельности, которая, однако, не затрагивает интересов корпорации. Мы держим их на длинном поводке: подключаемся время от времени и смотрим, что из этого вышло. Иногда мы узнаем о чем-нибудь подозрительном. Впрочем, мне кажется, вам было бы достаточно просто полистать наши предыдущие отчеты. В основном все повторяется, тем не менее, мы продолжаем прослушивание. Именно так мы обнаружили, что у жены Стейнера роман: Банальная связь. Разумеется, пока.
   – Теперь пленка крутится постоянно?
   – Да, конечно. – Ее не удивило, что Чедвик решил организовать слежку за членами правления. Она не вмешивалась в чужие дела, и, кроме того, ей приходилось слышать еще и не о таком. О гораздо более странных вещах. Ее компания зарабатывала деньги на паранойе других людей.
   – Кто прослушивает пленки?
   – Я и мой партнер. Мы всегда это делаем сами.
   – Держите меня в курсе. Звоните в любое время суток.
   – Буду счастлива.
   Чедвик кивнул и лениво постучал костяшками пальцев по столу.
   – Принесите мне все пленки. Первые экземпляры. И не делайте копий.
   Женщина была шокирована.
   – Мы никогда...
    –Вы умеете молчать – вы и ваш партнер?
   – Мистер Чедвик, заверяю вас...
   – Вы не ведете записей, учетных журналов или регистрационных книг?
   – Нет.
   – Вы заключите со мной сделку. – Женщина ждала продолжения. – От вас потребуется одно: навсегда забыть про это. Что бы ни произошло.
   – Да.
   – Что бы ни произошло.
   Ударение на слове «что» не вызвало у женщины беспокойства.
   – Понятно.
   – Скажите вашему партнеру, что вы только что разбогатели.
   Стейнер опоздал на встречу на десять минут. Такого с ним никогда не случалось. Он принес с собой папку, в которой лежали несколько распечаток и балансы. Это была обычная встреча-летучка по некоторым вопросам, которые не требовали длительного обсуждения. Чедвик не встал из-за стола.
   – Сегодня нам нечего особенно обсуждать, – сказал Стейнер.
   – Хорошо, Гарольд. Оставь мне документы. – Стейнер подвинул ему папку через стол. – А что «Нимрод»?
   – Ничего нового, ничего плохого. Новая партия прибыла и уже распределена. Судя по прошлому опыту, это оружие сыграет немаловажную роль. Насколько я слышал, осталось десять дней, максимум две недели. Уже начали появляться трещины. Большая часть денег осела у новых владельцев – в основном ими стали те, кто заправляет страной.
   – Хорошо. – Чедвик коротко улыбнулся и поднял руку, отпуская Стейнера.
   Босс продолжал смотреть на дверь еще некоторое время, после того как она закрылась. Его занимали исключительно неотложные дела, воспоминания о прошлом; угрызения совести не тревожили его. Он быстро переговорил по телефону, потом встал, чтобы полюбоваться на ландшафт, на небоскребы, на залитые солнцем стены из стекла. Перед его глазами, пристально вглядывающимися в горизонт, встала чья-то фигура, а его губы тихонько прошептали: «Дикон».

* * *

   Они все сидели в кабинете Хендерсона вокруг стола для совещаний на обитых красной кожей стульях с высокими спинками. Все, кроме Питера Данцига, который устроился, скрестив ноги, на столе, похожий на сапожника из сказки братьев Гримм.
   – До этого дело не дошло, – говорил Хендерсон. Он имел в виду имя убийцы Кэйт Лоример. – Я узнал все, что смог. Извините.
   Лаура держала в руках копию приказа. Они уже выслушали отчет Хендерсона о разговоре в саду скульптур. Все это время Данциг сидел с закрытыми глазами, словно повторяя про себя мантру ^[19]. Потом он сказал:
   – Русский держит это в своих руках.
   – Что именно? – поинтересовался Хендерсон.
   – Я провел небольшое расследование, поговорил с некоторыми людьми, но фактически догадался обо всем сам. – Он улыбнулся Хендерсону, полуприкрыв темные глаза длинными ресницами. – Ты хочешь взять на работу Гарольда Стейнера?
   – А как ты сам, черт возьми, думаешь?
   – Да... Собственно, я не думаю, что тебе придется это делать, потому что я, как мне кажется, уже все вычислил.
   Данциг был явно доволен собой. Хендерсон прикинулся рассерженным:
   – А ты не хотел бы поделиться с нами?
   – Мы знаем, что существует фонд. Знаем, куда идут деньги. По крайней мере, географически. Единственное, что кажется непонятным, кто есть кто.Правильно? Судя по всему, людей, которые получают помощь, вряд ли можно считать друзьями «Эм-Доу».
   – "Лос Либертадорес", – подсказал Дикон.
   – Именно. – Данциг весь просиял, словно это название было ключом к головоломке. – У «Эм-Доу» значительные интересы в стране – лес, горнодобыча, определенно большая часть траспортировки кокаина, от выращивания которого крестьяне получают в тысячу раз больше, чем от любой другой культуры. Сначала эти слабые кочаны вроде капусты проходят очистку в Колумбии, Пакистане или где-нибудь еще, а потом его продают по десять долларов за пакетик в каком-нибудь мужском туалете на Уолл-стрит. Леса вырубаются под цитрусовые и животноводческие фермы. Долгое время на это смотрели сквозь пальцы. Но так продолжаться не могло. Можно купить все правительство, но все равно останутся такие люди, кто будет этому сопротивляться: «зеленые», те, кто борется с наркобизнесом, не в последнюю очередь и сам народ, крестьяне, извините за выражение. Что же касается правительства, то существует масса готовых схем, – хмуро сказал он. – Начать с того, что существует теория замещения заемного капитала собственным, которая угрожает выбить почву из-под ног крупных инвесторов. Идея заключается в том, что общество охраны природы покупает уцененный внешний долг в обмен на деревья.
   – Но... – начал Дикон.
   В ту же секунду Лаура сказала:
   – Да, я знаю.
   Данциг улыбнулся Лауре и объяснил Дикону:
   – У всех стран «третьего мира» есть долг, который можно продавать и покупать, как любой товар. Важно то, что его можно купить за бесценок. Итак, общество охраны природы покупает часть внешнего долга страны, скажем, с восьмидесяти или девяностопроцентной скидкой. Потом оно возвращает долговое обязательство правительству, а взамен требует объявить участок леса заповедником. Выходит, что они покупают деревья со скидкой.
   – Я понял. – Дикон кивнул.
   – Чего тут понимать! Существует и другая сторона дела. Теперь – и это главное – свобода, которой раньше пользовались иностранные компании в этой стране, сильно ограничена. «Эм-Доу» одна из таких компаний. Как и всем остальным, ей нужны концессии, но теперь их не удается получить за взятку какому-нибудь чиновнику. Как я уже говорил, народ начинает брать власть в свои руки, вспоминает про сохраняющие силу, но годами игнорируемые права собственности на землю. Иногда они переходят к активным действиям: крушат бульдозеры и лесопилки, блокируют построенные компанией дороги. И в то же самое время начинается сопротивление иностранному политическому влиянию. Политические лидеры региона объединяются для совместных действий. Из этого с несомненностью следует одно. – Данциг сделал жест, подкрепляющий логичность своего вывода. – Пока существуют концессии, компании будут изобретать способы их получения.
   – Именно это и делает «Эм-Доу»? – спросил Хендерсон.
   – Думаю, да.
   – Но как?
   – Учитывая то, что они, судя по всему, вооружают повстанцев? – добавила Лаура.
   Губы Данцига тронула слабая улыбка.
   – Да, вот этого я никак не мог понять. Я ведь не специалист в этой области, но у меня есть друзья – эксперты по региону.
   – Экономисты или политологи? – поинтересовался Хендерсон. Данциг с сожалением взглянул на него.
   – В наши дни одно неотделимо от другого, если только вы не собираетесь уединиться в кабинете, как устрица в песке. Так или иначе, я рассказал им о нашей проблеме, представив ее как упражнение для ума, как головоломку, в основе которой было упоминание Стейнером о вмешательстве русского. Частного лица. – Он снова ненадолго закрыл глаза, словно приводя в порядок факты в своей голове. – Идет война, в которой, судя по всему, берут верх повстанцы. Если они одержат победу, то это не обрадует многонациональные корпорации, сделавшие большие вложения в этой стране. Как и других инвесторов. С большой вероятностью можно утверждать, что с каждой пройденной повстанцами милей из страны уходит все больше и больше спекулятивного капитала. Это нормальный процесс – «горячие деньги» ищут пристанище ненадежнее. Ладно, предположим, что «Нимрод» или кто-то другой покупает оружие для повстанцев. Как это поможет «Эм-Доу»? Да никак, если только они не найдут средство контроля. А единственное средство – деньги.
   – И как они им воспользуются? – спросил Дикон.
   – Как воспользуются? – Данциг взглянул на Эдварда Хендерсона. – Похоже, «Лос Либертадорес» намекнули, что если они придут к власти, то откажутся от внешнего долга страны.
   – Черт побери! – Морщины на лбу Хендерсона расправились. Он начинал понимать.
   – Именно так и не иначе, – подтвердил Данциг.
   Дикон посмотрел на него, вопросительно.
   – Это элементарно, – Продолжал Данциг, – и очень хитро. Когда они это сделают. Запад прекратит им помощь. Россия окажется единственной страной, куда они могут обратиться за помощью, и они охотно это сделают.
   – А русский говорит им, что у них не будет с этим проблем, – присовокупил Хендерсон.
   – Правильно. Но он лжет. Конечно же лжет. Их «гласность» идет на спад. Россия увязла в Афганистане и отчаянно ищет выхода. У Горбачева полно внутренних проблем. Я уверен, что «Лос Либертадорес» получает информацию из надежного, по их мнению, источника – скорее всего, из посольства, – но этот русский им попросту врет.
   – Но зачем он это делает? – спросила Лаура и в ту же секунду, как Данциг открыл рот, поняла, что он ответит.
   – За деньги и билет на Запад, я думаю.
   – Пусть так. – Она наклонилась вперед на своем стуле. – А что потом?
   – А потом страна окажется между молотом и наковальней. Россия говорит: «Что?! Кто вам это сказал? Забудьте об этом». Новое правительство уже испортило отношения с Западом. Инвесторы забрали назад, свои деньги и свой авторитет.
   – Кроме «Эм-Доу», – вставил Хендерсон.
   – Правильно. Страна испытывает дефицит иностранной валюты и безуспешно пытается наладить отношения с Западом. У «Эм-Доу» Огромные валютные запасы – больше, чем у всей страны. Они предлагают помочь найти выход из затруднительного положения: получить и деньги, и влияние.
   – В обмен на концессии, – догадался Дикон.
   – Конечно. – Данциг широко улыбнулся. – Они приберут страну к рукам еще до того, как она наведет у себя порядок. Очень скоро они превратят ее, считай, в свою собственность, черт бы их побрал! – Он переложил ноги и устроился поудобнее. – Видите, как все просто? Надо взять проблему, изучить ее составные части, приложить логику и получить ответ. Почему вдруг русский? Решение может быть только одно.
   Хендерсон откинулся назад и положил ноги на стол.
   – Чертовски умно, правда? – сказал он.
   – Но ведь погибли люди, – возразила ему Лаура и встала. – Мне нужен на некоторое время компьютер, оснащенный современными средствами связи. Вы можете это устроить?
   – Конечно.
   – И пишущую машинку, – сказал Дикон.
   Хендерсон спустил ноги и подошел к столу.
   – Вы умеете печатать? – Он нажал кнопку интеркома.
   – Достаточно для моих целей.
   – Каких?
   Данциг понял, что имеется в виду.
   – Я продиктую, – сказал он. – По слогам.
   Малыш был зол и возбужден. Скорее возбужден, чем зол, – ди Вито видел это. Он сорвал фольгу со жвачки и протянул ему: