Страница:
-- Владелец пароходной линии или ваш друг Эдуард?
-- Снеговик, -- пояснил он. -- Солнце очень пригревало.
Они смотрели на снеговика и смущенно молчали.
-- Мы окрестили его Казимиром, -- сказал он через некоторое время. -- У него голова яйцом. А в таком случае зваться Казимиром лучше всего.
Она понимающе кивнула и показала на мишек, сидевших рядом с Казимиром.
-- Они превратились в белых медведей. Совсем перекрасились. Ну как это называется?
-- Мимикрия, -- подсказал он.
-- Я такая забывчивая, -- сказала она. -- В научной терминологии.
-- Вы надолго сюда? -- спросил он.
Она покачала головой.
-- Нет, скоро вернусь в Берлин.
-- Я тоже из Берлина, -- сказал он. -- Какое совпадение!
Тайный советник Тоблер решил после обеда вздремнуть у себя в мансарде. Вообще-то он собирался в Брукбой-рене отказаться от этого обычая из уважения к красотам природы. Но увы -- годы брали свое. Включив рефлектор Иоганна, он лег на кровать и заснул. Неожиданно кто-то рывком отворил дверь. Открыв глаза, Тоблер недовольно уставился на вошедшего. Перед ним был Хагедорн. Молодой человек присел на кровать и спросил:
-- Откуда у тебя рефлектор, Эдуард?
-- От благотворительного фонда, -- ответил Шульце сонным голосом. --Если ты пришел, чтобы спросить меня об этом, мы снова перейдем на "вы".
-- Шульце! Дружище! -- воскликнул Хагедорн. --* Я пропал! Я только что влюбился!
-- Отвяжись от меня с твоими дурацкими бабами, -- приказал Шульце и повернулся к стене. -- Спокойной ночи, мой мальчик!
-- Она вовсе не дурацкая баба, -- строго сказал Фриц. -- Она красивая. И умная! И с юмором. И, кажется, я ей тоже нравлюсь.
-- У тебя мания величия! -- пробормотал Шульце. -- Какая из них: Маллебре или бременская Цирцея?
-- Перестань же наконец упоминать их! -- возмутился Хагедорн. -- Это совсем другая! Она еще не замужем! Но будет, когда я стану ее мужем! С ней тетя. Отзывается на имя "Юлечка".
Вот теперь Шульце проснулся.
-- Ты распутник! -- сказал он. -- Погоди с женитьбой по крайней мере до завтра! Надеюсь, ты не втюрился в дуреху, которая вышла с теткой по имени Юлечка на ловлю мужчин! Не торопись, мы подберем тебе кого надо.
Хагедорн поднялся.
-- Эдуард, я запрещаю тебе говорить подобным тоном о моей будущей супруге. Она не дуреха. И не ловит мужчин. Разве я похож на выгодную партию?
-- Упаси Бог! -- сказал Шульце. -- Но она, естественно, уже слышала, что ты престолонаследник!
-- Эту чушь она еще никак не могла услышать, -- возразил Хагедорн. --Она только что прибыла из Берлина.
-- А я просто не разрешаю этого делать, -- категорически заявил Шульце. -- Я представляю здесь интересы твоей матери. Запрещаю -- и все! В один прекрасный день я подыщу тебе хорошую жену.
-- Дорогой Эдуард, -- сказал Фриц. -- Ты хоть сначала посмотри на нее. Когда увидишь, у тебя дух захватит!
Хагедорн уселся в холле, наблюдая за лестницей и лифтом. Пока он нетерпеливо ожидал девушку и мечтал о будущем, его первоначальный восторг сменился глубоким унынием. Он вдруг вспомнил, что на свадьбу нужны деньги, а у него их нет. Раньше, когда он зарабатывал, ему попадались девушки, но не те. А сейчас, когда он полюбил племянницу тети Юлечки, он был без работы и его считали престолонаследником!
-- У вас такой вид, словно вы собрались в монастырь, -- сказал кто-то за его спиной.
Он вздрогнул. Это была тетиюлечкина племянница. Хагедорн вскочил на ноги. Она села и спросила:
-- Что это с вами?
Он долго смотрел на нее, пока она не опустила глаза. Прокашлявшись, он сказал:
-- Кроме господина Кессельгута и Эдуарда, об этом никто в отеле не знает. Но вам я скажу. Меня принимают за миллионера или, как утверждает Эдуард, за престолонаследника Албании. Почему -- не знаю. В действительности я безработный с высшим образованием.
-- Почему же вы не разъяснили это недоразумение? -- спросила она.
-- Вы правы, -- сказал он. -- Это следовало сделать. Я и хотел! Ах, какой я осел! Вы очень сердитесь на меня? Но Эдуард посоветовал ничего не объяснять, пусть все остается как есть. Прежде всего из-за трех сиамских котят. Он так любит играть с ними.
-- А, собственно говоря, кто такой этот Эдуард? -- спросила она.
-- Мы с ним выиграли призы на конкурсе. За это нас в отеле бесплатно кормят.
-- О конкурсе я читала в газете, -- сказала она. -- Речь идет о конкурсе, объявленном концерном Тоблера, да?
Он кивнул.
-- Значит, вы господин Хагештольц?
-- Хагедорн, -- поправил он. -- Зовут меня Фриц. Они помолчали. Потом она покраснела. А потом сказала:
-- Меня зовут Хильдегард.
-- Очень приятно, -- сказал он. -- Самое красивое имя, которое я когда-либо слышал!
-- Нет, -- заявила она решительно. -- Фриц мне больше нравится!
-- Я имею в виду женские имена. Она улыбнулась:
-- Значит, мы пришли к согласию.
Он взял ее руку, тут же смущенно отпустил и сказал:
-- Это было бы чудесно.
Наконец из лифта вышел Шульце. Хагедорн уже издали кивнул ему и сказал племяннице тети Юлечки:
-- Вон идет Эдуард!
Она не обернулась.
Молодой человек пошел навстречу другу и прошептал:
-- Это она.
-- Что ты говоришь! -- насмешливо сказал Шульце. -- А я думал, что твоя очередная.
Он подошел к столику. Девушка подняла голову, улыбнулась ему и сказала:
-- А это, конечно, ваш друг Эдуард, господин Хагедорн? Именно таким я его себе представляла.
Хагедорн радостно кивнул.
-- Именно. Это Эдуард. Золотое сердце в грубой оболочке. А это некая фройляйн Хильдегард.
Шульце стоял как громом пораженный, он решил, что у него галлюцинации. Девушка предложила ему сесть. В полной растерянности он шагнул и чуть было не сел мимо стула. Хагедорн засмеялся.
-- Фриц, не дурачься, -- проворчал Шульце. Но Фриц продолжал смеяться.
-- Что с тобой, Эдуард? Ты выглядишь как лунатик, которого вдруг окликнули.
.-- Неплохое сравнение, -- заметила девушка одобрительно.
Шульце наградил ее уничтожающим взглядом.
Хагедорн с испугом подумал: "Веселенькое дело!" -- и начал без передышки рассказывать о маскараде и почему Шульце не получил приза за свой костюм, о первом лыжном занятии Кессельгута, о Берлине, о природе, о том, что его мать спросила в письме, бывают ли в Брукбойрене лавины, и...
-- Будь добр, мой мальчик, -- попросил Эдуард. -- Принеси мне из моего номера пузырек с валерьяновыми каплями! Он стоит на умывальнике. Что-то желудок болит.
Хагедорн вскочил в места, махнул рукой лифтеру и поехал наверх.
-- У вас боли в желудке? -- спросила племянница тети Юлечки.
-- Придержи язык! -- рассвирепел тайный советник. -- Ты что, спятила? Чего тебе здесь надо?
-- Дорогой отец, я лишь хотела посмотреть, как тебе живется, -- сказала фройляйн Хильда.
Тайный советник забарабанил пальцами по столу.
-- Твое поведение неслыханно! Сначала ты информируешь, за моей спиной, дирекцию отеля, а четыре дня спустя являешься сама!
-- Но, папа, -- возразила дочь, -- звонок же не помог. Ведь за миллионера приняли господина Хагедорна.
-- Откуда ты это знаешь?
-- Он мне только что рассказал.
-- И потому, что он тебе только что об этом рассказал, ты позавчера выехала из Берлина?
-- Это действительно звучит в высшей степени неправдоподобно, --сказала она задумчиво.
-- А с каких пор ты обзавелась тетей, которую зовут Юлечка?
-- С сегодняшнего утра, папа. Хочешь с ней познакомиться? Вон она идет.
Тоблер обернулся. В своем, можно сказать, лучшем платье, толстая, радушная, шествовала вниз по лестнице фрау Кункель. Она искала Хильду и обнаружила ее. Но, узнав мужчину в фиолетовом рядом со своей племянницей, она побледнела, тут же сделала поворот кругом и кинулась обратно.
-- Немедленно доставь сюда эту идиотку! -- проворчал тайный советник.
Хильда догнала Кункель на первых ступеньках и привела к столику.
-- Позвольте представить вас друг другу? -- весело спросила девушка. --Господин Шульце, тетя Юлечка.
Тоблер, учитывая, что швейцар поглядывал на них с любопытством, был вынужден подняться. Кункель протянула ему руку -- боязливо и в то же время с радостью. Он формально поклонился, снова сел и спросил:
-- Вы что, все рехнулись?
-- Только я одна, господин тайный советник, -- возразила тетя Юлечка. -- Слава Богу, вы еще живы! Но выглядите вы плохо. Да это и неудивительно.
-- Тихо! -- приказала Хильда.
Но фрау Кункель уже вышла из берегов.
-- Лазать на стремянки, подметать каток, чистить картошку, спать в чулане...
-- Картошку я не чистил, -- заметил Тоблер. -- Пока еще.
Кункель уже нельзя было остановить.
-- Драить лестницы, в комнате косые стены и нет печки, я это предвидела! А если бы вы схватили двустороннее воспаление легких, то мы бы уже не застали вас в живых! Сердце разрывается. Конечно, вам все равно, что мы там переживаем в Берлине, и каждую минуту ждем, что гром грянет. Но нам не все равно, господин тайный советник! Нам -- нет! Такой человек, как вы, строит из себя шута! -- На глазах у нее выступили настоящие слезы. -- Может, вам сделать компресс? У вас где-нибудь болит, господин тайный советник? Да я готова поджечь этот отель! О-о!
Она умолкла и громко высморкалась.
Тоблер с раздражением смотрел на тетю Юлечку.
-- Ах, вот как, -- произнес он свирепо. -- Значит, господин Кессельгут насплетничал. Ну конечно, со мной можно все выделывать.
Дочь посмотрела на него.
-- Папа, -- сказала она тихо. -- Мы так волновались за тебя. Ты не можешь на нас обижаться. Дома не было ни минуты покоя. Неужели ты этого не понимаешь? Кункель, Иоганн и даже я -- мы тебя любим.
У Кункель из каждого глаза выкатилось на пунцовые щечки по одной слезинке. Она всхлипывала.
Тайному советнику Тоблеру стало неловко.
-- Перестаньте реветь! -- пробурчал он. -- Вы ребячитесь еще больше, чем я.
-- Великие слова, -- заметила его дочь.
-- Короче говоря, -- сказал Тоблер, -- вы здесь все испортите. Так вот знайте! Я обрел друга! Мужчина в этом нуждается! И тут появляетесь вы. Он знакомит меня с моей собственной дочерью! Час назад он заявил мне наверху, в моем номере, что непременно женится на этой девушке!
-- Какой девушке? -- осведомилась Хильда.
-- На тебе! -- сказал отец. -- Как объяснить моему молодому другу, почему мы опутали его ложью? Когда он узнает, кто такие на самом деле тетя Юлечка, ее племянница, владелец пароходной линии Кессельгут и кто его друг Шульце, он вообще перестанет замечать нас!
-- Кто хочет жениться на фройляйн Хильдегард? -- спросила Кункель. Ее слезы мгновенно высохли.
-- Фриц, -- выпалила Хильда. -- Ну, тот молодой человек, который в автобусе называл горы.
-- Ага, -- вспомнила тетя Юлечка. -- Прекрасный человек. Но денег у него нет.
Глава пятнадцатая
ТРИ ВОПРОСА ЗА ДВЕРЬЮ
,
Когда Хагедорн вернулся с валерьянкой, трое заговорщиков сидели на прежнем месте, сплоченные беспокойством, что он узнает их тайну.
-- О, тетя Юлечка тоже здесь! -- обрадовался он. -- Чемоданы распакованы? А как вам нравится мой друг Эдуард?
-- Превосходно! -- ответила она от всей души.
-- Эдуард, вот твои капли, -- сказал Хагедорн.
-- Какие капли? -- спросил Шульце.
-- Валерьяновые, естественно! -- напомнил Фриц. -- Ты же сказал, что у тебя боли в желудке.
-- Ах, да, -- пробормотал тот и волей-неволей выпил капли. С кофейной ложечки. По настоянию Фрица.
Хильда веселилась, глядя, какие гримасы корчит отец. Тетя Юлечка, не сообразив, что речь идет о вымышленных болях, страшно взволновалась и предложила сделать больному согревающий компресс. Шульце поклялся, что ему уже намного, намного лучше.
-- Это мы знаем! -- недоверчиво сказала тетя Юлечка. -- Вы всегда так отговариваетесь.
Тоблер и его дочь замерли.
-- Вы, мужчины, всегда так поступаете! -- находчиво продолжала тетя. --Никогда не жалуетесь, что нездоровы.
Положение было спасено. Судя по выражению ее лица, фрау Кункель была на грани маниакального величия. Так ловко она еще никогда не выпутывалась из затруднений.
Ну а потом с четвертого лыжного урока вернулся Кессельгут. Он хромал изо всех сил. На учебном спуске он нечаянно врезался в Тони Гразвандера. Оба, сплетясь в клубок, летели вниз, пока не приземлились в русле горного ручья. Но особо глубокое впечатление произвели на седовласого начинающего лыжника неисчислимые вульгарные обороты речи, которыми под конец обложил его господин Гразвандер. Это не поддается никакому описанию.
Дядюшка Польтер сочувственно осведомился, как же он падал, и порекомендовал фирму, которая приведет в порядок разорванный костюм.
Кессельгут поискал кого-то глазами.
-- Господин Хагедорн в холле, -- сказал швейцар. Кессельгут захромал дальше и вскоре увидел столик,
за которым сидели Шульце и Хагедорн. Но когда он через несколько шагов разглядел сидевших там же обеих женщин, он начал тихо стучать зубами. Потом испуганно протер глаза. Да этого быть не может! Он еще раз посмотрел туда. Ему стало дурно. Он готов был провалиться сквозь землю. Но пол был крепкий, и Кессельгут захромал к столику. Тетя Юлечка злорадно ухмылялась.
-- Что с вами стряслось? -- спросил Шульце.
-- Ничего страшного, -- ответил Кессельгут. -- Было столкновение. И все. Думаю, что спортом больше не буду заниматься.
Тетя Юлечка гипнотически посмотрела на Хагедорна.
-- Вы не хотите нас познакомить?
Молодой человек представил их друг другу. Был обмен рукопожатиями. Все очень формально. Кессельгут не решался заговорить. Любое замечание могло быть истолковано превратно.
-- Вы, конечно, тот господин, которому принадлежит пароходная линия? --спросила Хильда.
-- Тот самый, -- смущенно ответил Кессельгут.
-- Что ему принадлежит? -- переспросила тетя Юлечка и поднесла к уху ладонь, точно глуховатая.
-- Пароходная линия, -- отчеканил Шульце. -- Даже очень большая линия! Не правда ли?
Кессельгут занервничал.
-- Извините, мне надо переодеться. А то схвачу насморк. -- Он трижды чихнул. -- Позвольте пригласить сегодня всех присутствующих после ужина в бар?
-- Одобрено, -- сказал Шульце. -- Посмотрим, сколько осилит тетя Юлечка.
Она распустила перья.
-- Я вас всех перепью. На свадьбе моей сестры в 1905 году я одна выпила две бутылки смородиновки.
-- Надеюсь, сегодня вы захмелеете несколько быстрее, -- заявил Кессельгут. -- А то мне дорого обойдется это удовольствие.
Он захромал к лестнице, напоминая своим видом побежденную армию.
Тем временем Фриц пожирал глазами Хильду. Внезапно он рассмеялся.
-- Хотя это не столь важно... но я еще не знаю вашу фамилию.
-- Странно, да? -- сказала она. -- Представьте себе, у меня такая же фамилия, как у вашего друга Эдуарда!
-- Эдуард, -- спросил он, -- как твоя фамилия? Ах да, извини, у меня сегодня винтика не хватает. Вы -- Шульце?
-- С каких пор ты снова начал выкать? -- спросил Шульце.
-- Он же имел в виду меня, -- вмешалась Хильда. -- Все верно, господин кандидат. У меня с вашим другом одинаковая фамилия.
-- Надо же, такое совпадение! -- воскликнул Хагедорн.
-- Шульце -- фамилия очень распространенная, -- заметил Эдуард и сердито взглянул на Хильду.
-- И все же, все же, -- с чувством сказал Фриц. -- Совпадение это производит на меня странное впечатление. Словно за ним скрывается судьба. Может быть, вы состоите в родстве и не знаете об этом?
Тут у тети Юлечки начался приступ удушья, и Хильде пришлось срочно эвакуировать ее из холла. На лестнице Кункель изнеможенно сказала:
-- Такую дозу выдержит только лошадь. Неужели нельзя было подыскать другую фамилию?
Хильда энергично покачала головой.
-- Я не могла его обмануть. У меня с его другом, господином Эдуардом, одинаковая фамилия. Это же правда.
-- Только бы хорошо кончилось, -- вздохнула Кункель.
-- Ну разве не чудесная девушка? -- спросил Фриц.
-- Ага, -- буркнул Эдуард.
-- Ты видел, какие у нее ямочки, когда она смеется?
-- Да.
-- А в зрачках золотые искорки мерцают.
-- Не замечал ни разу, -- сказал Шульце.
-- Как ты думаешь, сколько ей лет?
-- В августе будет двадцать один. Фриц засмеялся.
-- Все шутишь! Да, пожалуй, около того. Тебе не кажется, что я должен на ней жениться?
-- Ну что ж, -- сказал Шульце, -- не возражаю. -- Он сообразил наконец, что отвечает невпопад, и взял себя в руки. -- А может, у нее нет ни гроша, -- добавил он.
-- Даже очень вероятно, -- сказал Хагедорн. -- У меня тоже нет! Завтра спрошу ее, пойдет ли она за меня. И тогда мы немедленно обручимся. И как только найду работу, сразу поженимся. Будешь моим свидетелем?
-- Само собой разумеется! -- заявил Шульце. Хагедорн размечтался.
-- Я будто заново родился. Вот теперь я начну штурмовать берлинские фирмы! Заговорю до полусмерти всех генеральных директоров. Им даже в голову не придет выгнать меня.
-- Может, что получится с тоблеровскими заводами.
-- Кто знает, -- усомнился Фриц. -- С рекомендациями мне никогда не везло. Нет, мы сделаем иначе. Когда будем в Берлине, нагрянем к старику Тоблеру. Ты хоть слыхал, где он живет?
-- Где-то в Груневальде.
-- Ну, адрес разузнаем. Просто-напросто заявимся туда, позвоним, отодвинем с дороги служанку, усядемся в его парадной комнате и не уйдем, пока он не примет нас на работу. В худшем случае там заночуем. С собой захватим бутерброды. Ну как, пойдет?
-- Идея грандиозная, -- сказал Шульце. -- Заранее предвкушаю, какая физиономия будет у Тоблера. Уж мы вдвоем зададим жару старику, а?
-- Пусть не сомневается! -- с восторгом подхватил Хагедорн. -- Господин тайный советник, скажем мы, у вас много миллионов, и каждый год вы прибавляете к ним еще парочку; и поэтому вряд ли двум талантливым специалистам по рекламе стоило приходить именно к вам. Нам следовало бы лучше работать на фирму, у которой дела плохи, дабы она снова встала на ноги. Но, господин тайный советник, любая реклама связана с расходами. Мы, пропагандисты товаров, -- полководцы; однако наши армии, аккуратно связанные пачками, лежат в вашем сейфе. Без войск даже лучший стратег не выиграет битву. А реклама -- война! Война за умы миллионов людей. Речь идет о том, чтобы покорить эти умы, господин тайный советник Тоблер, превратить их в оккупированную территорию! Конкурентов надо побеждать не потом, на рынке, а уже в ходе мыслей тех, кто завтра будет покупать. Мы, специалисты по рекламе, способны при помощи психологии сделать из обычного предмета торговли в рамках свободной конкуренции исключительно монопольный товар! Предоставьте нам свободу действий, сэр!
Хагедорн перевел дух.
-- Грандиозно! -- сказал Шульце. -- Браво, браво! Если после этого Тоблер не примет нас на службу, значит, он вообще не заслуживает своего счастья.
-- Это ты говоришь, -- заявил с пафосом Фриц. -- Но он-то не настолько глуп.
Шульце вздрогнул.
-- Может, спрошу ее сегодня вечером, -- решительно сказал Фриц.
-- Кого?
-- Хильду.
-- О чем?
-- Хочет ли она стать моей женой.
-- А если не захочет?
-- Вот это мне в голову не приходило, -- сказал Хагедорн. Его сердце сжалось от страха. -- Эдуард, не пугай меня!
-- А если ее родители не согласятся?
-- Возможно, у нее их больше нет. Это было бы удобнее всего.
-- Не будь таким жестоким, Фриц! Ну а если у нее есть жених? Что тогда?
Хагедорн побледнел.
-- Ты спятил. Да нет у моей Хильды никакого жениха!
-- Не понимаю тебя, -- сказал Шульце. -- Почему такая милая, умная, веселая девушка, у которой есть ямочки и в зрачках золотые искорки, почему у нее не может быть жениха? Ты думаешь, что много лет назад она предвидела твое появление?
Фриц вскочил на ноги.
-- Я тебя убью! Но сначала схожу к ней. Сиди здесь, Эдуард! Если ты окажешься прав, я тебя колесую. А пока раздобудь, пожалуйста, подходящее колесо!
Хагедорн помчался вверх по лестнице.
Тайный советник Тоблер, улыбаясь, смотрел ему вслед.
Через несколько минут -- уже в смокинге -- вернулся в холл Кессельгут. Он еще прихрамывал.
-- Вы на меня сердитесь, господин тайный советник? -- озабоченно спросил он. -- Я обещал фройляйн Хильде ежедневно сообщать о нашем самочувствии. Кто же мог знать, что они явятся сюда? Но виновата в этом Кункель, дура набитая.
-- Ладно, Иоганн, ладно, -- сказал Тоблер. -- Здесь уж ничего не изменишь. Последнюю новость знаете?
-- Что-нибудь связанное с экономическим кризисом?
-- Не в самом прямом смысле, Иоганн. Скоро, однако, будет помолвка.
-- Вы собираетесь снова жениться, господин тайный советник?
-- Нет, старый осел, Обручаться будет господин Хагедорн!
-- С кем же, позвольте спросить?
-- С фройляйн Хильдой Шульце! Иоганн засиял, как восходящее солнце.
-- Вот это правильно, -- сказал он. -- Тогда мы скоро станем дедушкой.
После долгих поисков Хагедорн нашел номера тети Юлечки и ее племянницы.
-- Фройляйн в номере восемьдесят один, -- сказала горничная и сделала книксен.
Он постучал.
Послышались шаги.
-- Кто там?
-- Я срочно должен кое-что спросить у вас, -- сказал он сдавленным голосом.
-- Сюда нельзя, -- ответила Хильда. -- Я переодеваюсь.
-- Тогда поиграем в три вопроса за дверью, -- предложил он.
-- Хорошо, выкладывайте, господин кандидат! -- Она приложила ухо к двери, но услышала только громкое, взволнованное биение собственного сердца. -- Как гласит первый вопрос?
-- Точно так же, как второй, -- ответил он.
-- А второй?
-- Как третий, -- сказал он.
-- Ну а третий? Он откашлялся.
-- Хильда, у вас есть жених?
Она долго молчала. Он закрыл глаза. Потом -- ему казалось, что прошла вечность, -- он услышал три слова:
-- Еще нет, Фриц,
-- Ур-ра! -- заорал он на весь коридор и бросился бежать.
Дверь соседнего номера осторожно приоткрылась. В щель выглянула тетя Юлечка и пробормотала:
-- Ох эта молодежь! Ну совсем как в мирное время.
Глава шестнадцатая
НА ВОЛЬКЕНШТАЙНЕ
Фрау Кункель заблуждалась, уверяя, что она никогда не пьянеет. Возможно, со времен свадьбы ее сестры в 1905 году она отвыкла от спиртного. Факт, что на следующее утро после прибытия в Брукбойрен у нее разламывалась голова. Она ничего не помнила, и ее завтрак состоял из пирамидона.
-- А что со мной было вчера вечером? -- спросила она. -- Несла всякую чушь?
-- Это было бы не так страшно, -- сказала Хильда. -- Но вы начали нести правду! Поэтому мне пришлось беспрерывно танцевать с господином Хагедорном.
-- О, бедняжка!
-- Я бы не сказала. Но белые туфли ужасно жали. А он не должен был этого заметить по моему виду. Иначе прекратил бы танцы, начал разговоры и узнал бы все наши секреты.
-- Когда-нибудь он же их узнает!
-- Разумеется. Но не в первый вечер и не от моей подвыпившей тетки, которая мне вовсе не тетка.
Кункель, обидевшись, нахмурила лоб.
-- А что было потом? -- спросила она сердито.
-- Потом Иоганн уложил вас в постель.
-- Что? Боже мой! -- воскликнула тетя Юлечка. -- Этого еще не хватало!
-- То же самое сказал Иоганн. Но так было надо. Вы стали приглашать на танцы одного мужчину за другим. Сначала -- господина Шпальтехольца, фабриканта из Гляйвица; потом мистера Салливана, английского колониального офицера; потом господина Ленца, коммерсанта из Кельна; наконец, вы сделали книксен даже старшему кельнеру, и вот тут мы решили, что вас пора удалить.
Кункель сидела красная как рак.
-- Я плохо танцевала? -- тихо спросила она.
-- Напротив. Вы лихо кружили партнеров. Они были в восторге от вас.
Пожилая толстая дама облегченно вздохнула.
-- А господин кандидат объяснился?
-- Извольте выражаться точнее, -- сказала Хильда.
-- Он задал четвертый вопрос за дверью?
-- Ах так! Вчера днем вы подслушивали! Нет, четвертый вопрос он не задал.
-- Почему же?
-- Наверное, потому, что там не было двери, -- сказала фройляйн Тоблер. -- Кроме того, мы ни на минуту не оставались наедине.
-- Не совсем понимаю вас, фройляйн Хильда.
-- Да этого и не требуется.
-- Он безработный кандидат, это ведь не муж для вас. Подумать только, какие выгодные партии вы могли бы сделать!
-- Не смешите! -- сказала Хильда. -- Выгодные партии! Брак -- это не экскурсия и не прогулка при луне!
Она поднялась, надела лыжную куртку и пошла к двери.
-- Идемте! Пусть будет по-вашему. Сыграем партию с природой!
Тетя Юлечка засеменила вслед, Дойдя до лестницы, она повернула обратно, так как забыла сумку. Когда она спустилась в холл, остальные уже стояли на улице и кидали снежки в Казимира.
Она подошла к ним и спросила:
-- Куда мы отправимся?
Шульце показал в сторону гор. А Хагедорн крикнул:
-- На Волькенштайн! Кункель вздрогнула.
к -- Идите вперед! -- попросила она. -- Я вас догоню.
Забыла перчатки.
Кессельгут злорадно усмехнулся и сказал:
-- Оставайтесь, оставайтесь, Я вам одолжу свои.
Увидев нижнюю станцию канатной дороги, Кункель бросилась бежать. Мужчинам пришлось схватить ее. Она дрыгала ногами и вопила, когда ее затаскивали в кабину, словно упрямую козу. Все пассажиры смеялись.
-- Ехать туда, наверх? -- кричала она. -- А если оборвется канат?
-- На такой случай предусмотрено два запасных каната, -- сказал кондуктор.
-- А если оба запасных порвутся?
-- Тогда высадимся на полпути, -- сказал Хагедорн.
Она продолжала шуметь, пока Хильда не сказала:
-- Милая тетя, ты хочешь, чтобы все мы сорвались в пропасть без тебя?
Кункель тотчас умолкла, преданно посмотрела на племянницу и господина Шульце и покачала головой.
-- Нет, -- сказала она кротко, как агнец, -- зачем мне тогда жить?
Кабина поднялась и скользнула из ангара. Первые десять минут тетя Юлечка сидела, крепко зажмурившись. Каждый раз, когда кабина начинала раскачиваться, проезжая мимо опорной мачты, она беззвучно шевелила губами.
Примерно половину пути миновали. Она осторожно подняла веки и, моргая, поглядела в окно. Кабина как раз висела над пропастью, обильно оснащенной зубцами скал, ледяными столбами и застывшими водопадами. Все пасса
-- Снеговик, -- пояснил он. -- Солнце очень пригревало.
Они смотрели на снеговика и смущенно молчали.
-- Мы окрестили его Казимиром, -- сказал он через некоторое время. -- У него голова яйцом. А в таком случае зваться Казимиром лучше всего.
Она понимающе кивнула и показала на мишек, сидевших рядом с Казимиром.
-- Они превратились в белых медведей. Совсем перекрасились. Ну как это называется?
-- Мимикрия, -- подсказал он.
-- Я такая забывчивая, -- сказала она. -- В научной терминологии.
-- Вы надолго сюда? -- спросил он.
Она покачала головой.
-- Нет, скоро вернусь в Берлин.
-- Я тоже из Берлина, -- сказал он. -- Какое совпадение!
Тайный советник Тоблер решил после обеда вздремнуть у себя в мансарде. Вообще-то он собирался в Брукбой-рене отказаться от этого обычая из уважения к красотам природы. Но увы -- годы брали свое. Включив рефлектор Иоганна, он лег на кровать и заснул. Неожиданно кто-то рывком отворил дверь. Открыв глаза, Тоблер недовольно уставился на вошедшего. Перед ним был Хагедорн. Молодой человек присел на кровать и спросил:
-- Откуда у тебя рефлектор, Эдуард?
-- От благотворительного фонда, -- ответил Шульце сонным голосом. --Если ты пришел, чтобы спросить меня об этом, мы снова перейдем на "вы".
-- Шульце! Дружище! -- воскликнул Хагедорн. --* Я пропал! Я только что влюбился!
-- Отвяжись от меня с твоими дурацкими бабами, -- приказал Шульце и повернулся к стене. -- Спокойной ночи, мой мальчик!
-- Она вовсе не дурацкая баба, -- строго сказал Фриц. -- Она красивая. И умная! И с юмором. И, кажется, я ей тоже нравлюсь.
-- У тебя мания величия! -- пробормотал Шульце. -- Какая из них: Маллебре или бременская Цирцея?
-- Перестань же наконец упоминать их! -- возмутился Хагедорн. -- Это совсем другая! Она еще не замужем! Но будет, когда я стану ее мужем! С ней тетя. Отзывается на имя "Юлечка".
Вот теперь Шульце проснулся.
-- Ты распутник! -- сказал он. -- Погоди с женитьбой по крайней мере до завтра! Надеюсь, ты не втюрился в дуреху, которая вышла с теткой по имени Юлечка на ловлю мужчин! Не торопись, мы подберем тебе кого надо.
Хагедорн поднялся.
-- Эдуард, я запрещаю тебе говорить подобным тоном о моей будущей супруге. Она не дуреха. И не ловит мужчин. Разве я похож на выгодную партию?
-- Упаси Бог! -- сказал Шульце. -- Но она, естественно, уже слышала, что ты престолонаследник!
-- Эту чушь она еще никак не могла услышать, -- возразил Хагедорн. --Она только что прибыла из Берлина.
-- А я просто не разрешаю этого делать, -- категорически заявил Шульце. -- Я представляю здесь интересы твоей матери. Запрещаю -- и все! В один прекрасный день я подыщу тебе хорошую жену.
-- Дорогой Эдуард, -- сказал Фриц. -- Ты хоть сначала посмотри на нее. Когда увидишь, у тебя дух захватит!
Хагедорн уселся в холле, наблюдая за лестницей и лифтом. Пока он нетерпеливо ожидал девушку и мечтал о будущем, его первоначальный восторг сменился глубоким унынием. Он вдруг вспомнил, что на свадьбу нужны деньги, а у него их нет. Раньше, когда он зарабатывал, ему попадались девушки, но не те. А сейчас, когда он полюбил племянницу тети Юлечки, он был без работы и его считали престолонаследником!
-- У вас такой вид, словно вы собрались в монастырь, -- сказал кто-то за его спиной.
Он вздрогнул. Это была тетиюлечкина племянница. Хагедорн вскочил на ноги. Она села и спросила:
-- Что это с вами?
Он долго смотрел на нее, пока она не опустила глаза. Прокашлявшись, он сказал:
-- Кроме господина Кессельгута и Эдуарда, об этом никто в отеле не знает. Но вам я скажу. Меня принимают за миллионера или, как утверждает Эдуард, за престолонаследника Албании. Почему -- не знаю. В действительности я безработный с высшим образованием.
-- Почему же вы не разъяснили это недоразумение? -- спросила она.
-- Вы правы, -- сказал он. -- Это следовало сделать. Я и хотел! Ах, какой я осел! Вы очень сердитесь на меня? Но Эдуард посоветовал ничего не объяснять, пусть все остается как есть. Прежде всего из-за трех сиамских котят. Он так любит играть с ними.
-- А, собственно говоря, кто такой этот Эдуард? -- спросила она.
-- Мы с ним выиграли призы на конкурсе. За это нас в отеле бесплатно кормят.
-- О конкурсе я читала в газете, -- сказала она. -- Речь идет о конкурсе, объявленном концерном Тоблера, да?
Он кивнул.
-- Значит, вы господин Хагештольц?
-- Хагедорн, -- поправил он. -- Зовут меня Фриц. Они помолчали. Потом она покраснела. А потом сказала:
-- Меня зовут Хильдегард.
-- Очень приятно, -- сказал он. -- Самое красивое имя, которое я когда-либо слышал!
-- Нет, -- заявила она решительно. -- Фриц мне больше нравится!
-- Я имею в виду женские имена. Она улыбнулась:
-- Значит, мы пришли к согласию.
Он взял ее руку, тут же смущенно отпустил и сказал:
-- Это было бы чудесно.
Наконец из лифта вышел Шульце. Хагедорн уже издали кивнул ему и сказал племяннице тети Юлечки:
-- Вон идет Эдуард!
Она не обернулась.
Молодой человек пошел навстречу другу и прошептал:
-- Это она.
-- Что ты говоришь! -- насмешливо сказал Шульце. -- А я думал, что твоя очередная.
Он подошел к столику. Девушка подняла голову, улыбнулась ему и сказала:
-- А это, конечно, ваш друг Эдуард, господин Хагедорн? Именно таким я его себе представляла.
Хагедорн радостно кивнул.
-- Именно. Это Эдуард. Золотое сердце в грубой оболочке. А это некая фройляйн Хильдегард.
Шульце стоял как громом пораженный, он решил, что у него галлюцинации. Девушка предложила ему сесть. В полной растерянности он шагнул и чуть было не сел мимо стула. Хагедорн засмеялся.
-- Фриц, не дурачься, -- проворчал Шульце. Но Фриц продолжал смеяться.
-- Что с тобой, Эдуард? Ты выглядишь как лунатик, которого вдруг окликнули.
.-- Неплохое сравнение, -- заметила девушка одобрительно.
Шульце наградил ее уничтожающим взглядом.
Хагедорн с испугом подумал: "Веселенькое дело!" -- и начал без передышки рассказывать о маскараде и почему Шульце не получил приза за свой костюм, о первом лыжном занятии Кессельгута, о Берлине, о природе, о том, что его мать спросила в письме, бывают ли в Брукбойрене лавины, и...
-- Будь добр, мой мальчик, -- попросил Эдуард. -- Принеси мне из моего номера пузырек с валерьяновыми каплями! Он стоит на умывальнике. Что-то желудок болит.
Хагедорн вскочил в места, махнул рукой лифтеру и поехал наверх.
-- У вас боли в желудке? -- спросила племянница тети Юлечки.
-- Придержи язык! -- рассвирепел тайный советник. -- Ты что, спятила? Чего тебе здесь надо?
-- Дорогой отец, я лишь хотела посмотреть, как тебе живется, -- сказала фройляйн Хильда.
Тайный советник забарабанил пальцами по столу.
-- Твое поведение неслыханно! Сначала ты информируешь, за моей спиной, дирекцию отеля, а четыре дня спустя являешься сама!
-- Но, папа, -- возразила дочь, -- звонок же не помог. Ведь за миллионера приняли господина Хагедорна.
-- Откуда ты это знаешь?
-- Он мне только что рассказал.
-- И потому, что он тебе только что об этом рассказал, ты позавчера выехала из Берлина?
-- Это действительно звучит в высшей степени неправдоподобно, --сказала она задумчиво.
-- А с каких пор ты обзавелась тетей, которую зовут Юлечка?
-- С сегодняшнего утра, папа. Хочешь с ней познакомиться? Вон она идет.
Тоблер обернулся. В своем, можно сказать, лучшем платье, толстая, радушная, шествовала вниз по лестнице фрау Кункель. Она искала Хильду и обнаружила ее. Но, узнав мужчину в фиолетовом рядом со своей племянницей, она побледнела, тут же сделала поворот кругом и кинулась обратно.
-- Немедленно доставь сюда эту идиотку! -- проворчал тайный советник.
Хильда догнала Кункель на первых ступеньках и привела к столику.
-- Позвольте представить вас друг другу? -- весело спросила девушка. --Господин Шульце, тетя Юлечка.
Тоблер, учитывая, что швейцар поглядывал на них с любопытством, был вынужден подняться. Кункель протянула ему руку -- боязливо и в то же время с радостью. Он формально поклонился, снова сел и спросил:
-- Вы что, все рехнулись?
-- Только я одна, господин тайный советник, -- возразила тетя Юлечка. -- Слава Богу, вы еще живы! Но выглядите вы плохо. Да это и неудивительно.
-- Тихо! -- приказала Хильда.
Но фрау Кункель уже вышла из берегов.
-- Лазать на стремянки, подметать каток, чистить картошку, спать в чулане...
-- Картошку я не чистил, -- заметил Тоблер. -- Пока еще.
Кункель уже нельзя было остановить.
-- Драить лестницы, в комнате косые стены и нет печки, я это предвидела! А если бы вы схватили двустороннее воспаление легких, то мы бы уже не застали вас в живых! Сердце разрывается. Конечно, вам все равно, что мы там переживаем в Берлине, и каждую минуту ждем, что гром грянет. Но нам не все равно, господин тайный советник! Нам -- нет! Такой человек, как вы, строит из себя шута! -- На глазах у нее выступили настоящие слезы. -- Может, вам сделать компресс? У вас где-нибудь болит, господин тайный советник? Да я готова поджечь этот отель! О-о!
Она умолкла и громко высморкалась.
Тоблер с раздражением смотрел на тетю Юлечку.
-- Ах, вот как, -- произнес он свирепо. -- Значит, господин Кессельгут насплетничал. Ну конечно, со мной можно все выделывать.
Дочь посмотрела на него.
-- Папа, -- сказала она тихо. -- Мы так волновались за тебя. Ты не можешь на нас обижаться. Дома не было ни минуты покоя. Неужели ты этого не понимаешь? Кункель, Иоганн и даже я -- мы тебя любим.
У Кункель из каждого глаза выкатилось на пунцовые щечки по одной слезинке. Она всхлипывала.
Тайному советнику Тоблеру стало неловко.
-- Перестаньте реветь! -- пробурчал он. -- Вы ребячитесь еще больше, чем я.
-- Великие слова, -- заметила его дочь.
-- Короче говоря, -- сказал Тоблер, -- вы здесь все испортите. Так вот знайте! Я обрел друга! Мужчина в этом нуждается! И тут появляетесь вы. Он знакомит меня с моей собственной дочерью! Час назад он заявил мне наверху, в моем номере, что непременно женится на этой девушке!
-- Какой девушке? -- осведомилась Хильда.
-- На тебе! -- сказал отец. -- Как объяснить моему молодому другу, почему мы опутали его ложью? Когда он узнает, кто такие на самом деле тетя Юлечка, ее племянница, владелец пароходной линии Кессельгут и кто его друг Шульце, он вообще перестанет замечать нас!
-- Кто хочет жениться на фройляйн Хильдегард? -- спросила Кункель. Ее слезы мгновенно высохли.
-- Фриц, -- выпалила Хильда. -- Ну, тот молодой человек, который в автобусе называл горы.
-- Ага, -- вспомнила тетя Юлечка. -- Прекрасный человек. Но денег у него нет.
Глава пятнадцатая
ТРИ ВОПРОСА ЗА ДВЕРЬЮ
,
Когда Хагедорн вернулся с валерьянкой, трое заговорщиков сидели на прежнем месте, сплоченные беспокойством, что он узнает их тайну.
-- О, тетя Юлечка тоже здесь! -- обрадовался он. -- Чемоданы распакованы? А как вам нравится мой друг Эдуард?
-- Превосходно! -- ответила она от всей души.
-- Эдуард, вот твои капли, -- сказал Хагедорн.
-- Какие капли? -- спросил Шульце.
-- Валерьяновые, естественно! -- напомнил Фриц. -- Ты же сказал, что у тебя боли в желудке.
-- Ах, да, -- пробормотал тот и волей-неволей выпил капли. С кофейной ложечки. По настоянию Фрица.
Хильда веселилась, глядя, какие гримасы корчит отец. Тетя Юлечка, не сообразив, что речь идет о вымышленных болях, страшно взволновалась и предложила сделать больному согревающий компресс. Шульце поклялся, что ему уже намного, намного лучше.
-- Это мы знаем! -- недоверчиво сказала тетя Юлечка. -- Вы всегда так отговариваетесь.
Тоблер и его дочь замерли.
-- Вы, мужчины, всегда так поступаете! -- находчиво продолжала тетя. --Никогда не жалуетесь, что нездоровы.
Положение было спасено. Судя по выражению ее лица, фрау Кункель была на грани маниакального величия. Так ловко она еще никогда не выпутывалась из затруднений.
Ну а потом с четвертого лыжного урока вернулся Кессельгут. Он хромал изо всех сил. На учебном спуске он нечаянно врезался в Тони Гразвандера. Оба, сплетясь в клубок, летели вниз, пока не приземлились в русле горного ручья. Но особо глубокое впечатление произвели на седовласого начинающего лыжника неисчислимые вульгарные обороты речи, которыми под конец обложил его господин Гразвандер. Это не поддается никакому описанию.
Дядюшка Польтер сочувственно осведомился, как же он падал, и порекомендовал фирму, которая приведет в порядок разорванный костюм.
Кессельгут поискал кого-то глазами.
-- Господин Хагедорн в холле, -- сказал швейцар. Кессельгут захромал дальше и вскоре увидел столик,
за которым сидели Шульце и Хагедорн. Но когда он через несколько шагов разглядел сидевших там же обеих женщин, он начал тихо стучать зубами. Потом испуганно протер глаза. Да этого быть не может! Он еще раз посмотрел туда. Ему стало дурно. Он готов был провалиться сквозь землю. Но пол был крепкий, и Кессельгут захромал к столику. Тетя Юлечка злорадно ухмылялась.
-- Что с вами стряслось? -- спросил Шульце.
-- Ничего страшного, -- ответил Кессельгут. -- Было столкновение. И все. Думаю, что спортом больше не буду заниматься.
Тетя Юлечка гипнотически посмотрела на Хагедорна.
-- Вы не хотите нас познакомить?
Молодой человек представил их друг другу. Был обмен рукопожатиями. Все очень формально. Кессельгут не решался заговорить. Любое замечание могло быть истолковано превратно.
-- Вы, конечно, тот господин, которому принадлежит пароходная линия? --спросила Хильда.
-- Тот самый, -- смущенно ответил Кессельгут.
-- Что ему принадлежит? -- переспросила тетя Юлечка и поднесла к уху ладонь, точно глуховатая.
-- Пароходная линия, -- отчеканил Шульце. -- Даже очень большая линия! Не правда ли?
Кессельгут занервничал.
-- Извините, мне надо переодеться. А то схвачу насморк. -- Он трижды чихнул. -- Позвольте пригласить сегодня всех присутствующих после ужина в бар?
-- Одобрено, -- сказал Шульце. -- Посмотрим, сколько осилит тетя Юлечка.
Она распустила перья.
-- Я вас всех перепью. На свадьбе моей сестры в 1905 году я одна выпила две бутылки смородиновки.
-- Надеюсь, сегодня вы захмелеете несколько быстрее, -- заявил Кессельгут. -- А то мне дорого обойдется это удовольствие.
Он захромал к лестнице, напоминая своим видом побежденную армию.
Тем временем Фриц пожирал глазами Хильду. Внезапно он рассмеялся.
-- Хотя это не столь важно... но я еще не знаю вашу фамилию.
-- Странно, да? -- сказала она. -- Представьте себе, у меня такая же фамилия, как у вашего друга Эдуарда!
-- Эдуард, -- спросил он, -- как твоя фамилия? Ах да, извини, у меня сегодня винтика не хватает. Вы -- Шульце?
-- С каких пор ты снова начал выкать? -- спросил Шульце.
-- Он же имел в виду меня, -- вмешалась Хильда. -- Все верно, господин кандидат. У меня с вашим другом одинаковая фамилия.
-- Надо же, такое совпадение! -- воскликнул Хагедорн.
-- Шульце -- фамилия очень распространенная, -- заметил Эдуард и сердито взглянул на Хильду.
-- И все же, все же, -- с чувством сказал Фриц. -- Совпадение это производит на меня странное впечатление. Словно за ним скрывается судьба. Может быть, вы состоите в родстве и не знаете об этом?
Тут у тети Юлечки начался приступ удушья, и Хильде пришлось срочно эвакуировать ее из холла. На лестнице Кункель изнеможенно сказала:
-- Такую дозу выдержит только лошадь. Неужели нельзя было подыскать другую фамилию?
Хильда энергично покачала головой.
-- Я не могла его обмануть. У меня с его другом, господином Эдуардом, одинаковая фамилия. Это же правда.
-- Только бы хорошо кончилось, -- вздохнула Кункель.
-- Ну разве не чудесная девушка? -- спросил Фриц.
-- Ага, -- буркнул Эдуард.
-- Ты видел, какие у нее ямочки, когда она смеется?
-- Да.
-- А в зрачках золотые искорки мерцают.
-- Не замечал ни разу, -- сказал Шульце.
-- Как ты думаешь, сколько ей лет?
-- В августе будет двадцать один. Фриц засмеялся.
-- Все шутишь! Да, пожалуй, около того. Тебе не кажется, что я должен на ней жениться?
-- Ну что ж, -- сказал Шульце, -- не возражаю. -- Он сообразил наконец, что отвечает невпопад, и взял себя в руки. -- А может, у нее нет ни гроша, -- добавил он.
-- Даже очень вероятно, -- сказал Хагедорн. -- У меня тоже нет! Завтра спрошу ее, пойдет ли она за меня. И тогда мы немедленно обручимся. И как только найду работу, сразу поженимся. Будешь моим свидетелем?
-- Само собой разумеется! -- заявил Шульце. Хагедорн размечтался.
-- Я будто заново родился. Вот теперь я начну штурмовать берлинские фирмы! Заговорю до полусмерти всех генеральных директоров. Им даже в голову не придет выгнать меня.
-- Может, что получится с тоблеровскими заводами.
-- Кто знает, -- усомнился Фриц. -- С рекомендациями мне никогда не везло. Нет, мы сделаем иначе. Когда будем в Берлине, нагрянем к старику Тоблеру. Ты хоть слыхал, где он живет?
-- Где-то в Груневальде.
-- Ну, адрес разузнаем. Просто-напросто заявимся туда, позвоним, отодвинем с дороги служанку, усядемся в его парадной комнате и не уйдем, пока он не примет нас на работу. В худшем случае там заночуем. С собой захватим бутерброды. Ну как, пойдет?
-- Идея грандиозная, -- сказал Шульце. -- Заранее предвкушаю, какая физиономия будет у Тоблера. Уж мы вдвоем зададим жару старику, а?
-- Пусть не сомневается! -- с восторгом подхватил Хагедорн. -- Господин тайный советник, скажем мы, у вас много миллионов, и каждый год вы прибавляете к ним еще парочку; и поэтому вряд ли двум талантливым специалистам по рекламе стоило приходить именно к вам. Нам следовало бы лучше работать на фирму, у которой дела плохи, дабы она снова встала на ноги. Но, господин тайный советник, любая реклама связана с расходами. Мы, пропагандисты товаров, -- полководцы; однако наши армии, аккуратно связанные пачками, лежат в вашем сейфе. Без войск даже лучший стратег не выиграет битву. А реклама -- война! Война за умы миллионов людей. Речь идет о том, чтобы покорить эти умы, господин тайный советник Тоблер, превратить их в оккупированную территорию! Конкурентов надо побеждать не потом, на рынке, а уже в ходе мыслей тех, кто завтра будет покупать. Мы, специалисты по рекламе, способны при помощи психологии сделать из обычного предмета торговли в рамках свободной конкуренции исключительно монопольный товар! Предоставьте нам свободу действий, сэр!
Хагедорн перевел дух.
-- Грандиозно! -- сказал Шульце. -- Браво, браво! Если после этого Тоблер не примет нас на службу, значит, он вообще не заслуживает своего счастья.
-- Это ты говоришь, -- заявил с пафосом Фриц. -- Но он-то не настолько глуп.
Шульце вздрогнул.
-- Может, спрошу ее сегодня вечером, -- решительно сказал Фриц.
-- Кого?
-- Хильду.
-- О чем?
-- Хочет ли она стать моей женой.
-- А если не захочет?
-- Вот это мне в голову не приходило, -- сказал Хагедорн. Его сердце сжалось от страха. -- Эдуард, не пугай меня!
-- А если ее родители не согласятся?
-- Возможно, у нее их больше нет. Это было бы удобнее всего.
-- Не будь таким жестоким, Фриц! Ну а если у нее есть жених? Что тогда?
Хагедорн побледнел.
-- Ты спятил. Да нет у моей Хильды никакого жениха!
-- Не понимаю тебя, -- сказал Шульце. -- Почему такая милая, умная, веселая девушка, у которой есть ямочки и в зрачках золотые искорки, почему у нее не может быть жениха? Ты думаешь, что много лет назад она предвидела твое появление?
Фриц вскочил на ноги.
-- Я тебя убью! Но сначала схожу к ней. Сиди здесь, Эдуард! Если ты окажешься прав, я тебя колесую. А пока раздобудь, пожалуйста, подходящее колесо!
Хагедорн помчался вверх по лестнице.
Тайный советник Тоблер, улыбаясь, смотрел ему вслед.
Через несколько минут -- уже в смокинге -- вернулся в холл Кессельгут. Он еще прихрамывал.
-- Вы на меня сердитесь, господин тайный советник? -- озабоченно спросил он. -- Я обещал фройляйн Хильде ежедневно сообщать о нашем самочувствии. Кто же мог знать, что они явятся сюда? Но виновата в этом Кункель, дура набитая.
-- Ладно, Иоганн, ладно, -- сказал Тоблер. -- Здесь уж ничего не изменишь. Последнюю новость знаете?
-- Что-нибудь связанное с экономическим кризисом?
-- Не в самом прямом смысле, Иоганн. Скоро, однако, будет помолвка.
-- Вы собираетесь снова жениться, господин тайный советник?
-- Нет, старый осел, Обручаться будет господин Хагедорн!
-- С кем же, позвольте спросить?
-- С фройляйн Хильдой Шульце! Иоганн засиял, как восходящее солнце.
-- Вот это правильно, -- сказал он. -- Тогда мы скоро станем дедушкой.
После долгих поисков Хагедорн нашел номера тети Юлечки и ее племянницы.
-- Фройляйн в номере восемьдесят один, -- сказала горничная и сделала книксен.
Он постучал.
Послышались шаги.
-- Кто там?
-- Я срочно должен кое-что спросить у вас, -- сказал он сдавленным голосом.
-- Сюда нельзя, -- ответила Хильда. -- Я переодеваюсь.
-- Тогда поиграем в три вопроса за дверью, -- предложил он.
-- Хорошо, выкладывайте, господин кандидат! -- Она приложила ухо к двери, но услышала только громкое, взволнованное биение собственного сердца. -- Как гласит первый вопрос?
-- Точно так же, как второй, -- ответил он.
-- А второй?
-- Как третий, -- сказал он.
-- Ну а третий? Он откашлялся.
-- Хильда, у вас есть жених?
Она долго молчала. Он закрыл глаза. Потом -- ему казалось, что прошла вечность, -- он услышал три слова:
-- Еще нет, Фриц,
-- Ур-ра! -- заорал он на весь коридор и бросился бежать.
Дверь соседнего номера осторожно приоткрылась. В щель выглянула тетя Юлечка и пробормотала:
-- Ох эта молодежь! Ну совсем как в мирное время.
Глава шестнадцатая
НА ВОЛЬКЕНШТАЙНЕ
Фрау Кункель заблуждалась, уверяя, что она никогда не пьянеет. Возможно, со времен свадьбы ее сестры в 1905 году она отвыкла от спиртного. Факт, что на следующее утро после прибытия в Брукбойрен у нее разламывалась голова. Она ничего не помнила, и ее завтрак состоял из пирамидона.
-- А что со мной было вчера вечером? -- спросила она. -- Несла всякую чушь?
-- Это было бы не так страшно, -- сказала Хильда. -- Но вы начали нести правду! Поэтому мне пришлось беспрерывно танцевать с господином Хагедорном.
-- О, бедняжка!
-- Я бы не сказала. Но белые туфли ужасно жали. А он не должен был этого заметить по моему виду. Иначе прекратил бы танцы, начал разговоры и узнал бы все наши секреты.
-- Когда-нибудь он же их узнает!
-- Разумеется. Но не в первый вечер и не от моей подвыпившей тетки, которая мне вовсе не тетка.
Кункель, обидевшись, нахмурила лоб.
-- А что было потом? -- спросила она сердито.
-- Потом Иоганн уложил вас в постель.
-- Что? Боже мой! -- воскликнула тетя Юлечка. -- Этого еще не хватало!
-- То же самое сказал Иоганн. Но так было надо. Вы стали приглашать на танцы одного мужчину за другим. Сначала -- господина Шпальтехольца, фабриканта из Гляйвица; потом мистера Салливана, английского колониального офицера; потом господина Ленца, коммерсанта из Кельна; наконец, вы сделали книксен даже старшему кельнеру, и вот тут мы решили, что вас пора удалить.
Кункель сидела красная как рак.
-- Я плохо танцевала? -- тихо спросила она.
-- Напротив. Вы лихо кружили партнеров. Они были в восторге от вас.
Пожилая толстая дама облегченно вздохнула.
-- А господин кандидат объяснился?
-- Извольте выражаться точнее, -- сказала Хильда.
-- Он задал четвертый вопрос за дверью?
-- Ах так! Вчера днем вы подслушивали! Нет, четвертый вопрос он не задал.
-- Почему же?
-- Наверное, потому, что там не было двери, -- сказала фройляйн Тоблер. -- Кроме того, мы ни на минуту не оставались наедине.
-- Не совсем понимаю вас, фройляйн Хильда.
-- Да этого и не требуется.
-- Он безработный кандидат, это ведь не муж для вас. Подумать только, какие выгодные партии вы могли бы сделать!
-- Не смешите! -- сказала Хильда. -- Выгодные партии! Брак -- это не экскурсия и не прогулка при луне!
Она поднялась, надела лыжную куртку и пошла к двери.
-- Идемте! Пусть будет по-вашему. Сыграем партию с природой!
Тетя Юлечка засеменила вслед, Дойдя до лестницы, она повернула обратно, так как забыла сумку. Когда она спустилась в холл, остальные уже стояли на улице и кидали снежки в Казимира.
Она подошла к ним и спросила:
-- Куда мы отправимся?
Шульце показал в сторону гор. А Хагедорн крикнул:
-- На Волькенштайн! Кункель вздрогнула.
к -- Идите вперед! -- попросила она. -- Я вас догоню.
Забыла перчатки.
Кессельгут злорадно усмехнулся и сказал:
-- Оставайтесь, оставайтесь, Я вам одолжу свои.
Увидев нижнюю станцию канатной дороги, Кункель бросилась бежать. Мужчинам пришлось схватить ее. Она дрыгала ногами и вопила, когда ее затаскивали в кабину, словно упрямую козу. Все пассажиры смеялись.
-- Ехать туда, наверх? -- кричала она. -- А если оборвется канат?
-- На такой случай предусмотрено два запасных каната, -- сказал кондуктор.
-- А если оба запасных порвутся?
-- Тогда высадимся на полпути, -- сказал Хагедорн.
Она продолжала шуметь, пока Хильда не сказала:
-- Милая тетя, ты хочешь, чтобы все мы сорвались в пропасть без тебя?
Кункель тотчас умолкла, преданно посмотрела на племянницу и господина Шульце и покачала головой.
-- Нет, -- сказала она кротко, как агнец, -- зачем мне тогда жить?
Кабина поднялась и скользнула из ангара. Первые десять минут тетя Юлечка сидела, крепко зажмурившись. Каждый раз, когда кабина начинала раскачиваться, проезжая мимо опорной мачты, она беззвучно шевелила губами.
Примерно половину пути миновали. Она осторожно подняла веки и, моргая, поглядела в окно. Кабина как раз висела над пропастью, обильно оснащенной зубцами скал, ледяными столбами и застывшими водопадами. Все пасса