Страница:
Дункан вздремнул ненадолго за те полчаса, пока Арилан отсутствовал, хотя тут же проснулся, когда старший епископ поманил его от входа в часовню.
Арилан переоделся, сменив пурпурную мантию на черный плащ, в котором Дункан в последний раз видел его в Ремуте. Из-под плаща виднелась простая черная ряса. Они представляли собой две одинаковые черные тени, когда молча шли вдоль южной стены собора к ризнице. Комната была пуста, дверь в нее оставлена открытой, и Арилан тихо прикрыл ее за ними, предварительно оглянувшись. Похоже, никто не заметил, как они сюда входили.
— Немного рискованно пользоваться этим Порталом в дневное время, — сказал Арилан. — Но мы не смеем ждать до вечера. Мне нужно взглянуть на тело, пока не исчезла вся память, если это уже не произошло.
— Произошло, — сказал Дункан, — если только ты не умеешь читать ее лучше меня. Я сделал все возможное, чтобы остановить дальнейшее разложение, но не знаю, как сработает заговор. Гроб тоже заговорен, хотя я и не уверен, что это как-то поможет.
Арилан скорчил гримасу.
— Наверное, это означает, что ты двигал тело.
— Ну, мы же не могли оставить его там! Его бы сожрали крысы.
— Нет-нет, я не критикую. Ты все сделал правильно. Конечно, взглянув на него, я захочу прочитать твою память, чтобы узнать все возможное о фактическом месте смерти и положении тела, но это может немного подождать. А кто сейчас находится на другом конце?
— Только отец Шандон, — ответил Дункан, когда Арилан показал на рисунок на мозаичном полу.
Дункана не радовала мысль о том, что придется открывать память для Арилана, но он не мог отказаться. По крайней мере, не требовалось делать это сейчас. Он закрыл ладонями глаза, усиливая заговор, который недавно произнес, затем сделал глубокий вдох, собрав энергию в комок и стараясь, чтобы он не перешел в зевок.
— Подожди с минуту после меня, — сказал Дункан. — И я усыплю его.
— Похоже, что сон требуется тебе. Ты уверен, что сам в состоянии воспользоваться Порталом? Ты же знаешь, я могу перенести нас обоих.
— Тогда тебя увидит Шандон, — ответил Дункан. — Кроме того, он, возможно, не один. Не беспокойся, я высплюсь после того, как ты отправишься разбираться со своим драгоценным Советом. Встретимся в Ремуте.
Он весело улыбнулся Арилану и встал в круг, не слушая больше никаких возражений. Закрыв глаза, Дункан соединил свою энергию с пульсировавшей у него под ногами. Это был мощный Портал, и требовалось гораздо меньше усилий, чтобы подключить к нему свою энергию. Затем Дункан подключился и к Порталу в своем кабинете и на короткое время задумался, не усиливает ли Порталы активное использование.
Его разум на мгновение закрылся, живот свело судорогой, он оказался в полной темноте в замкнутом пространстве и, наконец, в знакомом кабинете, стоя на нужном квадрате.
Дункан глубоко вдохнул, чтобы удержать равновесие, и протянул руку к тайному рычагу, открывающему дверь. Затем он пустил ментальный импульс в помещение, расположенное за дверью и почувствовал присутствие только одного Шандона, читавшего молитвы над усопшим, как и ожидал Дункан. Священник сидел перед закрытым гробом, повернувшись спиной к Дункану. Когда Шандон в страхе повернул голову, Дункан бросился к нему, обнял одной рукой за плечи, а указательный палец другой приложил к своим губам, призывая к тишине. Его разум уже цеплялся за разум Шандона.
— Расслабься, отче, — прошептал он перед тем, как перейти к невербальным командам. — А выполнив мои указания, забудь их.
К тому времени, как несколько минут спустя появился Арилан, Шандон уже отправился выполнять задание, а Дункан открывал гроб, чтобы показать завернутое до пояса в саван тело Тирцеля, предварительно сняв заговор. Дункан отошел назад, сел у огня и позволил себе вновь задремать, пока другой епископ обследовал усопшего, положив руки ему на лоб.
— Ничего, — наконец объявил Арилан.
Слово резко вернуло Дункана в сознание.
— Как я тебе и говорил.
— Да. Где Шандон? Разве его здесь не оказалось?
Дункан устало прислонил голову к высокой спинке стула и улыбнулся, не сомневаясь: Арилан уловит второе значение за теми словами, которые он намеревался произнести.
— Я отправил его за Нигелем. Кто-то должен знать, что мы оба уже здесь, в особенности, если он думает, что мы еще находимся в Валорете. Он ведь является регентом в отсутствие Келсона.
Усмехнувшись, Арилан сел рядом с Дунканом.
— Ты не полностью доверяешь мне?
— А следует?
— Ну, если бы я на самом деле пытался обмануть тебя, то сказал бы «да», независимо от того, так оно или нет. Так какой смысл в вопросе? Но я даю тебе слово, как Дерини и как священник, что дело, которое занимает нас сейчас, не имеет никакого отношения к нашим прошлым расхождениям в отношении Совета или твоего статуса священнослужителя. Проверь, правду ли я говорю. Давай. Ты потратил много сил, делая мне личное одолжение, и я не буду пользоваться ситуацией. Однако я хотел бы посмотреть, как ты нашел тело Тирцеля.
— Тогда запускай свой импульс, — сказал Дункан, снова улыбаясь и закрывая глаза. — Я помогу тебе. Я так устал, что не уверен, смог бы противостоять, если бы это требовалось, но я рад твоему обещанию. Надеюсь, мне, в самом деле, не потребуется с тобой бороться.
Когда он вошел в транс, разум Арилана следовал за ним, и Дункан уловил ощущение легкого, сочувственного смеха. Все покрывалось теплым серым туманом, усиливавшимся от руки Арилана, лежащей у него на глазах. Дункан отправился в глубины, далекие от сознания, и только смутно понимал, как его память просеивается, причем это просеивание ограничивалось Тирцелем.
Следующим, что Дункан осознал, был стук в дверь. Он вернулся к действительности, странным образом восстановив силы за короткое время, пока находился без сознания. Арилан убрал руку. Дункан открыл глаза и увидел, что над ним стоит Нигель, Арилан отошел чуть в сторону. Отец Шандон закрывал дверь.
— С тобой все в порядке? — спросил Нигель.
— Да. Просто устал. Сколько сейчас времени?
— Только что пробило поддень. Ты здесь давно?
Дункан улыбнулся.
— Столько времени, сколько отцу Шандону понадобилось, чтобы сходить за тобой. Но не прошло и трех часов, как я въезжал в Валорет. По крайней мере, я теперь знаю, где есть еще один Портал.
Нигель мрачно кивнул.
— А Шандону следует все это слушать?
Покачав головой, Арилан взял священника за руку, отвел его к аналою в дальнем углу комнаты, и повернул спиной к ним. Глаза у отца Шандона были стеклянными.
— Помолись немного, отче, — прошептал он, — и забудь все, что ты услышал и увидел.
Когда священник подчинился, Арилан повернулся назад к Дункану и Нигелю.
— Вы очень помогли. А теперь я хотел бы забрать Тирцеля к его братьям. Помогите мне донести его до Портала. Оттуда я уже сам справлюсь. Дункан, наверное, ты не потребуешься мне, как свидетель, но на всякий случай я прошу тебя быть готовым. А пока поспи — если не возражаешь, в этом кабинете.
После того, как Арилан исчез со своей ужасной ношей, Дункан свернулся на груде плащей перед огнем и уснул под наблюдением Нигеля. Отец Шандон продолжал молиться в углу.
Вернувшись через несколько часов, Арилан сообщил Дункану, что лично свидетельствовать об обнаружении тела Тирцеля перед Камберианским Советом от него не требуется, но Совет хотел, чтобы Арилан допросил Дугала и выяснил, почему и каким образом Тирцель мог оказаться в тайном проходе, ведущем в его покои.
— Неужели они считают, что Дугал имел какое-то отношение к смерти Тирцеля? — спросил Дункан, потирая глаза: он еще полностью не проснулся.
Арилан в это время присел на корточки перед очагом, согревая руки.
— Конечно, нет. Все указывает на несчастный случай. Но, возможно, Дугал слышал или видел что-то, если находился в своих покоях, когда это произошло — в чем, конечно, нельзя быть уверенным, хотя нам удалось примерно определить время смерти.
— Правда? Вы в состоянии сделать это?
— О, да. По нашим прикидкам, все случилось примерно неделю или дней десять тому назад. Мы основываемся на полном отсутствии каких-либо остатков памяти и разума. Значит, он умер примерно в день отъезда Келсона или чуть раньше.
Дункан привстал на локтях, Нигель склонился вперед на стуле, где дремал, ожидая возвращения Арилана. Теперь Нигель полностью проснулся. Они переместили отца Шандона в тайную часовню, и теперь он спал там.
— Хм-м-м, наверное, Тирцель кричал, когда падал, — согласился Дункан. — Так поступило бы большинство людей. Чего я не могу понять, так это что он там, вообще, делал? И откуда он зашел? Если со двора — одно дело. Но… Боже праведный, неужели он хотел что-то сделать с Дугалом? Или, в самом деле, что-то уже сотворил?
— Что-то сотворил? — Арилан вопросительно посмотрел на Дункана. — Не уверен, понимаю ли тебя.
— Дугал для членов твоего Совета совершенно неизвестен. Никто, кроме тебя, не пробовал заглянуть ему в сознание, и даже ты не пытался читать его мысли с тех пор, как узнал, что он — мой сын. Как ты считаешь, мог Тирцель этим заняться?
— Ты имеешь в виду: прийти к Дугалу в покои, пока он спал, и попробовать проникнуть в его сознание, пока Дугал этого не осознает?
— Ну, да.
Арилан присел на краешек стула, спиной к очагу, и задумался, теребя в руках край плаща. Аметист на его пальце блестел в отсветах пламени.
— Нет, не думаю. Нигель, я могу допустить, что Тирцель заинтересовался тобой, поскольку его очень волновало, обладают ли силой Халдейнов только правитель и его главный наследник, или она передается и другим членам семьи Халдейнов. В связи с этим он мог бы также интересоваться и Коналом, хотя Конал — надменный мерзавец. Поэтому я не думаю, что Тирцель стал бы тратить на него свое время.
Прости, Нигель, но твой старший сын может быть очень своенравен.
Нигель вздохнул.
— Я знаю. Не перестаю надеяться, что с возрастом он изменится в лучшую сторону.
— Хм-м-м, несомненно, — ответил Арилан. — Однако вернемся к Дугалу. Дункан, я ни в коей мере не хочу выразить твоему сыну неуважение или унизить его, но на самом деле в нем нет ничего такого, что могло бы особо заинтересовать Тирцеля. Дугал ведь только наполовину Дерини и практически не прошел никакой подготовки. А Тирцель был докой в этих вопросах, поэтому ему не имело смысла им интересоваться.
Но не имели смысла и другие объяснения, которых набралось с полдюжины, высказанные ими в течение следующего часа, до того, как Арилан с неохотой приготовился совершить прыжок назад в Валорет.
— Есть еще кое-что, что может иметь значение, но в то же время не иметь никакого, — сказал Арилан. — Если Тирцель на самом деле хотел принести зло кому-то в замке — будь то Дугал или кто-то еще — он, вероятно, прихватил бы с собой магические кубики.
А у него их не оказалось, и пока мы не нашли ни одного набора ни в одном из нескольких домов, которые, как нам известно, принадлежали ему. Он мог хранить их в отдельном мешочке или ягдташе, в котором носил травы, используемые Дерини. Он ведь многих обучал по нашему приказу. Но ты не нашел ничего подобного, Дункан?
Дункан не находил ни кубиков, ни трав, но ведь это ничего не доказывало. Нигель написал два письма, ставя Келсона в известность о смерти Тирцеля и задавая вопросы Дугалу. Арилан обещал переправить их отряду короля на следующее утро, вместе с другой, обычной корреспонденцией, которую Дункан привез в Валорет. После того, как епископ исчез, Дункан разбудил отца Шандона и отправил в постель с соответствующими указаниями: забыть все, что он видел и слышал. Затем и Дункан, и Нигель сами наконец отправились спать. После напряжения последних дней хороший крепкий сон требовался им обоим. Они не особо беспокоились о Дугале.
На следующее утро жизнь в Ремуте восстановилась и пошла своим чередом — так, как обычно бывало в отсутствие короля.
После того, как Арилан написал нужные письма и отправил курьера на поиски Келсона, его деятельность в Валорете тоже пошла своим чередом. В предыдущий день он не так много и пропустил, все можно было легко восстановить по протоколу. Более того, ему повезло: он смог заполнить пробелы, на несколько минут подключившись к сознанию готового помочь Кардиеля, знавшего, что произошло в Ремуте, и прикрывавшего отсутствующего Арилана.
Синод занимался вопросами наложения дисциплинарных взысканий и замены ряда своих членов, Первый вопрос на повестке дня епископов был уже решен до того, как Арилана призвали в Ремут — выборы новой главы Меарской епархии. Все помнили, как заполнение этой вакансии в прошлом году изменило политическую ситуацию в Меаре. На этот раз выбор пал на Джона Фицпадрейка, странствующего епископа, чью кандидатуру также рассматривали до выборов Генри Истелина. Его здравое поведение во время кризиса в Меарских долинах — он все время передвигался, избегая контакта с меарскими повстанцами — только укрепило его репутацию, как спокойного, умеренного священнослужителя, доказавшего преданность своим священноначальникам и королевскому дому. Он подходил для руководства все еще взрывоопасной епархией, главнее которой были только Валоретская и Ремутская.
Выборы епископа Фицпадрейка увеличили количество епископов, глав епархий, которым не отказано в служении, до девяти. Теперь главы имелись в следующих епархиях: Валорет, Ремут, Меара, Грекота, Дхасса, Корот, Кардоса, Стэвенхем, Марбери, и это дало синоду кворум — три четверти голосов — для решения вопроса с тремя остальными. Суд над этими тремя осуществлялся profound. Единогласного решения не смогли достичь только в одном случае: следует ли передавать Креоду, епископа Кулди, которому запрещено служение, мирскому правосудию с обвинением в предательстве — за которое он точно получит высшую меру — в дополнение к лишению сана и пожизненному тюремному заключению, как было сделано и в отношении Белдена Эрнского и Лачлана Кварлесского, отстраненных от дел епископов Кешиена и Баллимара, соответственно.
В конце концов, Креоду не отправили на мирской суд, но это решение было принято с минимальным перевесом голосов. Поскольку вопрос с этими тремя теперь решился, девять епископов, не теряя времени, заполнили вновь образовавшиеся вакансии тремя наиболее многообещающим из странствующих епископов. Преданный Хью де Берри направлялся в Баллимар, Кирни, в качестве дополнительной награды за службу королю после того, как он вышел из подчинения Лориса четыре года назад. Беван де Торини — в Кулди. Беван раньше являлся аббатом уважаемого Ordo Vox Dei в Грекоте, где он также читал лекции в университете. Он был молод и гибко подходил к вопросу Дерини, уже давно открыто поддерживая шаги по восстановлению статуса святого для самого скандально известного сына Кулди. И еще одного ученого, Джеймса Маккензи, назначили в приграничную епархию Кешиен. Поскольку избранные кандидаты соответствовали рекомендациям Келсона, переданным Кардиелю, и трое уже являлись епископами, их тут уже усадили на места, положенные им по новой должности. Таким образом, все двенадцать мест были заполнены. Арилан не сомневался, что король одобрит выбор синода.
Затем синод перешел к следующему вопросу повестки дня — следовало заполнить пять мест странствующих епископов, освободившихся или только сейчас, или раньше. Синод начал заниматься этим вопросом в предыдущий день, когда появление Дункана сорвало Арилана с места. Второй раунд обсуждений последует за решением судеб еще пяти странствующих епископов, которым запрещено служение.
Их определенно лишат должности, даже если и позволят вернуться к службе в приходе в качестве простых священников или на испытательный срок. По крайней мере, первая часть процедуры выбора обещала закончиться относительно быстро, поскольку на протяжении последней зимы епископы изучили материалы, собранные по ряду кандидатов два года назад.
Поэтому когда епископ Сивард из Кардосы допрашивал священника по имени Джодок д'Армайн, Арилану удалось немного помечтать, размышляя, какова будет реакция Дугала и короля на его письма после их получения в ближайшие дни.
Прошлой ночью королевский отряд переночевал в аббатстве святого Беренда и на эту ночь собирался остаться там же. На следующий день планировался тяжелый подъем на горный перевал, ведущий к долине Йомейр, и Сэйр хотел, чтобы вьючные животные хорошо отдохнули.
Однако день был солнечным и слишком красивым, чтобы молодые люди сидели в помещении, так что сэр Джатам и Дхасс Макардри организовали охоту на землях аббатства, хотя некоторые, в том числе Конал, предпочли просто подольше поспать и расслабиться. Келсон отказался и от того, и от другого, и они с Дугалом на рассвете выехали на исследование руин Кайрори. Их сопровождали Сэйр де Трегерн и Долфин.
Это место было когда-то тесно связано со святым Камбером. До конфискации его короной, после введения в силу Рамосских Уложений, Кайрори являлось любимым местом жительства семьи Мак-Рори за пределами родовых земель в Кулди, и располагалось недалеко от Валорета, в то время — столицы. К сожалению, преследования Дерини, последовавшие за лишением Камбера статуса святого, привели к полному разрушению замка. На той же земле где-то неподалеку новый хозяин Кайрори построил новый Дом. С тех пор земля побывала в руках у двух семей и теперь принадлежала Томасу, графу Каркашальскому, хотя главное родовое поместье этого графа располагалось дальше на запад, у Долбана. Келсон ужинал вместе с ним на этой неделе и граф сообщил ему, что от старых зданий практически ничего не осталось.
Однако привлекательность Кайрори не обязательно заключалась в том, что там когда-то жил Камбер и что именно там его изначально похоронили. Хотя большую часть старого замка разобрали, чтобы построить новый, рассказывали, что погреба и семейные склепы остались, хотя и в плачевном состоянии.
Конечно, Келсон не сказал об этом графу Томасу, но он надеялся, что силы Халдейнов или Дерини помогут ему получить какую-то важную информацию из руин, несмотря на разрушения, сотворенные временем и людьми.
Таким образом в полдень Келсон счастливо занимался своими изысканиями. Он сам, Дугал, Сэйр и оруженосец Долфин пробирались по руинам старого замка Кайрори, спускаясь вниз в поисках входа в семейные склепы Макрори. Насколько знал король, в течение десяти лет, непосредственно следовавших за канонизацией Камбера, вокруг ныне разрушенной святыни процветал культ святого Камбера. Монах из местной деревенской церкви, некто брат Арнольд, отправился вместе с ними в роли проводника, но его, очевидно, обуяли большие сомнения, когда Дугал, Долфин и король попытались сдвинуть упавшую плиту, блокирующую проход.
— Мне не совсем понятно, почему вы хотите туда спуститься, сир, — сказал монах, глядя, как Сэйр подключился к работе, и совместными усилиями трое мужчин немного сдвинули плиту с места. — Ведь после этих дождей все внутри затоплено водой. И, насколько мне известно, ничего не делалось для восстановления оскверненных могил.
— Позор тебе, брат, — пробормотал Келсон, кряхтя и напрягаясь, поскольку плита двигалась очень медленно, несмотря на прилагаемые усилия. — Даже если ты и поддерживаешь тех, кто лишил Камбера статуса святого, его предки, жившие до него, не принесли никому зла, чтобы заслужить подобное обращение.
— Ну, никто с этим не спорит, сир, — сказал брат Арнольд. Он больше не мог оставаться в стороне, подключился к работе и помог сдвинуть плиту в сторону.
Открылся проем. Теперь внутрь мог проскользнуть мальчик или худой мужчина, но не человек телосложения монаха или даже Сэйра.
— В те времена люди делали странные вещи. Говорят, один из сыновей Камбера был похоронен во дворе моей церкви, но толпа не пощадила его, когда сносили замок. Он умер задолго до того, как все это произошло. Местные говорят, именно ему следовало стать святым, а не его отцу.
— Правда?
Келсон заглянул в открывшийся проем и, глядя вниз, задумался, в самом ли деле ему стоит мочить ноги.
— Тут глубоко? — спросил Дугал, вытягивая шею, чтобы заглянуть через плечо Келсона.
Сэйр взял из рук Долфина факел и сунул его в проем, но тут же образовавшийся дым вообще застлал весь вид.
— Нет, факел не поможет, — пробормотал Келсон. — Дугал, не хочешь ли взять на себя честь спуститься первым? Брат Арнольд, если привлечение в помощь сил Дерини обидит тебя, то будет лучше, если ты нас покинешь.
Арнольд громко сглотнул, но не отступил назад.
— Я.., останусь, мой господин. Вам.., потребуется провожатый к склепам.
— Как хочешь, — Келсон поддерживал Дугала за руку, когда Дугал пролезал в отверстие. Наконец он спрыгнул вниз. Вначале послышался всплеск, затем Дугал выругался.
— С тобой все в порядке? — крикнул Келсон.
Вверх из отверстия поплыл серебристый свет, при виде которого брат Арнольд побледнел и перекрестился.
— Да. Мне нужно тут осмотреться. И как меня угораздило спрыгнуть в единственную яму? Во всех остальных местах вода доходит не выше, чем до лодыжки. Кроме, конечно, выбранного мной.
— А насколько там глубоко? — крикнул Келсон, посмеиваясь, когда они с Сэйром переглянулись, а Долфин постарался не расхохотаться, держа факел.
— Немного выше колена — достаточно, чтобы перелиться через отвороты сапог, когда я приземлился.
Обожаю мокрые ноги. Попытайся прыгнуть чуть правее. Давай я буду тебя направлять. А Сэйру лучше остаться наверху на тот случай, если нам будет самим не вылезти. И можешь отправить Долфина за веревкой.
Продолжая посмеиваться, Келсон перекинул ноги в проем и держался за край руками, пока не опустился достаточно низко, чтобы Дугал мог ухватиться за его сапоги, отводя ноги вправо.
— Давай!
Келсон отпустил руки и не попал в яму, но вместо этого приземлился на ладони и колени, поскольку поверхность под слоем воды оказалась неровной. Дугал тут же помог ему встать. Келсон огляделся в склепе, освещаемом довольно тусклым серебристым светом.
— Мурашки по коже пробегают, правда? — прошептал Дугал, когда Келсон осматривал нависающий потолок при свете магического огня, остающегося у головы Дугала.
Келсона передернуло — как от холода, так и от всего остального. Здесь пахло застоявшейся водой, гнилью, присутствовал и слегка сладковатый запах то ли склепа, то ли покойницкой, хотя последнее скорее было плодом воображения, а не реально присутствующим запахом, потому что, как считал Келсон, тут по крайней мере последние сто лет никого не хоронили. Король показал жестом Дугалу, чтобы тот загасил свой магический огонь, и посмотрел в зияющий сверху проем, где силуэты Сэйра и брата Арнольда закрывали большую часть дневного света.
— Брат, ты можешь спуститься, если хочешь, но, боюсь, ты не пролезешь в дыру, если все-таки решишься, — крикнул Келсон. — Не говоря уже о том, что прыгать довольно высоко, а единственный путь наверх — по веревке. Наверное, ты предпочтешь руководить нами сверху.
От проема послышался нервный кашель, который, определенно, издавал не Сэйр.
— О, мой господин, если не возражаете, я все-таки предпочту остаться наверху. Я много лет туда не спускался и уже не так строен, как когда-то. Встаньте таким образом, чтобы резная дверь была за вашими спинами, потом идите вперед столько, сколько сможете, и окажетесь рядом с местом погребения графа Камбера.
— И здесь была его святыня? — спросил Келсон.
— Да, сир. Но практически ничего не осталось. Ее сожгли, как вам известно. Именно поэтому часть крыши и обвалилась.
— уж как в те годы любили сжигать всех и вся, — мрачно пробормотал Дугал. Его приграничный акцент стал заметнее.
Келсон задумчиво посмотрел на названного брата.
— Сэйр, мы идем дальше. Наверное, долго не задержимся.
— Хорошо, Келсон, — донесся тихий ответ Сэйра.
Келсон сам создал слабый магический огонь, следуя за Дугалом дальше по руинам, причем его огонь был малиновым, в отличие от серебристого светошара Дугала. Король пустил его плыть на уровне головы чуть впереди себя. Под слоем воды поверхность оставалась очень неровной. Мародеры здорово постарались, разрушая место, а время не улучшило состояние вещей.
— Взгляни сюда, — позвал Дугал, склоняясь над разбитой мраморной плитой прямо впереди, — «Баллард Мак-Рори, Sextus Comes» — шестой граф Кулди. Я не могу различить даты, но, похоже, 808-871. Значит, это отец Камбера?
Осторожно передвигая ногами, чтобы не брызгать, Келсон подошел поближе и рассмотрел находку Дхугал, а затем, наклонившись, осторожно поднял кусок челюстной кости, поблескивающий прямо под поверхностью воды рядом с плитой.
— Наверное, — сказал он. — Разве Камбер не был седьмым графом? А теперь взгляни на это.
— Хм-м-м, зубы хорошие, — заметил Дугал, переводя внимание на другой кусок плиты, торчащий из воды за первым. — На этом тоже написано «Баллард Мак-Рори», но даты более поздние: 877-888. О, да ведь он был совсем ребенком. А вот еще даты:
876-888, но часть с именем отвалилась. Почему, Боже праведный, они разрушали могилы детей?
Арилан переоделся, сменив пурпурную мантию на черный плащ, в котором Дункан в последний раз видел его в Ремуте. Из-под плаща виднелась простая черная ряса. Они представляли собой две одинаковые черные тени, когда молча шли вдоль южной стены собора к ризнице. Комната была пуста, дверь в нее оставлена открытой, и Арилан тихо прикрыл ее за ними, предварительно оглянувшись. Похоже, никто не заметил, как они сюда входили.
— Немного рискованно пользоваться этим Порталом в дневное время, — сказал Арилан. — Но мы не смеем ждать до вечера. Мне нужно взглянуть на тело, пока не исчезла вся память, если это уже не произошло.
— Произошло, — сказал Дункан, — если только ты не умеешь читать ее лучше меня. Я сделал все возможное, чтобы остановить дальнейшее разложение, но не знаю, как сработает заговор. Гроб тоже заговорен, хотя я и не уверен, что это как-то поможет.
Арилан скорчил гримасу.
— Наверное, это означает, что ты двигал тело.
— Ну, мы же не могли оставить его там! Его бы сожрали крысы.
— Нет-нет, я не критикую. Ты все сделал правильно. Конечно, взглянув на него, я захочу прочитать твою память, чтобы узнать все возможное о фактическом месте смерти и положении тела, но это может немного подождать. А кто сейчас находится на другом конце?
— Только отец Шандон, — ответил Дункан, когда Арилан показал на рисунок на мозаичном полу.
Дункана не радовала мысль о том, что придется открывать память для Арилана, но он не мог отказаться. По крайней мере, не требовалось делать это сейчас. Он закрыл ладонями глаза, усиливая заговор, который недавно произнес, затем сделал глубокий вдох, собрав энергию в комок и стараясь, чтобы он не перешел в зевок.
— Подожди с минуту после меня, — сказал Дункан. — И я усыплю его.
— Похоже, что сон требуется тебе. Ты уверен, что сам в состоянии воспользоваться Порталом? Ты же знаешь, я могу перенести нас обоих.
— Тогда тебя увидит Шандон, — ответил Дункан. — Кроме того, он, возможно, не один. Не беспокойся, я высплюсь после того, как ты отправишься разбираться со своим драгоценным Советом. Встретимся в Ремуте.
Он весело улыбнулся Арилану и встал в круг, не слушая больше никаких возражений. Закрыв глаза, Дункан соединил свою энергию с пульсировавшей у него под ногами. Это был мощный Портал, и требовалось гораздо меньше усилий, чтобы подключить к нему свою энергию. Затем Дункан подключился и к Порталу в своем кабинете и на короткое время задумался, не усиливает ли Порталы активное использование.
Его разум на мгновение закрылся, живот свело судорогой, он оказался в полной темноте в замкнутом пространстве и, наконец, в знакомом кабинете, стоя на нужном квадрате.
Дункан глубоко вдохнул, чтобы удержать равновесие, и протянул руку к тайному рычагу, открывающему дверь. Затем он пустил ментальный импульс в помещение, расположенное за дверью и почувствовал присутствие только одного Шандона, читавшего молитвы над усопшим, как и ожидал Дункан. Священник сидел перед закрытым гробом, повернувшись спиной к Дункану. Когда Шандон в страхе повернул голову, Дункан бросился к нему, обнял одной рукой за плечи, а указательный палец другой приложил к своим губам, призывая к тишине. Его разум уже цеплялся за разум Шандона.
— Расслабься, отче, — прошептал он перед тем, как перейти к невербальным командам. — А выполнив мои указания, забудь их.
К тому времени, как несколько минут спустя появился Арилан, Шандон уже отправился выполнять задание, а Дункан открывал гроб, чтобы показать завернутое до пояса в саван тело Тирцеля, предварительно сняв заговор. Дункан отошел назад, сел у огня и позволил себе вновь задремать, пока другой епископ обследовал усопшего, положив руки ему на лоб.
— Ничего, — наконец объявил Арилан.
Слово резко вернуло Дункана в сознание.
— Как я тебе и говорил.
— Да. Где Шандон? Разве его здесь не оказалось?
Дункан устало прислонил голову к высокой спинке стула и улыбнулся, не сомневаясь: Арилан уловит второе значение за теми словами, которые он намеревался произнести.
— Я отправил его за Нигелем. Кто-то должен знать, что мы оба уже здесь, в особенности, если он думает, что мы еще находимся в Валорете. Он ведь является регентом в отсутствие Келсона.
Усмехнувшись, Арилан сел рядом с Дунканом.
— Ты не полностью доверяешь мне?
— А следует?
— Ну, если бы я на самом деле пытался обмануть тебя, то сказал бы «да», независимо от того, так оно или нет. Так какой смысл в вопросе? Но я даю тебе слово, как Дерини и как священник, что дело, которое занимает нас сейчас, не имеет никакого отношения к нашим прошлым расхождениям в отношении Совета или твоего статуса священнослужителя. Проверь, правду ли я говорю. Давай. Ты потратил много сил, делая мне личное одолжение, и я не буду пользоваться ситуацией. Однако я хотел бы посмотреть, как ты нашел тело Тирцеля.
— Тогда запускай свой импульс, — сказал Дункан, снова улыбаясь и закрывая глаза. — Я помогу тебе. Я так устал, что не уверен, смог бы противостоять, если бы это требовалось, но я рад твоему обещанию. Надеюсь, мне, в самом деле, не потребуется с тобой бороться.
Когда он вошел в транс, разум Арилана следовал за ним, и Дункан уловил ощущение легкого, сочувственного смеха. Все покрывалось теплым серым туманом, усиливавшимся от руки Арилана, лежащей у него на глазах. Дункан отправился в глубины, далекие от сознания, и только смутно понимал, как его память просеивается, причем это просеивание ограничивалось Тирцелем.
Следующим, что Дункан осознал, был стук в дверь. Он вернулся к действительности, странным образом восстановив силы за короткое время, пока находился без сознания. Арилан убрал руку. Дункан открыл глаза и увидел, что над ним стоит Нигель, Арилан отошел чуть в сторону. Отец Шандон закрывал дверь.
— С тобой все в порядке? — спросил Нигель.
— Да. Просто устал. Сколько сейчас времени?
— Только что пробило поддень. Ты здесь давно?
Дункан улыбнулся.
— Столько времени, сколько отцу Шандону понадобилось, чтобы сходить за тобой. Но не прошло и трех часов, как я въезжал в Валорет. По крайней мере, я теперь знаю, где есть еще один Портал.
Нигель мрачно кивнул.
— А Шандону следует все это слушать?
Покачав головой, Арилан взял священника за руку, отвел его к аналою в дальнем углу комнаты, и повернул спиной к ним. Глаза у отца Шандона были стеклянными.
— Помолись немного, отче, — прошептал он, — и забудь все, что ты услышал и увидел.
Когда священник подчинился, Арилан повернулся назад к Дункану и Нигелю.
— Вы очень помогли. А теперь я хотел бы забрать Тирцеля к его братьям. Помогите мне донести его до Портала. Оттуда я уже сам справлюсь. Дункан, наверное, ты не потребуешься мне, как свидетель, но на всякий случай я прошу тебя быть готовым. А пока поспи — если не возражаешь, в этом кабинете.
После того, как Арилан исчез со своей ужасной ношей, Дункан свернулся на груде плащей перед огнем и уснул под наблюдением Нигеля. Отец Шандон продолжал молиться в углу.
Глава одиннадцатая
Мы вернемся и восстановим разрушенное
Малахия 1:4
Вернувшись через несколько часов, Арилан сообщил Дункану, что лично свидетельствовать об обнаружении тела Тирцеля перед Камберианским Советом от него не требуется, но Совет хотел, чтобы Арилан допросил Дугала и выяснил, почему и каким образом Тирцель мог оказаться в тайном проходе, ведущем в его покои.
— Неужели они считают, что Дугал имел какое-то отношение к смерти Тирцеля? — спросил Дункан, потирая глаза: он еще полностью не проснулся.
Арилан в это время присел на корточки перед очагом, согревая руки.
— Конечно, нет. Все указывает на несчастный случай. Но, возможно, Дугал слышал или видел что-то, если находился в своих покоях, когда это произошло — в чем, конечно, нельзя быть уверенным, хотя нам удалось примерно определить время смерти.
— Правда? Вы в состоянии сделать это?
— О, да. По нашим прикидкам, все случилось примерно неделю или дней десять тому назад. Мы основываемся на полном отсутствии каких-либо остатков памяти и разума. Значит, он умер примерно в день отъезда Келсона или чуть раньше.
Дункан привстал на локтях, Нигель склонился вперед на стуле, где дремал, ожидая возвращения Арилана. Теперь Нигель полностью проснулся. Они переместили отца Шандона в тайную часовню, и теперь он спал там.
— Хм-м-м, наверное, Тирцель кричал, когда падал, — согласился Дункан. — Так поступило бы большинство людей. Чего я не могу понять, так это что он там, вообще, делал? И откуда он зашел? Если со двора — одно дело. Но… Боже праведный, неужели он хотел что-то сделать с Дугалом? Или, в самом деле, что-то уже сотворил?
— Что-то сотворил? — Арилан вопросительно посмотрел на Дункана. — Не уверен, понимаю ли тебя.
— Дугал для членов твоего Совета совершенно неизвестен. Никто, кроме тебя, не пробовал заглянуть ему в сознание, и даже ты не пытался читать его мысли с тех пор, как узнал, что он — мой сын. Как ты считаешь, мог Тирцель этим заняться?
— Ты имеешь в виду: прийти к Дугалу в покои, пока он спал, и попробовать проникнуть в его сознание, пока Дугал этого не осознает?
— Ну, да.
Арилан присел на краешек стула, спиной к очагу, и задумался, теребя в руках край плаща. Аметист на его пальце блестел в отсветах пламени.
— Нет, не думаю. Нигель, я могу допустить, что Тирцель заинтересовался тобой, поскольку его очень волновало, обладают ли силой Халдейнов только правитель и его главный наследник, или она передается и другим членам семьи Халдейнов. В связи с этим он мог бы также интересоваться и Коналом, хотя Конал — надменный мерзавец. Поэтому я не думаю, что Тирцель стал бы тратить на него свое время.
Прости, Нигель, но твой старший сын может быть очень своенравен.
Нигель вздохнул.
— Я знаю. Не перестаю надеяться, что с возрастом он изменится в лучшую сторону.
— Хм-м-м, несомненно, — ответил Арилан. — Однако вернемся к Дугалу. Дункан, я ни в коей мере не хочу выразить твоему сыну неуважение или унизить его, но на самом деле в нем нет ничего такого, что могло бы особо заинтересовать Тирцеля. Дугал ведь только наполовину Дерини и практически не прошел никакой подготовки. А Тирцель был докой в этих вопросах, поэтому ему не имело смысла им интересоваться.
Но не имели смысла и другие объяснения, которых набралось с полдюжины, высказанные ими в течение следующего часа, до того, как Арилан с неохотой приготовился совершить прыжок назад в Валорет.
— Есть еще кое-что, что может иметь значение, но в то же время не иметь никакого, — сказал Арилан. — Если Тирцель на самом деле хотел принести зло кому-то в замке — будь то Дугал или кто-то еще — он, вероятно, прихватил бы с собой магические кубики.
А у него их не оказалось, и пока мы не нашли ни одного набора ни в одном из нескольких домов, которые, как нам известно, принадлежали ему. Он мог хранить их в отдельном мешочке или ягдташе, в котором носил травы, используемые Дерини. Он ведь многих обучал по нашему приказу. Но ты не нашел ничего подобного, Дункан?
Дункан не находил ни кубиков, ни трав, но ведь это ничего не доказывало. Нигель написал два письма, ставя Келсона в известность о смерти Тирцеля и задавая вопросы Дугалу. Арилан обещал переправить их отряду короля на следующее утро, вместе с другой, обычной корреспонденцией, которую Дункан привез в Валорет. После того, как епископ исчез, Дункан разбудил отца Шандона и отправил в постель с соответствующими указаниями: забыть все, что он видел и слышал. Затем и Дункан, и Нигель сами наконец отправились спать. После напряжения последних дней хороший крепкий сон требовался им обоим. Они не особо беспокоились о Дугале.
На следующее утро жизнь в Ремуте восстановилась и пошла своим чередом — так, как обычно бывало в отсутствие короля.
После того, как Арилан написал нужные письма и отправил курьера на поиски Келсона, его деятельность в Валорете тоже пошла своим чередом. В предыдущий день он не так много и пропустил, все можно было легко восстановить по протоколу. Более того, ему повезло: он смог заполнить пробелы, на несколько минут подключившись к сознанию готового помочь Кардиеля, знавшего, что произошло в Ремуте, и прикрывавшего отсутствующего Арилана.
Синод занимался вопросами наложения дисциплинарных взысканий и замены ряда своих членов, Первый вопрос на повестке дня епископов был уже решен до того, как Арилана призвали в Ремут — выборы новой главы Меарской епархии. Все помнили, как заполнение этой вакансии в прошлом году изменило политическую ситуацию в Меаре. На этот раз выбор пал на Джона Фицпадрейка, странствующего епископа, чью кандидатуру также рассматривали до выборов Генри Истелина. Его здравое поведение во время кризиса в Меарских долинах — он все время передвигался, избегая контакта с меарскими повстанцами — только укрепило его репутацию, как спокойного, умеренного священнослужителя, доказавшего преданность своим священноначальникам и королевскому дому. Он подходил для руководства все еще взрывоопасной епархией, главнее которой были только Валоретская и Ремутская.
Выборы епископа Фицпадрейка увеличили количество епископов, глав епархий, которым не отказано в служении, до девяти. Теперь главы имелись в следующих епархиях: Валорет, Ремут, Меара, Грекота, Дхасса, Корот, Кардоса, Стэвенхем, Марбери, и это дало синоду кворум — три четверти голосов — для решения вопроса с тремя остальными. Суд над этими тремя осуществлялся profound. Единогласного решения не смогли достичь только в одном случае: следует ли передавать Креоду, епископа Кулди, которому запрещено служение, мирскому правосудию с обвинением в предательстве — за которое он точно получит высшую меру — в дополнение к лишению сана и пожизненному тюремному заключению, как было сделано и в отношении Белдена Эрнского и Лачлана Кварлесского, отстраненных от дел епископов Кешиена и Баллимара, соответственно.
В конце концов, Креоду не отправили на мирской суд, но это решение было принято с минимальным перевесом голосов. Поскольку вопрос с этими тремя теперь решился, девять епископов, не теряя времени, заполнили вновь образовавшиеся вакансии тремя наиболее многообещающим из странствующих епископов. Преданный Хью де Берри направлялся в Баллимар, Кирни, в качестве дополнительной награды за службу королю после того, как он вышел из подчинения Лориса четыре года назад. Беван де Торини — в Кулди. Беван раньше являлся аббатом уважаемого Ordo Vox Dei в Грекоте, где он также читал лекции в университете. Он был молод и гибко подходил к вопросу Дерини, уже давно открыто поддерживая шаги по восстановлению статуса святого для самого скандально известного сына Кулди. И еще одного ученого, Джеймса Маккензи, назначили в приграничную епархию Кешиен. Поскольку избранные кандидаты соответствовали рекомендациям Келсона, переданным Кардиелю, и трое уже являлись епископами, их тут уже усадили на места, положенные им по новой должности. Таким образом, все двенадцать мест были заполнены. Арилан не сомневался, что король одобрит выбор синода.
Затем синод перешел к следующему вопросу повестки дня — следовало заполнить пять мест странствующих епископов, освободившихся или только сейчас, или раньше. Синод начал заниматься этим вопросом в предыдущий день, когда появление Дункана сорвало Арилана с места. Второй раунд обсуждений последует за решением судеб еще пяти странствующих епископов, которым запрещено служение.
Их определенно лишат должности, даже если и позволят вернуться к службе в приходе в качестве простых священников или на испытательный срок. По крайней мере, первая часть процедуры выбора обещала закончиться относительно быстро, поскольку на протяжении последней зимы епископы изучили материалы, собранные по ряду кандидатов два года назад.
Поэтому когда епископ Сивард из Кардосы допрашивал священника по имени Джодок д'Армайн, Арилану удалось немного помечтать, размышляя, какова будет реакция Дугала и короля на его письма после их получения в ближайшие дни.
***
Тем временем король был счастлив, занимаясь поиском реликвий, оставшихся от святого Камбера.Прошлой ночью королевский отряд переночевал в аббатстве святого Беренда и на эту ночь собирался остаться там же. На следующий день планировался тяжелый подъем на горный перевал, ведущий к долине Йомейр, и Сэйр хотел, чтобы вьючные животные хорошо отдохнули.
Однако день был солнечным и слишком красивым, чтобы молодые люди сидели в помещении, так что сэр Джатам и Дхасс Макардри организовали охоту на землях аббатства, хотя некоторые, в том числе Конал, предпочли просто подольше поспать и расслабиться. Келсон отказался и от того, и от другого, и они с Дугалом на рассвете выехали на исследование руин Кайрори. Их сопровождали Сэйр де Трегерн и Долфин.
Это место было когда-то тесно связано со святым Камбером. До конфискации его короной, после введения в силу Рамосских Уложений, Кайрори являлось любимым местом жительства семьи Мак-Рори за пределами родовых земель в Кулди, и располагалось недалеко от Валорета, в то время — столицы. К сожалению, преследования Дерини, последовавшие за лишением Камбера статуса святого, привели к полному разрушению замка. На той же земле где-то неподалеку новый хозяин Кайрори построил новый Дом. С тех пор земля побывала в руках у двух семей и теперь принадлежала Томасу, графу Каркашальскому, хотя главное родовое поместье этого графа располагалось дальше на запад, у Долбана. Келсон ужинал вместе с ним на этой неделе и граф сообщил ему, что от старых зданий практически ничего не осталось.
Однако привлекательность Кайрори не обязательно заключалась в том, что там когда-то жил Камбер и что именно там его изначально похоронили. Хотя большую часть старого замка разобрали, чтобы построить новый, рассказывали, что погреба и семейные склепы остались, хотя и в плачевном состоянии.
Конечно, Келсон не сказал об этом графу Томасу, но он надеялся, что силы Халдейнов или Дерини помогут ему получить какую-то важную информацию из руин, несмотря на разрушения, сотворенные временем и людьми.
Таким образом в полдень Келсон счастливо занимался своими изысканиями. Он сам, Дугал, Сэйр и оруженосец Долфин пробирались по руинам старого замка Кайрори, спускаясь вниз в поисках входа в семейные склепы Макрори. Насколько знал король, в течение десяти лет, непосредственно следовавших за канонизацией Камбера, вокруг ныне разрушенной святыни процветал культ святого Камбера. Монах из местной деревенской церкви, некто брат Арнольд, отправился вместе с ними в роли проводника, но его, очевидно, обуяли большие сомнения, когда Дугал, Долфин и король попытались сдвинуть упавшую плиту, блокирующую проход.
— Мне не совсем понятно, почему вы хотите туда спуститься, сир, — сказал монах, глядя, как Сэйр подключился к работе, и совместными усилиями трое мужчин немного сдвинули плиту с места. — Ведь после этих дождей все внутри затоплено водой. И, насколько мне известно, ничего не делалось для восстановления оскверненных могил.
— Позор тебе, брат, — пробормотал Келсон, кряхтя и напрягаясь, поскольку плита двигалась очень медленно, несмотря на прилагаемые усилия. — Даже если ты и поддерживаешь тех, кто лишил Камбера статуса святого, его предки, жившие до него, не принесли никому зла, чтобы заслужить подобное обращение.
— Ну, никто с этим не спорит, сир, — сказал брат Арнольд. Он больше не мог оставаться в стороне, подключился к работе и помог сдвинуть плиту в сторону.
Открылся проем. Теперь внутрь мог проскользнуть мальчик или худой мужчина, но не человек телосложения монаха или даже Сэйра.
— В те времена люди делали странные вещи. Говорят, один из сыновей Камбера был похоронен во дворе моей церкви, но толпа не пощадила его, когда сносили замок. Он умер задолго до того, как все это произошло. Местные говорят, именно ему следовало стать святым, а не его отцу.
— Правда?
Келсон заглянул в открывшийся проем и, глядя вниз, задумался, в самом ли деле ему стоит мочить ноги.
— Тут глубоко? — спросил Дугал, вытягивая шею, чтобы заглянуть через плечо Келсона.
Сэйр взял из рук Долфина факел и сунул его в проем, но тут же образовавшийся дым вообще застлал весь вид.
— Нет, факел не поможет, — пробормотал Келсон. — Дугал, не хочешь ли взять на себя честь спуститься первым? Брат Арнольд, если привлечение в помощь сил Дерини обидит тебя, то будет лучше, если ты нас покинешь.
Арнольд громко сглотнул, но не отступил назад.
— Я.., останусь, мой господин. Вам.., потребуется провожатый к склепам.
— Как хочешь, — Келсон поддерживал Дугала за руку, когда Дугал пролезал в отверстие. Наконец он спрыгнул вниз. Вначале послышался всплеск, затем Дугал выругался.
— С тобой все в порядке? — крикнул Келсон.
Вверх из отверстия поплыл серебристый свет, при виде которого брат Арнольд побледнел и перекрестился.
— Да. Мне нужно тут осмотреться. И как меня угораздило спрыгнуть в единственную яму? Во всех остальных местах вода доходит не выше, чем до лодыжки. Кроме, конечно, выбранного мной.
— А насколько там глубоко? — крикнул Келсон, посмеиваясь, когда они с Сэйром переглянулись, а Долфин постарался не расхохотаться, держа факел.
— Немного выше колена — достаточно, чтобы перелиться через отвороты сапог, когда я приземлился.
Обожаю мокрые ноги. Попытайся прыгнуть чуть правее. Давай я буду тебя направлять. А Сэйру лучше остаться наверху на тот случай, если нам будет самим не вылезти. И можешь отправить Долфина за веревкой.
Продолжая посмеиваться, Келсон перекинул ноги в проем и держался за край руками, пока не опустился достаточно низко, чтобы Дугал мог ухватиться за его сапоги, отводя ноги вправо.
— Давай!
Келсон отпустил руки и не попал в яму, но вместо этого приземлился на ладони и колени, поскольку поверхность под слоем воды оказалась неровной. Дугал тут же помог ему встать. Келсон огляделся в склепе, освещаемом довольно тусклым серебристым светом.
— Мурашки по коже пробегают, правда? — прошептал Дугал, когда Келсон осматривал нависающий потолок при свете магического огня, остающегося у головы Дугала.
Келсона передернуло — как от холода, так и от всего остального. Здесь пахло застоявшейся водой, гнилью, присутствовал и слегка сладковатый запах то ли склепа, то ли покойницкой, хотя последнее скорее было плодом воображения, а не реально присутствующим запахом, потому что, как считал Келсон, тут по крайней мере последние сто лет никого не хоронили. Король показал жестом Дугалу, чтобы тот загасил свой магический огонь, и посмотрел в зияющий сверху проем, где силуэты Сэйра и брата Арнольда закрывали большую часть дневного света.
— Брат, ты можешь спуститься, если хочешь, но, боюсь, ты не пролезешь в дыру, если все-таки решишься, — крикнул Келсон. — Не говоря уже о том, что прыгать довольно высоко, а единственный путь наверх — по веревке. Наверное, ты предпочтешь руководить нами сверху.
От проема послышался нервный кашель, который, определенно, издавал не Сэйр.
— О, мой господин, если не возражаете, я все-таки предпочту остаться наверху. Я много лет туда не спускался и уже не так строен, как когда-то. Встаньте таким образом, чтобы резная дверь была за вашими спинами, потом идите вперед столько, сколько сможете, и окажетесь рядом с местом погребения графа Камбера.
— И здесь была его святыня? — спросил Келсон.
— Да, сир. Но практически ничего не осталось. Ее сожгли, как вам известно. Именно поэтому часть крыши и обвалилась.
— уж как в те годы любили сжигать всех и вся, — мрачно пробормотал Дугал. Его приграничный акцент стал заметнее.
Келсон задумчиво посмотрел на названного брата.
— Сэйр, мы идем дальше. Наверное, долго не задержимся.
— Хорошо, Келсон, — донесся тихий ответ Сэйра.
Келсон сам создал слабый магический огонь, следуя за Дугалом дальше по руинам, причем его огонь был малиновым, в отличие от серебристого светошара Дугала. Король пустил его плыть на уровне головы чуть впереди себя. Под слоем воды поверхность оставалась очень неровной. Мародеры здорово постарались, разрушая место, а время не улучшило состояние вещей.
— Взгляни сюда, — позвал Дугал, склоняясь над разбитой мраморной плитой прямо впереди, — «Баллард Мак-Рори, Sextus Comes» — шестой граф Кулди. Я не могу различить даты, но, похоже, 808-871. Значит, это отец Камбера?
Осторожно передвигая ногами, чтобы не брызгать, Келсон подошел поближе и рассмотрел находку Дхугал, а затем, наклонившись, осторожно поднял кусок челюстной кости, поблескивающий прямо под поверхностью воды рядом с плитой.
— Наверное, — сказал он. — Разве Камбер не был седьмым графом? А теперь взгляни на это.
— Хм-м-м, зубы хорошие, — заметил Дугал, переводя внимание на другой кусок плиты, торчащий из воды за первым. — На этом тоже написано «Баллард Мак-Рори», но даты более поздние: 877-888. О, да ведь он был совсем ребенком. А вот еще даты:
876-888, но часть с именем отвалилась. Почему, Боже праведный, они разрушали могилы детей?