Куртц Кэтрин. Тень Камбера

   К сожалению, раздутый лошадиный труп уже наполовину прогнил, когда Дугал нашел его день назад, хотя день сейчас или ночь, не играло никакой роли в этом склепе вечной тьмы. Он нашел его по запаху, запутавшимся в кореньях и ветках, не очень далеко вниз по течению от того места, где он все еще сидел над остающимся без сознания Келсоном.
   Это была лошадь Джована. Дугал видел, как она и всадник падали вниз с тропы. Казалось, падение произошло чуть ли не полжизни назад. Он гадал о том, повезло ли уцелеть Джовану.
   А вот проводнику точно не повезло. Его тело Дугал тоже нашел, недалеко от утонувшей лошади. На голове имелись две смертельные раны, мозг вытек, обе руки и ноги были сломаны и их нельзя было бы вправить, даже если бы человек и не умер сразу от травмы головы.
   Для монаха Дугал ничего не мог сделать, кроме как помолиться за упокой его души, но монах мог сослужить для него одну последнюю службу — или, скорее, для Келсона. Ряса под мокрым плащом была сшита из хорошей шерсти — теплой и легкой. Ее, конечно, требовалось постирать, потому что с телом брата Гелрика происходило то же, что и с мертвой лошадью. Но когда Дугал прополоскал рясу и высушил у костра, эта свободная одежда оказалась гораздо удобнее для Келсона, чем грязное платье, в котором он лежал уже непонятно сколько времени.
   Дугал делал все возможное, чтобы король оставался в сухости и чистоте, а также регулярно вливал ему в рот воду, но если Келсон в самое ближайшее время не придет в себя, у Дугала было мало надежд на то, что он выживет.
   Лошадь также одарила его не только несколькими кусками горелого мяса: седельные вьюки каким-то образом остались прикрепленными к седлу и Даже не развязались. Большая часть найденного добра не пригодилась бы никому, кроме утонувшего Джована, но Дугал обнаружил кресало, запасной ремень и несколько кожаных полос, которые потенциально можно было использовать. А с другой стороны седла — чудо из чудес! — нашлось крепкое яблоко, хотя и слегка подгнившее, и влажный кусок хлеба, начавший плесневеть.
   Хлеб Дугал по крошкам скормил Келсону, отделяя плесень и заталкивая размоченные кусочки ему в рот, затем тут же вливая воду, чтобы облегчить глотание. Он попытался провернуть подобное и с яблоком, но это у него не получилось, и яблоко он съел сам, потому что не смел рисковать: Келсон мог подавиться, оставаясь без сознания.
   Дугал как раз закончил обмывать Келсона — точно также, как делал со своим приемным отцом в последние годы жизни, и аккуратно надевал рясу мертвого монаха ему через голову, когда король издал стон, более громкий, чем когда-либо в последнее время, а когда ряса уже была на нем, открыл глаза.
   — Что ты делаешь? — удалось ему прохрипеть слабым голосом.
   — Келсон! Слава Богу, ты очнулся!
   — Голова болит, — прошептал Келсон. — Пожалуй, меня вырвет.
   — Нет, не вырвет, — тихо ответил Дугал, устраивая Келсона на боку. Одну руку Дугал положил на лоб Келсона, другую — на горло, а затем с легкостью пропустил ментальный импульс сквозь почти несуществующие защиты Келсона, чтобы остановить рвоту и сохранить в организме то малое количество пищи, которое Дугалу удалось втолкнуть в Келсона. — Не могу позволить тебе тратить энергию на такую глупость. Расслабься, и тошнота пройдет. Это от сотрясения мозга. Закрой глаза и дай мне поработать с тобой. Через пару минут все будет в порядке.
   Дугал, в самом деле, справился за две минуты, а после этого впервые за долгое время Келсон наконец сам смог перекатиться на спину и посмотреть вверх на Дугала. Похоже, ему было трудно сосредоточиться.
   — Дугал! — выдохнул он.
   — Кто же еще, мой господин? — ответил Дугал, улыбаясь и с любовью проводя обеими руками по лбу Келсона. — Отдыхай. Все будет хорошо. Как ты себя чувствуешь?
   — Ужасно. И я голоден, — прохрипел Келсон. — И пить хочу. Где мы? Что случилось?
   — Где-то под землей, — Дугал отвинтил крышку фляги, поднял Келсона за плечи и приложил ее к губам, аккуратно поддерживая голову короля. — Мы упали с тропы в реку, и нас занесло куда-то под землю. Ты помнишь, как все началось?
   Келсон отрицательно дернулся, все еще жадно припадая к фляге, а Дугал вздохнул.
   — Ну, я не удивлен. Ты несколько раз ударился головой. Что последнее ты помнишь?
   Келсон наконец оторвался от фляги, затем неуверенно посмотрел на друга.
   — Ты, в самом деле, Дугал Макардри, да? — спросил он. — Боже, сколько же прошло времени…
   В сердце у Дугала похолодело.
   — Келсон, разве ты меня не знаешь? — прошептал он.
   — Конечно, я знаю тебя. Но ты выглядишь гораздо старше, — затем взгляд Келсона упал на талию Дугала. — И на тебе белый рыцарский пояс. Тебе не может быть столько лет. Кто посвятил тебя в рыцари?
   — Разве не помнишь?
   — Я? Но…
   Келсон на несколько секунд плотно прикрыл глаза, затем снова открыл их. Дугал с беспокойством наблюдал за ним.
   — Дугал, какой сейчас год?
   Дугал осторожно сглотнул.
   — А как ты считаешь, Кел?
   Келсон задумался на мгновение, затем сказал угрюмо:
   — Если я все правильно помню, 1123-ий.
   С мрачным видом поджав губы, Дугал покачал головой.
   — Ты ошибся на два года. Сейчас март 1125-ого.
   Когда, как ты помнишь, ты видел меня в последний раз?
   Келсон сморщился, стараясь сконцентрироваться, затем озадаченно покачал головой.
   — Когда ты покинул двор после смерти твоего брата, как мне кажется. Я знаю, что ты не присутствовал на моей коронации.
   — Нет, благословенная удача. Я сломал ногу за несколько недель до того и не мог путешествовать. По крайней мере, ты помнишь, что ты — король. Это уже что-то. Хотя очевидно, у тебя амнезия после удара головой. — Он снова положил одну руку Келсону на лоб. — Давай-ка я посмотрю, какие там у тебя провалы. Боже, твои ментальные защиты…
   — Ты чувствуешь мои щиты? — воскликнул Келсон. — Но…
   — Я тоже Дерини, Келсон, — сообщил Дугал. — Боже, полагаю, этого ты тоже не помнишь, как и.., что Дункан — мой настоящий отец.
   — Дункан? — слабым голосом переспросил Келсон. — Но как…
   — Господи, сколько всего нам придется вспоминать, — тихо сказал Дугал, словно обращался сам к себе. — Просто расслабься, и я посмотрю, что можно сделать.

***

   — Конал, мне хотелось бы поговорить с тобой.
   Арилан ухватил Конала за рукав, когда они на пару с новым наследником престола вышли из зала, где проходили заседания совета, оставив Нигеля с Мерауд и Сэйром де Трегерном. Архиепископы Браден и Кардиель уже ушли вперед и сейчас отвечали на вопросы нескольких менее высокопоставленных лиц, которые стали возвращаться ко двору, когда распространилась весть о смерти Келсона.
   Это не было обычным заседанием совета — собрались только семь человек, потому что Джехана оставалась в своих покоях с тех пор, как получила известие о гибели сына, а Дункан находился на пути в Корот. Масса гонцов была отправлена сообщить новость остальным старшим советникам короля.
   Нигель председательствовал вначале, но он все еще не освоился со сменой статуса и, казалось, то ли просто не желал, то ли был неспособен сам брать на себя инициативу.
   Поэтому на долю Брадена выпало взять на себя функции председателя в отсутствие Эвана. Требовалось составить официальное сообщение об объявлении Нигеля королем, наследующим Келсону. Это, по крайней мере, вызвало хоть какую-то реакцию у Нигеля — хотя единственное, что он сказал, это что отказывается короноваться, пока не пройдет один год и один день или пока не будет представлено доказательство, что Келсон, в самом деле, мертв. Конал по большей части помалкивал, разумно считая, что сейчас не время привлекать ненужное внимание к себе. Ведь корона наконец оказалась реально достижимой, если он только проявит терпение.
   — Давай выйдем в сад, — предложил Арилан, беря под локоть Конала. Прикосновение епископа-Дерини заставило сердце принца неистово и тревожно забиться, хотя он обнаружил, что в состоянии скрыть это лучше, чем когда-либо раньше. Его защиты, казалось, окрепли после возвращения из Валорета. Конал размышлял, с чем связано желание Арилана поговорить с ним: со смертью Келсона и с тем, что теперь силы Халдейнов должны проявиться в самом Конале — что он уже чувствовал — так как стал главным наследником престола? Возможно, и Тирцель, и Камберианский Совет были правы насчет Халдейнов.
   — Что-нибудь не так, ваше преосвященство? — спросил Конал нарочито тихим и ровным голосом.
   — Нет, все в порядке, просто мне хотелось бы спросить тебя кое о чем, — ответил Арилан.
   Оглянувшись по сторонам, дабы убедиться, что никто их не видит, епископ открыл дверь, ведущую в сад, и вывел Конала наружу, ничего больше не говоря, пока они медленным шагом не дошли до центра, куда никто другой не мог приблизиться незаметно. Несколько человек гуляли в дальнем конце сада, трудно различимые среди деревьев, которые только-только начинали зеленеть после долгой зимы, но, вообще, сад оставался пуст. И хотя солнце ярко светило, высушивая последние лужи, оставшиеся от вчерашнего дождя, было холодновато. Конал сильнее закутался в черный плащ, когда Арилан остановился у засыпанного прошлогодней листвой фонтана.
   — Предполагаю, ты мог понять, — тихо сказал Арилан без дальнейших вступлений, — что прошлой весной я имел некоторое отношение к передаче части потенциала Халдейнов твоему отцу перед тем, как Келсон отправился в поход. Я также думаю, ты не удивишься, когда я скажу тебе, что заметил и твое постепенное развитие в этом плане. Щиты и все остальное, как мне кажется, значительно усилились в тебе после смерти Келсона. Это неудивительно, поскольку Нигель теперь король, а ты — его наследник.
   Конал почувствовал легкое, бархатистое прикосновение разума собеседника к своим защитам, но ментальный импульс не проник внутрь, хотя давление и усилилось перед тем, как ослабеть.
   — Да, в самом деле. Спонтанное развитие силы Халдейнов, — прошептал Арилан, улыбаясь. — Мне говорили, что у Келсона ряд способностей тоже появился внезапно, перед смертью Бриона. Возможно, Тирцель все-таки был прав.
   — Я.., простите? — удалось выдавить Коналу, у которого в душе поднимался страх, хотя он и был уверен, что Арилан не мог этого прочитать.
   — О, ты его не знал, — ответил Арилан. — Это был мой друг, который считал, что магическая сила Халдейнов может быть доступна одновременно нескольким представителям вашего рода. Мы все считали его сумасшедшим. Но это неважно. Играет роль то, что в тебе в самом деле проявятся некоторые из способностей Халдейнов, сами по себе или, возможно, от контакта с Дерини. Так что я считаю, ты сможешь помочь мне в одном очень важном деле.
   Коналу стало не по себе.
   — Помочь вам? — выдохнул он.
   — Только косвенно, — сказал Арилан. — Но я получил задание от… — Он вздохнул. — Это глупо. Предполагается, что я не должен упоминать про Камберианский Совет посторонним, но ты ведь прекрасно представляешь, кого я имею в виду, даже если и не знаешь имен его членов. Уверен, Морган с Дунканом не испытывали угрызений совести, говоря о нем, хотя, надеюсь, они продолжают с уважением относиться к тайне имени членов. Они ведь упоминали при тебе Совет, не так ли?
   Задерживая дыхание, Конал кивнул. Неужели ему удалось так легко избежать дальнейших разговоров о Тирцеле?
   — В любом случае, — продолжал Арилан, — я стал одним из четверых, кто участвовал прошлой весной в передаче части могущества Нигелю. Тремя другими, как ты мог уже догадаться, были Морган, Дункан и Риченда. Все они сейчас находятся в Короте и чтобы добраться сюда им потребуется пара дней. Риченда, конечно, не станет путешествовать вообще, потому что ей скоро рожать, поэтому меня попросили самого окончательно передать силы Хаддейнов Нигелю.
   — Не дожидаясь Дункана и Моргана? — уточнил Конал.
   Арилан сардонически улыбнулся.
   — Совет.., э.., в настоящий момент не очень доверяет Дункану и Моргану. Я не могу объяснить тебе причины. Лично я не имею ничего против того, чтобы подождать их, но я.., не могу все решать сам в этом вопросе.
   — Вы выполняете приказы Совета, — сказал Конал, кивнув с пониманием.
   — По большей части да.
   Коналу все равно было не по себе, и он встал вполоборота к Арилану, поставив ногу на край фонтана, притворяясь, что изучает опавшие листья.
   — Не уверен, что понял вас, — сказал он через несколько секунд. — Я-то тут причем? Я не Дерини. Я не знаю ничего, что могло бы помочь вам в этом деле.
   — Нет, но ты — сын Нигеля и его наследник.
   — Это только означает, что после того, как к нему перейдет полная сила Халдейнов, кому-то придется побеспокоиться, чтобы открыть мой потенциал, — ответил Конал. — Что говорит мой отец?
   Арилан сплел пальцы на уровне талии и невидящим взором посмотрел на перстень епископа.
   — Я обсуждал с ним этот вопрос, но он хочет отложить до коронации.
   — До коронации? Но тогда ждать целый год — если все будет так, как хочет он.
   И чем больше отсрочка, подумал Конал, тем больше вероятность, что его собственные силы подвергнутся более тщательной проверке, которую они не смогут выдержать, и связь с Тирцелем будет обнаружена.
   — Я знаю, — сказал Арилан. — Ты думаешь, король Гвиннеда может выжить столько времени, не обладая всем потенциалом? Ты ведь знаешь, с какими врагами ему придется столкнуться после того, как станет известно о смерти Келсона.
   — Вы имеете в виду Мораг и герцога Арьенольского? — спросил Конал. — Навряд ли он сумеет уцелеть.
   — Точно такого же мнения придерживается и Соser, — сообщил Арилан. — Именно поэтому ты мне нужен, чтобы помочь убедить Нигеля; принятие им полного потенциала должно произойти как можно быстрее.
   — Без Дункана и Моргана?
   Арилан приподнял брови.
   — Если я правильно помню, ты однажды жаловался, что Морган с Дунканом обладают слишком большой властью в Гвиннеде и слишком большим влиянием на короля?
   Конал в задумчивости поджал губы.
   — Иногда, когда я был молод и глуп, я говорил что-то, не думая. Но что остановит вас от получения «слишком большого влияния», если вы будете единственным передающим полную силу моему отцу?
   — Оч-чень тонко подмечено, — Арилан одобрительно кивнул. — Я не буду тебе лгать и говорить, что это невозможно. Определенная связь между королем и лицом или лицами, которые помогают ему овладеть потенциалом, на самом деле устанавливается.
   Однако я думаю, ты знаешь: я чту свои обеты, и я клянусь тебе, Конал, что моей целью является только сделать короля Нигеля более независимым от Моргана и Дункана, чем был король Келсон.
   Они еще немного поговорили, обсуждая, какие аргументы Конал может использовать, чтобы убедить Нигеля изменить свое решение, затем Арилан ушел. Конал постоял в саду еще несколько минут, думая обо всех последствиях, и прикидывая, как он сможет повернуть ситуацию в свою пользу, затем медленно направился к другому концу сада, теребя между пальцами стебель засохшей розы. Он держал один палец на шипе, чтобы легкая боль заставляла его не отвлекаться от нужного предмета.
   Но шагая по одной из тропинок, он увидел еще одну возможность повернуть последние события в свою пользу. На парковой скамье в одиночестве сидела Росана, склонив голову над требником, открытым у нее на коленях, одна ее ладонь лежала на странице. Конал почти не узнал Росану в первое мгновение, потому что одеяние ее в этот день было черным, а не обычным голубым. Он надеялся, что смена одеяния не означает принятия еще более связующих обетов, поскольку теперь, когда Келсон убрался у него с дороги, Конал твердо намеревался сделать Росану из Нур-Халлая своей женой.
   — Добрый день, госпожа, — тихо сказал он.
   Она уставилась на него, подняв глаза от требника, очевидно, удивленная, затем начала вставать, но он остановил ее жестом и вместо этого сам сел рядом с ней. Она плакала и теперь стыдливо стала утирать слезы свободной рукой.
   — Я заметил, вы поменяли одежду, — сказал он, глядя на рясу. — Это также означает смену чина пострижения?
   Она быстро покачала головой.
   — Мы носим траур по королю, — прошептала она. — Все из моего ордена. Я.., не могу поверить, что он мертв.
   Конал опустил глаза, притворяясь, будто изучает свои собственные черные одежды, хотя у него и не все одеяние было черным: пурпурный знак Халдейнов выделялся на груди туники.
   — Хотелось бы мне уверить вам в обратном, госпожа, — вздохнул он через минуту. — К сожалению, я сам видел, как он упал. Никто не смог бы выжить столько времени.
   — Я знаю, — ответила она очень тихо.
   Он попытался очень легко прощупать ее сознание, запустив слабенький импульс, который можно было бы ожидать от наследника Халдейнов, только-только получающего свою силу. Но Росана, казалось, не обратила на импульс никакого внимания.
   Ее защиты были практически опущены, и Конал заметил чувство вины, связанное с неким предметом, что она держала под рукой, хотя и не мог сказать, что именно там находилось. Но, возможно, ему удастся использовать чувство вины Росаны, и повернуть его таким образом, чтобы она сделала то, что хочет он.
   — Лучше бы умер я, вместо Келсона, — тихо сказал принц, глядя в мертвый сад, хотя и продолжал наблюдать за Росаной уголком глаза. — Тогда эта ноша не пала бы на моего отца. По крайней мере, не сейчас.
   Он услышал, как она резко вздохнула и содрогнулась. По этим признакам он понял, что выбрал правильный подход.
   — Он никогда не ожидал и не хотел бремени короны, — продолжал Конал. — Как и я, хотя теперь когда-нибудь она будет моей.
   Росана громко сглотнула, снова на грани слез, но .Конал не жалел ее.
   — Груз тяжел, госпожа, — прошептал он. — У отца есть моя мать, а рядом со мной нет никого. Мне… понадобится королева, чтобы когда-нибудь стоять рядом со мной. Может, это и не время спрашивать, но могу ли я надеяться, что ею будете вы?
   — Я?
   Она вскрикнула и в шоке подняла на него глаза.
   — Пожалуйста, не отказывайте мне сразу, госпожа, — умолял Конал. — Подумайте хорошенько о том, чего я прошу. Я.., знаю, что вы давали обет. Но обет — это временно. И я.., также знаю, что вы.., размышляли над тем, чтобы отказаться от него ради другого принца из рода Халдейнов.
   — Кто вам сказал об этом? — потребовала она ответа.
   Он почувствовал, как она пробует его защиты, но только укрепил их и встретился с ее ищущим взором, притворившись, что слегка отпрянул от давления.
   — Пожалуйста, не надо этого делать, — прошептал он, немного расслабляясь, когда она прекратила свою попытку проникнуть в его сознание. — Я только сейчас начинаю осознавать, кто я.
   — Простите меня, — прошептала она. — Я не стала бы давить на вас без разрешения.
   — Я знаю.
   — Но.., кто вам сказал? — настаивала она.
   — А как вы думаете? Келсон был моим кузеном.
   Мы часто беседовали. Я.., знаю, как вы оставили его, и как он искушал вас в ночь перед нашим отъездом.
   Все это в какой-то мере было правдой — на тот случай, если ей удастся определить, истину ли он говорит, и он не почувствует, как она это сделает. Росана побледнела и виновато посмотрела на свою руку, все еще лежавшую на странице, и внезапно Конал понял, что там скрыто.
   Затем ее сопротивление, казалось, рухнуло, плечи опустились, и она медленно взяла то, что лежало у нее под рукой и показала ему, держа на своей ладони. Это оказалось кольцо, подаренное Келсоном Сидане в день их свадьбы, сквозь него была продернута тонкая шелковая нить.
   — Я не думала, что он кому-то расскажет, мой господин, — прошептала она. — И я не думала, что вы с ним были так близки. Возможно, Дугалу, но…
   — Я никому ничего не говорил, госпожа, — мягко произнес Конал. — Ваша честь со мной в безопасности.
   — Я не сомневаюсь в этом.
   Она несколько раз повернула кольцо в пальцах, затем грустно посмотрела на Конала, с трудом сдерживая слезы.
   — Вы верите в магию, мой господин? — тихо спросила она.
   Он кивнул, не смея сказать ни слова.
   — Конечно, верите, — прошептала она, отвечая на свой вопрос. — Вы — Халдейн, и ваша магия уже зарождается в вас самом. Как вы можете не верить?
   Она опять посмотрела на кольцо в своей руке и медленно покачала головой.
   — Но иногда магия выбирает странный путь, — продолжала она. — Иногда, когда мы чего-то очень сильно желаем, мы можем сглазить именно то, что желаем больше всего. Это встречается не так уж редко. Мне следовало это знать. Но я позволила себе помечтать до того, как магия сработала. И я буду всю оставшуюся жизнь расплачиваться за свою самонадеянность.
   Он склонил голову набок, глядя на нее, не совсем понимая, что она пытается сказать.
   — Вашу самонадеянность?
   Росана покачала головой.
   — Кольцо не было подарено, как обязательство.
   Келсон сказал об этом очень четко даже до того, как вручил его мне. Оно было только символом того, что он оставил прошлое позади и готов думать о будущем. Он только начинал освобождаться от чувства вины из-за смерти принцессы Сиданы, хотя, конечно, его никто в ней не винил. Мы.., говорили о возможности брака, когда он вернется, и у нас обоих будет время подумать. Но он просил меня не носить кольцо, потому что оно было помечено ее кровью.
   — Так тогда о какой самонадеянности с вашей стороны идет речь? — спросил Конал.
   Она грустно покачала головой.
   — Иногда, мой господин, женщины позволяют себе мечтать о том, что могло бы быть. И иногда магия даже самой простой женщины оказывается достаточно сильной, чтобы побудить это случиться. Однако для одной из нас…
   Сдавленное рыдание вырвалось у нее из груди, и она смогла продолжать только через несколько секунд.
   — Неделю назад — наверное, это было как раз перед несчастным случаем — я позволила себе представить, как оно будет — выйти за него замуж. В этом не было зла. И то был не первый раз, когда я таким образом мечтала, хотя моя настоятельница испытала бы шок, узнав об этом. И отец Амброс был потрясен, вначале. Но затем я осмелилась надеть на палец кольцо Сиданы — несчастной обреченной принцессы — представляя, будто его надел король. Только на этот раз погиб тот, кто подарил кольцо — не та, кто приняла. Наверное.., король погиб вскоре после этого.
   — Но, несомненно, вы не думаете, будто это и послужили причиной несчастья? — воскликнул Конал. — Это чушь!
   — Правда? — она бросила взгляд на кольцо, затем скрыла его в ладони. — Мой разум говорит мне, что вы правы, мой господин, — прошептала она, — но в глубине души я никогда не буду в этом уверена. Я слишком хорошо знаю, какой могущественной может быть наша сила — иногда, когда мы меньше всего ожидаем этого. Теперь, когда вы.., приблизились к трону, я думаю, вы сами это со временем обнаружите. А судя по вашим защитам, я вижу: вы к этому приближаетесь. Бог даст, и пройдет много времени, перед тем как вам придется узнать всю силу — и вам никогда не придется сомневаться, как мне, гадая, уж не ваши ли силы погубили то, чего вы хотели больше всего.
   — Значит, вы, в самом деле, намеревались выйти замуж за Келсона, — выдохнул Конал.
   Она медленно кивнула.
   — Письмо с просьбой снять с меня обет уже отправлено архиепископу Кардиелю, хотя, предполагаю, оно могло и затеряться где-то между Ремутом и Валоретом, поскольку его преосвященство сейчас вернулся в Ремут. Однако в конце концов оно должно попасть к нему в руки. А когда попадет, я попрошу его не принимать это решение.
   — Понятно, — тихо произнес Конал, который совсем потерял надежду, когда понял, что Росана намерена все-таки принять монашеский постриг. — Но разве они возьмут вас назад? Разве просто просьба о снятии обета не бросает тень на ваше призвание?
   Она склонила голову.
   — Я не буду говорить настоятельнице, что написала архиепископу, — ответила она, — Отец Амброс знает, потому что он в последнее время был моим духовником. Я полностью обсудила с ним этот вопрос. Но он связан тайной исповеди, и я попрошу архиепископа Кардиеля уничтожить письмо, когда он его получит, предпочтительно не читая его вначале.
   — Пожалуйста, не делайте этого, — прошептал Конал.
   — Почему нет? В дальнейшем я должна задуматься, не было ли все случившееся Божьим помыслом.
   Может, таким образом Он сказал мне, что хочет видеть меня своей невестой. Говорят, он ревнивый любовник.
   — И я тоже могу быть ревнивым любовником, Росана, — сказал Конал. — Стань моей невестой.
   — Вы не должны смеяться над Господом, — прошептала она.
   — Я не смеюсь над Ним. Но я не думаю; что дух имеет большую необходимость в плотских вещах.
   Мне никогда не нравилось то, как юных девственниц одевают в монашеские одежды и они теряют юность и красоту в служении Богу, который не может оценить их очарования.
   — Вы не должны богохульствовать, мой господин, — удалось ей прошептать, хотя она и не смела взглянуть на него. И она резко вдохнула воздух и закрыла глаза, когда Конал кончиками пальцев дотронулся до руки Росаны, сжимавшей кольцо Сиданы.
   — Ты и я, Росана, — это плоть, — мягко произнес Конал. — Как я могу дать тебе понять, что делает со мной одно твое присутствие? Ты — это все, чего может желать мужчина. Я думаю, что хотел тебя с той самой минуты, когда впервые увидел. Я сдерживался только из-за Келсона. Но теперь он мертв и когда-нибудь я стану королем. И этот Халдейн не менее нуждается в тебе как в королеве, чем нуждался он. Ты нужна и Гвиннеду, Росана.
   Ее лицо вспыхнуло, и она закрылась свободной рукой, прижав другую, с кольцом Сиданы, к груди.