Страница:
— Tertius.
— Quartus.
И энергия Ниварда, как и энергия Моргана с Дунканом, начала обряд, когда Морган раскинул руки в стороны, откинул голову назад и произнес последнюю ритуальную фразу, которая обеспечит их безопасность, пока они ищут хоть какой-нибудь след Келсона или Дугала:
— Primus, Secundus, Tertius, Quartus, fiat lux!
Когда светящийся ореол серебристого света поднялся вверх вокруг них, Морган опустил руки и взял ладони Дункана и Ниварда в свои. Физическая связь усиливала единение, которое и без того было достигнуто удивительно легко, пока устанавливались кубики, и Морган обнаружил, что ему легче общаться напрямую с сознанием двоих помощников, а не вербально, как он планировал вначале.
"Я раскладываю кубики в первый раз и пытаюсь соединиться с Келсоном, — послал он ментальный импульс. — Если после нескольких попыток, мы не добьемся успеха, я переброшусь на поиски Дугала.
Дункан, ты будешь руководить этим поиском. Нивард, ты должен поддерживать неактивного партнера в обоих случаях и просто быть готовым дать дополнительную энергию, если это потребуется. Вопросы есть?"
Вопросов не было. Морган перестал волноваться насчет Ниварда после первых нескольких секунд, когда послал свой зов пропавшему королю. Перед тем, как закончить ритуал, ему пришлось забрать немало энергии у молодого священника.
Но хотя они направляли свою энергию в сторону аббатства святого Беренда в течение почти целого часа, пытаясь отыскать вначале Келсона, а потом Дугала, и возвращаясь к первому, а потом ко второму, они не обнаружили никаких следов. К тому времени, как они закончили ритуал и сняли кубики, все трое чувствовали истощение. И Морган, и Дункан были вынуждены признать, что дальнейшие попытки, вероятно, бессмысленны.
— Я продолжал надеяться, — прошептал Морган, и шепот его звучал хрипло и неуверенно, когда он использовал заговор, снимающий усталость. — Я все еще не верю, что они оба мертвы — и мы оба этого не почувствовали. Но раз мы не нашли ни следа…
Морган с Дунканом были очень тихи и подавлены, следуя за Нивардом в часовню, чтобы, воспользовавшись Порталом, переместиться в Ремут.
— Состояние не ухудшилось, — сообщил им отец Лаел. — Но и нет никаких улучшений. Обычно, если человек идет на поправку, после такого периода времени появляется хоть какое-то изменение.
— Он вообще ни на что не реагирует? — спросил Дункан.
Лаел покачал головой.
— Нет. Его сердце бьется сильно, дыхание регулярное и ровное, и мы получаем ряд обычных рефлексов, которые и следует ожидать, но он в глубокой коме. Мы даем ему настойки и бульоны, так что какое-то питание он получает. Но его состояние не внушает особых надежд. Он уже потерял в весе. Если ничто не изменится, он в лучшем случае проживет несколько месяцев.
Морган вздохнул и посмотрел себе на сапоги.
Ему удалось подавить большую часть эмоций, которые он испытал, узнав о болезни Нигеля. Ведь надежда все равно оставалась, пока Нигель фактически не умер. Но груз еще и этого, в дополнение к потере Келсона и Дугала, привел его на грань полного истощения. Он закрыл ладонями глаза, вновь произнося слова заговора, снимающего усталость, понимая, что если так будет продолжаться долго, то никакие заговоры уже не помогут. Потом он затуманенным взглядом посмотрел на Дункана, который чувствовал себя не лучше. Оба понимали, что теперь должны обсудить ряд с Ариланом вещей, не предназначавшихся для чужих ушей.
— Спасибо, что ввели нас в курс дела, отче, — поблагодарил Дункан Лаела, отпуская его кивком. — Вероятно, вам нужно возвращаться к пациенту.
— Конечно. Если я вам потребуюсь, зовите.
Когда Лаел ушел, Дункан повернулся к Арилану.
У него было чувство, что Арилан точно знает, какой будет следующая тема разговора.
— Ну, что теперь? — тихо спросил Дункан. — Очевидно, это поднимает сложные вопросы о наследстве Халдейнов. Денис, когда мы возвращались, мы были готовы передать Нигелю могущество. Очевидно, сейчас это невозможно, если, вообще, когда-нибудь станет возможно. У Совета есть мнение по этому поводу?
Перед тем, как Арилан смог ответить, Морган хмыкнул и скрестил руки на груди.
— Конечно, у них есть мнение. Ты слышал когда-нибудь, чтобы у Совета не было мнения по какому-то вопросу, независимо от того, касается он их или нет?
— Не думаю, что грубость уместна, — ровным тоном заметил Арилан. — Но я прощаю ее, потому что знаю, в каком напряжении вы оба находитесь. А вообще передача силы Халдейнов жизненно важна для Совета. И, да, у них есть свое мнение. Они хотят, чтобы Конал был утвержден как наследник Халдейнов и наделен всей полнотой силы, даже если его нельзя короновать, пока жив Нигель.
Дункан резко вдохнул воздух.
— А это, вообще, можно сделать, раз Нигель пока жив? Более того, ведь Нигелю потенциал уже был частично передан.
— Да, но в настоящее время он не способен стать преемником Келсона и не способен передать по наследству то, что у него есть. Это будет нелегко, не сомневаюсь, но, мы считаем, необходимо забрать у Нигеля все то, что было передано ему прежде, и в свою очередь передать эти силы Коналу. Конечно, это лишит Нигеля возможности когда-либо носить корону, если он все-таки поправится, но вы слышали, что сказал Лаел. Это маловероятно.
Морган хмыкнул.
— Я не удивлюсь, если они просто исправят ситуацию, — пробормотал он. — Подушка, прижатая к лицу беспомощного больного или что-то в этом роде — очень удобно, и как раз в их стиле. И все это здорово упростит жизнь Совету, не так ли?
— Тебе не кажется, что ты зашел слишком далеко?
— возразил Арилан.
— На самом деле, нет, — Морган наполовину отвернулся, сжав руки за спиной, и смотрел в ближайшее окно. — А что думает Конал обо всей сложившейся ситуации? Он готов списать со счета отца, чтобы удовлетворить благородные намерения Совета? Он согласен с тем, как Совет намерен распорядиться могуществом Халдейнов?
— Фактически, — ответил Арилан, упираясь кулаками в бока, — принц Конал гораздо более реально смотрит на вещи, чем вы оба. В конце концов, сейчас уже почти апрель. Наступает самое подходящее — время для ведения войны, если враги Гвиннеда решат воспользоваться нестабильностью, пока трон не занят. А как регенту, именно ему придется отвечать за последствия решений, принятых в ближайшие несколько дней людьми типа нас троих.
— Конал — король во всем, кроме титула, — выдохнул Морган, покачивая головой, когда снова тер глаза. — Голова идет кругом.
— Но он в самом деле сын Нигеля, — напомнил ему Дункан. — И внук короля Донала Блейна.
— Он также очень незрел, — ответил Морган. — Я знаю. Прошлым летом он впервые участвовал в кампании вместе с Келсоном и со мною. Я с тех пор не заметил никаких особых свидетельств его возмужания. Способность зачать ребенка не делает мальчика мужчиной.
— Ребенка? — нахмурился Арилан. — Я ничего не слышал о ребенке.
Дункан вздохнул и покачал головой.
— Он еще не родился, насколько мне известно, — тихо сказал он. — Судя по дворцовым слухам, должен появиться на свет где-то в конце лета. Мать — деревенская девушка. Она живет в домике примерно в часе езды от города.
— Хм-м-м, — Арилан почесал узкий подбородок. — Он не женился на ней или не сделал еще какой-нибудь подобной глупости?
— Нет, — Дункан сплел пальцы. — Она — просто королевская любовница. Суда по тому, что я слышал — уже около года. Может, он и незрел, Денис, но он не глуп. Он сберег свою свободу для женитьбы на принцессе королевской крови, что была бы ему ровней.
— И ему придется найти ее как можно скорее, если у него должен родиться незаконный ребенок. Мы не можем ставить под угрозу наследование трона, после того, как он станет королем во всех смыслах.
— Боже праведный, Нигель еще даже не умер! — выдохнул Морган. — Почему ты не оставишь бедного мальчика в покое? Еще достаточно времени, чтобы найти жену. Мы не торопили Келсона. Разве и так недостаточно, что ему придется принять власть, пока Нигель все еще жив?
— Вопрос наследника очень важен, — холодно заметил Арилан. — Однако если вы предпочтете, можно предпринять шаги, чтобы незаконный ребенок Конала никогда не родился.
Эта угроза заставила Моргана резко дернуться, потому что он знал: если на Арилана надавить, он именно так и поступит. Затем Морган бросил взгляд на Дункана, застывшего с изумленным видом. Несомненно, Дункан тоже верил, что Арилан в состоянии привести угрозу в исполнение.
Дальнейшее сопротивление было бессмысленным. Морган знал: они с Дунканом неспособны сопротивляться ни Арилану, ни остальным членам Совета. Вздохнув, он развел руки, показывая свое согласие.
— Хорошо, епископ. Вы победили.
Спустя четыре дня Конал узнал о том, что его ждет. Арилан кратко поведал ему о его судьбе во время разговора с глазу на глаз в кабинете архиепископа Кардиеля и назначил время для проведения обряда передачи магической силы, через два дня, ночью.
— Проводить его будут Морган с Дунканом, как изначально планировалось для Нигеля, — сказал ему Арилан, — но я также буду присутствовать. Процедура будет несколько более сложной, чем обычно, поскольку твой отец еще жив, но ты пройдешь ее без особых трудностей.
Однако заверения Арилана не сняли беспокойство Конала: он прекрасно понимал, насколько будет уязвим, пока весь потенциал Халдейнов в нем не реализуется. Из знаний, полученных от Тирцеля, он мог сделать вывод: участие в ритуале по передаче силы Халдейнов, в основном, расширит и углубит мощь того, что он уже развил сам или под руководством Тирцеля. От него потребуется только давать ожидаемые ответы. Больше всего его беспокоил вопрос, который он не мог никому задать: сможет ли он скрывать свои нынешние достижения достаточно долго, чтобы они соединились с новыми, переданными ему силами? После того, как ритуал будет завершен — даже если больше ничего не случится — он сможет объяснять все свои нынешние способности, как часть наследства Халдейнов. Да и в любом случае Халдейнам редко приходилось что-либо объяснять.
Однако пока ему нужно пережить два дня. Кроме подготовки ко дню ритуала — медитации и поста — к нему не предъявлялось больше никаких требований.
Кроме династических. Очевидно, это было связано с беременностью Ваниссы. Арилан без обиняков заявил: раз теперь Конал является реальным наследником Халдейнов, от него требуется заключение подходящего брака, причем как можно быстрее, чтобы произвести на свет собственного наследника. Епископ не делал прямых угроз, но Коналу стало ясно: любая отсрочка с его стороны может повлечь опасность для Ваниссы и ее нерожденного ребенка.
Не то, чтобы Конала это особо волновало, хотя он по-своему и был привязан к девушке. А отсутствие беспокойства объяснялось тем, что выбранная им невеста уже фактически дала ему обещание, независимо от того, понимала она сама это или нет. Его агент наконец перехватил письмо Росаны архиепископу Кардиелю день назад и положил в кучу корреспонденции, ожидающей внимания архиепископа.
Поэтому, закончив разговор с Ариланом, Конал попросил личной встречи с архиепископом. Арилан ушел и вскоре его сменил Кардиель, которого разбирало любопытство: почему его хочет видеть принц? Конал должным образом поцеловал перстень священнослужителя, воспользовавшись физическим контактом, чтобы установить скрытую ментальную связь с архиепископом. Она сохранилась даже после того, как Конал выпустил руку Кардиеля.
— Вы хотели поговорить со мной, ваше высочество? — спросил Кардиель, усаживаясь за стол и жестом предлагая Коналу занять место напротив.
— Да, ваше преосвященство, — почтительно кивнул Конал, устраиваясь на краешке стула. — Я.., наверное, вы к настоящему моменту получили письмо от леди Росаны? Вы ведь получили его?
— От Росаны? — бровь Кардиеля приподнялась в удивлении, — Я об этом не знаю. Оно касается вас?
Изображая волнение, Конал сплел пальцы, играя золотым перстнем на левой руке.
— Я.., да, касается, архиепископ. Она… — он замолчал, словно смутился, затем в надежде посмотрел на Кардиеля. — Она сказала, что собирается просить снять с нее обет, Ваше Преосвященство, — прошептал он. — Я думал, вы его уже получили.
— Снять обет?
Кардиель быстро просмотрел лежавшие у него на столе письма, а затем застыл на мгновение перед тем, как вынуть из пачки один лист.
— Боже праведный, она в самом деле просит об этом, — его голубые глаза округлились, когда он просматривал текст. — «Неуверенна в моем призвании… снимите с меня обет.., я, в любом случае, пока давала только временные клятвы…»
Он поднял глаза на Конала в приятном удивлении, не осознавая, что его удовольствие от полученной информации и всего, что она подразумевала, закрепляется и усиливается магией Конала.
— Боже праведный, я в самом деле поражен. Она не указывает причин своей просьбы, но должен ли я предполагать, раз вы лично заинтересованы в этом деле, что вы и она…
Конал опустил голову и робко кивнул.
— Я знаю, многие будут удивлены. Ваше Преосвященство, но основания этого союза были заложены почти год назад, когда я провожал ее из аббатства святой Бригитты. Она отказывалась говорить на эту тему после моего возвращения, потому что считает неподобающим обсуждать такие вещи, пока мы все носим траур по Келсону, но мне кажется, я убедил ее, что нельзя терять время. И мой долг регента — и, похоже, короля до конца этого года — как можно скорее обеспечить Гвиннед наследником.
— Да, — сказал Кардиель, затем посмотрел на Конала с легким укором. — Законном наследником.
Коналу удалось демонстративно покраснеть.
— О, вы слышали про Ваниссу.
Получив от Кардиеля резкий кивок, Конал решил, что ему лучше раз и навсегда решить этот вопрос.
— Я не давал ей никаких обещаний, архиепископ, — тихо сказал он. — Если вас это беспокоит. Конечно, я обеспечу и ее, и ребенка всем необходимым, но я абсолютно свободен жениться на Росане.
К счастью, реакция Кардиеля смягчилась после заверения о чувстве ответственности Конала, и тому больше не потребовалось давить на архиепископа ментально.
— Понятно, — сказал Кардиель. — Наверное, большинство принцев зачинают несколько незаконнорожденных детей перед тем, как начинают вести подобающую королю жизнь. Келсон был исключением. Но я надеюсь, что ничего подобного не повторится после твоей женитьбы, сын мой. Я не могу не подчеркнуть важность наличия законного наследника престола.
— Я знаю о своем долге, ваше преосвященство, — прошептал Конал, опустив глаза. — Больше никаких Ванисс не будет. Однако я хотел бы, чтобы свадьба состоялась как можно быстрее. Я.., считаю, что мой отец был бы согласен.
— Конечно, — кивнул Кардиель — Великий Пост заканчивается чуть больше, чем через две недели, так что…
— Я предпочел бы не ждать так долго, архиепископ, — перебил Конал, вновь немного надавливая ментально. — Враги могут напасть гораздо раньше, чем мы предполагаем. Мой долг перед короной должен быть превыше всего. Не нужно пышных обрядов. Фактически при сложившихся обстоятельствах самой подходящей будет небольшая тихая церемония — только для членов семьи. Вы, наверное, сможете дать на это разрешение?
— Да, конечно.
— А пока я буду очень вам благодарен, если вы удовлетворите просьбу Росаны снять с нее обет, — сказал Конал, подталкивая письмо к Кардиелю и вручая ему перо. — Сейчас достаточно будет просто поставить внизу Placet, с вашей печатью и припиской, что официальное одобрение последует. Тогда я прямо сегодня отнесу это письмо ей, а вы уже подготовите все официальные бумаги после моего ухода.
Без малейшего сопротивления Кардиель обмакнул перо и написал на пергаменте одно слово: Placet, а после него добавил: Mandatum diliget, то есть «Приказ последует». После этого он подписался и приложил к листу свою печать, а затем умиротворенно откинулся на спинку стула. Конал тем временем дул на воск, чтобы тот побыстрее остыл, и он мог бы убрать лист к себе в карман.
— Я также хотел бы попросить вас пока хранить молчание, — продолжал Конал, готовясь уйти. — Кроме необходимых пояснений настоятельнице Росаны, я предпочел бы, чтобы вы ни с кем не обсуждали этот вопрос, пока я сам не сделаю объявление королевского совету. Это произойдет после воскресенья и проведения ритуала по передаче мне силы Халдейнов.
Поскольку Конал усилил свою просьбу магическим давлением, она превратилась в приказ, но это не являлось необычным требованием, учитывая деликатность ситуации. Реакцию Кардиеля тоже нельзя было назвать нехарактерной, даже хотя им и руководила воля Конала. Вопрос быстрой женитьбы следующего наследника уже стал или в самое ближайшее время станет темой для беспокойства практически всех высокопоставленных лиц при дворе, в особенности теперь, когда он стал регентом.
Единственным, что могло вызвать вопросы, была очевидная внезапность просьбы Росаны, но Конал быстро послал в мозг архиепископу яркие ментальные образы, созданные его воображением: исповедь Конала перед посвящением в рыцари — на которой тот вел себя подобающе принцу королевской крови, кандидату на посвящение в рыцари. Теперь архиепископ был уверен: Конал уже говорил ему о своей глубокой и нежной любви к Росане и просил у Кардиеля совета, как завоевать ее руку.
И Кардиель — так, как если бы его в самом деле спрашивали — будет помнить только, что он посоветовал осторожность на тот момент, поскольку дама давала обет церкви, но заверил Конала в своей искренней поддержке, если дама попросит у него самого снять с нее этот обет.
Когда Конал покидал кабинет Кардиеля, получив благословение архиепископа на задуманное, он считал, что даже Арилан не сможет добраться до случившегося на самом деле. Да и у епископа-Дерини не будет оснований для расспросов. Ведь его устраивает сложившаяся ситуация. Конал тихо посвистывал, направляясь назад в замок вместе с оруженосцем Иво, которого он забрал себе в услужение по возвращении, вместе с короной, которую он надеялся в скором времени надеть, и невестой, на которой он надеялся в скором времени жениться. Решение архиепископа в безопасности покоилось у него на груди.
Добравшись до замка, принц решил не терять времени и подтвердить участие Росаны в деле, которое он только что провернул. Он должен немедленно с ней увидеться. Более того, следовало обеспечить, чтобы их не перебили и им не помешали.
Заглянув к отцу и неторопливо пообедав с матерью, Конал отправился в небольшую комнату, расположенную за возвышением тронного зала, и послал Иво за Росаной. Она появилась полчаса спустя, все еще в черной траурной рясе, еще более похудевшая с последней встречи. Одна из сестер осталась подождать у дверей, чтобы соблюсти приличия.
— Вы хотели видеть меня, мой господин? — спросила Росана, чуть-чуть наклоняя голову и поглядывая на него с легким любопытством, когда церемонно кланялась.
— Да, — ответил он, жестом приглашая ее сесть рядом с ним на скамью у очага. — Пожалуйста, сядь.
Она вложила руки в широкие рукава и подчинилась, скромно глядя в пол, когда он вытянул ноги в сапогах поближе к теплу огня. Она устало вздохнула.
— Многое изменилось с тех пор, как мы разговаривали с тобой в последний раз, — начал Конал после. секундного молчания. — Несомненно, ты слышала про припадок моего отца.
— Да, мой господин, — ответила она. — Мы каждый день молимся о нем, но я слышала…
— То, что ты слышала, несомненно, правда, — тихо сказал Конал. — Прогноз не многообещающий.
Благодарю тебя за твои молитвы, но…
Он пожал плечами, по его телу пробежала нервная дрожь, затем, словно от горя, он закрыл лицо рукой.
— Прости меня. Просто я чувствую себя таким беспомощным. Вначале Келсон, теперь отец, он ведь покидает нас…
Она сидела к нему в профиль, невидящими глазами глядя в огонь.
— Говорят, он не переживет лето, — тихо произнесла она. — Вы станете королем, когда он умрет. И говорят, вы уже регент.
Он осторожно кивнул, едва осмеливаясь верить, что она сама привела его как раз к той теме, которую он хотел обсудить.
— Да, госпожа. И я буду королем. Хотя я и не чувствую себя готовым вынести такую огромную ношу. А ты.., подумала о том, о чем мы говорили раньше?
Когда она повернула голову, чтобы взглянуть на него, ее глаза округлились и в них стоял испуг. Он тут же вскочил со скамьи и опустился перед ней на колени, схватился за край ее рясы и страстно прижал ее к губам. Он в самом деле дрожал, хотя и думал, что контролирует ситуацию.
— Я люблю тебя, Росана, — прошептал он. — И, что по меньшей мере так же важно для короля, ты мне нужна. Ты нужна мне, чтобы быть рядом со мной и помогать мне править Гвиннедом. Без твоей поддержки и советов я не уверен, смогу ли вынести этот груз.
— Вы можете научиться любить другую, — прошептала Росана, пытаясь отнять свой подол у него из рук, но вместо этого он схватил ее руку и поцеловал. — Есть.., много принцесс, которые посчитают за честь вступить с вами в брак.
— Но ни одна из них не может сравниться с тобой, — ответил Конал. Он повернул ее руку и поцеловал ладонь. — Я — Халдейн, но меня никогда не готовили к тому, чтобы стать королем. Да, я сейчас почти король. Через несколько дней мне передадут весь потенциал королей Халдейнов — и я понятия не имею о том, как его правильно использовать. Но ты — Дерини. Ты сможешь научить меня. А наши дети…
— Мои дети…
В горле Росаны застряло рыдание, и она опустила голову.
Она плакала о Келсоне. Конала резко пронзила ревность, но он заставил себя подавить ее, как бесполезную. Келсон мертв, а он, Конал, жив, и пожинает плоды, причитающиеся Халдейну. Он мог позволить себе быть милостивым.
— Ты любила Келсона, не так ли, Росана? — тихо сказал Конал. — И ты думала, что твои дети также будут его детьми. — Он сделал паузу. — Я думаю, что знаю, насколько сильно ты этого хотела, но теперь этого уже не случится никогда. Однако есть шанс сделать многое почти таким же, как оно было бы, если бы он остался в живых.
— Ничто никогда не будет таким же, — удалось ей прошептать.
— Все может стать таким же, — уговаривал он. — Ты строила планы, Росана — и нет оснований, чтобы они не осуществились, только твоим мужем стану я, а не Келсон. Ты будешь королевой-Дерини Гвиннеда, со всем, что это подразумевает, и у тебя будет положение, которое даст тебе возможность улучшить положение своего племени. Ты сможешь основывать религиозные институты, исследовать дополнительные духовные возможности, которые, кажется, есть у Дерини, не исключено, даже возродить культ святого Камбера, как хотел Келсон. И ты станешь матерью принцев и принцесс Халдейнов — а я хочу иметь много детей, моя дорогая. Даже если ты не любишь меня сейчас, неужели ты не думаешь, что сможешь полюбить меня в будущем?
Конал снова поцеловал ее руку, затем позволил языку поласкать ее гладкую кожу, но только на мгновение. Он почувствовал, как она вздрогнула от этого. Принц очень осторожно запустил слабый: ментальный импульс из-за двойных щитов и обнаружил: ее защиты в смятении и она, очевидно, не видит оснований ограждаться от его ментальной силы.
Однако ее тело вело себя совсем иначе. Конал чувствовал: Росана отвечает ему и это беспокоит ее.
Она не боялась, что он попытается воспользоваться ситуацией — хотя ей и следовало бы — но она только с трудом сдерживалась. Его раздражало, что она сравнивает его прикосновение с прикосновениями Келсона, но успокоился, поняв: сравнение, скорее, в его пользу.
— А, я кое о чем забыл, — сказал он, выпуская ее ладонь и запуская руку под тунику, откуда достал пергамент, подписанный Кардиелем. — Сегодня утром я встречался с архиепископом. Я подумал, ты наверное прямо сейчас захочешь взглянуть на это, а не ждать день или два, пока получишь официальное уведомление.
Когда он вручил ей письмо, она побледнела, и ее руки задрожали. Раскрыв его, она прочитала несколько написанных Кардиелем слов.
— С меня снимают обет, — тихо прошептала Росана. — Почему он отдал это вам?
— Потому что я сказал ему, что хочу на тебе жениться.
— Вы.., сказали ему.
Она прижала письмо к груди, глядя в огонь. На глаза ей наворачивались слезы, и она не сопротивлялась, когда Конал взял письмо у нее из рук и положил рядом на скамью. Росана не отодвинулась, когда он снова взял ее руки в ладони, сжав их, и вопросительно посмотрел на нее.
— Стань моей женой, Росана, — прошептал он, передавая ей все свое желание — столько, сколько смел, при помощи ментальных посланий, а также голосом и телом. — Будь моей королевой и любовью. Теперь тебя ничто не останавливает. Ты свободна делать свой выбор.
Она с грустью покачала головой.
— Нет, я не свободна, мой господин. Я точно такая же пленница долга, как и вы. Лаже больше, потому что меня так воспитывали, а ваш долг — внове для вас.
— Разве Гвиннед является такой уж неприятной тюрьмой? — спросил он. — А меня ты находишь отвратительным тюремщиком?
— Quartus.
И энергия Ниварда, как и энергия Моргана с Дунканом, начала обряд, когда Морган раскинул руки в стороны, откинул голову назад и произнес последнюю ритуальную фразу, которая обеспечит их безопасность, пока они ищут хоть какой-нибудь след Келсона или Дугала:
— Primus, Secundus, Tertius, Quartus, fiat lux!
Когда светящийся ореол серебристого света поднялся вверх вокруг них, Морган опустил руки и взял ладони Дункана и Ниварда в свои. Физическая связь усиливала единение, которое и без того было достигнуто удивительно легко, пока устанавливались кубики, и Морган обнаружил, что ему легче общаться напрямую с сознанием двоих помощников, а не вербально, как он планировал вначале.
"Я раскладываю кубики в первый раз и пытаюсь соединиться с Келсоном, — послал он ментальный импульс. — Если после нескольких попыток, мы не добьемся успеха, я переброшусь на поиски Дугала.
Дункан, ты будешь руководить этим поиском. Нивард, ты должен поддерживать неактивного партнера в обоих случаях и просто быть готовым дать дополнительную энергию, если это потребуется. Вопросы есть?"
Вопросов не было. Морган перестал волноваться насчет Ниварда после первых нескольких секунд, когда послал свой зов пропавшему королю. Перед тем, как закончить ритуал, ему пришлось забрать немало энергии у молодого священника.
Но хотя они направляли свою энергию в сторону аббатства святого Беренда в течение почти целого часа, пытаясь отыскать вначале Келсона, а потом Дугала, и возвращаясь к первому, а потом ко второму, они не обнаружили никаких следов. К тому времени, как они закончили ритуал и сняли кубики, все трое чувствовали истощение. И Морган, и Дункан были вынуждены признать, что дальнейшие попытки, вероятно, бессмысленны.
— Я продолжал надеяться, — прошептал Морган, и шепот его звучал хрипло и неуверенно, когда он использовал заговор, снимающий усталость. — Я все еще не верю, что они оба мертвы — и мы оба этого не почувствовали. Но раз мы не нашли ни следа…
Морган с Дунканом были очень тихи и подавлены, следуя за Нивардом в часовню, чтобы, воспользовавшись Порталом, переместиться в Ремут.
***
И их настроение не стало лучше, когда они узнали новость, поджидавшую их в столице. Вначале, после всего остального, они посчитали случившийся с Нигелем припадок незначительным. Но все оказалось очень серьезным, когда они пришли к королевской постели вместе с Ариланом вскоре после прибытия, а затем, перейдя в другую комнату, выслушали мнение врачей.— Состояние не ухудшилось, — сообщил им отец Лаел. — Но и нет никаких улучшений. Обычно, если человек идет на поправку, после такого периода времени появляется хоть какое-то изменение.
— Он вообще ни на что не реагирует? — спросил Дункан.
Лаел покачал головой.
— Нет. Его сердце бьется сильно, дыхание регулярное и ровное, и мы получаем ряд обычных рефлексов, которые и следует ожидать, но он в глубокой коме. Мы даем ему настойки и бульоны, так что какое-то питание он получает. Но его состояние не внушает особых надежд. Он уже потерял в весе. Если ничто не изменится, он в лучшем случае проживет несколько месяцев.
Морган вздохнул и посмотрел себе на сапоги.
Ему удалось подавить большую часть эмоций, которые он испытал, узнав о болезни Нигеля. Ведь надежда все равно оставалась, пока Нигель фактически не умер. Но груз еще и этого, в дополнение к потере Келсона и Дугала, привел его на грань полного истощения. Он закрыл ладонями глаза, вновь произнося слова заговора, снимающего усталость, понимая, что если так будет продолжаться долго, то никакие заговоры уже не помогут. Потом он затуманенным взглядом посмотрел на Дункана, который чувствовал себя не лучше. Оба понимали, что теперь должны обсудить ряд с Ариланом вещей, не предназначавшихся для чужих ушей.
— Спасибо, что ввели нас в курс дела, отче, — поблагодарил Дункан Лаела, отпуская его кивком. — Вероятно, вам нужно возвращаться к пациенту.
— Конечно. Если я вам потребуюсь, зовите.
Когда Лаел ушел, Дункан повернулся к Арилану.
У него было чувство, что Арилан точно знает, какой будет следующая тема разговора.
— Ну, что теперь? — тихо спросил Дункан. — Очевидно, это поднимает сложные вопросы о наследстве Халдейнов. Денис, когда мы возвращались, мы были готовы передать Нигелю могущество. Очевидно, сейчас это невозможно, если, вообще, когда-нибудь станет возможно. У Совета есть мнение по этому поводу?
Перед тем, как Арилан смог ответить, Морган хмыкнул и скрестил руки на груди.
— Конечно, у них есть мнение. Ты слышал когда-нибудь, чтобы у Совета не было мнения по какому-то вопросу, независимо от того, касается он их или нет?
— Не думаю, что грубость уместна, — ровным тоном заметил Арилан. — Но я прощаю ее, потому что знаю, в каком напряжении вы оба находитесь. А вообще передача силы Халдейнов жизненно важна для Совета. И, да, у них есть свое мнение. Они хотят, чтобы Конал был утвержден как наследник Халдейнов и наделен всей полнотой силы, даже если его нельзя короновать, пока жив Нигель.
Дункан резко вдохнул воздух.
— А это, вообще, можно сделать, раз Нигель пока жив? Более того, ведь Нигелю потенциал уже был частично передан.
— Да, но в настоящее время он не способен стать преемником Келсона и не способен передать по наследству то, что у него есть. Это будет нелегко, не сомневаюсь, но, мы считаем, необходимо забрать у Нигеля все то, что было передано ему прежде, и в свою очередь передать эти силы Коналу. Конечно, это лишит Нигеля возможности когда-либо носить корону, если он все-таки поправится, но вы слышали, что сказал Лаел. Это маловероятно.
Морган хмыкнул.
— Я не удивлюсь, если они просто исправят ситуацию, — пробормотал он. — Подушка, прижатая к лицу беспомощного больного или что-то в этом роде — очень удобно, и как раз в их стиле. И все это здорово упростит жизнь Совету, не так ли?
— Тебе не кажется, что ты зашел слишком далеко?
— возразил Арилан.
— На самом деле, нет, — Морган наполовину отвернулся, сжав руки за спиной, и смотрел в ближайшее окно. — А что думает Конал обо всей сложившейся ситуации? Он готов списать со счета отца, чтобы удовлетворить благородные намерения Совета? Он согласен с тем, как Совет намерен распорядиться могуществом Халдейнов?
— Фактически, — ответил Арилан, упираясь кулаками в бока, — принц Конал гораздо более реально смотрит на вещи, чем вы оба. В конце концов, сейчас уже почти апрель. Наступает самое подходящее — время для ведения войны, если враги Гвиннеда решат воспользоваться нестабильностью, пока трон не занят. А как регенту, именно ему придется отвечать за последствия решений, принятых в ближайшие несколько дней людьми типа нас троих.
— Конал — король во всем, кроме титула, — выдохнул Морган, покачивая головой, когда снова тер глаза. — Голова идет кругом.
— Но он в самом деле сын Нигеля, — напомнил ему Дункан. — И внук короля Донала Блейна.
— Он также очень незрел, — ответил Морган. — Я знаю. Прошлым летом он впервые участвовал в кампании вместе с Келсоном и со мною. Я с тех пор не заметил никаких особых свидетельств его возмужания. Способность зачать ребенка не делает мальчика мужчиной.
— Ребенка? — нахмурился Арилан. — Я ничего не слышал о ребенке.
Дункан вздохнул и покачал головой.
— Он еще не родился, насколько мне известно, — тихо сказал он. — Судя по дворцовым слухам, должен появиться на свет где-то в конце лета. Мать — деревенская девушка. Она живет в домике примерно в часе езды от города.
— Хм-м-м, — Арилан почесал узкий подбородок. — Он не женился на ней или не сделал еще какой-нибудь подобной глупости?
— Нет, — Дункан сплел пальцы. — Она — просто королевская любовница. Суда по тому, что я слышал — уже около года. Может, он и незрел, Денис, но он не глуп. Он сберег свою свободу для женитьбы на принцессе королевской крови, что была бы ему ровней.
— И ему придется найти ее как можно скорее, если у него должен родиться незаконный ребенок. Мы не можем ставить под угрозу наследование трона, после того, как он станет королем во всех смыслах.
— Боже праведный, Нигель еще даже не умер! — выдохнул Морган. — Почему ты не оставишь бедного мальчика в покое? Еще достаточно времени, чтобы найти жену. Мы не торопили Келсона. Разве и так недостаточно, что ему придется принять власть, пока Нигель все еще жив?
— Вопрос наследника очень важен, — холодно заметил Арилан. — Однако если вы предпочтете, можно предпринять шаги, чтобы незаконный ребенок Конала никогда не родился.
Эта угроза заставила Моргана резко дернуться, потому что он знал: если на Арилана надавить, он именно так и поступит. Затем Морган бросил взгляд на Дункана, застывшего с изумленным видом. Несомненно, Дункан тоже верил, что Арилан в состоянии привести угрозу в исполнение.
Дальнейшее сопротивление было бессмысленным. Морган знал: они с Дунканом неспособны сопротивляться ни Арилану, ни остальным членам Совета. Вздохнув, он развел руки, показывая свое согласие.
— Хорошо, епископ. Вы победили.
Глава девятнадцатая
Воды краденые сладки, и утаенный хлеб приятен
Притчи 9:17
Спустя четыре дня Конал узнал о том, что его ждет. Арилан кратко поведал ему о его судьбе во время разговора с глазу на глаз в кабинете архиепископа Кардиеля и назначил время для проведения обряда передачи магической силы, через два дня, ночью.
— Проводить его будут Морган с Дунканом, как изначально планировалось для Нигеля, — сказал ему Арилан, — но я также буду присутствовать. Процедура будет несколько более сложной, чем обычно, поскольку твой отец еще жив, но ты пройдешь ее без особых трудностей.
Однако заверения Арилана не сняли беспокойство Конала: он прекрасно понимал, насколько будет уязвим, пока весь потенциал Халдейнов в нем не реализуется. Из знаний, полученных от Тирцеля, он мог сделать вывод: участие в ритуале по передаче силы Халдейнов, в основном, расширит и углубит мощь того, что он уже развил сам или под руководством Тирцеля. От него потребуется только давать ожидаемые ответы. Больше всего его беспокоил вопрос, который он не мог никому задать: сможет ли он скрывать свои нынешние достижения достаточно долго, чтобы они соединились с новыми, переданными ему силами? После того, как ритуал будет завершен — даже если больше ничего не случится — он сможет объяснять все свои нынешние способности, как часть наследства Халдейнов. Да и в любом случае Халдейнам редко приходилось что-либо объяснять.
Однако пока ему нужно пережить два дня. Кроме подготовки ко дню ритуала — медитации и поста — к нему не предъявлялось больше никаких требований.
Кроме династических. Очевидно, это было связано с беременностью Ваниссы. Арилан без обиняков заявил: раз теперь Конал является реальным наследником Халдейнов, от него требуется заключение подходящего брака, причем как можно быстрее, чтобы произвести на свет собственного наследника. Епископ не делал прямых угроз, но Коналу стало ясно: любая отсрочка с его стороны может повлечь опасность для Ваниссы и ее нерожденного ребенка.
Не то, чтобы Конала это особо волновало, хотя он по-своему и был привязан к девушке. А отсутствие беспокойства объяснялось тем, что выбранная им невеста уже фактически дала ему обещание, независимо от того, понимала она сама это или нет. Его агент наконец перехватил письмо Росаны архиепископу Кардиелю день назад и положил в кучу корреспонденции, ожидающей внимания архиепископа.
Поэтому, закончив разговор с Ариланом, Конал попросил личной встречи с архиепископом. Арилан ушел и вскоре его сменил Кардиель, которого разбирало любопытство: почему его хочет видеть принц? Конал должным образом поцеловал перстень священнослужителя, воспользовавшись физическим контактом, чтобы установить скрытую ментальную связь с архиепископом. Она сохранилась даже после того, как Конал выпустил руку Кардиеля.
— Вы хотели поговорить со мной, ваше высочество? — спросил Кардиель, усаживаясь за стол и жестом предлагая Коналу занять место напротив.
— Да, ваше преосвященство, — почтительно кивнул Конал, устраиваясь на краешке стула. — Я.., наверное, вы к настоящему моменту получили письмо от леди Росаны? Вы ведь получили его?
— От Росаны? — бровь Кардиеля приподнялась в удивлении, — Я об этом не знаю. Оно касается вас?
Изображая волнение, Конал сплел пальцы, играя золотым перстнем на левой руке.
— Я.., да, касается, архиепископ. Она… — он замолчал, словно смутился, затем в надежде посмотрел на Кардиеля. — Она сказала, что собирается просить снять с нее обет, Ваше Преосвященство, — прошептал он. — Я думал, вы его уже получили.
— Снять обет?
Кардиель быстро просмотрел лежавшие у него на столе письма, а затем застыл на мгновение перед тем, как вынуть из пачки один лист.
— Боже праведный, она в самом деле просит об этом, — его голубые глаза округлились, когда он просматривал текст. — «Неуверенна в моем призвании… снимите с меня обет.., я, в любом случае, пока давала только временные клятвы…»
Он поднял глаза на Конала в приятном удивлении, не осознавая, что его удовольствие от полученной информации и всего, что она подразумевала, закрепляется и усиливается магией Конала.
— Боже праведный, я в самом деле поражен. Она не указывает причин своей просьбы, но должен ли я предполагать, раз вы лично заинтересованы в этом деле, что вы и она…
Конал опустил голову и робко кивнул.
— Я знаю, многие будут удивлены. Ваше Преосвященство, но основания этого союза были заложены почти год назад, когда я провожал ее из аббатства святой Бригитты. Она отказывалась говорить на эту тему после моего возвращения, потому что считает неподобающим обсуждать такие вещи, пока мы все носим траур по Келсону, но мне кажется, я убедил ее, что нельзя терять время. И мой долг регента — и, похоже, короля до конца этого года — как можно скорее обеспечить Гвиннед наследником.
— Да, — сказал Кардиель, затем посмотрел на Конала с легким укором. — Законном наследником.
Коналу удалось демонстративно покраснеть.
— О, вы слышали про Ваниссу.
Получив от Кардиеля резкий кивок, Конал решил, что ему лучше раз и навсегда решить этот вопрос.
— Я не давал ей никаких обещаний, архиепископ, — тихо сказал он. — Если вас это беспокоит. Конечно, я обеспечу и ее, и ребенка всем необходимым, но я абсолютно свободен жениться на Росане.
К счастью, реакция Кардиеля смягчилась после заверения о чувстве ответственности Конала, и тому больше не потребовалось давить на архиепископа ментально.
— Понятно, — сказал Кардиель. — Наверное, большинство принцев зачинают несколько незаконнорожденных детей перед тем, как начинают вести подобающую королю жизнь. Келсон был исключением. Но я надеюсь, что ничего подобного не повторится после твоей женитьбы, сын мой. Я не могу не подчеркнуть важность наличия законного наследника престола.
— Я знаю о своем долге, ваше преосвященство, — прошептал Конал, опустив глаза. — Больше никаких Ванисс не будет. Однако я хотел бы, чтобы свадьба состоялась как можно быстрее. Я.., считаю, что мой отец был бы согласен.
— Конечно, — кивнул Кардиель — Великий Пост заканчивается чуть больше, чем через две недели, так что…
— Я предпочел бы не ждать так долго, архиепископ, — перебил Конал, вновь немного надавливая ментально. — Враги могут напасть гораздо раньше, чем мы предполагаем. Мой долг перед короной должен быть превыше всего. Не нужно пышных обрядов. Фактически при сложившихся обстоятельствах самой подходящей будет небольшая тихая церемония — только для членов семьи. Вы, наверное, сможете дать на это разрешение?
— Да, конечно.
— А пока я буду очень вам благодарен, если вы удовлетворите просьбу Росаны снять с нее обет, — сказал Конал, подталкивая письмо к Кардиелю и вручая ему перо. — Сейчас достаточно будет просто поставить внизу Placet, с вашей печатью и припиской, что официальное одобрение последует. Тогда я прямо сегодня отнесу это письмо ей, а вы уже подготовите все официальные бумаги после моего ухода.
Без малейшего сопротивления Кардиель обмакнул перо и написал на пергаменте одно слово: Placet, а после него добавил: Mandatum diliget, то есть «Приказ последует». После этого он подписался и приложил к листу свою печать, а затем умиротворенно откинулся на спинку стула. Конал тем временем дул на воск, чтобы тот побыстрее остыл, и он мог бы убрать лист к себе в карман.
— Я также хотел бы попросить вас пока хранить молчание, — продолжал Конал, готовясь уйти. — Кроме необходимых пояснений настоятельнице Росаны, я предпочел бы, чтобы вы ни с кем не обсуждали этот вопрос, пока я сам не сделаю объявление королевского совету. Это произойдет после воскресенья и проведения ритуала по передаче мне силы Халдейнов.
Поскольку Конал усилил свою просьбу магическим давлением, она превратилась в приказ, но это не являлось необычным требованием, учитывая деликатность ситуации. Реакцию Кардиеля тоже нельзя было назвать нехарактерной, даже хотя им и руководила воля Конала. Вопрос быстрой женитьбы следующего наследника уже стал или в самое ближайшее время станет темой для беспокойства практически всех высокопоставленных лиц при дворе, в особенности теперь, когда он стал регентом.
Единственным, что могло вызвать вопросы, была очевидная внезапность просьбы Росаны, но Конал быстро послал в мозг архиепископу яркие ментальные образы, созданные его воображением: исповедь Конала перед посвящением в рыцари — на которой тот вел себя подобающе принцу королевской крови, кандидату на посвящение в рыцари. Теперь архиепископ был уверен: Конал уже говорил ему о своей глубокой и нежной любви к Росане и просил у Кардиеля совета, как завоевать ее руку.
И Кардиель — так, как если бы его в самом деле спрашивали — будет помнить только, что он посоветовал осторожность на тот момент, поскольку дама давала обет церкви, но заверил Конала в своей искренней поддержке, если дама попросит у него самого снять с нее этот обет.
Когда Конал покидал кабинет Кардиеля, получив благословение архиепископа на задуманное, он считал, что даже Арилан не сможет добраться до случившегося на самом деле. Да и у епископа-Дерини не будет оснований для расспросов. Ведь его устраивает сложившаяся ситуация. Конал тихо посвистывал, направляясь назад в замок вместе с оруженосцем Иво, которого он забрал себе в услужение по возвращении, вместе с короной, которую он надеялся в скором времени надеть, и невестой, на которой он надеялся в скором времени жениться. Решение архиепископа в безопасности покоилось у него на груди.
Добравшись до замка, принц решил не терять времени и подтвердить участие Росаны в деле, которое он только что провернул. Он должен немедленно с ней увидеться. Более того, следовало обеспечить, чтобы их не перебили и им не помешали.
Заглянув к отцу и неторопливо пообедав с матерью, Конал отправился в небольшую комнату, расположенную за возвышением тронного зала, и послал Иво за Росаной. Она появилась полчаса спустя, все еще в черной траурной рясе, еще более похудевшая с последней встречи. Одна из сестер осталась подождать у дверей, чтобы соблюсти приличия.
— Вы хотели видеть меня, мой господин? — спросила Росана, чуть-чуть наклоняя голову и поглядывая на него с легким любопытством, когда церемонно кланялась.
— Да, — ответил он, жестом приглашая ее сесть рядом с ним на скамью у очага. — Пожалуйста, сядь.
Она вложила руки в широкие рукава и подчинилась, скромно глядя в пол, когда он вытянул ноги в сапогах поближе к теплу огня. Она устало вздохнула.
— Многое изменилось с тех пор, как мы разговаривали с тобой в последний раз, — начал Конал после. секундного молчания. — Несомненно, ты слышала про припадок моего отца.
— Да, мой господин, — ответила она. — Мы каждый день молимся о нем, но я слышала…
— То, что ты слышала, несомненно, правда, — тихо сказал Конал. — Прогноз не многообещающий.
Благодарю тебя за твои молитвы, но…
Он пожал плечами, по его телу пробежала нервная дрожь, затем, словно от горя, он закрыл лицо рукой.
— Прости меня. Просто я чувствую себя таким беспомощным. Вначале Келсон, теперь отец, он ведь покидает нас…
Она сидела к нему в профиль, невидящими глазами глядя в огонь.
— Говорят, он не переживет лето, — тихо произнесла она. — Вы станете королем, когда он умрет. И говорят, вы уже регент.
Он осторожно кивнул, едва осмеливаясь верить, что она сама привела его как раз к той теме, которую он хотел обсудить.
— Да, госпожа. И я буду королем. Хотя я и не чувствую себя готовым вынести такую огромную ношу. А ты.., подумала о том, о чем мы говорили раньше?
Когда она повернула голову, чтобы взглянуть на него, ее глаза округлились и в них стоял испуг. Он тут же вскочил со скамьи и опустился перед ней на колени, схватился за край ее рясы и страстно прижал ее к губам. Он в самом деле дрожал, хотя и думал, что контролирует ситуацию.
— Я люблю тебя, Росана, — прошептал он. — И, что по меньшей мере так же важно для короля, ты мне нужна. Ты нужна мне, чтобы быть рядом со мной и помогать мне править Гвиннедом. Без твоей поддержки и советов я не уверен, смогу ли вынести этот груз.
— Вы можете научиться любить другую, — прошептала Росана, пытаясь отнять свой подол у него из рук, но вместо этого он схватил ее руку и поцеловал. — Есть.., много принцесс, которые посчитают за честь вступить с вами в брак.
— Но ни одна из них не может сравниться с тобой, — ответил Конал. Он повернул ее руку и поцеловал ладонь. — Я — Халдейн, но меня никогда не готовили к тому, чтобы стать королем. Да, я сейчас почти король. Через несколько дней мне передадут весь потенциал королей Халдейнов — и я понятия не имею о том, как его правильно использовать. Но ты — Дерини. Ты сможешь научить меня. А наши дети…
— Мои дети…
В горле Росаны застряло рыдание, и она опустила голову.
Она плакала о Келсоне. Конала резко пронзила ревность, но он заставил себя подавить ее, как бесполезную. Келсон мертв, а он, Конал, жив, и пожинает плоды, причитающиеся Халдейну. Он мог позволить себе быть милостивым.
— Ты любила Келсона, не так ли, Росана? — тихо сказал Конал. — И ты думала, что твои дети также будут его детьми. — Он сделал паузу. — Я думаю, что знаю, насколько сильно ты этого хотела, но теперь этого уже не случится никогда. Однако есть шанс сделать многое почти таким же, как оно было бы, если бы он остался в живых.
— Ничто никогда не будет таким же, — удалось ей прошептать.
— Все может стать таким же, — уговаривал он. — Ты строила планы, Росана — и нет оснований, чтобы они не осуществились, только твоим мужем стану я, а не Келсон. Ты будешь королевой-Дерини Гвиннеда, со всем, что это подразумевает, и у тебя будет положение, которое даст тебе возможность улучшить положение своего племени. Ты сможешь основывать религиозные институты, исследовать дополнительные духовные возможности, которые, кажется, есть у Дерини, не исключено, даже возродить культ святого Камбера, как хотел Келсон. И ты станешь матерью принцев и принцесс Халдейнов — а я хочу иметь много детей, моя дорогая. Даже если ты не любишь меня сейчас, неужели ты не думаешь, что сможешь полюбить меня в будущем?
Конал снова поцеловал ее руку, затем позволил языку поласкать ее гладкую кожу, но только на мгновение. Он почувствовал, как она вздрогнула от этого. Принц очень осторожно запустил слабый: ментальный импульс из-за двойных щитов и обнаружил: ее защиты в смятении и она, очевидно, не видит оснований ограждаться от его ментальной силы.
Однако ее тело вело себя совсем иначе. Конал чувствовал: Росана отвечает ему и это беспокоит ее.
Она не боялась, что он попытается воспользоваться ситуацией — хотя ей и следовало бы — но она только с трудом сдерживалась. Его раздражало, что она сравнивает его прикосновение с прикосновениями Келсона, но успокоился, поняв: сравнение, скорее, в его пользу.
— А, я кое о чем забыл, — сказал он, выпуская ее ладонь и запуская руку под тунику, откуда достал пергамент, подписанный Кардиелем. — Сегодня утром я встречался с архиепископом. Я подумал, ты наверное прямо сейчас захочешь взглянуть на это, а не ждать день или два, пока получишь официальное уведомление.
Когда он вручил ей письмо, она побледнела, и ее руки задрожали. Раскрыв его, она прочитала несколько написанных Кардиелем слов.
— С меня снимают обет, — тихо прошептала Росана. — Почему он отдал это вам?
— Потому что я сказал ему, что хочу на тебе жениться.
— Вы.., сказали ему.
Она прижала письмо к груди, глядя в огонь. На глаза ей наворачивались слезы, и она не сопротивлялась, когда Конал взял письмо у нее из рук и положил рядом на скамью. Росана не отодвинулась, когда он снова взял ее руки в ладони, сжав их, и вопросительно посмотрел на нее.
— Стань моей женой, Росана, — прошептал он, передавая ей все свое желание — столько, сколько смел, при помощи ментальных посланий, а также голосом и телом. — Будь моей королевой и любовью. Теперь тебя ничто не останавливает. Ты свободна делать свой выбор.
Она с грустью покачала головой.
— Нет, я не свободна, мой господин. Я точно такая же пленница долга, как и вы. Лаже больше, потому что меня так воспитывали, а ваш долг — внове для вас.
— Разве Гвиннед является такой уж неприятной тюрьмой? — спросил он. — А меня ты находишь отвратительным тюремщиком?