Кейес Грег. На грани победы-1: Завоевание

   Энакина охватила досада, но он переборол ее.
   Он чувствовал светляка — не в Силе, не так, как остальные детали меча. Все было на месте, все было подогнано и готово работать. Но то, что он сказал Рапуунгу, было правдой; миг, когда светомеч действительно становился оружием джедая, наступал тогда, когда через него протекали первые амперы питания, когда каждый кусочек его становился частью другого и частью джедая, создавшего оружие.
   Но светляк сопротивлялся этому. Ну, не то чтобы сопротивлялся, но и в схеме работать не хотел.
   А время шло, и каждый миг Тахирай приближалась к чему-то ужасному.
   «Сконцентрируйся», подумал Энакин. «Не пытайся — делай».
   Но кто делает, тот ошибается, и где-то была ошибка. Слова мастера Йоды, вся его философия, требовали присутствия Силы во всем.
   Но в йуужань-вонгах Силы не было. Ее не было в их биотехнологии. С ними можно было сражаться лишь опосредованно, с помощью того, что ощущалось в Силе.
   Тут ему будто вкатили оплеуху — тот, кто ударил, замахивался очень долго.
   Мастер Йода ошибался.
   Джедаи ошибались, а Вуа Рапуунг был прав. Если джедаев не интересовало ничего, кроме баланса Силы, тогда ему было ни к чему драться с йуужаньвонгами. О, он может спасти Тахирай; в конце концов, не дать ей стать темным джедаем — это было в сердцевине всей философии. Но действия йуужаньвонгов — какими бы злыми и нехорошими они не выглядели — нужно ли противостоять этим действиям и самим йуужань-вонгам, если они никак не влияют на Силу?
   Ясно было то, что чужаки убивали людей, и это всегда создавало возмущения в Силе. Но нарушало ли это баланс? Йуужань-вонги не собирали вокруг себя темную энергию. Если кто этим и рисковал, то как раз джедаи — вроде Кипа или самого Энакина. Похоже, борьба против йуужань-вонгов способна больше разбалансировать Силу, чем любые действия самих йуужаньвонгов.
   Конечно, в этом был определенный смысл. Почти то же самое сказали бы Джесин и дядя Люк. Однако все это основывалось на аксиоме, что Сила присутствует везде.
   Но на самом деле было не так. И в то время как реальность смотрела им в лицо, никто из джедаев не нашел в себе мужества бросить вызов новой реальности. Вместо этого они вели себя как испорченные дети, жаловались, что йуужань-вонги играют нечестно и нарушают их черно-белые правила. Поэтому Кип отправился их убивать — чтобы избавиться от проблемы путем ее уничтожения. Джесин отступил в нерешительности. Возможно, он был прав.
   Нет. Йуужань-вонги не имели права вырезать целые планеты. Они не имели права обращать в рабство людей. Эти действия были плохими, неправильными, и с ними нужно было бороться. Если Сила не вела этим путем, а лишь била тревогу о великой опасности Темной стороны — тогда, возможно, Энакин служил не Силе. Точнее, он служил чему-то более фундаментальному, чем Сила; Сила была проявлением этого, эманацией — инструментом. Не боги Рапуунга и вообще не божество, а некая фундаментальная истина, встроенная во вселенную на субатомном уровне. В этой галактике слугой такой истины была Сила. Там, откуда были родом йуужань-вонги, должно было существовать какое-то другое проявление. Но свет оставался светом, а тьма — тьмой. И, что бы не случилось с йуужань-вонгами, они давным-давно повернулись к темной стороне. Если бы Империя Палпатина победила и отправила завоевательную экспедицию в другую галактику — в галактику, где Сила неизвестна, — какое понятие имели бы тамошние жители о светлой стороне Силы? Знали бы они, что Империя — лишь отклонение от того, что должно быть? Нет. Точно так же Энакин не знал — не мог знать — от какого проявления света отказались йуужань-вонги. Но они отказались.
   Может, это был результат полного обращения целого народа к темной стороне. А может, Сила просто отвергла их, или они ее.
   Это не значило, что все они злые, так же как не были злыми все те, кто служил Империи. Но из этого следовал вывод, что с йуужань-вонгами нужно бороться. Без гнева и ненависти — да. Но они должны быть остановлены, и Энакин Соло никогда не свернет с этого пути.
   С нахлынувшей вдруг уверенностью он потянулся в Силе к деталям светомеча и прижал их покрепче друг к другу.
   Итак, он должен косвенным образом работать с йуужань-вонгами и их вещами. Хорошо. Но за кажущейся разобщенностью должно быть единство.
   И тут его озарило. Связующим звеном между светомечом и светляком был Энакин Соло. Перемена должна была произойти в нем.
   Энергия выплеснулась и затрещала, пещера отозвалась шипяще-свистящим эхом, и где-то зарычал Вуа Рапуунг.
   Энакин взглянул на лиловое сияние светомеча и почувствовал, как ухмылка делит его лицо пополам.
   — Я снова джедай, — тихо сказал он.
   Возможно, джедай совершенно нового вида.
   — Два цикла начались и закончились, — пробурчал Вуа Рапуунг через несколько секунд. В лиловом свете его черты казались глубоко запавшими. — Кажется, твое мерзкое оружие работает. Теперь уже можно не прятаться? Можем мы наконец встретиться с нашими врагами?
   — Ты встретишься с ними, — сказал Энакин. — Я намерен с ними расправиться. Твоим формовщикам нужны джедаи? Один уже идет.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: ЗАВОЕВАНИЕ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

   Межань Куад закрутила свою прическу в знак того, что она узнала Нен Йим, когда та вошла в лабораторию.
   — Опиши свои успехи, адепт, — сказала наставница. Слова ее звучали отрывисто, а положение щупалец свидетельствовало о раздражении.
   — Мы добились неплохих успехов за время вашего отсутствия, наставница, — осторожно произнесла Нен Йим. — Я думаю, что при минимальной генетической корректировке имплантанты памяти станут постоянными. Она сопротивляется уже меньше, чем когда вы последний раз были здесь.
   — Да, — ответила Межань Куад, в гневе подергивая щупальцами. — Пропущены ценные дни. — она повернулась к Нен Йим. — Но по крайней мере здесь была ты, мой адепт, способная продолжать работу.
   Нен Йим смотрела, как Межань Куад направляется к виварию. Большую часть времени взгляд джиидаи по-прежнему оставался пустым, но теперь время от времени Нен Йим казалось, что она видит нечто сознательное за этим чужими зелеными глазами. Нечто больше от йуужань-вонга, чем от человека.
   — Ты можешь сказать мне, как тебя зовут? — спросила у джиидаи Межань Куад.
   На этот раз лишь секундное колебание.
   — Риина, — сказала джиидаи. — Меня зовут Риина.
   — Очень хорошо, Риина. Нен Йим объяснила, что с тобой сделали?
   — Немного.
   — Расскажи мне, что ты помнишь.
   — Когда я была ребенком, неверные захватили меня на краю своей галактики. Они сделали так, чтобы я выглядела как одна из них, и с помощью колдовства джиидаи ввели мне фальшивую память.
   — Как по-твоему, это правда?
   — Не всегда. Иногда мне кажется, что я… — Она вздохнула и стиснула руки. -…Кто-то еще.
   — Неверные сделали превосходную обработку. Прежде чем мы спасли тебя, они попытались стереть твое сознание. Тебе нанесен большой ущерб.
   — Я это чувствую, — ответила джиидаи.
   — Мне нужно кое-что знать, — продолжала Межань Куад. — Ты родилась с определенными способностями. Тебе лгали об этих способностях, но мы займемся и этим. Чего я боюсь, Риина, — что из-за твоих травм эти способности могли пострадать.
   — Я не могу даже думать о них, — сказала джиидаи. Капельки воды показались в уголках ее глаз и побежали вниз по лицу.
   — Я помогу тебе, — ответила формовщица. Она жестом велела виварию стать звуконепроницаемым и приказала Нен Йим:
   — Заглуши иглокол-раздражитель.
   Нен Йим вздрогнула:
   — Мастер, мудро ли это? У нее все еще бывают моменты, когда она заявляет о своем настоящем "я". Мы закрыли большинство этих нервных путей, но если убрать обещание боли…
   — Новая память уже на месте, да? Кажется, она работает весьма неплохо. Новая память будет держать ее под контролем. Это не займет много времени.
   — Это собьет ее с толку, — возразила Нен Йим, — и отбросит нас назад.
   — Кто здесь мастер, адепт? — резко спросила Межань Куад. — Ты что, всерьез сомневаешься в моем опыте?
   Нен Йим быстро преклонила колени:
   — Я заслуживаю презрения, наставница. Конечно,я сделаю, как вы велите. Я просто хотела высказать свои опасения.
   — Они учтены. А теперь заглуши раздражитель.
   Нен Йим повиновалась, и Межань Куад снова сделала мембрану проницаемой для звука. Она достала из кармана своего узита небольшой камень и положила его на полу комнаты.
   — Раньше ты могла своей волей поднять камень вроде этого, — сказала она джиидаи. — Я хочу посмотреть, как ты делаешь это сейчас.
   — Я должна буду обратиться к ложной памяти, — простонала джиидаи. — Это больно.
   — Мы принимаем боль, — сказала Межань Куад. — Твое сопротивление боли — это человеческая слабость, которую тебе внушили. Делай, что я говорю.
   — Да, мастер, — ответила джиидаи. Она устремила взгляд на камешек и закрыла глаза. В первый момент она скривилась, но затем лицо ее разгладилось, и камень взмыл над полом, как будто поднятый невидимой рукой.
   Межань Куад издала короткий победный смешок.
   — Нен Йим, — приказала она, — обозначь мозговые зоны, проявляющие наибольшую активность.
   — Да, мастер.
   — Риина, теперь можешь опустить камень.
   Камень послушно опустился на пол.
   — Это было не больно, — сказала джиидаи. — Я думала, будет больно.
   — Вот видишь? Твое выздоровление идет хорошо. Скоро ты вспомнишь все о своей жизни среди йуужань-вонгов.
   — Я бы хотела… — задумчиво протянула джиидаи.
   — Что?
   — Мне кажется, будто я — это две половинки двух разных людей, склеенные вместе, — сказала она. — Я бы хотела снова стать единой.
   — Ты станешь единой, — пообещала Межань Куад. — Прежде чем ты узнаешь об этом, ты станешь единой. А теперь, если можешь, подними этот камень еще раз, пожалуйста.
   — Ясно, что эти способности не локализованы в едином мозговом центре, так же как они не порождаются отдельным органом, — сказала позднее Межань Куад, когда они просматривали результаты своих экспериментов. — Ее способности джиидаи каким-то образом распределены в ее нервной сети, они не локализованы. Команды поступают, очевидно, вот из этой доли в передней части мозга, которая также отвечает за большинство ее сознательных мыслей. Но еще есть заметная активность в заднем мозгу.
   — Возможно, ее контроль исходит из модифицированной мышечной системы, — предположила Нен Йим.
   — Я не вижу никаких признаков того, что эта юная особа была как-то модифицирована, и вообще неверные демонстрируют лишь зачаточное знание биологии.
   — Я имела в виду — модифицированной путем отбора от поколения к поколению.
   — Генетический отбор? Интересно. Мы знаем из наших источников среди неверных, что эта «Сила» в некоторых семьях течет сильнее, чем в других, и что джиидаи часто вступают в браки с джиидаи. — она расстроенно сплела щупальца. — Нам нужны еще джиидаи, более крупный экземпляр. Некомпетентность воинов…
   Она вздрогнула и схватилась за голову своей восьмипалой рукой:
   — Пора. Я должна удалить свой Ваа-тюмор. Снова проклятая задержка!
   Нен Йим озадаченно посмотрела на наставницу:
   — Я думала, вы как раз этим и были заняты — удаляли Ваа-тюмор.
   Глаза Межань Куад превратились в щелочки.
   — Что? С чего ты это взяла?
   — Вас не было два цикла, мастер.
   — Действительно, я была занята бессмыссленными политическими процедурами вместе с мастером Йалом Фаатом. Он позвал меня через виллип на официальное собрание мастеров по вопросу делегирования ответственности за новый корабль-мир. Меня заставили присоединиться к их ритуальному уединению, и это в такое неподходящее время.
   — Но ассистент, которого вы прислали, ничего об этом не говорил. Он сказал, что вы заняты удалением Ваа-тюмора.
   Это произвело на Межань Куад поразительный эффект. Щупальца ее обвисли, а голос стал холоднее, чем жидкий азот:
   — Какой ассистент?
   — Цан.
   — Я не знаю никого с таким именем, — сказала Межань Куад.
   — Но он сказал мне, что его прислали вы.
   — И что я занята удалением Ваа-тюмора?
   — Да. Но он кое-что знал обо мне. О том, что мы делаем.
   Межань Куад опустилась на коврик и почесала голову.
   — Нет, — вздохнула она. — Он догадался, что мы впали в ересь, а ты подтвердила это. Собрание было уловкой, рассчитанной на то, чтобы занять меня. Теперь Йал Фаат имеет доказательства, благодаря тебе.
   — Нет!
   — О, боюсь, что да, — прогремел голос из дверей. Нен Йим обернулась и увидела командира Цаака Вуту, стоящего в дверях впереди своей личной стражи.
   Межань Куад встала в полный рост.
   — Это дамютек формовщиков. У вас нет моего разрешения на вход.
   — Мне оно не нужно, — отвечал командир. — Я имею полномочия от мастера Йала Фаата. Я также боюсь, что мне придется арестовать вас обеих и обыскать ваши комнаты на предмет доказательств.
   — Доказательств чего? Предъявите обвинения! — вскипела Межань Куад. — Не оскорбляйте нас арестом без основания!
   — Обвинение в ереси, конечно, — ответил Цаак Вуту. — Обвинение, которое быстро подтвердится доказательствами, я в этом уверен.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

   Подниматься обратно по корню оказалось куда легче, чем спускаться; течение теперь было на их стороне. Впрочем, от этого путешествие не стало ни на микрон приятнее.
   В оранжевом свете Явина они всплыли в водосборнике.
   По пути наверх Энакин сделал интересное открытие.
   Вуа Рапуунг теперь «существовал».
   Не в Силе, не с той четкостью, которую давала Сила, но тем не менее он ощущался — тень ярости, которую светляк отбрасывал на разум Энакина.
   Но это было еще не все. Энакин слышал вокруг себя беспорядочный, как бы фоновый гул сотен йуужань-вонгов. Шум появлялся и пропадал, как испорченная передача, но он несомненно присутствовал.
   Это не было Силой, но это было что-то, и теперь Энакин имел возможность посмотреть на дела йуужань-вонгов другими глазами. Его взгляд был прикован к деталям окрестных живых структур, которые он раньше не рассмотрел или не удосужился рассмотреть.
   В сопровождении Рапуунга Энакин вступил в полумрак.
   — Твоя джиидаи все еще в этом дамютеке? — спросил Рапуунг.
   Энакин сконцентрировался. Тахирай была на месте, но с каждым днем она становилась более… размытой, трудной для обнаружения. Сейчас он вообще еле ее слышал.
   — Она не двигалась с места, — ответил Энакин. — Она там, — показал он.
   Рапуунг скорчил гримасу.
   — Это не центральные лаборатории формовочного комплекса.
   — Я чувствую ее именно там.
   Рапуунг почесал свой плоский нос.
   — В этом есть смысл. Там ее жилище, ее личные комнаты. Если она проводит работу с джиидаи рядом с собой и хочет, чтобы она осталась в тени, она может держать ее там.
   — Зачем это ей? — спросил Энакин.
   — Не знаю. Я не понимаю методов формовщиков. Притом она всегда была скрытной в своих делах. Она всегда была нервной. — его голос чуточку потеплел. — Всегда делала то, чего не следует.
   — Вроде романа с тобой.
   Ноздри Рапуунга сжались так, что нос почти закрылся, но он лишь раз дернул головой:
   — Да. Больше об этом не говори. Идем, неверный.
   — Веди. Я знаю направление, но не дорогу.
   Без лишних слов Рапуунг зашагал вперед. Перед ним открылось отверстие в стене.
   Формовочный комплекс представлял собой восьмиконечную звезду с бассейном в центре. Коридор, в который они вступили, проходил по одному из лучей. Внутри комплекс был освещен фосфоресценцией разбросанных там и сям светляков, оживавших, когда мимо проходил Рапуунг. Слабый запах морских водорослей и ящериц наполнял коридоры, изгибавшиеся часто и с дикой асимметрией. Бассейн не был перекрестком; для этой цели служило кольцо связующих коридоров, соединявших лучи звезды.
   Энакин напрягся, когда им встретились первые йуужань-вонги. Те стояли группой, обсуждая что-то такое, чего он не смог вполне уловить. Увидав Рапуунга и Энакина, йуужань-вонги перестали разговаривать и уставились на них, но никто не промолвил ни слова.
   — Это проще, чем я думал, — сказал Энакин, когда они миновали группу.
   Рапуунг крякнул:
   — Я убил бы их, если бы думал, что это поможет, но они послали сигнал в тот же миг, как увидели нас.
   — Ты о чем?
   — Опозоренный и раб в формовочном комплексе? Неправдоподобно.
   — Но они не…
   — Закричали? Убежали? Может, они и формовщики, но они йуужань-вонги. Если мы пришли их убить, они умрут. Они это знают.
   — И чего нам теперь ждать?
   Но отвечать Рапуунгу не пришлось. Стены, пол и потолок коридора впереди них вдруг сомкнулись.
   — Упс, — только и смог произнести Энакин. Быстрый взгляд назад показал ту же картину.
   — У нас несколько секунд, — сказал Рапуунг. — Не дыши.
   Энакин кивнул и зажег светомеч. Яростное лиловое сияние осветило туман, клубы которого выползали из стен коридора. Энакин подошел к барьеру и нанес по нему несколько размашистых ударов.
   Это не был панцырь из краба-вондууна. При первом же ударе ткань расступилась перед мечом. За пару секунд Энакин вырезал дыру достаточной величины, чтобы вылезти наружу.
   Дальше коридор продолжался еще четыре метра и выходил в другой пузырь. Эта секция уже была заполнена туманом.
   Энакин прорубился и через нее, но его легкие уже начали болеть, а перед глазами мелькали черные точки; поэтому, вместо того чтобы атаковать неизбежный барьер, который сомкнулся следом за вторым, он разрезал стену справа от себя.
   Пара вывалилась в большую комнату, где при их появлении два пораженных йуужань-вонга оторвались от исследования чего-то похожего на переплетенный пучок виноградных лоз толщиной с бедро Энакина. Энакин не мог сказать, животное это или растение, да его это и не интересовало.
   — Куда теперь? — спросил Энакин.
   Рапуунг ткнул пальцем в сторону двух формовщиков:
   — Один из вас. Отвести меня в персональную лабораторию мастера Межань Куад.
   Тот, что пониже, нахмурился:
   — Ты Опозоренный!
   Рапуунг сделал два широких шага и нанес ему мощный удар в грудь, от которого формовщик взмыл в воздух и шмякнулся о стену. Он сполз на пол, и изо рта его полилась кровь.
   — Ты, — скала Рапуунг второму формовщику. — Веди нас к Межань Куад.
   Тот поглядел на своего бездыханного товарища.
   — Идите за мной, — сказал он.
   — Могут ли они заполнить эту комнату газом? — спросил у Рапуунга Энакин.
   — Конечно. Но теперь, когда мы ушли из коридора, в котором, как они думают, мы находимся — теперь, чтобы нас найти, им придется проконсультироваться с мозгом дамютека. Это займет некоторое время. К тому моменту здесь уже будут воины.
   — Интересно, почему здесь совсем нет охраны?
   — Это место формовщиков. Воины должны входить сюда по приглашению или только во время взятия под стражу. Обычно в охране нет потребности. Прошли столетия с тех пор, как кто-то вторгался в дамютек формовщиков. Кто на это решится, кроме неверного?
   — Вуа Рапуунг, очевидно, — ответил Энакин.
   Формовщик провел их через серию крутых поворотов и затем через длинный, прямой коридор, который упирался в одну из мембран, обычно служивших дверями.
   — Там, — сказал их пленник, — находятся личные комнаты мастера. Но порог не откроется ни перед кем из нас.
   — Вот поэтому я и взял с собой джиидаи, — ответил ему Рапуунг, и Энакин включил меч и разрезал дверь. При этом он чуть не рассек надвое воина, стоявшего с той стороны. Йуужань-вонг удивленно моргнул и вскинул змеежезл в атакующую позицию.
   Рапуунг метнулся мимо Энакина, нырнул под не совсем готовую стойку воина и ударил его в подбородок полуразрушенным когтем, торчавшим из его локтя.
   От удара о челюсть имплантант смялся и отлетел прочь. Рапуунг, казалось, едва это заметил, все его внимание было сосредоточено на воинах, которых было полно в комнате.
   Энакин прыгнул следом и лезвием меча отбил удар, предназначавшийся Рапуунгу. Увидев новую опасность, напавший на Рапуунга воин крутанул змеежезлом, сделал его гибким и коварно хлестнул по горлу Энакина. Энакин парировал быстрым круговым движением, от чего гибкий змеежезл обвился вокруг меча, и нанес резкий прямой удар. Йуужань-вонг блокировал его свободной рукой, но часть энергии удара достигла цели.
   Энакин вырубил меч, сократил дистанцию, сунул эмиттер клинка воину в подмышку и снова включил меч.
   Воин судорожно дернулся и рухнул вниз, исторгнув облако пара.
   Энакин почувствовал удар сзади и без раздумий нырнул, поставил задний блок и ощутил резкий тычок змеежезла. Он упал, схватил невидимого врага за ногу кувыркнулся в сторону от третьего.
   Лишь обезопасив свою спину и приготовившись драться с этими двумя, он понял, что произошло. Он почувствовал йуужань-вонгов у себя за спиной. Не так отчетливо, как с помощью Силы, но этого хватило, чтобы спасти ему жизнь.
   Враги приближались с некоторой опаской, и Энакин успел заметить, что Вуа Рапуунг свалил второго воина и сейчас возился еще с тремя.
   Этим как будто исчерпывалось число воинов в комнате, хотя через большой проход в другом конце могли ворваться другие.
   Одна проблема за раз.
   Один йуужань-вонг рубанул Энакина по левой ноге, в то время как другой хлестнул по правому плечу. Энакин подпрыгнул над нижним ударом и отбил мечом полужесткий змеежезл, бивший сверху. Его меч ударил йуужань-вонгу по пальцам, отрубив два из них. Энакин сделал выпад, целясь второму врагу в глаз. Тот отдернул голову назад и вскинул змеежезл, чтобы парировать удар. Энакин отскочил, уходя от ответного выпада, и его удар пришелся в точности туда, где у человека грудь. Панцырь из краба-вондууна покоробился, но не треснул, однако удар был сильный. Йуужань-вонг уже потерял равновесие, уклоняясь от укола в глаз, и теперь неуклюже грянулся оземь.
   За эти две или три секунды второй противник Энакина махнул своим змеежезлом таким образом, что тот обвился и вокруг головы Энакина, и вокруг его клинка, выставленного во внутреннюю защиту плеча. Лишь отключив меч, сумел Энакин избежать смерти от собственного оружия, но ничто не могло помешать змеежезлу сдавить его шею подобно гарроте. Энакин рефлекторно потянулся к горлу, выронив оружие. Издав торжествующий крик, йуужань-вонгский воин повернулся спиной, явно намереваясь швырнуть Энакина через плечо и по ходу сломать ему шею. Энакин позволил воину провести бросок и упал на пол лицом к нему; шея осталась невредимой.
   Конечно, он не мог вдохнуть ни глоточка воздуха. Чуть ли не с презрением воин оторвал его от пола, по-прежнему сжимая обеими руками концы змеежезла.
   Йуужань-вонг не видел, что за его спиной в воздух поднялся светомеч — он заметил его, лишь когда лиловый клинок вышел из его шеи. Воин отпустил Энакина.
   К несчастью, змеежезл продолжал заниматься удушением Энакина, а второй враг уже взгромоздился на ноги. Энакин сумел поймать меч в руку как раз вовремя, чтобы блокировать дюжину ударов жезла, прежде чем почувствовал, что его легкие сейчас лопнут. Кровь молила о кислороде, а ноги как будто стали деревянными.
   Он попятился от атаки и рухнул, как тряпичная кукла; за время короткой паузы, когда враг решил, что он действительно умирает, Энакин превратил свое падение во вращение, прокатился мимо йуужань-вонга и обрубил ему обе ноги выше колена.
   Затем Энакин увидел пустоту.
   — Долго я был без сознания? — спросил он у Вуа Рапуунга. Йуужань-вонг отшвырнул в сторону змеежезл, который был обмотан вокруг шеи Энакина.
   — Всего несколько мгновений.
   Энакин поднялся на ноги.
   — Еще есть воины?
   — Способных сражаться нет. В этой комнате больше никого. Поблизости могут быть другие.
   Энакин осторожно массировал шею.
   — Кажется, ты говорил, что здесь не должно быть воинов.
   — Я ошибся. Но они здесь, должно быть, с какой-то целью.
   — Может, они знали, что мы идем сюда?
   — Возможно. Я так не думаю. Это личный отряд командира.
   — Замечательно. Тогда нам лучше поторопиться.
   — Наш проводник сбежал, но он нам больше не нужен. Думаю, мы уже близко.
   Энакин обвел взглядом павших воинов.
   — Не то чтоб он тебе был сильно нужен, — сказал он, — но почему бы тебе не взять один из этих змеежезлов?
   — Я дал обет богам, — отвечал Рапуунг. — До тех пор, пока я не буду оправдан перед моим народом, я не подниму оружие воина.
   — О. В этом есть смысл.
   Энакин сделал несколько шагов и помахал руками, чтобы убедиться, что все работает.
   — Мне не нравится, что здесь воины, — сказал Рапуунг.
   — Да и я тоже не в восторге.
   — Это не то, что я имел в виду. Если они здесь без разрешения формовщиков — значит, они пришли арестовать формовщиков или что-то у них изъять.
   — Они могут это сделать?
   Вуа Рапуунг хрипло рассмеялся:
   — Ты слишком мало о нас знаешь, неверный, и слишком мало знаешь о Межань Куад.
   — Но что… — начал Энакин, и тут до него дошло.
   — Тахирай!
   — Идем, — сказал Вуа Рапуунг. — Еще есть время.
   — Вот это место, — заявил Энакин. — Они держали ее здесь.
   Его взгляд ошалело метался по комнате. Она напоминала не столько лабораторию, сколько вивисекторий, каждая стена ее была покрыта внутренними органами — вот только некоторые из них пульсировали и мяукали, чего отделенные части тела не делают. Обычно. Четвертая часть комнаты была отгорожена прозрачной мембраной.