Страница:
— Цели зафиксированы, — сообщил Игначук. — Ракеты пошли.
— Что ж, поучим примитивных ублюдков, как связываться с Легионом, — заметил Башар.
— Новые цели! Новые цели! — раздался истерический возглас Руссо, едва не сорвавшийся на визг. — Еще одно звено. Передаю координаты.
— Черт побери! — выкрикнул Игначук. — Откуда только взялись эти клопы?
Карацолис взглянул на монитор своего компьютера, пытаясь подавить гложущий изнутри страх.
— Движутся на бреющем полете, — сказал он.
Координаты говорили о том, что эскадрилья ханнов находилась в опасной близости. Пока первое звено истребителей шло открыто на большой высоте, второе звено приближалось скрытно, подкрадываясь к подразделению на бреющем полете, едва не цепляя верхушки деревьев. — Эти примитивные гады, кажется, знают, что делают, Башар.
— Факторам избрать новые цели, — приказал Руссо. — «Саблезубы», сообщите о своем состоянии.
— «Саблезуб»-Один, пусто, — ответил Карацолис.
— «Саблезуб»-Два, осталось четыре ракеты, — добавил Игначук. — Ввожу огневую программу.
— Первый, подожди. Второй — огонь!
На экране монитора Карацолис увидел точечные вспышки, свидетельствующие о том, что ракеты легионеров нашли свои цели. Обычно успешное попадание придавало ему новые силы и приносило почти сексуальное удовольствие. На это раз он остался равнодушен.
Обезьяны не перехитрили Легион. Что еще они готовят?
Взгляд Фрейзера был прикован к тактическому экрану командного пункта. Вторая эскадрилья самолетов противника приближалась к колонне легионеров с востока. Очевидно, она прилетела из Жархи. Истребители шли в режиме бреющего полета над кронами деревьев, стараясь максимально долго оставаться вне поля зрения сенсоров легионеров. Чтобы противостоять тактике низко летящих самолетов, землянам придется призвать на помощь всю свою удачу.
Им и так уже слишком долго везло… Разведаппараты вели поиск, и уже через несколько минут вывели на главный монитор изображение эскадрильи самолетов.
«Черт побери! Бартлоу направил разведчиков прямо в противоположном направлении…!» Но ошибка капрала была естественной и объяснимой — Бартлоу не хватало опыта.
Стоило ли теперь сыпать проклятиями, если все равно уже ничего не изменишь. Командиром был Фрейзер, а не Бартлоу, поэтому и отвечать за все предстоит ему.
— Запущены факторы, сэр, — объявил Руссо. В ту же секунду на мониторе появились прочерченные ими траектории.
Гамильтон облокотился на спинку кресла Фрейзера.
— Истребители снова перестраиваются, — сказал он. — По крайней мере, это подразделение обезьян окончило школу, лейтенант. Такие навороты в маневрах применяются только в борьбе против тактического оружия. Но ведь до этого лохам никогда не приходилось сталкиваться с самонаводящимися ракетами.
Фрейзер настороженно взглянул на него:
— Тогда, похоже, Хигриг был прав. Как ты думаешь, за всем этим действительно могут стоять семти?
— Возможно. Обезьяны где-то научились тому, как противостоять нашему оборудованию. Они сумели обмануть сенсоры дистанционного наблюдения, вмонтированные в стену Анклава… и, кажется, не очень-то испугались огромного «Ганимеда». Будто знали, что на нем не было вооружения.
— Да, — Фрейзер еще некоторое время смотрел на экран. — Руссо, передай «Саблезубу»-Два, чтобы запустил грендели.
— Этого будет недостаточно, — спокойно заметил Гамильтон.
— Я знаю. Но таким образом мы несколько повысим шансы на выживание, — лейтенант напрягся. Джунгли были довольно густыми, что сильно снижало маневренность транспорта. Сможет ли «Саблезуб» развернуться так, чтобы поразить самолеты противника плазменной пушкой? Это сработало в Обезьяньей Крепости… но там было больше пространства для маневра. Из-за деревьев будет труднее следить за вражескими самолетами… хотя эти же самые деревья обеспечивают прикрытие транспортам Легиона.
Снижая шансы на попадание…
— Передай «Саблезубу», пусть переместится на восточный фланг колонны, чтобы обеспечить соответствующую огневую поддержку, — приказал он. — И во имя Бога, пусть запустят все оставшиеся факторы!
Руссо обеспокоенно взглянул на лейтенанта.
Фрейзер глубоко вздохнул, пытаясь сохранить присутствие духа. Он знал, что в его словах сквозит паника, и он должен перебороть страх. Войску нужен лидер.
Войску нужен лейтенант Фрейзер.
Жирай Кьенди всем телом навалился на рычаг управления, и проворный истребитель-бомбардировщик «Агхир» взмыл вверх. Двигатели завыли, протестуя против крутого виража. Кьенди заморгал, на несколько секунд ослепнув от яркого света, поглотившего ведущего эскадрильи Вьилина.
Турбулентные потоки, образовавшиеся в результате мощного взрыва, швыряли «Агхир» из стороны в сторону, как бешеного зимлата[64].
Кьенди выровнял самолет и сверил курс по компасу. Взглянув вверх, на маленькую черную коробочку, на скорую руку установленную под крышей кабины, кай прочитал сообщение, написанное на цифровом экране. Инопланетное устройство установили всего несколько дней назад, оно являлось частью программы Асиая, призванной очистить землю Драенжаила от земных демонов. Среди летчиков ходили слухи, что сами Древние Боги передали Драенжаилу эти магические приборы.
И Кьенди верил в это. Прибор обладал волшебным свойством: он определял цель на большом расстоянии и вел самолет к ней, несмотря на густой покров леса, который скрывал демонов. И кроме того, как говорил командир кая, этот прибор скажет летчику, на какой скорости и высоте нужно лететь и когда нажать на гашетку, чтобы бомбы, подвешенные под каждым крылом, попали точно в цель.
Волшебное устройство заменяло второго пилота, на которого возлагались обязанности бомбардира… очень удобно, когда самолет перегружен, когда ни о каком втором пилоте не может идти и речи.
Кай получил четкие инструкции: он должен был следить за сигналами, которые посылают соседи, выявлять цели для нанесения бомбовых ударов и заботиться, чтобы прибор не был поврежден . Кьенди протянул руку вверх и нажал маленькую кнопку сбоку на приборе. Он наблюдал за тем, как бриллиантовым светом засветился экран и по нему побежали странные цифры.
Кай снова потянул за рычаг, и бомбардировщик сорвался вниз, пикируя над самыми верхушками джунглей. Кьенди положил руку на гашетку, повторяя про себя обратный отсчет времени.
Четыре…три…два…один…
Кай нажал на гашетку и две 48-йнизовые[65] бомбы оторвались от крыльев самолета.
Тремя секундами позже сияние плазменной пушки поглотило самолет Кьенди.
— Сброшены бомбы! В укрытие! Противник вычислил наши позиции!
Едва прозвучали панические крики Гамильтона, как первый взрыв потряс командный вездеход.
Ударная волна швырнула Колина Фрейзера к стене, едва не заставив испустить дух. Лейтенант пошатнулся и попытался войти в двери, ведущие в десантный отсек.
Гамильтон и Руссо, привычные ко взрывам, пытались удержаться за своими терминалами. БМП содрогался от ударов взрывной волны. Ком-техник помог Фрейзеру протиснуться в люк, когда раздался второй взрыв.
Попадание было более точным, и осколки бомбы изрешетили левый борт вездехода. Из кабины водителя раздались крики.
Фрейзер ошеломленно смотрел на рухнувшего к его ногам Гамильтона. Рот его был искажен нечеловеческой болью и страданием. По подбородку текла струйка крови.
Осколок брони размером с солдатский штык торчал из спины Гамильтона как раз напротив сердца.
Фрейзер ошалело стоял, наблюдая за умирающим офицером. Он долго бы стоял так в оцепенении, если бы Руссо не взял его за руку и не протолкнул в дверь.
Легионер Карацолис слышал завывание протестующих сервомоторов, когда башня «Саблезуба» бешено вертелась в поисках новой цели.
— Я потерял связь с командным пунктом! — кричал он.
— Эх, — голос Башара, прозвучавший в наушниках, казался спокойным и невыразительным. — Похоже, что в них попала бомба. Переключайся на свои сенсоры.
— А ты что, думаешь, я семечки лузгаю, а? — Карацолис покосился на экран наведения, пытаясь понять, что с ними станет, если лейтенант Фрейзер погиб. Хотя это была не особенно удачная замена капитану Ласаллю, но перспектива попасть под командование одного из трех субалтернов или Флотского инженера была еще хуже.
Полубатальону Элис нужен был руководитель, обладающий опытом… даже если он только набирал этот опыт, как молодой лейтенант. По крайней мере, Фрейзер стал понимать свою работу.
Забравшись так глубоко в джунгли в самом сердце вражеской территории, нельзя менять командира. Только не это.
— Шевелись, Спиро! — прозвучал хрустящий от статических разрядов голос легионера Игначука. — В твоем направлений движутся несколько целей!
Карацолис заметил вспышку света и невесело улыбнулся. Плазменная пушка ТМП-2 Игначука уничтожила один истребитель.
— Раздолби их, Чук!
Спиро развернул башню и дал короткую очередь из пулемета. Каждый выстрел наполнял башню шумом лязгающего металла, рождающимся от трения о ствол снарядов, выплевываемых из дула мощными гауссовыми полями. От жара перегретой пушки буквально закипал воздух. С экрана исчез еще один самолет ханнов. Карацолис мысленно представил, как огромный плазменный шар проглатывает вражеский истребитель.
В тот же самый момент на экране появилась группа маленьких искорок. Дважды прозвучал выстрел плазменной пушки — Спиро пытался поразить в воздухе десяток летящих по дуге бомб. Перед тем как взорваться, второй вражеский самолет успел разбросать свои поганые подарки.
— Разворачивай, Башар! — прокричал Карацолис. — Уматываем отсюда!
Звук последнего выстрела был заглушен ревом турбин, включенных на полную мощность. Башар развернул транспорт и дал полный газ. Карацолис едва удержался в кресле во время мощного рывка «Саблезуба» и нажал кнопку, управляющую автоматическим наведением башни.
Вдруг «Саблезуб» дернулся и покачнулся от мощного толчка. Карацолис ударился о спинку сидения, прижатый перегрузкой.
— Держись за свою пушку, Спиро! — выкрикнул Башар.
Легионер Карацолис хотел было выкрикнуть в ответ нечто умное, но не успел. Второй мощный удар пришелся на корму стремительно двигающегося ТМП, швырнув его в сторону. Спиро ударился головой о предохранительный поручень. В глазах у него померкло, он потерял сознание. По левому уху потекла теплая струйка крови.
Рев турбин резко смолк, когда третий взрыв потряс металлическое тело «Саблезуба».
— Я не могу удержать его! — кричал Башар, от его показного спокойствия не осталось и следа. — Мы…
ТМП ударился обо что-то твердое и внезапно замер. Придя в себя, Карацолис понял, что «Саблезуб» утратил магрэповый модуль и упал. Передняя часть корпуса была причудливо изогнута и смята как раз в том месте, где вышла из строя магнитная подвеска. «Ангел Смерти» накренился наподобие корабля, черпающего воду носом.
— Башар? — Спиро чувствовал себя полностью опустошенным.
Тишина… затем из водительской кабины донесся жалобный стон. Раздался треск горящей проводки, звуки электрических разрядов, и в устоявшемся воздухе кабины появился привкус озона.
Карацолис поспешно отстегнул ремни безопасности и нырнул в люк башни, чтобы быстрее попасть в передний отсек «Саблезуба», туда, где находился его раненый механик. Голова Спиро была наполнена пульсирующей болью, но он не обращал на нее ни малейшего внимания. Напрягая зрение, заставлял себя идти вперед. Проскользнув мимо двигателя, управляющего башней, он оказался в водительской кабине.
Из панели управления валил дым. Карацолис схватил огнетушитель, висевший на щите позади водительского кресла, и быстро залил пеной искрящиеся приборы. Затем торопливо отстегнул ремни, которыми был пристегнут к креслу Башар. Водитель стонал, но не шевелился. На лбу у него зияла рана.
Карацолис попытался открыть люк, но лязгание сервомотора дало ему понять, что механизмы повреждены. Выругавшись, он надавил на рычаг аварийного открытия двери. Ему пришлось приложить все силы, чтобы заставить бронированную крышку приоткрыться, голова у него раскалывалась. Кто-то кричал, уговаривая его поскорее найти укрытие, пока ханны не сбросили еще одну бомбу на беззащитный «Саблезуб».
Но Спиро не собирался бросать Башара. Он нажал на другой рычаг, пытаясь приоткрыть дверь, расположенную рядом с креслом водителя. Она отворилась на несколько сантиметров. Карацолис навалился всем телом и толкнул, дверь неохотно подалась, покачиваясь вперед-назад. Тяжело дыша, он вытащил турка из машины, а затем выпрыгнул и сам. Ядовитый чад заставил его закашляться.
Когда дым рассеялся, Спиро увидел разбитый ТМП и глубоко вдохнул свежий влажный лесной воздух. Башар снова застонал и попытался сесть.
— Какого черта? — кашляя, спросил капрал.
Карацолис сидел на коленях рядом с другом.
— Я всегда знал, что ты пропускал занятия в школе водителей, — сказал он, пытаясь сохранять традиционную насмешливую манеру их бесед. — Только посмотри, что ты сделал с нашим «Ангелом», мальчик!
Правая сторона ТМП была обожжена и испещрена мелкими пробоинами в результате первого неточного попадания. Даже после утраты одного из магрэповых модулей транспорт перекосился. Его корма висела на магнитной подушке, в то время как развороченная носовая часть уперлась в земляную насыпь.
— Медик! — кричал легионер, возникший рядом с двумя членами экипажа ТМП. — Эй, Уаттс! Здесь еще двое раненых!
Карацолис поднял руку, потрогав рану на голове, и долго в оцепенении смотрел на кровь.
Утрата «Ангела Смерти» оказалась для Спиро самой ужасной раной, полученной на войне.
Фрейзер нервно отмахнулся от доктора Рамиреса.
— Со мной все в порядке, док, — прокричал он. — Отправляйтесь к тем, кому действительно требуется неотложная помощь.
Рамирес неохотно кивнул и заспешил прочь.
Падре последовал за врачом, бросив неодобрительный взгляд на Фрейзера, возмущенный повышенным тоном лейтенанта. Сегодня днем отец Фицпатрик выполнил много обрядов, отпуская грехи умирающим.
— Какие у нас потери, пушкарь? — спросил Фрейзер у Трента. Сержант материализовался буквально ниоткуда, появившись перед Руссо и Фрейзером у люка командного вездехода. Казалось, даже Трент был потрясен.
— Выведены из строя три транспорта, лейтенант, — сказал Трент. — Во-первых, командный вездеход, а также один ТМП. Транспорт с ранеными поражен прямым попаданием, — по лицу сержанта пробежал спазм боли.
— Черт… — Фрейзер отвернулся. — Сколько пострадавших?
— Мы еще подсчитываем, лейтенант. Если бы не раненые… то не слишком много. Башару и Карацолису удалось выбраться из «Саблезуба» после того, как он был подбит. Нам повезло, что артиллерийским отделениям удалось отойти, прежде чем их позиции были атакованы.
— Какого черта! Как эти сволочи сумели нанести нам такой сокрушительный удар? — Фрейзер спрашивал скорее у самого себя, нежели у Трента. — Оружие примми не должно было причинить нам такого вреда!
— Должно быть, они воспользовались компьютерным наведением, — ответил Трент. — Когда они кидали бомбы, летчики знали, в какой момент освобождаться от груза.
— Но это не сошло им с рук, — добавила Келли Уинтерс, возникшая за спиной сержанта. — Второй «Саблезуб» сбил последний из самолетов обезьян, прежде чем тот успел сбросить бомбы и улететь.
— Эх, — Трент выразительно вздохнул и махнул рукой. — Я клянусь, что мы уничтожили все их самолеты, начиненные подобными компьютерами.
— Будем надеяться, что так, пушкарь, — устало ответил Фрейзер. — Потому что еще одна такая атака, и наш поход закончится.
Глава 16
— Иду по долине теней смерти, и не чувствую страха перед злом: ты навеки пребудешь со мной; как твоя участь и твой прах.
Лейтенант Колин Фрейзер невольно поежился, слушая псалом, который читал падре. Уцелевшие легионеры собрались на небольшой поляне, тишина нарушалась только негромким голосом отца Фицпатрика. Они собрались, чтобы воздать почести и проводить в последний путь своих усопших товарищей, погибших во время бомбового налета ханнов.
Фрейзер угрюмо оглядел людей, выстроившихся в шеренгу перед массивным надгробным холмом, который легионеры возвели в память о погибших.
Пятнадцать человек погибло при атаке. Лейтенант едва ли знал половину из них, и эта мысль принесла в его душу чувство неискупимой вины.
Дональд Гамильтон… молодой ответственный офицер, очевидно, спас Фрейзеру жизнь, подставив свою грудь под смертоносный металлический осколок. Только после его смерти Фрейзер узнан из разговоров товарищей о том, на что надеялся и о чем мечтал этот молодой парень. Гамильтон записался добровольцем в Легион сразу же после окончания колледжа. По словам Вандерграффа, он хотел побывать на передних рубежах Содружества, чтобы накопить кое-какой опыт и достойно предстать перед комиссией по отбору ответственных специалистов для Регулярной Армии. Несомненно, молодому человеку светило быстрое продвижение вверх по служебной лестнице разведывательного штаба Армии Содружества. Когда-то так было и с Фрейзером.
Или сержант взвода Перссон… Он находился в кабине командного вездехода рядом с водителем Хэйнстом, когда носовая часть транспорта взорвалась огнем. В секретном досье шведа он прочел, что Перссон добровольно отправился в Легион, избежав службы в штрафном батальоне за убийство трех мирных граждан в пьяной потасовке в Системе Тритона. Перссон был твердолобым, необщительным человеком… но отличным солдатом. И прекрасным легионером.
Один мечтал о будущем, в то время как другой бежал от мрачной тени прошлого. Смерть уравняла всех… Легион был для них домом.
Погибли многие, и ни один не был похож на другого. Кого-то смерть настигла во сне, пронзив грудь, спину или горло вражеской пулей. Легионер из штрафной роты, у которого не хватало одной руки после сражения в «Голове Шелтона»… Офицер Флота, раненый при падении «Ганимеда»…
Смерть объединила и уравняла их здесь, на чужой отдаленной планете.
Фицпартик захлопнул библию, но церемония похорон продолжалась. Фрейзер подумал, сколько лее еще раз ему придется присутствовать на погребальной церемонии, прежде чем полубатальон Элис достигнет базы. Десять процентов личного состава выбыли из строя после бомбовой атаки…
А до границы Драенжаила оставалось чуть менее тысячи километров.
Лейтенант почувствовал огромную ответственность, чудовищной ношей навалившуюся ему на плечи. Эти люди мертвы, и их смерть целиком лежит на совести их командира.
«Что я мог сделать иначе? — Фрейзер без конца задавал себе один и тот же вопрос. — Что мне нужно будет сделать в другой раз, чтобы уберечь своих людей от гибели?»
Им предстоял еще долгий путь, и Фрейзер точно знал, что очередного боя не миновать. Единственное, в чем лейтенант не был уверен, так это удастся ли ему узнать, чем закончится поход.
Мурашки пробежали по спине Слика, когда падре покрестился и подал знак, чтобы все опустили головы и помолились за успокоение душ погибших. В глубине души Слик надеялся, что церемония не займет много времени.
Вид тел, рядами уложенных в яму, наводил на него ужас, наполняя воспоминаниями пережитого страха.
За полчаса до начала бомбардировки лэнс-отделению Слика был отдан приказ погрузиться в транспорт. Они разместились в «Саблезубе», которым управляли легионер Игначук и сержант Мэйсон, надеясь отдохнуть до следующего пешего марша. Во время налета легионеры сидели в гнетущей темноте тесной десантной камеры, едва не оглохнув от пронзительного воя плазменного орудия.
Слику это сражение показалось самым ужасающим.
Запертый в металлическом гробу, без оружия, он не мог предпринять никаких действий для собственной защиты.
Каким-то невероятным образом ему удалось выдержать это, не потеряв рассудок. Но при воспоминаниях о недавно пережитом кошмаре кровь стыла у него в жилах. С болью он думал о людях, погибших во время бомбардировки.
— Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь, — произнес падре и еще раз быстро покрестился.
В тот же момент канонер сержант Трент шагнул вперед из строя.
— Слушайте все! Я хочу, чтобы вы отдали дань уважения всем, о ком скорбите, но немедленно после этого приступайте к работе! Я требую, чтобы вы, гориллы, были готовы к выступлению, которое начнется в 18.00.
Из рядов солдат раздался тихий ропот. Трент внимательно осмотрел своих подчиненных:
— Для тех, кто ворчит, повторяю, в 18.00 стандартных часов. Разойтись!
Сержант подошел к лейтенанту, стоящему в группе офицеров, пока толпа легионеров начала нехотя рассасываться. Слик собрался было уходить, но заметил, что Дмитрий Ростов быстро подошел к могиле. Ветеран Легиона присоединился к очереди, выстроившейся у могилы, и наклонился, чтобы взять комок земли. Охваченный любопытством Слик последовал за Ростовым.
Очередь, собравшаяся перед могилой, оказалась довольно длинной. Каждый из проходящих бросал в яму свой комок земли или горсть песка. Несколько крупиц легионеры клали себе в карман. Капрал Штраусе вытащил из вещмешка небольшой сосуд, уже наполовину наполненный землей всевозможных оттенков и добавил туда горсточку песка, подобранного им с края могилы.
— Что такое они делают, Ростов? — тихо спросил Слик. — Для чего им нужна эта земля?
Ростов оглядел юношу с неподдельным удивлением.
— Разве ты никогда… — он покачал головой. — Ах, да, ты все еще остаешься шишкой. Послушай, малыш, не задавай дурацких вопросов, если не хочешь, чтобы тебя потом считали тупицей, ладно?
Очередь медленно двигалась вперед, несколько минут Ростов хранил молчание. Затем он вдруг заговорил:
— Это традиция, малыш. Ты помогаешь похоронить парней, которых уже не вернуть, и забираешь горсть земли с их могилы. Это так, будто мы помогаем им преодолеть Последний Путь, понимаешь? Это приносит удачу.
— Ну, хватит, Ростов, — сказал Слик. — Только не говори мне, что ты веришь в удачу! С какой же ты, к чертям собачьим, планеты прилетел, а?
Глаза Ростова вспыхнули гневом.
— Прикуси язык, шишка! — он замолчал, глубоко вдыхая, чтобы успокоиться. — Послушай, как я уже сказал, это — традиция. И многие легионеры свято в нее верят. Это обычай, распространенный не только в Новом Крыму. Так что можешь думать, что хочешь, но большинство склонно считать именно так. И не тебе, сопливому шишаку, судить о том, правда это или нет. Понял, малыш?
— Да, конечно, Ростов… разумеется, — Слик отвернулся. — Мне просто показалось это забавным, вот и все. Похоже, что эти ребята не из нашего взвода. Или, может, кто-нибудь из них был твоим приятелем?
— Они все — мои приятели, шишка. И твои тоже. Мне кажется, ты все-таки не понял, — грозно выкрикнул он. — Легион сам о себе заботится. И неважно, видишь ли ты этих ребят впервые, или они — твои старые друзья, с которыми ты прослужил много лет. Они все — твои напарники, твои товарищи. Они были частью нашей семьи, единственной, которая у нас есть на многие годы!
Перед глазами Слика внезапно возникло лицо Билли таким, каким он видел его в последний раз.
Но он выкинул этот образ из головы. Как мог Ростов сравнивать каких-то незнакомых легионеров с его собственной плотью и кровью?
Он так сильно разозлил Ростова, что посчитал дальнейшие пререкания опасными.
За спиной Слика раздался рычащий голос:
— Тебе бы следовало это знать, шишка.
Голос принадлежал Хигригу, сержанту-убренфару из штрафной роты. Этот огромный, покрытый чешуей саурианин вызывал у Слика нервную дрожь. Разве можно доверять инопланетянам, даже если они служат в Легионе?
Казалось, Ростов не разделял его чувства.
— Он всего лишь новичок, серж, — заметил Ростов с улыбкой. — Тебе следовало бы знать, что новички редко прислушиваются к советам.
— Если бы они прислушивались, то вы, земляне, были бы славными Воинами, — ответил Хигриг. — Ваш Легион почти соответствует… но дураки вроде этого подрывают боевой дух, — убренфар снова повернулся к Слику: — Воздай честь своим товарищам, юноша. Воин, который идет в бой, не уважая своих погибших, с самого начала обречен на поражение.
— Это, небось, параграф вашего Устава? — поинтересовался Ростов.
Убренфар оскалил в улыбке пугающее количество зубов и щелкнул челюстью.
— Честно говоря, это — слова одного из моих товарищей по лэнс-отделению, я их лишь немного видоизменил. Этот афоризм принадлежит Вруурту, но он необычайно близок той философии, которой учили меня.
Ростов рассмеялся.
— Надо полагать, все солдаты одинаковы, серж.
— Здесь не над чем смеяться, Ростов, — Хигриг нагнулся, чтобы подобрать сырой ком земли. — Мои соотечественники не верят в «удачу», на которую вы, земляне, так часто полагаетесь. Но я надеюсь, что никто из присутствующих не будет возражать, если я выражу свое уважение к погибшим, следуя твоему старинному обычаю, — он гневно сверкнул глазами на Слика. — Даже если так не поступят некоторые из твоих соплеменников.
— Что ж, поучим примитивных ублюдков, как связываться с Легионом, — заметил Башар.
— Новые цели! Новые цели! — раздался истерический возглас Руссо, едва не сорвавшийся на визг. — Еще одно звено. Передаю координаты.
— Черт побери! — выкрикнул Игначук. — Откуда только взялись эти клопы?
Карацолис взглянул на монитор своего компьютера, пытаясь подавить гложущий изнутри страх.
— Движутся на бреющем полете, — сказал он.
Координаты говорили о том, что эскадрилья ханнов находилась в опасной близости. Пока первое звено истребителей шло открыто на большой высоте, второе звено приближалось скрытно, подкрадываясь к подразделению на бреющем полете, едва не цепляя верхушки деревьев. — Эти примитивные гады, кажется, знают, что делают, Башар.
— Факторам избрать новые цели, — приказал Руссо. — «Саблезубы», сообщите о своем состоянии.
— «Саблезуб»-Один, пусто, — ответил Карацолис.
— «Саблезуб»-Два, осталось четыре ракеты, — добавил Игначук. — Ввожу огневую программу.
— Первый, подожди. Второй — огонь!
На экране монитора Карацолис увидел точечные вспышки, свидетельствующие о том, что ракеты легионеров нашли свои цели. Обычно успешное попадание придавало ему новые силы и приносило почти сексуальное удовольствие. На это раз он остался равнодушен.
Обезьяны не перехитрили Легион. Что еще они готовят?
Взгляд Фрейзера был прикован к тактическому экрану командного пункта. Вторая эскадрилья самолетов противника приближалась к колонне легионеров с востока. Очевидно, она прилетела из Жархи. Истребители шли в режиме бреющего полета над кронами деревьев, стараясь максимально долго оставаться вне поля зрения сенсоров легионеров. Чтобы противостоять тактике низко летящих самолетов, землянам придется призвать на помощь всю свою удачу.
Им и так уже слишком долго везло… Разведаппараты вели поиск, и уже через несколько минут вывели на главный монитор изображение эскадрильи самолетов.
«Черт побери! Бартлоу направил разведчиков прямо в противоположном направлении…!» Но ошибка капрала была естественной и объяснимой — Бартлоу не хватало опыта.
Стоило ли теперь сыпать проклятиями, если все равно уже ничего не изменишь. Командиром был Фрейзер, а не Бартлоу, поэтому и отвечать за все предстоит ему.
— Запущены факторы, сэр, — объявил Руссо. В ту же секунду на мониторе появились прочерченные ими траектории.
Гамильтон облокотился на спинку кресла Фрейзера.
— Истребители снова перестраиваются, — сказал он. — По крайней мере, это подразделение обезьян окончило школу, лейтенант. Такие навороты в маневрах применяются только в борьбе против тактического оружия. Но ведь до этого лохам никогда не приходилось сталкиваться с самонаводящимися ракетами.
Фрейзер настороженно взглянул на него:
— Тогда, похоже, Хигриг был прав. Как ты думаешь, за всем этим действительно могут стоять семти?
— Возможно. Обезьяны где-то научились тому, как противостоять нашему оборудованию. Они сумели обмануть сенсоры дистанционного наблюдения, вмонтированные в стену Анклава… и, кажется, не очень-то испугались огромного «Ганимеда». Будто знали, что на нем не было вооружения.
— Да, — Фрейзер еще некоторое время смотрел на экран. — Руссо, передай «Саблезубу»-Два, чтобы запустил грендели.
— Этого будет недостаточно, — спокойно заметил Гамильтон.
— Я знаю. Но таким образом мы несколько повысим шансы на выживание, — лейтенант напрягся. Джунгли были довольно густыми, что сильно снижало маневренность транспорта. Сможет ли «Саблезуб» развернуться так, чтобы поразить самолеты противника плазменной пушкой? Это сработало в Обезьяньей Крепости… но там было больше пространства для маневра. Из-за деревьев будет труднее следить за вражескими самолетами… хотя эти же самые деревья обеспечивают прикрытие транспортам Легиона.
Снижая шансы на попадание…
— Передай «Саблезубу», пусть переместится на восточный фланг колонны, чтобы обеспечить соответствующую огневую поддержку, — приказал он. — И во имя Бога, пусть запустят все оставшиеся факторы!
Руссо обеспокоенно взглянул на лейтенанта.
Фрейзер глубоко вздохнул, пытаясь сохранить присутствие духа. Он знал, что в его словах сквозит паника, и он должен перебороть страх. Войску нужен лидер.
Войску нужен лейтенант Фрейзер.
Жирай Кьенди всем телом навалился на рычаг управления, и проворный истребитель-бомбардировщик «Агхир» взмыл вверх. Двигатели завыли, протестуя против крутого виража. Кьенди заморгал, на несколько секунд ослепнув от яркого света, поглотившего ведущего эскадрильи Вьилина.
Турбулентные потоки, образовавшиеся в результате мощного взрыва, швыряли «Агхир» из стороны в сторону, как бешеного зимлата[64].
Кьенди выровнял самолет и сверил курс по компасу. Взглянув вверх, на маленькую черную коробочку, на скорую руку установленную под крышей кабины, кай прочитал сообщение, написанное на цифровом экране. Инопланетное устройство установили всего несколько дней назад, оно являлось частью программы Асиая, призванной очистить землю Драенжаила от земных демонов. Среди летчиков ходили слухи, что сами Древние Боги передали Драенжаилу эти магические приборы.
И Кьенди верил в это. Прибор обладал волшебным свойством: он определял цель на большом расстоянии и вел самолет к ней, несмотря на густой покров леса, который скрывал демонов. И кроме того, как говорил командир кая, этот прибор скажет летчику, на какой скорости и высоте нужно лететь и когда нажать на гашетку, чтобы бомбы, подвешенные под каждым крылом, попали точно в цель.
Волшебное устройство заменяло второго пилота, на которого возлагались обязанности бомбардира… очень удобно, когда самолет перегружен, когда ни о каком втором пилоте не может идти и речи.
Кай получил четкие инструкции: он должен был следить за сигналами, которые посылают соседи, выявлять цели для нанесения бомбовых ударов и заботиться, чтобы прибор не был поврежден . Кьенди протянул руку вверх и нажал маленькую кнопку сбоку на приборе. Он наблюдал за тем, как бриллиантовым светом засветился экран и по нему побежали странные цифры.
Кай снова потянул за рычаг, и бомбардировщик сорвался вниз, пикируя над самыми верхушками джунглей. Кьенди положил руку на гашетку, повторяя про себя обратный отсчет времени.
Четыре…три…два…один…
Кай нажал на гашетку и две 48-йнизовые[65] бомбы оторвались от крыльев самолета.
Тремя секундами позже сияние плазменной пушки поглотило самолет Кьенди.
— Сброшены бомбы! В укрытие! Противник вычислил наши позиции!
Едва прозвучали панические крики Гамильтона, как первый взрыв потряс командный вездеход.
Ударная волна швырнула Колина Фрейзера к стене, едва не заставив испустить дух. Лейтенант пошатнулся и попытался войти в двери, ведущие в десантный отсек.
Гамильтон и Руссо, привычные ко взрывам, пытались удержаться за своими терминалами. БМП содрогался от ударов взрывной волны. Ком-техник помог Фрейзеру протиснуться в люк, когда раздался второй взрыв.
Попадание было более точным, и осколки бомбы изрешетили левый борт вездехода. Из кабины водителя раздались крики.
Фрейзер ошеломленно смотрел на рухнувшего к его ногам Гамильтона. Рот его был искажен нечеловеческой болью и страданием. По подбородку текла струйка крови.
Осколок брони размером с солдатский штык торчал из спины Гамильтона как раз напротив сердца.
Фрейзер ошалело стоял, наблюдая за умирающим офицером. Он долго бы стоял так в оцепенении, если бы Руссо не взял его за руку и не протолкнул в дверь.
Легионер Карацолис слышал завывание протестующих сервомоторов, когда башня «Саблезуба» бешено вертелась в поисках новой цели.
— Я потерял связь с командным пунктом! — кричал он.
— Эх, — голос Башара, прозвучавший в наушниках, казался спокойным и невыразительным. — Похоже, что в них попала бомба. Переключайся на свои сенсоры.
— А ты что, думаешь, я семечки лузгаю, а? — Карацолис покосился на экран наведения, пытаясь понять, что с ними станет, если лейтенант Фрейзер погиб. Хотя это была не особенно удачная замена капитану Ласаллю, но перспектива попасть под командование одного из трех субалтернов или Флотского инженера была еще хуже.
Полубатальону Элис нужен был руководитель, обладающий опытом… даже если он только набирал этот опыт, как молодой лейтенант. По крайней мере, Фрейзер стал понимать свою работу.
Забравшись так глубоко в джунгли в самом сердце вражеской территории, нельзя менять командира. Только не это.
— Шевелись, Спиро! — прозвучал хрустящий от статических разрядов голос легионера Игначука. — В твоем направлений движутся несколько целей!
Карацолис заметил вспышку света и невесело улыбнулся. Плазменная пушка ТМП-2 Игначука уничтожила один истребитель.
— Раздолби их, Чук!
Спиро развернул башню и дал короткую очередь из пулемета. Каждый выстрел наполнял башню шумом лязгающего металла, рождающимся от трения о ствол снарядов, выплевываемых из дула мощными гауссовыми полями. От жара перегретой пушки буквально закипал воздух. С экрана исчез еще один самолет ханнов. Карацолис мысленно представил, как огромный плазменный шар проглатывает вражеский истребитель.
В тот же самый момент на экране появилась группа маленьких искорок. Дважды прозвучал выстрел плазменной пушки — Спиро пытался поразить в воздухе десяток летящих по дуге бомб. Перед тем как взорваться, второй вражеский самолет успел разбросать свои поганые подарки.
— Разворачивай, Башар! — прокричал Карацолис. — Уматываем отсюда!
Звук последнего выстрела был заглушен ревом турбин, включенных на полную мощность. Башар развернул транспорт и дал полный газ. Карацолис едва удержался в кресле во время мощного рывка «Саблезуба» и нажал кнопку, управляющую автоматическим наведением башни.
Вдруг «Саблезуб» дернулся и покачнулся от мощного толчка. Карацолис ударился о спинку сидения, прижатый перегрузкой.
— Держись за свою пушку, Спиро! — выкрикнул Башар.
Легионер Карацолис хотел было выкрикнуть в ответ нечто умное, но не успел. Второй мощный удар пришелся на корму стремительно двигающегося ТМП, швырнув его в сторону. Спиро ударился головой о предохранительный поручень. В глазах у него померкло, он потерял сознание. По левому уху потекла теплая струйка крови.
Рев турбин резко смолк, когда третий взрыв потряс металлическое тело «Саблезуба».
— Я не могу удержать его! — кричал Башар, от его показного спокойствия не осталось и следа. — Мы…
ТМП ударился обо что-то твердое и внезапно замер. Придя в себя, Карацолис понял, что «Саблезуб» утратил магрэповый модуль и упал. Передняя часть корпуса была причудливо изогнута и смята как раз в том месте, где вышла из строя магнитная подвеска. «Ангел Смерти» накренился наподобие корабля, черпающего воду носом.
— Башар? — Спиро чувствовал себя полностью опустошенным.
Тишина… затем из водительской кабины донесся жалобный стон. Раздался треск горящей проводки, звуки электрических разрядов, и в устоявшемся воздухе кабины появился привкус озона.
Карацолис поспешно отстегнул ремни безопасности и нырнул в люк башни, чтобы быстрее попасть в передний отсек «Саблезуба», туда, где находился его раненый механик. Голова Спиро была наполнена пульсирующей болью, но он не обращал на нее ни малейшего внимания. Напрягая зрение, заставлял себя идти вперед. Проскользнув мимо двигателя, управляющего башней, он оказался в водительской кабине.
Из панели управления валил дым. Карацолис схватил огнетушитель, висевший на щите позади водительского кресла, и быстро залил пеной искрящиеся приборы. Затем торопливо отстегнул ремни, которыми был пристегнут к креслу Башар. Водитель стонал, но не шевелился. На лбу у него зияла рана.
Карацолис попытался открыть люк, но лязгание сервомотора дало ему понять, что механизмы повреждены. Выругавшись, он надавил на рычаг аварийного открытия двери. Ему пришлось приложить все силы, чтобы заставить бронированную крышку приоткрыться, голова у него раскалывалась. Кто-то кричал, уговаривая его поскорее найти укрытие, пока ханны не сбросили еще одну бомбу на беззащитный «Саблезуб».
Но Спиро не собирался бросать Башара. Он нажал на другой рычаг, пытаясь приоткрыть дверь, расположенную рядом с креслом водителя. Она отворилась на несколько сантиметров. Карацолис навалился всем телом и толкнул, дверь неохотно подалась, покачиваясь вперед-назад. Тяжело дыша, он вытащил турка из машины, а затем выпрыгнул и сам. Ядовитый чад заставил его закашляться.
Когда дым рассеялся, Спиро увидел разбитый ТМП и глубоко вдохнул свежий влажный лесной воздух. Башар снова застонал и попытался сесть.
— Какого черта? — кашляя, спросил капрал.
Карацолис сидел на коленях рядом с другом.
— Я всегда знал, что ты пропускал занятия в школе водителей, — сказал он, пытаясь сохранять традиционную насмешливую манеру их бесед. — Только посмотри, что ты сделал с нашим «Ангелом», мальчик!
Правая сторона ТМП была обожжена и испещрена мелкими пробоинами в результате первого неточного попадания. Даже после утраты одного из магрэповых модулей транспорт перекосился. Его корма висела на магнитной подушке, в то время как развороченная носовая часть уперлась в земляную насыпь.
— Медик! — кричал легионер, возникший рядом с двумя членами экипажа ТМП. — Эй, Уаттс! Здесь еще двое раненых!
Карацолис поднял руку, потрогав рану на голове, и долго в оцепенении смотрел на кровь.
Утрата «Ангела Смерти» оказалась для Спиро самой ужасной раной, полученной на войне.
Фрейзер нервно отмахнулся от доктора Рамиреса.
— Со мной все в порядке, док, — прокричал он. — Отправляйтесь к тем, кому действительно требуется неотложная помощь.
Рамирес неохотно кивнул и заспешил прочь.
Падре последовал за врачом, бросив неодобрительный взгляд на Фрейзера, возмущенный повышенным тоном лейтенанта. Сегодня днем отец Фицпатрик выполнил много обрядов, отпуская грехи умирающим.
— Какие у нас потери, пушкарь? — спросил Фрейзер у Трента. Сержант материализовался буквально ниоткуда, появившись перед Руссо и Фрейзером у люка командного вездехода. Казалось, даже Трент был потрясен.
— Выведены из строя три транспорта, лейтенант, — сказал Трент. — Во-первых, командный вездеход, а также один ТМП. Транспорт с ранеными поражен прямым попаданием, — по лицу сержанта пробежал спазм боли.
— Черт… — Фрейзер отвернулся. — Сколько пострадавших?
— Мы еще подсчитываем, лейтенант. Если бы не раненые… то не слишком много. Башару и Карацолису удалось выбраться из «Саблезуба» после того, как он был подбит. Нам повезло, что артиллерийским отделениям удалось отойти, прежде чем их позиции были атакованы.
— Какого черта! Как эти сволочи сумели нанести нам такой сокрушительный удар? — Фрейзер спрашивал скорее у самого себя, нежели у Трента. — Оружие примми не должно было причинить нам такого вреда!
— Должно быть, они воспользовались компьютерным наведением, — ответил Трент. — Когда они кидали бомбы, летчики знали, в какой момент освобождаться от груза.
— Но это не сошло им с рук, — добавила Келли Уинтерс, возникшая за спиной сержанта. — Второй «Саблезуб» сбил последний из самолетов обезьян, прежде чем тот успел сбросить бомбы и улететь.
— Эх, — Трент выразительно вздохнул и махнул рукой. — Я клянусь, что мы уничтожили все их самолеты, начиненные подобными компьютерами.
— Будем надеяться, что так, пушкарь, — устало ответил Фрейзер. — Потому что еще одна такая атака, и наш поход закончится.
Глава 16
Могилы были неотъемлемыми атрибутами каждого ночного привала.
Капитан Роулет, в письме с Мадагаскарской Кампании, Французский Иностранный Легион, 1895.
— Иду по долине теней смерти, и не чувствую страха перед злом: ты навеки пребудешь со мной; как твоя участь и твой прах.
Лейтенант Колин Фрейзер невольно поежился, слушая псалом, который читал падре. Уцелевшие легионеры собрались на небольшой поляне, тишина нарушалась только негромким голосом отца Фицпатрика. Они собрались, чтобы воздать почести и проводить в последний путь своих усопших товарищей, погибших во время бомбового налета ханнов.
Фрейзер угрюмо оглядел людей, выстроившихся в шеренгу перед массивным надгробным холмом, который легионеры возвели в память о погибших.
Пятнадцать человек погибло при атаке. Лейтенант едва ли знал половину из них, и эта мысль принесла в его душу чувство неискупимой вины.
Дональд Гамильтон… молодой ответственный офицер, очевидно, спас Фрейзеру жизнь, подставив свою грудь под смертоносный металлический осколок. Только после его смерти Фрейзер узнан из разговоров товарищей о том, на что надеялся и о чем мечтал этот молодой парень. Гамильтон записался добровольцем в Легион сразу же после окончания колледжа. По словам Вандерграффа, он хотел побывать на передних рубежах Содружества, чтобы накопить кое-какой опыт и достойно предстать перед комиссией по отбору ответственных специалистов для Регулярной Армии. Несомненно, молодому человеку светило быстрое продвижение вверх по служебной лестнице разведывательного штаба Армии Содружества. Когда-то так было и с Фрейзером.
Или сержант взвода Перссон… Он находился в кабине командного вездехода рядом с водителем Хэйнстом, когда носовая часть транспорта взорвалась огнем. В секретном досье шведа он прочел, что Перссон добровольно отправился в Легион, избежав службы в штрафном батальоне за убийство трех мирных граждан в пьяной потасовке в Системе Тритона. Перссон был твердолобым, необщительным человеком… но отличным солдатом. И прекрасным легионером.
Один мечтал о будущем, в то время как другой бежал от мрачной тени прошлого. Смерть уравняла всех… Легион был для них домом.
Погибли многие, и ни один не был похож на другого. Кого-то смерть настигла во сне, пронзив грудь, спину или горло вражеской пулей. Легионер из штрафной роты, у которого не хватало одной руки после сражения в «Голове Шелтона»… Офицер Флота, раненый при падении «Ганимеда»…
Смерть объединила и уравняла их здесь, на чужой отдаленной планете.
Фицпартик захлопнул библию, но церемония похорон продолжалась. Фрейзер подумал, сколько лее еще раз ему придется присутствовать на погребальной церемонии, прежде чем полубатальон Элис достигнет базы. Десять процентов личного состава выбыли из строя после бомбовой атаки…
А до границы Драенжаила оставалось чуть менее тысячи километров.
Лейтенант почувствовал огромную ответственность, чудовищной ношей навалившуюся ему на плечи. Эти люди мертвы, и их смерть целиком лежит на совести их командира.
«Что я мог сделать иначе? — Фрейзер без конца задавал себе один и тот же вопрос. — Что мне нужно будет сделать в другой раз, чтобы уберечь своих людей от гибели?»
Им предстоял еще долгий путь, и Фрейзер точно знал, что очередного боя не миновать. Единственное, в чем лейтенант не был уверен, так это удастся ли ему узнать, чем закончится поход.
Мурашки пробежали по спине Слика, когда падре покрестился и подал знак, чтобы все опустили головы и помолились за успокоение душ погибших. В глубине души Слик надеялся, что церемония не займет много времени.
Вид тел, рядами уложенных в яму, наводил на него ужас, наполняя воспоминаниями пережитого страха.
За полчаса до начала бомбардировки лэнс-отделению Слика был отдан приказ погрузиться в транспорт. Они разместились в «Саблезубе», которым управляли легионер Игначук и сержант Мэйсон, надеясь отдохнуть до следующего пешего марша. Во время налета легионеры сидели в гнетущей темноте тесной десантной камеры, едва не оглохнув от пронзительного воя плазменного орудия.
Слику это сражение показалось самым ужасающим.
Запертый в металлическом гробу, без оружия, он не мог предпринять никаких действий для собственной защиты.
Каким-то невероятным образом ему удалось выдержать это, не потеряв рассудок. Но при воспоминаниях о недавно пережитом кошмаре кровь стыла у него в жилах. С болью он думал о людях, погибших во время бомбардировки.
— Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь, — произнес падре и еще раз быстро покрестился.
В тот же момент канонер сержант Трент шагнул вперед из строя.
— Слушайте все! Я хочу, чтобы вы отдали дань уважения всем, о ком скорбите, но немедленно после этого приступайте к работе! Я требую, чтобы вы, гориллы, были готовы к выступлению, которое начнется в 18.00.
Из рядов солдат раздался тихий ропот. Трент внимательно осмотрел своих подчиненных:
— Для тех, кто ворчит, повторяю, в 18.00 стандартных часов. Разойтись!
Сержант подошел к лейтенанту, стоящему в группе офицеров, пока толпа легионеров начала нехотя рассасываться. Слик собрался было уходить, но заметил, что Дмитрий Ростов быстро подошел к могиле. Ветеран Легиона присоединился к очереди, выстроившейся у могилы, и наклонился, чтобы взять комок земли. Охваченный любопытством Слик последовал за Ростовым.
Очередь, собравшаяся перед могилой, оказалась довольно длинной. Каждый из проходящих бросал в яму свой комок земли или горсть песка. Несколько крупиц легионеры клали себе в карман. Капрал Штраусе вытащил из вещмешка небольшой сосуд, уже наполовину наполненный землей всевозможных оттенков и добавил туда горсточку песка, подобранного им с края могилы.
— Что такое они делают, Ростов? — тихо спросил Слик. — Для чего им нужна эта земля?
Ростов оглядел юношу с неподдельным удивлением.
— Разве ты никогда… — он покачал головой. — Ах, да, ты все еще остаешься шишкой. Послушай, малыш, не задавай дурацких вопросов, если не хочешь, чтобы тебя потом считали тупицей, ладно?
Очередь медленно двигалась вперед, несколько минут Ростов хранил молчание. Затем он вдруг заговорил:
— Это традиция, малыш. Ты помогаешь похоронить парней, которых уже не вернуть, и забираешь горсть земли с их могилы. Это так, будто мы помогаем им преодолеть Последний Путь, понимаешь? Это приносит удачу.
— Ну, хватит, Ростов, — сказал Слик. — Только не говори мне, что ты веришь в удачу! С какой же ты, к чертям собачьим, планеты прилетел, а?
Глаза Ростова вспыхнули гневом.
— Прикуси язык, шишка! — он замолчал, глубоко вдыхая, чтобы успокоиться. — Послушай, как я уже сказал, это — традиция. И многие легионеры свято в нее верят. Это обычай, распространенный не только в Новом Крыму. Так что можешь думать, что хочешь, но большинство склонно считать именно так. И не тебе, сопливому шишаку, судить о том, правда это или нет. Понял, малыш?
— Да, конечно, Ростов… разумеется, — Слик отвернулся. — Мне просто показалось это забавным, вот и все. Похоже, что эти ребята не из нашего взвода. Или, может, кто-нибудь из них был твоим приятелем?
— Они все — мои приятели, шишка. И твои тоже. Мне кажется, ты все-таки не понял, — грозно выкрикнул он. — Легион сам о себе заботится. И неважно, видишь ли ты этих ребят впервые, или они — твои старые друзья, с которыми ты прослужил много лет. Они все — твои напарники, твои товарищи. Они были частью нашей семьи, единственной, которая у нас есть на многие годы!
Перед глазами Слика внезапно возникло лицо Билли таким, каким он видел его в последний раз.
Но он выкинул этот образ из головы. Как мог Ростов сравнивать каких-то незнакомых легионеров с его собственной плотью и кровью?
Он так сильно разозлил Ростова, что посчитал дальнейшие пререкания опасными.
За спиной Слика раздался рычащий голос:
— Тебе бы следовало это знать, шишка.
Голос принадлежал Хигригу, сержанту-убренфару из штрафной роты. Этот огромный, покрытый чешуей саурианин вызывал у Слика нервную дрожь. Разве можно доверять инопланетянам, даже если они служат в Легионе?
Казалось, Ростов не разделял его чувства.
— Он всего лишь новичок, серж, — заметил Ростов с улыбкой. — Тебе следовало бы знать, что новички редко прислушиваются к советам.
— Если бы они прислушивались, то вы, земляне, были бы славными Воинами, — ответил Хигриг. — Ваш Легион почти соответствует… но дураки вроде этого подрывают боевой дух, — убренфар снова повернулся к Слику: — Воздай честь своим товарищам, юноша. Воин, который идет в бой, не уважая своих погибших, с самого начала обречен на поражение.
— Это, небось, параграф вашего Устава? — поинтересовался Ростов.
Убренфар оскалил в улыбке пугающее количество зубов и щелкнул челюстью.
— Честно говоря, это — слова одного из моих товарищей по лэнс-отделению, я их лишь немного видоизменил. Этот афоризм принадлежит Вруурту, но он необычайно близок той философии, которой учили меня.
Ростов рассмеялся.
— Надо полагать, все солдаты одинаковы, серж.
— Здесь не над чем смеяться, Ростов, — Хигриг нагнулся, чтобы подобрать сырой ком земли. — Мои соотечественники не верят в «удачу», на которую вы, земляне, так часто полагаетесь. Но я надеюсь, что никто из присутствующих не будет возражать, если я выражу свое уважение к погибшим, следуя твоему старинному обычаю, — он гневно сверкнул глазами на Слика. — Даже если так не поступят некоторые из твоих соплеменников.