— В личной карточке есть фотография. Вот в этом шкафу хранятся дела всех Байберов.
Гаррет склонился к ящику, молясь, чтобы директор ушел. Пока он дышит ему в шею, Гаррету придется просматривать каждый листок, вместо того чтобы просто отыскать дело Лейн.
— Как вы видите в этих очках? — удивился Шеффер.
Глаза. Гаррет тщательно все продумал, потом снял очки и положил в карман рубашки. Повернулся, мигая в свете, и посмотрел прямо в глаза Шефферу.
— Вам не кажется, что здесь жарко и пыльно? Вам гораздо удобнее в вашем кабинете. Не нужно оставаться со мной.
Лицо Шеффера на мгновение застыло, потом он вытер лоб.
— Какой стыд, что у нас нет кондиционера. Мистер Микаэлян, если не возражаете против одиночества, я, пожалуй, вернусь в кабинет.
— Я справлюсь.
Он смотрел, как уходит Шеффер, и как только за директором закрылась дверь, захлопнул ящик и открыл один из самых нижних. Перебирал папки с Ааронами, Калебами, Керолайн и Элдорасами. Рука его задержалась на папке Гаррета Байбера из-за простого сходства имен, потом он двинулся к букве М.
Папка пришла к нему в руки, как железо к магниту. БАЙБЕР МАДЛЕЙН. Он вытащил ее из ящика и раскрыл на полу. Вначале фотография. Молодая девушка, снимок почернел от времени. Это, несомненно, Лейн. Гаррет удовлетворенно вздохнул. Он нашел ее родину. И отсюда сможет отыскать и ее самое. Он пролистал записи первых четырех лет обучения в школе, надеясь больше узнать о ней.
Она была хорошей ученицей, по всем предметам всегда первая в классе. Окончила школу в числе лучших десяти учеников, но на выпуске речь не произносила. Высокие результаты он ожидал, но его удивило отсутствие честолюбия. Но потом он увидел длинный перечень дисциплинарных проступков и наказаний. Как утверждали многочисленные учителя, у девушки неконтролируемый характер, она часто участвует в драках — в тех драках, когда царапаются и кусаются, — и с девочками, и с мальчиками. Гаррет вспомнил молодую женщину, напавшую на проститутку, которая увела ее ужин… но это совсем другая личность, не Лейн Барбер. Жив ли кто-нибудь из этих учителей, чтобы оценить, как хорошо научилась Лейн управлять своим характером?
В деле были указаны имена родителей: Бенджамин и Энн, и домашний адрес: 513 Пайн Стрит. Гаррет все это записал, хотя сомневался, что дом сохранился после всех этих лет.
Он извлек из дела все, что считал полезным, вернул его в ящик, и теперь ему оставалось только сидеть в душной пыльной жаре и ждать, пока не пройдет достаточно времени и он сможет уйти с чердака.
Он направился к телефону. В телефонном справочнике пять Байберов, среди них Энн. Адрес — 513 Пайн Стрит. Улыбаясь секретарше школы, он переписал все пять адресов Байберов.
— Поговорю кое с кем. Спасибо за помощь.
Начал он, конечно, с Энн Байбер с 513 Пайн Стрит, всего в нескольких кварталах от школы. У дверей его встретила средних лет женщина. Лицо ее было похоже на лицо Лейн.
— Миссис Байбер? — спросил он. Она не мать Лейн. Может, сестра?
— Входите, — сказала женщина. — Сейчас позову маму.
Миссис Байбер оказалась маленькой хрупкой худой женщиной. Гаррет думал, что такую амазонку, как Лейн, может родить только очень рослая сильная женщина. Впрочем, как и дочь, она выглядела моложе своих лет. Двигалась она медленно, но держалась прямо, не сгибалась от возраста, и взгляд у нее был прямой, ясный. Его поразило сходство с собственной бабушкой, паника охватила его: может, и она узнала, кто он на самом деле?
Но рука ее не касалась креста на шее, она сердечно пригласила его сесть. Выслушав его рассказ, она посмотрела ему прямо в глаза.
— Моя дочь Мейда убежала в возрасте восемнадцати лет с учителем из Хейса. Можно взглянуть на ваш снимок? — Говорила она с тем же акцентом, который он все время слышал в последние дни.
— Это не ваша дочь, — сказал он ей, протягивая фотографию бабушки Дойл. — Я был в школе, и снимок вашей дочери не похож. Но я подумал, может, вы вспомните родственницу, похожую на ту, что на снимке.
Она рассматривала фотографию.
— Простите, нет. — Она вернула карточку.
Что теперь? Как перевести разговор на Лейн, не вызывая подозрений?
Гаррет сделал вид, что рассматривает фотографию.
— Неужели можно так просто уйти из дома и не вернуться? Надеюсь, вы знаете что-нибудь о дочери.
Старая женщина улыбнулась.
— Мейда звонит каждую неделю, где бы ни была. Она певица и много разъезжает, бывает даже в Мексике, в Канаде, в Японии. Мне хватило бы писем: звонить, наверно, страшно дорого, но она говорит, что ей доставляет радость мой голос.
У него перехватило дыхание. Вот это удача! Ему не нужно было изображать радость.
— Каждую неделю? У вас хорошая дочь!
— Знаю. — И она пустилась в рассказы о знакомых, которым дети вообще не звонят и не пишут.
Гаррет почти не слушал. Звонит каждую неделю. Разумно ли спрашивать, когда Лейн звонила в последний раз? Можно даже узнать город… С опозданием он понял, что миссис Байбер повторила имя Лейн.
— Простите. О чем вы?
— Я говорю, что девочкой Мейда была рослой и неуклюжей, а стала очень привлекательной женщиной. Она красива.
Он мигнул.
— Значит, вы с ней видитесь? И часто? — Неужели она где-то поблизости?
— Каждый День благодарения или на Рождество, — гордо сказала миссис Байбер. — Она всегда приезжает домой в отпуск.
Гаррет хотел закричать от счастья и обнять старуху. Лейн приезжает домой. Госпожа Удача, ты великодушна. Вместо того чтобы бегать по всему миру в поисках, нужно просто ждать… найти работу, подружиться с миссис Байбер, чтобы знать, когда ожидать Лейн… и позволить беглянке самой прийти к нему.
Гаррет склонился к ящику, молясь, чтобы директор ушел. Пока он дышит ему в шею, Гаррету придется просматривать каждый листок, вместо того чтобы просто отыскать дело Лейн.
— Как вы видите в этих очках? — удивился Шеффер.
Глаза. Гаррет тщательно все продумал, потом снял очки и положил в карман рубашки. Повернулся, мигая в свете, и посмотрел прямо в глаза Шефферу.
— Вам не кажется, что здесь жарко и пыльно? Вам гораздо удобнее в вашем кабинете. Не нужно оставаться со мной.
Лицо Шеффера на мгновение застыло, потом он вытер лоб.
— Какой стыд, что у нас нет кондиционера. Мистер Микаэлян, если не возражаете против одиночества, я, пожалуй, вернусь в кабинет.
— Я справлюсь.
Он смотрел, как уходит Шеффер, и как только за директором закрылась дверь, захлопнул ящик и открыл один из самых нижних. Перебирал папки с Ааронами, Калебами, Керолайн и Элдорасами. Рука его задержалась на папке Гаррета Байбера из-за простого сходства имен, потом он двинулся к букве М.
Папка пришла к нему в руки, как железо к магниту. БАЙБЕР МАДЛЕЙН. Он вытащил ее из ящика и раскрыл на полу. Вначале фотография. Молодая девушка, снимок почернел от времени. Это, несомненно, Лейн. Гаррет удовлетворенно вздохнул. Он нашел ее родину. И отсюда сможет отыскать и ее самое. Он пролистал записи первых четырех лет обучения в школе, надеясь больше узнать о ней.
Она была хорошей ученицей, по всем предметам всегда первая в классе. Окончила школу в числе лучших десяти учеников, но на выпуске речь не произносила. Высокие результаты он ожидал, но его удивило отсутствие честолюбия. Но потом он увидел длинный перечень дисциплинарных проступков и наказаний. Как утверждали многочисленные учителя, у девушки неконтролируемый характер, она часто участвует в драках — в тех драках, когда царапаются и кусаются, — и с девочками, и с мальчиками. Гаррет вспомнил молодую женщину, напавшую на проститутку, которая увела ее ужин… но это совсем другая личность, не Лейн Барбер. Жив ли кто-нибудь из этих учителей, чтобы оценить, как хорошо научилась Лейн управлять своим характером?
В деле были указаны имена родителей: Бенджамин и Энн, и домашний адрес: 513 Пайн Стрит. Гаррет все это записал, хотя сомневался, что дом сохранился после всех этих лет.
Он извлек из дела все, что считал полезным, вернул его в ящик, и теперь ему оставалось только сидеть в душной пыльной жаре и ждать, пока не пройдет достаточно времени и он сможет уйти с чердака.
Он направился к телефону. В телефонном справочнике пять Байберов, среди них Энн. Адрес — 513 Пайн Стрит. Улыбаясь секретарше школы, он переписал все пять адресов Байберов.
— Поговорю кое с кем. Спасибо за помощь.
Начал он, конечно, с Энн Байбер с 513 Пайн Стрит, всего в нескольких кварталах от школы. У дверей его встретила средних лет женщина. Лицо ее было похоже на лицо Лейн.
— Миссис Байбер? — спросил он. Она не мать Лейн. Может, сестра?
— Входите, — сказала женщина. — Сейчас позову маму.
Миссис Байбер оказалась маленькой хрупкой худой женщиной. Гаррет думал, что такую амазонку, как Лейн, может родить только очень рослая сильная женщина. Впрочем, как и дочь, она выглядела моложе своих лет. Двигалась она медленно, но держалась прямо, не сгибалась от возраста, и взгляд у нее был прямой, ясный. Его поразило сходство с собственной бабушкой, паника охватила его: может, и она узнала, кто он на самом деле?
Но рука ее не касалась креста на шее, она сердечно пригласила его сесть. Выслушав его рассказ, она посмотрела ему прямо в глаза.
— Моя дочь Мейда убежала в возрасте восемнадцати лет с учителем из Хейса. Можно взглянуть на ваш снимок? — Говорила она с тем же акцентом, который он все время слышал в последние дни.
— Это не ваша дочь, — сказал он ей, протягивая фотографию бабушки Дойл. — Я был в школе, и снимок вашей дочери не похож. Но я подумал, может, вы вспомните родственницу, похожую на ту, что на снимке.
Она рассматривала фотографию.
— Простите, нет. — Она вернула карточку.
Что теперь? Как перевести разговор на Лейн, не вызывая подозрений?
Гаррет сделал вид, что рассматривает фотографию.
— Неужели можно так просто уйти из дома и не вернуться? Надеюсь, вы знаете что-нибудь о дочери.
Старая женщина улыбнулась.
— Мейда звонит каждую неделю, где бы ни была. Она певица и много разъезжает, бывает даже в Мексике, в Канаде, в Японии. Мне хватило бы писем: звонить, наверно, страшно дорого, но она говорит, что ей доставляет радость мой голос.
У него перехватило дыхание. Вот это удача! Ему не нужно было изображать радость.
— Каждую неделю? У вас хорошая дочь!
— Знаю. — И она пустилась в рассказы о знакомых, которым дети вообще не звонят и не пишут.
Гаррет почти не слушал. Звонит каждую неделю. Разумно ли спрашивать, когда Лейн звонила в последний раз? Можно даже узнать город… С опозданием он понял, что миссис Байбер повторила имя Лейн.
— Простите. О чем вы?
— Я говорю, что девочкой Мейда была рослой и неуклюжей, а стала очень привлекательной женщиной. Она красива.
Он мигнул.
— Значит, вы с ней видитесь? И часто? — Неужели она где-то поблизости?
— Каждый День благодарения или на Рождество, — гордо сказала миссис Байбер. — Она всегда приезжает домой в отпуск.
Гаррет хотел закричать от счастья и обнять старуху. Лейн приезжает домой. Госпожа Удача, ты великодушна. Вместо того чтобы бегать по всему миру в поисках, нужно просто ждать… найти работу, подружиться с миссис Байбер, чтобы знать, когда ожидать Лейн… и позволить беглянке самой прийти к нему.
Часть пятая
ПАУТИНА
1
Секция объявлений в местной газете мало что дала Гаррету. Все предлагаемые работы были дневными.
— Есть ли в городе места для работы ночью? — спросил он у дежурной гостиницы.
Она поправила очки на носу.
— Ну, есть заведения для автомобилистов, но там обычно подрабатывают школьники. Попытайтесь спросить в кафе «Пионер» выше по улице и в гриле на Мейн Стрит. Они работают поздно, до девяти, а в уик-энды даже до одиннадцати.
Так поздно? Ну и ну! Вслух он сказал:
— Спасибо. — И вышел из гостиницы.
На улице он осмотрелся. Баумен — не Сан-Франциско. Он никогда не видел главную улицу с рельсами посредине. С двумя полосами движения в каждую сторону и двумя полосками для стоянки с диагональной разлиновкой противоположная сторона улицы казалась такой же далекой, как край города. Виднелись несколько магазинов. Подобно элеваторам, местные здания заинтересовали Гаррета. Все они: бары, жилые дома, магазины, школы, суды — были, казалось, построены из песчаника. Ему это понравилось: и из-за приятного цвета, и потому, что жилище людей как будто вырастало непосредственно из прерии.
Гаррет направился вначале к кафе «Пионер». Вторая половина дня, он на улице почти в одиночестве. Магазины закрылись полчаса назад, улица пуста, на ней только оставленные машины. В окошке кассы театра «Дрисколл» рядом с гостиницей висел плакат: представления по вечерам в пятницу, субботу и воскресенье. Гаррет прочел его, проходя мимо. Театр на уик-энды? А что эти люди делают в остальные вечера?
Через три четверти квартала все мысли о развлечениях исчезли из его головы. Ветерок принес отвратительный запах, от него загорелся воздух в легких. Чеснок! Он побыстрее ушел. Прощай, «Пионер». Будет ли лучше на Мейн Стрит?
Он скрестил пальцы.
На противоположной стороне улицы он задержался у аптеки, которая одновременно служила газетным киоском, но газет из Сан-Франциско и вообще из Калифорнии не было. Через несколько дверей витрины универсального магазина. Среди других книг "Я Чинг", Библия, религиозные украшения — обычный набор. Книга вызвала припадок тоски по дому.
Сдайся, говорил ему внутренний голос. Отправляйся домой и расскажи Серрато, где найти Лейн. Пусть он займется ею. Тебе здесь не место.
Это предложение искушало его, но он упрямо покачал головой. Отыди от меня, сатана! Это мое дело!
У поворота на Мейн Стрит он остановился, настороженно принюхиваясь. Воздух пах жиром, но не чесноком. Он вошел. Меню в держателе на середине стола предлагало большой выбор блюд: от завтраков и гамбургеров до жареных цыплят, но ничего итальянского.
— Что закажете? — спросила официантка.
— Я хотел бы поговорить с управляющим.
— С владельцем? Верл, — обратилась она к человеку у гриля, — к тебе.
Гаррет зашел за прилавок и представился.
— Верл Гамильтон, — ответил плотный лысеющий человек. — Ты не тот парень, что ищет родичей?
Слухи расходятся. Гаррет кивнул.
— Чтобы продолжать поиски, мне нужна работа. У вас что-нибудь есть?
Гамильтон осмотрел его.
— Я люблю смотреть в глаза человеку, с которым разговариваю.
Гаррет снял очки.
— Умеешь готовить?
Гаррет подумал, не солгать ли, потом покачал головой.
— Мороженые обеды, сосиски, жареные на открытом огне грибы — вот и все.
Гамильтон вздохнул.
— Мне нужен был бы вечерний повар.
— Я быстро учусь. Восемь лет работал в полиции и научился быстро овладевать профессией: приходилось действовать под маской. И работа мне нужна.
Официантка сказала:
— Верл, я подменю за грилем, а он пусть обслуживает столики.
Гамильтон поджал губы, потянул себя за ухо, потом кивнул:
— Попробуем.
Гаррет улыбнулся.
— Когда начинать?
— Завтра. Приходи к трем.
— Верл, завтра четверг, — сказала официантка.
— Черт возьми, — Верл нахмурился. — А что если начнешь прямо сейчас? Всего часа на два, но успеешь присмотреться. Завтра скажешь номер своей страховки.
— А при чем тут четверг? — спросил Гаррет.
Ответила официантка.
— Магазины работают поздно. В городе полно покупателей, они часто заходят перекусить. Это не время для перерывов.
И вот Гаррет в нарукавниках сидит за столиком с Шарон Хейджорн, официанткой, кивает, а она объясняет нумерацию столиков и порядок записи заказов. Они все повторили дважды, и она предоставила ему свободу действий.
Работа казалась легкой, если не считать утомительного воздействия солнечного света. Но в этом помог закат. Тарелки полегчали, походка ускорилась. Новизна, однако, скоро выветрилась. Гаррет увидел, что ему предстоит работа — средство заработать деньги. И не больше.
Незадолго до закрытия под хор возгласов Гамильтона и Шарон:
— Привет, Нат, — вошел полицейский. Гаррет видел снаружи его машину: мощный темно-коричневый комбинированный автомобиль с полицейскими огнями наверху. Мундир у полицейского был того же цвета, что и машина: рубашка с нашивками и ярлычком-табличкой и брюки.
Коп — его имя, по табличке, Тоувз — сел у стойки, поглядывая на Гаррета.
— Новенький?
Гаррет кивнул.
— Кофе?
— Со сливками. Мне как обычно, Шарон, — сказал он официантке у гриля, потом поставил на стойку свое радио, уменьшив звук, так чтобы только он мог слышать. Пригладил усы — рыжие, как и бачки, хотя волосы у него темные, — и еще раз с ног до головы оглядел Гаррета. — Твой ZX с калифорнийским номером перед «Дрисколлом»? Ты тот, что ищет родственников.
Гаррет кивнул и налил ему кофе. Он очень хотел присесть к полицейскому и поговорить. Встреча с ним — все равно что встреча с братом в чужой стране, но резкость голоса Тоувза сдержала его.
Гамильтон взял деньги у последнего посетителя и закрыл за ним дверь.
— Это Гаррет Микаэлян, Нат. Он был копом.
Гаррет мигнул. Он чувствовал себя так, будто показал свой значок полицейскому в незнакомом городе, чтобы его не оштрафовали.
Тоувз немедленно оттаял.
— Правда? Меня зовут Натан Тоувз. — Он произнес «Теувз». — А где ты работал?
— В Сан-Франциско. Отдел по расследованию убийств.
Тоувз поднял бровь. Непроизнесенный вопрос очевиден:
— Почему ушел?
Гаррет чувствовал себя обязанным ответить.
— Моего партнера тяжело ранили, и по моей вине. Это меня потрясло.
— Заказывай, — сказала Шарон.
Гаррет выбрал чизбургер и жаркое.
Тоувз полил мясо кетчупом.
— Жаль, что ты проездом. Мы потеряли офицера, и Бог знает, когда найдем замену.
Гамильтон фыркнул из-за кассы, где считал чеки.
— Латта — это не потеря. Он заслужил увольнение: разбил стекло полицейской машины и утверждал, что в него стреляли.
Гаррет долго смотрел на Тоувза, потом встряхнулся. Забудь об этом, парень. Но он не забыл о словах полицейского. Постоянная работа помогла бы ему объяснить задержку здесь, а официальное положение — арестовать Лейн.
— А какая работа?
Тоувз пожал плечами.
— Колотят в двери, нарушают правила движения, ссорятся, дерутся. По уик-эндам в основном подбираем пьяных.
Но это не ответило на главный вопрос: справится ли Гаррет с этой работой? Насколько помешают его особенности другим полицейским, не подвергнут ли их опасности? И учитывая обстоятельства, при которых он ушел в отставку дома, захотят ли его здесь?
По пути в гостиницу он продолжал думать об этом, думал и надевая костюм для "разминки".
Он двинулся по главной улице на север. Вскоре она с четырех полос сузилась до двух по обе стороны железнодорожной колеи, проходила мимо железнодорожной станции с загонами для скота, торговым павильоном и каруселью, потом пересекала реку Салина и поворачивала на запад уже как окружная дорога 16. Местность, которая вокруг Баумена опускалась к речной долине, снова поднялась холмистым плато; пастбища ярко освещала убывающая луна; их изредка перегораживали ограды из колючей проволоки. Везде множество скота, крупного черного, рыжего, белого. И все животные меньше, он заметил, того бегемота, из которого он пил в первую ночь. Подобно тому гиганту, черный бык, к которому он наконец подошел, послушался, и Гаррет поел. Он думал, что нужно найти способ хранить термос в холодильнике. Тогда бы он смог принести его сюда и наполнить.
Потрепав в знак благодарности быка по голове, Гаррет почувствовал, что рядом есть еще кто-то. Он повернулся и увидел пару горящих глаз. Животное маленькое, меньше немецкой овчарки. Койот?
Животное смотрело на него и неподвижного быка. Гаррет покачал головой.
— Нет. Не беспокой его.
Глаза койота жгли. Гаррет смотрел в них, пока хищник не встал.
Уходя, Гаррет с удивлением заметил, что койот последовал за ним, он шел сбоку в десяти футах. Гаррет побежал, койот тоже. Он следовал, как тень, не угрожая, решил Гаррет, который видел любопытство в глазах хищника. Удивлен нечеловеческим запахом? Гаррет побежал к городу.
Минуя станцию, он заметил сзади машину. Обернувшись, увидел полицейские огни и поднял руку в приветствии.
Двигатель взревел. Машина проскочила мимо него, развернулась поперек улицы и остановилась со скрипом шин. В глаза ему ударил фонарик. Гаррет закрыл глаза рукой.
— Торопишься? — спросил голос из-за света.
Черт возьми!
— У меня пробежка. — Гаррет указал на свой костюм.
— Среди ночи? Конечно. Иди сюда. Положи руки на машину и расставь ноги!
Что? Гаррет раскрыл рот, собираясь протестовать, и захлопнул его. Сопротивление приведет только к худшему. Рассерженный, он распластался у машины.
Фонарик погас. Подойдя сзади, коп начал его обыскивать. Гаррет заметил пояс, начищенный до блеска. Сладость жидкости после бритья скрывала запах крови.
— Ты это проделал, как человек с опытом, приятель, — сказал коп.
А вот о копе Гаррет бы этого не сказал. Почти любой хулиган на улице Сан-Франциско мог повернуться и в мгновение справиться с ним. Да и обыскивал он так, что не трогал места, в которых удобнее всего спрятать оружие.
Гаррет спокойно объяснил, кто он.
— А, бывший коп, которого встретил Нат. Неудивительно, что знаешь порядки. — Полицейский отступил. — Меня зовут Эд Дункан. Прости, что обыскал, но, понимаешь, мы должны быть осторожны с незнакомцами. Большое движение в штате. Не обижаешься?
Гаррет сообразил, что Дункан соскучился и использовал первую же возможность что-нибудь сделать. Ему не понравилось, что он стал объектом этой деятельность.
— Нет.
Обернувшись, он заметил, что Дункан слегка напоминает Роберта Редфорда. По тому, как он ходил, как носил мундир, ясно было, что Дункан тоже об этом знает.
Ожило радио в машине. Дункан через окно взял микрофон.
— 505, как всегда, на месте, куколка. Чего хочешь?
Кто-то сообщил о воровстве.
Дункан закатил глаза.
— Наверно, опять собака Хааса, но я проверю.
Глядя, как Дункан отъезжает, напевая песенку, Гаррет снова вспомнил слова Тоувза. Если здесь может выжить такой беззаботный человек, как Дункан, может, ограничения его самого не опасны. Утром, решил он, нужно больше узнать об этой работе.
— Есть ли в городе места для работы ночью? — спросил он у дежурной гостиницы.
Она поправила очки на носу.
— Ну, есть заведения для автомобилистов, но там обычно подрабатывают школьники. Попытайтесь спросить в кафе «Пионер» выше по улице и в гриле на Мейн Стрит. Они работают поздно, до девяти, а в уик-энды даже до одиннадцати.
Так поздно? Ну и ну! Вслух он сказал:
— Спасибо. — И вышел из гостиницы.
На улице он осмотрелся. Баумен — не Сан-Франциско. Он никогда не видел главную улицу с рельсами посредине. С двумя полосами движения в каждую сторону и двумя полосками для стоянки с диагональной разлиновкой противоположная сторона улицы казалась такой же далекой, как край города. Виднелись несколько магазинов. Подобно элеваторам, местные здания заинтересовали Гаррета. Все они: бары, жилые дома, магазины, школы, суды — были, казалось, построены из песчаника. Ему это понравилось: и из-за приятного цвета, и потому, что жилище людей как будто вырастало непосредственно из прерии.
Гаррет направился вначале к кафе «Пионер». Вторая половина дня, он на улице почти в одиночестве. Магазины закрылись полчаса назад, улица пуста, на ней только оставленные машины. В окошке кассы театра «Дрисколл» рядом с гостиницей висел плакат: представления по вечерам в пятницу, субботу и воскресенье. Гаррет прочел его, проходя мимо. Театр на уик-энды? А что эти люди делают в остальные вечера?
Через три четверти квартала все мысли о развлечениях исчезли из его головы. Ветерок принес отвратительный запах, от него загорелся воздух в легких. Чеснок! Он побыстрее ушел. Прощай, «Пионер». Будет ли лучше на Мейн Стрит?
Он скрестил пальцы.
На противоположной стороне улицы он задержался у аптеки, которая одновременно служила газетным киоском, но газет из Сан-Франциско и вообще из Калифорнии не было. Через несколько дверей витрины универсального магазина. Среди других книг "Я Чинг", Библия, религиозные украшения — обычный набор. Книга вызвала припадок тоски по дому.
Сдайся, говорил ему внутренний голос. Отправляйся домой и расскажи Серрато, где найти Лейн. Пусть он займется ею. Тебе здесь не место.
Это предложение искушало его, но он упрямо покачал головой. Отыди от меня, сатана! Это мое дело!
У поворота на Мейн Стрит он остановился, настороженно принюхиваясь. Воздух пах жиром, но не чесноком. Он вошел. Меню в держателе на середине стола предлагало большой выбор блюд: от завтраков и гамбургеров до жареных цыплят, но ничего итальянского.
— Что закажете? — спросила официантка.
— Я хотел бы поговорить с управляющим.
— С владельцем? Верл, — обратилась она к человеку у гриля, — к тебе.
Гаррет зашел за прилавок и представился.
— Верл Гамильтон, — ответил плотный лысеющий человек. — Ты не тот парень, что ищет родичей?
Слухи расходятся. Гаррет кивнул.
— Чтобы продолжать поиски, мне нужна работа. У вас что-нибудь есть?
Гамильтон осмотрел его.
— Я люблю смотреть в глаза человеку, с которым разговариваю.
Гаррет снял очки.
— Умеешь готовить?
Гаррет подумал, не солгать ли, потом покачал головой.
— Мороженые обеды, сосиски, жареные на открытом огне грибы — вот и все.
Гамильтон вздохнул.
— Мне нужен был бы вечерний повар.
— Я быстро учусь. Восемь лет работал в полиции и научился быстро овладевать профессией: приходилось действовать под маской. И работа мне нужна.
Официантка сказала:
— Верл, я подменю за грилем, а он пусть обслуживает столики.
Гамильтон поджал губы, потянул себя за ухо, потом кивнул:
— Попробуем.
Гаррет улыбнулся.
— Когда начинать?
— Завтра. Приходи к трем.
— Верл, завтра четверг, — сказала официантка.
— Черт возьми, — Верл нахмурился. — А что если начнешь прямо сейчас? Всего часа на два, но успеешь присмотреться. Завтра скажешь номер своей страховки.
— А при чем тут четверг? — спросил Гаррет.
Ответила официантка.
— Магазины работают поздно. В городе полно покупателей, они часто заходят перекусить. Это не время для перерывов.
И вот Гаррет в нарукавниках сидит за столиком с Шарон Хейджорн, официанткой, кивает, а она объясняет нумерацию столиков и порядок записи заказов. Они все повторили дважды, и она предоставила ему свободу действий.
Работа казалась легкой, если не считать утомительного воздействия солнечного света. Но в этом помог закат. Тарелки полегчали, походка ускорилась. Новизна, однако, скоро выветрилась. Гаррет увидел, что ему предстоит работа — средство заработать деньги. И не больше.
Незадолго до закрытия под хор возгласов Гамильтона и Шарон:
— Привет, Нат, — вошел полицейский. Гаррет видел снаружи его машину: мощный темно-коричневый комбинированный автомобиль с полицейскими огнями наверху. Мундир у полицейского был того же цвета, что и машина: рубашка с нашивками и ярлычком-табличкой и брюки.
Коп — его имя, по табличке, Тоувз — сел у стойки, поглядывая на Гаррета.
— Новенький?
Гаррет кивнул.
— Кофе?
— Со сливками. Мне как обычно, Шарон, — сказал он официантке у гриля, потом поставил на стойку свое радио, уменьшив звук, так чтобы только он мог слышать. Пригладил усы — рыжие, как и бачки, хотя волосы у него темные, — и еще раз с ног до головы оглядел Гаррета. — Твой ZX с калифорнийским номером перед «Дрисколлом»? Ты тот, что ищет родственников.
Гаррет кивнул и налил ему кофе. Он очень хотел присесть к полицейскому и поговорить. Встреча с ним — все равно что встреча с братом в чужой стране, но резкость голоса Тоувза сдержала его.
Гамильтон взял деньги у последнего посетителя и закрыл за ним дверь.
— Это Гаррет Микаэлян, Нат. Он был копом.
Гаррет мигнул. Он чувствовал себя так, будто показал свой значок полицейскому в незнакомом городе, чтобы его не оштрафовали.
Тоувз немедленно оттаял.
— Правда? Меня зовут Натан Тоувз. — Он произнес «Теувз». — А где ты работал?
— В Сан-Франциско. Отдел по расследованию убийств.
Тоувз поднял бровь. Непроизнесенный вопрос очевиден:
— Почему ушел?
Гаррет чувствовал себя обязанным ответить.
— Моего партнера тяжело ранили, и по моей вине. Это меня потрясло.
— Заказывай, — сказала Шарон.
Гаррет выбрал чизбургер и жаркое.
Тоувз полил мясо кетчупом.
— Жаль, что ты проездом. Мы потеряли офицера, и Бог знает, когда найдем замену.
Гамильтон фыркнул из-за кассы, где считал чеки.
— Латта — это не потеря. Он заслужил увольнение: разбил стекло полицейской машины и утверждал, что в него стреляли.
Гаррет долго смотрел на Тоувза, потом встряхнулся. Забудь об этом, парень. Но он не забыл о словах полицейского. Постоянная работа помогла бы ему объяснить задержку здесь, а официальное положение — арестовать Лейн.
— А какая работа?
Тоувз пожал плечами.
— Колотят в двери, нарушают правила движения, ссорятся, дерутся. По уик-эндам в основном подбираем пьяных.
Но это не ответило на главный вопрос: справится ли Гаррет с этой работой? Насколько помешают его особенности другим полицейским, не подвергнут ли их опасности? И учитывая обстоятельства, при которых он ушел в отставку дома, захотят ли его здесь?
По пути в гостиницу он продолжал думать об этом, думал и надевая костюм для "разминки".
Он двинулся по главной улице на север. Вскоре она с четырех полос сузилась до двух по обе стороны железнодорожной колеи, проходила мимо железнодорожной станции с загонами для скота, торговым павильоном и каруселью, потом пересекала реку Салина и поворачивала на запад уже как окружная дорога 16. Местность, которая вокруг Баумена опускалась к речной долине, снова поднялась холмистым плато; пастбища ярко освещала убывающая луна; их изредка перегораживали ограды из колючей проволоки. Везде множество скота, крупного черного, рыжего, белого. И все животные меньше, он заметил, того бегемота, из которого он пил в первую ночь. Подобно тому гиганту, черный бык, к которому он наконец подошел, послушался, и Гаррет поел. Он думал, что нужно найти способ хранить термос в холодильнике. Тогда бы он смог принести его сюда и наполнить.
Потрепав в знак благодарности быка по голове, Гаррет почувствовал, что рядом есть еще кто-то. Он повернулся и увидел пару горящих глаз. Животное маленькое, меньше немецкой овчарки. Койот?
Животное смотрело на него и неподвижного быка. Гаррет покачал головой.
— Нет. Не беспокой его.
Глаза койота жгли. Гаррет смотрел в них, пока хищник не встал.
Уходя, Гаррет с удивлением заметил, что койот последовал за ним, он шел сбоку в десяти футах. Гаррет побежал, койот тоже. Он следовал, как тень, не угрожая, решил Гаррет, который видел любопытство в глазах хищника. Удивлен нечеловеческим запахом? Гаррет побежал к городу.
Минуя станцию, он заметил сзади машину. Обернувшись, увидел полицейские огни и поднял руку в приветствии.
Двигатель взревел. Машина проскочила мимо него, развернулась поперек улицы и остановилась со скрипом шин. В глаза ему ударил фонарик. Гаррет закрыл глаза рукой.
— Торопишься? — спросил голос из-за света.
Черт возьми!
— У меня пробежка. — Гаррет указал на свой костюм.
— Среди ночи? Конечно. Иди сюда. Положи руки на машину и расставь ноги!
Что? Гаррет раскрыл рот, собираясь протестовать, и захлопнул его. Сопротивление приведет только к худшему. Рассерженный, он распластался у машины.
Фонарик погас. Подойдя сзади, коп начал его обыскивать. Гаррет заметил пояс, начищенный до блеска. Сладость жидкости после бритья скрывала запах крови.
— Ты это проделал, как человек с опытом, приятель, — сказал коп.
А вот о копе Гаррет бы этого не сказал. Почти любой хулиган на улице Сан-Франциско мог повернуться и в мгновение справиться с ним. Да и обыскивал он так, что не трогал места, в которых удобнее всего спрятать оружие.
Гаррет спокойно объяснил, кто он.
— А, бывший коп, которого встретил Нат. Неудивительно, что знаешь порядки. — Полицейский отступил. — Меня зовут Эд Дункан. Прости, что обыскал, но, понимаешь, мы должны быть осторожны с незнакомцами. Большое движение в штате. Не обижаешься?
Гаррет сообразил, что Дункан соскучился и использовал первую же возможность что-нибудь сделать. Ему не понравилось, что он стал объектом этой деятельность.
— Нет.
Обернувшись, он заметил, что Дункан слегка напоминает Роберта Редфорда. По тому, как он ходил, как носил мундир, ясно было, что Дункан тоже об этом знает.
Ожило радио в машине. Дункан через окно взял микрофон.
— 505, как всегда, на месте, куколка. Чего хочешь?
Кто-то сообщил о воровстве.
Дункан закатил глаза.
— Наверно, опять собака Хааса, но я проверю.
Глядя, как Дункан отъезжает, напевая песенку, Гаррет снова вспомнил слова Тоувза. Если здесь может выжить такой беззаботный человек, как Дункан, может, ограничения его самого не опасны. Утром, решил он, нужно больше узнать об этой работе.
2
В свои сорок лет начальник полиции Кеннет Данциг был сложен, как экс-футболист, и хотя талии его почти не уступала плечам по ширине, похоже, он без труда прорвется сквозь защитные линии или запертую дверь. Кровь его пахла тепло и сильно. Сидя в своем кабинете, который делил с сейфом для вещественных доказательств, он делал комнату еще меньше, чем на самом деле. Шеф держал в руках заявление Гаррета.
— Значит, пожалели об отставке?
— Да, сэр. — Гаррет достаточно откровенно рассказал о фактах, связанных со своей отставкой. Хотел бы он знать, о чем думает шеф. Но на том, хоть он и полицейский из маленького городка, профессиональная маска невозмутимости. — Защита закона — моя жизнь. Это единственная работа, которая мне нравится.
На лице Данцига ничего не дрогнуло.
— А почему у нас? Почему не попроситься снова в Сан-Франциско?
Гаррет предвидел этот вопрос. Ответил он полуправдой.
— Мне нужна перемена, а здесь мне понравилось. И с каждым днем нравится все больше.
Данциг откинулся в кресле.
— Думаете работать в маленьком городке легко? И больше не придется стоять перед выбором "стрелять — не стрелять"? Помните убийства Каттера в «Хладнокровном»? Это в Канзасе. Убийцы Йорк и Латем тоже отсюда. Их только что судили в Расселле. Тут у нас проходит дорога по сбыту наркотиков, и убийства случаются ежегодно. И к тому же тут ты один, подкрепление часто не вызовешь.
Данциг старался показать, что работа тут так же опасна, как в любом другом городе. Гаррет глубоко вдохнул.
— Я не жду легкой работы. Конечно, надеюсь, что мне никогда не придется извлекать пистолет — да и кто на это не надеется? — но я не уклонюсь от этой возможности.
Только постараюсь не стучать в двери.
— Мы работаем полупостоянными сменами. Как новичку, вам придется работать по ночам, и так будет, пока не появится дневная вакансия и вы поработаете достаточно, чтобы претендовать на нее. Есть возражения?
— Нет, сэр. — Еще бы! — Я предпочитаю ночи.
Данциг наклонился вперед.
— Учитывая вашу историю, я хотел бы направить вас на психиатрическое обследование, но налогоплательщики этого города не допускают таких роскошеств. Нам повезло, что вообще нашелся человек, согласный работать в таких условиях. Но я никого не принимаю без по крайней мере медицинского осмотра. Сейчас договорюсь о приеме вас доктором Стаабом в медицинском центре.
Он ожидал этого, но холодок скользнул по спине Гаррета. С доктором он справится, но вот с анализом крови… Используя свои способности, он заставил врача в Сан-Франциско не направлять его на анализ крови при разрешении возобновить службу. Здесь это не подействует: анализ крови — обязательная часть осмотра. Надо будет что-нибудь придумать. Ты с ума сошел, парень? Не лезь в петлю, откажись, пока не поздно.
Выходя из городского управления, Гаррет размышлял, не отказаться ли все-таки. Теперь понимаешь, почему Лейн старалась не высовываться? Она умна. А ты сам на себя навлекаешь катастрофу, Гаррет Дойл Микаэлян. Но, может, этого он и хочет: быть уничтоженным окончательно и бесповоротно.
Он долго смотрел на листок с назначением, потом сложил его и спрятал в карман. Может, он и полный дурак, но ему нужна эта работа, он не хочет просто убивать время, поджидая Лейн. Ему нужна работа, нужен значок. Он хочет вернуться домой.
— Значит, пожалели об отставке?
— Да, сэр. — Гаррет достаточно откровенно рассказал о фактах, связанных со своей отставкой. Хотел бы он знать, о чем думает шеф. Но на том, хоть он и полицейский из маленького городка, профессиональная маска невозмутимости. — Защита закона — моя жизнь. Это единственная работа, которая мне нравится.
На лице Данцига ничего не дрогнуло.
— А почему у нас? Почему не попроситься снова в Сан-Франциско?
Гаррет предвидел этот вопрос. Ответил он полуправдой.
— Мне нужна перемена, а здесь мне понравилось. И с каждым днем нравится все больше.
Данциг откинулся в кресле.
— Думаете работать в маленьком городке легко? И больше не придется стоять перед выбором "стрелять — не стрелять"? Помните убийства Каттера в «Хладнокровном»? Это в Канзасе. Убийцы Йорк и Латем тоже отсюда. Их только что судили в Расселле. Тут у нас проходит дорога по сбыту наркотиков, и убийства случаются ежегодно. И к тому же тут ты один, подкрепление часто не вызовешь.
Данциг старался показать, что работа тут так же опасна, как в любом другом городе. Гаррет глубоко вдохнул.
— Я не жду легкой работы. Конечно, надеюсь, что мне никогда не придется извлекать пистолет — да и кто на это не надеется? — но я не уклонюсь от этой возможности.
Только постараюсь не стучать в двери.
— Мы работаем полупостоянными сменами. Как новичку, вам придется работать по ночам, и так будет, пока не появится дневная вакансия и вы поработаете достаточно, чтобы претендовать на нее. Есть возражения?
— Нет, сэр. — Еще бы! — Я предпочитаю ночи.
Данциг наклонился вперед.
— Учитывая вашу историю, я хотел бы направить вас на психиатрическое обследование, но налогоплательщики этого города не допускают таких роскошеств. Нам повезло, что вообще нашелся человек, согласный работать в таких условиях. Но я никого не принимаю без по крайней мере медицинского осмотра. Сейчас договорюсь о приеме вас доктором Стаабом в медицинском центре.
Он ожидал этого, но холодок скользнул по спине Гаррета. С доктором он справится, но вот с анализом крови… Используя свои способности, он заставил врача в Сан-Франциско не направлять его на анализ крови при разрешении возобновить службу. Здесь это не подействует: анализ крови — обязательная часть осмотра. Надо будет что-нибудь придумать. Ты с ума сошел, парень? Не лезь в петлю, откажись, пока не поздно.
Выходя из городского управления, Гаррет размышлял, не отказаться ли все-таки. Теперь понимаешь, почему Лейн старалась не высовываться? Она умна. А ты сам на себя навлекаешь катастрофу, Гаррет Дойл Микаэлян. Но, может, этого он и хочет: быть уничтоженным окончательно и бесповоротно.
Он долго смотрел на листок с назначением, потом сложил его и спрятал в карман. Может, он и полный дурак, но ему нужна эта работа, он не хочет просто убивать время, поджидая Лейн. Ему нужна работа, нужен значок. Он хочет вернуться домой.
3
Бог заботится о дураках, даже проклятых, подумал Гаррет. Через неделю его высунутая шея не только не была перехвачена веревкой, но вот он стоит в костюме, с галстуком, в руках у него криминальный кодекс Канзаса и кодекс дорожного движения. Начинаются шесть месяцев его испытательного срока. Даже медицинский осмотр прошел благополучно. Проблему анализа крови он решил просто: посмотрел в глаза лаборантке и приказал уничтожить взятые у него образцы, заменить их собственной кровью и забыть о подмене.
Шеф представил его офицерам дневной смены, маленькой худой секретарше Нэнси Сью Шеффер, красивой, но полной женщине диспетчеру Джери Вивер. Потом подвел к стройной темноволосой молодой женщине в форме, сидевшей за машинкой.
— А это Маргарет Лебеков, наш специалист по несовершеннолетним и домашним скандалам, работает по вечерам. Мэгги, это Гаррет Микаэлян.
Гаррет с улыбкой протянул руку.
— Рад познакомиться.
Она подняла голову, посмотрела на его руку и вернулась к машинке.
— Да.
Гаррет посмотрел, не обожгло ли у него пальцы. Ужасно. Шесть человек в отделе, и одна из работниц сразу его возненавидела. В неожиданном страхе он подумал: может, она, как бабушка Дойл, чувствует, что он не человек.
— Будете работать в одиночку с восьми вечера, принимая дежурство у Лебеков, и до четырех утра, — продолжал Данциг. — Это перекрывает смены Тоувза и Дункана. Пока не будет готов мундир и вы не познакомитесь получше с городом, я хочу, чтобы вы работали с сержантом Тоувзом.
— Да, сэр.
— Вам потребуются водительские права Канзаса. Экзамен проводится в Беллами по четвергам. Поезжайте туда и сдайте его.
— Да, сэр.
Посещение трех камер и вытрезвителя вверху завершили знакомство с участком; к этому времени Лебеков ушла, Тоувз выходил из комнаты для допросов, застегивая пояс, а голос по радио объявил, что 102 вскоре будет на 10–19.
Гаррет глубоко вздохнул. Пересменка. Несмотря на разницу места, ритм ее казался знакомым, как биение собственного сердца… Наступала дневная смена — лейтенант Байрон Кауфман, мощный ветеран с редеющими рыжими волосами инструктировал Гаррета и Тоувза; инструктаж только по длине отличался от тех, что Гаррету приходилось выслушивать; потом проверка оборудования и машины; выезд на улицу. Все равно что возвращение домой.
Тоувз искоса поглядывал на Гаррета, когда они ехали по улице Оукс в сторону Канзас авеню.
— Нашел свою бабушку?
— Нет. — Гаррет продолжал ежедневные поездки по окружающим городам, чтобы поддерживать свою легенду. Но, может, пора прекратить. — Начинаю сомневаться, найду ли.
— Но ты останешься здесь?
Гаррет пожал плечами.
— У меня нет причин возвращаться в Калифорнию.
Тоувз всмотрелся в зеркало заднего обзора на прошедший в противоположном направлении пикап.
— В городе прибавилось два парня. Данциг приехал из Вичиты.
Изредка начинало бормотать радио, но местные вызовы не поступали. Гаррет быстро разобрался, что все отделения полиции используют одну и ту же частоту. Громче всех звучал тягучий голос — «Беллами». Там шериф.
Тоувз увидел, что Гаррет прислушивается.
— Это Лу Пфайфер, шериф. Обычно сам патрулирует где-нибудь в этом конце округа, чтобы заглядывать на свое ранчо, к жене и дочерям.
— 206 Баумен, — послышался женский голос. — Нужен 10–28, скандал, пять-пять-три.
Тоувз покачал головой.
— Четвертый раз вызывают Мэгги, как мы выехали. Ей сегодня вечером достанется.
— У нее было не очень хорошее настроение, когда Данциг нас знакомил, — сказал Гаррет.
— О, — Тоувз поерзал на сидении. Он смотрел, как водитель затормозил, но все же попытался проехать на красный сигнал. Нажал на сигнал и, когда водитель взглянул на них, покачал головой. — Останавливаться нужно, Уолт. — Гаррету он сказал: — Это потому что тебе отдали смену, которую она хотела.
Гаррет сморщился.
— Нехорошо.
— Не твоя вина. Данциг никогда не отдаст эту смену ей: он не верит в женщин, патрулирующих по ночам. Ты ездишь?
Смена темы привела Гаррета в замешательство. Он мигнул.
— Езжу?
Тоувз смотрел на него.
— Верхом, конечно. У меня замечательная кобыла от Скиппера Первого, я ее использую для потомства. Немного погодя покажу тебе. Но что ты тогда делаешь в свободное время?
Началась игра знакомства, дружелюбный взаимный обмен сведениями, которым они занимались между вызовами… пожилая женщина, до которой целый день не могла дозвониться дочь из Хейса, оказалась здоровой, она работала во дворе без слухового аппарата… у мотоциклиста, остановленного за превышение скорости, оказались просроченные права… проверяя вызов по Хайвей 282, в восточном конце города, они обнаружили ворота Гфеллера Ламбера незакрытыми. Поиск взаимных интересов продолжался, пока они ждали, чтобы появился владелец и закрыл ворота.
К разочарованию Гаррета, у них не оказалось почти ничего общего, кроме защиты закона. Это, да еще явная недоброжелательность Мэгги Лебеков делали полицейский участок Баумена все-таки не домом. С другой стороны, остановка приличная, он будет занят и не станет размышлять о неопределенном будущем после поимки Лейн.
Шеф представил его офицерам дневной смены, маленькой худой секретарше Нэнси Сью Шеффер, красивой, но полной женщине диспетчеру Джери Вивер. Потом подвел к стройной темноволосой молодой женщине в форме, сидевшей за машинкой.
— А это Маргарет Лебеков, наш специалист по несовершеннолетним и домашним скандалам, работает по вечерам. Мэгги, это Гаррет Микаэлян.
Гаррет с улыбкой протянул руку.
— Рад познакомиться.
Она подняла голову, посмотрела на его руку и вернулась к машинке.
— Да.
Гаррет посмотрел, не обожгло ли у него пальцы. Ужасно. Шесть человек в отделе, и одна из работниц сразу его возненавидела. В неожиданном страхе он подумал: может, она, как бабушка Дойл, чувствует, что он не человек.
— Будете работать в одиночку с восьми вечера, принимая дежурство у Лебеков, и до четырех утра, — продолжал Данциг. — Это перекрывает смены Тоувза и Дункана. Пока не будет готов мундир и вы не познакомитесь получше с городом, я хочу, чтобы вы работали с сержантом Тоувзом.
— Да, сэр.
— Вам потребуются водительские права Канзаса. Экзамен проводится в Беллами по четвергам. Поезжайте туда и сдайте его.
— Да, сэр.
Посещение трех камер и вытрезвителя вверху завершили знакомство с участком; к этому времени Лебеков ушла, Тоувз выходил из комнаты для допросов, застегивая пояс, а голос по радио объявил, что 102 вскоре будет на 10–19.
Гаррет глубоко вздохнул. Пересменка. Несмотря на разницу места, ритм ее казался знакомым, как биение собственного сердца… Наступала дневная смена — лейтенант Байрон Кауфман, мощный ветеран с редеющими рыжими волосами инструктировал Гаррета и Тоувза; инструктаж только по длине отличался от тех, что Гаррету приходилось выслушивать; потом проверка оборудования и машины; выезд на улицу. Все равно что возвращение домой.
Тоувз искоса поглядывал на Гаррета, когда они ехали по улице Оукс в сторону Канзас авеню.
— Нашел свою бабушку?
— Нет. — Гаррет продолжал ежедневные поездки по окружающим городам, чтобы поддерживать свою легенду. Но, может, пора прекратить. — Начинаю сомневаться, найду ли.
— Но ты останешься здесь?
Гаррет пожал плечами.
— У меня нет причин возвращаться в Калифорнию.
Тоувз всмотрелся в зеркало заднего обзора на прошедший в противоположном направлении пикап.
— В городе прибавилось два парня. Данциг приехал из Вичиты.
Изредка начинало бормотать радио, но местные вызовы не поступали. Гаррет быстро разобрался, что все отделения полиции используют одну и ту же частоту. Громче всех звучал тягучий голос — «Беллами». Там шериф.
Тоувз увидел, что Гаррет прислушивается.
— Это Лу Пфайфер, шериф. Обычно сам патрулирует где-нибудь в этом конце округа, чтобы заглядывать на свое ранчо, к жене и дочерям.
— 206 Баумен, — послышался женский голос. — Нужен 10–28, скандал, пять-пять-три.
Тоувз покачал головой.
— Четвертый раз вызывают Мэгги, как мы выехали. Ей сегодня вечером достанется.
— У нее было не очень хорошее настроение, когда Данциг нас знакомил, — сказал Гаррет.
— О, — Тоувз поерзал на сидении. Он смотрел, как водитель затормозил, но все же попытался проехать на красный сигнал. Нажал на сигнал и, когда водитель взглянул на них, покачал головой. — Останавливаться нужно, Уолт. — Гаррету он сказал: — Это потому что тебе отдали смену, которую она хотела.
Гаррет сморщился.
— Нехорошо.
— Не твоя вина. Данциг никогда не отдаст эту смену ей: он не верит в женщин, патрулирующих по ночам. Ты ездишь?
Смена темы привела Гаррета в замешательство. Он мигнул.
— Езжу?
Тоувз смотрел на него.
— Верхом, конечно. У меня замечательная кобыла от Скиппера Первого, я ее использую для потомства. Немного погодя покажу тебе. Но что ты тогда делаешь в свободное время?
Началась игра знакомства, дружелюбный взаимный обмен сведениями, которым они занимались между вызовами… пожилая женщина, до которой целый день не могла дозвониться дочь из Хейса, оказалась здоровой, она работала во дворе без слухового аппарата… у мотоциклиста, остановленного за превышение скорости, оказались просроченные права… проверяя вызов по Хайвей 282, в восточном конце города, они обнаружили ворота Гфеллера Ламбера незакрытыми. Поиск взаимных интересов продолжался, пока они ждали, чтобы появился владелец и закрыл ворота.
К разочарованию Гаррета, у них не оказалось почти ничего общего, кроме защиты закона. Это, да еще явная недоброжелательность Мэгги Лебеков делали полицейский участок Баумена все-таки не домом. С другой стороны, остановка приличная, он будет занят и не станет размышлять о неопределенном будущем после поимки Лейн.