Во время патрулирования он не забывал о словах Мэгги. Неужели он так часто использует свои способности убеждать? Он старается не делать этого без необходимости. Предпочитает действовать, как нормальные люди.
Он проехал по деловому району, проверяя, закрыты ли двери, и следя за движением. Среди машин заметил, как всегда, голубой фургончик мальчишки Дрейлинга. Парень тоже увидел его и высунулся из окна, прежде чем умчаться.
Позже, когда их с Пфанненшталем машины стояли у переезда, Гаррет спросил:
— Что происходит с мальчишкой Дрейлингом? Он нарвется на неприятности.
Пфанненшталь хмыкнул.
— Слишком смел. Думает, мы не посмеем его тронуть. Его родители тут шишки.
Гаррет мигнул.
— Как это?
— Одна из семей основателей. Им принадлежит город.
Гаррет смотрел на проходящие машины.
— Посмотрим. При первом же удобном случае задержу его. Это ему будет стоить прав.
Пфанненшталь вздохнул.
— Значок, конечно, хорошая палка, но смотри, чтобы не споткнуться о нее.
Пока Гаррет переваривал это философское рассуждение, радио ожило, призывая их к работе. Он проверил, почему лает собака. Потом прихватил троих подростков, укравших пиво в магазине. Родители встретили их в участке. За пиво заплатили, владелец магазина не стал подавать жалобу, но, глядя, как рассерженные родители тащат мальчиков домой, Гаррет подумал, что им нужно гораздо более мягкое обращение, чем то, что ждет дома.
— Хочешь пирожных? — спросила Сью Пфайфер. — У нас свежие шоколадные.
Он покачал головой.
Вечерний диспетчер взглянула на свою полную фигуру и вздохнула.
— Завидую твоей силе воли. — Зазвонил телефон. — Полиция Баумена. — Она слушала, и выражение ее лица становилось все серьезнее. — Сейчас будем. — Она бросила трубку. — В районе "Коричневой бутылки". Билл Пфанненшталь разнимал дерущихся, и кто-то ударил его. Он без сознания.
Гаррет бросился к двери.
Он увидел толпу снаружи "Коричневой бутылки" и услышал изнутри треск.
При каждом ударе бармен ежился.
— Мистер Дрисколл будет вне себя. Вытащите оттуда этого сумасшедшего.
— Где офицер Пфанненшталь? — спросил Гаррет.
— Внутри.
Гаррет, пригибаясь, осторожно вошел внутрь с дубинкой в руке. Он сразу увидел Пфанненшталя, тот, окровавленный, лежал на полу. Гнев вспыхнул в Гаррете. Он расправится с подонком, который это сделал.
Несколько посетителей оставались в баре, но жались к стенам, боясь двинуться к двери.
И не без причины. Посредине бара, методично превращая столы и стулья в обломки, стоял гигант. Гаррет предположил, что рост у него не меньше семи футов. Бицепсы толще, чем бедра Гаррета.
— Кто он? — шепотом спросил Гаррет у бармена.
— Не знаю. Он из строителей, они ремонтируют дорогу 282. Его приятели разбежались, когда он ударил Билла стулом.
Иногда просто говорить нельзя. Это один из таких случаев.
— Эй, Геркулес, — рявкнул Гаррет. — Ты арестован. На колени!
Великан повернулся.
— Еще одна проклятая свинья. — Он пьяно усмехнулся. — Маленькая свинка. Давай, поросенок. — И он швырнул стол.
Гаррет угрюмо улыбнулся. В эту игру можно играть вдвоем. Подвесив дубинку на кольцо пояса, он перехватил стол и бросил его обратно.
Удивленный возглас бармена и раскрытый от удивления рот великана. Пьяный так удивился, что едва успел увернуться. Гаррет воспользовался этой возможностью и перехватил взгляд.
— Я сказал, ты арестован. — Он чувствовал, как тот сопротивляется, видел отрицание в его глазах. Но преодолел пьяный гнев своей волей. — Будешь делать, что я говорю. Стой на месте!
Мужчина с поднятым кулаком замер, будто превратился в статую или манекен из витрины.
— На колени! — выпалил Гаррет. — Руки вместе над головой! Ноги вместе. Давай!
Мужчина упал с такой силой, что пол дрогнул. Свирепое удовлетворение вспыхнуло в Гаррете. Он чувствовал сопротивление под покорностью, но тело великана оставалось неподвижным. Гаррет контролировал этого бегемота. Он мог сделать с ним все что угодно.
Гаррет одел на него наручники.
— Вставай. — Он указал на оставшийся целым стул. — Садись… и оставайся на месте.
Пленник послушался.
Гаррет склонился к Пфанненшталю, который уже сидел и щупал рану на голове. Один из посетителей от стены крикнул:
— Здорово! А можешь заставить его перевернуться через голову?
Эти слова привели Гаррета в себя. Неожиданно он услышал себя со стороны, как и эти люди: он приказывал, как приказывают собаке. И он видел выражение их лиц. Один с радостью ждал, что будет дальше, но у всех остальных на лице страх. Не нужно уметь читать мысли, чтобы понять, кого они испугались… его. Если он мог заставить этого великана, то может заставить и любого другого.
Он понял, что у него есть более мощное оружие, чем значок. У него возможность абсолютного контроля, никакими правилами не ограниченная. И ответственность за использование этого оружия на одном человеке — на Гаррете Микаэляне.
Гаррет сухо сказал:
— Джентльмен на сегодня кончил развлекаться. Все, пожалуйста, оставайтесь на местах. Я запишу ваши имена. — Он подошел к Пфанненшталю и присел на корточки перед пожилым полицейским. — Как ты себя чувствуешь?
Пфанненшталь улыбнулся.
— Глупо. Надо было увернуться.
Гаррет облегченно вздохнул. Рана несерьезная.
— Давай полегче. Скорая будет, как только Сью поднимет водителя.
Встав, он обошел комнату, записывая имена. Делая это, он поглядывал на пленника. Великан неподвижно сидел, глядя вперед. Страшное оружие. Осторожно, прошептал внутренний голос, очень осторожно.
Он проехал по деловому району, проверяя, закрыты ли двери, и следя за движением. Среди машин заметил, как всегда, голубой фургончик мальчишки Дрейлинга. Парень тоже увидел его и высунулся из окна, прежде чем умчаться.
Позже, когда их с Пфанненшталем машины стояли у переезда, Гаррет спросил:
— Что происходит с мальчишкой Дрейлингом? Он нарвется на неприятности.
Пфанненшталь хмыкнул.
— Слишком смел. Думает, мы не посмеем его тронуть. Его родители тут шишки.
Гаррет мигнул.
— Как это?
— Одна из семей основателей. Им принадлежит город.
Гаррет смотрел на проходящие машины.
— Посмотрим. При первом же удобном случае задержу его. Это ему будет стоить прав.
Пфанненшталь вздохнул.
— Значок, конечно, хорошая палка, но смотри, чтобы не споткнуться о нее.
Пока Гаррет переваривал это философское рассуждение, радио ожило, призывая их к работе. Он проверил, почему лает собака. Потом прихватил троих подростков, укравших пиво в магазине. Родители встретили их в участке. За пиво заплатили, владелец магазина не стал подавать жалобу, но, глядя, как рассерженные родители тащат мальчиков домой, Гаррет подумал, что им нужно гораздо более мягкое обращение, чем то, что ждет дома.
— Хочешь пирожных? — спросила Сью Пфайфер. — У нас свежие шоколадные.
Он покачал головой.
Вечерний диспетчер взглянула на свою полную фигуру и вздохнула.
— Завидую твоей силе воли. — Зазвонил телефон. — Полиция Баумена. — Она слушала, и выражение ее лица становилось все серьезнее. — Сейчас будем. — Она бросила трубку. — В районе "Коричневой бутылки". Билл Пфанненшталь разнимал дерущихся, и кто-то ударил его. Он без сознания.
Гаррет бросился к двери.
Он увидел толпу снаружи "Коричневой бутылки" и услышал изнутри треск.
При каждом ударе бармен ежился.
— Мистер Дрисколл будет вне себя. Вытащите оттуда этого сумасшедшего.
— Где офицер Пфанненшталь? — спросил Гаррет.
— Внутри.
Гаррет, пригибаясь, осторожно вошел внутрь с дубинкой в руке. Он сразу увидел Пфанненшталя, тот, окровавленный, лежал на полу. Гнев вспыхнул в Гаррете. Он расправится с подонком, который это сделал.
Несколько посетителей оставались в баре, но жались к стенам, боясь двинуться к двери.
И не без причины. Посредине бара, методично превращая столы и стулья в обломки, стоял гигант. Гаррет предположил, что рост у него не меньше семи футов. Бицепсы толще, чем бедра Гаррета.
— Кто он? — шепотом спросил Гаррет у бармена.
— Не знаю. Он из строителей, они ремонтируют дорогу 282. Его приятели разбежались, когда он ударил Билла стулом.
Иногда просто говорить нельзя. Это один из таких случаев.
— Эй, Геркулес, — рявкнул Гаррет. — Ты арестован. На колени!
Великан повернулся.
— Еще одна проклятая свинья. — Он пьяно усмехнулся. — Маленькая свинка. Давай, поросенок. — И он швырнул стол.
Гаррет угрюмо улыбнулся. В эту игру можно играть вдвоем. Подвесив дубинку на кольцо пояса, он перехватил стол и бросил его обратно.
Удивленный возглас бармена и раскрытый от удивления рот великана. Пьяный так удивился, что едва успел увернуться. Гаррет воспользовался этой возможностью и перехватил взгляд.
— Я сказал, ты арестован. — Он чувствовал, как тот сопротивляется, видел отрицание в его глазах. Но преодолел пьяный гнев своей волей. — Будешь делать, что я говорю. Стой на месте!
Мужчина с поднятым кулаком замер, будто превратился в статую или манекен из витрины.
— На колени! — выпалил Гаррет. — Руки вместе над головой! Ноги вместе. Давай!
Мужчина упал с такой силой, что пол дрогнул. Свирепое удовлетворение вспыхнуло в Гаррете. Он чувствовал сопротивление под покорностью, но тело великана оставалось неподвижным. Гаррет контролировал этого бегемота. Он мог сделать с ним все что угодно.
Гаррет одел на него наручники.
— Вставай. — Он указал на оставшийся целым стул. — Садись… и оставайся на месте.
Пленник послушался.
Гаррет склонился к Пфанненшталю, который уже сидел и щупал рану на голове. Один из посетителей от стены крикнул:
— Здорово! А можешь заставить его перевернуться через голову?
Эти слова привели Гаррета в себя. Неожиданно он услышал себя со стороны, как и эти люди: он приказывал, как приказывают собаке. И он видел выражение их лиц. Один с радостью ждал, что будет дальше, но у всех остальных на лице страх. Не нужно уметь читать мысли, чтобы понять, кого они испугались… его. Если он мог заставить этого великана, то может заставить и любого другого.
Он понял, что у него есть более мощное оружие, чем значок. У него возможность абсолютного контроля, никакими правилами не ограниченная. И ответственность за использование этого оружия на одном человеке — на Гаррете Микаэляне.
Гаррет сухо сказал:
— Джентльмен на сегодня кончил развлекаться. Все, пожалуйста, оставайтесь на местах. Я запишу ваши имена. — Он подошел к Пфанненшталю и присел на корточки перед пожилым полицейским. — Как ты себя чувствуешь?
Пфанненшталь улыбнулся.
— Глупо. Надо было увернуться.
Гаррет облегченно вздохнул. Рана несерьезная.
— Давай полегче. Скорая будет, как только Сью поднимет водителя.
Встав, он обошел комнату, записывая имена. Делая это, он поглядывал на пленника. Великан неподвижно сидел, глядя вперед. Страшное оружие. Осторожно, прошептал внутренний голос, очень осторожно.
10
— Иногда я завидую молодым, — миссис Байбер указала на куртку Гаррета. — Сейчас почти зима, а школьники утром бегут в таких же. Но вы так худы, вам не холодно?
— Нет, пока двигаюсь, — солгал он.
Она плотнее завернулась в шаль и перешла в гостиную.
— Чем старше становлюсь, тем больше не люблю зиму. Мейда все время говорит о том, что мне нужно переехать куда-нибудь в Аризону или Флориду.
— Хорошая мысль.
Она вздохнула.
— Но это мой дом. Все мои дети родились в постели наверху. Несколько оставшихся в живых друзей живут в этом городе. Мейда звонила вчера вечером и предложила мне приехать в Мехико в качестве рождественского подарка. Я не возражала бы против короткой поездки туда.
Внутренности Гаррета пошли вниз.
— Вы в этом году поедете к ней, а не она к вам?
Она кивнула.
— Мейда говорит, что в Акапулько полно туристов, но там тепло. Мне это нравится, хотя, конечно, мне будет недоставать на Рождество внуков. Может, поеду после Рождества.
Мысли Гаррета метались. Поехать в Акапулько? Он думал, что для этого нужно… паспорт, билет на самолет, денег может не хватить. Дракула, где мои крылья летучей мыши, когда они мне так нужны?
Можно продать машину. Многие с завистью поглядывали на ZX, и он легко найдет покупателя. Конечно, как место для ареста, Акапулько — если забыть, что это за границей, — имеет свои преимущества… главным образом, спасет миссис Байбер от расстройства: она не увидит, как дочь в ее доме арестовал человек, которого она считала другом.
— Акапулько — это хорошо, — сказал он. — Дайте мне знать, когда летите и где остановитесь. — Он заставил себя улыбнуться. — Пошлю вам открытку с замерзающего севера.
Она рассмеялась.
— Хорошо.
Он про себя выругался. Что за неудача! Как раз когда он уселся в паутине. Надо готовиться к поездке, чтобы отправиться, как только он будет точно знать, где Лейн.
— Нет, пока двигаюсь, — солгал он.
Она плотнее завернулась в шаль и перешла в гостиную.
— Чем старше становлюсь, тем больше не люблю зиму. Мейда все время говорит о том, что мне нужно переехать куда-нибудь в Аризону или Флориду.
— Хорошая мысль.
Она вздохнула.
— Но это мой дом. Все мои дети родились в постели наверху. Несколько оставшихся в живых друзей живут в этом городе. Мейда звонила вчера вечером и предложила мне приехать в Мехико в качестве рождественского подарка. Я не возражала бы против короткой поездки туда.
Внутренности Гаррета пошли вниз.
— Вы в этом году поедете к ней, а не она к вам?
Она кивнула.
— Мейда говорит, что в Акапулько полно туристов, но там тепло. Мне это нравится, хотя, конечно, мне будет недоставать на Рождество внуков. Может, поеду после Рождества.
Мысли Гаррета метались. Поехать в Акапулько? Он думал, что для этого нужно… паспорт, билет на самолет, денег может не хватить. Дракула, где мои крылья летучей мыши, когда они мне так нужны?
Можно продать машину. Многие с завистью поглядывали на ZX, и он легко найдет покупателя. Конечно, как место для ареста, Акапулько — если забыть, что это за границей, — имеет свои преимущества… главным образом, спасет миссис Байбер от расстройства: она не увидит, как дочь в ее доме арестовал человек, которого она считала другом.
— Акапулько — это хорошо, — сказал он. — Дайте мне знать, когда летите и где остановитесь. — Он заставил себя улыбнуться. — Пошлю вам открытку с замерзающего севера.
Она рассмеялась.
— Хорошо.
Он про себя выругался. Что за неудача! Как раз когда он уселся в паутине. Надо готовиться к поездке, чтобы отправиться, как только он будет точно знать, где Лейн.
11
Полицейские обычно держатся вместе. А они с Мэгги единственные одиночки в департаменте. Учитывая это, думал Гаррет, они неизбежно должны начать встречаться. К тому же это давало возможность выбираться из Баумена. Конечно, "Неожиданный удар" в Беллами — это не бегство, но все же кино здесь каждый вечер.
Но в кино Гаррет подумал, не совершил ли ошибку. Он будто тонул в море крови. Запах ее поглощал его, вызывая спазмы в желудке и страстное желание. К тому же кто-то ел итальянскую пищу: доносился запах чеснока, каждый его порыв вызывал удушье.
Мэгги с беспокойством посмотрела на него.
— Что с тобой?
— Ничего. — Но дрожащий голос выдавал его. — У меня бывают… приступы клаустрофобии. — Не лучшее объяснение в театре, заполненном в понедельник едва ли наполовину.
Мэгги как будто ему поверила.
— Хочешь уйти?
Он покачал головой и обнял ее.
— Продержусь.
И продержался, хотя усилия лишили его удовольствия: обычно ему нравилось смотреть, как Грязный Гарри убирает одного злодея за другим, не обращая внимания на гражданские права, должные процедуры и общественную безопасность. Оказаться в машине было облегчением. Тут он открыл окно и позволил ветру унести теплый запах крови Мэгги.
Она защелкнула ремень.
— Немного беспричинного насилия хорошо для души, тебе не кажется? Когда-нибудь действовал, как Гарри?
Он пожал плечами.
— Конечно. Особенно когда две недели выслеживал подонка, который резал девочек и старух. И узнал, что он на свободе, а я еще не успел написать все бумаги в связи со его арестом.
Не действует ли он сам как Каллахан в своей охоте? Руководствоваться только собственными суждениями о справедливости значит неизбежно прийти к ошибке и поражению. Он внутренне покачал головой. Нет. Ведь он не собирается убивать Лейн, только арестовать ее, и вполне законно, так как ордер на ее арест не отменен.
— А ты когда-нибудь сочувствовал линчевателям, как Гарри этой девушке, которая охотится за человеком, изнасиловавшим ее и ее сестру?
Он покачал головой.
— Я могу симпатизировать, но никогда не позволю им действовать так, как он. Если кто-то собирается убить другого человека, как бы сильны и оправданы ни были его мотивы, он должен считаться и с последствиями своего поступка.
Боже, как самодовольно! А к себе он тоже это приложит? Невозможно знать, пока это не случится.
Они выехали за пределы города. Гаррет нажал на акселератор. Машина прыгнула вперед, как дикий вырвавшийся на свободу зверь.
Мэгги от удовольствия взвизгнула.
— Здорово идет. Смотри не обгони свои фары. Иногда здесь на дорогу выходят коровы.
— Никаких проблем. — Даже в эту безлунную ночь, с небом, затянутым тучами, дорога уходила вперед светлой лентой; он видел ее далеко за пределами огня фар.
Он вздохнул. Ночное зрение. Вампиры. Лейн. Что собирается делать миссис Байбер? Скоро День благодарения, а он не знает, едет ли она в Акапулько. С опозданием он понял, что Мэгги о чем-то спрашивает.
— Что?
— Я спросила, что ты делаешь в четверг.
Он прикусил губу. Хочет пригласить его на ужин в День благодарения?
— Ничего особенного. Сплю.
— Не собираешься разлагать свое тело деликатесами, карбогидратами?
Поток воспоминаний о прошлых Днях благодарения охватил его, вызвав волну тоски по дому. Больше он никогда не сможет наслаждаться такими пирами. Увидит ли он когда-нибудь еще праздник? Его постоянно мучило подозрение, что, закончив охоту на Лейн, он просто прекратит существовать.
— Не собираюсь пировать.
— Может, уговоришь Данцига, чтоб мы хоть на этот раз поменялись сменами? А, золотоязыкий? Нас с папой пригласили к тете Руфи в Викторию, и я хотела бы провести там весь день.
Гаррет не знал, что он испытывает: облегчение или разочарование, оттого что она не приглашает его на обед.
— Поговорю в Данцигом.
Без очков.
— Замечательно! — Она наклонилась и поцеловала его в щеку. Потом посмотрела в окно. — Снег начинается.
Что? Он остановил машину на краю дороги и выключил свет. Большие пушистые хлопья падали с неба, темнота посветлела, как будто каждая снежинка несла в себе лунный свет. Гаррет, очарованный, смотрел в окно.
Мэгги улыбнулась.
— Наверно, не часто такое видел? Земля слишком теплая, чтобы он сохранился, но как красиво!
— Знаешь, чего мне хочется? Бежать. Хочешь? Всего несколько миль туда и назад.
— Гаррет! — Она рассмеялась. — Бежать? Всего несколько миль? Посмотри на мои туфли. Я в них вообще не могу бегать. Но даже если бы могла, мы в темноте сломаем ноги. Поехали к тебе. Посидим на крыше, если хочешь, а потом подумаем, как согреться.
Удовольствие от снега отступило. Он тронул машину и внутренне вздохнул. Сидеть на крыше, конечно, хорошо… но ему хочется бежать. Похоже, они могут с Мэгги встречаться и разговаривать о повседневных вещах. Похоже также, что Мэгги не возражает против любви. Но он никогда не сможет поделиться с ней тем, что у него глубоко внутри. И даже разделить с ней физическую активность, которая так ему необходима. Она не может бежать с ним под падающим снегом. Он продал бы душу за то, чтобы было с кем.
Но в кино Гаррет подумал, не совершил ли ошибку. Он будто тонул в море крови. Запах ее поглощал его, вызывая спазмы в желудке и страстное желание. К тому же кто-то ел итальянскую пищу: доносился запах чеснока, каждый его порыв вызывал удушье.
Мэгги с беспокойством посмотрела на него.
— Что с тобой?
— Ничего. — Но дрожащий голос выдавал его. — У меня бывают… приступы клаустрофобии. — Не лучшее объяснение в театре, заполненном в понедельник едва ли наполовину.
Мэгги как будто ему поверила.
— Хочешь уйти?
Он покачал головой и обнял ее.
— Продержусь.
И продержался, хотя усилия лишили его удовольствия: обычно ему нравилось смотреть, как Грязный Гарри убирает одного злодея за другим, не обращая внимания на гражданские права, должные процедуры и общественную безопасность. Оказаться в машине было облегчением. Тут он открыл окно и позволил ветру унести теплый запах крови Мэгги.
Она защелкнула ремень.
— Немного беспричинного насилия хорошо для души, тебе не кажется? Когда-нибудь действовал, как Гарри?
Он пожал плечами.
— Конечно. Особенно когда две недели выслеживал подонка, который резал девочек и старух. И узнал, что он на свободе, а я еще не успел написать все бумаги в связи со его арестом.
Не действует ли он сам как Каллахан в своей охоте? Руководствоваться только собственными суждениями о справедливости значит неизбежно прийти к ошибке и поражению. Он внутренне покачал головой. Нет. Ведь он не собирается убивать Лейн, только арестовать ее, и вполне законно, так как ордер на ее арест не отменен.
— А ты когда-нибудь сочувствовал линчевателям, как Гарри этой девушке, которая охотится за человеком, изнасиловавшим ее и ее сестру?
Он покачал головой.
— Я могу симпатизировать, но никогда не позволю им действовать так, как он. Если кто-то собирается убить другого человека, как бы сильны и оправданы ни были его мотивы, он должен считаться и с последствиями своего поступка.
Боже, как самодовольно! А к себе он тоже это приложит? Невозможно знать, пока это не случится.
Они выехали за пределы города. Гаррет нажал на акселератор. Машина прыгнула вперед, как дикий вырвавшийся на свободу зверь.
Мэгги от удовольствия взвизгнула.
— Здорово идет. Смотри не обгони свои фары. Иногда здесь на дорогу выходят коровы.
— Никаких проблем. — Даже в эту безлунную ночь, с небом, затянутым тучами, дорога уходила вперед светлой лентой; он видел ее далеко за пределами огня фар.
Он вздохнул. Ночное зрение. Вампиры. Лейн. Что собирается делать миссис Байбер? Скоро День благодарения, а он не знает, едет ли она в Акапулько. С опозданием он понял, что Мэгги о чем-то спрашивает.
— Что?
— Я спросила, что ты делаешь в четверг.
Он прикусил губу. Хочет пригласить его на ужин в День благодарения?
— Ничего особенного. Сплю.
— Не собираешься разлагать свое тело деликатесами, карбогидратами?
Поток воспоминаний о прошлых Днях благодарения охватил его, вызвав волну тоски по дому. Больше он никогда не сможет наслаждаться такими пирами. Увидит ли он когда-нибудь еще праздник? Его постоянно мучило подозрение, что, закончив охоту на Лейн, он просто прекратит существовать.
— Не собираюсь пировать.
— Может, уговоришь Данцига, чтоб мы хоть на этот раз поменялись сменами? А, золотоязыкий? Нас с папой пригласили к тете Руфи в Викторию, и я хотела бы провести там весь день.
Гаррет не знал, что он испытывает: облегчение или разочарование, оттого что она не приглашает его на обед.
— Поговорю в Данцигом.
Без очков.
— Замечательно! — Она наклонилась и поцеловала его в щеку. Потом посмотрела в окно. — Снег начинается.
Что? Он остановил машину на краю дороги и выключил свет. Большие пушистые хлопья падали с неба, темнота посветлела, как будто каждая снежинка несла в себе лунный свет. Гаррет, очарованный, смотрел в окно.
Мэгги улыбнулась.
— Наверно, не часто такое видел? Земля слишком теплая, чтобы он сохранился, но как красиво!
— Знаешь, чего мне хочется? Бежать. Хочешь? Всего несколько миль туда и назад.
— Гаррет! — Она рассмеялась. — Бежать? Всего несколько миль? Посмотри на мои туфли. Я в них вообще не могу бегать. Но даже если бы могла, мы в темноте сломаем ноги. Поехали к тебе. Посидим на крыше, если хочешь, а потом подумаем, как согреться.
Удовольствие от снега отступило. Он тронул машину и внутренне вздохнул. Сидеть на крыше, конечно, хорошо… но ему хочется бежать. Похоже, они могут с Мэгги встречаться и разговаривать о повседневных вещах. Похоже также, что Мэгги не возражает против любви. Но он никогда не сможет поделиться с ней тем, что у него глубоко внутри. И даже разделить с ней физическую активность, которая так ему необходима. Она не может бежать с ним под падающим снегом. Он продал бы душу за то, чтобы было с кем.
12
Баумен казался призрачным городом. Гаррет почти никого не видел. Канзас авеню совершенно пустынна. Но это его совсем не беспокоило. Если повезет, во время смены ничего не случится. Даже под затянутым тучами небом, грозящим снегом, который на этот раз, при минусовой температуре, может и задержаться, даже за темными стеклами очков глаза его болели от света. Где-то над тучами солнце давило на него, отнимало энергию. Надеюсь, ты оценишь, что я для тебя делаю, Мэгги. Ни для кого не стал бы выходить на солнце.
Он старался не думать о том, что она в этот момент делает, боясь новых воспоминаний и тоски о доме. Но они все равно приходили. Если позвонить домой после смены, станет ли легче? Или боль усилится?
— Баумен 407, - заговорило радио, — городской номер 555-7107, миссис Энн Байбер.
Миссис Байбер? Гаррет подъехал к телефонной будке и набрал номер. Шум в трубке делал почти неразличимым слова. Гаррету пришлось кричать, чтобы объяснить, кто ему нужен. Наконец подошла миссис Байбер.
— Я звонила вам домой, но Эмили Шонинг сказала, что Элен сказала, что вы работаете. Не заедете ли ко мне, когда освободитесь? У меня адрес отеля в Акапулько, где после Рождества мы с Мейдой встретимся.
Он вздохнул. Итак, решено. По крайней мере есть несколько недель, чтобы продать машину и сделать другие приготовления.
— Я кончу не раньше восьми тридцати. Не поздно для вас?
— Я вас буду ждать.
Он повесил трубку и прислонился к стене будки, глядя на патрульную машину. При мысли об уходе из департамента его охватило чувство вины. Конечно, он может рассказать о тяжелой болезни члена семьи, но все равно это нечестно по отношению ко всем. Его снова охватило сомнение в правильности избранного плана. Даже закат не принес облегчения головной боли.
На пересменке Мэгги взяла у него ключи от машины и сказала:
— Ты ужасно выглядишь. Вероятно, ты прав: ты сова. Хочешь, приду после конца смены и покажу свою благодарность?
Ночь понедельника, кажется, начала что-то серьезное. Оскорбится ли она, если он скажет, что у него болит голова? Нет, он хочет, чтобы она пришла. Ему нужен кто-то, кто помог бы преодолеть пропасть.
— Кровать и я будем ждать.
Он быстро справился с отчетом и поехал прямо к миссис Байбер, в форме, хоть и без пояса с оборудованием.
Старуха открыла дверь.
— Как вам идет. Никогда раньше не видела вас в форме. Пойдемте в гостиную. — Она пошла вперед.
Он улыбнулся, несмотря на ком в желудке.
— Надеюсь, вы хорошо провели День благодарения.
— О, да. Хозяйничала моя дочь Кэтрин. Очень шумно, конечно, но мне все дорого. — Она остановилась и повернулась к нему лицом. — Мне придется сделать признание.
Холодок беспокойства пробежал по спине.
— Признание?
— Адрес отеля у меня есть, но это лишь предлог, чтобы зазвать вас. Входите. — Она прошла в гостиную.
Он вошел вслед за ней. Сидевшая в кресле женщина встала.
Миссис Байбер улыбнулась.
— Я хотела вас удивить. Гаррет, это моя дочь Мейда.
Мейда! В животе все перевернулось. Но это не Лейн! Рост тот же, ноги кажутся еще длиннее в сапогах на высоком каблуке. Рыжие волосы падают на алый свитер, но… рыжие волосы перемежаются сединой, кожа, морщинистая от возраста.
Он онемел от шока. Все эти недели он ждет не ту женщину! Но — он старался рассуждать логически — штемпель, школьная фотография, миссис Байбер говорила, что ее дочь певица; как все это может соответствовать?
— Очень… рад познакомиться, — выдавил он. Он не должен выдавать свое разочарование.
— Я тоже, — ответила Мейда.
Он застыл. Голос Лейн.
Внимательно посмотрев на нее, он увидел ее глаза. Сердце его подпрыгнуло. И глаза ее. Они отражают свет, глаза вампира, они сверкают холодно, красным, она узнала его… она определяет размеры опасности.
Он старался не думать о том, что она в этот момент делает, боясь новых воспоминаний и тоски о доме. Но они все равно приходили. Если позвонить домой после смены, станет ли легче? Или боль усилится?
— Баумен 407, - заговорило радио, — городской номер 555-7107, миссис Энн Байбер.
Миссис Байбер? Гаррет подъехал к телефонной будке и набрал номер. Шум в трубке делал почти неразличимым слова. Гаррету пришлось кричать, чтобы объяснить, кто ему нужен. Наконец подошла миссис Байбер.
— Я звонила вам домой, но Эмили Шонинг сказала, что Элен сказала, что вы работаете. Не заедете ли ко мне, когда освободитесь? У меня адрес отеля в Акапулько, где после Рождества мы с Мейдой встретимся.
Он вздохнул. Итак, решено. По крайней мере есть несколько недель, чтобы продать машину и сделать другие приготовления.
— Я кончу не раньше восьми тридцати. Не поздно для вас?
— Я вас буду ждать.
Он повесил трубку и прислонился к стене будки, глядя на патрульную машину. При мысли об уходе из департамента его охватило чувство вины. Конечно, он может рассказать о тяжелой болезни члена семьи, но все равно это нечестно по отношению ко всем. Его снова охватило сомнение в правильности избранного плана. Даже закат не принес облегчения головной боли.
На пересменке Мэгги взяла у него ключи от машины и сказала:
— Ты ужасно выглядишь. Вероятно, ты прав: ты сова. Хочешь, приду после конца смены и покажу свою благодарность?
Ночь понедельника, кажется, начала что-то серьезное. Оскорбится ли она, если он скажет, что у него болит голова? Нет, он хочет, чтобы она пришла. Ему нужен кто-то, кто помог бы преодолеть пропасть.
— Кровать и я будем ждать.
Он быстро справился с отчетом и поехал прямо к миссис Байбер, в форме, хоть и без пояса с оборудованием.
Старуха открыла дверь.
— Как вам идет. Никогда раньше не видела вас в форме. Пойдемте в гостиную. — Она пошла вперед.
Он улыбнулся, несмотря на ком в желудке.
— Надеюсь, вы хорошо провели День благодарения.
— О, да. Хозяйничала моя дочь Кэтрин. Очень шумно, конечно, но мне все дорого. — Она остановилась и повернулась к нему лицом. — Мне придется сделать признание.
Холодок беспокойства пробежал по спине.
— Признание?
— Адрес отеля у меня есть, но это лишь предлог, чтобы зазвать вас. Входите. — Она прошла в гостиную.
Он вошел вслед за ней. Сидевшая в кресле женщина встала.
Миссис Байбер улыбнулась.
— Я хотела вас удивить. Гаррет, это моя дочь Мейда.
Мейда! В животе все перевернулось. Но это не Лейн! Рост тот же, ноги кажутся еще длиннее в сапогах на высоком каблуке. Рыжие волосы падают на алый свитер, но… рыжие волосы перемежаются сединой, кожа, морщинистая от возраста.
Он онемел от шока. Все эти недели он ждет не ту женщину! Но — он старался рассуждать логически — штемпель, школьная фотография, миссис Байбер говорила, что ее дочь певица; как все это может соответствовать?
— Очень… рад познакомиться, — выдавил он. Он не должен выдавать свое разочарование.
— Я тоже, — ответила Мейда.
Он застыл. Голос Лейн.
Внимательно посмотрев на нее, он увидел ее глаза. Сердце его подпрыгнуло. И глаза ее. Они отражают свет, глаза вампира, они сверкают холодно, красным, она узнала его… она определяет размеры опасности.
Часть шестая
ДУЭЛЬ
1
Вихрь чувств и мыслей пронесся в голове Гаррета.
Восхищение… Здорово она загримировалась!
Облегчение… Значит в Акапулько ехать не нужно.
Беспокойство… Боже, мы в гостиной ее матери; я не могу арестовать ее тут.
Озабоченность… Это будет стоить уик-энда департаменту.
Отчаяние… Так быстро? Я надеялся, что не буду иметь с ней дела до Рождества. Я не хочу уезжать отсюда.
Предчувствие… Что будет со мной, когда она окажется в тюрьме и исчезнет причина продолжать жить?
Из-за этой бури к нему донесся радостный голос миссис Байбер:
— Разве не прекрасно? Мейде надоел Акапулько, и она решила вернуться домой. Сегодня утром мы встретили ее в аэропорту Хейса.
— Не надоел, мама, — сказала Мейда. — Я была там с другом, но с ним произошел несчастный случай, и я просто не могла там оставаться. — Маска пожилой женщины улыбнулась Гаррету. — Мака сказала, что вы из Сан-Франциско. Вы тот самый Микаэлян, которого газеты прозвали Лазарем?
— Несчастный случай? Ты ничего не говорила раньше, — сказала миссис Байбер.
— Не хотела портить тебе День благодарения. Мама мне кое-что рассказала о вас, мистер Микаэлян, — легко сказала Лейн. — Интересная история, но и удивительная. Баумен далеко от Сан-Франциско. Как вы сюда попали?
Он снял очки и посмотрел ей прямо в глаза.
— Хорошая полицейская работа.
— Но что за случай? — спросила миссис Байбер.
Лейн пожала плечами.
— Он упал со скалы. У него была сломана шея и разорвано горло. Полиция решила, что на него напали собаки и он упал, пытаясь защититься.
Гаррет автоматически коснулся горла, почти невидимых шрамов.
— Друг? — Миссис Байбер наморщила лоб. — Ты была с… прости, — сказала она, увидев, как Лейн начала хмуриться. — Просто не могу представить себе тебя частью современной морали. Мне жаль, что так случилось с твоим другом. А как ты?
Насытилась, гневно подумал Гаррет. Наелась Пережидает, пока в Акапулько успокоится.
— Все в порядке, мама. Он не был близким другом, и никаких непристойностей не было. — Не отрывая взгляда от Гаррета, она улыбнулась матери. — С женщинами моего возраста мужчины не начинают авантюр. Просто я жила в одной комнате с его внучкой, помогая воспитывать ее. Значит, вы решили поселиться здесь, сказала мама. Но вы по-прежнему полицейский.
Гаррета раздражала насмешка в ее голосе. Он спокойно ответил:
— Это я умею делать — защищать закон. — Посмотрим, как она это примет.
Глаза ее сверкнули красным.
Миссис Байбер перевела взгляд с него на дочь. Она, очевидно, почувствовала возникшее напряжение, но не могла понять его причины.
— Посидите поговорите, а я приготовлю чай. Гаррет тоже не пьет кофе.
И она вышла.
Гаррет снял куртку, но продолжал стоять, глядя на Лейн.
Она рассмеялась, первой нарушив молчание. При этих звуках сквозь маску как будто проступило юное лицо.
— Вы меня поразили и обрадовали, инспектор. Я ждала нашей следующей встречи, но, должна признаться, не думала, что она произойдет здесь. Расскажите, как вы меня нашли?
Он в замешательстве мигнул. Она ждала следующей встречи? Почему она считала, что такая встреча будет?
— Все расскажу на пути в Сан-Франциско.
Лейн повернулась, по широкой дуге подошла к окну и стояла, глядя в ночь, играя высоким воротником свитера.
— Ага. Вот причина вашего замечания о защите закона. Вы пришли арестовать меня.
Гаррет заметил, что дуга прошла далеко от висевшего на стене креста.
— Охота за убийцами — моя работа, а вы убили Моссмана и Адейра. И пытались убить меня.
Она повернулась.
— Нет, нет, инспектор, я не пыталась убить вас. Если бы я этого хотела, будьте уверены, вас нашли бы со сломанной шеей.
Значит это был не простой просмотр.
— Но почему… — начал он.
— Скажите, как вы собираетесь отвезти меня назад?
Он нахмурился.
— Есть ордер на ваш арест. Будет организована передача из одного штата в другой и…
Она прервала его, прошипев:
— Неужели вы так глупы? Как вы меня повезете? Как заставите сопровождать вас и будете держать в заключении? При помощи наручников из стеблей роз? В камере с вымазанными чесноком стенами? Позвольте напомнить, что все использованное против меня обернется и против вас, если вы сможете убедить своих коллег по защите закона в подобной чепухе.
Слова ее вызвали неприятное чувство. Ему и в голову не приходило, что будут проблемы с доставкой и заключением. Даже учитывая его занятость поиском, как он мог быть таким слепым и непредусмотрительным? Черт бы побрал этого ограниченного копа! Но должен быть способ справиться с ней. Он не может позволить ей уйти.
Взгляд его упал на распятие.
— Может, я свяжу вас четками.
Зрачки Лейн расширились.
— Суеверие, — ровно ответила она.
Но Гаррет заметил, как участилось ее дыхание и расширились зрачки. Суеверие, да, поскольку распятие и святая вода его не беспокоят, но тех, кто в них верит, суеверие затрагивает… а вид этого дома свидетельствует, что она воспитана в лоне римской католической церкви.
— Поэтому вы сорвали христианский символ с шеи Моссмана?
— Терпеть не могу липкие украшения. — Она вернулась к нему, снова обойдя крест. — Откройте глаза, инспектор. Бесполезно пытаться арестовать меня. Мы с вами за пределами человеческих законов.
— Нет. — Он покачал головой. Никто не может быть за пределами закона. — Не верю…
Он замолк, так как вошла миссис Байбер с чаем и тыквенным пирогом.
— Мейда, ты ничего не ела у Кэтрин. Должно быть, умираешь с голоду. Съешь пирога. Вы тоже, Гаррет.
Гаррет и Лейн обменялись быстрыми взглядами. Внутренне он сухо усмехнулся: у него те же проблемы, что и у его добычи.
— Я поела в кухне, когда мы готовили, — сказала Лейн. — У меня вообще нет аппетита, и я никогда не ем десерта.
Гаррет улыбнулся, но покачал головой, похлопав себя по животу.
— Из-за сладостей я погибал все годы. Теперь наконец я сбавил вес и не хочу растолстеть. Спасибо за чай.
Качая головой, миссис Байбер разлила чай.
— В мое время хороший аппетит считался признаком здоровья. А сегодня все как будто хотят исхудать до смерти. Ну, как, познакомились?
— Да, — солгали они оба и, сев, взяли чай.
— Я рада. И рада, что ты все-таки приехала домой, Мейда. Останешься на Рождество?
Лейн взглянула на Гаррета.
— Да, собираюсь остаться, а потом отвезти тебя в Акапулько.
Гаррет втянул верхнюю губу. Что ему с ней делать? Попивая чай, он слушал, как Лейн рассказывает истории о жителях Акапулько. Противоречивые чувства боролись в нем… вера в должные процедуры и справедливость и очевидная невозможность совместить их. Он должен нарушить процедуры, чтобы осуществить справедливость, а это само по себе противоречило сути его веры. "Я Чинг" настаивает, что нужно действовать с соответствующими полномочиями, или все кончится ошибкой и поражением.
Тонкий запах крови миссис Байбер усилил его голод. Прежде чем что-нибудь предпринять, нужно поесть и подумать. Если он сделает вид, что отступает, Лейн не убежит. Гаррет встал и потянулся к куртке.
— Мне пора идти. Спасибо за приглашение, миссис Байбер. Приятно было познакомиться, мисс Байбер. — Он надел куртку. — Надеюсь, мы с вами еще увидимся.
Лейн подняла бровь.
— Вечер еще не кончился. Мама, я хочу попросить этого приятного молодого человека повезти меня подышать свежим воздухом. Скоро вернусь.
Он смотрел на нее.
Она поцеловала мать в щеку и улыбнулась Гаррету.
— Пойдем, мистер Микаэлян? — Она прошла в прихожую, сняла пальто с большой зеркальной стойки и подтолкнула Гаррета к входной двери, прежде чем он пришел в себя. — Мы отклонились от нашего спора о природе реальности, и я хотела бы закончить его.
Восхищение… Здорово она загримировалась!
Облегчение… Значит в Акапулько ехать не нужно.
Беспокойство… Боже, мы в гостиной ее матери; я не могу арестовать ее тут.
Озабоченность… Это будет стоить уик-энда департаменту.
Отчаяние… Так быстро? Я надеялся, что не буду иметь с ней дела до Рождества. Я не хочу уезжать отсюда.
Предчувствие… Что будет со мной, когда она окажется в тюрьме и исчезнет причина продолжать жить?
Из-за этой бури к нему донесся радостный голос миссис Байбер:
— Разве не прекрасно? Мейде надоел Акапулько, и она решила вернуться домой. Сегодня утром мы встретили ее в аэропорту Хейса.
— Не надоел, мама, — сказала Мейда. — Я была там с другом, но с ним произошел несчастный случай, и я просто не могла там оставаться. — Маска пожилой женщины улыбнулась Гаррету. — Мака сказала, что вы из Сан-Франциско. Вы тот самый Микаэлян, которого газеты прозвали Лазарем?
— Несчастный случай? Ты ничего не говорила раньше, — сказала миссис Байбер.
— Не хотела портить тебе День благодарения. Мама мне кое-что рассказала о вас, мистер Микаэлян, — легко сказала Лейн. — Интересная история, но и удивительная. Баумен далеко от Сан-Франциско. Как вы сюда попали?
Он снял очки и посмотрел ей прямо в глаза.
— Хорошая полицейская работа.
— Но что за случай? — спросила миссис Байбер.
Лейн пожала плечами.
— Он упал со скалы. У него была сломана шея и разорвано горло. Полиция решила, что на него напали собаки и он упал, пытаясь защититься.
Гаррет автоматически коснулся горла, почти невидимых шрамов.
— Друг? — Миссис Байбер наморщила лоб. — Ты была с… прости, — сказала она, увидев, как Лейн начала хмуриться. — Просто не могу представить себе тебя частью современной морали. Мне жаль, что так случилось с твоим другом. А как ты?
Насытилась, гневно подумал Гаррет. Наелась Пережидает, пока в Акапулько успокоится.
— Все в порядке, мама. Он не был близким другом, и никаких непристойностей не было. — Не отрывая взгляда от Гаррета, она улыбнулась матери. — С женщинами моего возраста мужчины не начинают авантюр. Просто я жила в одной комнате с его внучкой, помогая воспитывать ее. Значит, вы решили поселиться здесь, сказала мама. Но вы по-прежнему полицейский.
Гаррета раздражала насмешка в ее голосе. Он спокойно ответил:
— Это я умею делать — защищать закон. — Посмотрим, как она это примет.
Глаза ее сверкнули красным.
Миссис Байбер перевела взгляд с него на дочь. Она, очевидно, почувствовала возникшее напряжение, но не могла понять его причины.
— Посидите поговорите, а я приготовлю чай. Гаррет тоже не пьет кофе.
И она вышла.
Гаррет снял куртку, но продолжал стоять, глядя на Лейн.
Она рассмеялась, первой нарушив молчание. При этих звуках сквозь маску как будто проступило юное лицо.
— Вы меня поразили и обрадовали, инспектор. Я ждала нашей следующей встречи, но, должна признаться, не думала, что она произойдет здесь. Расскажите, как вы меня нашли?
Он в замешательстве мигнул. Она ждала следующей встречи? Почему она считала, что такая встреча будет?
— Все расскажу на пути в Сан-Франциско.
Лейн повернулась, по широкой дуге подошла к окну и стояла, глядя в ночь, играя высоким воротником свитера.
— Ага. Вот причина вашего замечания о защите закона. Вы пришли арестовать меня.
Гаррет заметил, что дуга прошла далеко от висевшего на стене креста.
— Охота за убийцами — моя работа, а вы убили Моссмана и Адейра. И пытались убить меня.
Она повернулась.
— Нет, нет, инспектор, я не пыталась убить вас. Если бы я этого хотела, будьте уверены, вас нашли бы со сломанной шеей.
Значит это был не простой просмотр.
— Но почему… — начал он.
— Скажите, как вы собираетесь отвезти меня назад?
Он нахмурился.
— Есть ордер на ваш арест. Будет организована передача из одного штата в другой и…
Она прервала его, прошипев:
— Неужели вы так глупы? Как вы меня повезете? Как заставите сопровождать вас и будете держать в заключении? При помощи наручников из стеблей роз? В камере с вымазанными чесноком стенами? Позвольте напомнить, что все использованное против меня обернется и против вас, если вы сможете убедить своих коллег по защите закона в подобной чепухе.
Слова ее вызвали неприятное чувство. Ему и в голову не приходило, что будут проблемы с доставкой и заключением. Даже учитывая его занятость поиском, как он мог быть таким слепым и непредусмотрительным? Черт бы побрал этого ограниченного копа! Но должен быть способ справиться с ней. Он не может позволить ей уйти.
Взгляд его упал на распятие.
— Может, я свяжу вас четками.
Зрачки Лейн расширились.
— Суеверие, — ровно ответила она.
Но Гаррет заметил, как участилось ее дыхание и расширились зрачки. Суеверие, да, поскольку распятие и святая вода его не беспокоят, но тех, кто в них верит, суеверие затрагивает… а вид этого дома свидетельствует, что она воспитана в лоне римской католической церкви.
— Поэтому вы сорвали христианский символ с шеи Моссмана?
— Терпеть не могу липкие украшения. — Она вернулась к нему, снова обойдя крест. — Откройте глаза, инспектор. Бесполезно пытаться арестовать меня. Мы с вами за пределами человеческих законов.
— Нет. — Он покачал головой. Никто не может быть за пределами закона. — Не верю…
Он замолк, так как вошла миссис Байбер с чаем и тыквенным пирогом.
— Мейда, ты ничего не ела у Кэтрин. Должно быть, умираешь с голоду. Съешь пирога. Вы тоже, Гаррет.
Гаррет и Лейн обменялись быстрыми взглядами. Внутренне он сухо усмехнулся: у него те же проблемы, что и у его добычи.
— Я поела в кухне, когда мы готовили, — сказала Лейн. — У меня вообще нет аппетита, и я никогда не ем десерта.
Гаррет улыбнулся, но покачал головой, похлопав себя по животу.
— Из-за сладостей я погибал все годы. Теперь наконец я сбавил вес и не хочу растолстеть. Спасибо за чай.
Качая головой, миссис Байбер разлила чай.
— В мое время хороший аппетит считался признаком здоровья. А сегодня все как будто хотят исхудать до смерти. Ну, как, познакомились?
— Да, — солгали они оба и, сев, взяли чай.
— Я рада. И рада, что ты все-таки приехала домой, Мейда. Останешься на Рождество?
Лейн взглянула на Гаррета.
— Да, собираюсь остаться, а потом отвезти тебя в Акапулько.
Гаррет втянул верхнюю губу. Что ему с ней делать? Попивая чай, он слушал, как Лейн рассказывает истории о жителях Акапулько. Противоречивые чувства боролись в нем… вера в должные процедуры и справедливость и очевидная невозможность совместить их. Он должен нарушить процедуры, чтобы осуществить справедливость, а это само по себе противоречило сути его веры. "Я Чинг" настаивает, что нужно действовать с соответствующими полномочиями, или все кончится ошибкой и поражением.
Тонкий запах крови миссис Байбер усилил его голод. Прежде чем что-нибудь предпринять, нужно поесть и подумать. Если он сделает вид, что отступает, Лейн не убежит. Гаррет встал и потянулся к куртке.
— Мне пора идти. Спасибо за приглашение, миссис Байбер. Приятно было познакомиться, мисс Байбер. — Он надел куртку. — Надеюсь, мы с вами еще увидимся.
Лейн подняла бровь.
— Вечер еще не кончился. Мама, я хочу попросить этого приятного молодого человека повезти меня подышать свежим воздухом. Скоро вернусь.
Он смотрел на нее.
Она поцеловала мать в щеку и улыбнулась Гаррету.
— Пойдем, мистер Микаэлян? — Она прошла в прихожую, сняла пальто с большой зеркальной стойки и подтолкнула Гаррета к входной двери, прежде чем он пришел в себя. — Мы отклонились от нашего спора о природе реальности, и я хотела бы закончить его.
2
Дверь закрылась за ними. Гаррет сказал:
— Мне остается только прочесть вам ваши права.
— О, я думаю, у нас есть что сказать друг другу. Этот ZX — ваша машина? Конечно: я видела ее у своей квартиры. — Она взяла его за руку. — Проедемся.
"Я Чинг" также сказал: Женщина сильна. Берегись той, что кажется слабой и невинной.
— Не думаю.
Она нахмурилась.
— Как ограничены все полицейские. Что я вам могу сделать? И неужели вы думаете, что я что-нибудь сделаю в своем родном городе, где все все видят? Где живет моя мать? Я не оскверню ее дом. Я здесь даже не охочусь и потому никогда не остаюсь надолго.
— Мне остается только прочесть вам ваши права.
— О, я думаю, у нас есть что сказать друг другу. Этот ZX — ваша машина? Конечно: я видела ее у своей квартиры. — Она взяла его за руку. — Проедемся.
"Я Чинг" также сказал: Женщина сильна. Берегись той, что кажется слабой и невинной.
— Не думаю.
Она нахмурилась.
— Как ограничены все полицейские. Что я вам могу сделать? И неужели вы думаете, что я что-нибудь сделаю в своем родном городе, где все все видят? Где живет моя мать? Я не оскверню ее дом. Я здесь даже не охочусь и потому никогда не остаюсь надолго.