- Ты, наверно, опять будешь командовать пикетами?
- Нет, меня выбрали в стачечный комитет, буду министром финансов.
- А Хуан?
- Он будет выпускать наш бюллетень.
- Нашли типографию?
- Пока нет. Придется на ротаторе. Вот если бы ты был здоров, то набрал бы добровольцев среди учеников-наборщиков, ты знаешь многих.
- Я скоро выйду.
Чжу оглядел Яна.
- Вид у тебя неважный. И шрам останется навсегда. - Он поцокал языком. - Вот это плохо.
- Портит внешность? - Ян повернул голову. - Я буду девицам показывать себя с этой стороны.
- Пока ты будешь таким заморышем, никакая девица не взглянет на тебя ни с какой стороны. Но дело не в них. Шрам - это особая примета. В случае чего - очень помешает... Да, кстати, знаешь, кого привезли вчера ночью к вам в больницу? Лян Бао-мина - секретаря старика. Ему раздробили башку.
Ян приоткрыл рот. Потом с трудом глотнул воздух.
- Поймали убийцу?
- Нет. Он набросился в темноте на Ляна, ударил чем-то острым по голове и удрал. Но прохожие заметили, что на нем была гавайская рубашка с крупными узорами.
- Где это было?
- Около здания Кэкстон-хауз на Даддел-стрит.
- Лян умер?
- Пока жив, но положение, наверно, безнадежное. Интересно то, что Вэя Чжи-ду весь вечер не было в гостинице. Он вернулся спустя час после покушения. На нем была гавайская рубашка с крупными узорами, и вся залита кровью.
Ян лежал некоторое время неподвижно, смотря в по толок. Потом тихо заговорил:
- Значит, Лю-малыш не соврал... он видел Вэя в коридоре. И, очевидно, Вэй был связан с Ляпом... А теперь узнал, что того вот-вот схватят, и решил убрать Ляна. чтобы тот не выдал его. Теперь все понятно.
На следующее утро к Яну зашел Шиаду и сообщил, что жизнь Ляна вне опасности - его ударили сзади по голове кастетом, но не проломили череп, а только рассекли кожу. Как только к нему вернулось сознание, его допросил сам Фентон. Лян заявил, что в темноте он не смог разглядеть нападавшего, но кажется, это был Вэй Чжи-ду, судя по росту и фигуре.
- А Вэя не допрашивали? - спросил Ян.
- Пока нет. - Шиаду прищурился. - Очевидно, Фентон хочет собрать все данные и одним ударом нокаутировать Вэя.
- Теперь мне все стало понятно, - медленно заговорил Ян, как будто размышляя вслух. - С самого начала он говорил мне, что дело совсем неинтересное, ничего у нас не выйдет. И уверял, что это не убийство. Потом стал уверять, что никакого потайного хранилища бумаг нет. А как только я узнал, что в ту ночь дверь в номер старика была открыта, мне было прислано угрожающее письмо. А когда я стал выяснять кое-что насчет Ляна... в меня полетел камень. И затем Вэй стал уговаривать меня отойти от дела. А после того как я спросил Вэя - был ли он в ту ночь в коридоре, мне позвонили по телефону, вызвали на пристань и чуть не убили. Затем, когда выяснилось, что Ляна должны арестовать с минуты на минуту, на него нападает человек, у которого такой же рост, такая же фигура и такая же рубашка, как у Вэя Чжи-ду. И еще я вспомнил... когда мы проверяли с ним, пропускает ли железная дверь звуки, я просунул руку, чтобы схватить его, а он, всегда такой сдержанный, спокойный, вдруг закричал во весь голос. Теперь мне понятно, почему он так испугался. Очевидно, это напомнило ему ту ночь. В общем, получается полная картина. Все ясно - Вэй Чжи-ду несомненно причастен к убийству и похищению трупа.
- Интересно, что он будет говорить на допросе?
- А меня интересует, что скажет Вэй о закрытой изнутри комнате. Как все-таки проникли в неё? Подтвердится ли мое предположение?
Шиаду покачал головой:
- Как жалко, что приходится уезжать... Развязка произойдет без меня.
- Уезжаете из Гонконга?
- Да, далеко и надолго. Ну, прощай. Мне надо зайти еще к одному знакомому в другом корпусе. - Шиаду провел рукой по голове Яна. - От души желаю тебе счастья... чтобы ты стал знаменитым сыщиком. Скорей поправляйся. Вэя, наверное, арестуют в ближайшие дни.
- Спасибо за вашу доброту ко мне, за то, что приходили ко мне, и за книжку... - сказал Ян глухим голосом и опустил глаза. Потом вытер их рукавом рубашки.
На следующее утро, ровно в одиннадцать часов, Яну позвонила госпожа Сюй - наложница хозяина гостиницы - и затараторила:
- Вэй Чжи-ду сегодня рано утром поехал провожать господина Шиаду в аэропорт и больше не вернулся, убежал куда-то, полиция уже была у нас, всех допросили, а хозяин приказывает тебе - ты должен как можно скорей выздороветь и подробно рассказать нам, как ты раскрыл преступника, господин Фентон сказал, что ты первым стал подозревать Вэя Чжи-ду, что у тебя нюх, хозяин просит главного врача, чтобы тебя не держали долго в больнице.
Проговорив все это одним духом, она положила трубку. Ян, пошатываясь, дотащился до кровати, упал на нее и уткнулся в подушку.
5. Письмо от шанхайской девушки
Очевидно, хозяин упросил главного врача - Яна выписали раньше времени. Рана, правда, уже зажила, но повязку еще не сняли, плечо еще побаливало.
Ян направился в гостиницу. На углу переулка, где находилось "Южное спокойствие", к Яну подбежал мальчишка - чистильщик ботинок и жестом показал: иди за мной.
Они вошли в пустой сарай за большим автофургоном. Мальчишка посмотрел по сторонам, приложил три пальца к носу, топнул два раза ногой и зашептал скороговоркой:
- Со вчерашнего дня поджидаем тебя... боялись пропустить. Стой здесь, я сбегаю за начальником.
- А что случилось? - спросил Ян.
Вместо ответа мальчишка приложил к носу три пальца, топнул дважды ногой и убежал. Спустя несколько минут из-за фургона выглянула коротко остриженная голова Лю-малыша. Он подал знак глазами и юркнул в узкий проход между домами. Ян последовал за ним. Они пришли в маленький двор с двумя калитками позади бара. Лю-малыш выглянул в проулок, затем в соседний дворик, где сушились бочки и корзины, и, очевидно, решив, что здесь их не смогут подслушать, рассказал, в чем дело.
Яну угрожала большая опасность. На днях ночью к хозяину гостиницы пришли два пожилых китайца. Лю-малышу удалось выведать у администратора это были сотрудники секретного отдела местной организации гоминдановцев. Они сказали, что ищут зачинщиков стачки докеров, в частности казначея стачечного комитета Чжу и редактора бюллетеня комитета Хуана, которые, по имеющимся сведениям, часто приходили в гостиницу. Кстати, надо допросить и того, к кому они приходили.
Узнав от хозяина, что Ян лежит в английском госпитале, гоминдановцы сказали, что брать его из госпиталя неудобно, англичане могут вмешаться, надо дождаться его возвращения в гостиницу. Гоминдановцы приказали хозяину устроить так, чтобы Яна скорей выписали из госпиталя, а администратору поручили известить их, когда появится Ян.
- Я слышал, как администратор говорил госпоже Сюй, - добавил Лю-малыш, - что на острове Апличау у гоминдановцев есть такое место, там они допрашивают людей, а потом связывают веревками и бросают акулам... как в картине "Кровавая паутина"...
- И ты расставил ребят вокруг гостиницы, чтобы перехватить меня? - Ян улыбнулся. - Твоя сеть тайных агентов отлично работает. Спасибо, господин начальник.
Лю-малыш шмыгнул носом.
- Мои ребята действуют, как в "Шпионе Эм-тринадцать"... Вчера я видел господина Хуана и предупредил его обо всем и передал узелок с твоими вещами. Господин Хуан просил передать, чтобы ты пошел в гостиницу "Мирамар" в Коулуне и спросил в гараже шофера грузовика Куна... - Лю-малыш оглянулся по сторонам. - Только сперва поднеси три пальца к носу, потом топни...
- Не ври, - Ян ткнул мальчика пальцем в лоб. - А насчет остального не врешь?
Лю-малыш мотнул головой.
- Насчет гоминдановцев и господина Хуана не вру.
Он подошел к калитке и, выглянув в проулок, объяснил, как пройти к ближайшей остановке через дворики и по проходам между домами, не выходя на улицы. Ян рассмеялся.
- Ты как-нибудь набросай план всех этих проулков, проходов и двориков очень пригодится тем, кто не может пользоваться улицами.
Шофер Кун в "Мирамаре" был весьма осторожен - заставил Яна несколько раз повторить сведения о себе, затем описать наружность Хуана и только после этой проверки сообщил:
- Гоминдановцы послали провокационный донос губернатору насчет какой-то террористической группы стачечников, и полиция приступила к арестам. Чжу и Хуан спрятались. А на тебя администратор гостиницы уже заявил, что ты обокрал нескольких постояльцев и что у тебя происходили тайные сборища террористов.
- Сейчас пойду в гостиницу и плюну ему в рожу.
Шофер догнал Яна и схватил его за руку:
- Не дури. Тебя сразу же передадут гоминдановцам.
- Тогда я пойду к Чжу и Хуану.
- Им сейчас не до тебя. Посиди пока в гараже, а там решим, что делать.
С наступлением темноты Кун уехал на грузовике и, вернувшись поздно вечером, сказал:
- Я говорил товарищу Чжу о тебе. Он дал рекомендательное письмо, поедешь в Кантон и передашь старому учителю товарища Чжу. Письмо не запечатано, в случае надобности покажешь, кому надо.
- А как я проберусь туда?
- Держаться на воде умеешь?
- Я родился на воде.
- Так чего же спрашиваешь?
Ян вздохнул и провел рукой по торчащим волосам.
- Так и не узнаю конца истории с убийством... Как будто читал книгу, дочитал до самого интересного места и вдруг - дальше нет страниц, кто-то оторвал.
- Ничего, вместо конца книги у тебя будет другое... Пойдем к моим знакомым, они помогут тебе.
На рассвете они пошли в поселок за китайским городком, на берегу Коулунского залива. Кун зашел в один из шалашей, покрытых связками водорослей и сетями, и спустя некоторое время вышел оттуда вместе с маленьким бойким старичком в накидке из пальмовых листьев.
Ян отвесил почтительный поклон старичку. Тот вынул изо рта длинную трубку и прошамкал:
- Я знал твоего отца, я тоже из Кантона. Мы часто плавали на Хайнань и еще дальше.
Кун пошептался с ним, потом сказал Яну:
- Если все пройдет хорошо, пришлешь мне письмо, только не ставь своей подписи.
Он пожал Яну руку, поклонился старичку и быстро удалился. Старичок провел Яна к старой джонке, стоявшей у маленькой плоской скалы.
- Иди под навес и не вылезай, пока не разрешу, - сказал старичок, поднимая соломенный полог.
Под камышовым навесом было совсем темно, пахло не рыбой, как ожидал Ян, а сандаловым деревом и лекарствами. Вскоре шаланда мерно закачалась.
Старичок, отодвинув полог, заглянул под навес. Ян попросил у него разрешения выйти на палубу. Рыбаки поднимали залатанный парус. Обогнув Гонконгский остров справа, джонка пошла в юго-западном направлении.
Слева на горизонте показался густой черный дым. Он быстро приближался, как грозовая туча.
- Миноносец с Тайваня, - объяснял старичок, - иногда шныряют здесь.
- Остановят нас? - испуганно спросил Ян.
С кормы что-то крикнули. Старичок засеменил туда и, вернувшись обратно под навес, показал трубкой в сторону берега вдали. Из-за крохотного островка показалось небольшое серо-зеленое судно.
- Это дозорный катер, - сказал старичок. - Сейчас вызовет самолет, и начнется охота орла за черепахой.
Миноносец окутал себя дымом и скрылся. Дозорный катер тоже исчез. Спустя некоторое время показались три шаланды. Они шли к берегу.
Старичок толкнул локтем Яна:
- Плыви в их сторону. Скажешь, что тебе надо в Кантон, бабушка заболела. И непременно пришли письмо Куну, чтобы мы знали, что с тобой. А если тебе отрубят башку, явись во сне к своим друзьям.
Ян привязал узелок к шее, снял очки, поклонился старичку, потом сделал глубокий вдох и прыгнул в воду. Ближайшая шаланда замедлила ход. Ян подплыл к ней.
- Мне надо скорей в Кантон, - сказал он, когда его вытащили из воды, бабушка заболела.
Гребец в дырявой соломенной шляпе сочувственно поцокал языком:
- За этот месяц третьего молодца подбираем. У всех бабушки больны.
Шаланды вошли в небольшую бухту, вход в нее загораживали торчащие из воды острые скалы. На берегу раскинулся рабочий поселок - бамбуковые хижинки, между ними шесты с неводами. Очевидно, только что прошел тайфун на берегу лежали вырванные с корнями кокосовые пальмы и перевернувшиеся джонки с поломанными мачтами.
Председатель правления рыболовецкого кооператива, пожилой рыбак со свисающими тонкими усами, прочитал рекомендательное письмо Чжу и, внимательно оглядев Яна, сказал:
- Сейчас поедут наши женщины. Отправляйся с ними.
Три арбы с высокими бортами были нагружены устрицами и тюками морской капусты. Ян разлегся на циновке поверх груза. Он почувствовал себя как в люльке и от усталости вскоре заснул. Его разбудили, когда арбы уже въехали в город и стали протискиваться сквозь толпу в узких переулочках - таких же, как в китайских кварталах Гонконга. Уже было темно.
Наконец выехали на набережную. При виде многоэтажных зданий и ярко освещенных магазинов, Ян спросонья подумал, что он попал обратно в Гонконг едет по Конноут-род. У него даже екнуло сердце.
Но он сразу же успокоился. На перекрестке вместо бородатого индуса-полицейского стоял на возвышении китаец в белой рубашке навыпуск, в коротких штанах и размахивал руками, как дирижер. На велосипедах пронеслась стайка девушек-китаянок в беретах, в офицерских кителях с серебряными погонами. Этого в Гонконге не увидишь.
Ян простился с женами рыбаков и пошел по набережной. Зашел в первый же магазин - здесь торговали спортивными принадлежностями. Приказчики подсчитывали на крохотных счетах выручку, сверяя с чеками, - готовились к закрытию магазина. На задней стенке висело большое объявление о том, что завтра в политической школе для торговцев и промышленников будет прочитана лекция "Социалистическая индустриализация страны". Ян с удивлением смотрел на объявления, приказчики недоуменно взирали на него.
Мальчик с красным галстуком и с нагрудным эмалированным значком - на нем было обозначено, в какой школе он учится, - объяснил Яну, как проехать на автобусе в восточный пригород - Дуньшань, где жил учитель Чжу - товарищ Тан Ли-цзин.
На пологих склонах холма среди деревьев стояли особняки, похожие на коттеджи англичан в Гонконге - выше Ботанического сада и Куинз-род. Одноэтажный особняк, в котором жил Тан Ли-цзин, находился почти на вершине холма и был окружен низенькой чугунной оградой, увитой плющом.
Коротко остриженный седой человек в темных очках, пробежав глазами письмо, посмотрел поверх очков на Яна.
- У твоего деда были такие же глаза и рот. Я бы тебя принял без рекомендательного письма.
Жена и сын Тан Ли-цзина уехали к родственникам в деревню. Комната с большими, почти до пола, окнами выходила в садик, где росли изогнутые сосны. Ян оглядел с почтением книжные полки, закрывающие стены до потолка. Большой письменный стол был завален папками, тетрадками и пожелтевшими газетными вырезками.
- Вы пишете книги? - тихо спросил Ян. В его голосе звучало благоговение.
- Я долго работал в газете, - ответил Тан. - А теперь пишу книгу по истории Кантонской коммуны. Собрал очень интересные документы в деревнях Гуандуна, где появились первые Советы рабочих и крестьян. И очень ценные материалы мне прислали из Гонконга - о знаменитой стачке докеров после кантонского расстрела.
За ужином Ян рассказал о том, как после исчезновения отца и смерти матери его приютил учитель начальной школы - отец Хуана, ныне студента, о том, как учился, и о своих друзьях.
- Значит, ты знаешь английский, - сказал Тан. - Надо учиться дальше. Завтра поговорю кое с кем. Тебе надо будет пройти некоторые формальности, потому что ты приехал не обычным образом. Но это уладим, не беспокойся. А потом поедешь учиться и работать.
Ян положил палочки для еды на стол и быстро заговорил:
- Во-первых, умею работать на линотипе с латинским шрифтом, во-вторых, чинить водопровод и пылесосы, в-третьих, ухаживать за тюльпанами...
Тан остановил его:
- Вполне достаточно. Выберем что-нибудь подходящее.
- И еще я могу... - Ян нахмурился и поправил очки, - помогать в расследовании преступлений.
- И этим занимался? - удивился Тан.
Ян рассказал о деле старика Фу. Тан слушал очень внимательно.
- О Фу Шу я слышал кое-что, - сказал он. - В свое время он гремел на Янцзы - был одним из самых крупных судовладельцев. Но история с его убийством и похищением его трупа кажется какой-то странной. Не верится что-то.
- Фу убит, это установлено, - сказал Ян. - И к убийству был причастен Вэй Чжи-ду.
- Что касается Вэя, то из твоего рассказа видно, что все основано на твоих подозрениях. Более или менее доказанным можно считать только то, что он в ту ночь был в коридоре третьего этажа.
Ян упрямо мотнул головой:
- Я уверен, что у него на сердце какая-то страшная тайна. Он преступник.
- Он действительно выглядел таким злодеем?
- Нет, наоборот. Всегда был такой сдержанный, ровный, на лице никакого выражения, говорил спокойно, медленно. На вид совсем не подозрителен, но я чувствовал... - Ян приставил палец к груди и повертел им, - что у него на сердце спрятан кинжал...
- Оказывается, ты еще и ясновидящий, - улыбнулся Тан. - А почему тебе так нравится работа сыщика?
- Потому что... - Ян шмыгнул носом, - очень интересно разгадывать тайны... тайны преступников.
Тан уложил Яна спать в своем кабинете. В простенке между полками висела фотография с изображением обелиска на пригорке. Ян посмотрел на фотографию, потом на потолок из черного дерева.
- А кто жил здесь до Освобождения? Наверно, какой-нибудь крупный бандит?
- Да. Этот дом принадлежал начальнику гоминдановской полиции Кантона. Завтра пойдем, - Тан показал на фотографию, - к этому памятнику.
Рано утром они подъехали к набережной Шаки и пошли к мосту, переброшенному через канал. Мост вел на остров, похожий на парк, - заросли пальм, пышные баньяновые деревья и платаны, дорожки, посыпанные золотистым песком, кусты роз разных цветов и каменные ограды особняков.
- Вот остров Шаминь, - сказал Тан. - Бывшая иностранная концессия, цитадель империалистов, маленький кантонский Гонконг. Здесь находились их консульства и банки, китайцев сюда не пускали.
На холмике у моста стоял серый обелиск, на нем было вырезано - "Не забывай этого дня!" и Ниже - "23 июня 1925 года".
- В этот день мы шли сюда, чтобы устроить демонстрацию протеста перед английским и японским консульствами, - начал рассказывать Тан. - Вместе с кантонскими рабочими и студентами шли докеры и моряки, приехавшие из Гонконга. У них были белые нарукавные повязки с надписью "стачечник из Гонконга". Когда головная колонна дошла до середины моста, англичане вдруг открыли огонь. Товарищи падали, мы поднимали их и шли, а англичане продолжали стрелять. После этого началась всеобщая стачка в Кантоне, мы объявили блокаду Гонконга, там тоже поднялись докеры, моряки и лодочники, а потом полтораста тысяч рабочих ушли из Гонконга в Кантон и в деревни Гуандуна, и вскоре там поднялись красные флаги первых Советов в Китае. У гонконгских рабочих был высокий революционный дух.
Тан подошел к памятнику и поклонился. Ян последовал его примеру.
- Твой дед шел во главе колонны гонконгских лодочников и был убит на моих глазах, как раз у подножия этого пригорка. Мы пронесли труп твоего деда, подняв над головами, по всему городу.
Поздно вечером к Тану приехал офицер с портфелем. Они поговорили в саду, затем офицер вошел в кабинет, где сидел Ян
- Мы нашли людей, которые знали твоего отца, - сообщил офицер. - Он погиб в Сватоу за год до окончания войны, попал в руки жандармов, его выдали предатели. Что касается тебя, то все обстоит хорошо. Товарищ Тан и я решили быть твоими поручителями. Не под ведешь нас?
Вместо ответа Ян посмотрел на фотографию. Офицер молча кивнул головой. После его ухода Тан сказал:
- На днях я поеду в Пекин на сессию собрания народных представителей. А ты скорей направляйся в Шанхай, там явишься в издательство. Я уже получил телеграфный ответ. Будешь работать в отделе переводов и учиться на вечерних курсах. Время от времени пиши мне - отчитывайся. И никогда не забывай, за идеалы революции дед и отец отдали жизни.
Спустя два дня Ян поехал в Шанхай. В пути он вспомнил слова старика в джонке - в случае, если отрубят башку, явиться друзьям во сне.
Ян ни к кому не явился ни во сне, ни в виде призрака. Вместо этого, спустя несколько месяцев, на имя шофера Куна пришло письмо из Шанхая. На конверте был изображен мохнатый голубь на фоне земного шара. Письмо было подписано именем, вовсе незнакомым Куну.
"Уважаемый дядя!
Все обошлось благополучно - спасибо Небу. Я нечаянно свалилась в воду, но меня сейчас же выловили молодые рыбаки. Моя благообразная внешность поразила их. Меня доставили в роскошном автомобиле "Амбассадор" в Кантон к Вашей бабушке. Ей тоже очень понравились мое прелестное лицо и манеры.
Ваша бабушка очень внимательно расспрашивала меня, кто мои родители и какие кушанья я умею готовить. Оказывается, Ваша бабушка знала моего деда, они ехали на одном пароходе в Англию во время бури. А потом меня осматривала женщина-врач, просветила меня лучами рентгена и объявила, что у меня внутри все хорошо, никаких дефектов. Женщина-врач слышала много о моем отце.
В общем, выяснилось, что я из очень знатного, вельможного рода и при виде моих предков иностранные военные корабли всегда производили орудийный салют.
Ваша бабушка и женщина-врач приняли во мне живейшее участие и устроили меня на работу в одно шанхайское цветоводство - ухаживать за чужеземными растениями, а по вечерам я учусь в школе кройки и шитья для взрослых, по окончании ее пойду на высшие курсы, чтобы стать первоклассной портнихой.
Прошу передать привет всем моим близким друзьям - студентам и морякам, очень по ним тоскую. Получаю жалованье, которого вполне хватает на еду и книги, а на пудру и духи денег не трачу, потому что я скромная девушка. Все-таки хотелось бы знать, чем кончился роман, который я не смогла дочитать, сообщите, пожалуйста. И буду очень признательна Вам, если убьете администратора гостиницы, где я служила горничной, только проделайте это в закрытой изнутри комнате.
Шлю почтительный привет, простите за небрежный почерк.
Юй-ин"
6. Две встречи
В то утро старушка соседка принесла Яну письмо, пришедшее на ее имя из Гонконга. Хуан сообщал, что стачка докеров окончилась победой, гоминдановцам дали отпор. Чжу работает на прежнем месте, но Хуан бросил университет и поступил на работу в почтамт. Что касается дела об убийстве Фу Шу, то расследование прекращено, так как вслед за Вэй Чжи-ду скрылся и Лян - бежал из больницы.
Ян поджал губы и покачал головой. Часы показывали девять. Он взял папку с рукописью и вышел из дома. Уже было жарко.
Пройдя несколько кварталов, он свернул в тихий переулок - начал обход букинистов. Это он делал каждое воскресенье.
В этот день ему не повезло. Он нашел только две книжки одного американского автора из так называемых "круто сваренных". Представителей этого направления Ян не любил. У них сыщики не размышляли, не делали умозаключений, а только действовали - пили виски, затевали драки, мчались с недозволенной скоростью, палили из револьверов всех калибров и между делом целовали красавиц, которые тоже умели хлестать виски и палить. Ян любил английских авторов ортодоксальной школы, у которых детективы кропотливо изучали все обстоятельства преступления, строили догадки и расшифровывали криминальные тайны, как шахматные этюды.
Из квартала букинистов Ян направился в сторону Чанлолу. На стенах домов еще оставались надписи на английском языке - названия портновских мастерских, шоколадных лавок, меховых магазинов и кафе. Затем пошли небольшие уютные особняки, окруженные каменными стенами с железными дверями. В случае чего каждый дом мог превратиться в бастион. Те, кто проектировали эти особняки, очевидно помнили боксерское восстание в начале столетия.
На углу переулка, рядом с лавочкой, где продавались прессованные угольные шарики и древесный уголь, стояла прислоненная к стене бамбуковая полка с разноцветными книжками. В верхнем ряду пестрели книжки о приключениях героев из времен Троецарствия, о подвигах тайпинов, о похождениях Чжан Фэя и о кровавых тайнах династии Цин. А ниже были выставлены книжки с фотоиллюстрациями - в них излагались сюжеты кинофильмов: "Подвиг разведчика", "Секретная миссия", "Застава в горах", "Операция Б", "Следы на снегу", "Ночной патруль".
На табуретках сидели мальчишки, уткнувшись в книжки. За чтение старичок - хозяин уличной библиотеки - взимал минимальную плату - один фын за книжку без ограничения времени. Взяв книжку, можно было читать ее хоть до вечера. Но тот, кто, сдав книжку, снова брал ее, должен был платить вторично. Сюда приходили с таким расчетом, чтобы, взяв книжку, дочитывать ее до конца в один присест. Поэтому мальчишки старались не обращать внимания на торговца фруктовыми водами и горячим чаем, расположившегося напротив уличной библиотеки. Они знали - пить рискованно, не досидишь до конца книги, а платить лишний фын - непростительная роскошь.
Заведующая отделом издательства Тао Лин жила недалеко от многоэтажного отеля, перед которым стояли автобусы для иностранных туристов. Ян вошел в крошечный дворик через маленькую, похожую на потайную, дверцу в кирпичной стене. Тао Лин в синем мужском комбинезоне, сидя на корточках, мыла цветочные горшки.
- Я сейчас кончу, проходи в дом, - она улыбнулась. - Посмотрел перевод?
Ян положил папку на тростниковую скамейку перед домом.
- Нет, меня выбрали в стачечный комитет, буду министром финансов.
- А Хуан?
- Он будет выпускать наш бюллетень.
- Нашли типографию?
- Пока нет. Придется на ротаторе. Вот если бы ты был здоров, то набрал бы добровольцев среди учеников-наборщиков, ты знаешь многих.
- Я скоро выйду.
Чжу оглядел Яна.
- Вид у тебя неважный. И шрам останется навсегда. - Он поцокал языком. - Вот это плохо.
- Портит внешность? - Ян повернул голову. - Я буду девицам показывать себя с этой стороны.
- Пока ты будешь таким заморышем, никакая девица не взглянет на тебя ни с какой стороны. Но дело не в них. Шрам - это особая примета. В случае чего - очень помешает... Да, кстати, знаешь, кого привезли вчера ночью к вам в больницу? Лян Бао-мина - секретаря старика. Ему раздробили башку.
Ян приоткрыл рот. Потом с трудом глотнул воздух.
- Поймали убийцу?
- Нет. Он набросился в темноте на Ляна, ударил чем-то острым по голове и удрал. Но прохожие заметили, что на нем была гавайская рубашка с крупными узорами.
- Где это было?
- Около здания Кэкстон-хауз на Даддел-стрит.
- Лян умер?
- Пока жив, но положение, наверно, безнадежное. Интересно то, что Вэя Чжи-ду весь вечер не было в гостинице. Он вернулся спустя час после покушения. На нем была гавайская рубашка с крупными узорами, и вся залита кровью.
Ян лежал некоторое время неподвижно, смотря в по толок. Потом тихо заговорил:
- Значит, Лю-малыш не соврал... он видел Вэя в коридоре. И, очевидно, Вэй был связан с Ляпом... А теперь узнал, что того вот-вот схватят, и решил убрать Ляна. чтобы тот не выдал его. Теперь все понятно.
На следующее утро к Яну зашел Шиаду и сообщил, что жизнь Ляна вне опасности - его ударили сзади по голове кастетом, но не проломили череп, а только рассекли кожу. Как только к нему вернулось сознание, его допросил сам Фентон. Лян заявил, что в темноте он не смог разглядеть нападавшего, но кажется, это был Вэй Чжи-ду, судя по росту и фигуре.
- А Вэя не допрашивали? - спросил Ян.
- Пока нет. - Шиаду прищурился. - Очевидно, Фентон хочет собрать все данные и одним ударом нокаутировать Вэя.
- Теперь мне все стало понятно, - медленно заговорил Ян, как будто размышляя вслух. - С самого начала он говорил мне, что дело совсем неинтересное, ничего у нас не выйдет. И уверял, что это не убийство. Потом стал уверять, что никакого потайного хранилища бумаг нет. А как только я узнал, что в ту ночь дверь в номер старика была открыта, мне было прислано угрожающее письмо. А когда я стал выяснять кое-что насчет Ляна... в меня полетел камень. И затем Вэй стал уговаривать меня отойти от дела. А после того как я спросил Вэя - был ли он в ту ночь в коридоре, мне позвонили по телефону, вызвали на пристань и чуть не убили. Затем, когда выяснилось, что Ляна должны арестовать с минуты на минуту, на него нападает человек, у которого такой же рост, такая же фигура и такая же рубашка, как у Вэя Чжи-ду. И еще я вспомнил... когда мы проверяли с ним, пропускает ли железная дверь звуки, я просунул руку, чтобы схватить его, а он, всегда такой сдержанный, спокойный, вдруг закричал во весь голос. Теперь мне понятно, почему он так испугался. Очевидно, это напомнило ему ту ночь. В общем, получается полная картина. Все ясно - Вэй Чжи-ду несомненно причастен к убийству и похищению трупа.
- Интересно, что он будет говорить на допросе?
- А меня интересует, что скажет Вэй о закрытой изнутри комнате. Как все-таки проникли в неё? Подтвердится ли мое предположение?
Шиаду покачал головой:
- Как жалко, что приходится уезжать... Развязка произойдет без меня.
- Уезжаете из Гонконга?
- Да, далеко и надолго. Ну, прощай. Мне надо зайти еще к одному знакомому в другом корпусе. - Шиаду провел рукой по голове Яна. - От души желаю тебе счастья... чтобы ты стал знаменитым сыщиком. Скорей поправляйся. Вэя, наверное, арестуют в ближайшие дни.
- Спасибо за вашу доброту ко мне, за то, что приходили ко мне, и за книжку... - сказал Ян глухим голосом и опустил глаза. Потом вытер их рукавом рубашки.
На следующее утро, ровно в одиннадцать часов, Яну позвонила госпожа Сюй - наложница хозяина гостиницы - и затараторила:
- Вэй Чжи-ду сегодня рано утром поехал провожать господина Шиаду в аэропорт и больше не вернулся, убежал куда-то, полиция уже была у нас, всех допросили, а хозяин приказывает тебе - ты должен как можно скорей выздороветь и подробно рассказать нам, как ты раскрыл преступника, господин Фентон сказал, что ты первым стал подозревать Вэя Чжи-ду, что у тебя нюх, хозяин просит главного врача, чтобы тебя не держали долго в больнице.
Проговорив все это одним духом, она положила трубку. Ян, пошатываясь, дотащился до кровати, упал на нее и уткнулся в подушку.
5. Письмо от шанхайской девушки
Очевидно, хозяин упросил главного врача - Яна выписали раньше времени. Рана, правда, уже зажила, но повязку еще не сняли, плечо еще побаливало.
Ян направился в гостиницу. На углу переулка, где находилось "Южное спокойствие", к Яну подбежал мальчишка - чистильщик ботинок и жестом показал: иди за мной.
Они вошли в пустой сарай за большим автофургоном. Мальчишка посмотрел по сторонам, приложил три пальца к носу, топнул два раза ногой и зашептал скороговоркой:
- Со вчерашнего дня поджидаем тебя... боялись пропустить. Стой здесь, я сбегаю за начальником.
- А что случилось? - спросил Ян.
Вместо ответа мальчишка приложил к носу три пальца, топнул дважды ногой и убежал. Спустя несколько минут из-за фургона выглянула коротко остриженная голова Лю-малыша. Он подал знак глазами и юркнул в узкий проход между домами. Ян последовал за ним. Они пришли в маленький двор с двумя калитками позади бара. Лю-малыш выглянул в проулок, затем в соседний дворик, где сушились бочки и корзины, и, очевидно, решив, что здесь их не смогут подслушать, рассказал, в чем дело.
Яну угрожала большая опасность. На днях ночью к хозяину гостиницы пришли два пожилых китайца. Лю-малышу удалось выведать у администратора это были сотрудники секретного отдела местной организации гоминдановцев. Они сказали, что ищут зачинщиков стачки докеров, в частности казначея стачечного комитета Чжу и редактора бюллетеня комитета Хуана, которые, по имеющимся сведениям, часто приходили в гостиницу. Кстати, надо допросить и того, к кому они приходили.
Узнав от хозяина, что Ян лежит в английском госпитале, гоминдановцы сказали, что брать его из госпиталя неудобно, англичане могут вмешаться, надо дождаться его возвращения в гостиницу. Гоминдановцы приказали хозяину устроить так, чтобы Яна скорей выписали из госпиталя, а администратору поручили известить их, когда появится Ян.
- Я слышал, как администратор говорил госпоже Сюй, - добавил Лю-малыш, - что на острове Апличау у гоминдановцев есть такое место, там они допрашивают людей, а потом связывают веревками и бросают акулам... как в картине "Кровавая паутина"...
- И ты расставил ребят вокруг гостиницы, чтобы перехватить меня? - Ян улыбнулся. - Твоя сеть тайных агентов отлично работает. Спасибо, господин начальник.
Лю-малыш шмыгнул носом.
- Мои ребята действуют, как в "Шпионе Эм-тринадцать"... Вчера я видел господина Хуана и предупредил его обо всем и передал узелок с твоими вещами. Господин Хуан просил передать, чтобы ты пошел в гостиницу "Мирамар" в Коулуне и спросил в гараже шофера грузовика Куна... - Лю-малыш оглянулся по сторонам. - Только сперва поднеси три пальца к носу, потом топни...
- Не ври, - Ян ткнул мальчика пальцем в лоб. - А насчет остального не врешь?
Лю-малыш мотнул головой.
- Насчет гоминдановцев и господина Хуана не вру.
Он подошел к калитке и, выглянув в проулок, объяснил, как пройти к ближайшей остановке через дворики и по проходам между домами, не выходя на улицы. Ян рассмеялся.
- Ты как-нибудь набросай план всех этих проулков, проходов и двориков очень пригодится тем, кто не может пользоваться улицами.
Шофер Кун в "Мирамаре" был весьма осторожен - заставил Яна несколько раз повторить сведения о себе, затем описать наружность Хуана и только после этой проверки сообщил:
- Гоминдановцы послали провокационный донос губернатору насчет какой-то террористической группы стачечников, и полиция приступила к арестам. Чжу и Хуан спрятались. А на тебя администратор гостиницы уже заявил, что ты обокрал нескольких постояльцев и что у тебя происходили тайные сборища террористов.
- Сейчас пойду в гостиницу и плюну ему в рожу.
Шофер догнал Яна и схватил его за руку:
- Не дури. Тебя сразу же передадут гоминдановцам.
- Тогда я пойду к Чжу и Хуану.
- Им сейчас не до тебя. Посиди пока в гараже, а там решим, что делать.
С наступлением темноты Кун уехал на грузовике и, вернувшись поздно вечером, сказал:
- Я говорил товарищу Чжу о тебе. Он дал рекомендательное письмо, поедешь в Кантон и передашь старому учителю товарища Чжу. Письмо не запечатано, в случае надобности покажешь, кому надо.
- А как я проберусь туда?
- Держаться на воде умеешь?
- Я родился на воде.
- Так чего же спрашиваешь?
Ян вздохнул и провел рукой по торчащим волосам.
- Так и не узнаю конца истории с убийством... Как будто читал книгу, дочитал до самого интересного места и вдруг - дальше нет страниц, кто-то оторвал.
- Ничего, вместо конца книги у тебя будет другое... Пойдем к моим знакомым, они помогут тебе.
На рассвете они пошли в поселок за китайским городком, на берегу Коулунского залива. Кун зашел в один из шалашей, покрытых связками водорослей и сетями, и спустя некоторое время вышел оттуда вместе с маленьким бойким старичком в накидке из пальмовых листьев.
Ян отвесил почтительный поклон старичку. Тот вынул изо рта длинную трубку и прошамкал:
- Я знал твоего отца, я тоже из Кантона. Мы часто плавали на Хайнань и еще дальше.
Кун пошептался с ним, потом сказал Яну:
- Если все пройдет хорошо, пришлешь мне письмо, только не ставь своей подписи.
Он пожал Яну руку, поклонился старичку и быстро удалился. Старичок провел Яна к старой джонке, стоявшей у маленькой плоской скалы.
- Иди под навес и не вылезай, пока не разрешу, - сказал старичок, поднимая соломенный полог.
Под камышовым навесом было совсем темно, пахло не рыбой, как ожидал Ян, а сандаловым деревом и лекарствами. Вскоре шаланда мерно закачалась.
Старичок, отодвинув полог, заглянул под навес. Ян попросил у него разрешения выйти на палубу. Рыбаки поднимали залатанный парус. Обогнув Гонконгский остров справа, джонка пошла в юго-западном направлении.
Слева на горизонте показался густой черный дым. Он быстро приближался, как грозовая туча.
- Миноносец с Тайваня, - объяснял старичок, - иногда шныряют здесь.
- Остановят нас? - испуганно спросил Ян.
С кормы что-то крикнули. Старичок засеменил туда и, вернувшись обратно под навес, показал трубкой в сторону берега вдали. Из-за крохотного островка показалось небольшое серо-зеленое судно.
- Это дозорный катер, - сказал старичок. - Сейчас вызовет самолет, и начнется охота орла за черепахой.
Миноносец окутал себя дымом и скрылся. Дозорный катер тоже исчез. Спустя некоторое время показались три шаланды. Они шли к берегу.
Старичок толкнул локтем Яна:
- Плыви в их сторону. Скажешь, что тебе надо в Кантон, бабушка заболела. И непременно пришли письмо Куну, чтобы мы знали, что с тобой. А если тебе отрубят башку, явись во сне к своим друзьям.
Ян привязал узелок к шее, снял очки, поклонился старичку, потом сделал глубокий вдох и прыгнул в воду. Ближайшая шаланда замедлила ход. Ян подплыл к ней.
- Мне надо скорей в Кантон, - сказал он, когда его вытащили из воды, бабушка заболела.
Гребец в дырявой соломенной шляпе сочувственно поцокал языком:
- За этот месяц третьего молодца подбираем. У всех бабушки больны.
Шаланды вошли в небольшую бухту, вход в нее загораживали торчащие из воды острые скалы. На берегу раскинулся рабочий поселок - бамбуковые хижинки, между ними шесты с неводами. Очевидно, только что прошел тайфун на берегу лежали вырванные с корнями кокосовые пальмы и перевернувшиеся джонки с поломанными мачтами.
Председатель правления рыболовецкого кооператива, пожилой рыбак со свисающими тонкими усами, прочитал рекомендательное письмо Чжу и, внимательно оглядев Яна, сказал:
- Сейчас поедут наши женщины. Отправляйся с ними.
Три арбы с высокими бортами были нагружены устрицами и тюками морской капусты. Ян разлегся на циновке поверх груза. Он почувствовал себя как в люльке и от усталости вскоре заснул. Его разбудили, когда арбы уже въехали в город и стали протискиваться сквозь толпу в узких переулочках - таких же, как в китайских кварталах Гонконга. Уже было темно.
Наконец выехали на набережную. При виде многоэтажных зданий и ярко освещенных магазинов, Ян спросонья подумал, что он попал обратно в Гонконг едет по Конноут-род. У него даже екнуло сердце.
Но он сразу же успокоился. На перекрестке вместо бородатого индуса-полицейского стоял на возвышении китаец в белой рубашке навыпуск, в коротких штанах и размахивал руками, как дирижер. На велосипедах пронеслась стайка девушек-китаянок в беретах, в офицерских кителях с серебряными погонами. Этого в Гонконге не увидишь.
Ян простился с женами рыбаков и пошел по набережной. Зашел в первый же магазин - здесь торговали спортивными принадлежностями. Приказчики подсчитывали на крохотных счетах выручку, сверяя с чеками, - готовились к закрытию магазина. На задней стенке висело большое объявление о том, что завтра в политической школе для торговцев и промышленников будет прочитана лекция "Социалистическая индустриализация страны". Ян с удивлением смотрел на объявления, приказчики недоуменно взирали на него.
Мальчик с красным галстуком и с нагрудным эмалированным значком - на нем было обозначено, в какой школе он учится, - объяснил Яну, как проехать на автобусе в восточный пригород - Дуньшань, где жил учитель Чжу - товарищ Тан Ли-цзин.
На пологих склонах холма среди деревьев стояли особняки, похожие на коттеджи англичан в Гонконге - выше Ботанического сада и Куинз-род. Одноэтажный особняк, в котором жил Тан Ли-цзин, находился почти на вершине холма и был окружен низенькой чугунной оградой, увитой плющом.
Коротко остриженный седой человек в темных очках, пробежав глазами письмо, посмотрел поверх очков на Яна.
- У твоего деда были такие же глаза и рот. Я бы тебя принял без рекомендательного письма.
Жена и сын Тан Ли-цзина уехали к родственникам в деревню. Комната с большими, почти до пола, окнами выходила в садик, где росли изогнутые сосны. Ян оглядел с почтением книжные полки, закрывающие стены до потолка. Большой письменный стол был завален папками, тетрадками и пожелтевшими газетными вырезками.
- Вы пишете книги? - тихо спросил Ян. В его голосе звучало благоговение.
- Я долго работал в газете, - ответил Тан. - А теперь пишу книгу по истории Кантонской коммуны. Собрал очень интересные документы в деревнях Гуандуна, где появились первые Советы рабочих и крестьян. И очень ценные материалы мне прислали из Гонконга - о знаменитой стачке докеров после кантонского расстрела.
За ужином Ян рассказал о том, как после исчезновения отца и смерти матери его приютил учитель начальной школы - отец Хуана, ныне студента, о том, как учился, и о своих друзьях.
- Значит, ты знаешь английский, - сказал Тан. - Надо учиться дальше. Завтра поговорю кое с кем. Тебе надо будет пройти некоторые формальности, потому что ты приехал не обычным образом. Но это уладим, не беспокойся. А потом поедешь учиться и работать.
Ян положил палочки для еды на стол и быстро заговорил:
- Во-первых, умею работать на линотипе с латинским шрифтом, во-вторых, чинить водопровод и пылесосы, в-третьих, ухаживать за тюльпанами...
Тан остановил его:
- Вполне достаточно. Выберем что-нибудь подходящее.
- И еще я могу... - Ян нахмурился и поправил очки, - помогать в расследовании преступлений.
- И этим занимался? - удивился Тан.
Ян рассказал о деле старика Фу. Тан слушал очень внимательно.
- О Фу Шу я слышал кое-что, - сказал он. - В свое время он гремел на Янцзы - был одним из самых крупных судовладельцев. Но история с его убийством и похищением его трупа кажется какой-то странной. Не верится что-то.
- Фу убит, это установлено, - сказал Ян. - И к убийству был причастен Вэй Чжи-ду.
- Что касается Вэя, то из твоего рассказа видно, что все основано на твоих подозрениях. Более или менее доказанным можно считать только то, что он в ту ночь был в коридоре третьего этажа.
Ян упрямо мотнул головой:
- Я уверен, что у него на сердце какая-то страшная тайна. Он преступник.
- Он действительно выглядел таким злодеем?
- Нет, наоборот. Всегда был такой сдержанный, ровный, на лице никакого выражения, говорил спокойно, медленно. На вид совсем не подозрителен, но я чувствовал... - Ян приставил палец к груди и повертел им, - что у него на сердце спрятан кинжал...
- Оказывается, ты еще и ясновидящий, - улыбнулся Тан. - А почему тебе так нравится работа сыщика?
- Потому что... - Ян шмыгнул носом, - очень интересно разгадывать тайны... тайны преступников.
Тан уложил Яна спать в своем кабинете. В простенке между полками висела фотография с изображением обелиска на пригорке. Ян посмотрел на фотографию, потом на потолок из черного дерева.
- А кто жил здесь до Освобождения? Наверно, какой-нибудь крупный бандит?
- Да. Этот дом принадлежал начальнику гоминдановской полиции Кантона. Завтра пойдем, - Тан показал на фотографию, - к этому памятнику.
Рано утром они подъехали к набережной Шаки и пошли к мосту, переброшенному через канал. Мост вел на остров, похожий на парк, - заросли пальм, пышные баньяновые деревья и платаны, дорожки, посыпанные золотистым песком, кусты роз разных цветов и каменные ограды особняков.
- Вот остров Шаминь, - сказал Тан. - Бывшая иностранная концессия, цитадель империалистов, маленький кантонский Гонконг. Здесь находились их консульства и банки, китайцев сюда не пускали.
На холмике у моста стоял серый обелиск, на нем было вырезано - "Не забывай этого дня!" и Ниже - "23 июня 1925 года".
- В этот день мы шли сюда, чтобы устроить демонстрацию протеста перед английским и японским консульствами, - начал рассказывать Тан. - Вместе с кантонскими рабочими и студентами шли докеры и моряки, приехавшие из Гонконга. У них были белые нарукавные повязки с надписью "стачечник из Гонконга". Когда головная колонна дошла до середины моста, англичане вдруг открыли огонь. Товарищи падали, мы поднимали их и шли, а англичане продолжали стрелять. После этого началась всеобщая стачка в Кантоне, мы объявили блокаду Гонконга, там тоже поднялись докеры, моряки и лодочники, а потом полтораста тысяч рабочих ушли из Гонконга в Кантон и в деревни Гуандуна, и вскоре там поднялись красные флаги первых Советов в Китае. У гонконгских рабочих был высокий революционный дух.
Тан подошел к памятнику и поклонился. Ян последовал его примеру.
- Твой дед шел во главе колонны гонконгских лодочников и был убит на моих глазах, как раз у подножия этого пригорка. Мы пронесли труп твоего деда, подняв над головами, по всему городу.
Поздно вечером к Тану приехал офицер с портфелем. Они поговорили в саду, затем офицер вошел в кабинет, где сидел Ян
- Мы нашли людей, которые знали твоего отца, - сообщил офицер. - Он погиб в Сватоу за год до окончания войны, попал в руки жандармов, его выдали предатели. Что касается тебя, то все обстоит хорошо. Товарищ Тан и я решили быть твоими поручителями. Не под ведешь нас?
Вместо ответа Ян посмотрел на фотографию. Офицер молча кивнул головой. После его ухода Тан сказал:
- На днях я поеду в Пекин на сессию собрания народных представителей. А ты скорей направляйся в Шанхай, там явишься в издательство. Я уже получил телеграфный ответ. Будешь работать в отделе переводов и учиться на вечерних курсах. Время от времени пиши мне - отчитывайся. И никогда не забывай, за идеалы революции дед и отец отдали жизни.
Спустя два дня Ян поехал в Шанхай. В пути он вспомнил слова старика в джонке - в случае, если отрубят башку, явиться друзьям во сне.
Ян ни к кому не явился ни во сне, ни в виде призрака. Вместо этого, спустя несколько месяцев, на имя шофера Куна пришло письмо из Шанхая. На конверте был изображен мохнатый голубь на фоне земного шара. Письмо было подписано именем, вовсе незнакомым Куну.
"Уважаемый дядя!
Все обошлось благополучно - спасибо Небу. Я нечаянно свалилась в воду, но меня сейчас же выловили молодые рыбаки. Моя благообразная внешность поразила их. Меня доставили в роскошном автомобиле "Амбассадор" в Кантон к Вашей бабушке. Ей тоже очень понравились мое прелестное лицо и манеры.
Ваша бабушка очень внимательно расспрашивала меня, кто мои родители и какие кушанья я умею готовить. Оказывается, Ваша бабушка знала моего деда, они ехали на одном пароходе в Англию во время бури. А потом меня осматривала женщина-врач, просветила меня лучами рентгена и объявила, что у меня внутри все хорошо, никаких дефектов. Женщина-врач слышала много о моем отце.
В общем, выяснилось, что я из очень знатного, вельможного рода и при виде моих предков иностранные военные корабли всегда производили орудийный салют.
Ваша бабушка и женщина-врач приняли во мне живейшее участие и устроили меня на работу в одно шанхайское цветоводство - ухаживать за чужеземными растениями, а по вечерам я учусь в школе кройки и шитья для взрослых, по окончании ее пойду на высшие курсы, чтобы стать первоклассной портнихой.
Прошу передать привет всем моим близким друзьям - студентам и морякам, очень по ним тоскую. Получаю жалованье, которого вполне хватает на еду и книги, а на пудру и духи денег не трачу, потому что я скромная девушка. Все-таки хотелось бы знать, чем кончился роман, который я не смогла дочитать, сообщите, пожалуйста. И буду очень признательна Вам, если убьете администратора гостиницы, где я служила горничной, только проделайте это в закрытой изнутри комнате.
Шлю почтительный привет, простите за небрежный почерк.
Юй-ин"
6. Две встречи
В то утро старушка соседка принесла Яну письмо, пришедшее на ее имя из Гонконга. Хуан сообщал, что стачка докеров окончилась победой, гоминдановцам дали отпор. Чжу работает на прежнем месте, но Хуан бросил университет и поступил на работу в почтамт. Что касается дела об убийстве Фу Шу, то расследование прекращено, так как вслед за Вэй Чжи-ду скрылся и Лян - бежал из больницы.
Ян поджал губы и покачал головой. Часы показывали девять. Он взял папку с рукописью и вышел из дома. Уже было жарко.
Пройдя несколько кварталов, он свернул в тихий переулок - начал обход букинистов. Это он делал каждое воскресенье.
В этот день ему не повезло. Он нашел только две книжки одного американского автора из так называемых "круто сваренных". Представителей этого направления Ян не любил. У них сыщики не размышляли, не делали умозаключений, а только действовали - пили виски, затевали драки, мчались с недозволенной скоростью, палили из револьверов всех калибров и между делом целовали красавиц, которые тоже умели хлестать виски и палить. Ян любил английских авторов ортодоксальной школы, у которых детективы кропотливо изучали все обстоятельства преступления, строили догадки и расшифровывали криминальные тайны, как шахматные этюды.
Из квартала букинистов Ян направился в сторону Чанлолу. На стенах домов еще оставались надписи на английском языке - названия портновских мастерских, шоколадных лавок, меховых магазинов и кафе. Затем пошли небольшие уютные особняки, окруженные каменными стенами с железными дверями. В случае чего каждый дом мог превратиться в бастион. Те, кто проектировали эти особняки, очевидно помнили боксерское восстание в начале столетия.
На углу переулка, рядом с лавочкой, где продавались прессованные угольные шарики и древесный уголь, стояла прислоненная к стене бамбуковая полка с разноцветными книжками. В верхнем ряду пестрели книжки о приключениях героев из времен Троецарствия, о подвигах тайпинов, о похождениях Чжан Фэя и о кровавых тайнах династии Цин. А ниже были выставлены книжки с фотоиллюстрациями - в них излагались сюжеты кинофильмов: "Подвиг разведчика", "Секретная миссия", "Застава в горах", "Операция Б", "Следы на снегу", "Ночной патруль".
На табуретках сидели мальчишки, уткнувшись в книжки. За чтение старичок - хозяин уличной библиотеки - взимал минимальную плату - один фын за книжку без ограничения времени. Взяв книжку, можно было читать ее хоть до вечера. Но тот, кто, сдав книжку, снова брал ее, должен был платить вторично. Сюда приходили с таким расчетом, чтобы, взяв книжку, дочитывать ее до конца в один присест. Поэтому мальчишки старались не обращать внимания на торговца фруктовыми водами и горячим чаем, расположившегося напротив уличной библиотеки. Они знали - пить рискованно, не досидишь до конца книги, а платить лишний фын - непростительная роскошь.
Заведующая отделом издательства Тао Лин жила недалеко от многоэтажного отеля, перед которым стояли автобусы для иностранных туристов. Ян вошел в крошечный дворик через маленькую, похожую на потайную, дверцу в кирпичной стене. Тао Лин в синем мужском комбинезоне, сидя на корточках, мыла цветочные горшки.
- Я сейчас кончу, проходи в дом, - она улыбнулась. - Посмотрел перевод?
Ян положил папку на тростниковую скамейку перед домом.