Кин Дей. Поцелуй или смерть

   – До свиданья, малышка! – пробормотал он, застегнув пиджак слева направо, вышел из дома через заднюю дверь и прошел по покрытой снегом аллее к гаражу.

Глава 19

   В Чикаго тоже шел снег. Большим снегоуборочным машинам досталось очень много работы на Уотер-Драйв, на бульварах, на трамвайных рельсах и вообще на всех улицах города. Менделл остановил машину Эбблингов, не доезжая двух кварталов до дома матери. Несмотря на то что было очень рано, на тротуаре, покрытом снегом, виднелись следы людей. Небольшие группки прятались в парадных и подворотнях от ветра в ожидании трамвая. Они ехали на работу, чтобы было чем заплатить за еду, за квартиру, за газ, купить себе ботинки, одежду, перчатки... Менделл медленно шел по холодной улице. В большинстве кухонь уже горел свет, в других комнатах свет зажигался на его глазах. Ледяной воздух пропитывался запахом жареного бекона, лука и кофе. Соседские дети вылепили снежную бабу в маленьком дворе дома его матери. Способы делания снежных баб не менялись. На них всегда были надеты старые шляпы, они всегда курили прогоревшие старые трубки, у них всегда были кусочки угля вместо глаз. Менделл щелчком отправил сигарету в снежную бабу и пошел по белому снегу к дому. На тропинке виднелись следы молочника, толстый слой снега лежал на бутылках молока и сметаны.
   Менделл забрал бутылки, поднялся по лестнице и тихонько постучал в дверь Дойлов. Потом он снова постучал и, не получив ответа, попытался открыть дверь. Это ему удалось, и он вошел в темную и теплую кухню. Здесь ничего не изменилось. Розмари редко запирала дверь на ключ, только когда оставалась одна. Ведь два ее брата служили в полиции.
   Маленький дом спал. Менделл ногой закрыл дверь и поставил бутылки с замерзшим молоком на стол, покрытый клеенкой. Потом он замер, вглядываясь в темноту и пытаясь вспомнить, где спали Джон и Пат – в передней комнате или в дальней. Ему хотелось поговорить с Патом, но и Джон устроил бы его. Дальше Барни решил не ходить. Когда они покинут этот дом, то отправятся в полицейский участок к инспектору Карлтону. Но до этого Менделл хотел иметь полную ясность о своем деле, хотел иметь друга по другую сторону закона. Он желал, чтобы кто-нибудь знал и его версию происшедшей драмы.
   Сидя в темноте маленькой кухни, Менделл пытался успокоиться и привести мысли в порядок. Его обвинят в двух убийствах, а может быть, и в трех. С его диагнозом сумасшедшего, с Галь, бессовестно лгавшей полиции в Лайк-Форест, его, вне сомнения, обвинят в этих преступлениях. Может, его казнят, а может, только пожизненно заточат в сумасшедший дом. Но, что бы там ни было, ему хотелось повидать Пата, Джона, Розмари, Джоя Мерсера и свою мать. Он хотел, чтобы они знали, что он – не последний негодяй...
   Барни открыл дверь дальней комнаты.
   – Пат, – тихо позвал он, – Джон!
   – О, это ты! – села на кровати Розмари. – Я слышала, как кто-то возится на кухне, и думала, что это кто-то из моих братьев.
   В этот момент зазвонил будильник. Розмари откинула одеяло, встала и босиком прошлепала к окну, открыв его и нажав по дороге на звонок будильника. Потом она зажгла свет и, поежившись от холода, посмотрела на Менделла.
   – Барни, что ты здесь делаешь в шесть часов утра?
   Менделл вспомнил, что он в шляпе, и снял ее.
   – Сожалею, – ответил он, – но я ошибся дверью.
   – Я тебя спрашиваю, Барни.
   – Я хотел сказать кое-что Пату.
   Розмари взяла свой зеленый халат, висевший на стуле возле кровати, и надела его поверх ночной рубашки.
   – Что именно?
   – Я не сумасшедший, – ответил ей Менделл, – и никогда им не был. И я женат на шлюхе.
   Розмари откинула прядь волос, упавшую ей на глаза.
   – И когда ты это понял?
   – Этой ночью.
   – И теперь ты пришел поплакаться?
   – Да.
   – В шесть часов утра? – Она застегнула молнию на халате и, сидя на кровати, нашарила на полу свои туфли. – Лучше бы ты вышел отсюда, Барни. Пат вчера вечером не работал. И если он или Джон проснутся к увидят тебя в моей комнате...
   Но Менделл уже переступил порог опасности.
   – Полагаю, что смогу им объяснить.
   – Тогда начни это сразу же, старина, и побыстрей, – проговорил позади него из темной кухни Джон Дойл.
   – Доброе утро, Джон! – произнес Менделл, не оборачиваясь.
   Сильная рука схватила его за плечо.
   – Ты слышал, что я сказал? Говори и побыстрей! Ты сам, Барни, на это напрашиваешься. И уверяю тебя, что ты получишь то, что заслужил. Что ты тут делаешь?
   Розмари обула вторую туфлю.
   – Барни обнаружил, что он не сумасшедший и что его жена – шлюха.
   – И после этого он захотел переспать с тобой? Да?
   – Нет! – запротестовал Менделл. – Поверь мне, Джон!
   – Ну, конечно, это так естественно, – сказала Розмари. – Я всегда принимаю своих воздыхателей, одетых в пальто.
   – Ты способна на это с Барни! Ты всегда плакалась о нем!
   – Не будь идиотом, Джон! – прервала его Розмари, поправила платье и опустила руки. – Ты не пьян, Барни?
   – Нет, я ничего не пил, – покачал головой Менделл.
   – Какие еще новости?
   – Мистер Эбблинг умер...
   – Кто его убил?
   – Не знаю.
   – Не знаешь?
   – Нет. Но они подтвердят, что это я.
   Раздались тяжелые шаги, и в кухне зажегся свет.
   – Что здесь происходит? – раздался голос Пата. – Боже мой! – воскликнул он, увидав Менделла.
   – Посмотри, кого я нашел в комнате Розмари, – объявил Джон.
   – На пороге моей комнаты, – уточнила Розмари. – Барни говорит правду... Это вас двоих он искал... если только меня не зовут Пат и Джон.
   Пат Дойл закончил застегивать свою рубашку, потом, оттолкнув брата, потащил Менделла от двери комнаты на кухню и усадил его на стул.
   – Возможно, я ошибаюсь, – пробурчал Пат, – может, ты сумасшедший. Вся полиция идет по твоим следам, а ты появляешься тут, свежий, как роза, и нарядно одетый...
   Менделл засунул одну руку между коленей, а на пальце другой принялся вертеть шляпу.
   – Нет, Пат, я не сумасшедший, и я им никогда не был.
   – Я это знал.
   – И ты был прав. Я только думал, что я сумасшедший, понимаешь? Но при всех обстоятельствах я пропал. Если я скажу, что я не сумасшедший, то меня поджарят на электрическом стуле. Если же я буду прикидываться сумасшедшим, меня на всю жизнь запрут в сумасшедший дом...
   – Я, действительно, слышал, что мистер Эбблинг мертв?
   – Да.
   – Как это случилось?
   – Убит двумя пулями в живот.
   – Кто это сделал?
   – Галь подтвердит, что я. Она уже объявила фликам из Лайк-Форест, что я его убил. Я убежал в Линкольн-Старис. Когда я уйду отсюда, то отправлюсь в полицию и сдамся инспектору Карлтону. Или один из вас может отвести меня, чтобы получить благодарность. Но прежде чем меня запрут в кутузку, я хочу, чтобы кто-нибудь знал мою версию этой истории.
   Джон Дойл взял стул.
   – Валяй, Барни, мы тебя слушаем.
   Менделл уронил свою шляпу на пол и хрустнул суставами.
   – Как я уже вам объяснил, они попытаются свалить на меня смерть мистера Эбблинга и, больше того, Вирджинии Марвин, а может, даже и мистера Куртиса...
   – Кто это "они"? – поинтересовался Пат.
   Менделл задумался над этим вопросом.
   – Моя жена, – наконец ответил он, – и, я полагаю, шофер. Крупный парень, по имени Андре. Он может оказаться тем парнем, который оглушил меня в номере отеля и с которым я застал свою жену два года назад... У меня достаточно оснований так думать... – Менделл покачал головой. – Во всяком случае, события сегодня утром протекали не так, как они рассчитывали. Они полагали, что я потерял сознание. Сначала так и произошло. Им это нужно было по целому ряду причин, и это сделала добрая доза хлороформа и виски...
   – После другой странной серии случаев? Таких, о которых ты мне уже рассказывал? – уточнила Розмари.
   – Да, – кивнул Менделл и брезгливо поморщился. – И это после того, как я вопил на весь дом, что не хочу быть сумасшедшим. Я даже прослезился. Но что бы там ни случилось, я очнулся на полу спальни с револьвером в руке. Мистер Эбблинг лежал тут же мертвый, убитый двумя револьверными пулями. И все, что я мог вспомнить, это последние слова Галь, которые за вечер она мне несколько раз повторила: "Я предпочитаю видеть тебя мертвым, чем заключенным в клинику!" Это то, что я вам хотел рассказать. Я уже счел себя сумасшедшим, решил, что я убил мистера Эбблинга... – Менделл вытер лицо носовым платком. – Тогда я сунул ствол револьвера в рот... и не смог нажать на спуск.
   – Почему? – спросил Джон.
   Менделл спрятал платок в карман.
   – Джон, с какого времени ты меня знаешь?
   – С того же времени, что и всех остальных, – с раннего детства.
   – Да, очень давно, – утвердительно кивнул Менделл и криво улыбнулся. – Я большой дурак, страх бросился мне в голову, и я забыл про друзей. Небольшое количество денег свернуло мне мозги. Но даже если все это и так, ты хоть один раз видел меня удирающим или скрывающимся от опасности?
   – Нет, – после недолгого раздумья ответил Джон.
   – Вот поэтому я и не смог нажать на спуск.
   – Барни, не рассказывай нам сказки. – Пат оперся на стол. – А как можно назвать то, что ты оставил свою мать нищенствовать?
   – Я на самом деле не знал этого, – повернулся к нему Менделл. – Накануне того дня, когда меня должны были поместить в клинику, я принес восемьдесят семь тысяч долларов Галь, чтобы она еженедельно посылала маме по семьдесят пять долларов.
   – Я это знала! – воскликнул Розмари. – Я это знала! – Она заплакала и встала на колени на пол возле Менделла. – О, Барни! Почему они сделали все это?!
   Пат поднял руку, чтобы отстранить ее, но потом передумал.
   – Послушайте меня минутку, не будем нервничать. Все, что у нас есть, – это слова Менделла.
   – Согласен, – откликнулся Менделл. – Но я задам тебе тот же вопрос, что и Джону, – сколько времени ты меня знаешь? А, Пат?
   Пат провел рукой по своему заросшему подбородку.
   – Пожалуй, больше, чем Джон, потому что я старше его. Но...
   – Я тебе когда-нибудь врал? – перебил его Менделл.
   – Нет...
   Менделл, возбужденный и вспотевший, наклонился вперед.
   – А ты когда-нибудь слышал, чтобы я кому-нибудь врал?
   Пат с такой силой стукнул кулаком по столу, что тарелки подпрыгнули.
   – Нет, нет, черт возьми!
   – Тогда почему же нервничаешь? – вздрогнула Розмари. – Пат, следи за своими словами!
   Но ее брат не обратил на нее никакого внимания.
   – Даже в младших классах, когда нас порол веревками старый Галоран, ты всегда говорил: "Это сделал я" и получал соответствующее наказание. Почему же ты не рассказал мне историю про эти деньги вчера утром?
   – Я все еще верил Галь и считал, что она, возможно, просто забыла.
   – Забыла про восемьдесят семь тысяч долларов?
   – Для дамочки такого сорта – это немного. Но каждый раз, когда я заводил разговор об этих деньгах... – Менделл посмотрел на Розмари, потом отвел взгляд, – Галь меняла тему беседы. Теперь я понимаю почему.
   – Почему же? – спросил Джон.
   – Все эти трюки с так называемой моей ненормальностью подстроены. Я слышал колокола, и они на самом деле звонили, я действительно застал парня... Потом эта история с горячей и холодной водой – достаточно приказать водопроводчику врезать еще один дополнительный кран. Таким образом, Галь легко могла устроить, чтобы для меня текла горячая вода, а для нее – холодная из одного и того же крана. И я могу поспорить, что не убил в своей жизни ни одного попугая...
   – Барни, но почему она это делала? – спросила Розмари.
   – Тут у меня слабое место в версии, – ответил Менделл и провел рукой по волосам.
   Пат прошел в комнату и вернулся с пачкой сигарет.
   – Закуришь? – спросил он Менделла.
   – Да, спасибо.
   – Барни, а чего добивался от тебя этот Куртис? – Пат прикурил обе сигареты и выпустил дым в потолок. – Насколько я запомнил твое заявление в кабинете Карлтона, речь шла об очень крупной сумме денег и еще о чем-то более существенном.
   – Да, – кивнул Менделл. – Так говорил мистер Куртис.
   – У твоего дяди были деньги?
   – Мама утверждает, что нет.
   Джон Дойл долго раскачивался на стуле.
   – Ты утверждаешь, что, когда пришел в себя на полу спальни в Лайк-Форест, у тебя в руке был револьвер. Какой марки?
   – "Люгер" калибра семь, шестьдесят пять.
   – Ого! – воскликнул Пат. – Подождите-ка минутку. Данные баллистической экспертизы, находящиеся у прокурора, говорят о том, что именно таким оружием убили Куртиса. А кому принадлежит этот револьвер?
   – Мне. Это тот самый, который я привез из Германии.
   – А когда ты его видел в последний раз?
   – Два года назад.
   – Ты оставил его в Лайк-Форест?
   – Да.
   – Где?
   – В верхнем ящике комода.
   – Где любой мог его взять?
   – Да, думаю, что это так.
   – А что представлял из себя Эбблинг? – Пат потушил сигарету.
   – Для богачей – хороший.
   – И кобель хороший наверняка.
   – Что ты этим хочешь сказать?
   – Он любил женщин? У него могла быть связь с такой шлюхой, как Вирджиния Марвин?
   – Он даже не говорил таким языком, – стал защищать Эбблинга Менделл.
   – В кровати нет необходимости вести беседы, – покачал головой Пат. – Ты ведь не знаешь множества историй, которые случаются со стариками, набитыми под завязку деньгами, и которые теряют рассудок из-за таких девочек, как маленькая Марвин. А что, мистер Эбблинг не мог покончить жизнь самоубийством?
   – Нет, – покачал отрицательно головой Менделл.
   – Почему нет?
   – Потому что одна из ран оказалась старой, ей было, по крайней мере, часов двенадцать. А другую пулю ему всадили уже после смерти.
   – Ты в этом уверен?
   – Да.
   Дойл закурил другую сигарету.
   – Это немного проясняет обстановку, которая сложилась вчера утром после твоего освобождения из клиники. Как ты думаешь, не мог ли Эбблинг быть тем парнем, который убил Куртиса и пытался убить тебя?
   – Это нелепо.
   – Почему? В твоих показаниях говорится, что, по твоему мнению, Куртис узнал этого парня.
   – Точно. Я уверен, что Куртис его узнал.
   – И что же?
   – Пат, но ведь это не имеет никакого смысла, – запротестовал Менделл. – Для чего мистеру Эбблингу нужна была моя гибель? Он меня очень любил. Он вытащил меня из тюрьмы и пытался устроить все так, чтобы я туда не вернулся. Даже прошлой ночью, когда Карлтон и Рой приехали в Лайк-Форест, чтобы забрать меня, мистер Эбблинг заявил, что меня дома нет и что мы с Галь уехали в свадебное путешествие...
   – Свадебное путешествие?.. – проговорила с насмешкой Розмари. – Ты говоришь о свадебном путешествии?
   – Да, да, это именно так, и я об этом подумал, – воскликнул Пат.

Глава 20

   Снег на улице лежал таким толстым слоем, что машина дважды буксовала, но, когда они добрались до трамвайных путей, стало легче. Здесь уже прошла снегоочистительная машина. Менделл сидел на заднем сиденье между матерью и Розмари. Они казались больше смущенными, чем испуганными. У него возникло такое же ощущение, как и тогда, когда мать поехала с ним в город, чтобы купить ему первые длинные брюки. Все это получилось против его воли, у него были свои взгляды на жизнь. Он был достаточно взрослым, чтобы действовать самому, чтобы отправиться в полицию, отдышаться и сказать: "Вот и я. Делайте со мной, что хотите".
   В машине стало холодно, так же холодно, как и снаружи. Пат поднял стекло.
   – Я думал, что у тебя отопление работает.
   – Да я забыл про него, – признался Менделл.
   Проезжая по Вентворт, Пат включил радио и замедлил скорость. Потом он повернул на юг, стараясь ехать между трамвайными рельсами, где снег уже убрали. Менделл поднял воротник пальто, чтобы защититься от холода, и надвинул на глаза шляпу, чтобы его не узнали.
   – Ты знаешь, где живет Джой? – спросил он у Пата.
   – Да, в отеле "Ансониа".
   – Если можно, давай остановимся там. Мне хотелось бы ввести Джоя в курс дела.
   – Тебе решать, – согласился Пат.
   Их обогнала радиофицированная патрульная машина, которая шла слишком быстро для таких погодных условий. Она резко пробуксовывала, когда колеса касались рельсов. Водитель знал Пата и приветствовал его. Пат посмотрел в зеркальце.
   – На заднем сиденье лейтенант Кован. Что он делает в патрульной машине?
   – Точно одно – Менделла засекли и активно ищут, – объяснил Джон, настраивая радиоприемник.
   Менделл вздрогнул, когда приемник заверещал.
   – Что с тобой? – спросила Розмари.
   Менделл глубоко дышал, стараясь успокоиться.
   – Мне показалось, что кричит попугай.
   – Барни, все устроится, – мать погладила его по руке.
   – Ну конечно, ма, – пробормотал Менделл.
   "Машина сорок два, машина сорок два, присоединитесь к машине двадцать восемь на углу тридцать восьмой улицы и Вентворт. Черный "линкольн" оставлен у тротуара. Полагаем, что это машина Эбблингов. Лейтенант Кован вас проинструктирует..."
   – Ты там ее оставил? – поинтересовался Пат.
   Менделл утвердительно кивнул головой.
   – Вовремя мы уехали, – заключил Пат. – Кован, вероятно, устроит засаду возле дома.
   – Послушайте, – проронил Менделл, – может, будет лучше, если теперь вы оставите меня одного? Ведь вы можете потерять свои погоны...
   Пат резко повернул, объезжая стоящий фургон.
   – Мы идем на риск. Я знаю, о чем ты думаешь, старик. Не рассказывай сказок Карлтону – это подонок, но он умен и никого не боится. Если он считает, что один парень ухлопал другого, он обвинит даже самого Эдгара Гувера, если тот попадет под подозрение.
   – Все образуется, – мать снова погладила Менделла по руке, – Это все имеет какое-то отношение к дяде Владимиру? Он был очень умен, отец всегда говорил это.
   – Он богач? – спросил Джон, оборачиваясь с переднего сиденья.
   – Откуда у него могли быть деньги? Он ведь был профессором. С каких это пор у профессоров водятся деньги?
   – Ох уж эти профессора и полицейские... – протянул Пат и остановил машину у тротуара напротив отеля "Ансониа". – Оставайтесь все здесь, – приказал он, вылез из машины, пересек улицу и вошел в холл отеля.
   – Барни, а как ты познакомился с Галь? – задала вопрос Розмари.
   Менделл выпрямился и задумался, пытаясь вспомнить, какой Галь представилась ему в первый вечер. Как чудо, пришедшее из другого мира... Нечто сверкающее, спустившееся с неба... Галь и тогда не любила его, она лишь ломала комедию.
   – На каком-то из боев. Она являлась членом лиги юниоров...
   – Понимаю, – протянула Розмари. – Барни, а ты первый сделал шаг к сближению?
   – Теперь, – покачал головой Менделл, – вспоминая все, я понимаю, что она фактически бросилась мне на шею.
   Джон злобно проворчал:
   – И естественно, ты сразу попал в ловушку?
   – Нет, – возразил Менделл, – нет.
   – Откуда ему было знать, – мать снова погладила его по руке, – какая она на самом деле? Барни – боксер, и в том, что касается женщин, он не большой знаток.
   – Это так, – сказала Розмари, – я убедилась в этом.
   Пат Дойл вышел из отеля в сопровождении Джоя Мерсера. Репортер пожимал плечами, переходя улицу, и, когда он открыл дверцу машины и посмотрел на Менделла, тот почувствовал, как от Джоя несло джином.
   – Все в порядке, Барни? – спросил он. – Как погоришь, так возвращаешься домой повидать маму?
   Менделл уставился на свои руки.
   – Все это ошибка, – убежденно произнесла мать. – Ты, как и в прежние дни, должен быть другом Барни. – Она пыталась сдержать слезы, но это ей плохо удавалось. – Барни нужны все его друзья.
   – Дружить можно и с акулой.
   – Но ты ошибаешься, Джой! – совсем расстроилась мать. – Прежде чем отправиться в клинику, Барни отдал деньги своей жене. Большие деньги... И велел ей, чтобы она посылала мне каждую неделю...
   Глаза Мерсера заблестели от любопытства, и он сдвинул свою шляпу назад.
   – Ты можешь это доказать? А, Барни?
   – Нет, – покачал головой Менделл, – я не смогу доказать, что оставил деньги Галь, но мой счет в банке покажет, что я взял восемьдесят восемь тысяч долларов накануне помещения в клинику. А в документах клиники отмечено, что со мной была одна тысяча.
   – А остальные восемьдесят семь?
   – Я их отдал Галь, чтобы она каждую неделю отправляла ма по семьдесят пять долларов.
   – Ты ей напомнил об этом?
   – Да.
   – И как же она тебе объяснила?
   – Она сказала, что я ненормальный и что никогда ей денег не давал.
   Мерсер все еще сомневался.
   – Почему такая дамочка, как она, распоряжаясь всеми деньгами Эбблингов, станет красть деньги у такого парня, как ты?
   – Я тоже очень хотел бы это узнать.
   Пат, все время топтавшийся снаружи, сбил снег с подошв и залез в машину, усевшись за руль.
   – Есть множество людей, готовых перерезать горло любому за гораздо меньшие деньги, чем эти. И это случается каждый день, ты прекрасно знаешь, Джой. Может, у Эбблингов не так уж и много денег, как все думают?
   – Это мысль! – согласился Мерсер и повернулся к Менделлу. – А что это за шум относительно прошедшей ночи? Ты ухлопал старика, Барни?
   У Менделла дьявольски болела голова, он дико устал. Небольшой завтрак, на котором настояла Розмари, давил ему на желудок. Он уже почти сожалел, что не пошел прямо в полицию, он больше не мог отвечать на все эти вопросы. И его слова далеко не сразу принимались на веру. А когда он попадет в полицию, придется начинать все сначала.
   – Итак, Барни? – продолжал Мерсер.
   Менделлу пришлось сделать усилие, чтобы сдержаться.
   – Нет.
   – Ты можешь это доказать?
   – Нет, я этого доказать не могу. Галь станет утверждать, что старика убил я. Она уже это сказала, но это брехня. Я никого не убивал, я никогда не был сумасшедшим.
   Мерсер с сожалением посмотрел на окна теплого бара, который он только что покинул, открыл переднюю дверцу машины и сел рядом с Патом.
   – Согласен, поехали. Кажется, я немного ошибся насчет тебя, Барни. Или я теперь смогу поведать сенсационную историю, или меня нужно будет посадить.
   Пат отъехал от тротуара, и в этот момент по радио объявили:
   "Внимание всем машинам! Всем машинам разыскивать Барни Менделла. Помните, что для Менделла установлен код И.О.И."
   Джой Мерсер тихонько присвистнул. Менделл прикурил сигарету, и капля пота упала с лица ему на руку и потекла за рукав.
   – Что это за новый трюк – И.О.И.? – спросил он измученным голосом.
   – Сперва пристрелить, а потом задавать вопросы.
   Пат постепенно сбросил скорость, чтобы посмотреть на Менделла через плечо.
   – Это совсем не то, – задумчиво пробурчал он. – Этот код для того, чтобы знали: парень хрупкий, обращаться с осторожностью. Привезите парня, завернутого в вату... Может, лучше, если я сяду на заднее сиденье и посажу тебя к себе на колени...

Глава 21

   В комнате было слишком душно, в ней пахло дорогими и дешевыми сигаретами, турецким табаком и сигарами, бурбоном и хорошим вином, хорошо питающимися полицейскими и мелкими сошками с Медисон-стрит. Мозаичный бетонный пол покрылся слоем пепла. Время от времени служащий бережно подметал его.
   У Менделла появилось ощущение, что он провел всю свою жизнь, входя и выходя из Центрального отделения полиции, будто он здесь работал. Только на этот раз, вероятно, он уже не выйдет отсюда. Что бы там ни говорили Пат, Джон и Джой, все сводилось к одному – кому поверят, ему или Галь? А она подтвердит: "Это сделал он! Барни у меня на глазах убил моего отца!"
   Галь ведь очаровательна. И прокурор ей поверит, и инспектор Карлтон ей поверит, и присяжные ей поверят. И это станет концом Барни Менделла. Во всяком случае, Менделл твердо решил больше не возвращаться в психиатрическую клинику, ведь так приятно чувствовать себя в полном рассудке.
   Когда они пересекли холл, полдюжины полицейских в форме и в штатском приветствовали их и обменялись несколькими словами с Патом, Джоном и Джоем Мерсером. Потом они быстро выскочили на холод, не обращая на Барни никакого внимания, – они слишком были заняты поисками Менделла.
   – Ты давно видел Карлтона? – спросил Пат у парня возле лифта.
   – Пожалуй, да, – ответил тот. – Он, лейтенант Рой, судья Клейн, помощник прокурора Гилмор, не говоря уже о половине штатного состава в городе, занимаются сейчас расследованием. Кажется, по делу Менделла.
   – Пошли туда, – предложил Мерсер.
   Пат привел их в зал допросов и нашел им места впереди. Весь зал был погружен в темноту, за исключением возвышения с трибуной. С лицом, более старым и более морщинистым, чем обычно, Карлтон сидел и беседовал с человеком, очень хорошо одетым, которого Менделл смутно припоминал.
   – Что это за тип рядом с Карлтоном? – прошептал Менделл.
   – Я его не знаю, – ответил Пат.
   Лейтенант Рой, сохраняя на лице свою улыбку Будды, прошел по возвышению и прошептал что-то Карлтону.
   – Сейчас, – проронил инспектор, бросив взгляд на часы. – Прежде всего мы заберем парня из Транфильд-Арм и продолжим в том же духе. Пока, может быть, одна из машин не подберет Барни Менделла... – Он посмотрел в темный зал. – Вас это устраивает, господин судья?
   Менделл хотел встать, но мать потянула его назад.
   – Подожди еще, – тихо произнесла она. – Посмотрим, что происходит.
   Парень лет двадцати прошел на возвышение и зажмурился от яркого света. Карлтон посмотрел в свои бумаги.
   – Чарльз Мессон, – объявил он. – Это не обвиняемый. Фактически мы должны поблагодарить мистера Мессона за помощь, оказанную нам. Он нам очень помог.