Страница:
– Осторожно! – воскликнул он. – Отойди!
Казимир прищурился, а лицо его покраснело от гнева.
– Зон Кляус! – процедил он сквозь стиснутые зубы и крепко ударил кулаком одной руки по раскрытой ладони.
– Я ненавижу его, Торис! О, как я его ненавижу!
– Я знаю, знаю… – Торис старался говорить негромко, с успокаивающими интонациями, хотя на лице его выступил холодный пот. – Отойди-ка от края, пока не свалился вниз.
– Мне все равно, – отозвался все так же сквозь зубы Казимир. – Может быть, я упаду на него.
Глаза Ториса испуганно расширились:
– Ну, пожалуйста, Кас, отойди!
Когда мольбы его не возымели никакого действия, мальчик попробовал иную тактику.
– Если ты обещаешь отойти от края, я… Я плюну на него.
На лице Казимира появилась недоверчивая улыбка:
– Правда?
– Конечно, – кивнул Торис, нервно сглатывая и краснея от волнения.
– Готов поспорить, для этого у тебя кишка тонка.
– А вот и нет, – дрожащим голосом отозвался Торис. – Ты только отойди…
Казимир попятился от края утеса, а Торис опустился сначала на колени, потом лег на живот и подполз к пропасти.
– Нам придется мчать во все лопатки, если ты попадешь в него! – с восторгом проговорил Казимир и добавил:
– Ты, ведь, понимаешь, правда?
Его младший товарищ только кивнул в ответ, откашливаясь и стараясь собрать во рту достаточно слюны. Казимир, злобно улыбаясь, лег на край утеса рядом с ним.
Торис лизнул палец и вытянул вперед руку, стараясь определить направление ветра. Ночной ветерок тянул поперек сцены внизу, на которую как раз выходил Кляус. Торис осторожно вытянул губы и плюнул.
Дрожащая капелька жидкости падала совершенно неслышно, но стремительно. Казимир затаил дыхание. В тишине он отчетливо слышал, как громко стучит его сердце.
Порыв ветра подхватил плевок, и он упал точно на макушку Зона Кляуса, расплескавшись по его редеющим волосам.
Казимир громко расхохотался, и его смех эхом разнесся по чаше амфитеатра. Все – сам Мейстерзингер, зрители, стража – поглядели на вершину утеса, и мальчики отпрянули, стараясь, чтобы их никто не заметил. Слишком поздно.
– Схватить этих мальчишек! – прокричал Кляус.
– Бежим отсюда, – сказал Казимир, вскакивая с холодного камня.
Торис тоже поднялся, торжествующе улыбаясь:
– Ты мой должник, Казимир!
Старший из мальчишек кивнул, ухмыльнулся и ринулся под защиту темнеющего леса. Торис старался не отставать.
Вслед им летели сердитые возгласы стражников.
Чтобы исчезнуть, мальчикам понадобилось всего несколько мгновений. Только мертвые кролики остались лежать на камнях на краю утеса.
Вальсарик проснулся еще до рассвета и неслышно прошел мимо спящих Ториса и Казимира. Выйдя из своего домика, он отпер ставни хозяйской усадьбы, проследил за тем, как готовится завтрак для его господина и выслушал от последнего несколько жалоб по поводу ночных воплей, которые не давали ему спать. Время приближалось к полудню, когда Вальсарик закончил свои утренние дела. Он вернулся в свой домик и обнаружил, что мальчики все еще спят. Отперев ставни своего дома изнутри, он снова вышел наружу, чтобы отворить их.
Яркий блеск солнца, заглянувшего в окно, разбудил Ториса. Он вздрогнул и приподнялся на локтях, растерянно оглядываясь по сторонам. После ночи, проведенной на грубом дощатом полу, все кости у него болели.
Где это он? Некоторое время Торис сидел неподвижно, вдыхая запах остывающих углей, тупо глядя в деревянную стену перед собой. Понемногу он стал приходить в себя и вспомнил, что видел эту комнату… этот очаг… старика… утес… Казимир!
Торис проворно вскочил, роняя на пол толстое одеяло, которым был укрыт. Быстро оглядев комнату, он нигде не увидел Вальсарика. От окна донесся какой-то стук, и в комнату хлынул еще один поток солнечного света. Торис заморгал, но все же успел заметить старика в щели между раскрывающимися ставнями.
Снова оглядевшись по сторонам, Торис остановил свой взгляд на Казимире, который спал на единственной в комнате кровати. Шаркая ногами, Торис подошел к своему другу и уселся рядом с ним на хрустящий соломенный матрас.
Казимир открыл опухшие глаза, и Торис вздрогнул от неожиданности. В утреннем дневном свете раны Казимира казались особенно ужасными. На мгновение он даже пожалел о том, что юноша остался в живых после своего падения.
– Ты проснулся! – воскликнул он. Лоб Казимира покрылся сетью глубоких параллельных морщин, а распухшие губы раздвинулись. Глаза его, в первые мгновения неясные и затуманенные сном, вдруг стали внимательными и настороженными, быстро оглядев незнакомую обстановку. Вдохнув воздух, в котором витал запах остывшей золы, Казимир ощупал соломенный тюфяк под собой и наконец посмотрел на своего приятеля.
– Что… что со мной… случилось? – прошептал он непослушными губами.
– Тебе нельзя говорить! – осадил его Торис, прикладывая ко рту палец. – Молчи, у нас мало времени!
– Где мы?
– Шш-шш! – шикнул Торис, мрачно взирая на своего друга. – Я шел за тобой всю ночь, Кас. Помнишь?
– Ты шел за мной? – простонал Казимир, и лицо его исказилось в испуге.
Юноша попытался сесть на кровати, но страшные раны и тугие бинты помешали осуществить его намерение. После недолгой борьбы Казимир ослаб и замер неподвижно. Сил у него хватило лишь на то, чтобы поднести к глазам израненную руку.
– Что со мной было?
Торис медленно покачал головой:
– Ты что, не помнишь ничего из того, что было ночью?
Казимир зажмурился и произнес с несчастным видом:
– Я ничего не помню, ничегошеньки…
– Утес… Саут-Хиллский холм… неужели ты не помнишь?
Лицо Казимира стало бледнее бинтов:
– Я… прыгнул?
– Да. Ты прыгнул.
Торис кивнул и на лице его на мгновение появилась вымученная улыбка:
– Почему ты так поступил, Кас? Что так сильно тревожит тебя? Снова Зон Кляус?
Дверь в хижину со скрипом отворилась, и вошел Вальсарик. Торис и Казимир встретили его испуганными взглядами. Старик прикрыл за собой дверь, улыбнулся и подошел к мальчикам.
– Доброе утро, – кивнул он.
– Доброе утро, – отозвался Торис, чувствуя, как по коже его пробежал холодок. Казимир вопросительно посмотрел на своего младшего товарища.
– Я рад, что твой друг уже оправился, – промолвил управляющий. Голос его, как никогда раньше, напоминал низкое рычание зверя.
– Он еще слишком слаб, чтобы говорить, – нашелся Торис, заметив, что старик подходит к изголовью постели и склоняется над Казимиром.
Вальсарик прищурился, так что его черные глаза-бусинки почти исчезли под складками морщинистых век, и только потом снова заговорил:
– Я тоже так подумал, но, может быть, завтрак подкрепит его силы и развяжет язык.
С этими словами он развернулся и проковылял к своей кладовой.
– Как вы поглядите на яйца вкрутую, обжаренный хлеб и грибы с луком?
– Да, пожалуйста, – кивнул Торне, с нетерпением ожидая, чтобы старик ушел.
– Очень хорошо, – Вальсарик кивнул и скрылся в кладовке.
Торис неспокойно подпрыгивал на матрасе, прислушиваясь к тому, как старик шарит на полках. Не прошло и минуты, как он появился с подносом в руке и несколькими поленьями подмышкой. Опустившись на коленях перед очагом, старик выгреб золу и разжег огонь. Затем он бросил на сковороду кусок жира. Когда сковорода нагрелась, жир принялся шкворчать и подпрыгивать, и запах еды защекотал ноздри Ториса. В животе мальчика что-то заворчало, а рот стал полон слюны.
С трудом сглотнув, Торис наклонился к Казимиру.
– Это друг, – шепнул он. – Старик спас нас ночью. Я не сказал ему, что ты сам прыгнул с утеса. Я сказал, что ты нечаянно упал, но он мне не поверил. – Торис посмотрел на Вальсарика, который нарезал хлеб тонкими ломтями. – Зачем ты прыгнул туда, Казимир?
Казимир отвел глаза и судорожно вздохнул.
– Я… не знаю, Торис. Просто… – он покачал головой. – Нет, не знаю.
– Это из-за Кляуса? – спросил мальчик.
– Да… нет, – был ответ. Казимир совершил горлом глотательное движение и повернулся к своему тучному приятелю. – Да. В какой-то степени это Кляус. Просто меня оставила надежда, Торис, только и всего.
Торис наклонился к нему:
– Не сдавайся, Казимир. Ты обязательно отомстишь ему. Кляус дорого заплатит за смерть твоей матери.
– Ты не понимаешь… – Казимир отрицательно качнул головой и посмотрел Торису в глаза. – Что я могу? Я пытался сражаться с этим, но оказался слишком слаб, как ни стыдно мне в этом признаться.
– Я помогу тебе, Казимир. Вместе мы что-нибудь да придумаем и победим Кляуса.
– Это не Кляус виноват, – морщины, вызванные болью, разгладились на лице Казимира, и он продолжал:
– Нет, ты прав. Это Зон Кляус. С него все началось.
Торис покосился в сторону Вальсарика.
– Он станет расспрашивать тебя о вчерашнем. Расскажи ему, ладно? Лоб Казимира снова наморщился.
– Но я не хочу ничего ему говорить.
– Тогда соври.
Казимир протяжно вздохнул и слегка расслабился. Понюхав воздух, он облизнулся, как будто только сейчас почувствовал запах жарящихся на сковороде грибов и лука.
Вальсарик переложил часть еды на широкое деревянное блюдо и положил туда же две ложки. Блюдо он принес к кровати, на которой лежал Казимир, помог ему сесть и облокотиться на спинку, а затем поставил еду ему на колени. Торис получил еду в глубокой глиняной миске.
– Твой друг Торис сообщил мне твое имя, Казимир, и я знаю, что вы оба живете в сиротском приюте «Красное Крылечко». Мне, однако, кажется, что Торис наверняка забыл сообщить тебе кто я такой. Вальсарик Аланов к вашим услугам! – он слегка поклонился, затем отступил от кровати и, подтащив поближе стул, уселся на него. – Что касается меня, то я уже завтракал, – объявил он, ни к кому в отдельности не обращаясь.
Торис взял в руку яйцо. Оно было еще горячее, и он снова уронил его в миску. Вальсарик постучал согнутым пальцем по блюду Казимира, где лежали две ложки.
Торис, глупо улыбаясь, схватил одну из них и принялся с жадностью поглощать роскошный завтрак. Казимир последовал его примеру.
– Что, в «Красном Крылечке» не пользуются ложками? – спросил Вальсарик.
– Нам просто дают большие миски, из которых можно пить, – откликнулся Торис, старательно дыша с открытым ртом. Он пытался остудить яйцо, которое запихнул в рот целиком, но которое было все же слишком горячим, чтобы его проглотить.
Казимир только улыбнулся, и его бледная кожа собралась в складки на лбу, а глаза почти что исчезли за распухшими, почерневшими веками.
Торис, бросив взгляд на Казимира, внезапно почувствовал, как ему расхотелось есть, однако выработанная в приюте привычка взяла свое, и он опустошил свою миску до дна. Покончив с едой, Торис поднялся.
– Может быть, Казимиру следует поспать еще немного. Он…
Вальсарик стиснул его предплечье.
– Ему обязательно нужно поесть, иначе он не выкарабкается.
Он оглядел Казимира и неожиданно спросил:
– Что заставило тебя прыгнуть вниз, парень?
Казимир поднял голову. Рот у него был полон грибов, и он только жалобно улыбнулся.
– Это… личное, – сказал он наконец.
– Я только хочу помочь вам, – сказал управляющий. – Можете доверять мне. Почему ты прыгнул с утеса вчера ночью?
Казимир бросил быстрый взгляд в сторону Ториса и слегка приподнял брови.
– Я гнался за кроликом. Управляющий нахмурился:
– В полночь?
– Когда же еще? – удивился Казимир. – Для сирот, которые живут в приюте, полночь – самое подходящее время, чтобы поправить свои дела охотой на кроликов… и для сотни других дел тоже.
Вальсарик откинулся на спинку хрустнувшего под ним стула и смерил полулежавшего на кровати юношу откровенно оценивающим взглядом.
– И вы с кроликом так увлеклись погоней, что не заметили ни перил, ни обрыва?
– Нет, – односложно ответил Казимир.
– Так как же ты все-таки упал? – продолжал допытываться старик.
– Я гнался за кроликом, потому что он был ранен, – сказал Казимир, напуская на себя самый простодушный вид. – Однако чем дольше я его преследовал, тем быстрее он бежал. С кроликами, знаете ли, всегда так. Кролик забежал за перила, а когда настала моя очередь, я перепрыгнул через ограждение и…
– Стало быть, решил проверить, кто из вас лучше летает? – насмешливо поинтересовался Вальсарик.
– Нет. Я подумал, что теперь-то ему конец, но вдруг услышал его тонкий жалобный голосок, который звал меня из-за перил.
Вальсарик выпрямился и сверкнул глазами.
– Это был говорящий кролик? – спросил он.
– Да, можно и так сказать! – с вызовом воскликнул юноша.
Глаза его глядели на управляющего не мигая и были широко раскрыты, несмотря на распухшие веки. Казимир сделал над собой усилие, пытаясь сесть повыше, но лицо его немедленно перекосилось от боли. Потерпев неудачу, он наклонился вперед с заговорщическим видом и спросил:
– Вы когда-нибудь охотились на волков?
На лбу Вальсарика собрались нетерпеливые морщинки.
– Мой хозяин слишком стар для подобных развлечений. И потом мы, кажется, говорили о кроликах.
Казимир улыбнулся:
– Для того чтобы поймать волка, охотники берут с собой в качестве приманки по меньшей мере дюжину кроликов. На закате одному из кроликов надевают на шею проволочную петлю – не такую тесную, чтобы убить его, однако достаточную для того, чтобы она впивалась в тело зверька, если он попытается освободиться. Потом кролика привязывают к вбитому в землю колышку или к стволу дерева. Кролик барахтается и кричит, его стоны слышны по всему лесу. Даже охотники затыкают себе уши комочками шерсти, потому что вопли раненого зайца режут, как холодная сталь. Но волки приходят не сразу. Иногда охотникам приходится замучить семь или восемь кроликов, прежде чем увидят между деревьев мерцающие глаза хищников. Но в конце концов волки обязательно приходят, крик зайца звучит в их ушах как сладкая музыка.
Вальсарик с трудом сглотнул и, кажется, слегка побледнел.
– Я слышал об одной такой экспедиции, когда сами охотники получили хорошенькую взбучку. Они приманили вервольфа, и тот разорвал их на части, – продолжал Казимир.
– Достаточно об этом! – воскликнул Вальсарик и взмахнул руками. – Я не слышал никаких кроличьих воплей, зато прекрасно слышал твой крик.
– О, вы бы тоже закричали! – вымолвил юноша как мог наивно и чистосердечно. – Если бы вы только видели это маленькое, беспомощное создание.
– А так как у тебя не было веревки, ты решил прыгнуть за ним, так? – спросил Вальсарик начиная раздражаться.
– Ну у вас и воображение! – Казимир рассмеялся. – Конечно нет! Кроль сидел на выступе скалы в пяти футах от края обрыва. Я попытался дотянуться до него, но перила оказались слишком скользкими, и я сорвался.
– Твой дружок Торис рассказывал мне вчера, что вы решили сократить путь, а потом он стал дразнить тебя, что ты не пройдешься по перилам. По его словам, дело обстояло именно так, – возразил управляющий и насупился.
Казимир с сомнением покосился на младшего товарища:
– Сократить путь? Ха! Куда? Через это место никуда не попадешь. Он покачал головой:
– Мне ужасно неловко говорить об этом, но Торис просто не знает, о чем говорит. Он просто шел за мной. Он всегда ходит за мной, и в приюте, и в городе.
– Если он следовал за тобой, он должен был видеть, что произошло.
– Вот он и увидел, как я взбежал на утес, перемахнул через перила и сорвался, – терпеливо объяснил Казимир с таким видом, словно ему пришлось втолковывать очевидное. – Как вы думаете, неужели такой толстяк, как он, может угнаться за мной, не говоря уже о кролике?
Казимир засмеялся и утомленно откинулся на подушку.
Вальсарик мрачно покачал головой:
– Мы оба знаем, что кролик тут ни при чем. Если ты не скажешь мне правды, то я ничего больше не смогу для вас сделать. В наших краях действуют какие-то злые темные силы, и мне кажется, что вы поддались на их морок. Я ничем не смогу вам помочь, если вы не доверитесь мне.
– Я рассказал как было, – Казимир неловко пожал забинтованными плечами.
Вальсарик ухмыльнулся и наклонился над ним.
– Дай-ка я посмотрю, как твои раны.
Управляющий принялся с осторожностью разматывать перебинтованную лодыжку Казимира. Когда последний виток бинта упал с раны, старик ахнул. Торис заглянул через его плечо и тоже остолбенел. Прошлой ночью нога была рассечена чуть ли не до кости, а сегодня на ее месте осталась простая царапина.
Некоторое время Вальсарик осматривал и ощупывал ногу, затем строго посмотрел на Казимира.
– К тебе что, прилетел этой ночью ангел-целитель?
Казимир неуверенно расхохотался и жестом указал на свои окровавленные повязки:
– Разве я похож на здорового? Торис задумчиво почесал в затылке:
– Наверное, ночью в свете фонарей, когда все было залито кровью, нам показалось, что дела твои хуже, чем было на самом деле.
Вальсарик медленно сматывал бинты.
– Я помог чем мог, если ты только не расскажешь все до конца…
Казимир посмотрел на старика и твердо покачал головой.
– Если когда-нибудь в будущем вы решите, что моя помощь вам необходима… что ж, вы знаете, где меня искать. А до тех пор возвращайтесь в свой сиротский приют. Собирайте-ка свои вещички и одевайтесь.
– Но Казимир еще слишком слаб, чтобы дойти до «Красного Крылечка»! – возразил Торис.
Вальсарик повернулся к нему, и на губах старика появилась неожиданно добродушная улыбка:
– Поэтому мы возьмем двуколку.
Фрау фон Мэтрен сидела на краю кухонного стола, заваленного грязной посудой, и со злобным удовлетворением наблюдала за тем, как круглый человечек по имени Кук мечется между тремя котлами с супом, которые кипели и булькали над огнем очага в приютской кухне. Поднимавшийся от котлов пар не пах ни мясом, ни капустой; запах его ничем не отличался от запаха горячей воды, поскольку именно вода была чуть ли не единственным его компонентом. Несмотря на это, грузная хозяйка приюта схватила и принялась жевать одну из трех морковок, которые Кук собирался опустить в котлы. Морковь громко хрустела у нее на зубах, а крахмальный чепец на голове кивал в такт движениям челюстей.
– Любезная фрау Мэтрен, – обратился к ней повар. – Будьте добры, помешайте суп в ближайшем к вам котелке.
Женщина расхохоталась, одновременно дрыгая болтавшимися в воздухе пухлыми ногами с такой силой, что заплатанная юбка подскакивала чуть не до колен.
– Когда я овдовела, – проквакала она сквозь смех, – я думала, что теперь-то смогу отдохнуть. Но вместо отдыха получила сотню бедняжек, о которых приходится заботиться день и ночь. Это – мое проклятье. Твое же заключается в том, чтобы кормить их.
Последовал еще один взрыв грубого смеха.
– Ты, должно быть, не на шутку рассердил какую-нибудь цыганку, раз она прокляла тебя таким страшным проклятьем!
Кук продолжал заниматься своими делами. На его красном лице не отразилось ничего, словно он и не слышал тирады хозяйки. Бормоча себе под нос проклятья, он, волоча ноги, обшаривал кухню, главной деталью которой был устрашающих размеров очаг во всю стену. Наклонившись к огню, он поправил изогнутый металлический стержень, на котором над огнем висели котлы.
– Другой повар на твоем месте не стал бы каждый день кормить этих бесполезных сирот изысканными супами, – сказала фон Мэтрен.
Продолжая помешивать в котле длинным черпаком, Кук обернулся. Казалось, что пар валит у него из ушей.
– Чего вы от меня хотите? Чтобы я сам охотился на кроликов и выращивал овощи?
Фрау фон Мэтрен приготовилась сказать еще что-нибудь язвительное, однако слова замерли у нее на губах. Сквозь запотевшее стекло она увидела, как возле приюта остановился огромный черный экипаж, запряженный парой лошадей. Вдова соскочила со стола и бросилась к окну, чтобы протереть стекло. Капризная гримаска на ее губах тут же превратилась в злобную ухмылку. Она увидела, как с подножки солидной двуколки, сверкающей полированным деревом, спускаются двое приютских крысенышей: дерзкий Казимир и его верный раб недоумок Торис. Лицо ее, однако, снова изменилось, когда она заметила вылезавшего из экипажа высокого, хорошо одетого господина, который с отвращением принюхивался к запахам трущоб. Его манеры выдавали властный характер и привычку распоряжаться.
Фрау фон Мэтрен бросилась к двери и широко ее распахнула. При ее появлении мальчики и их сопровождающий слегка вздрогнули от неожиданности. Подбежав к высокому пожилому мужчине, вдова присела в неуклюжем реверансе и протянула к нему свои круглые, как сосиски, пальцы.
– Вам нужны сезонные рабочие или вы желаете приобрести рабов для своего поместья, господин…
Незнакомец с высокомерной надменностью оглядывался по сторонам, не обращая внимания ни на протянутую руку, ни на слова фрау.
– Возвращаю вам этих двух молодых людей, госпожа, – промолвил он наконец.
– Возвращаете? – кокетливо улыбнулась вдова, и воздух с шипением вырвался наружу сквозь ее редкие зубы. – Не хотите ли вы купить их? Вашей милости они обойдутся дешево…
– Нет, мадам, – твердо ответил странный гость. – Эти молодые люди попали в неприятную переделку вчера ночью на землях моего господина, и я…
– Вторжение в чужие владения! – возопила вдова, обжигая Ториса и Казимира яростным взглядом.
– …и я просто возвращаю их туда, откуда они пришли.
– Вторжение в чужие владения! – снова вскричала хозяйка приюта. – Не волнуйтесь, сэр, я лично прослежу за тем, чтобы маленьких негодяев высекли. Здешний тюремщик – старый знакомый моего…
– Никакой порки, – категорично и холодно прервал ее незнакомец. Его узкая рука легла на забинтованное плечо Казимира. – Этот парень и так уже достаточно наказан. Вы лично проследите за тем, чтобы ни тюремщик и никто другой и пальцем не посмели его тронуть, иначе с вас строго спросится.
Фрау фон Мэтрен неуверенно улыбнулась, не зная, продолжать ли ей настаивать на своем или все же отказаться от удовольствия высечь двух мерзавцев.
– Я не заметила, что он ранен, – сказала она наконец. – Я ни за что бы не тронула больного или увечного.
– Вот и отлично, – с удовлетворением откликнулся высокий старик. – Если у вас нет больше ко мне вопросов, то я, с вашего позволения, поеду дальше по своим делим.
Фрау фон Мэтрен низко поклонилась, при этом ее выдающаяся грудь заколыхалась под фартуком.
– Рада буду снова служить вам, господин…
– Всего хорошего, мадам, – незнакомец сел в двуколку и хлестнул лошадей вожжами.
Казимир лежал на своей койке. Бинты на его ранах были ослаблены и свисали с рук и ног свободными петлями. Глаза его были устремлены окно, где сгущалась над городом еще одна неспокойная ночь. Он чувствовал себя усталым и изможденным.
Торис лежал на соседней кровати, молча разглядывая печальные черты лица друга.
– Тебе необходимо избавиться от этого, Казимир, – сказал он внезапно.
Казимир натянул одеяло до самых глаз.
– Сегодня утром ты, кажется, говорил о мести?
– Ага, – отозвался Торис, и лицо его осветилось надеждой. – И, мне кажется, я знаю, как это сделать. Ты должен вызвать Кляуса на состязании менестрелей в праздник Летнего Солнцестояния.
Казимир невольно расхохотался:
– Подумай, о чем ты говоришь! Кляус – лучший певец Гармонии.
Торис решительно перегнулся к нему и с неожиданной силой схватил своего друга за руку. Голос его был как никогда серьезен.
– Ты знаешь «Моры», Казимир. Кроме того, у тебя самый красивый и мелодичный голос во всей Гармонии. Победить его тебе по силам.
– Меня просто не допустят к состязанию, – сердито возразил ему Казимир.
– Я – простой сирота, к тому же Зон Кляус самолично регистрирует желающих принять участие в турнире трубадуров.
– Кляус даже не узнает, кто ты такой. Ты можешь надеть маску или маскарадный костюм. Так поступает большинство участников.
– Где я возьму маску и костюм?
– И это говоришь мне ты?! – задорно ухмыляясь, ответил ему Торис. – Ты, который знает тысячу способов наколоть подходящую тряпку!
Казимир нервно хохотнул:
– Ты спятил, Тор!
Младший юноша стиснул его руку еще крепче.
– Ничего подобного! – горячо зашептал он. – Это твоя ненависть к Кляусу заставила тебя прыгнуть в пропасть прошедшей ночью. Ты должен обязательно отомстить, Казимир. Это твоя единственная надежда.
Казимир глубоко вздохнул, и взгляд его стал серьезным.
– Мне нужно попрактиковаться, – только и сказал он.
ГЛАВА 3
Казимир прищурился, а лицо его покраснело от гнева.
– Зон Кляус! – процедил он сквозь стиснутые зубы и крепко ударил кулаком одной руки по раскрытой ладони.
– Я ненавижу его, Торис! О, как я его ненавижу!
– Я знаю, знаю… – Торис старался говорить негромко, с успокаивающими интонациями, хотя на лице его выступил холодный пот. – Отойди-ка от края, пока не свалился вниз.
– Мне все равно, – отозвался все так же сквозь зубы Казимир. – Может быть, я упаду на него.
Глаза Ториса испуганно расширились:
– Ну, пожалуйста, Кас, отойди!
Когда мольбы его не возымели никакого действия, мальчик попробовал иную тактику.
– Если ты обещаешь отойти от края, я… Я плюну на него.
На лице Казимира появилась недоверчивая улыбка:
– Правда?
– Конечно, – кивнул Торис, нервно сглатывая и краснея от волнения.
– Готов поспорить, для этого у тебя кишка тонка.
– А вот и нет, – дрожащим голосом отозвался Торис. – Ты только отойди…
Казимир попятился от края утеса, а Торис опустился сначала на колени, потом лег на живот и подполз к пропасти.
– Нам придется мчать во все лопатки, если ты попадешь в него! – с восторгом проговорил Казимир и добавил:
– Ты, ведь, понимаешь, правда?
Его младший товарищ только кивнул в ответ, откашливаясь и стараясь собрать во рту достаточно слюны. Казимир, злобно улыбаясь, лег на край утеса рядом с ним.
Торис лизнул палец и вытянул вперед руку, стараясь определить направление ветра. Ночной ветерок тянул поперек сцены внизу, на которую как раз выходил Кляус. Торис осторожно вытянул губы и плюнул.
Дрожащая капелька жидкости падала совершенно неслышно, но стремительно. Казимир затаил дыхание. В тишине он отчетливо слышал, как громко стучит его сердце.
Порыв ветра подхватил плевок, и он упал точно на макушку Зона Кляуса, расплескавшись по его редеющим волосам.
Казимир громко расхохотался, и его смех эхом разнесся по чаше амфитеатра. Все – сам Мейстерзингер, зрители, стража – поглядели на вершину утеса, и мальчики отпрянули, стараясь, чтобы их никто не заметил. Слишком поздно.
– Схватить этих мальчишек! – прокричал Кляус.
– Бежим отсюда, – сказал Казимир, вскакивая с холодного камня.
Торис тоже поднялся, торжествующе улыбаясь:
– Ты мой должник, Казимир!
Старший из мальчишек кивнул, ухмыльнулся и ринулся под защиту темнеющего леса. Торис старался не отставать.
Вслед им летели сердитые возгласы стражников.
Чтобы исчезнуть, мальчикам понадобилось всего несколько мгновений. Только мертвые кролики остались лежать на камнях на краю утеса.
Вальсарик проснулся еще до рассвета и неслышно прошел мимо спящих Ториса и Казимира. Выйдя из своего домика, он отпер ставни хозяйской усадьбы, проследил за тем, как готовится завтрак для его господина и выслушал от последнего несколько жалоб по поводу ночных воплей, которые не давали ему спать. Время приближалось к полудню, когда Вальсарик закончил свои утренние дела. Он вернулся в свой домик и обнаружил, что мальчики все еще спят. Отперев ставни своего дома изнутри, он снова вышел наружу, чтобы отворить их.
Яркий блеск солнца, заглянувшего в окно, разбудил Ториса. Он вздрогнул и приподнялся на локтях, растерянно оглядываясь по сторонам. После ночи, проведенной на грубом дощатом полу, все кости у него болели.
Где это он? Некоторое время Торис сидел неподвижно, вдыхая запах остывающих углей, тупо глядя в деревянную стену перед собой. Понемногу он стал приходить в себя и вспомнил, что видел эту комнату… этот очаг… старика… утес… Казимир!
Торис проворно вскочил, роняя на пол толстое одеяло, которым был укрыт. Быстро оглядев комнату, он нигде не увидел Вальсарика. От окна донесся какой-то стук, и в комнату хлынул еще один поток солнечного света. Торис заморгал, но все же успел заметить старика в щели между раскрывающимися ставнями.
Снова оглядевшись по сторонам, Торис остановил свой взгляд на Казимире, который спал на единственной в комнате кровати. Шаркая ногами, Торис подошел к своему другу и уселся рядом с ним на хрустящий соломенный матрас.
Казимир открыл опухшие глаза, и Торис вздрогнул от неожиданности. В утреннем дневном свете раны Казимира казались особенно ужасными. На мгновение он даже пожалел о том, что юноша остался в живых после своего падения.
– Ты проснулся! – воскликнул он. Лоб Казимира покрылся сетью глубоких параллельных морщин, а распухшие губы раздвинулись. Глаза его, в первые мгновения неясные и затуманенные сном, вдруг стали внимательными и настороженными, быстро оглядев незнакомую обстановку. Вдохнув воздух, в котором витал запах остывшей золы, Казимир ощупал соломенный тюфяк под собой и наконец посмотрел на своего приятеля.
– Что… что со мной… случилось? – прошептал он непослушными губами.
– Тебе нельзя говорить! – осадил его Торис, прикладывая ко рту палец. – Молчи, у нас мало времени!
– Где мы?
– Шш-шш! – шикнул Торис, мрачно взирая на своего друга. – Я шел за тобой всю ночь, Кас. Помнишь?
– Ты шел за мной? – простонал Казимир, и лицо его исказилось в испуге.
Юноша попытался сесть на кровати, но страшные раны и тугие бинты помешали осуществить его намерение. После недолгой борьбы Казимир ослаб и замер неподвижно. Сил у него хватило лишь на то, чтобы поднести к глазам израненную руку.
– Что со мной было?
Торис медленно покачал головой:
– Ты что, не помнишь ничего из того, что было ночью?
Казимир зажмурился и произнес с несчастным видом:
– Я ничего не помню, ничегошеньки…
– Утес… Саут-Хиллский холм… неужели ты не помнишь?
Лицо Казимира стало бледнее бинтов:
– Я… прыгнул?
– Да. Ты прыгнул.
Торис кивнул и на лице его на мгновение появилась вымученная улыбка:
– Почему ты так поступил, Кас? Что так сильно тревожит тебя? Снова Зон Кляус?
Дверь в хижину со скрипом отворилась, и вошел Вальсарик. Торис и Казимир встретили его испуганными взглядами. Старик прикрыл за собой дверь, улыбнулся и подошел к мальчикам.
– Доброе утро, – кивнул он.
– Доброе утро, – отозвался Торис, чувствуя, как по коже его пробежал холодок. Казимир вопросительно посмотрел на своего младшего товарища.
– Я рад, что твой друг уже оправился, – промолвил управляющий. Голос его, как никогда раньше, напоминал низкое рычание зверя.
– Он еще слишком слаб, чтобы говорить, – нашелся Торис, заметив, что старик подходит к изголовью постели и склоняется над Казимиром.
Вальсарик прищурился, так что его черные глаза-бусинки почти исчезли под складками морщинистых век, и только потом снова заговорил:
– Я тоже так подумал, но, может быть, завтрак подкрепит его силы и развяжет язык.
С этими словами он развернулся и проковылял к своей кладовой.
– Как вы поглядите на яйца вкрутую, обжаренный хлеб и грибы с луком?
– Да, пожалуйста, – кивнул Торне, с нетерпением ожидая, чтобы старик ушел.
– Очень хорошо, – Вальсарик кивнул и скрылся в кладовке.
Торис неспокойно подпрыгивал на матрасе, прислушиваясь к тому, как старик шарит на полках. Не прошло и минуты, как он появился с подносом в руке и несколькими поленьями подмышкой. Опустившись на коленях перед очагом, старик выгреб золу и разжег огонь. Затем он бросил на сковороду кусок жира. Когда сковорода нагрелась, жир принялся шкворчать и подпрыгивать, и запах еды защекотал ноздри Ториса. В животе мальчика что-то заворчало, а рот стал полон слюны.
С трудом сглотнув, Торис наклонился к Казимиру.
– Это друг, – шепнул он. – Старик спас нас ночью. Я не сказал ему, что ты сам прыгнул с утеса. Я сказал, что ты нечаянно упал, но он мне не поверил. – Торис посмотрел на Вальсарика, который нарезал хлеб тонкими ломтями. – Зачем ты прыгнул туда, Казимир?
Казимир отвел глаза и судорожно вздохнул.
– Я… не знаю, Торис. Просто… – он покачал головой. – Нет, не знаю.
– Это из-за Кляуса? – спросил мальчик.
– Да… нет, – был ответ. Казимир совершил горлом глотательное движение и повернулся к своему тучному приятелю. – Да. В какой-то степени это Кляус. Просто меня оставила надежда, Торис, только и всего.
Торис наклонился к нему:
– Не сдавайся, Казимир. Ты обязательно отомстишь ему. Кляус дорого заплатит за смерть твоей матери.
– Ты не понимаешь… – Казимир отрицательно качнул головой и посмотрел Торису в глаза. – Что я могу? Я пытался сражаться с этим, но оказался слишком слаб, как ни стыдно мне в этом признаться.
– Я помогу тебе, Казимир. Вместе мы что-нибудь да придумаем и победим Кляуса.
– Это не Кляус виноват, – морщины, вызванные болью, разгладились на лице Казимира, и он продолжал:
– Нет, ты прав. Это Зон Кляус. С него все началось.
Торис покосился в сторону Вальсарика.
– Он станет расспрашивать тебя о вчерашнем. Расскажи ему, ладно? Лоб Казимира снова наморщился.
– Но я не хочу ничего ему говорить.
– Тогда соври.
Казимир протяжно вздохнул и слегка расслабился. Понюхав воздух, он облизнулся, как будто только сейчас почувствовал запах жарящихся на сковороде грибов и лука.
Вальсарик переложил часть еды на широкое деревянное блюдо и положил туда же две ложки. Блюдо он принес к кровати, на которой лежал Казимир, помог ему сесть и облокотиться на спинку, а затем поставил еду ему на колени. Торис получил еду в глубокой глиняной миске.
– Твой друг Торис сообщил мне твое имя, Казимир, и я знаю, что вы оба живете в сиротском приюте «Красное Крылечко». Мне, однако, кажется, что Торис наверняка забыл сообщить тебе кто я такой. Вальсарик Аланов к вашим услугам! – он слегка поклонился, затем отступил от кровати и, подтащив поближе стул, уселся на него. – Что касается меня, то я уже завтракал, – объявил он, ни к кому в отдельности не обращаясь.
Торис взял в руку яйцо. Оно было еще горячее, и он снова уронил его в миску. Вальсарик постучал согнутым пальцем по блюду Казимира, где лежали две ложки.
Торис, глупо улыбаясь, схватил одну из них и принялся с жадностью поглощать роскошный завтрак. Казимир последовал его примеру.
– Что, в «Красном Крылечке» не пользуются ложками? – спросил Вальсарик.
– Нам просто дают большие миски, из которых можно пить, – откликнулся Торис, старательно дыша с открытым ртом. Он пытался остудить яйцо, которое запихнул в рот целиком, но которое было все же слишком горячим, чтобы его проглотить.
Казимир только улыбнулся, и его бледная кожа собралась в складки на лбу, а глаза почти что исчезли за распухшими, почерневшими веками.
Торис, бросив взгляд на Казимира, внезапно почувствовал, как ему расхотелось есть, однако выработанная в приюте привычка взяла свое, и он опустошил свою миску до дна. Покончив с едой, Торис поднялся.
– Может быть, Казимиру следует поспать еще немного. Он…
Вальсарик стиснул его предплечье.
– Ему обязательно нужно поесть, иначе он не выкарабкается.
Он оглядел Казимира и неожиданно спросил:
– Что заставило тебя прыгнуть вниз, парень?
Казимир поднял голову. Рот у него был полон грибов, и он только жалобно улыбнулся.
– Это… личное, – сказал он наконец.
– Я только хочу помочь вам, – сказал управляющий. – Можете доверять мне. Почему ты прыгнул с утеса вчера ночью?
Казимир бросил быстрый взгляд в сторону Ториса и слегка приподнял брови.
– Я гнался за кроликом. Управляющий нахмурился:
– В полночь?
– Когда же еще? – удивился Казимир. – Для сирот, которые живут в приюте, полночь – самое подходящее время, чтобы поправить свои дела охотой на кроликов… и для сотни других дел тоже.
Вальсарик откинулся на спинку хрустнувшего под ним стула и смерил полулежавшего на кровати юношу откровенно оценивающим взглядом.
– И вы с кроликом так увлеклись погоней, что не заметили ни перил, ни обрыва?
– Нет, – односложно ответил Казимир.
– Так как же ты все-таки упал? – продолжал допытываться старик.
– Я гнался за кроликом, потому что он был ранен, – сказал Казимир, напуская на себя самый простодушный вид. – Однако чем дольше я его преследовал, тем быстрее он бежал. С кроликами, знаете ли, всегда так. Кролик забежал за перила, а когда настала моя очередь, я перепрыгнул через ограждение и…
– Стало быть, решил проверить, кто из вас лучше летает? – насмешливо поинтересовался Вальсарик.
– Нет. Я подумал, что теперь-то ему конец, но вдруг услышал его тонкий жалобный голосок, который звал меня из-за перил.
Вальсарик выпрямился и сверкнул глазами.
– Это был говорящий кролик? – спросил он.
– Да, можно и так сказать! – с вызовом воскликнул юноша.
Глаза его глядели на управляющего не мигая и были широко раскрыты, несмотря на распухшие веки. Казимир сделал над собой усилие, пытаясь сесть повыше, но лицо его немедленно перекосилось от боли. Потерпев неудачу, он наклонился вперед с заговорщическим видом и спросил:
– Вы когда-нибудь охотились на волков?
На лбу Вальсарика собрались нетерпеливые морщинки.
– Мой хозяин слишком стар для подобных развлечений. И потом мы, кажется, говорили о кроликах.
Казимир улыбнулся:
– Для того чтобы поймать волка, охотники берут с собой в качестве приманки по меньшей мере дюжину кроликов. На закате одному из кроликов надевают на шею проволочную петлю – не такую тесную, чтобы убить его, однако достаточную для того, чтобы она впивалась в тело зверька, если он попытается освободиться. Потом кролика привязывают к вбитому в землю колышку или к стволу дерева. Кролик барахтается и кричит, его стоны слышны по всему лесу. Даже охотники затыкают себе уши комочками шерсти, потому что вопли раненого зайца режут, как холодная сталь. Но волки приходят не сразу. Иногда охотникам приходится замучить семь или восемь кроликов, прежде чем увидят между деревьев мерцающие глаза хищников. Но в конце концов волки обязательно приходят, крик зайца звучит в их ушах как сладкая музыка.
Вальсарик с трудом сглотнул и, кажется, слегка побледнел.
– Я слышал об одной такой экспедиции, когда сами охотники получили хорошенькую взбучку. Они приманили вервольфа, и тот разорвал их на части, – продолжал Казимир.
– Достаточно об этом! – воскликнул Вальсарик и взмахнул руками. – Я не слышал никаких кроличьих воплей, зато прекрасно слышал твой крик.
– О, вы бы тоже закричали! – вымолвил юноша как мог наивно и чистосердечно. – Если бы вы только видели это маленькое, беспомощное создание.
– А так как у тебя не было веревки, ты решил прыгнуть за ним, так? – спросил Вальсарик начиная раздражаться.
– Ну у вас и воображение! – Казимир рассмеялся. – Конечно нет! Кроль сидел на выступе скалы в пяти футах от края обрыва. Я попытался дотянуться до него, но перила оказались слишком скользкими, и я сорвался.
– Твой дружок Торис рассказывал мне вчера, что вы решили сократить путь, а потом он стал дразнить тебя, что ты не пройдешься по перилам. По его словам, дело обстояло именно так, – возразил управляющий и насупился.
Казимир с сомнением покосился на младшего товарища:
– Сократить путь? Ха! Куда? Через это место никуда не попадешь. Он покачал головой:
– Мне ужасно неловко говорить об этом, но Торис просто не знает, о чем говорит. Он просто шел за мной. Он всегда ходит за мной, и в приюте, и в городе.
– Если он следовал за тобой, он должен был видеть, что произошло.
– Вот он и увидел, как я взбежал на утес, перемахнул через перила и сорвался, – терпеливо объяснил Казимир с таким видом, словно ему пришлось втолковывать очевидное. – Как вы думаете, неужели такой толстяк, как он, может угнаться за мной, не говоря уже о кролике?
Казимир засмеялся и утомленно откинулся на подушку.
Вальсарик мрачно покачал головой:
– Мы оба знаем, что кролик тут ни при чем. Если ты не скажешь мне правды, то я ничего больше не смогу для вас сделать. В наших краях действуют какие-то злые темные силы, и мне кажется, что вы поддались на их морок. Я ничем не смогу вам помочь, если вы не доверитесь мне.
– Я рассказал как было, – Казимир неловко пожал забинтованными плечами.
Вальсарик ухмыльнулся и наклонился над ним.
– Дай-ка я посмотрю, как твои раны.
Управляющий принялся с осторожностью разматывать перебинтованную лодыжку Казимира. Когда последний виток бинта упал с раны, старик ахнул. Торис заглянул через его плечо и тоже остолбенел. Прошлой ночью нога была рассечена чуть ли не до кости, а сегодня на ее месте осталась простая царапина.
Некоторое время Вальсарик осматривал и ощупывал ногу, затем строго посмотрел на Казимира.
– К тебе что, прилетел этой ночью ангел-целитель?
Казимир неуверенно расхохотался и жестом указал на свои окровавленные повязки:
– Разве я похож на здорового? Торис задумчиво почесал в затылке:
– Наверное, ночью в свете фонарей, когда все было залито кровью, нам показалось, что дела твои хуже, чем было на самом деле.
Вальсарик медленно сматывал бинты.
– Я помог чем мог, если ты только не расскажешь все до конца…
Казимир посмотрел на старика и твердо покачал головой.
– Если когда-нибудь в будущем вы решите, что моя помощь вам необходима… что ж, вы знаете, где меня искать. А до тех пор возвращайтесь в свой сиротский приют. Собирайте-ка свои вещички и одевайтесь.
– Но Казимир еще слишком слаб, чтобы дойти до «Красного Крылечка»! – возразил Торис.
Вальсарик повернулся к нему, и на губах старика появилась неожиданно добродушная улыбка:
– Поэтому мы возьмем двуколку.
Фрау фон Мэтрен сидела на краю кухонного стола, заваленного грязной посудой, и со злобным удовлетворением наблюдала за тем, как круглый человечек по имени Кук мечется между тремя котлами с супом, которые кипели и булькали над огнем очага в приютской кухне. Поднимавшийся от котлов пар не пах ни мясом, ни капустой; запах его ничем не отличался от запаха горячей воды, поскольку именно вода была чуть ли не единственным его компонентом. Несмотря на это, грузная хозяйка приюта схватила и принялась жевать одну из трех морковок, которые Кук собирался опустить в котлы. Морковь громко хрустела у нее на зубах, а крахмальный чепец на голове кивал в такт движениям челюстей.
– Любезная фрау Мэтрен, – обратился к ней повар. – Будьте добры, помешайте суп в ближайшем к вам котелке.
Женщина расхохоталась, одновременно дрыгая болтавшимися в воздухе пухлыми ногами с такой силой, что заплатанная юбка подскакивала чуть не до колен.
– Когда я овдовела, – проквакала она сквозь смех, – я думала, что теперь-то смогу отдохнуть. Но вместо отдыха получила сотню бедняжек, о которых приходится заботиться день и ночь. Это – мое проклятье. Твое же заключается в том, чтобы кормить их.
Последовал еще один взрыв грубого смеха.
– Ты, должно быть, не на шутку рассердил какую-нибудь цыганку, раз она прокляла тебя таким страшным проклятьем!
Кук продолжал заниматься своими делами. На его красном лице не отразилось ничего, словно он и не слышал тирады хозяйки. Бормоча себе под нос проклятья, он, волоча ноги, обшаривал кухню, главной деталью которой был устрашающих размеров очаг во всю стену. Наклонившись к огню, он поправил изогнутый металлический стержень, на котором над огнем висели котлы.
– Другой повар на твоем месте не стал бы каждый день кормить этих бесполезных сирот изысканными супами, – сказала фон Мэтрен.
Продолжая помешивать в котле длинным черпаком, Кук обернулся. Казалось, что пар валит у него из ушей.
– Чего вы от меня хотите? Чтобы я сам охотился на кроликов и выращивал овощи?
Фрау фон Мэтрен приготовилась сказать еще что-нибудь язвительное, однако слова замерли у нее на губах. Сквозь запотевшее стекло она увидела, как возле приюта остановился огромный черный экипаж, запряженный парой лошадей. Вдова соскочила со стола и бросилась к окну, чтобы протереть стекло. Капризная гримаска на ее губах тут же превратилась в злобную ухмылку. Она увидела, как с подножки солидной двуколки, сверкающей полированным деревом, спускаются двое приютских крысенышей: дерзкий Казимир и его верный раб недоумок Торис. Лицо ее, однако, снова изменилось, когда она заметила вылезавшего из экипажа высокого, хорошо одетого господина, который с отвращением принюхивался к запахам трущоб. Его манеры выдавали властный характер и привычку распоряжаться.
Фрау фон Мэтрен бросилась к двери и широко ее распахнула. При ее появлении мальчики и их сопровождающий слегка вздрогнули от неожиданности. Подбежав к высокому пожилому мужчине, вдова присела в неуклюжем реверансе и протянула к нему свои круглые, как сосиски, пальцы.
– Вам нужны сезонные рабочие или вы желаете приобрести рабов для своего поместья, господин…
Незнакомец с высокомерной надменностью оглядывался по сторонам, не обращая внимания ни на протянутую руку, ни на слова фрау.
– Возвращаю вам этих двух молодых людей, госпожа, – промолвил он наконец.
– Возвращаете? – кокетливо улыбнулась вдова, и воздух с шипением вырвался наружу сквозь ее редкие зубы. – Не хотите ли вы купить их? Вашей милости они обойдутся дешево…
– Нет, мадам, – твердо ответил странный гость. – Эти молодые люди попали в неприятную переделку вчера ночью на землях моего господина, и я…
– Вторжение в чужие владения! – возопила вдова, обжигая Ториса и Казимира яростным взглядом.
– …и я просто возвращаю их туда, откуда они пришли.
– Вторжение в чужие владения! – снова вскричала хозяйка приюта. – Не волнуйтесь, сэр, я лично прослежу за тем, чтобы маленьких негодяев высекли. Здешний тюремщик – старый знакомый моего…
– Никакой порки, – категорично и холодно прервал ее незнакомец. Его узкая рука легла на забинтованное плечо Казимира. – Этот парень и так уже достаточно наказан. Вы лично проследите за тем, чтобы ни тюремщик и никто другой и пальцем не посмели его тронуть, иначе с вас строго спросится.
Фрау фон Мэтрен неуверенно улыбнулась, не зная, продолжать ли ей настаивать на своем или все же отказаться от удовольствия высечь двух мерзавцев.
– Я не заметила, что он ранен, – сказала она наконец. – Я ни за что бы не тронула больного или увечного.
– Вот и отлично, – с удовлетворением откликнулся высокий старик. – Если у вас нет больше ко мне вопросов, то я, с вашего позволения, поеду дальше по своим делим.
Фрау фон Мэтрен низко поклонилась, при этом ее выдающаяся грудь заколыхалась под фартуком.
– Рада буду снова служить вам, господин…
– Всего хорошего, мадам, – незнакомец сел в двуколку и хлестнул лошадей вожжами.
Казимир лежал на своей койке. Бинты на его ранах были ослаблены и свисали с рук и ног свободными петлями. Глаза его были устремлены окно, где сгущалась над городом еще одна неспокойная ночь. Он чувствовал себя усталым и изможденным.
Торис лежал на соседней кровати, молча разглядывая печальные черты лица друга.
– Тебе необходимо избавиться от этого, Казимир, – сказал он внезапно.
Казимир натянул одеяло до самых глаз.
– Сегодня утром ты, кажется, говорил о мести?
– Ага, – отозвался Торис, и лицо его осветилось надеждой. – И, мне кажется, я знаю, как это сделать. Ты должен вызвать Кляуса на состязании менестрелей в праздник Летнего Солнцестояния.
Казимир невольно расхохотался:
– Подумай, о чем ты говоришь! Кляус – лучший певец Гармонии.
Торис решительно перегнулся к нему и с неожиданной силой схватил своего друга за руку. Голос его был как никогда серьезен.
– Ты знаешь «Моры», Казимир. Кроме того, у тебя самый красивый и мелодичный голос во всей Гармонии. Победить его тебе по силам.
– Меня просто не допустят к состязанию, – сердито возразил ему Казимир.
– Я – простой сирота, к тому же Зон Кляус самолично регистрирует желающих принять участие в турнире трубадуров.
– Кляус даже не узнает, кто ты такой. Ты можешь надеть маску или маскарадный костюм. Так поступает большинство участников.
– Где я возьму маску и костюм?
– И это говоришь мне ты?! – задорно ухмыляясь, ответил ему Торис. – Ты, который знает тысячу способов наколоть подходящую тряпку!
Казимир нервно хохотнул:
– Ты спятил, Тор!
Младший юноша стиснул его руку еще крепче.
– Ничего подобного! – горячо зашептал он. – Это твоя ненависть к Кляусу заставила тебя прыгнуть в пропасть прошедшей ночью. Ты должен обязательно отомстить, Казимир. Это твоя единственная надежда.
Казимир глубоко вздохнул, и взгляд его стал серьезным.
– Мне нужно попрактиковаться, – только и сказал он.
ГЛАВА 3
– Как ты собираешься проникнуть внутрь, Казимир? – спросил Торис, боязливо оглядываясь на зловещие, глухие стены резиденции Верховного Мейстерзингера Гармонии. Больше всего усадьба напоминала крепость или форт, выстроенный в самом центре города. Располагаясь на скалистом пригорке, эта крепость была много выше окружавших ее домов.
Высокие мрачные стены, сложенные из известняка, имели форму восьмиугольника и огораживали усадьбу со всех сторон, так что из-за них виднелась лишь остроконечная, крытая красной черепицей крыша. К воротам, помещавшимся под сводами высокой арки, вела вымощенная булыжником дорога. Вдоль дороги шла живая изгородь, которая и скрывала сейчас двух заговорщиков.
– Ты только посмотри, Казимир, эти стены будут футов двенадцать в высоту, а то и поболее.
Высокие мрачные стены, сложенные из известняка, имели форму восьмиугольника и огораживали усадьбу со всех сторон, так что из-за них виднелась лишь остроконечная, крытая красной черепицей крыша. К воротам, помещавшимся под сводами высокой арки, вела вымощенная булыжником дорога. Вдоль дороги шла живая изгородь, которая и скрывала сейчас двух заговорщиков.
– Ты только посмотри, Казимир, эти стены будут футов двенадцать в высоту, а то и поболее.