Страница:
— Я надеюсь, что будет бал, потому что мне нравится смотреть, как танцует Гонория. Она лучше всех, кого я знаю! Даже лучше Констанции. А Джудит, по-моему, совсем не умеет танцевать и на балах выглядит далеко не лучшим образом.
Мэри отметила, что манера выражаться у девочки была не по годам взрослой, как это всегда бывает у детей, выросших в окружении старших.
— Разве? — спросила она. Беатриса утвердительно кивнула.
— У нее слишком резкие движения. Констанция и Гонория даже самые сложные па проделывают плавно. Хью обещал, что, когда я вырасту, у меня будет свой учитель танцев. Когда я поеду в Лондон, я хочу там танцевать лучше всех!
— Я уверена, что тебе это удастся, — улыбнулась Мэри.
Когда они открыли дверь в библиотеку, на них повеяло холодом. При всем своем великолепии Хэверседж был слишком велик, чтобы можно было обеспечить во всех его комнатах удобства и комфорт. И все-таки Мэри никак не могла понять, почему Хьюго не прикажет развести огонь в каминах.
Несмотря ни на что, один вид библиотеки — продолговатой комнаты с высоким потолком — доставлял ей истинное удовольствие. На трех высоких окнах напротив двери висели на бронзовых прутьях зеленые бархатные портьеры, перевязанные золочеными шнурами с кистями. Все остальное пространство вдоль высоких стен, до самого лепного потолка было занято книгами. К полкам вели три приставные лесенки, пол был покрыт роскошным ковром с цветочным рисунком в зеленых и золотистых тонах. Вокруг незажженного камина стояло несколько кресел и две небольшие софы, обитые зеленым бархатом с вышивкой в виде букетов роз.
Книжные полки из отлично выделанного дуба, несомненно, смастерил когда-то искусный мастер. Запах кожаных переплетов тысяч книг и воска, которым натирали полированное дерево, неизменно вызывал у Мэри ощущение удовольствия. Он напоминал о скрытой под этими переплетами бездне человеческого знания и… по меньшей мере об одном украденном поцелуе.
Как все-таки странно! До своего возвращения в Хэверседж Мэри и не думала о том, как часто Хью целовал ее. Теперь она вспомнила, как однажды убежала от него и спряталась здесь, в библиотеке. А он нашел ее, поймал под одной из лесенок и крепко поцеловал. Это был их первый поцелуй… Как он ее тогда удивил! А больше всего Мэри изумило ее собственное поведение. Потому что, когда Хью забормотал какие-то невнятные извинения, она сама внезапно обняла его и поцеловала в губы, а потом бросилась бежать из дома и спряталась, в одном закоулке лабиринта.
Весь их юный роман был полон такой радости и восторга! Стоит ли удивляться, что после Хьюго ни один молодой человек не сумел привлечь ее внимания?..
У Мэри были десятки поклонников. Некоторых, разумеется, привлекало ее солидное состояние и усадьба, которые должны были стать собственностью ее будущего мужа. Однако некоторые были искренне влюблены в нее — в этом она нисколько не сомневалась. Тем не менее Мэри ни разу не испытала ни малейшего искушения увлечься кем-либо из них.
Нет! Много лет назад ее сердцем навсегда завладел Хьюго Лейтон. И вот теперь она смотрела на это место под лестницей, где он впервые ее поцеловал, и мечтала о том, чтобы все повторилось вновь…
Беатриса потянула за край белой шерстяной шали, в которой Мэри спасалась от холода, царящего в Хэверседже. Очнувшись от своих воспоминаний, она повернулась к девочке.
— Почитайте мне, пожалуйста, — попросила Беатриса. — Гонория учила меня читать, и я уже знаю все буквы, но вы все-таки лучше мне сами почитайте.
Ее выбор книги вызвал у Мэри улыбку.
— О, «Тысяча и одна ночь!» Это моя любимая. Садись ко мне на колени, и мы будем вместе смотреть картинки. Ты рисовать умеешь? Когда я была маленькая, я любила срисовывать картинки из книг.
— Бот это здорово! — воскликнула Беатриса. — Может быть, мы с вами займемся рисованием, когда Хьюго кончит читать вам нотацию?
Мэри засмеялась. Усевшись в кресло, она посадила Беатрису к себе на колени.
— Почему ты думаешь, что твой брат собирается читать мне нотацию?
— Потому что он говорил с вами таким тоном, каким всегда говорит со мной, когда недоволен и собирается сделать мне выговор. А теперь читайте!
Мэри повиновалась и целую четверть часа находилась под обаянием книги, которая уже начинала распадаться на отдельные страницы. Впрочем, причина этого была самой достойной из причин — книгой слишком часто пользовались.
Когда Мэри закончила первую сказку, они обе с Беатрисой удовлетворенно вздохнули. Она уже хотела было начать обсуждать с девочкой прочитанное, когда раздался голос Хьюго.
— Как мило, что ты взялась почитать моей сестре, — сказал он.
Подняв голову, Мэри с удивлением увидела, что он сидит напротив нее.
— Ты здесь давно? — спросила она. — Я и не слышала, как ты вошел.
— Я прослушал половину сказки. Твой голос и смех Беатрисы слышен в коридоре. Я понял, что ты ей читаешь, и вошел потихоньку со всей возможной осторожностью. И мне повезло! Ты всегда умела прекрасно читать вслух. Даже мой отец любил после ужина тебя послушать. Он не раз забирал со стола свой стакан портвейна и табакерку и являлся в гостиную, где ты сидела с мамой и сестрами. Мы с Китом тоже приходили, разумеется, и старались ни одного словечка не пропустить.
— Я и не знала, что так развлекала всю семью! — воскликнула довольная Мэри. — Но я очень этому рада.
Она взглянула ему в глаза, вновь недоумевая, как могло случиться, что он сделал предложение другой. От ужаса перед потерей, которую ей предстояло пережить на Рождество, когда он женится на Гонории, у нее мучительно сжалось сердце.
Поскольку Хьюго продолжал смотреть на нее отсутствующим взглядом и мысли его явно блуждали где-то далеко, Мэри шепотом попросила Беатрису уйти.
Беатриса сделала гримасу.
— Но я не хочу уходить! Я хочу, чтобы вы прочитали мне еще одну сказку, а потом мы будем рисовать. Может быть, тогда Хью не станет делать вам выговор.
— Иди-иди, — сказала Мэри твердо, слегка подталкивая девочку. — Я приду, как только мы поговорим с Хью. Не бойся, он меня не обидит.
Соскочив с колен Мэри, Беатриса остановилась перед братом и погрозила ему пальцем.
— Будь добрым с Мэри! Я хочу, чтобы она у нас осталась. Нам с ней очень весело. И не вздумай на нее ворчать, а то… я тебе сегодня паука в постель подложу!
— Беатриса! — возмутилась Мэри. — Как нехорошо так говорить!
К ее удивлению, Хьюго совсем не рассердился.
— Какая ты кровожадная, детка, — усмехнулся он. — Ладно, я обещаю вести себя хорошо, но мне нужно поговорить с Мэри, и ты должна оставить нас в покое. А теперь иди сюда и поцелуй меня!
Обхватив брата ручонками за шею, Беатриса поцеловала его в щеку.
Повернув девочку лицом к двери, Хьюго слегка ее шлепнул.
— Убирайся. И никаких больше разговоров о пауках!
Беатриса поспешила к двери, на ходу объясняя Мэри, что она идет искать краски.
— Только я не уверена, где они: у меня в спальне, в детской или на кухне. Там один из лакеев рисовал мне лошадей, он умеет это делать просто отлично. Мэри, а можно ему с нами? Вам понравятся его лошади, вот увидите!
— Уйдешь ты наконец?! — прикрикнул Хьюго, увидев, что Беатриса снова задержалась у самой двери.
— Ну ладно, только долго ее не задерживай! Когда дверь наконец закрылась, Хью с легкой улыбкой повернулся к Мэри.
— Я обещаю, что не буду «ворчать», как выражается Беатриса, но нам нужно кое-что обсудить.
Мэри молча кивнула. Хьюго встал, прошелся по комнате и вернулся к камину. Мэри видела, что ему трудно собраться с мыслями или он просто не знает, как начать. Однако она твердо решила, что помогать ему не будет. Мэри была уверена в одном: когда он заговорит, у нее найдется что ответить.
Опершись локтем на каминную полку, Хьюго пристально на нее посмотрел, на лбу у него появилась морщинка.
— К сожалению, дело обстоит так, что я не могу выставить тебя за дверь, — начал он. — Иначе, боюсь, мое семейство взбунтуется и повесит меня на лестничных перилах. Так что, нам с тобой придется прийти к какому-то соглашению. Разумеется, если бы я только знал, что сестры собираются пригласить тебя к нам, я бы запретил это категорически.
— Но почему, Хьюго?
Он еще больше нахмурился.
— Ты прекрасно знаешь почему! То, что случилось сегодня утром в лабиринте… Я уже, кажется, извинялся, но еще раз прошу извинить меня за то, что я тебя поцеловал. Это был неджентльменский поступок.
— Извинение принято, — живо ответила Мэри, преувеличенно покорным жестом складывая руки на коленях.
Хьюго проигнорировал ее попытку раздразнить его.
— Я сам не могу понять, почему внезапно обнял тебя, но полагаю, что это имеет больше отношения к нашему прошлому, чем к нашим теперешним отношениям. Я убежден, что больше не поддамся такому порыву.
— Ну конечно, нет, — с готовностью согласилась Мэри, с трудом сохраняя невозмутимое выражение лица.
— Довольно, Мэри! Ты очень ошибаешься, если воображаешь, что я не понимаю, чего ты добиваешься своими выходками. А теперь позволь мне продолжить и постарайся выслушать меня серьезно.
— Как прикажете, милорд, — отвечала она тем же тоном.
— Ну зачем ты меня дразнишь, когда я стараюсь наладить с тобой дружеские отношения? — с раздражением отозвался он. — Нам ведь придется целых три недели жить под родной крышей, пока я не женюсь и ты не уедешь из моего дома! Ты могла бы хотя бы попытаться мне помочь! Ну чему ты улыбаешься? Говори что угодно, только не улыбайся!
— Хью, как я ни стараюсь, я не могу оставаться равнодушной. Возвращение в Хэверседж слишком живо напомнило мне все, что было между нами. Я невольно впала в прежний тон. Ведь когда-то мы с тобой говорили по душам, и смеялись, и… многое другое.
Хью снова сел напротив нее и, наклонившись вперед, стиснул руки, словно намереваясь умолять ее о чем-то.
— Мэри, пойми, мы с тобой должны забыть прошлое. Пока ты не вернулась, оно и было забыто! Уверяю тебя, забыто окончательно!
— Ну, не окончательно, — заметила она, в свою очередь наклоняясь вперед и не сводя с него глаз. — Уж конечно, не окончательно. Иначе тебе не пришлось бы вести со мной этот разговор.
Хьюго отвернулся в некоторой растерянности и долго смотрел на окна. Мэри показалось, что плечи у него опустились.
— Я думаю, ты права, — тихо сказал он наконец.
Он взглянул на нее, и сердце ее дрогнуло от его печальной улыбки.
— Нам было хорошо, верно?
— Да, — с трудом выдохнула Мэри.
Воспоминания целиком овладели ею, и она не могла говорить. Сердце ее переполнилось любовью к нему.
Хью всматривался ей в лицо, и улыбка постепенно исчезала с его губ. Она видела, что и он тоже вспоминает прошлое: взгляд его голубых глаз, устремленных на нее, был так пронзителен, что у нее захватило дух. Протянув к нему руку, она прошептала его имя.
Хьюго долго смотрел на ее руку, и лицо его постепенно становилось непроницаемым.
— Нет, — прошептал он наконец и, встав, отошел к окну.
Сердце у Мэри упало. Если бы он взял ее за руку, еще минута — и она была бы в его объятиях!
А что потом? Быть может, он сейчас тоже об этом думает. Что потом? Ведь он помолвлен с другой…
Когда Хьюго заговорил, речь пошла о совсем посторонних вещах.
— Я понимаю, твое предложение помочь миссис Певистон с приготовлениями к балу было сделано из лучших побуждений. Ты полагала, что оно может повлиять на мое решение. Но я долго думал и понял, что не могу удовлетворить желание моих сестер. По правде говоря, дело не только в том, что миссис Певистон очень занята.
Хью повернулся к ней. Лицо его выглядело суровым.
— Бал в моем доме кажется мне просто неуместным. Я бы мог сослаться на Гонорию и ее нежелание устраивать что-нибудь. Но я признаюсь тебе, Мэри, что у меня самого не лежит душа к увеселениям. Я не хочу слышать у себя в доме звуки музыки — они только напомнят мне, как в былые годы кружились в бальной зале при блеске огней отец и мама. Наверное, пройдет еще много лет, прежде чем я смогу вернуть в Хэверседж богатство и веселье.
Мэри хотела сказать, что, если бы он сделал предложение ей, а не Гонории, он мог бы распорядиться ее состоянием, чтобы поправить свои дела. Но она знала, что Хьюго слишком горд, чтобы принять подобное предложение, и прекрасно понимала его чувства.
Как бы то ни было, Мэри решила, что нужно применить обходной маневр.
— Теперь мне ясно, почему Кит стал таким здравомыслящим человеком, — начала она издалека. — Он привел мне такие солидные доводы, что я не могла ему возразить, как не могу сейчас возразить тебе. Ты был со мной откровенен, и высказанная тобой причина, быть может, единственная, которую я могу понять.
Она встала и, глубоко вздохнув, продолжила:
— Ты не мог бы хотя бы в одном пойти со мной на компромисс?
— Я постараюсь, — сказал он, подходя к ней с улыбкой, немного смягчившей суровость его черт.
— У меня есть к тебе просьба — позволь мне украсить холл и гостиную зеленью и красными лентами. Я знаю, твоим сестрам это понравится и немного оживит зимний пейзаж. У нас на юге никогда не бывает так много снега.
Хьюго улыбнулся еще шире.
— А я-то боялся, что ты потребуешь вместо бала раут! Разумеется, ты можешь украсить и холл, и гостиную.
— Ах да, — Мэри сделала вид, что спохватилась. — Есть еще одно…
— Так я и думал! — воскликнул Хью, в притворном ужасе воздевая руки.
Мэри рассмеялась.
— Нет-нет, не пугайся, я не прошу ничего невозможного. Ты не возражаешь, если я поеду поищу рождественское полено? Камин в гостиной достаточно велик, чтобы его вместить. Только мне придется позаимствовать твои сани, чтобы выехать как-нибудь под вечер с Китом и близнецами. Что ты на это скажешь? Кстати, ты бы мог поехать с нами, если захочешь.
— Я не могу тебе в этом отказать, — сказал он. — И не будь у меня других дел, я бы с удовольствием прокатился с вами.
— Спасибо, Хью, — сказала она тихо.
Ей хотелось сказать ему еще многое — о том, как она любит его, как она счастлива быть рядом с ним после стольких лет, как она желала бы вернуть прошлое… Но она только улыбнулась ему и вышла из комнаты.
В холле Мэри начала соображать, какие потребуются украшения. Дело в том, что она солгала Хью и вовсе не собиралась ограничиться только украшением Хэверседжа. У нее были еще и другие планы! Конечно, Хью будет поражен и даже, может быть, рассердится, но только сначала. Во всяком случае, она надеялась, что именно так и будет.
С верхней площадки лестницы Мэри увидела, как Сиддонс вошел в зеленую гостиную, и ее внезапно осенила новая идея. Интересно, могут ли Сиддонс, миссис Певистон, кухарка и старший конюх составить хор? Джудит говорила ей, что все четверо поют в церкви в Эбботс-Энд и при каждом удобном случае стремятся проявить свои таланты на публике.
Уж наверняка они сумеют спеть для семьи несколько рождественских гимнов!
10
Мэри отметила, что манера выражаться у девочки была не по годам взрослой, как это всегда бывает у детей, выросших в окружении старших.
— Разве? — спросила она. Беатриса утвердительно кивнула.
— У нее слишком резкие движения. Констанция и Гонория даже самые сложные па проделывают плавно. Хью обещал, что, когда я вырасту, у меня будет свой учитель танцев. Когда я поеду в Лондон, я хочу там танцевать лучше всех!
— Я уверена, что тебе это удастся, — улыбнулась Мэри.
Когда они открыли дверь в библиотеку, на них повеяло холодом. При всем своем великолепии Хэверседж был слишком велик, чтобы можно было обеспечить во всех его комнатах удобства и комфорт. И все-таки Мэри никак не могла понять, почему Хьюго не прикажет развести огонь в каминах.
Несмотря ни на что, один вид библиотеки — продолговатой комнаты с высоким потолком — доставлял ей истинное удовольствие. На трех высоких окнах напротив двери висели на бронзовых прутьях зеленые бархатные портьеры, перевязанные золочеными шнурами с кистями. Все остальное пространство вдоль высоких стен, до самого лепного потолка было занято книгами. К полкам вели три приставные лесенки, пол был покрыт роскошным ковром с цветочным рисунком в зеленых и золотистых тонах. Вокруг незажженного камина стояло несколько кресел и две небольшие софы, обитые зеленым бархатом с вышивкой в виде букетов роз.
Книжные полки из отлично выделанного дуба, несомненно, смастерил когда-то искусный мастер. Запах кожаных переплетов тысяч книг и воска, которым натирали полированное дерево, неизменно вызывал у Мэри ощущение удовольствия. Он напоминал о скрытой под этими переплетами бездне человеческого знания и… по меньшей мере об одном украденном поцелуе.
Как все-таки странно! До своего возвращения в Хэверседж Мэри и не думала о том, как часто Хью целовал ее. Теперь она вспомнила, как однажды убежала от него и спряталась здесь, в библиотеке. А он нашел ее, поймал под одной из лесенок и крепко поцеловал. Это был их первый поцелуй… Как он ее тогда удивил! А больше всего Мэри изумило ее собственное поведение. Потому что, когда Хью забормотал какие-то невнятные извинения, она сама внезапно обняла его и поцеловала в губы, а потом бросилась бежать из дома и спряталась, в одном закоулке лабиринта.
Весь их юный роман был полон такой радости и восторга! Стоит ли удивляться, что после Хьюго ни один молодой человек не сумел привлечь ее внимания?..
У Мэри были десятки поклонников. Некоторых, разумеется, привлекало ее солидное состояние и усадьба, которые должны были стать собственностью ее будущего мужа. Однако некоторые были искренне влюблены в нее — в этом она нисколько не сомневалась. Тем не менее Мэри ни разу не испытала ни малейшего искушения увлечься кем-либо из них.
Нет! Много лет назад ее сердцем навсегда завладел Хьюго Лейтон. И вот теперь она смотрела на это место под лестницей, где он впервые ее поцеловал, и мечтала о том, чтобы все повторилось вновь…
Беатриса потянула за край белой шерстяной шали, в которой Мэри спасалась от холода, царящего в Хэверседже. Очнувшись от своих воспоминаний, она повернулась к девочке.
— Почитайте мне, пожалуйста, — попросила Беатриса. — Гонория учила меня читать, и я уже знаю все буквы, но вы все-таки лучше мне сами почитайте.
Ее выбор книги вызвал у Мэри улыбку.
— О, «Тысяча и одна ночь!» Это моя любимая. Садись ко мне на колени, и мы будем вместе смотреть картинки. Ты рисовать умеешь? Когда я была маленькая, я любила срисовывать картинки из книг.
— Бот это здорово! — воскликнула Беатриса. — Может быть, мы с вами займемся рисованием, когда Хьюго кончит читать вам нотацию?
Мэри засмеялась. Усевшись в кресло, она посадила Беатрису к себе на колени.
— Почему ты думаешь, что твой брат собирается читать мне нотацию?
— Потому что он говорил с вами таким тоном, каким всегда говорит со мной, когда недоволен и собирается сделать мне выговор. А теперь читайте!
Мэри повиновалась и целую четверть часа находилась под обаянием книги, которая уже начинала распадаться на отдельные страницы. Впрочем, причина этого была самой достойной из причин — книгой слишком часто пользовались.
Когда Мэри закончила первую сказку, они обе с Беатрисой удовлетворенно вздохнули. Она уже хотела было начать обсуждать с девочкой прочитанное, когда раздался голос Хьюго.
— Как мило, что ты взялась почитать моей сестре, — сказал он.
Подняв голову, Мэри с удивлением увидела, что он сидит напротив нее.
— Ты здесь давно? — спросила она. — Я и не слышала, как ты вошел.
— Я прослушал половину сказки. Твой голос и смех Беатрисы слышен в коридоре. Я понял, что ты ей читаешь, и вошел потихоньку со всей возможной осторожностью. И мне повезло! Ты всегда умела прекрасно читать вслух. Даже мой отец любил после ужина тебя послушать. Он не раз забирал со стола свой стакан портвейна и табакерку и являлся в гостиную, где ты сидела с мамой и сестрами. Мы с Китом тоже приходили, разумеется, и старались ни одного словечка не пропустить.
— Я и не знала, что так развлекала всю семью! — воскликнула довольная Мэри. — Но я очень этому рада.
Она взглянула ему в глаза, вновь недоумевая, как могло случиться, что он сделал предложение другой. От ужаса перед потерей, которую ей предстояло пережить на Рождество, когда он женится на Гонории, у нее мучительно сжалось сердце.
Поскольку Хьюго продолжал смотреть на нее отсутствующим взглядом и мысли его явно блуждали где-то далеко, Мэри шепотом попросила Беатрису уйти.
Беатриса сделала гримасу.
— Но я не хочу уходить! Я хочу, чтобы вы прочитали мне еще одну сказку, а потом мы будем рисовать. Может быть, тогда Хью не станет делать вам выговор.
— Иди-иди, — сказала Мэри твердо, слегка подталкивая девочку. — Я приду, как только мы поговорим с Хью. Не бойся, он меня не обидит.
Соскочив с колен Мэри, Беатриса остановилась перед братом и погрозила ему пальцем.
— Будь добрым с Мэри! Я хочу, чтобы она у нас осталась. Нам с ней очень весело. И не вздумай на нее ворчать, а то… я тебе сегодня паука в постель подложу!
— Беатриса! — возмутилась Мэри. — Как нехорошо так говорить!
К ее удивлению, Хьюго совсем не рассердился.
— Какая ты кровожадная, детка, — усмехнулся он. — Ладно, я обещаю вести себя хорошо, но мне нужно поговорить с Мэри, и ты должна оставить нас в покое. А теперь иди сюда и поцелуй меня!
Обхватив брата ручонками за шею, Беатриса поцеловала его в щеку.
Повернув девочку лицом к двери, Хьюго слегка ее шлепнул.
— Убирайся. И никаких больше разговоров о пауках!
Беатриса поспешила к двери, на ходу объясняя Мэри, что она идет искать краски.
— Только я не уверена, где они: у меня в спальне, в детской или на кухне. Там один из лакеев рисовал мне лошадей, он умеет это делать просто отлично. Мэри, а можно ему с нами? Вам понравятся его лошади, вот увидите!
— Уйдешь ты наконец?! — прикрикнул Хьюго, увидев, что Беатриса снова задержалась у самой двери.
— Ну ладно, только долго ее не задерживай! Когда дверь наконец закрылась, Хью с легкой улыбкой повернулся к Мэри.
— Я обещаю, что не буду «ворчать», как выражается Беатриса, но нам нужно кое-что обсудить.
Мэри молча кивнула. Хьюго встал, прошелся по комнате и вернулся к камину. Мэри видела, что ему трудно собраться с мыслями или он просто не знает, как начать. Однако она твердо решила, что помогать ему не будет. Мэри была уверена в одном: когда он заговорит, у нее найдется что ответить.
Опершись локтем на каминную полку, Хьюго пристально на нее посмотрел, на лбу у него появилась морщинка.
— К сожалению, дело обстоит так, что я не могу выставить тебя за дверь, — начал он. — Иначе, боюсь, мое семейство взбунтуется и повесит меня на лестничных перилах. Так что, нам с тобой придется прийти к какому-то соглашению. Разумеется, если бы я только знал, что сестры собираются пригласить тебя к нам, я бы запретил это категорически.
— Но почему, Хьюго?
Он еще больше нахмурился.
— Ты прекрасно знаешь почему! То, что случилось сегодня утром в лабиринте… Я уже, кажется, извинялся, но еще раз прошу извинить меня за то, что я тебя поцеловал. Это был неджентльменский поступок.
— Извинение принято, — живо ответила Мэри, преувеличенно покорным жестом складывая руки на коленях.
Хьюго проигнорировал ее попытку раздразнить его.
— Я сам не могу понять, почему внезапно обнял тебя, но полагаю, что это имеет больше отношения к нашему прошлому, чем к нашим теперешним отношениям. Я убежден, что больше не поддамся такому порыву.
— Ну конечно, нет, — с готовностью согласилась Мэри, с трудом сохраняя невозмутимое выражение лица.
— Довольно, Мэри! Ты очень ошибаешься, если воображаешь, что я не понимаю, чего ты добиваешься своими выходками. А теперь позволь мне продолжить и постарайся выслушать меня серьезно.
— Как прикажете, милорд, — отвечала она тем же тоном.
— Ну зачем ты меня дразнишь, когда я стараюсь наладить с тобой дружеские отношения? — с раздражением отозвался он. — Нам ведь придется целых три недели жить под родной крышей, пока я не женюсь и ты не уедешь из моего дома! Ты могла бы хотя бы попытаться мне помочь! Ну чему ты улыбаешься? Говори что угодно, только не улыбайся!
— Хью, как я ни стараюсь, я не могу оставаться равнодушной. Возвращение в Хэверседж слишком живо напомнило мне все, что было между нами. Я невольно впала в прежний тон. Ведь когда-то мы с тобой говорили по душам, и смеялись, и… многое другое.
Хью снова сел напротив нее и, наклонившись вперед, стиснул руки, словно намереваясь умолять ее о чем-то.
— Мэри, пойми, мы с тобой должны забыть прошлое. Пока ты не вернулась, оно и было забыто! Уверяю тебя, забыто окончательно!
— Ну, не окончательно, — заметила она, в свою очередь наклоняясь вперед и не сводя с него глаз. — Уж конечно, не окончательно. Иначе тебе не пришлось бы вести со мной этот разговор.
Хьюго отвернулся в некоторой растерянности и долго смотрел на окна. Мэри показалось, что плечи у него опустились.
— Я думаю, ты права, — тихо сказал он наконец.
Он взглянул на нее, и сердце ее дрогнуло от его печальной улыбки.
— Нам было хорошо, верно?
— Да, — с трудом выдохнула Мэри.
Воспоминания целиком овладели ею, и она не могла говорить. Сердце ее переполнилось любовью к нему.
Хью всматривался ей в лицо, и улыбка постепенно исчезала с его губ. Она видела, что и он тоже вспоминает прошлое: взгляд его голубых глаз, устремленных на нее, был так пронзителен, что у нее захватило дух. Протянув к нему руку, она прошептала его имя.
Хьюго долго смотрел на ее руку, и лицо его постепенно становилось непроницаемым.
— Нет, — прошептал он наконец и, встав, отошел к окну.
Сердце у Мэри упало. Если бы он взял ее за руку, еще минута — и она была бы в его объятиях!
А что потом? Быть может, он сейчас тоже об этом думает. Что потом? Ведь он помолвлен с другой…
Когда Хьюго заговорил, речь пошла о совсем посторонних вещах.
— Я понимаю, твое предложение помочь миссис Певистон с приготовлениями к балу было сделано из лучших побуждений. Ты полагала, что оно может повлиять на мое решение. Но я долго думал и понял, что не могу удовлетворить желание моих сестер. По правде говоря, дело не только в том, что миссис Певистон очень занята.
Хью повернулся к ней. Лицо его выглядело суровым.
— Бал в моем доме кажется мне просто неуместным. Я бы мог сослаться на Гонорию и ее нежелание устраивать что-нибудь. Но я признаюсь тебе, Мэри, что у меня самого не лежит душа к увеселениям. Я не хочу слышать у себя в доме звуки музыки — они только напомнят мне, как в былые годы кружились в бальной зале при блеске огней отец и мама. Наверное, пройдет еще много лет, прежде чем я смогу вернуть в Хэверседж богатство и веселье.
Мэри хотела сказать, что, если бы он сделал предложение ей, а не Гонории, он мог бы распорядиться ее состоянием, чтобы поправить свои дела. Но она знала, что Хьюго слишком горд, чтобы принять подобное предложение, и прекрасно понимала его чувства.
Как бы то ни было, Мэри решила, что нужно применить обходной маневр.
— Теперь мне ясно, почему Кит стал таким здравомыслящим человеком, — начала она издалека. — Он привел мне такие солидные доводы, что я не могла ему возразить, как не могу сейчас возразить тебе. Ты был со мной откровенен, и высказанная тобой причина, быть может, единственная, которую я могу понять.
Она встала и, глубоко вздохнув, продолжила:
— Ты не мог бы хотя бы в одном пойти со мной на компромисс?
— Я постараюсь, — сказал он, подходя к ней с улыбкой, немного смягчившей суровость его черт.
— У меня есть к тебе просьба — позволь мне украсить холл и гостиную зеленью и красными лентами. Я знаю, твоим сестрам это понравится и немного оживит зимний пейзаж. У нас на юге никогда не бывает так много снега.
Хьюго улыбнулся еще шире.
— А я-то боялся, что ты потребуешь вместо бала раут! Разумеется, ты можешь украсить и холл, и гостиную.
— Ах да, — Мэри сделала вид, что спохватилась. — Есть еще одно…
— Так я и думал! — воскликнул Хью, в притворном ужасе воздевая руки.
Мэри рассмеялась.
— Нет-нет, не пугайся, я не прошу ничего невозможного. Ты не возражаешь, если я поеду поищу рождественское полено? Камин в гостиной достаточно велик, чтобы его вместить. Только мне придется позаимствовать твои сани, чтобы выехать как-нибудь под вечер с Китом и близнецами. Что ты на это скажешь? Кстати, ты бы мог поехать с нами, если захочешь.
— Я не могу тебе в этом отказать, — сказал он. — И не будь у меня других дел, я бы с удовольствием прокатился с вами.
— Спасибо, Хью, — сказала она тихо.
Ей хотелось сказать ему еще многое — о том, как она любит его, как она счастлива быть рядом с ним после стольких лет, как она желала бы вернуть прошлое… Но она только улыбнулась ему и вышла из комнаты.
В холле Мэри начала соображать, какие потребуются украшения. Дело в том, что она солгала Хью и вовсе не собиралась ограничиться только украшением Хэверседжа. У нее были еще и другие планы! Конечно, Хью будет поражен и даже, может быть, рассердится, но только сначала. Во всяком случае, она надеялась, что именно так и будет.
С верхней площадки лестницы Мэри увидела, как Сиддонс вошел в зеленую гостиную, и ее внезапно осенила новая идея. Интересно, могут ли Сиддонс, миссис Певистон, кухарка и старший конюх составить хор? Джудит говорила ей, что все четверо поют в церкви в Эбботс-Энд и при каждом удобном случае стремятся проявить свои таланты на публике.
Уж наверняка они сумеют спеть для семьи несколько рождественских гимнов!
10
Мэри сидела в детской с Беатрисой, копируя иллюстрации из «Тысячи и одной ночи», когда туда явились Джудит и Констанция. Они сразу же набросились на нее с вопросами о бале. Мэри пришлось их разочаровать, и обе девушки сразу же пришли в крайнее уныние.
На красивые голубые глаза Джудит даже слезы навернулись.
— Это не из-за бала, — сказала она, поеживаясь от холода в детской. — Но у нас теперь нет впереди ничего хорошего, о чем можно было бы хотя бы помечтать!
Джудит отошла к окну, из которого открывался великолепный вид на снежную долину с лесом на горизонте. Мэри, сидевшая за старым обшарпанным столиком, озабоченно посмотрела на нее. Впервые после их разговора в гостинице ей пришло на ум, что Джудит очень несчастна — не просто недовольна отсутствием в Хэверседже развлечений, но действительно подавлена безрадостной жизнью.
Мэри попыталась объяснить близнецам отказ брата.
— Дело не только в том, что ему это не по средствам. Он говорит, что такой праздник напомнил бы ему о родителях, а это для него очень болезненно.
Придвинув стул, Констанция села рядом с Мэри и Беатрисой, чтобы следить за их рисованием. Она тоже была разочарована, но, казалось, это известие огорчило ее меньше, чем сестру.
— Мне неважно, что бала не будет, — сказала она, глубоко вздохнув. — Но мне жаль того, что было раньше. И жаль, что Хьюго хочет забыть прошлое. Быть может, мы не правы, желая его вернуть, но я так не думаю. Беатриса, ты очень удачно выбрала цвета. Розовая с оранжевым лошадь. Очень интересно задумано!
Беатриса не ответила — она была слишком занята красками и кисточками, чтобы заметить даже комплимент.
Мэри было очень жаль близнецов.
— Джудит, Констанция, хотите поехать со мной завтра в Эбботс-Энд? — предложила она. — Может быть, это вас развлечет. Дело в том, что мне необходимо приобрести буквально десятки ярдов красной атласной ленты.
Джудит оглянулась через плечо. Глаза ее оживились немного — вероятно, при мысли о путешествии в ближайший городок, до которого было целых пять миль.
— Красной атласной ленты? — спросила она. — А зачем?
Констанция, наклонившись над столом, водила рукой Беатрисы по листу бумаги, чтобы придать более натуральный вид лошадиному хвосту. Подняв голову, она удивленно взглянула на Мэри.
— Десятки ярдов? — переспросила она.
— Пятьдесят примерно, а то и все сто!
— Сто? — хором воскликнули близнецы.
— Ну да, разумеется! Я уже несколько лет подряд украшаю у себя дома комнаты зеленью и красными лентами на Рождество. Это очень красиво, и поскольку я сейчас не дома, то… — она сделала паузу, глядя на сестер с заговорщической улыбкой, — ваш брат позволил мне украсить холл и гостиную! Ах да, и еще надо найти рождественское полено.
Тут даже Беатриса отвлеклась от своего рисунка и уставилась на нее во все глаза.
Несколько секунд спустя Констанция вскочила, и близнецы запрыгали от восторга. Джудит обняла Констанцию, а затем обе они кинулись к Мэри.
— О, Мэри! — воскликнула Джудит, обнимая ее. — Спасибо тебе, спасибо большое!
— У нас все-таки будет Рождество! — присоединилась к ней Констанция. — Мэри, у нас нет друга лучше тебя!
Только Беатриса, казалось, не была в особом восторге.
— Гонории это не понравится, — заявила она. — А теперь, Мэри, давай еще что-нибудь срисуем.
Но Джудит такое равнодушие пришлось не по душе. Она принялась щекотать Беатрису.
— А нам все равно, понравится это Гонории или нет! Вот когда она станет здесь хозяйкой, может делать что захочет, а пока это наш дом. И пока ты не скажешь, что ты очень рада, я буду тебя щекотать до слез!
Беатриса уже и так взвизгивала, умоляя Джудит перестать.
— Я рада, рада, только прошу тебя, Джудит, не надо больше!
Джудит отпустила ее, а потом крепко обняла. Беатриса оттолкнула сестру, недовольная тем, что ей помешали рисовать, и снова стала приставать к Мэри с просьбами сделать еще один рисунок.
Когда ликование близнецов поутихло и время завтрашней прогулки было согласовано, Мэри снова могла заняться Беатрисой. Она безмятежно провела день, развлекаясь с младшей из Лейтонов, знакомясь с ее любимцами. Детскую, находившуюся в единоличном распоряжении Беатрисы, населяло множество пушистых, чешуйчатых и хвостатых друзей, которые раньше пользовались в доме большей свободой. Как выяснилось, несколько недель назад Гонория настояла, к величайшему огорчению Беатрисы, чтобы зверюшек не пускали больше в гостиную. У нее была ящерица по имени Фредди, лягушка по имени Дафна, две птички — Пит и Твит — и белый кролик, любовно именуемый Хьюго. Только когда Мэри основательно познакомилась с каждым питомцем девочки, а ее няня в третий раз сказала, что гостье надо дать немного отдохнуть перед ужином, Мэри смогла наконец покинуть детскую.
Остаток вечера прошел незаметно. После ужина вся женская половина — включая Амабел — объединилась в составлении планов украшения холла и гостиной. Кит сидел поодаль, пытаясь сосредоточиться на латинском переводе. Хью сразу после ужина сказал, что его ждут дела, и напомнил всем, что послезавтра уезжает на пару дней в Дарби.
Когда Амабел спросила его, зачем он едет, Хью ответил, что должен встретиться с одним человеком.
— Хочу знать, какие меня ждут расходы, если я все-таки решу возобновить разработки в старых рудниках. Плавиковый шпат сейчас вызывает большой интерес, но мне нужно многое выяснить, прежде чем я приму окончательное решение.
— Расходы, наверное, будут огромными? — предположила Мэри.
— Вот именно!
Кит поднял голову от книги.
— Помнишь, Мэри, как мы спустились в шахту, а потом бросились бежать, потому что нам показалось, что там привидения?
— А я думала, ты занят своим переводом, — улыбнулась Мэри.
Результат ее подшучивания оказался совершенно неожиданным. Даже уши у Кита побагровели.
— Мне действительно следовало бы внимательнее относиться к своим занятиям, — с виноватым видом пробормотал он. — Я очень благодарен тебе за замечание.
Мэри пристально посмотрела на него, огорченная и озадаченная такой реакцией, и мысленно дала себе слово обращаться с Китом осторожнее. Она никоим образом не хотела его смущать.
Поймав взгляд Хью, она поняла, что он тоже озадачен и огорчен реакцией брата. Что бы это все значило? Кит явно изо всех сил старался быть достойным своего призвания, только вот было ли это на самом деле его призвание?..
На следующее утро Мэри, Джудит, Констанция и Беатриса уселись в ландо и направились в Эбботс-Энд. Как только они выехали за ворота, навстречу им попался экипаж, в котором сидел незнакомый Мэри господин. Она заметила только прядь седых волос под черным шелковым цилиндром и очень темные глаза. Когда он приветственно кивнул их компании, Мэри спросила, кто это. Джудит ответила, что это дядя Гонории, сэр Руперт Хаклоу.
Хьюго сидел за столом у себя в кабинете, просматривая счета одного из своих арендаторов — скудный урожай прошлого лета и вырученные от продажи деньги. Цифры далеко не оправдывали его ожиданий.
А он еще подумывал об открытии заброшенных рудников!
Это казалось маловероятным, но все же он кое-чего достиг за три года. И хотя дела его шли медленно и с трудом, однако они шли!
Хьюго только собирался углубиться в труд по минералогии, когда в дверь постучали. Не дожидаясь, пока о нем доложат, сэр Руперт обогнал дворецкого и вошел в кабинет со словами:
— Рейнворт! Что это за новости мне рассказывает жена о вашем столкновении с Белым Принцем? Почему вы сразу не приехали ко мне? Что за безобразие, когда человек на собственной своей земле не может рассчитывать на безопасность?
Он стянул перчатки, сбросил плащ и сдернул цилиндр, водрузив это все на Сиддонса. Поджатые губы дворецкого явно говорили о том, что он не одобряет манер баронета.
Хьюго мог извинить баронету его дурные манеры, но не его нескромность. С какой стати сэр Руперт начал говорить об этом при Сиддонсе? Хьюго хотел было высказать баронету свое неудовольствие, но желание вернуться поскорее к книге по минералогии победило. Кроме всего прочего, не стоило ссориться с человеком, с которым ему вскоре предстояло породниться. Поэтому он жестом предложил сэру Руперту кресло у своего стола.
— Не желаете ли закусить? Чаю? Кофе?
Баронет отрицательно покачал головой.
— Я ненадолго, — сказал он. — Меня ждут в Эбботс-Энд. Но сначала я хочу услышать о вашей встрече с этим бандитом.
Хью только сейчас заметил, что все еще держит перо в руке, и положил его на серебряный подносик. Он был так озабочен неожиданным появлением Мэри и своими собственными делами, что совсем забыл о ночном приключении.
— Право же, нечего рассказывать, — сказал он, пожав плечами. — Их было трое. По крайней мере, я видел троих. Белый Принц приставил пистолет к голове моего кучера. Все было проделано очень ловко: один остановил карету выстрелом в воздух, второй отнял у меня кошелек, а минутой спустя мы уже мчались дальше. Дело было в полночь — темно, все небо в тучах… Я ничего толком не разглядел. О том, что это был Белый Принц, я догадался по его осанке, а остальных участников нападения, уж конечно, не опознал.
Он не мог заставить себя сказать, что одним из них была женщина. В сущности, ему не было до нее никакого дела, и все-таки… Какими бы соображениями она ни руководствовалась, вступая в банду Белого Принца, Хью не мог вообразить ее себе с петлей на шее.
Взглянув на сэра Руперта, он заметил, что баронет пристально за ним наблюдает. Его маленькие черные глазки блестели, как у охотника в пылу охоты.
Сэр Руперт был высокий худощавый человек с резкими, напряженными движениями. Волосы у него были совершенно седые, хотя ему только в этом году исполнилось пятьдесят. Нос с горбинкой придавал его лицу ястребиное выражение, от носа к тонким губам пролегли глубокие морщины. Но самой выдающейся его чертой были глаза — хотя и небольшие, они походили на тени в безлунную ночь.
— Значит, вы не видели Белого Принца настолько ясно, чтобы его узнать? — спросил сэр Руперт, прищурившись.
— Нет, совсем не видел. Повторяю, я мог различить только, что у него осанка и манеры офицера. Он держался очень уверенно и с достоинством. Но я не видел его лица и никаких знакомых черт не приметил.
— Так… — Настороженность баронета сменилась мгновенной задумчивостью. — Я ценю вашу искренность и готовность поделиться со мной этими сведениями. Леди Хаклоу очень расстроилась, но она, видимо, не правильно вас поняла.
На красивые голубые глаза Джудит даже слезы навернулись.
— Это не из-за бала, — сказала она, поеживаясь от холода в детской. — Но у нас теперь нет впереди ничего хорошего, о чем можно было бы хотя бы помечтать!
Джудит отошла к окну, из которого открывался великолепный вид на снежную долину с лесом на горизонте. Мэри, сидевшая за старым обшарпанным столиком, озабоченно посмотрела на нее. Впервые после их разговора в гостинице ей пришло на ум, что Джудит очень несчастна — не просто недовольна отсутствием в Хэверседже развлечений, но действительно подавлена безрадостной жизнью.
Мэри попыталась объяснить близнецам отказ брата.
— Дело не только в том, что ему это не по средствам. Он говорит, что такой праздник напомнил бы ему о родителях, а это для него очень болезненно.
Придвинув стул, Констанция села рядом с Мэри и Беатрисой, чтобы следить за их рисованием. Она тоже была разочарована, но, казалось, это известие огорчило ее меньше, чем сестру.
— Мне неважно, что бала не будет, — сказала она, глубоко вздохнув. — Но мне жаль того, что было раньше. И жаль, что Хьюго хочет забыть прошлое. Быть может, мы не правы, желая его вернуть, но я так не думаю. Беатриса, ты очень удачно выбрала цвета. Розовая с оранжевым лошадь. Очень интересно задумано!
Беатриса не ответила — она была слишком занята красками и кисточками, чтобы заметить даже комплимент.
Мэри было очень жаль близнецов.
— Джудит, Констанция, хотите поехать со мной завтра в Эбботс-Энд? — предложила она. — Может быть, это вас развлечет. Дело в том, что мне необходимо приобрести буквально десятки ярдов красной атласной ленты.
Джудит оглянулась через плечо. Глаза ее оживились немного — вероятно, при мысли о путешествии в ближайший городок, до которого было целых пять миль.
— Красной атласной ленты? — спросила она. — А зачем?
Констанция, наклонившись над столом, водила рукой Беатрисы по листу бумаги, чтобы придать более натуральный вид лошадиному хвосту. Подняв голову, она удивленно взглянула на Мэри.
— Десятки ярдов? — переспросила она.
— Пятьдесят примерно, а то и все сто!
— Сто? — хором воскликнули близнецы.
— Ну да, разумеется! Я уже несколько лет подряд украшаю у себя дома комнаты зеленью и красными лентами на Рождество. Это очень красиво, и поскольку я сейчас не дома, то… — она сделала паузу, глядя на сестер с заговорщической улыбкой, — ваш брат позволил мне украсить холл и гостиную! Ах да, и еще надо найти рождественское полено.
Тут даже Беатриса отвлеклась от своего рисунка и уставилась на нее во все глаза.
Несколько секунд спустя Констанция вскочила, и близнецы запрыгали от восторга. Джудит обняла Констанцию, а затем обе они кинулись к Мэри.
— О, Мэри! — воскликнула Джудит, обнимая ее. — Спасибо тебе, спасибо большое!
— У нас все-таки будет Рождество! — присоединилась к ней Констанция. — Мэри, у нас нет друга лучше тебя!
Только Беатриса, казалось, не была в особом восторге.
— Гонории это не понравится, — заявила она. — А теперь, Мэри, давай еще что-нибудь срисуем.
Но Джудит такое равнодушие пришлось не по душе. Она принялась щекотать Беатрису.
— А нам все равно, понравится это Гонории или нет! Вот когда она станет здесь хозяйкой, может делать что захочет, а пока это наш дом. И пока ты не скажешь, что ты очень рада, я буду тебя щекотать до слез!
Беатриса уже и так взвизгивала, умоляя Джудит перестать.
— Я рада, рада, только прошу тебя, Джудит, не надо больше!
Джудит отпустила ее, а потом крепко обняла. Беатриса оттолкнула сестру, недовольная тем, что ей помешали рисовать, и снова стала приставать к Мэри с просьбами сделать еще один рисунок.
Когда ликование близнецов поутихло и время завтрашней прогулки было согласовано, Мэри снова могла заняться Беатрисой. Она безмятежно провела день, развлекаясь с младшей из Лейтонов, знакомясь с ее любимцами. Детскую, находившуюся в единоличном распоряжении Беатрисы, населяло множество пушистых, чешуйчатых и хвостатых друзей, которые раньше пользовались в доме большей свободой. Как выяснилось, несколько недель назад Гонория настояла, к величайшему огорчению Беатрисы, чтобы зверюшек не пускали больше в гостиную. У нее была ящерица по имени Фредди, лягушка по имени Дафна, две птички — Пит и Твит — и белый кролик, любовно именуемый Хьюго. Только когда Мэри основательно познакомилась с каждым питомцем девочки, а ее няня в третий раз сказала, что гостье надо дать немного отдохнуть перед ужином, Мэри смогла наконец покинуть детскую.
Остаток вечера прошел незаметно. После ужина вся женская половина — включая Амабел — объединилась в составлении планов украшения холла и гостиной. Кит сидел поодаль, пытаясь сосредоточиться на латинском переводе. Хью сразу после ужина сказал, что его ждут дела, и напомнил всем, что послезавтра уезжает на пару дней в Дарби.
Когда Амабел спросила его, зачем он едет, Хью ответил, что должен встретиться с одним человеком.
— Хочу знать, какие меня ждут расходы, если я все-таки решу возобновить разработки в старых рудниках. Плавиковый шпат сейчас вызывает большой интерес, но мне нужно многое выяснить, прежде чем я приму окончательное решение.
— Расходы, наверное, будут огромными? — предположила Мэри.
— Вот именно!
Кит поднял голову от книги.
— Помнишь, Мэри, как мы спустились в шахту, а потом бросились бежать, потому что нам показалось, что там привидения?
— А я думала, ты занят своим переводом, — улыбнулась Мэри.
Результат ее подшучивания оказался совершенно неожиданным. Даже уши у Кита побагровели.
— Мне действительно следовало бы внимательнее относиться к своим занятиям, — с виноватым видом пробормотал он. — Я очень благодарен тебе за замечание.
Мэри пристально посмотрела на него, огорченная и озадаченная такой реакцией, и мысленно дала себе слово обращаться с Китом осторожнее. Она никоим образом не хотела его смущать.
Поймав взгляд Хью, она поняла, что он тоже озадачен и огорчен реакцией брата. Что бы это все значило? Кит явно изо всех сил старался быть достойным своего призвания, только вот было ли это на самом деле его призвание?..
На следующее утро Мэри, Джудит, Констанция и Беатриса уселись в ландо и направились в Эбботс-Энд. Как только они выехали за ворота, навстречу им попался экипаж, в котором сидел незнакомый Мэри господин. Она заметила только прядь седых волос под черным шелковым цилиндром и очень темные глаза. Когда он приветственно кивнул их компании, Мэри спросила, кто это. Джудит ответила, что это дядя Гонории, сэр Руперт Хаклоу.
Хьюго сидел за столом у себя в кабинете, просматривая счета одного из своих арендаторов — скудный урожай прошлого лета и вырученные от продажи деньги. Цифры далеко не оправдывали его ожиданий.
А он еще подумывал об открытии заброшенных рудников!
Это казалось маловероятным, но все же он кое-чего достиг за три года. И хотя дела его шли медленно и с трудом, однако они шли!
Хьюго только собирался углубиться в труд по минералогии, когда в дверь постучали. Не дожидаясь, пока о нем доложат, сэр Руперт обогнал дворецкого и вошел в кабинет со словами:
— Рейнворт! Что это за новости мне рассказывает жена о вашем столкновении с Белым Принцем? Почему вы сразу не приехали ко мне? Что за безобразие, когда человек на собственной своей земле не может рассчитывать на безопасность?
Он стянул перчатки, сбросил плащ и сдернул цилиндр, водрузив это все на Сиддонса. Поджатые губы дворецкого явно говорили о том, что он не одобряет манер баронета.
Хьюго мог извинить баронету его дурные манеры, но не его нескромность. С какой стати сэр Руперт начал говорить об этом при Сиддонсе? Хьюго хотел было высказать баронету свое неудовольствие, но желание вернуться поскорее к книге по минералогии победило. Кроме всего прочего, не стоило ссориться с человеком, с которым ему вскоре предстояло породниться. Поэтому он жестом предложил сэру Руперту кресло у своего стола.
— Не желаете ли закусить? Чаю? Кофе?
Баронет отрицательно покачал головой.
— Я ненадолго, — сказал он. — Меня ждут в Эбботс-Энд. Но сначала я хочу услышать о вашей встрече с этим бандитом.
Хью только сейчас заметил, что все еще держит перо в руке, и положил его на серебряный подносик. Он был так озабочен неожиданным появлением Мэри и своими собственными делами, что совсем забыл о ночном приключении.
— Право же, нечего рассказывать, — сказал он, пожав плечами. — Их было трое. По крайней мере, я видел троих. Белый Принц приставил пистолет к голове моего кучера. Все было проделано очень ловко: один остановил карету выстрелом в воздух, второй отнял у меня кошелек, а минутой спустя мы уже мчались дальше. Дело было в полночь — темно, все небо в тучах… Я ничего толком не разглядел. О том, что это был Белый Принц, я догадался по его осанке, а остальных участников нападения, уж конечно, не опознал.
Он не мог заставить себя сказать, что одним из них была женщина. В сущности, ему не было до нее никакого дела, и все-таки… Какими бы соображениями она ни руководствовалась, вступая в банду Белого Принца, Хью не мог вообразить ее себе с петлей на шее.
Взглянув на сэра Руперта, он заметил, что баронет пристально за ним наблюдает. Его маленькие черные глазки блестели, как у охотника в пылу охоты.
Сэр Руперт был высокий худощавый человек с резкими, напряженными движениями. Волосы у него были совершенно седые, хотя ему только в этом году исполнилось пятьдесят. Нос с горбинкой придавал его лицу ястребиное выражение, от носа к тонким губам пролегли глубокие морщины. Но самой выдающейся его чертой были глаза — хотя и небольшие, они походили на тени в безлунную ночь.
— Значит, вы не видели Белого Принца настолько ясно, чтобы его узнать? — спросил сэр Руперт, прищурившись.
— Нет, совсем не видел. Повторяю, я мог различить только, что у него осанка и манеры офицера. Он держался очень уверенно и с достоинством. Но я не видел его лица и никаких знакомых черт не приметил.
— Так… — Настороженность баронета сменилась мгновенной задумчивостью. — Я ценю вашу искренность и готовность поделиться со мной этими сведениями. Леди Хаклоу очень расстроилась, но она, видимо, не правильно вас поняла.