Кинсейл Лаура. Благородный разбойник

   Но когда синьора указала Элейн, что ей без опасности для собственной добродетели нельзя держать порочную служанку, терпению Элейн пришел конец. Она взяла Маргарет за руку, молча встала и, ни с кем не попрощавшись, даже не кивнув, покинула комнату.
   Пажи испуганно закрыли двери, за которыми повисла могильная тишина.
   Служанка мертвой хваткой вцепилась в руку Элейн, а когда они дошли до полутемного коридора, уткнулась лицом в ее плечо и громко разрыдалась.
   Зафер, стоявший в другом конце, непроизвольно сделал шаг вперед, но потом замер и вопросительно посмотрел на Элейн.
   – Они бессердечные, – коротко бросила Элейн, обнимая служанку за трясущиеся плечи.
   Девушка подняла голову, увидела Зафера и, отвернув заплаканное лицо к стене, бросилась в самый темный угол, как будто хотела спрятаться от людских глаз. Зафер нахмурился. Поклонившись Элейн, он ждал.
   – Иль-Корво еще с синьором Морозини? – спросила она.
   – Да, ваша светлость. Если желаете, я могу передать ему что-нибудь.
   – Тогда передай, что я непоправимо оскорбила синьору и жду его дальнейших указаний.
   Она не могла определить, рассержен Иль-Корво или нет. Он не требовал объяснений, Элейн сама кратко описала угрозы синьоры, ее оскорбительные замечания, а также посмела сказать ему, что ей это до смерти надоело, поскольку она такого не выносит.
   – Синьора бичевала проституток? – И больше ни слова.
   Наклонившись, он закрыл ей лицо покрывалом и дал команду гондольеру. Пират не сказал, чем закончилась его встреча с Морозини, а она не спрашивала, ее это не интересовало. Элейн расправила складки тонкого покрывала. Она так и не смогла к нему привыкнуть, хотя понимала, что это в обычае у молодых скромных итальянок. Но после возмутительной проповеди синьоры Морозини Элейн совершенно не заботило, что о ней подумают.
   Маргарет сидела молча, опустив голову, позади нее стоял Зафер, и, когда лодка покачивалась, он касался коленом ее спины. За пиратом стоял на страже Дарио, его нога покоилась на резном носу гондолы, взгляд скользил по причалам.
   Хотя Элейн знала их всего несколько недель, она прекрасно чувствовала себя в этой маленькой компании. На острове ей не нравились эти обученные убийству юноши и дети, но в чужом городе они вдруг образовали тесный союз. Ни один не будет презирать Маргарет за ее грехи, при малейшей угрозе каждый встанет на ее защиту. И Маргарет сделает то же самое, если сумеет достаточно быстро воспользоваться отравленной застежкой. Ни один не осудит Элейн за ее страсть к их хозяину, не сочтет это странным и греховным. Да и вряд ли они знали, что такое грех, подумала Элейн. Если хозяин поступал так, они принимали это как должное. Элейн боялась, что и сама учится этому.
   – Идемте, я покажу вам достопримечательности Венецианской республики, – сказал Рейвен, когда гондола мягко ударилась о берег возле деревянного подъемного моста.
   Зазвонили многочисленные колокола. Тихая Венеция оказалась не такой уж спокойной: гондолы соперничали друг с другом за место у причалов, торопились куда-то люди в длинных одеждах, с кожей темной и светлой, черноглазые восточные лица преобладали над рыжебородыми европейскими. Многие останавливались, чтобы заплатить пошлину, а затем исчезали на крытом мосту.
   Где-то на северо-западе, прямо за островами и спокойной лагуной, находилось княжество Монтеверде. Беспокойный союзник Венеции, источник знаменитого венецианского серебра, властитель горных перевалов. Когда Венеция посылала своих торговцев через Монтеверде, корабли с серебряно-зеленым флагом укрывались в лагуне, а затем плыли с венецианскими галерами до Константинополя и дальше на Восток. Торопливые уроки графини Меланты о торговых союзах сейчас обрели для Элейн реальность. Как и само Монтеверде, ставшее символом угрозы, приближающимся штормом, небом, опасно потемневшим на горизонте.
   Рейвен кинул монету лодочнику, пока Дарио помогал Елене сойти по мшистым ступеням. Она взглянула сквозь покрывало на лес причудливых дымовых труб, которые похожи были на каменные цветы, тянувшие свои головки к небу.
   Пират взял Элейн за руку, большой палец скользнул по тыльной стороне ее ладони.
   – Вы неподкупны, миледи, – шепнул он ей на ухо..
   Ее бросило в жар, и она торопливо отстранилась. Рейвен чуть заметно усмехнулся и положил руку ей на спину, направляя в темный проход под ближайшим зданием. Элейн вынуждена была откинуть покрывало, чтобы видеть, куда идет. Шум канала остался позади, тротуар и стены были влажными, в пятнах черно-зеленой плесени. Шаги отдавались эхом, когда Маргарет и остальные шли сзади.
   Проход вывел их на маленькую площадь, заполненную людьми. Элейн тут же опустила покрывало, радуясь, что пират не мог увидеть растерянное выражение ее лица. Стараясь не замечать его руку, лежавшую на талии, она принялась рассматривать галереи по обе стороны площади, где возле покрытых коврами прилавков шла оживленная торговля.
   Среди чаш с золотыми и серебряными монетами человек делал записи в большой книге, пока его помощник отсчитывал монеты, складывал их на треугольный поднос и затем ссыпал в мешок. Хозяин поднимал его и направлялся к следующему прилавку. Улыбнувшись, Иль-Корво убрал руку с ее спины.
   – Музыка и песня Венеции, – сказал он. – Это остров Риальто.

Глава 12

   Элейн смотрела на менял. Конечно, она знала про них из Библии, раз или два, не очень понимая смысл, читала в письмах леди Меланты о слитках золота и серебра, которые обменивались у итальянских торговцев. Но видеть собственными глазами, как это происходит, было намного интереснее.
   Мимо пробежали двое мальчишек, размахивая листами бумаги. На углу полдюжины вооруженных стражников наблюдали за толпой, ибо движению по площади мешала дама без вуали, но с длиннющим шлейфом. Она шла, опираясь на руки служанок, какой-то странной походкой, словно была на ходулях.
   – Маргарет, посмотри туда. – Рейвен кивнул в сторону женщины с длинным шлейфом. – Что прибыльно для нее, то выгодно и синьоре Морозини. – Он перешел на французский. – Венеция облагает своих проституток налогом. Морозини берет примерно четверть их дохода. Уверен, большинство девушек он продаст в публичные дома. Огромная прибыль. Элейн зашипела от гнева:
   – Она знает?
   – Синьора? Разумеется, она не расспрашивает. Давайте помолимся, чтобы она была не слишком потрясена, когда окажется в аду среди других проституток.
   Маргарет приподняла голову.
   – Надеюсь, она тогда будет раскаиваться, как я теперь.
   – Если бы мы знали раньше, то могли бы предупредить ее о грозящей опасности, – сказала Элейн.
   – Проклятие! Чтобы моя плодотворная беседа с Морозини стала еще короче?
   – Только ради спасения бессмертной души синьоры, – невинно заметила Элейн.
   – Прежде чем окончательно погубить нас, дайте мне получить с него долг.
   Пират дотронулся до пустых ножен, и Дарио с Зафером подошли к ним. Взяв Элейн за руку, он направился через площадь, кивнув страже и получив ответ. Элейн не поняла, то ли стражники знали его, то ли просто внимательно следили за ним, потому что он был незнакомцем.
   Когда пират остановился перед столом менялы и вручил Дарио опечатанный документ, Элейн непроизвольно сжала его руку. Она стала опасаться, что повышенный интерес стражи был не просто любопытством. Но банкир, дородный человек в красивой меховой шапке, прочтя документ, взглянул на Иль-Корво и низко поклонился своему клиенту.
   – Добрый день, синьор. У вас долговое обязательство от Морозини?
   Пират раскрыл ладонь, и на ковер упал разбитый пополам шарик яшмы.
   Подняв его, банкир вытащил мешочек, вытряхнул из него коллекцию подобных камней. Ловким движением пальца он выбрал черный камень, приложил к половинке шарика и удовлетворенно кивнул. По приказу банкира помощник вынес металлический ящик, они вместе начали взвешивать мешочки и отсчитывать монеты. По мере того как росли столбики с золотом, стражники подходили все ближе, а вокруг собирались любопытные.
   Элейн поразила выдержка пирата. Она никогда в жизни не имела дела с монетами, даже мелкими, поэтому такое количество золота вызывало у нее беспокойство. Когда на столе была дюжина полных мешочков, банкир спросил:
   – Мы в расчете?
   Рейвен попросил его освободить любой мешочек и взвесить содержимое. Получился недовес в четыре унции.
   Банкир покраснел.
   – Моя небрежность! Прошу прощения. – Он бросил на весы еще три монеты. – Никколо! Занеси в книгу с моего счета дебет в два с половиной. Мои глубочайшие извинения, синьор. Примите это в виде компенсации за небрежность. Вы удовлетворены?
   Пират бросил взгляд на его помощника. Отдернув руки от монет, тот быстро отступил. Толпа замерла в ожидании.
   – Все в порядке.
   По толпе пронесся вздох облегчения. Прежде чем ссыпать золото с подноса, Иль-Корво громко отсчитал две сотни дукатов в свой кошелек. Дарио начал связывать мешочки, половину из них отдал Заферу, остальное с заметным усилием положил себе на плечо.
   – Синьор, вам требуется сопровождение? – поинтересовался капитан стражников. – Если сможете, проводите моих людей. У меня тут еще дела.
   Капитан поклонился.
   Элейн хотела вернуться на галеру вместе с деньгами и парой крепких охранников, но пират остановил ее.
   – Давайте подышим воздухом, carissima, – прошептал Рейвен.
   От тембра его голоса у Элейн подкосились ноги. После недель сдержанности каждое его прикосновение теперь разжигало пламя в них обоих.
   Маргарет обернулась, но пират жестом велел ей идти за стражей. Постояв, она все-таки сделала несколько шагов к Элейн.
   – Разве я не должна остаться с миледи?
   – Не задавай лишних вопросов, – холодно произнес он. – Твои услуги не понадобятся.
   Девушка сделал реверанс и поспешила за Дарио с Зафером. Еще на галере она стала отнимать ребенка от груди, но Элейн знала, что после долгого отсутствия ей не терпелось вернуться.
   – Она хотела как лучше.
   – Зато про вас я не могу так сказать, любимая, – ответил Рейвен, прижимаясь бедром к ее бедру. – Если я прикажу вам не глядеть на человека в белой тунике и серой шапке у второй колонны, вы посмотрите на него, чтобы только досадить мне?
   Элейн поняла, что уже смотрит в ту сторону.
   – Прекрасно! Больших доказательств и не требуется. – Рейвен поднял руку, как бы указывая на деталь украшения одного из зданий. – Теперь вы, не поворачивая голову, справа от него увидите человека. Не кивайте.
   Она закусила губу, чтобы не сделать именно это.
   – Зеленые штаны, красные туфли. Когда увидите его, возьмите меня за руку.
   Не поворачивая головы, она перевела взгляд направо: молодой человек в зеленых штанах и красных туфлях с длинными загнутыми носами оживленно разговаривал с банкиром, потирая одной ногой другую. Элейн сунула руку в ладонь пирата.
   – Кто они? – тревожно прошептала она.
   – Понятия не имею, – ответил Рейвен, поднося ее руку к губам и улыбаясь ей.
   Элейн тут же высвободилась.
   – Я думала, там какая-то опасность.
   – Да. Именно сейчас за нами следят три ищейки Риаты. Но скоро они будут мертвы, поэтому можете не беспокоиться. – Он с приятной улыбкой медленно вел ее через площадь, словно они были любовниками, гуляющими в саду. – Я знаю, вам это не нравится. Я даже не хотел говорить.
   – Да, не нравится!
   – Как видите, я был не таким уж недобрым к Маргарет. Они хотят не золота.
   – А чего они хотят? – испуганно выдохнула Элейн.
   – Они хотят моей смерти. Хотят иметь вас в своей власти. Они не получат ни того, ни другого. Или мы, или они, любимая.
   Элейн тихо простонала. Ей не верилось, что она слышит такие слова, гуляя по людной улице.
   На другой стороне площади они снова попали в темный влажный проход, который заканчивался впереди аркой света. Даже Элейн понимала, что это прекрасное место для засады, но Рейвен твердой рукой направлял ее в тоннель, где пахло рыбой и запах усиливался по мере того, как они шли вперед. Сквозь покрывало Элейн почти ничего не видела, просто двигалась к арке. Там мелькнул чей-то силуэт, потом она услышала шаги человека, идущего навстречу. Последовали краткие приветствия с обеих сторон. Когда человек прошел мимо, Рейвен остановился, повернулся к Элейн, откинув покрывало, заглянул ей в лицо и вдруг слегка толкнул ее назад. Она с удивлением поняла, что вместо стены у нее за спиной находится лестница.
   Рейвен обнял ее.
   – Поцелуй, carissima, – громко сказал он.
   Неужели он хочет взять ее прямо сейчас, в этом вонючем городском проходе с затаившимися врагами? Но он целовал ее, пока еще кто-то не прошел мимо, невнятно поздоровавшись. Элейн различила в обоих концах прохода темные силуэты на фоне светлых арок.
   – Они уже идут, – прошептал ей на ухо Рейвен.
   – Кричите погромче, когда это случится. – Он снова поцеловал ее, не давая повернуть голову. – Мужайтесь, Елена.
   Он сильно толкнул ее, и она почувствовала, что падает. Рейвен исчез из поля зрения, когда она больно ударилась о ступеньку лестницы. Элейн услышала топот ног, громкий треск и глухой стук, как будто сломали толстую ветку. Затем снова топот, какой-то булькающий звук... и наступила тишина.
   – Кричите же, черт возьми! – пробормотал рядом с ней Рейвен. Но у Элейн вырвался только слабый писк.
   – Воры! – завопил он и потянул к выходу. – Воры! На помошь! Грабят! – Он сжал ее руку. – Вы будете кричать?
   Элейн пыталась. Она хотела. Она чувствовала запах свежей крови, что-то липкое и скользкое под ногами. Обо что-то споткнулась, издала вскрик. Пират в отчаянии застонал.
   – Воры! – крикнул он. – Сюда! На помощь!
   В арки с обеих сторон перехода уже бежали люди, их возбужденные голоса эхом отдавались от стен. В темноте Элейн грубо толкали, пока Рейвен наконец не вывел ее из тоннеля. Казалось, все, побросав дела, устремились сюда, стараясь разглядеть, что происходит.
   – У меня срезали кошелек! – сердито кричал пират, держа Элейн рядом с собой. – Они хотели увести мою жену! Что у вас творится в Венеции?
   Толпа начала пятиться, освобождая дорогу людям, выносившим тело.
   Элейн никогда раньше не видела этого человека. Он был в простой черной одежде, руки волочились по земле, голова подпрыгивала на неровностях, борода пропиталась кровью, вытекавшей из перерезанного горла. Она зажала рот ладонью, чтобы подавить тошноту.
   – Я знаю его! – воскликнул кто-то. – Его зовут Марко.
   – Он мертв?
   – Кто убил его?
   – Это грабеж!
   – Надо их догнать! Где стража? Не дайте им скрыться!
   – Нет, они убиты! Смотрите, они убиты!
   Люди расступились. На втором теле не было крови, но человек был мертв, открытые глаза безжизненно уставились в небо.
   – Это грабители? Или грабители сбежали?
   – Он говорит, его ограбили! Похитили его жену!
   – Не оставляйте свои прилавки! – Кто-то схватил за рукав капитана, вышедшего со стражниками из тоннеля.
   – Это не убийство. Они бродяги. Я видел, как они следили за этим синьором, когда он собирал золото!
   – Они пытались увести его жену!
   – Убийство! Они убиты!
   – Это воры! Они не из Венеции!
   Кричали, что убитые или генуэзцы, или пизанцы, может, неаполитанцы. Капитан лишь пожал плечами, он и сам знал, что это чужие.
   – Ваша жена не пострадала?
   Пират развернул Элейн к себе, откинул покрывало.
   – Ты не ранена? – заботливо спросил он.
   На подбородке у него была кровь, и Элейн высвободилась из его объятий.
   – Ты убил их, – хрипло произнесла она. – Убил обоих.
   Рейвен как бы в смущении пожал плечами.
   – Слава Богу, похоже, что так.
   – У вас не было помощников, синьор? – недоверчиво спросил капитан.
   – Своих помощников я отослал назад с деньгами в сопровождении ваших людей, капитан.
   Тот нахмурился и протянул ему длинный окровавленный кинжал.
   – Ваш?
   – Нет. У меня нет разрешения. Я оставил свое оружие на таможне сегодня утром. – Пират сердито посмотрел на тела. – Если бы я не вырвал его у этого человека, он бы сейчас торчал в моем сердце, а моя жена... одному Богу известно, где бы она теперь была.
   Рейвен снова прикрыл ей лицо и, невзирая на ее сопротивление, притянул к себе. Почувствовав, как его пальцы больно сжали ей горло, Элейн хотела вырваться, но перед глазами у нее все поплыло, и наступила темнота.
   – Мадам, вы плохо себя чувствуете? – Откуда-то издалека донесся голос пирата. Он склонился над ней, поддерживая ее голову. – Отойдите! – крикнул он зевакам. – Назад!
   С помощью множества рук Элейн села, попыталась глубоко вздохнуть, понять, где находится.
   – Отнесите ее к церкви! – приказал капитан.
   – Нет, я заберу ее на свою галеру. Она полумертвая от страха. Проводите нас, не выпускайте меня из виду. Я позабочусь о ней, а потом вернусь с вами и дам показания.
   – Хорошо. У кого кошелек синьора? Пересчитайте монеты. Сколько там должно быть, синьор?
   – Двести дукатов, – хором ответили несколько человек.
   – Двести, – сухо подтвердил Рейвен. – Передайте их церкви Сан-Джакомо в благодарность за наше избавление и спасение моей души.
 
   Элейн потирала горло, все еще стараясь осознать, что произошло. Шея болела, на ней остались синяки от его пальцев. Она лежала в душной каюте, Маргарет накладывала ей мокрые компрессы. Элейн тут же снимала их, а щенок моментально подхватывал и энергично трепал. Капли душистой розовой воды разлетались по всей каюте, отчего ребенок Маргарет смеялся и прыгал в своих пеленках. У входа стоял обеспокоенный Маттео, придерживая отодвинутую занавеску.
   – Я совершенно здорова, – в десятый раз хрипло повторила Элейн, пока служанка отрывала новый кусок полотна.
   – Да, ваша светлость, – ответила Маргарет, опуская лоскут в чашку.
   Элейн казалось, что даже пахучее розовое масло не в состоянии перебить запах скотобойни, который преследовал ее до сих пор.
   – Он дьявол, – сказала она.
   – Да, ваша светлость, – ответила служанка, меняя компресс.
   – Я не могу так жить. Я отказываюсь.
   – Да, ваша светлость. – Служанка забрала у нее компресс раньше, чем щенок успел его подхватить, и тот выскочил на палубу, чтобы найти себе другое занятие.
   – Маргарет! Он убил тех людей. В темноте. Он даже не мог их рассмотреть!
   – Я очень рада, ваша светлость.
   – Как будто они животные. Свиньи на бойне.
   – Они и были свиньи, миледи. Свиньи Риата.
   Тут Маттео шагнул назад и отпустил занавеску.
   – Но... в темноте. Двоих. И без оружия.
   – Лежите, миледи. Прошу вас.
   – Он говорил мне, что был убийцей, – сказала Элейн, закрывая глаза.
   – Милорд очень ловок. Зафер думает, что он может убить кого угодно, ваша светлость, как бы хорошо их ни охраняли.
   – Боже мой!
   Когда в тоннеле она жаждала его прикосновений, мечтала о поцелуях, он тем временем обдумывал, как перерезать человеку горло. Потом едва не задушил ее, она чуть не потеряла сознание перед толпой людей, и никто даже не заметил этого.
   – Он дьявол. Он будто всех околдовал! – воскликнула Элейн. – Он способен убедить целый город в том, что убил тех людей, потому что они пытались нас ограбить.
   – Думаю так, ваша светлость.
   – А что бы они сделали с обыкновенным убийцей?
   – Думаю, убийцу повесили бы, ваша светлость.
   – Повесили, обезглавили, утопили, четвертовали, – сказала Элейн, и служанка тихо вскрикнула.
   Глядя в потолок, Элейн вспомнила длинный окровавленный нож и почувствовала отвращение.
   – Не бойся. – Она села, ополоснула руки в чаше и раздраженно прибавила: – Они его не казнят. Просто не смогут. Им не по силам убить дьявола.
   Он вернулся ночью. Элейн сидела на корме галеры, следя за огромной полной луной, которая всходила над куполами Сан-Марко и отражалась в воде. Она не слышала, как Рейвен поднялся на борт, слышала только приветствие Дарио и тихий плеск весла отплывавшей гондолы.
   Потом она увидела его силуэт, бесшумно приближающийся к каюте. Пират остановился перед ней, и Элейн выдохнула. У нее было ощущение, что она долго задерживала дыхание.
   – Третий Риата уже не доставит нам беспокойства, – прошептал он.
   – Вы его тоже убили? Какое утешение.
   – Бедняга утонул.
   Элейн сжала руки на коленях.
   – Они приняли ваши показания? – спросила она, помолчав.
   – Большей частью. Они так и не смогли поверить, что у меня не было оружия. Совет сорока проголосовал за то, чтобы ради предосторожности выслать меня из Венеции на месяц. Но у меня есть целый день.
   – Хватит времени, чтобы утопить еще кого-нибудь.
   Рейвен облокотился на поручень рядом с ней.
   – Елена, вы хорошо вели себя.
   – Большое спасибо. Я рада, что мое поведение вас удовлетворило.
   – Вы даже и не закричали.
   – Я не кричу. Только падаю в обморок, когда меня душат.
   – Сожалею об этом. И прошу прощения.
   – Зачем? Я всегда к вашим услугам, если вам захочется кого-нибудь отравить или задушить, разве не так?
   – Я больше такого не сделаю. Клянусь.
   – О, теперь я могу спокойно заснуть.
   – Вы сердитесь? – Рейвен погладил ее по щеке. – Моя ведьма.
   – Не называйте меня так.
   – Волчица.
   – Дьявол! – прошипела Элейн.
   – К тому же отлученный от церкви, с неотпущенными грехами, – добавил он. – Если только две сотни дукатов не облегчат мою участь.
   В каюте заплакал ребенок Маргарет, но быстро успокоился под ласковые уговоры матери.
   – Нам пора отправляться, – сказал Рейвен. – Эта галера с рассветом поплывет на восток, с Зафером и остальными. А мы под покровом темноты двинемся на запад. Вы умеете ездить верхом?
   – Да.
   Оба долго молчали.
   – Вы меня боитесь? – наконец прошептал он.
   Элейн встала, запахнула плащ и ушла.

Глава 13

   Элейн никогда не испытывала любви к духовенству, к поучающим всех настоятелям и толстым приходским священникам, которые постоянно съезжались на обед в Сейвернейк, чтобы отведать угрей и оленины. Но теперь, когда она не могла вернуться ни домой, ни к леди Меланте, ни к Ланкастеру или Раймону, кроме церкви, ей было не к кому обратиться.
   Купола и черные стены Венеции остались за лагуной. Человек Морозини вел лодку вдоль заросшего берега, где, казалось, были один тростник да птица, изредка подающая сонный крик. Раз пират выбрал сухопутное путешествие, значит, они наверняка остановятся в каком-нибудь монастыре... хотя вряд ли отлученному от церкви дадут пристанище в доме Господа. Но где-то, и уже скоро, она все-таки найдет священнослужителя, расскажет ему, что была похищена, и отдаст себя на милость церкви.
   Она не может с ним жить. Ложь и насилие, яды и убийства, брошенные на острове дети... Он слишком легко убивал, без колебаний и сожаления. Он лгал так, будто слова ему в уста вкладывали ангелы. Но часть ее существа, безнравственная и отвратительная, тянулась к нему. Она была словно одурманена, как Маргарет и все остальные. Она должна уйти, пока не поздно.
   Лодочник причалил к низкому берегу, и Рейвен спрыгнул на мокрую землю. Элейн осторожно сошла вслед за ним, вода залила ее кожаные башмаки.
   Дожидавшийся конюх сразу подвел к ним жеребца и дамскую верховую лошадь с белой звездочкой на лбу. Элейн ощутила знакомый запах конюшни.
   Обхватив себя руками, она быстро отвернулась, чтобы скрыть свои мысли. Найти церковь, найти священника – это, казалось, было написано горящими буквами на ее лице. Пират стоял рядом, пока молчаливый конюх приторачивал седельные сумки, и она чувствовала его пристальный взгляд.
   Он спрашивал, умеет ли она ездить верхом. Разумеется. В Сейвернейке она делала это постоянно, скакала и на неприрученных жеребцах, и на полуобъезженных племенных лошадях сэра Гая.
   Конюх стоял, держа повод верховой лошади. Пират ухватился за седло жеребца и без промедления вставил ногу в стремя. Конь напрягся, подняв голову.
   Элейн замерла, прислушиваясь к неуверенному стуку копыт, говорящему о том, что жеребец готов и постоять, но при малейшей возможности будет счастлив помчаться стрелой. Конь повернулся, начал кружить, удары копыт стали быстрее, нетерпеливее. Иль-Корво, гроза Средиземного моря, скакал на одной ноге, ухватившись за повод. Жеребец шагнул в сторону, вскинул голову и встал на дыбы.
   Конюх слишком поздно метнулся вперед. Только быстрая реакция удержала пирата от падения, он успел освободиться от стремени, приземлившись на одну ногу и столкнувшись с Элейн.
   – Черт бы побрал Морозини, – буркнул он. – Проще взобраться на какую-нибудь из его шлюх.
   Элейн закусила губу. Отойдя на несколько шагов, она, как делала это уже тысячу раз, оттянула между ног подол юбки назад и завязала у талии.
   – Я немного понимаю в лошадях, – сказала она. – Думаю, вы его беспокоите.
   – Правда? – сухо осведомился пират. – Тогда наши чувства взаимны. Он беспокоит меня.
   – Возможно... – Элейн помедлила, не желая выглядеть слишком самоуверенной. – Я могу попытаться. Если конюх подержит его, пока я сяду.
   – Чтобы сломать себе шею, миледи? Почему я должен вам это позволить?
   – Вы опасаетесь его. – Не говорить же пирату, что он совсем не наездник. – Конь это чувствует. Вряд ли со мной он будет непослушным.
   Рейвен молча смотрел на жеребца.
   – Вы не привели еще одного? – спросил он конюха.
   – Нет, синьор, – с беспокойством ответил тот. – Меня не просили привести еще. Только двух хороших лошадей, спокойных и быстрых. Для джентльмена и леди. Так мне было сказано.