Кинсейл Лаура. Благородный разбойник

   – Миледи, я предлагаю вам свою галеру для сопровождения этого медлительного судна. Она быстроходна, хорошо вооружена и защитит вас от корсаров. – Он замолчал и оглядел каюту. – Сожалею, что мы не прибыли раньше, чтобы избавить вас от такой напасти. Мы охотимся за этой бандой, миледи. – Он с сожалением взмахнул руками. – Но они бежали, словно крысы, едва завидев нас.
   – Значит, вы способны внушить страх в отличие от наших отважных рыцарей, – процедила леди Беатрис.
   Госпитальер слегка нахмурился, однако промолчал.
   – Мадам, ваши люди вели себя достойно, – вежливо сказал Ампошту. – Я видел пять трупов в воде, и среди них ни одного христианина. Простите, невозможно защитить такой корабль, как этот, от галер. Слава Богу, что мы случайно вас обнаружили, а то бы... – Он посмотрел на Элейн и покачал голо вой. – Даже не хочется думать о последствиях.
   – И что вы предлагаете, капитан?
   – Я предлагаю вам защиту, миледи. Вместо утраченного руля мы бы могли поставить направляющее весло и сопроводить ваш корабль в безопасное место.
   – Сколько это стоит?
   Ампошту сделал отрицательный жест, как будто вопрос устыдил его.
   – Мне говорили, вы совершаете христианское паломничество, миледи. Какой-нибудь подарок на память, не важно. Что сочтете возможным, когда мы будем расставаться.
   – Какое счастье, что вы нас встретили, – сказала леди Беатрис, – после неумелых действий этих братьев с Родоса. Но ведь они французы, прости их Господи.
   Капитан улыбнулся и посмотрел на госпитальера.
   – Благослови их Бог. Мы почти друзья со святым орденом Сент-Джона.
   Рыцарь склонил голову, но промолчал. Кажется, ему нечего было сказать. Элейн опасалась, что недели унижений со стороны графини, а теперь еще бесчестье, связанное с их собственным навигационным просчетом, вообще отбили у рыцарей охоту к несению службы. Ампошту понизил голос.
   – Нет, мадам, я не считаю вас какими-нибудь торговцами шерстью. Но если миледи с ее служанкой изъявила бы желание плыть дальше на моем судне, это было бы частью нашего договора. Я почту это за честь. А помещение... – Он с улыбкой пожал плечами. – Думаю, оно больше устроит вашу милость.
   – Графиня! – резко произнес госпитальер. – Я бы вам не советовал.
   Элейн подумала, что рыцари уже могли бы чему-нибудь научиться в обращении с леди Беатрис. Его слова предопределили ее решение.
   – Замечательное предложение, капитан, – ответила графиня, стукнув тростью о палубу. – Теперь проследите за нашим багажом.
   Госпитальер низко поклонился и сделал шаг назад, освобождая дорогу капитану. Возможно, он все-таки чему-то научился.
   Элейн одолевали беспокойные мысли, когда она переходила на борт галеры капитана Ампошту. Она слышала про серали и наложниц, а капитан был похож на сарацина, хотя носил христианский крест. Устроив их в просторной каюте среди ковров и диванных подушек, он первым делом подарил леди Беатрис серебряные четки.
   Команда была вежливой и хорошо обученной, еда здоровой, удобства не шли ни в какое сравнение с прежними. Галера обладала такой скоростью, что могла кружить вокруг их тяжело плывущего корабля, словно борзая на обширном пастбище вокруг медлительного быка.
   По молчаливому согласию ни госпитальеры, ни леди Беатрис не упомянули, кто такая Элейн и куда они направлялись. Это давало основание предполагать, что любезность Ампошту не совсем убедила графиню. Но под дружеским влиянием капитана леди Беатрис стала более добродушной, почти веселой. Он был щедр на подарки, рассказывал ужасные истории о собственном пленении у мавров, чем окончательно расположил к себе графиню, которая обожала страшные сказки.
   Его гребцы так умело работали веслами, что Элейн могла даже гулять по палубе, когда галера рассекала волны, только усиливая качку на идущем под парусами корабле.
   Она была довольна, что ее считали простой служанкой. Ветер облегчал тягостную жару Средиземного моря. У нее, как и у леди Беатрис, улучшилось настроение, грусть начала пропадать, тоска по Раймону стала не такой острой. Элейн все реже мечтала о том, чтобы он был рядом и они бы вместе любовались необыкновенной красотой закатов и серебряным блеском волн под звездами. Наверняка Раймон никогда еще не видел ничего, подобного этому прозрачному морю.
   Дозорные заметили на горизонте капер с алыми парусами, но когда галера Ампошту полным ходом двинулась в его сторону, тот быстро исчез. Капитан очень сетовал, что не посмел оставить без защиты поврежденный корабль и потому отказался от преследования.
   – Это побережье? – спросила на третий день Элейн, указывая на серовато-белое пятно у линии горизонта.
   – У тебя отличное зрение, – одобрительно сказал капитан. – Пока нет. До Италии еще неделя пути, мы идем против ветра. Это остров Иль-Корво, или Рейвен. Прекрасное место, хорошо защищенное. Кстати, уведоми свою хозяйку. Если графиня пожелает денек отдохнуть, мы зайдем и пополним запасы воды.
   Какое счастье постоять на твердой земле хотя бы один день. Элейн поспешила сообщить об этом графине.
   В сумерках они бесшумно вошли в тень острова. Элейн смотрела на возвышающиеся стены маленькой бухты, на белую скалу, окрашенную в розовый цвет последними лучами заходящего солнца. Над ущельем был перекинут мост, опорами служили три каменные арки с такими высокими сводами, что Элейн могла видеть под ними сверкающее голубое небо. Единственным знаком человеческого присутствия тут были огромные мертвые якоря, затопленные у подножия скалы. Когда матрос нырнул в воду, чтобы запереть якорную цепь, на поверхность всплыл дельфин и тут же снова исчез в прозрачной зеленой глубине.
   – Добро пожаловать, – с легкой улыбкой сказал капитан Ампошту, сделав поклон. – Иль-Корво ждет.
   – Почему я должна лезть на эту скалу ради какого-то иноземного ничтожества!
   Тяжело дыша, леди Беатрис оперлась на трость и оглядела пустую комнату в башне. Когда они взбирались по узкой лестнице, капитан Ампошту сообщил, что они будут представлены лорду Иль-Корво.
   – Пусть подождет! – заявила графиня. – Идем, девочка.
   Но капитан схватил ее за руку.
   – Я так не думаю, мадам.
   – Ах ты, жалкий негодяй! – прошипела леди Беатрис, вырываясь. – Сейчас же отпусти меня! Тобой что, овладел враг небес?
   – Мадам, в ваших словах больше правды, чем вы предполагаете. Может быть, враг небес покажется вам лучше моего хозяина.
   Не обращая на него внимания, графиня пошла к двери, а когда стражник загородил копьем проход, ткнула ему в грудь тростью.
   – Прочь с дороги!
   Элейн молча наблюдала за происходящим. До нее постепенно стало доходить, что они – пленники.
   – Убери оружие, – приказала леди Беатрис, приставляя конец знаменитой трости к его подбородку.
   Элейн хорошо знала этот тон графини, который превращал герцогов и архиепископов в испуганных пажей.
   Но стражник не двинулся с места, только вопросительно посмотрел на капитана. Тот засмеялся и покачал головой.
   Леди Беатрис покраснела от ярости. Она была ниже Ампошту, не обладала его силой, поэтому лишь презрительно выплюнула:
   – Продажная тварь!
   Ее трость со свистом рассекла воздух. У капитана не было реакции слуг графини, возможно, он не думал, что она на это осмелится... но руку он поднял слишком поздно. Удар, пришедшийся по лицу, отбросил его к каменной стене, заставив согнуться от боли.
   – Не выношу дураков, – холодно произнесла леди Беатрис.
   Капитан выпрямился. На миг Элейн показалось, что сейчас он кинется на леди Беатрис, как дикий зверь. Графиня опустила трость, хотя продолжала выжидающе чертить ее концом круги на полу.
   – Моя дорогая леди... этот человек проявил непочтительность?
   Элейн увидела, как изменилось лицо капитана: в нем, кажется, не осталось ни кровинки, алела только отметина на щеке.
   Элейн обернулась. До сих пор их было в комнате лишь четверо. Теперь же, хотя стражник от двери не отходил, их стало пятеро. За ними спокойно наблюдал высокий человек, появившийся ниоткуда, будто возникший прямо из воздуха. В черном шелковом плаще, ниспадающем складками до пола, в серебряной тунике, плотно облегающей тело. Волосы, тоже черные, цвета бездонной ночи, были стянуты на затылке алой лентой. Своей фантастической изысканностью и нечеловеческим совершенством он напоминал статую. Элейн даже засомневалась, живой он или только мраморная скульптура, внезапно ожившая, черная, как грех, великолепная и порочная, как сам Люцифер.
   И капитан, и стражник поспешно упали на колени. Элейн сделала реверанс, но головы не подняла, наблюдая за ним из-под ресниц. Даже леди Беатрис коротко поклонилась. Он улыбнулся:
   – Миледи, вы не должны мне кланяться. Я этого не требую. – Однако, несмотря на его заявление и улыбку, это казалось больше приказом, чем любезностью. – Боюсь, вам оказали плохую услугу, попросив идти так далеко. Сожалею, графиня. Вы можете бить этого человека, если вам нравится.
   – А вы кто такой? – спросила леди Беатрис. С большой наглостью, подумала Элейн.
   – Увы, я не имею знатных титулов, миледи. Они зовут меня просто Рейвен – Ворон, по названию этого острова, Иль-Корво. Может, он и не имел титулов, но держал себя как принц.
   – Ну-ну, – пробормотала леди Беатрис. – Думаю, весьма невежливо, если по вашему приказу мне пришлось дожидаться вас. Я – графиня Ладфорд, совершаю христианское паломничество.
   Он перевел взгляд на Элейн. Ей очень хотелось отвернуться, но он смотрел на нее в упор, как гадюка на свою жертву, и в его глазах мерцала едва различимая улыбка. Она не посмела отвести взгляд.
   – Но пока вы должны проявить терпение. А поскольку вы здесь, то наслаждайтесь моим гостеприимством, миледи. Мне сказали, ваш корабль нуждается в ремонте. Я думаю, опасно плыть дальше на судне, давшем течь.
   – Вздор! – заявила леди Беатрис. – Этот корабль вполне пригоден для плавания. Так что мы не станем злоупотреблять вашим гостеприимством.
   – Боюсь, придется, – тихо сказал он.
   Ни колец, ни других украшений он не носил, однако на черном шелке плаща была вышита серебром какая-то эмблема. Не герб, некое странное переплетение букв или символов, похожих на астрологические знаки. Ничего подобного Элейн раньше не видела.
   – Полагаю, мы больше понравимся вашей милости, если я сброшу Ампошту со скалы.
   Капитан издал ужасающий звук, словно протест застрял у несчастного в горле. Человек, назвавшийся Рейвеном, посмотрел на него, и Элейн увидела, что Ампошту застыл под его улыбкой, как за минуту до этого и она сама.
   – Впрочем, шутка неудачная. Вижу, ты не понял моего юмора. Идем, пообедаешь со мной наедине, мой друг, – сказал Рейвен. – Поговорим о маврах и пиратах. Леди, сержант проводит вас до ваших комнат. Мы не придерживаемся тут особых церемоний, хотя надеюсь, вы найдете их вполне удобными.
   – Итак, мы заложники, – процедила графиня, стукнув тростью. – Проданы, как овцы! Эти предатели госпитальеры продали нас!
   Элейн молчала. Обаяние Иль-Корво, казалось, еще обволакивало ее, странное и в то же время знакомое. Кроме того, графине вряд ли понравилось бы напоминание, что она сама выбрала галеру Ампошту.
   – Иуды, а не рыцари! – Леди Беатрис скрипнула пожелтевшими зубами. – Можешь быть уверена, их грансеньор еще узнает об этом. Даже если мне придется ехать в Родос, чтобы ему пожаловаться.
   Но сейчас им некуда было ехать. Отведенная графине комната оказалась богато обставленной, с восточными коврами, шелковыми занавесями, масляными лампами, которые горели без дыма. Но узкие окна-бойницы выходили на море. Оно находилось так далеко внизу, что Элейн не видела берега. Стена башни и скала под ней тоже не были видны, так что создавалось впечатление, будто комната парит в воздухе.
   Мавританская девушка-служанка внесла поднос с великолепными фруктами в сиропе: фиги, виноград, апельсины. Она поставила в вазу маки, темно-фиолетовые, почти черные, и безмолвно исчезла.
   За едой леди Беатрис продолжала ругать госпитальеров, но выглядела она усталой, поэтому сразу легла в кровать. Элейн задернула полог и, не успев еще притушить лампы, услышала храп графини.
   Она села на скамейку в ногах кровати, задумчиво перебирая фрукты и размышляя. Этот Рейвен, конечно, пират. Они – его заложники, которые с широко раскрытыми глазами простодушно вошли в изящную западню. Кажется, она пока не до конца осознала это. Она лизнула сироп, откусила кусочек фиги. Еда оставалась для нее тяжким бременем. По указанию леди Меланты она ела, чтобы поддержать силы, но это не доставляло ей удовольствия. Она положила в рот дольку апельсина, потом обмыла липкие пальцы в чаше с водой, стоявшей на подносе, а когда подняла голову... От испуга Элейн так резко вскочила, что опрокинула чашу.
   – Сэр!
   На расстоянии двух ярдов от нее стоял в тени хозяин замка.
   – Миледи. – Он поклонился.
   – Я не слышала... – Элейн взглянула на дверь, которую сама заперла изнутри. Тяжелая задвижка была на месте. – Как вы сюда вошли?
   – Талант. И знание.
   Он шагнул к ней, взял за подбородок, повернул к себе лицом. Элейн замерла, подчинившись его ленивому осмотру. Вблизи он казался таким же прекрасным, гордым Люцифером, низвергнутым с небес.
   – Кто вы? – задумчиво спросил он.
   – Елена.
   Она назвала имя, данное ей при крещении в Италии, надеясь, что в этой части света оно звучит вполне обыденно. Просто имя девушки, которая ни для кого не представляет ценности, чтобы платить за нее выкуп. Но он тут же отвел руку, будто она сказала нечто ужасное. Потом, как священник, допрашивающий в инквизиции еретика, наклонился, внимательно изучая каждую черточку ее лица.
   – Кто вас послал?
   Элейн покачала головой. Она была напугана, и одновременно ей казалось, словно она находится не в этой комнате, а где-то в безопасности, наблюдая за всем издалека.
   – Кто? – повторил он со зловещей улыбкой.
   Хотя Элейн не собиралась говорить, она чувствовала, что слова готовы сорваться с языка, как будто одна его улыбка вынуждала ее ответить.
   – Скажите мне. Вы должны мне сказать.
   – Леди Беатрис. – Она крепко сжала губы, чтобы не выдать большего. Он поднял брови.
   – Нет, ответьте мне, кто вас послал. Кто определил вас к ней на службу?
   – Графиня, – пробормотала она. – Я служу графине.
   – Графиня Боуленд? Меланта?
   Сейчас он выглядел уже не столь устрашающим, более человечным. Он смотрел на нее почти с любовью, и Элейн вдруг до слез захотелось, чтобы вот так же на нее смотрел Раймон – с теплотой и нежностью. Казалось, если она сейчас не ответит ему, то совершит большую ошибку.
   – Она говорила... – Элейн пыталась вспомнить последние наставления леди Меланты, но все указания и предупреждения слились у нее в голове. – Она сказала... она мне говорила... не верь никому.
   – В самом деле?
   – Я не знаю, – беспомощно пробормотала Элейн, ухватившись за столбик кровати. – Я не помню.
   Он улыбнулся, как дьявол, говорящий из тени.
   – Тогда верьте мне, – прошептал он.
   А может, ей это лишь почудилось. Она не слишком ясно видела его. То ли он расплывался, то ли расплывался свет. Лампы вдруг погасли, оставив ее в полной темноте. Единственное, в чем Элейн была уверена, – это резной столбик кровати под ее пальцами да храп леди Беатрис.
   В жарком южном климате графиню одолела сонная болезнь. Она приходила в себя лишь затем, чтобы пожаловаться на головную боль, попить или съесть немного жидкой каши. Элейн с тревогой наблюдала за нею. Похоже, лихорадки у графини не было, но даже при такой невыносимой жаре она все время мерзла и казалась умирающей. Элейн на всех известных ей языках просила мавританскую служанку принести целебной травы, чтобы восстановить кровообращение и согреть больную. Девушка согласно кивала, а возвращалась с тем же самым вином и белым хлебом. Элейн просила лекаря, мавританка опять кивала. Но лекарь не приходил.
   Багаж им вернули, наверняка предварительно порывшись в нем в поисках чего-нибудь ценного.
   Похоже, ничего привлекательного для кражи там не оказалось, ибо все дорожные вещи Элейн были нетронуты, включая дневник, оставшийся запертым и неповрежденным. Других запоров, кроме внутренней задвижки, на двери не было. Видимо, Элейн могла беспрепятственно покидать комнату, но ей не хотелось бросать графиню. Пусть леди Беатрис сварлива, но она была знакомой, бесстрашной и, кроме того, англичанкой. Судьба рыцарей-госпитальеров и служанок, оставшихся на корабле, не очень тревожила Элейн. Зато мысль, что графиня может поддаться болезни, оставив ее одну на этом пиратском острове, приводила Элейн в ужас. За прошедшие две недели заточения у нее было достаточно времени на размышления, пока она смотрела на спящую леди Беатрис, возле которой свернулся калачиком ее раздражительный спаниель. Мысль о побеге умерла, не успев родиться. Хотя дверь комнаты оставалась незапертой, было ясно, что остров Иль-Корво уже сам по себе тюрьма.
   Элейн задумалась. Она ведь даже не упоминала леди Меланту, а этот человек говорил про графиню Боуленд так, словно все знал о ее крестной. Правда, у нее возникло смутное ощущение, что она все-таки проговорилась, только не могла вспомнить, когда и как.
   Он пират. Он потребует большой выкуп за леди Беатрис. И наверняка захочет узнать, стоит ли чего-нибудь Элейн. Возможно, заставит ее написать письмо с мольбой об освобождении.
   Она и должна бояться. Но к своему удивлению и даже некоторому стыду, Элейн вдруг обнаружила, что не испытывает страха. Она понятия не имела, что ей делать. Во всяком случае, ни в Монтеверде, ни к своему жениху она не торопилась. Дни проходили, как во сне, отмеченные только хриплым дыханием леди Беатрис да криками чаек за окном. Элейн чувствовала себя околдованной, вися между небом и землей в этой роскошной комнате, парящей, словно чайки, в сапфировой дымке.
   Леди Беатрис говорила пирату только о себе, но если он узнает, кто такая Элейн, то наверняка потребует за нее выкуп у Ланкастера или будущего мужа. Пока он считает ее просто служанкой леди Беатрис, она не может представлять для него особого интереса.
   В глубине души Элейн даже смела надеяться, что такой поворот событий изменит ее судьбу. Если пират не узнает, кто она, если будет торговаться с родственниками леди Беатрис насчет выкупа, то в конце концов она может вернуться с графиней в Англию, причем незамужней, и тогда, возможно...
   Она вспомнила последние слова Раймона. Он тоже не хотел жениться, как и она выходить замуж. Элейн, не позволяя себе никаких грешных надежд или желаний, искренне молилась, чтобы его жена пребывала в добром здравии. Молилась, чтобы леди Беатрис поправилась, чтобы их освободили из пиратских когтей.
   Потом она сидела у окна и смотрела на море, не зная, чего попросить еще.

Глава 4

   Она спала глубоким сном, когда ее вдруг разбудил свет, бьющий в глаза, и чья-то рука потрясла ее за плечо.
   – Тебя зовет Иль-Корво, – услышала она женский голос. Моргая, Элейн пыталась разглядеть, кто это, но ее слепила ярко горевшая свеча.
   – Моя одежда, – хриплым от страха голосом произнесла Элейн.
   Сейчас она будет отведена к этому пирату, выставлена напоказ и голой продана в рабство.
   – Возьми это, – недружелюбно сказала девушка, протянув ей тунику яркого темно-синего цвета, отделанную золотом.
   Элейн тотчас накинула ее на рубашку. Еще она получила чулки и домашние туфли, но покрывало для головы предложено не было.
   – Хотя бы гребень, – неуверенно попросила она, стараясь дрожащими пальцами завязать подвязки.
   – Это не важно. Ему подойдет и так.
   Элейн глубоко вздохнула. На нее, казалось, разом нахлынули все страхи, забытые в последнее время. Не сказав больше ни слова, она молча последовала за девушкой. Та вела ее сначала по длинным коридорам, а потом вверх по бесконечной лестнице, пока они не подошли к арочной двери, за которой зияла чернота.
   – Входи, – сказала провожатая. Элейн замерла на месте, и она повторила: – Входи. Он тебя ждет.
   Дверь за Элейн неслышно закрылась, оставив ее в полной темноте. Она с колотящимся сердцем вытянула руку, чтобы узнать, что находится впереди. Пальцы нащупали гладкий резной металл, который от ее прикосновения начал медленно отодвигаться. Элейн отдернула руку, но затем поняла, что открылась вторая дверь, ибо почувствовала свежий воздух.
   Немного привыкнув к темноте, она увидела широкую террасу без крыши, окруженную белыми колоннами. Пол был выложен белой плиткой, исчерченной темными линиями, которые расходились из-под ног, словно приглашая Элейн идти вперед.
   Перекрестившись, она вышла на террасу и остановилась, потрясенная. Никогда в жизни она не видела столько звезд. Бездонное небо в вышине сверкало и переливалось, вспыхивая мириадами ледяных искр. Казалось, они так близко, что можно протянуть руку и сорвать одну из них, и в то же время были невообразимо далеки. Она медленно поворачивалась на месте, и звезды кружились над нею, холодные, величественные.
   Остановившись, Элейн различила у колонны силуэт мужчины. Это даже не испугало ее, она была слишком потрясена.
   Он шагнул вперед, и серебристая туника сверкнула в темноте.
   – Что это за место? – спросила Элейн. Ее голос почти затерялся в царившей тишине.
   – Моя обсерватория. – Пират указал на пересечение линий на полу с цифрами и символами в промежутках.
   – Вы астролог?
   – Немного. И, смею заметить, могу довольно точно составить ваш гороскоп.
   – Умоляю, не надо, – сказала Элейн.
   Она не хотела давать ему большей власти над нею, чем он уже имел. Тихий смех отдался эхом от колонн.
   – Как пожелаете. – Чуть склонив голову набок, он смотрел на нее своими черными глазами. – Боитесь? Не думал, что вы так набожны.
   – Я верую в Христа, – осторожно сказала Элейн.
   – Понятно. Вы язычница.
   – Нет.
   – Язычница. Я без сожаления продам вас сарацинам.
   – Они вас за это не поблагодарят, – пробормотала Элейн, силясь унять дрожь.
   – Ошибаетесь, миледи. Девственница с изысканными манерами, со светлой кожей и вашими необыкновенными глазами стоит, я думаю, пять тысяч французских крон.
   Элейн понятия не имела о стоимости французской кроны, но целых пять тысяч – это похоже на выкуп за принца. Или принцессу.
   – Если вы хотели меня напугать, то вам это удалось. Но я всего лишь служанка графини Ладфорд.
   – Тогда какой у меня выбор, у бережливого торговца, корпящего над своими расчетами? – Элейн промолчала, исчерпав немногие доводы. – Может, все-таки поинтересуетесь, что вам в конце концов уготовлено судьбой?
   – Она в ваших руках. Неудивительно, если вы ее предскажете.
   – Возможно, она не столь ужасна, как вы себе представляете. – Он посмотрел на звезды. – Восходит Сатурн. В такие ночи все кажется печальным. Вам никогда не приходилось просыпаться глубокой ночью, в час волка, с чувством, что все любимое не столь важно, как вам казалось вчера днем?
   – Час волка? – медленно повторила Элейн.
   – Но вы молоды, наивны. Вряд ли вам это известно.
   Она подумала о Раймоне, вспомнила ночи, когда про сыпалась и глядела в темноту.
   – Да. Мне это знакомо.
   Наступило молчание. Он безучастно смотрел на плитки, словно ушел куда-то к звездам. А может, считал прибыль от продажи ее сарацинам. По его лицу Элейн ничего не могла прочесть. Оно было совершенным и таинственным, как у ангелов, вырезанных над алтарем:
   – Идемте, – вдруг сказал он. – Я покажу вам еще кое-что.
   Все мысли о сне тут же исчезли. Элейн чувствовала необыкновенную бодрость, замечала каждую деталь, слышала каждый звук. Ее шаги отдавались гулким эхом, его были тихими, как шелест крыльев. Остановившись перед двумя колоннами, он поднялся на помост, взял из украшенной драгоценными камнями подставки тонкий скипетр, и стена за колоннами вдруг как бы растаяла в темноте.
   Элейн поняла, что смотрит в дверной проем. Снизу поднимался бледный свет, неся с собой острый запах, словно горели цветы или травы. Голубоватого свечения было достаточно, чтобы видеть ступени лестницы. Он повернулся к ней, приглашая войти. Элейн не хотелось спускаться вниз.
   – Сэр, я предпочла бы не ходить туда.
   – Вы боитесь? – Он выглядел удивленным.
   – Боже мой, да! Мне совсем не нравится эта лестница.
   – Это дорога в мою библиотеку.
   Она покачала головой и отступила на шаг.
   – Чего же вы боитесь?
   – Скажите мне, что вы там делаете.
   – Вызываю дьявола в образе черного козла. Он возникает в облаке серы и делает все, что я прикажу. Не хотите посмотреть?
   Элейн быстро перекрестилась.
   – Не следует так дерзко шутить.
   – Нет, мадам, – тихо сказал он. – Пусть я дерзок, но, будьте уверены, я слишком хорошо знаком с дьяволом, чтобы его вызывать. Я жил под его владычеством и знаю, что никакая дарованная им власть не стоит этой цены.
   – Вы заключили договор с... – Элейн даже не осмелилась произнести имя.
   – Никакого договора! – резко ответил пират. – С этим покончено. Я говорю лишь о человеческом зле. А в своей библиотеке, миледи, я читаю. Размышляю. Я не из тех безрассудных магов, которые воображают, что способны господствовать над самим адом. Я не священник. Я не смиренная овца в святом стаде. Меня интересуют естественные возможности, силы природы. Идемте, и я вам покажу, если хотите. Если нет, тогда возвращайтесь в свою постель и к своим молитвам.
   Он резко повернулся и начал спускаться по лестнице. Потом все же остановился и посмотрел на нее. Если бы он попытался ее заставить, если бы угрожал ей или уговаривал, она бы не пошла. Он пират. И, как теперь выяснилось, маг. Причем настоящий.